Текст книги "Репо (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Кроме того, я предпочла бы, чтобы меня выгнали, потому что я не боялась высказывать свое мнение, чем быть выгнанной, потому что я показала себя просто невпечатляюще.

– Слава Богу, Вайолет, – простонал дружелюбный голос Ренни, когда я направилась к воротам, где он прислонился к дереву.

– Устал? – спросила я, заметив тяжесть в его ярко-голубых глазах.

– Ненавижу эту гребаную смену. Думаю, именно поэтому они дали ее мне, – сказал он с понимающей ухмылкой.

– Ну, может быть, я только что дала понять, а может, и нет, что по натуре я рано встаю. Так что, думаю, я скоро застряну в твоей смене, – задумчиво произнесла я.

– Ой, Вайолет, не надо на них так давить. Ты только что пришла, – сказал он, отталкиваясь от дерева. – Вот, – сказал он, протягивая огромный, тяжелый, черный фонарик. – У тебя еще есть добрый час темноты, – объяснил он, когда я потянулась за ним.

Он двинулся, чтобы пройти мимо меня, и я выпалила вопрос, который хотела задать кому-то с тех пор, как узнала, что мы патрулируем территорию. – Эй, эм, мне просто наблюдать за воротами или я должна пройти все это?

Ренни обернулся и одарил меня понимающей улыбкой, как будто, возможно, он знал, каково это – быть новым парнем. Наверное, когда-то и он был таким же. – Ты можешь оставаться у главных ворот только с интервалом в десять минут. Затем тебе нужно делать круги, каждый раз чередуя свой маршрут на случай, если кто-то наблюдает. У них был взрыв несколько лет назад, потому что некоторые новички напортачили со своей вахтой. Не хочу, чтобы это случилось в твою смену.

– Правильно. Спасибо, Ренни. Отдохни немного. Сладких снов. – Я съежилась в ту же секунду, как это вырвалось у меня изо рта, зная, что это не то, что сказал бы байкер. Черт возьми.

– Не теряй мягкости, – сказал Ренни, словно почувствовав мои мысли. – Ее легко уложить в форму, в которую все это, кажется, вписываются. Но не делай этого за счет того, кто ты есть. – С этими словами он повернулся и направился обратно к комплексу, оставив меня выдыхать так громко, что это можно было бы назвать вздохом.

Потому что в целом я была с ним согласна. Я не верила в то, что можно втиснуться в чужой образ. Но, как бы то ни было, это был не тот случай, когда у меня был выбор. Любыми необходимыми средствами мне нужно было интегрироваться. Мне нужно было стать одной из них.

Если я этого не сделаю, ну, как сказал Кей… я умру.

Сделав глубокий вдох, я крепко сжала фонарик и начала свой первый ночной обход, пройдя огромный забор по часовой стрелке.

Восемь с половиной невероятно долгих, невероятно скучных часов спустя, совершенно лишенная новых идей о том, как сменить мои обходы, Лось и Фокс, наконец, вышли из здания клуба, смеясь над чем-то, пока их глаза не остановились на мне.

– Ты дерьмово выглядишь, Мейз, – сообщил мне Лось.

Я бы обиделась, но была уверена, что его оценка была абсолютно точной. Как только солнце поднялось в небе, оно начало обрушиваться на меня таким образом, что пот начал собираться бисеринками на том, что казалось каждым долбаным дюймом кожи. Я связала волосы резинкой, которую держала на запястье, и завязала в беспорядочный узел на макушке. Футболка прилипла ко мне от пота, а лицо обгорело на солнце.

Так что да, я выглядела дерьмово.

Так что я даже не ощетинилась на этот комментарий.

– Не волнуйся, – сказал Фокс, пытаясь (и безуспешно) одарить меня очаровательной улыбкой, – я все сделаю.

– Повезло мне, – невозмутимо произнесла я, отходя от них и на ходу подхватывая с земли свою брошенную кофейную чашку.

– Эй, детка, – окликнул меня характерный голос Рейна, когда я вошла в большую комнату, чуть не плача от того, что кондиционер был таким приятным.

– Да? – спросила я, пытаясь прогнать страдание из своего голоса, когда повернулась и увидела, что он стоит у бара с запотевшим пивом перед ним.

Я совершенно не облизала губы при мысли о хорошем холодном пиве. Нет. Только не я.

– Отнесешь это Репо, хорошо? – он спросил с ухмылкой, которая, как я знала, означала, что он знал, что это не то, от чего я могла отказаться. Это было нормально для кандидатов – разносить напитки членам клуба. Но, как бы то ни было, Дюк сидел на диване и, судя по всему, был там уже некоторое время. А Ренни только что вышел из кухни с чашкой кофе. Итак… я получаю работу? Да, это было потому, что я была девушкой.

Придурки.

– Конечно, – сказала я, слащаво улыбнувшись ему, когда потянулась за пивом. – Тебе нужно, чтобы я сделала всем по бутерброду? Может быть, пропылесосить ковры на высоких каблуках и с полным макияжем? – спросила я, но таким сладким тоном, что он никак не мог назвать это неподчинением. Клянусь Христом, я произнесла это так, словно меня просто щекотала перспектива быть порабощенной.

Позади меня раздался смешок Ренни и фырканье Дюка, а передо мной Рейн улыбнулся. Возможно, он и не хотел, чтобы я была тут, но он уважал мой дух. На самом деле я не могла просить большего.

Я взяла пиво и вернулась на улицу, где на заднем поле гремела музыка.

Репо вышел к своим машинам около восьми утра. Время от времени я чувствовала на себе его взгляд, но делала все, что было в моих силах, чтобы не отплатить ему тем же.

Металл гремел с док-станции, стоящей на перевернутом мусорном баке, а из-под капота доносился грохот. Это было настолько специфично, насколько я могла представить. Машины значили для меня примерно столько же, сколько тригонометрия в средней школе, то есть совсем ничего не значили. Я обошла машину и обнаружила, что Репо прислонился к капоту, его футболка была сброшена, пот бисеринками выступил на коже, все мышцы на его руке до плеча напряглись, когда он использовал ее, чтобы завинтить или отвинтить что-то внутри двигателя. Я с трудом сглотнула от неожиданного укола желания при виде этого зрелища.

Дело не в том, что Репо не был привлекательным; он был. На самом деле он был одним из самых красивых мужчин, которых я видела за долгое время. И не помогало то, что он был наполовину голым, и то, что я видела все чернила, которые он прикрывал своей футболкой. На груди у него было что-то, чего я не могла разглядеть, учитывая его положение, но на спине был огромный фрагмент в традиционном американском стиле. Там была гигантская красно-черная змея с украшенным драгоценными камнями ножом, пронзившим ее голову, с которой капала кровь. Над и под ним были слова, гласящие: «Змеи и стукачи попадают туда, куда они ползут».

– Милая… – голос Репо звучал весело, и я подпрыгнула, подняв глаза к его лицу, чтобы обнаружить, что его губы поддернулись. Он точно видел, как я на него смотрела. Здорово. Это было просто замечательно.

– Змеи и стукачи попадают туда, куда они ползут? – спросила я, стараясь не сводить глаз с его лица, хотя и заметила, что у него на груди огромным жирным шрифтом было написано «Приспешники».

Его голова слегка склонилась набок, когда он повернулся и прислонился к машине, все еще держа гаечный ключ в руке. – Слова, которыми нужно жить, – сказал он немного напряженно. Там была история, смысл. – Это для меня? – спросил он, указывая подбородком на мою руку, в которой я все еще держала пиво.

– Согласно приказу, – сказала я, одарив его невеселой улыбкой, когда протянула его.

– Спасибо, – сказал он, потянувшись за бутылкой, опрокинул ее и сделал большой глоток. Я почувствовала, как у меня пересохло в горле, когда увидела, как он сглотнул.

Я неловко кашлянула, не понимая, что, черт возьми, со мной не так. – Гм… что-нибудь еще? – спросила я, слегка переминаясь с ноги на ногу. Как получилось, что мне было легче с Рейном, чем с Репо? В этом не было никакого смысла.

Репо пожал плечами. – Как прошел твой первый патруль?

– Без происшествий, – сказала я, не обращая внимания на то, что это были в буквальном смысле самые скучные восемь часов за всю мою жизнь.

Каким-то образом читая мои слова, Репо ухмыльнулся. – Да, я помню те дни. – Затем внезапно он оттолкнулся от машины, сделав большой шаг в моем направлении, удивив меня настолько, что я забыла сделать шаг назад и, следовательно, позволила ему быть в моем личном пространстве. Между нами едва было дыхание воздуха, его пиво свисало с его бока, фактически касаясь моего бедра поверх джинсов. Его рука двинулась вперед, касаясь чувствительной припухлости под моим глазом. – Возможно, в следующий раз захочется вспомнить о солнцезащитном креме, – сказал он, когда я почувствовала, как дрожь пробежала по моей спине от легкого, сладкого контакта.

– Ах, да, – пробормотала я, глядя в его темно-синие глаза и чувствуя, как тяжесть ложится на мою грудь.

И сквозь жару и давление, вызванное попытками приспособиться, и постоянное беспокойство о том, что может случиться со мной в любой момент, если они найдут меня или Приспешники узнают про меня, я почувствовала, как меня осенило еще одно осознание – Репо – это проблема.

Во-первых, потому, что он отвечал за меня.

Во-вторых, потому что он был привлекательным, и я не была совершенно равнодушна.

В-третьих, потому что он определенно был готов затащить меня в постель.

Обычно иметь действительно горячего, несколько альфа-задиру, к которому тебя влекло, который хотел затащить тебя в свою постель, было бы хорошо. Но для меня, да, это было еще одно серьезное осложнение. Если он решит действовать в соответствии со своим влечением, я окажусь в глубоком дерьме. Потому что мне пришлось бы ему отказать. И отказать ему – значит задеть его самолюбие. И удара по его самолюбию может быть достаточно, чтобы он захотел выгнать меня.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

– Мейз, – позвал Репо голосом, который был почти… мягким. Когда мои глаза снова встретились с его, он тяжело выдохнул. – Расслабься. Это не та черта, которую я пересекаю.

Я с трудом сглотнула. – Это не та грань, которую я позволила бы тебе пересечь, – возразила я, но часть меня была уверена, что это было бахвальство.

– Значит, мы понимаем друг друга, – сказал он, делая шаг назад. Я уже собиралась отойти, когда он приподнял бровь. – Разве я сказал, что ты можешь уйти?

Я почувствовала, как дернулась от выговора, прикусив язык, чтобы не наброситься на него. – Нет, – сказала я резким тоном.

– Правильно. Потому что ты оставишь свою задницу прямо здесь и будешь передавать мне инструменты.

– Передавать тебе инструменты? – повторила я немного ошарашенно.

– Да, стажер, – сказал он, его тон стал таким мертвым, что я почувствовала, как по мне пробежал холодок. – Уже забыла свое место?

Мое место.

Нет. Я определенно не забыла об этом.

И у меня сложилось отчетливое впечатление, что, если я когда-нибудь забуду это, хотя бы на секунду, кто-то будет рядом, чтобы напомнить мне об этом.

Глава 4

Мейз

В течение следующей недели Репо решил поставить галочку против меня и, как следствие, всех моих коллег-кандидатов, ежедневно меняя график патрулирования без предварительного уведомления. Однажды я работала в раннюю утреннюю смену, и через несколько минут после ее завершения мне сообщили, что, к моему удивлению, я тяну дневную смену. С Фоксом. На следующий день у меня была ночь с Дюком. А после я вернулась в свое раннее утро. Потом ночь с Ренни. У меня сложилось впечатление, что ночь была слишком важна для Приспешников, чтобы не доверять мне. По какой-то причине Рейн, Кэш, Волк и Репо доверяли Дюку и Ренни больше, чем остальным из нас, и поэтому всегда хотели, чтобы один из них был в ночной смене.

На девятый день я заболела.

После недели странного графика сна и пребывания на жаре или дожде в любое время без защиты от стихий, я проснулась от короткого сна, чтобы начать свой ранний утренний патруль, и поняла, что каждый дюйм моего тела болит. Я застонала, скатываясь со своей койки, не осознавая, насколько слабы мои мышцы, и рухнула на кровать Дюка, моя рука сильно ударила его по животу.

Он проснулся с ворчанием, рука автоматически переместилась к моему горлу, прежде чем его глаза сфокусировались и отпустили меня. – Какого хрена? – он шепотом заорал на меня, когда я приподнялась.

– Извини, я… у меня подкосились ноги, – призналась я, каждое слово, как глоток стекла, давило на мое больное горло.

– Ты заболела? – спросил он, уловив хриплую странность моего голоса.

– Нет. Нет, – сказала я, качая головой и игнорируя головокружение, вызванное движением и моими закупоренными носовыми пазухами.

– Билли, не строй из себя героя, – сказал он, вылезая вслед за мной из постели. – Я возьму твою…

– Нет, – отрезала я, поморщившись от того, как громко прозвучало это слово. Это было достаточно громко, чтобы остановить храп Лося, когда он ворочался в постели. – Все в порядке. Я справлюсь, – возразила я, кусая щеки, чтобы не застонать, когда наклонилась, чтобы завязать ботинки.

– Эйз, давай, – сказал Дюк, протягивая руку, когда я выпрямилась, и положив руку мне на шею. – Ты вся горишь…

– Я в порядке. Возвращайся ко сну. Извини, что разбудила тебя. – С этими словами я поднялась по лестнице, съеживаясь, когда каждый шаг заставлял меня чувствовать себя так, как я чувствовала себя в двенадцать лет, лежа в постели с растущими болями, достаточно сильными, чтобы помешать мне ходить.

Все было в порядке. Мне просто нужно было продержаться пару часов, а потом я могла бы принять горсть лекарств и рухнуть. Многим людям приходилось выполнять работу и похуже, чувствуя себя ещё дерьмовее, чем я сейчас.

Я схватила бутылку воды из кухни и вышла на улицу, чтобы найти Ренни. – Вайолет, ты выглядишь ужасно, – сказал он, когда я подошла со скоростью старушки.

– Ну, спасибо, – проворчала я, забирая фонарик и отмахиваясь от него.

– Ты уверена, что ты…

– Я в порядке! – рявкнула я, и мой голос эхом разнесся по пустой ночи.

Мне было не очень весело, когда я болела. Не то чтобы мне нравилось барахтаться в этом, но я чертовски уверена, что никогда не заставляла себя идти на работу, когда чувствовала, что в любой момент могу потерять сознание. Я всегда просто залезала в постель с апельсиновым соком и грелкой, и ждала, пока все закончится.

– Хорошо, – сказал Ренни, поднимая руки и кивая. – Я понял. Ты такая же способная, как и все мы. Но не забывай, Мейз, что тебе не нужно заставлять себя болеть, чтобы доказать свою точку зрения. – С этими словами он ушел, оставив меня тонуть в моих страданиях, пока я гуляла по территории.

Я была почти уверена, что закончила свой первый обход. Видите ли, я говорю «почти уверена», потому что в какой-то момент я села, чтобы дать своим кричащим мышцам ног пять минут отдыха… а потом, должно быть, либо заснула, либо потеряла сознание.

Потому что в следующее мгновение я почувствовала, как прохладная рука коснулась моей щеки, и раздражающе ровный голос снова и снова звал меня по имени. Мои веки отяжелели, и мне пришлось бороться, чтобы заставить их открыться. На улице все еще было темно. Я заметила это первым. Вокруг по-прежнему царила кромешная тьма. Одна рука была под моей головой, а другая лежала сбоку от моего лица. И эти руки принадлежали Репо. Он стоял на коленях рядом со мной на земле, его брови были сведены вместе, а рот сжат в твердую линию. – Привет, милая, – сказал он, заметив, что я проснулась. – Напугала меня до чертиков, – признался он.

– Дерьмо, – выдохнула я, пытаясь подняться, понимая, что произошло. Я заснула во время дежурства. Блядь. Не было никакой возможности…

– Полегче, – потребовал Репо мягким голосом, его рука приземлилась в центре моей груди и толкнула меня обратно на землю. – Все в порядке.

– Как долго… – начала я спрашивать, мое сердце колотилось в груди так сильно, что меня затошнило.

– Недолго. Дюк сказал мне, что ты заболела. Потом вошел Ренни и сказал, что ты выглядишь как мертвец на ногах. Я решил, что мне следует проверить, как ты. Хорошо, что я это сделал. Ты была чертовски безрассудна. О чем ты только думала?

– У меня была работа, – возразила я, пытаясь принять сидячее положение, мои руки дрожали под давлением.

– Если ты не можешь позаботиться о себе, ты не сможешь позаботиться и о лагере. Часть того, чтобы быть хорошим членом – это знать, когда ты должен опереться на одного из своих братьев, Мейз.

Я заметила движение позади Репо и потянулась к Маглайту (прим.перев.: марка фонарика) рядом с моим телом, подняв его за легкий конец, чтобы ударить тяжелой стороной, если понадобится. Но тут в поле зрения появился Дюк, подняв руки ладонями вверх. Я почувствовала, как мои глаза осуждающе опустились на него, и он пожал плечами. – Извини, Эйз. Ты ни в коем случае не должна быть здесь, когда даже не можешь встать со своей койки. Это не девчачьи штучки. Если бы это был кто-то из парней, я бы тоже пошел к Репо. – Почему-то я в этом сомневалась и почувствовала, как мои глаза закатились. – Такая чертовски упрямая, – сказал Дюк, качая головой, но улыбаясь, как будто одобрял, когда он наклонился, схватил фонарик и пошел делать свой обход.

– Пойдем, милая, – сказал Репо, положив руку мне на спину и поднимая нас обоих на ноги. К моему абсолютному ужасу, мне пришлось отдать ему почти весь свой вес, мое собственное тело полностью отказалось от меня.

Теперь я была почти уверена, что доберусь до задней двери комплекса.

Я говорю «почти уверена», потому что помню, что видела заднюю дверь. А потом все, что я увидела – это мои веки.

В следующий раз, когда я проснулась, я была в постели.

Я мало что заметила, кроме того, что мои уши были настолько забиты, что я почти ничего не слышала, мои носовые пазухи болели, они были такими полными, в горле чувствовалось, как будто я проглотила кислоту, все болело от шеи вниз, и я была вся в поту и так замерзла, что мои зубы стучали.

Но я заметила еще одну вещь. Кровать, в которой я лежала, была не моей.

Сама комната не была моей.

Я знала это, потому что моя комната была холодным, сырым, темным подвалом, в котором всегда пахло стиральным порошком и мужскими ногами. В этой комнате, хотя и не было окон, как и в остальной части комплекса, не было холода, сырости или темноты. На стенах были черно-белые обои с изображением туманного леса, что делало ее уютной и расслабляющей. Напротив кровати, на которой я лежала, стоял белый комод с гигантским телевизором, а сбоку была дверь, за которой я могла разглядеть душевую кабину. Сама кровать была огромной и покрыта белыми простынями и пушистым белым одеялом, в которое я была плотно завернута… и промокла от пота.

Пока я с любопытством оглядывалась по сторонам, дверь в комнату открылась, и вошел Репо с подносом в руках. Его взгляд остановился на мне, и он натянуто улыбнулся, обойдя кровать и поставив поднос рядом с моими плечами, когда он сел у моего бедра. Его рука двинулась вперед, прижимаясь к моему потному лбу, и я хотела оттолкнуть его, но мои руки были заперты под одеялом, и было слишком холодно, чтобы вытащить их. – Привет, милая, – сказал он, слегка покачав головой. – Все еще горишь. Открой, – сказал он, потянувшись за двумя таблетками с подноса вместе со стаканом апельсинового сока и поднося их к моим губам. – Ну же, Мэйз, – тихо, устало попросил он, как будто, возможно, не очень сознательная я доставляла ему неприятности. Я открыла рот, и таблетки скользнули внутрь, когда его рука легла мне на шею, чтобы наклонить мою голову так, чтобы он мог поднести сок к моим губам. Глотать было ужасно, но я знала, что лучше не пытаться отказываться от лекарств, которые могли бы помочь. – Как ты себя чувствуешь?

Я всхлипнула, когда он поставил стакан обратно на поднос и достал термометр. —Открой, – потребовал он, просовывая его мне под язык, и я закрыла рот вокруг него. – Ты проспала почти шестнадцать часов, – сказал он мне, пока мы слушали, как термометр отсчитывает секунды. Я почувствовала, как у меня округлились глаза, и он покачал головой. – Расслабься. Рейн был здесь. Он не злится, что ты на какое-то время вышла из строя, – сказал он, вытаскивая термометр и ругаясь. – Черт, – прорычал он, бросая его на поднос, и вдруг потянулся за одеялом и сорвал его с меня.

– Холодно, – закричала я, пытаясь схватить его и снова прикрыться больными руками.

– Я знаю, милая, – сказал он, потянувшись ко мне и подняв меня с кровати, прижимая к своей груди. Он встал, взяв меня с собой, и пошел в ванную. Он включил свет плечом, открыв среднюю по размеру ванную комнату, которая могла похвастаться простым туалетным столиком, душевой кабиной, о которой я упоминала ранее, необходимым туалетом и ванной. Прежде чем я успела спросить, что он делает, он сел на борт ванны, протянул руку, чтобы включить воду, а затем усадил меня рядом с собой. Его руки потянулись к подолу моей футболки, и прежде чем я успела понять его намерение, он стянул ее с меня. Мой разум, возможно, был немного вялым, но я взвизгнула и потянулась, чтобы прикрыть лифчик. – Прости, Мейз. Нет места скромности. Нам нужно сбить эту лихорадку, – сказал он, его руки потянулись к моей пуговице на джинсах и молнии и быстро справились с ними.

– Репо… – сказала я, качая головой, когда почувствовала, как на моих щеках появляется смущенный румянец. Мало того, что меня раздевал мой босс, так еще и на мне был отвратительный кремовый лифчик, а на трусиках были маленькие красные и розовые сердечки.

Увидев, как я покраснела, его лицо смягчилось, когда он встал, сбросил ботинки, потянулся за футболкой и сбросил ее. – Тогда давай сравняем счет, да? – спросил он, потянувшись за пуговицей и молнией, затем снял штанины, оставшись в темно-синих боксерах. Он наклонился, обнял меня за спину и приподнял на пару дюймов, чтобы стянуть с меня штаны. У меня перехватило дыхание от этого контакта, я перевела взгляд на его лицо, когда ощущение сальто прошло через мой живот. Услышав мое прерывистое дыхание, его глаза нашли мои, когда его пальцы потянули материал вниз по моим бедрам. Он сделал глубокий, медленный вдох и нарочито отвел взгляд.

Следующее, что я помню, это то, что я была в ванне, Репо держал меня, пока я боролась, чтобы выбраться из слишком горячей воды.

– Я знаю, – сказал он, когда одна его рука надавила на мои бедра, а другая сильно прижалась к грудной клетке. Было так жарко, что вода уже окутывала всю ванную комнату паром. – Господи Иисусе, – проворчал он, и я повернула голову, чтобы посмотреть на него, обнаружив, что у него на лбу выступил пот. Я наблюдала, как моя рука медленно поднялась, вытирая пот, оставляя за собой след горячей воды. Рука Репо сомкнулась вокруг моего запястья, удерживая его на секунду, когда его глаза пронзили меня, прежде чем медленно опустить его обратно в воду. – Ты должна попотеть от этой лихорадки, – объяснил он, чтобы заполнить неловкое молчание.

– Тебе не нужно быть здесь.

– Ты слишком чертовски упряма, чтобы тебе можно было доверять и оставить в ванне одну, – сказал он, забавляясь, когда его руки ослабили давление.

Я сделала настолько глубокий вдох, насколько позволял мой заложенный нос, закрыв глаза и пытаясь заставить себя расслабиться. – Я чувствую себя ужасно, – призналась я, и рука Репо мягко, успокаивающе двинулась вверх и вниз по моему боку.

– Я знаю, дорогая.

– Ты не должен меня так называть, – сказала я, чувствуя, как сон снова начинает терзать мой мозг.

– Я тоже это знаю, – сказал он, медленно выдыхая, когда его рука легла высоко на мое бедро, его пальцы задели материал моих трусиков, которые прикрывали мою задницу.

Последнее, о чем я подумала, прежде чем снова заснуть, было то, что мне было приятно находиться рядом с ним.

Глава 5

Репо

Она была не просто больна. Когда Дюк и Ренни сказали, что она плохо себя чувствует, я решил, что она просто простудилась или что-то в этом роде. Но, обнаружив ее без сознания во дворе, а затем пятнадцать тревожных часов после этого, когда она мучилась лихорадочными снами, я понял, что она не просто простудилась, она была серьезно больна.

Я пытался удержать ее в постели, когда дверь в мою комнату открылась и вошел Рейн, его темные брови нахмурились, когда он увидел эту сцену. – Слышал, она заболела, – сказал он, закрывая дверь. – Может, позвоним кому-нибудь? – спросил он, придвигаясь ближе к кровати, когда Мейз вскрикнула во сне.

– Если ситуация не изменится в ближайшее время, да. Это чертовски безумно, – сказал я, мой живот скрутило в узел, когда я почувствовал кожу ее рук под своими ладонями. Она была горячей, почти до такой степени, что к ней было не комфортно прикасаться.

– Кто-нибудь еще заболел? – спросил он, имея в виду кандидатов.

– Нет, но ни у кого из остальных расписание не было испорчено так сильно, как у нее. Должно быть, она смертельно устала. У ее иммунной системы не было ни единого шанса после того, как она застряла в той грозе позапрошлой ночью.

– Это не твоя вина, Репо, – сказал он, привлекая мое внимание. Он был прав, но в то же время ошибался. Технически, это была его гребаная вина. Но я не мог этого сказать. Черт, я чувствовал себя виноватым даже за то, что подумал об этом. Но это была и моя вина, потому что я был тем, кто изменил ее расписание, лишил ее сна, отправил ее в проливной, ледяной ливень, который длился почти всю ее смену. Как будто что-то в моем взгляде выдало меня, губы Рейна слегка скривились. – Да, я знаю, что это моя вина, – сказал он, пожимая плечами.

– Она не уйдет, – сказал я, глядя на нее сверху вниз, когда она извивалась в моих объятиях. – Невозможно, чтобы она спала больше шести или семи часов в неделю, и после этого не проявляла никаких признаков того, что сдается.

Рейн вздохнул. – Да, я знаю.

– Неужели так важно, чтобы она провалилась? – спросил я, мой голос был немного тихим, когда я вообще задавал ему вопросы.

– Ты видел, как Фокс загоняет ее в угол, когда застает одну? – спросил Рейн, зная, что я это видел, зная, что очень мало проскальзывало мимо меня. – А то, как Лось постоянно лезет в ее дела? Видел, как на нее глазеют старожилы? – Он помолчал, покачал головой и посмотрел на свои ноги. – Я не говорю, что могу гарантировать безопасность моих братьев, Репо. Это не та жизнь, которой мы живем. Некоторым из нас причиняют боль. Некоторых из нас убивают. Это выбор, который мы делаем, когда присоединяемся. Но я могу утешить своих людей тем, что под этой крышей они в безопасности друг от друга. Я не могу дать это Мейз. Как бы мне ни хотелось думать, что все мои люди хороши, имеют моральный компас и никогда не перейдут эту черту, я не могу этого обещать. У нас у всех есть тьма, и черт меня знает, если бы кто-нибудь из старожил не натворил какого-нибудь ужасного дерьма под руководством моего отца. Особенно для женщин, которым, как мы все знаем, эти мужчины не придавали большого значения. Я точно знаю, что в те дни не одна или две сучки из клуба подверглись жестокому обращению. Я знаю, что она не клубная шлюха, и я знаю, что она, по крайней мере, в какой-то степени способна позаботиться о своем дерьме, Репо, но дело в том, что… она маленькая, она не такая сильная, и она в меньшинстве. Я мог бы попытаться установить закон и угрожать мужчинам, но это было бы проблематично…

– Потому что ты выбираешь правильных кандидатов, а не исправление членов, – предположил я.

– Это, да, и потому, что даже это не является гарантией. Они напиваются, становятся злыми и глупыми. Что-то может случиться. И хотя последствия будут, блядь, быстрыми и, блядь, необратимыми, это не устранит ущерб. Я не могу иметь это дерьмо на своей совести, Репо. И ты тоже не можешь. Ей здесь не место. Чем скорее она поймет это, поймет, что мы делаем это не для того, чтобы быть придурками, а в ее интересах, тем лучше.

И снова я понял его точку зрения.

В этом нельзя было отрицать логику.

Старухи, они были защищены из-за необходимости уважать ваших братьев. Никто даже не взглянул бы на Саммер, Ло или Джейни искоса, опасаясь, что их мужчины выколют им глаза.

У Мейз не было такой защиты.

Если кто-то требовал от женщин слишком многого, получал отказ от одной из сук или был больным ублюдком, которые любили драку, любили брать то, что не было свободно предложено, Рейн был прав… не было никакого способа обещать, что этого не может произойти. И хотя будут последствия, он также был прав в том, что это не уберет ущерб. Мейз придется иметь дело с тем, что произойдет.

Я видел, что Рейну хотелось бы иметь возможность безоговорочно доверять всем своим людям. И хотя он доверял тем, кого назначил сам: Кэшу, Волку, мне и примерно трем или четырем другим парням… Он ничего не мог поделать с другими мужчинами, теми, кто был рядом, когда он еще не был на ногах. Он не мог выгнать их из-за того, на что они могли быть способны. И поскольку он не мог этого сделать, он не мог сказать Мейз, что она в такой же безопасности, как и любой другой мужчина.

Это было неправильно.

Это было несправедливо.

Это отстойно.

Но все было именно так.

– Вылечи ее, – ворвался в мои мысли Рейн. – И тогда вытащи ее отсюда. Чем скорее, тем лучше.

С этими словами Рейн оставил меня наедине с Мейз.

Каждые несколько часов я приводил ее в сознание достаточно, чтобы всунуть в нее какие-нибудь жаропонижающие и обезболивающие лекарства, прежде чем она снова теряла сознание. Она не ела. Она почти не пила. И к тому времени, когда я вошел и открыл эту дверь на шестнадцатом часу, я серьезно волновался, что мне придется завернуть ее и тащить в больницу, чтобы влить в нее немного жидкости. Но я вошел, чтобы найти ее на кровати, несколько настороженную, и я почувствовал, как мне стало немного легче.

Ее лихорадка все еще была, поэтому я потащил ее в ванную и уложил в ванну. Усталая, слабая, больная и несчастная, ее защита, которую она носила как непроницаемый щит, ускользнула. Как только она закончила бороться со мной в воде, она свернулась калачиком на боку, ее рука держалась за мою, когда она потеряла сознание. Она мирно проспала полчаса, пока я трижды пытался слить воду и снова наполнить ее горячей водой, пока ее кожа не перестала быть огненной. Но даже после этого я оставался с ней еще двадцать минут, поглаживая рукой ее бок или ее длинные фиолетовые волосы.

Видите ли, проблема была в том, что мне чертовски нравилась Мейз.

В моем образе жизни, в нашем образе жизни, было легко начать рассматривать женщин не более чем как куски задницы. Для таких мужчин, как я, которые проводили большую часть своего времени в клубе, большинство женщин, с которыми мы вступали в контакт, были клубными шлюхами, поклонницами байкеров, женщинами, которые просто хотели трахнуть плохого парня. И хотя в последние годы, с появлением Ло и Джейни и их собственного бренда гендерного насилия, их было недостаточно, чтобы внести большие изменения в образ мышления каждого.

Постоянно находясь рядом с Мейз, когда она работала в лагере почти без сна и делала все, что каждый из членов клуба просил ее сделать, включая: заправку напитков, приготовление ужина, уборку простыней, мытье полов, смену телевизионных каналов, чистку байков и доставку гребаных дротиков, и делала это без единого жалобного стона, было легко подумать, как сексуально иметь рядом сильную женщину.