Текст книги "Кэш (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Это твоя подружка? – спросила одна из них дразнящим девчачьим тонам, и мне захотелось улыбнуться, но это было слишком больно.

– Эй, успокойтесь, – сказал им Кэш, и они захихикали.

– Она хорошенькая? – более решительная из двух надавила.

Я поморщилась, стоя перед его входной дверью и глядя себе под ноги.

– Самая красивая, – сказал он, заставляя мой живот странно трепетать, и я боролась с желанием посмотреть на него. – Рядом с вами двумя, – добавил он, и снова послышалось хихиканье. – А теперь убирайтесь. Я должен отвести своего гостя внутрь.

– Хорошооо, – хором ответили они, и я услышал, как их шаги удаляются по улице.

– Ты хорошо ладишь с детьми, – заметила я, чувствуя себя неловко, когда он вставил ключ в замок и открыл дверь.

– Многие мужчины ладят с детьми, – сказал он, отмахиваясь от комплимента. Он вошел в дом и направился к кухне, расположенной сразу за гостиной открытой планировки. Все внутри кричало «Холостяк», от пустых деревянных полов до темно-оранжевого цвета стен, лишенных какого-либо искусства, до потертых и удобных на вид черных кожаных диванов, обращенных к неоправданно огромному плоскому телевизору. На диванах не было ни подушек, ни занавесок на окнах, только плетеные занавески из дерева.

Я повернулась к кухне, наблюдая за ним через проем в стене, вдыхая запах свежесваренного кофе, и этого было почти достаточно, чтобы заставить меня снова заплакать. – Почему ты живешь здесь? – Спросила я, желая перевести разговор на безопасную тему.

Кэш положил руки на стойку и наклонил голову, наблюдая за мной. – Последнее гребаное место в мире, где тебе придет в голову искать однопроцентника, понимаешь? – спросил он с дьявольской усмешкой, и я почувствовала трепет в области, которая была явно ниже моего живота. Боже, но он был просто ходячим, разговаривающим, ухмыляющимся искушением.

– Неплохая идея, – пробормотала я, когда он просто продолжал смотреть на меня, как будто ожидая ответа. Я переступила с ноги на ногу, и он снова встал, двигаясь по кухне.

– Кофе?

– Да. Один кусочек сахара.

Через несколько минут он вышел, держа в одной руке кофейную чашку, а в другой – пузырек. Он протянул мне кофе, и я взяла его, потягивая, хотя он был слишком горячим, просто чтобы чем-то заняться. – Что это такое? – Спросила я, когда его рука раскрылась, чтобы показать пузырек с таблетками.

– Обезболивающие, – сказал он, откручивая крышку того, что выглядело как наполовину полная бутылочка. – Один из нас считает, что было бы забавно брать свой байк на бездорожье. Пьяными, конечно, – сказал он, бросая две таблетки в руку, прежде чем закрыть пузырек и сунуть его в карман джинсов. – Шестнадцать швов, – сказал он с ухмылкой, приподнимая футболку, чтобы показать шрам, который шел вдоль его тела. Но я не смотрела на шрам. Какая женщина в здравом уме стала бы разглядывать шрам, когда есть несколько восхитительно совершенных скульптурных кубиков пресса, на которые можно было бы пялиться? – Эй, Ло, – сказал он, его голос дразнил, и мои глаза виновато взлетели вверх. – Видишь что-нибудь, что тебе нравится, детка?

О, черт. Черт бы его побрал.

– Еще пара часов в спортзале может превратить эту шестерку в восьмерку, – сказала я, стараясь говорить небрежно, стараясь не показать, что, хотя я была жестоко избита несколько часов назад и не спала больше суток, я была абсолютно возбуждена.

– Сладкая, разве я похож на человека, который тратит свое время в спортзале? – спросил он, сбрасывая футболку и протягивая мне таблетки.

– Спасибо, но нет, – сказала я, качая головой. – Мне нужно собраться с мыслями. Мне нужно...

– Дорогая, тебе нужно принять эти таблетки, лечь в постель и немного отдохнуть. Это все, что тебе нужно сделать прямо сейчас.

– Кэш, я действительно ценю это, но мне нужно поговорить с Рейном и получить...

Я не успела выговорить остальное, потому что внезапно он уже не был на безопасном расстоянии четырех футов от меня. Он был весь в моем личном пространстве, и его рука была поднята, его указательный палец нежно поглаживал мои губы. Я клянусь, что это прикосновение прошло прямо между моих ног таким образом, что там образовался прилив влаги. Мой взгляд метнулся к нему, обнаружив, что его темно-зеленые глаза немного прикрыты и горят. В ответ на это я почувствовала, как мои губы приоткрылись.

Я поняла свою ошибку секундой позже, когда почувствовала, как таблетки скользнули внутрь, а Кэш мягко улыбнулся. – Глотай, детка.

Иисус Христос. Это звучало сексуально во всех правильных смыслах. Я крепче сжала бедра, чувствуя, как мои глаза тяжелеют. Кэш усмехнулся низким, глубоким, рокочущим звуком, который вывел меня из оцепенения и заставил немедленно отхлебнуть кофе и внутренне ругать себя за то, что я так чертовски очевидна во всем касаемо него.

– Пошли, – сказал он, слегка потянув меня за край футболки, прежде чем двинуться к лестнице, которая вела наверх и внутри у меня завязывался тугой узел. Лестница. Это было так больно. Но я не собиралась вести себя как ребенок и умолять его остаться на диване.

Кэш ждал меня на две ступеньки выше, когда я наконец добралась туда. Его голова склонилась набок, когда он наблюдал за мной. – Насколько бы ты разозлилась, если бы я попытался помочь тебе прямо сейчас? – спросил он так, словно уже знал ответ. Я бросила на него свирепый взгляд, вцепившись в перила так сильно, что побелели пальцы. – Я так и думал, – кивнул он и побежал вверх по лестнице, оставив меня одну карабкаться наверх.

Я добралась до верха лестницы, как мне показалось, через час, слегка наклонившись вперед и глубоко дыша от боли. Убедив себя, что обезболивающие подействуют раньше, чем я успею опомниться, я прошла по коридору мимо открытой двери в ванную и к единственной другой двери наверху. Я подавила осознание того, что это означает, что я буду спать в главной спальне, в кровати Кэша, и заставила себя шагнуть в дверной проем.

Так вот.

Вот какая у тебя спальня.

Стены были темно-коричневого цвета, вся отделка и потолок выкрашены в мягкий бежевый цвет. Гигантская Калифорнийская двуспальная кровать стояла на высоком темном (почти черном) деревянном подиуме с соответствующим изголовьем. Были дополнительные подушки для ночных гостей (которых, я была уверена, у него было много), и одеяло было хрустящим белым из хлопка, который заставлял меня хотеть зарыться под ним и никогда не выходить.

– Скинь эти туфли, – сказал Кэш, повернувшись ко мне спиной и заглядывая в шкаф. Тупо, не имея другого выхода, я сбросил туфли. Кэш повернулся и двинулся ко мне, сжимая в руках футболку цвета овсянки. Даже не объяснив, он остановился передо мной и накинул её мне на голову, потянувшись к моим рукам и направляя их в рукава. Я была слишком ошеломлена, чтобы даже подумать о том, чтобы отмахнуться от него, чтобы сделать это самой. Так продолжалось до тех пор, пока его руки не потянули ткань вниз по моему торсу, а пальцы не потянулись к пуговице и молнии.

– Что ты делаешь? – Я наполовину ахнула, наполовину взвизгнула, пытаясь оттолкнуть его руки.

Но они остались на месте, и он поднял на меня глаза. – Детка, давай я тебе помогу, ладно?

Зная, что наклониться, чтобы спустить штаны, было бы не чем иным, как мучением, а наличие кого-то, кто готов помочь мне, избавило бы меня от большой боли и разочарования, ну, это не оставляло мне места для возражений.

Увидев, что я приняла решение, он снова наклонил голову и, слегка просунув руки за пояс, нажал на пуговицу. Прикосновение его пальцев к моему животу вызвало легкую дрожь во всем теле, и я молилась, чтобы он этого не почувствовал. Но потом его взгляд поднялся на меня, вопросительный, испытывающий, и я поняла, что он так и сделал. Казалось, он хотел что-то сказать, но передумал и снова опустил голову. Он расстегнул молнию, и его руки переместились к моим бедрам, схватив мои джинсы и осторожно потянув их вниз, смотря так, как будто не был уверен, есть ли какие-либо травмы где-либо еще.

Когда он спустил мои джинсы до колен, его пальцы прошлись по моим бедрам, которые были каким-то образом без синяков. – Слава богу, – пробормотал он себе под нос.

– Что? – спросила я, глядя на его макушку.

– Ничего, – сказал он, качая головой и вытаскивая мои ноги из штанин. – Пойдем, сладкая, я уложу тебя в постель, – сказал он, дотрагиваясь до моего бедра и мягко подталкивая меня вперед.

К тому времени, как я забралась под одеяло и приняла положение, которое не причиняло боли, лекарства сделали пульсирующие и колющие ощущения совершенно тупыми и заставили мои глаза потяжелеть. Одеяло подтянули к подбородку и аккуратно подоткнули под плечи. Кровать прогнулась, и я открыла глаза, чтобы увидеть Кэша, сидящего на краю и смотрящего на меня сверху вниз. Его рука двинулась к моему лицу, помедлила, и вместо этого погладила меня по волосам. Даже наполовину онемев от ниспосланных небесами обезболивающих, которые дал мне Кэш, я почувствовала покалывание, распространившееся по моей голове.

– Можно тебя кое о чем спросить? – спросил он тихим голосом. Я издала какой-то бормочущий звук, который он принял за согласие, и продолжил, – этот ублюдок не изнасиловал тебя, не так ли?

От этих слов по моему телу пробежала дрожь, и рука Кэша замерла, поглаживая мои волосы. – Нет, – сказала я твердо, немного испуганно.

– Я так не думаю, – сказал он себе, расчесывая мои волосы, и мне пришлось бороться, чтобы держать глаза открытыми. – Спи, детка.

– Хорошо, – услышала я свой голос, и мои глаза легко закрылись.

Как раз перед тем, как сон овладел мной, я услышала тихий смешок. – По-моему, ты мне больше нравишься одурманенной и довольной, – пробормотал он, но я слишком устала, чтобы кричать на него, поэтому промолчала.

Я медленно просыпалась, мое тело было вялым, а мозг, казалось, пробирался сквозь туман, чтобы должным образом сформировать мысль. Мои глаза открылись, щурясь в почти полной темноте единственной смутно знакомой комнаты, и я двинулась вверх, дезориентированная. Укол в ребра заставил меня громко вскрикнуть, когда я снова легла и смахнула со щеки случайную слезу.

– Черт, черт, черт, – простонала я, боль возвращалась быстро и яростно, заставая меня врасплох и полностью подавляя меня.

Зажегся свет, и я повернула голову, чтобы увидеть Кэша, прислонившегося к дверному косяку. – Тяжелое дело – проснуться, – тихо сказал он, помедлив перед тем, как войти в комнату. – Действие обезболивающих проходит?

– Все болит, – призналась я, удивляясь больше себе, чем ему. Это было не то, что я делала, делясь своими чувствами, даже когда мне было больно. Я этого не делала. Это было признанием собственной слабости.

При моих словах его лицо слегка помрачнело, и я пожалела, что не могу взять их обратно и снова увидеть веселого, беззаботного Кеша. – Я заказал еду, – объявил он, удивив меня. – Не хочешь сначала принять душ?

Боже, как он так легко догадался?

– Да, – призналась я, стиснув зубы и вставая с кровати.

– Спокойно, – сказал он, потянувшись ко мне, когда я покачнулась на ногах. – Так ты не произведешь на меня впечатление своей крутизной, так что не торопись.

Я сверкнула на него глазами, хотя внутри была благодарна. Я последовала за ним в коридор, потом в ванную и смотрела, как он роется в бельевом шкафу и вытаскивает оттуда два полотенца (да, два, как будто он знал, что мне понадобится одно, чтобы обернуть волосы), зубную щетку в упаковке, расческу, маленькую корзинку с аптечкой первой помощи и запасную футболку, которая будет смотреться как платье, несмотря на мой рост.

– Вымойся, приведи в порядок лицо, а потом позови меня сюда, и я перевяжу тебе ребра.

– Все нормально. Я могу...

– Конечно, можешь, – согласился он, но его губы подергивались, как будто он находил мою неспособность принять помощь забавной. – Но я могу сделать это, не причиняя тебе боли, и я могу сделать это крепче, чтобы ты не вздрагивала каждый раз, когда делаешь шаг. Так что позови меня, или я просто войду через десять минут.

– Хорошо, – проворчала я, избегая своего отражения в зеркале над раковиной.

– Убери свою повязку. Пойду подожду, пока принесут еду.

С этими словами он ушел, а я принялась снимать с себя одежду и разворачивать бинты. Я выскользнула из трусиков, включила горячую воду и намылила их мылом для рук. Я не была особенно требовательной женщиной, но категорически отказывалась носить трусики два дня подряд без стирки. Я заглянула в бельевой шкаф, нашла там фен и положила его на стойку. Это подойдет для импровизированной сушилки для белья.

Я держала лицо подальше от воды, когда принимала душ, намыливаясь мылом и шампунем, которые пахли точно так же, как Кэш, и мне это слишком нравилось. Я вытерлась, нанесла антибиотик на лицо, расчесала волосы, высушила трусики феном, затем надела их и натянула футболку через голову.

– Порядок, – крикнула я, быстро почистив зубы.

Кэш вошел через минуту, заглянул в бельевой шкаф и достал свежие эластичные бинты, оставив меня гадать, как часто он в них нуждается. Нормальные люди не держат большой запас эластичных бинтов в своих шкафах. Я знала это, потому что никогда не видела эластичного бинта, пока он мне не понадобился. Но каждая ванная комната в Хейлшторме была забита ими по самое горло.

– Руки вверх, – небрежно сказал он, снимая бумажную обертку с бинтов. Я судорожно вздохнула, пытаясь подавить волну неуверенности, которую ощутила при этом требовании. Не то чтобы я была неуверенна в себе. Далеко нет. Я поддерживала свое тело в форме, потому что мой образ жизни и работа требовали этого, но, как бы то ни было, я знала, что поддержание его в форме делает его эстетически привлекательным. У меня были подтянутые ноги с хорошей женской полнотой, то же самое можно было сказать и о моей заднице. Мой живот был плоским, в некоторые дни можно было заметить малейшие очертания пресса. Мои грудь оставалась большой и упругой, несмотря на то, что мне было ближе к сорока, чем к тридцати, и они были большими с самого начала. У меня было хорошее тело.

Но Кэш понимал это... черт, этого было достаточно, чтобы заставить женщину, которая никогда не краснела, покраснеть.

Я схватила подол своей футболки и медленно потянула ее вверх, не в силах оторвать взгляд от Кэша, ожидая какой-то реакции. Не поднимая головы, он снял маленькую металлическую штуковину и начал разматывать бинт. Его глаза медленно поднялись, остановившись на моих бедрах, двигаясь вверх по животу и останавливаясь там, где мои руки держали футболку прямо под грудью. Воздух вырвался из его груди, но он ничего не сказал. Он не пялился, а просто медленно приступил к работе.

– Хорошо, – сказал он немного позже, его руки двигались, чтобы накрыть мои, когда он потянул материал футболки вниз по моему телу, прикрывая меня. – Я сделал тебе больно? – спросил он, наконец-то посмотрев мне в глаза.

– Нет, – пробормотали мои губы, мой мозг никоим образом не был частью уравнения, потому что внезапно все, о чем я могла думать, это как он поднимает меня на стойку, срывает с меня трусики и зарывается во мне. Может быть, потому, что он был так нежен со мной, так осторожен.

Или, может быть, потому, что он уважал меня, чтобы не делать сексуальных комментариев, когда я была почти голой перед ним, когда он обнимал меня. Как бы то ни было, все, о чем я могла думать с той секунды, как он прижал первый дюйм бинта к моей коже, было то, насколько хорошо его прикосновение, насколько лучше было бы чувствовать прикосновение ко мне, прямо над и прямо под тем местом, где он фактически касался меня.

– Хорошо. Тогда давай тебя покормим.

Итак... он меня кормил.

Глава 9

Кэш

Две из этих таблеток сразили меня наповал на восемь часов сразу после того, как я их принял. Я решил, что у меня будет достаточно времени, чтобы добраться до клуба, захватить Репо, увидеть Малликов, а затем вернуться домой и заказать еду до того, как она проснется. Поэтому я на всякий случай набросал записку и положил ее на тумбочку рядом с запасным пистолетом, на тот случай, если проблема найдет ее, хотя хвоста не было всю дорогу до моего дома.

– Какого хрена? – спросил Репо, когда я подъехал к лагерю, приподняв бровь при виде машины Ло. – Чувак, я знаю, что ты вроде как мой начальник и все такое... но я, блядь, никуда не поеду в этой машине.

Я рассмеялся, захлопнул дверь и запер ее. – Тогда мы можем взять один из твоих вариантов, но за рулем буду я.

Репо ухмыльнулся мне и побежал в заднюю часть дома, где он держал свои полдюжины машин на различных стадиях ремонта и восстановления. Вот так Репо выпускал пар. Именно так он управлял своими мрачными мыслями, когда они приходили к нему. Самое смешное, что он никогда не хотел их, когда они были закончены. В ту же секунду, как они были восстановлены и запущены, он хотел, чтобы они исчезли. Он сделал банк, продавая свои готовые работы.

Я ждал у ворот, пока он с грохотом подъезжал на чем-то похожем на Фаерберд 82-го года в выцветшем, ужасном желтом цвете. Он издавал лязгающий звук, который, как я знал, вероятно, не был хорошим знаком, но Репо, казалось, совершенно не обращал на это внимания. Он выехал за ворота, оставив двигатель включенным, и выскочил, чтобы подбежать к пассажирской стороне.

А эта штука выживет? – Спросил я, садясь на водительское сиденье.

– Так и нужно, – сказал он, пожимая плечами, как будто для него не имело значения, так это или нет.

– Хорошо, – сказал я, смеясь и протягивая руку к стереосистеме.

– О господи, чувак... только не это дерьмо, – простонал он, положив голову на подголовник и глядя на порванный материал на потолке.

– Дерьмо? – спросил я, одной рукой подсоединяя свой айпод к его кассетному адаптеру.

– Это гранж девяностых и начала двухтысячных, рок, прочее дерьмо, – поморщился Репо, очень преданный поклонник металла.

Я почувствовал, что ухмыляюсь, когда нажал на Нирвану и включил ее. – Ну и детишки нынче, – сказал я, качая головой, несмотря на то, что разница в нашем возрасте была всего шесть или семь лет.

Через несколько минут мы подъехали к Чазу, бару Маллика. Байки были припаркованы у входа, Чаз по какой-то причине был водопоем для местных воинов выходного дня. Видимо, небольшая бомбежка не остановила бизнес.

– Они такие же крутые, как и их репутация? – спросил Репо, глядя на стойку бара и покачиваясь на каблуках.

– Я знаю только Шейна, но Рейн знает его лучше, чем я, но... да, – сказал я, протягивая руку к двери и открывая ее.

Внутри все было безукоризненно, почти высококлассным, со сланцево-серыми стенами и полами, окрашенными настолько темными, что они были почти черными, что соответствовало бару справа и всем столам, и стульям внутри. Как я и ожидал, за дальним столиком сидели шестеро черноволосых (один с сединой) мужчин с шестью парами причудливо голубых глаз, принадлежавших братьям Маллик: Райан, Илай, Марк, Хантер и Шейн, а также их отец Чарльз.

Я почувствовал, как Репо напрягся, когда все головы почти одновременно повернулись к нам.

– Приспешники? – я услышал, как Хантер спросил, сдвинув брови. Я знал его. Он был единственным сыном Маллика, который не занимался бизнесом, не был ростовщиком. Он сбежал несколько лет назад, связался с какой-то чертовкой по имени Фиона, обзавелся парой маленьких девочек и работал с татуировочным пистолетом. Остальные, однако, по-прежнему безжалостные, расчетливые разбиватели коленных чашечек.

– Что тебе Кэш? – спросил Шейн, самый молодой и громоздкий из них, кивая нам головой и двигаясь, чтобы встать.

– Просто решил, что мы зайдем и сравним наши впечатления.

– А Рейн не заедет за этим? – спросил Шейн, сдвинув брови, и я знал, что у них была небольшая дружба прямо с тех пор, как Рейн встретила Саммер. Ну, поскольку он сказал нам, что один из его клиентов был одним из наших людей, и этот человек оказался стукачом.

– Мы держимся подальше от других организаций, ты же знаешь, – напомнил мне Райан, самый старший и самый опытный из них.

– Знаю это. Знайте, что мы все также имеем врагов. Просто хотел посмотреть, есть ли у нас общие.

– Ты реально думаешь, что у тебя, нас, Хейлшторма, Лионе и Лекса есть общий враг? – спросил их отец Чарльз, и мне пришлось приложить все усилия, чтобы сдержать ленивую ухмылку. Он очень напоминал мне моего отца – свирепый, властный.

– Прикрывают свои позиции. Я уже говорил с Хейлштормом. Так ничего и не придумал.

– Ребята, хотите по стаканчику? – спросил Шейн, уже махнув рукой бармену.

– Виски, – ответил я.

– А ты? – спросил Шейн.

– Репо, – подсказал Репо. – И конечно... водка – это хорошо.

– Это твой 82-й? – Спросил Марк, глядя на меня.

– Его, – сказал я, дернув подбородком. – Они ему надоедают, когда они вновь хорошенькие, так что если ты ищешь машину...

– Имей это в виду, – согласился Марк, замолчав под взглядом отца.

– Ты видел Лекса? – Спросил Шейн, откидываясь на спинку стула.

– Пока нет.

– Огонь полностью уничтожил это место.

Я почувствовал, как мои брови сошлись вместе, моя ухмылка исчезла. Я знал, что в его доме было хуже всего, но я не думал, что это было так плохо. – А этот злой ублюдок смог выбраться?

Шейн пожал широкими плечами. – Никто ничего о нем не знает. Мы знаем, что среди его людей было несколько раненых, но никто не знает и не говорит о местонахождении Лекса.

– Итак, мы получили дерьмо, – сказал я, опрокидывая виски и возвращая стакан официантке, которая принесла его, давая ей слабую имитацию улыбки, я обычно дарил ее всем имеющим сиськи, задницу и длинные волосы. Она была такой пышной, и, как обычно, я был бы в нескольких минутах от того, чтобы зарыться глубоко в ее киску, независимо от того, что происходило в клубе. Что, черт возьми, со мной не так?

– Ну что ж, вот и все, – согласился Чарльз, пожимая плечами в ответ на мое «что поделаешь».

– Ты будешь держать нас в курсе, если что-нибудь выяснишь? – Чарльз кивнул.

– Скажи Рейну, что Леа тащит мою задницу на тот дерьмовый ужин, который запланировала Саммер.

– Еще один гребаный званый ужин? – Спросил я, откровенно ухмыляясь. – После того дерьмового урагана, который был ее последним? – Шейн вздохнул, и я рассмеялся. – Знаешь, я никогда не думал, что доживу до того дня, когда двух самых больших псов в городе будут водить за яйца какие-нибудь женщины.

– Должен быть счастлив, – сказал Шейн, улыбаясь. – Теперь у тебя меньше конкурентов. Только трое из этих ублюдков, – сказал он, махнув рукой своим братьям.

– И... – кто? Брейкер и Шотер?

Я смеялся над этим, пока Репо не прочистил горло. – Брейк и Шот ушли вчера вечером.

Моя улыбка погасла, и я повернулся к Репо, вопросительно глядя на него

– Что? – Шреддер сказал мне, что Рик сказал ему, что видел их в магазине Пейна, они выглядели так, будто прощались, а потом ушли с какой-то темноволосой цыпочкой с разбитым лицом.

– И ты молчал об этом дерьме? – Спросил я, чувствуя, как внутри нарастает гнев, странный и тревожный.

– Ты же не можешь всерьез думать, что Брейк или Шот будут в этом участвовать, – рассудил Репо.

Он был прав. В обычный день я бы никогда не подумал, что они будут вмешиваться в наше, не говоря уже о всеобщем дерьме. Брейкер и Шотер были контрактными мышцами. Они выполняли работу для тех, кто платил правильную цену. Брейкер, ну, он был хорош в том, чтобы ломать людей. Шот, что ж, был хорош в стрельбе. Они были дружны, как братья, и обычно держались по-деловому. Я разделил с Шотером не одну ночь разврата – слишком много пил, делая ставки на то, кто из нас поймает самую горячую цыпочку в комнате. Я не очень хорошо знал Брейкера, но Рейн знал. Они были друзьями, насколько кто-либо за пределами клуба мог быть нашим другом. Тем не менее, они подорвались посреди ночи, когда взрывались бомбы? Это было неправильно.

– Это был не Брейкер, – уверенно заявил Илай, самый тихий, но и самый смертоносный из братьев. – Он очень практичный парень. – Его глаза встретились с моими и задержались. – Люди узнают себе подобных, – объяснил он, на секунду опустив взгляд на свои руки. – Если бы ты сказал мне, что Лекса забили до смерти в переулке, тогда да, ты можешь указать на Брейкера. Но закладывать бомбы? Слишком безлично. Не в его стиле.

– Я свяжусь с вами, прощупаю ситуацию, – сказал я, начиная чувствовать глубокую усталость. Слишком много всего происходило с бомбами, обвинениями, что бы там ни происходило с Ло... все это. Это необходимо было уладить, чтобы все вернулось на круги своя – выпивка, езда верхом, женщины.

Через несколько минут мы вернулись к машине, и Репо, вызывающе вздернув подбородок, выдержал мой взгляд. – Подумай в следующий раз, когда ты поделишься со мной информацией, прежде чем пойти со мной туда и выставить меня дураком, хорошо?

Он остановился на пассажирской стороне машины, раскинув руки над крышей. – Не вини меня за то, что ты оплошал. Есть бомбы, и ты уходишь на следующий день, и тебя никто не видит в течение нескольких часов?

– Осторожнее, малыш, – сказал я, кусая себя за щеку и стараясь держать голову прямо. Я устал, я был сбит с толку, и я был не в том положении, чтобы ввязываться в драку с одним из мужчин, особенно учитывая, что он был абсолютно чертовски прав. Я должен был быть в клубе. Я должен был быть там и наводить порядок в ту же секунду, как узнал о бомбежке, а не валять дурака в Хейлшторме. Мне следовало собирать информацию, а не разбираться с Ло.

– Я не спрашиваю тебя, – сказал он, поднимая руки. – Просто указываю на некоторое дерьмо, прежде чем кто-то другой начнет говорить его в менее братской манере.

– Дай мне немного отдохнуть на этой неделе, Репо. У меня куча дерьма, с которым я имею дело. – С этими словами и без дальнейших объяснений я отвез нас обратно в лагерь. Какое-то время я демонстрировал свое лицо, разговаривая с членами клуба, болтающимися вокруг, чтобы никто не мог сказать, что я не был там для них.

Наконец, около обеда, я вернулся в машину Ло и вернулся к себе, чтобы найти ее все еще в отключке. Поэтому я заказал еду и стал ждать.

Должно быть, она проснулась, испуганная незнакомым окружением, подлетела, забыв о своих ребрах. Крик, который она издала, заставил меня взбежать по лестнице и задержаться за дверью, чтобы дать ей секунду прийти в себя. Если у Ло и было что-то, кроме лучшей стойки, которую я когда-либо видел, так это гордость. Она никогда не простит мне, что я видел ее расстроенной.

Наблюдая, как она медленно поднимает мою футболку и собирает ее под своими сиськами... черт, черт меня побери. Я старался не поднимать глаз, сосредоточившись только на отвратительных синяках на ее ребрах. Но, в конце концов, я был мужчиной, и у нее было чертовски идеальное тело – длинные, сильные ноги, плоский живот, выпуклые бедра, и ее руки были достаточно высоко, чтобы я мог видеть мягкую нижнюю сторону ее идеальных сисек. Мне потребовалось все мое чертово самообладание, чтобы не позволить пальцам коснуться этого места.

Она последовала за мной вниз через несколько минут, одетая только в мою большую футболку и те черные трусики с розовой кружевной отделкой.

– У меня всего понемногу, – сказал я, не в силах позволить тишине висеть слишком долго. Я привык к разным типам женщин – женщинам, которые любят поговорить, поругаться и заполнить паузу. Ло, казалось, была вполне довольна тем, что вообще ничего не сказала, и я подумал, что она была такой – осторожной, замкнутой, задумчивой, или это было оттого, что она проводила так много времени со своими людьми в Хейлшторме.

Она сунула руку в коричневый пакет, вытащила белые контейнеры, открыла их и поставила на середину стола. Я наблюдал, как она взяла тарелку и наполнила ее, чувствуя, что ухмыляюсь, когда она взяла достаточно, чтобы накормить двух растущих подростков.

– Что ты будешь пить, Ло? – Спросил я, направляясь на кухню за напитками .

– Пиво – это прекрасно, если у тебя такой же хороший вкус, как у твоего брата, – сказала она, и я наблюдал, как она с минуту смотрела на обеденный стол, прежде чем решиться перейти в гостиную и плюхнуться на диван, потянувшись к пульту дистанционного управления, чувствуя себя как дома.

Я дал ей пива, сделал свою тарелку и сел рядом с ней, глядя на шоу на выживание, которое она выбрала по запросу. – Ты собираешься сказать мне, о каком одолжении ты просишь?

– Я хочу поговорить с Рейном, – сказала она, многозначительно глядя в телевизор.

– Милая, – сказал я, садясь и ставя свою тарелку на кофейный столик, – это я отвез тебя в безопасное место, дал тебе лекарство, уложил спать, укутал и накормил. Ты не хочешь сказать, зачем мне все это понадобилось?

– Кэш это...

– Ло, – оборвал я ее, качая головой.

Она вздохнула и поставила тарелку, уже почти съеденную. Она, наверное, доела ее, если бы я не отвлек ее. Она глубоко вздохнула, прежде чем повернуться ко мне.

– Кэш, я управляю лагерем экспертов по выживанию, полным бывших военных, которые очень, очень хорошо убивают людей различными способами. Я не добралась до того места, где нахожусь сегодня, не нажив себе кучу врагов. Иногда, не часто, они появляются и создают проблемы.

– И это все, что ты собираешься мне сказать?

– Это все, что я могу дать. Я была в своем конспиративном доме. Было темно. У меня есть общее описание и направление, в котором он исчез. Банда, которая управляет этой улицей, тоже ищет его.

– Серьезно? Я имею в виду, я знаю, что ты ведешь большую дерьмовую компанию, Ло, но уличная банда?

– Они купили мне медикаменты, – оправдывалась она. – И еще они сказали, что если его найдут, то опознать его можно будет только по зубным картам.

– Так вот почему ты держишь компанию подонков? Потому что они могут делать за тебя грязную работу?

Ее глаза сузились, глядя на меня. – Я сама могу делать свою гребаную грязную работу, Кэш. – Я не сомневался в этом и не знал, почему выбрал именно этот момент, чтобы затеять с ней драку. Она была ранена, не только физически, но и морально. Я вел себя как гребаный мудак без всякой на то причины. Не имело значения, что я думаю о том, как она управляет своим бизнесом. Все, что имело значение, это то, что она была вся в крови и синяках и просила меня о помощи.

– Если ты дашь мне описание, я попробую что-нибудь разнюхать, хорошо? – Ее грудь сдулась, когда она поняла, что я уступаю.

– Окей.

– Насколько сильно тебе больно? Хочешь еще таблеток?

– После этого шоу, – сказала она, небрежно откидываясь на спинку дивана и сжимая в руках бутылку пива.

После шоу я вытряхнул ей на ладонь еще две таблетки и позволил подняться по лестнице. Я уложил ее в постель и подождал, пока она заснет, а потом скользнул к ней за спину. Я мог бы поспать на диване, но изо всех сил старался убедить себя, что делаю это для ее же блага – она будет рядом со мной на случай, если ей что-то понадобится посреди ночи или если она проснется от боли.