Текст книги "Принц наемников"

Автор книги: Джерри Пурнелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Да, трудно, но не безнадежно. Спрятать несколько вертолетов в деревне Леду. Когда приземлится первая шлюпка, высылаем вертолеты. При правильном расчете времени один из вертолетов сможет сбить вторую шлюпку…

– Если прорвется. И он уж точно не вернется, – сказал капитан Алана. – Пополнение авиационного батальона поглотит все наши средства.

– Дело гораздо хуже, – сказал Эймос Фаст. – Мы не можем начать стрелять по второму кораблю. У него на борту не будет борлоя.

– Будет, к тому времени, как его осмотрит инспектор СВ, – сказал капитан Роттермилл.

– Знаете, – сказал Фрейзер, – может, стоит поменять последовательность. Попытаемся с помощью вертолетов сбить первую шлюпку, а минометы оставим для внезапного удара по второй. У нас ведь есть ракеты «Си Скиммер». Пора их испробовать.

– Имеет смысл, – сказал Роттермилл. – Но…

– Вот именно но, – решительно ответил капитан Алана. – Вы знаете, сколько стоят эти птички?

– А зачем они нам, если мы никогда их не используем? – спросил Фрейзер. – Мы берегли их для подходящего дела. Вот оно.

– Согласен. Придется пойти на расходы. Иногда другого выхода нет, – сказал Питер Оуэнсфорд.

– Иногда нет, – согласился майор Севедж. – Полковник, направить «Скиммеры» на Драконий Зуб? Спасибо. Хорошо, Хесус, вы получили приказ.

– Да, сэр. – В голосе Аланы не слышно было энтузиазма.

– Они могут не понадобиться, – сказал Севедж. – Давайте пока ничего не устанавливать окончательно. Особенно потому что Бартон знает о наличии что у нас таких ракет. Он мог уже установить защиту. Узнаем, когда парни Мисковски окажутся на месте.

– Я бывал в ситуациях, которые нравились мне больше, – сказал Оуэнсфорд. – Но, наверно, это лучшее, что можно сделать.

Наступила долгая тишина.

– Есть еще предложения? – спросил Фалькенберг.

– Сейчас нет, – ответил Севедж. Он набивал табаком большую трубку. – Мне кажется, Иен на верном пути. Нашим главным сюрпризом будут минометы и безоткатные орудия. Надо приберечь этот сюрприз до тех пор, пока он не будет нам нужен больше всего. Надо найти более дешевый способ сбить первый посадочный корабль.

– Конечно, второго может вообще не быть, – негромко сказал Лисандр.

Фалькенберг надел очки и склонился к карте.

– Эймос, когда следующая связь с группой Мисковски?

– Они должны каждые два часа останавливаться и ждать сообщений – это через сорок минут.

– Хорошо. Я хочу поговорить с Этьеном Леду.

– Есть идея, Джон Кристиан?

– Возможно, Джереми. Возможно. А тем временем найдите мне лучшего специалиста по местным условиям в районе этой базы.

– Я думаю, Фуллер, – сказал Эймос Фаст.

– Верно. Фуллер. Хотя если бы у нас был кто-нибудь живущий у берега… разве у нас нет новобранца из прибрежной деревни?

– Парди, племянник Леду, – ответил Иен Севедж. – Он в группе Мисковски.

– Да, конечно. Еще кто-нибудь такой же? Все равно пошлите Фуллера ко мне в кабинет и попросите Мак-Кларена отобрать трех человек и явиться ко мне насчет оборудования.

– Мак-Кларена? Полковник, вы ведь не собираетесь сами… – Иен Фрейзер был поражен.

– Думаю отправиться, – сказал Фалькенберг.

– Но полковник… Улыбка Фалькенберга стала холодной.

– Ваша озабоченность принята к сведению, капитан.

– Да, сэр.

– Принц, я был бы рад, если бы вы сопровождали меня в качестве моего адъютанта. И ваш korpsbruder, разумеется.

– Спасибо, сэр.

– Хорошо. Эймос, через пять минут я буду у себя в кабинете. Действуйте.

Фалькенберг направился к двери.

– Боже, вот это да, – сказал Иен Фрейзер. Он поднял личную коммуникационную карточку. – Центурион Ягучи. Найдите моего денщика. Сегодня вечером мы выступаем в поле.

– Сомневаюсь, Иен, – сказал майор Севедж.

– Сэр?

– Он не собирается отпускать вас отсюда.

– Черт возьми, Джереми… Послушайте, в прошлый раз вы меня отговорили, но на этот раз я это сделаю. Клянусь, на следующем полковом совете…

– Ничего вы не сделаете, – сказал Севедж. – Вы все равно проиграете, а если выиграете голосование, полковник не согласится с таким решением. Будьте логичны, Иен. Все решено и расписано. Вы нужны здесь, чтобы руководить деталями. А главные приказы будут отдавать там. – Майор Севедж пожал плечами. – Если бы не отправился полковник, пошел бы я. Очень любезно с его стороны избавить меня от этого.

– Да. Послушайте, вам все равно, что я за него тревожусь?

– Мы все тревожимся. Если вы воображаете, что расстроены, представьте себе, что скажет главный старшина. Сомневаюсь, чтобы Джон Кристиан взял его с собой. – Севедж кивнул Лисандру. – Простите, что вам пришлось все это выслушать…

– Я рад этому, сэр. А теперь прошу меня извинить, мне нужно подготовиться.

– Конечно, ваше высочество.

XX

В офицерской гостиной кипела лихорадочная деятельность. Несмотря на немногочисленных посетителей, работники столовой сложили большинство столов и стульев, а остальные заталкивали под столы. Двое рядовых драили пол. Еще один за стойкой бара укладывал бутылки в ящики.

– Есть возможность пообедать? – спросил Лисандр у официанта.

– Да, сэр, но выбор невелик. Зубатка и сладкий картофель…

– Гмм. – Урсула чуть улыбнулась. – Стандартная еда на Таните…

Сержант Олбрайт выглядел обиженным.

– Да, мэм, но необычная для нашей столовой. Но понимаете, у нас тревога.

– А нам больше и не нужно, – сказал Лисандр. – Пожалуйста, сержант, я бы хотел зубатки и немного картошки. И пиво, пожалуйста.

– Да, сэр. Альери, установи стол для господина принца. Прошу прощения, сэр, но меня ждут на кухне.

– Нам не обязательно есть, – сказала Урсула. – Я предпочла бы…

– Конечно, нам нужно поесть, – сказал Лисандр. – По крайней мере мне. – Он старался говорить спокойно и надеялся, что ему это удается. Но в нем боролись противоречивые чувства. Ему хотелось побыстрее уйти от Урсулы, участвовать в деле и показать Фалькенбергу, на что он способен. «Странно, – подумал он, – мне приятно быть с Урсулой. Иногда даже кажется, что я в нее влюблен». Он думал о том, какие сложности могут из-за этого возникнуть. Он, несомненно, чувствовал себя виноватым, что готов оставить ее и отправиться с Фалькенбергом. Но больше всего он боялся, что не оправдает ожиданий Фалькенберга. Ему хотелось понравиться Фалькенбергу больше, чем отцу, и он не понимал этого. А глубоко внутри, под этими чувствами скрывался элементарный страх погибнуть или, что еще хуже, остаться калекой.

Тем временем Урсула с большим пониманием отнеслась к его добровольному участию в операции Фалькенберга, и хотя Лисандр ценил такое отношение, ему было трудновато с ним смириться.

Они сидели и ждали пиво.

– Я отдал кое-какие распоряжения, – сказал он. – На случай если не вернусь. Полк позаботится о тебе…

– Если мне вернут мой контракт, я сама о себе позабочусь, – сказала Урсула. – Ты не вернешься?

– Не говори глупости. Я адъютант полковника. У меня лучшие телохранители во всей галактике. К тому же рядом со мной Харв.

– Конечно. А когда ты улетаешь с Танита?

– Не знаю.

Они еще немного посидели в неловком молчании. Потом она улыбнулась и сказала:

– Все в порядке, Я буду скучать по тебе.

«Я тоже буду скучать», – подумал он. Хотел сказать что-нибудь, но не смог. Молчание затянулось.

Он испытал большое облегчение, когда к их столику подошел сержант Олбрайт.

– Прошу прощения, сэр, нам не хватает людей. И большинство столиков уже упаковано. Не будете возражать, если к вам подсядут капитан Свобода и миссис Фуллер? Спасибо, сэр.

Олбрайт ушел, не дожидаясь ответа. Немного погодя к столику хромая подошел долговязый офицер.

– Меня зовут Антон Свобода. Комендант штаба. Ваше высочество, нам сказали, что вы не возражаете, если мы…

– Конечно, сэр. – Лисандр встал. – Мне кажется, будет лучше, если вы будете называть меня Лисандр. – Он прикоснулся к нашивке корнета на воротнике. – Говорят, в гостиной надо всех называть по именам. А это Урсула Гордон.

– Рад знакомству, Урсула. Лисандр. Хорошо, – сказал Свобода. – Хуанита Фуллер. Принц Лисандр Коллинз Спартанский, в настоящее время доброволец-корнет в полку. Что означает, что ваш муж больше не младший корнет. И мисс Урсула Гордон.

Капитан Свобода помог сесть Хуаните, потом сам осторожно сел. Левая нога его была укутана во что-то напоминавшее большую подушку.

– Пара кроков, – сказал он. – На самом деле нас обоих только сегодня выписали из госпиталя. Муж Хуаниты на совещании…

– Ага, – сказал Лисандр. – Корнет Марк Фуллер? Я сегодня виделся с ним в кабинете полковника. Очевидно, сегодня вечером он будет пилотом полковника.

– Надеюсь, они быстро освободятся, – сказала Хуанита.

– Да, не очень приятно. Первый день из больницы, и никто не встречает дома, – сказала Урсула.

Хуанита покачала головой.

– У нас нет дома.

– Я об этом позабочусь, – сказал Свобода. – Что-нибудь подыщем. Хотя не знаю, что можно сделать сейчас. – Свобода покачал головой. – Может, вам стоит сегодня переночевать в госпитале.

– Не хотелось бы, – сказала Хуанита.

– А в чем дело? – спросил Лисандр.

– Видите ли, корнет Фуллер только что поступил в полк, – сказал Свобода. – И ему еще не отвели квартиру. Он жил в помещении для холостых офицеров. Хуаниту ранили в спасательной операции и, когда привезли сюда, сразу направили в госпиталь, и никто не подумал о квартире для семейных. Обычно такими делами занимаюсь я, но… – Он показал на свою ногу. – С того времени как мы освободили миссис Фуллер, я не садился за свой стол. – Он пожал плечами. – Не было бы никакой проблемы, если бы нас не выписали прямо во время общей тревоги. Кстати. – Он слегка возвысил голос. – Олбрайт.

– Сэр! – К столу подошел официант гостиной.

– Сержант, похоже, вы все здесь упаковываете.

– Да, сэр.

– Могу я посмотреть приказ?

– Он на кухне, сэр.

– Пожалуйста, принесите его. Вместе с бутылкой вина. Подойдет любая открытая бутылка.

– Да, сэр.

Они подождали, пока не вернулся Олбрайт с большим кувшином красного вина.

– Не офицерского качества, сэр, – виновато сказал Олбрайт.

– Сойдет, – с отсутствующим видом ответил Свобода. Он взял тонкий листок бумаги, который протянул ему сержант, и прочел. – Дьявольщина!

– Проблемы, сэр? – спросил Лисандр.

– Можно сказать и так. Сержант, вам отдали неверный приказ. Полк не передислоцируется, только большинство батальонов. Штаб полка остается здесь. Вам не следовало паковаться.

– Сэр, в приказе сказано…

– Я вижу, что в нем сказано, – сказал Свобода, – Но кто-то набрал неверный код на компьютере. Я разберусь с этим, а пока можете не торопиться. Вы никуда не уходите. – Свобода посмотрел на свою ногу. – Я тоже.

– Да, сэр.

– Итак. Я разберусь в этом вздоре. А вы найдите нам что-нибудь поприличнее выпить. И проследите, чтобы зубатка была съедобной.

Олбрайт улыбнулся.

– Да, сэр. Я думаю кое-что распаковать.

Свобода нагнулся, достал из-под стола портативный компьютер и поставил перед собой.

– Прошу извинить меня, – сказал он.

– Конечно, – ответил Лисандр. – Но признаюсь, эта суматоха…

– Видите ли, – объяснил Свобода, – в нашей базе данных закодированы почти все возможные действия полка.

Полковник отдал приказ об общей тревоге, И большинство частей полка отправляется в… в разные места. Кажется, просто, но на самом деле переместить батальон со всеми припасами и оборудованием довольно сложно. Нужно позаботиться о тысяче дел, получить кое-что из штаба батальона, с центральных складов. А теперь предположим, что батальон усилен за счет частей, которые непосредственно к нему не относятся. Для этого нужны новые приказы. Поверьте, это великие хлопоты.

– О, – сказала Урсула. – Да, конечно…

– Большую часть этой работы проделывают компьютеры, – продолжал Свобода. – У нас заранее заготовлены приказы почти на все случаи. Нужно только вызвать соответствующий. В данном случае кто-то набрал не тот код, поэтому сержант Олбрайт получил неправильный приказ. – Свобода склонился к яркому голубому экрану и принялся печатать. – Ха. Вот оно что. Гммм.

– Кто это сделал? – спросила Урсула.

– Сейчас трудно сказать, – ответил Свобода. Он пожал плечами. – Но мы скоро выясним. – Он задумался, потом снова пожал плечами. – Не думаю, чтобы Бартон решился напасть на этот штаб. Но мне стоит поговорить с Роттермиллом. Вдруг приказ все-таки не ошибочный. – И он несколько минут быстро печатал.

– Напасть? – спросила Урсула. – Как?

– Бомбы. Ракеты, – сказал Свобода. – Маловероятно, чтобы что-нибудь прошло. У нас для всякого, кто попробует, заготовлено несколько неприятных сюрпризов. Почти невероятно, чтобы Бартон рискнул.

– А зачем ему это? – спросила Хуанита.

– Зачем ему что… а, вот и сержант Олбрайт с чем-то более подходящим для питья. – Свобода подождал, пока сержант не налил всем искристое вино. – Ваше здоровье. Я говорил, что майор Бартон вряд ли нападет на штаб. Почему? Не только потому, что этим всех настроит против себя. Строго говоря, в кодексе этого нет, но традиция очень устойчивая. Ничего подобного не делать, пока не предупредишь противника.

– Но разве мы не… – Лисандр спохватился. – Разве мы не собираемся напасть на штаб Бартона?

– Конечно, нет, – ответил Свобода: – Да, мы бы захватили его компьютеры и центральные склады. Но тогда это место стало бы его законной целью. Нам пришлось бы выделять большие силы и средства для защиты нашего штаба. Войска в поле тревожились бы за свои семьи. – Капитан пожал плечами. – Это была бы война против штатских, а мы этим не занимаемся. Без важных причин.

– К тому же это дорого, – сказала Урсула.

Свобода посмотрел на нее сквозь прищуренные ресницы.

– Ага. А стоит ли вам беспокоиться о затратах, девушка?

– Лучше подражайте латиноамериканскому акценту, – сказал Лисандр.

– Подражать капитану Алана рискованно, – сказал Свобода. – Президент гостиной всегда сумеет отплатить.

– Мне казалось, что задача наемников – зарабатывать деньги, – сказала Урсула. – Не думала, что это так сложно.

– Да, конечно, мы стараемся заработать, – согласился Свобода. – И потому стараемся сократить расходы. Включая, конечно, солдат. Хорошие солдаты – наше самое дорогое имущество. – Говорил он шутливо, но в голосе звучал оттенок угрозы.

– Но ваша задача – побеждать, – сказала Урсула.

– Урса…

– На самом деле она права, – сказал Свобода. – Наша задача – побеждать. Но какой ценой? Некоторые игры не стоят свеч… Прошу прощения. – Компьютер капитана негромко запищал. Свобода набрал сигнал приема и, нахмурившись, посмотрел на экран. – Как я и думал, гостиная не передислоцируется… но, похоже, придется забыть об удовольствии отдыхать здесь, господин принц. Нас обоих ждут на совещании. – Он осторожно встал, опираясь на край стола.

– Когда вы вернетесь? – спросила Урсула. Свобода посмотрел на часы.

– Лисандр может сегодня вечером не вернуться.

– Но…

– Я постараюсь улизнуть на минутку, – сказал Лисандр.

– Но… Марк… – сказала Хуанита.

– А корнет Фуллер поведет вертолет полковника. Вряд ли в течение нескольких следующих дней у него будет время.

Я попытаюсь напомнить полковнику, что вашему супругу нужно дать несколько минут перед вылетом… О, Боже, я так и не нашел для вас места!

– Не хотите пожить со мной? – спросила Урсула. – У меня очень просторно.

– О… я не хотела бы…

– Не беспокойтесь, – сказала Урсула. – У его высочества другие интересы…

– Спасибо.

Компьютер подавал все более настойчивые сигналы.

– Значит, все в порядке? – спросил Свобода. – Хорошо. Мне пора идти. Хуанита. Урсула. Приятно было познакомиться. – Он слегка поклонился и захромал к двери.

Лисандр встал.

– Постараюсь добиться, чтобы вашему супругу дали минутку. – Он посмотрел на Урсулу. – А ты куда?

– Сюда на ужин, а потом в твою комнату, – ответила Урсула. – И… будь осторожен.

– Завидую твоему спокойствию, – сказала Хуанита. – Но я боюсь. Ты часто это делала?

Урсула рассмеялась.

– Посылала моего мужчину на войну? В первый раз. Ты тоже?

– Да, мы недавно поженились… на самом деле мы даже не женаты… не в церкви. Марк с Земли. Его сюда сослали как мятежника. А я дочь осужденных с плантации боршита. Ты тоже со Спарты?

Урсула усмехнулась.

– Нет, не совсем. Я тоже родилась с контрактом. Только мне повезло, мой контракт купил «Хилтон», и меня послали в хорошую школу. Как инвестицию. – Урсула печально улыбнулась. – Тебе повезло больше, чем мне. По крайней мере мужчина, которого ты отправляешь, к тебе вернется. А мой нет.

– Не понимаю…

– Мой контракт принадлежит отелю. Я «хозяйка». Отель тот, в котором остановился Лисандр, принц Спартанский.

– О. Но… мне казалось, ты ему нравишься, – сказала Хуанита.

– Конечно, я ему нравлюсь. Ну и что? Сомневаюсь, чтобы в жизни будущего короля нашлось место для девушки из отеля.

– Но это же ужасно. Он тебе нравится…

– Это так заметно?

– Да. Урсула… что ты будешь делать?

– Постараюсь выдержать. – Урсула неожиданно рассмеялась. – В конце концов я ведь падшая.

– Падшая?

– Это из стихотворения, которое я нашла в библиотеке отеля, – сказала Урсула. – Его больше ста лет назад написал на Земле Томас Харда. Мне оно так понравилось, что я выучила его наизусть.

– Мама мне часто читала стихи. Ты правда его помнишь? Расскажи.

– Ну, хорошо. Встречаются две девушки из одного округа…

 
– О, Мелия, дорогая, как это удивительно!
Кто бы мог подумать, что я встречу тебя в городе?
И в такой дорогой одежде, таких ярких расцветок?
– Но разве ты не знаешь, что я падшая? – спросила та.
– Ты ушла от нас в лохмотьях, без туфель и чулок,
Ты устала копать картошку и мотыжить щавель.
А теперь на тебе нарядные браслеты и яркие перья!
– Да, так одеваемся мы, которые падшие, – сказала она.
– Дома на ферме ты говорила совсем просто,
А теперь – словно в высшем обществе.
– Когда делаешься падшей, становишься немного лоснящейся, – сказала она.
– Твои руки были тогда как лапы, а лицо синее и мрачное,
А теперь я очарована твоими цветущими щеками,
А перчатки у тебя как у леди!
– Когда мы – падшие, мы никогда не работаем, – сказала она.
– Ты называла жизнь дома страшным сном,
И вздыхала, и плакала,
А сейчас ты больше не знаешь ни мигрени, ни меланхолии.
– Это верно. Когда становишься падшей, живешь очень весело, – сказала она.
Я хотела бы иметь такие перья и такое красивое платье,
И такое нежное лицо, и хотела бы расхаживать по городу!
– Моя дорогая, простая деревенская девушка, как ты,
Не может на это рассчитывать.
Ты ведь не падшая, – сказала она.
 

– Это… – Хуанита отвернулась, чтобы скрыть слезы на глазах.

– Эй, не стоит расстраиваться, – сказала Урсула. – Не плачь обо мне. Я выдержу…

– Я не о тебе, – сказала Хуанита. – Наверно, мне нужно было думать о тебе, но… стихотворение и обо мне. Как там говорится? «Простая деревенская девушка»? Это я! Я жена офицера, но я ничего не знаю. Я могла мечтать о том… чтобы выйти замуж за управляющего или даже плантатора; я хорошо знаю жизнь на плантациях, но что мне делать здесь? Я могу обрабатывать землю и умею стирать. В большом доме я выполняла разные работы по хозяйству. Но больше я ничего не знаю. Ты образованная…

– И падшая, – сказала Урсула. – Не забывай об этом.

XXI

Старший волынщик Дуглас поднял свой жезл и резко опустил его, прервав музыку на середине пронзительного звука. Лисандр, в громоздких боевых кожаных доспехах и немурлоновой броне, вслед за Фалькенбергом забрался в первый из четырех поджидавших вертолетов. Харв Миддлтон последовал за ним.

– Принц, мне это нравится, – сказал Харв. Он показал на волынщиков. – Надо завести такое дома.

Лисандр задумчиво кивнул. Он удивился, увидев волынщиков на взлетной площадке, и готов был посмеяться над бесполезной церемонией: «Зачем им волынки на борту вертолетов?» Но волынщики заиграли старые военные марши, которые посылали на битву тысячи людей, и он понял.

На Спарте нет ничего подобного. А почему? Леонид и его триста спартанцев шли к Фермопилам под звуки флейт. Стоит поговорить об этом на Совете…

Даже без боевых шлемов в вертолете было удивительно тихо. Когда, повинуясь жесту Фалькенберга, Лисандр и остальные надели шлемы, шум двигателя совершенно исчез. Лисандр завертел ручку приемника на шлеме, и наконец вновь его расслышал.

В вертолете кроме экипажа находились десять человек, они сидели с обеих сторон по пятеро. Палуба между ними была занята оборудованием. Командир экипажа осмотрел крепления оборудования.

– Все в порядке, мистер Фуллер.

Лисандр закрепил ремни. Фалькенберг сидел справа от него, Харв слева, а дальше – два разведчика. Напротив Фалькенберга сидел Эндрю Мейс, старший лейтенант-разведчик, а рядом с ним – второй лейтенант Гарри Яновиц. Далее капрал Мак-Кларен, который как будто бы служил телохранителем Фалькенберга, и еще два солдата из охраны штаба. Все рослые люди и кажутся удивительно похожими друг на друга. Харв говорил, что они очень хорошие солдаты – для Харва, когда речь идет не о спартанцах, исключительно высокая оценка.

– Все в порядке, шеф? – спросил пилот.

– Все в порядке, сэр. – Командир экипажа занял место рядом с пассажирами. – Можно подниматься.

Звуки мотора стали слышней, и вертолет взлетел. Лисандр удивился: даже в полете было по-прежнему тихо.

– Лучше бы так и оставалось, – сказал он негромко. – И что только я здесь делаю?

– Неплохой вопрос. – Голос Фалькенберга заставил его вздрогнуть.

– Сэр?

– Ваш микрофон настроен на меня, корнет Принц. Лисандр в отчаянии огляделся. Никто на него не смотрел.

– Не тревожьтесь. Вы только на моей частоте, – сказал Фалькенберг.

– О. – Лисандр повернул ручку сбоку шлема, чтобы активировать экран-указатель. Пять каналов связи, каждый сопровождается диаграммой, указывающей направление связи. Канал номер один – связь непосредственно с Фалькенбергом. Канал номер два – с Фалькенбергом, Мейсом и Яновицем. Остальные не были обозначены. – Я сейчас выключу, сэр.

– Не нужно, – ответил Фалькенберг. – Вопрос был хороший. Так что же вы здесь делаете?

– Сэр?

– Я, конечно, рад вашему присутствию, но это не ваша война, – сказал Фалькенберг. – А вы не кажетесь мне искателем славы.

– Конечно, сэр. Если вы… Мне было сказано, что, если будет возможность увидеть вас в деле, я должен ею воспользоваться.

– Неплохо.

– Сэр… а почему здесь вы?

– Нам за это платят, мистер Принц.

– Да, сэр.

– К тому же можно сказать, что защита интересов адмирала Лермонтова – это мое дело, – сказал Фалькенберг.

– Конечно, сэр, но это относится и ко мне.

– Вы правы, мистер Принц. Лисандр вслушался в гул двигателя.

– Хорошо, мистер Принц. Вы задали вопрос. Отбросив словесные игры, вы спросили, зачем мы здесь.

– Да, сэр.

– Возможно, у меня есть ответ.

– Я бы хотел его выслушать. Последовала долгая тишина.

– Я не очень люблю проповедников, – сказал наконец Фалькенберг. – Но не упущу возможности прочесть проповедь будущему королю.

Мы здесь, мистер Принц, потому что наша работа – быть здесь. Когда-нибудь читали книгу, которая называется La Peste?

– «Чума» Альбера Камю, – сказал Лисандр. – Нет, сэр. Но она есть в списке, который подготовил мой воспитатель.

– Наряду с сотней других книг, которые вам не очень хочется читать. Не сомневаюсь, – сказал Фалькенберг. – Прочтите ее. Наслаждаться не будете, но останетесь довольны, что прочитали.

– Да, сэр.

– Камю говорит, что жизнь человека заключается в исполнении его работы. Становясь старше, я нахожу в этих словах все больше смысла. Мистер Принц, я стараюсь жить в соответствии с этими словами. Я верю, что результат жизни человека – это то, что им сделано. Некоторые делают не очень много.

– Сэр? Некоторые – возможно. Но вы сделали много. Вы изменили историю нескольких планет!

– Это верно. Другое дело, к лучшему или к худшему и имеет ли это изменение какое-нибудь значение для будущего. Но это уже от меня не зависит. События, над которыми я не властен, способны лишить всякого смысла все, что я сделал. Мне хочется думать, что я выжал все возможное из тех возможностей, которые у меня были, но я себя не обманываю. В поддержании равновесия сил в космосе я никогда особенной роли не играл.

– А кто играл?

– Может, когда-нибудь это будете вы. Иногда с политиками и королями так бывает. Легко было так думать, когда я мальчишкой бродил по виа Фламиниа в Риме и смотрел с Тарпейской скалы на Капитолий. Руины славы. Знаете ли вы, что больше двух тысяч лет римляне держали в Капитолии в клетке волчицу? Во времена республики. И во времена гражданских войн, и в великие дни империи. И после падения империи, в раннее средневековье, во время Возрождения, во времена папских государств и Рисорджименто,66
  Период освобождения и объединения Италии, 1750–1880 гг. – Прим. перев.


[Закрыть] и даже при Муссолини. Но после второй мировой войны этого не получилось. Не смогли защитить волчицу от вандалов. Современных вандалов. Не знаю, что делали первые, настоящие, вандалы.

Фалькенберг рассмеялся.

– Но довольно. Я не играю особой роли в равновесии космоса, мистер Принц, потому что – к добру или к худу – выбрал военное ремесло.

– Вы ведь не хотите сказать, что насилием невозможно ничего решить?

– Конечно, нет. Но солдаты не выбирают, что именно решает их действия. Думаю, в моем случае это не имеет значения. Я сказал, что выбрал военное ремесло. Но на самом деле оно выбрало меня.

– Хорошая профессия, сэр.

Лисандр почувствовал, что Фалькенберг пожал плечами.

– Может быть. Несомненно, профессия, которую понимают неверно. В моем случае – я родился не американским налогоплательщиком и не членом Советской партии – у меня не было возможности так высоко подняться на службе Совладению, чтобы добиться хоть какого-то влияния. Конечно, мы, солдаты, редко обладаем влиянием, в которое нам хотелось бы верить. То, что мы делаем, необходимо и часто бывает решающим, это верно, но нас не часто просят принимать важные решения. Решения о войне и мире. Мы не начинаем войны и редко контролируем мир.

– Разве цель – это мир? – спросил Лисандр.

– А что такое мир? – спросил Фалькенберг. – Я могу утверждать, что с исторической точки зрения это всего лишь идеал, вывод, о существовании которого мы делаем на основании кратких промежутков между войнами. Не очень частых промежутков и не очень длительных. Но предположим, мы знаем, что мир существует – желанный для нас мир. Но какова цена? Патрик Генри77
  Патрик Генри, 1736–1799, – один из видных борцов за независимость американских колоний. Одну из своих речей с призывом выступить против британского господства закончил словами: «Дайте мне свободу или дайте мне смерть!». – Прим. перев.


[Закрыть] требовал свободы или смерти. Другие утверждали, что нет ничего достойного в смерти. Но это проблемы, мнение о которых у солдат редко спрашивают.

– Тогда кто же мы?..

– Если вы представляете себе войну, угнетение и насилие чем-то вроде чумы, вроде Красной смерти, солдаты – это санитарная команда. Мы хороним мертвых. Мы стерилизуем местность и стараемся не допустить распространения чумы. Иногда мы сами распространяем чуму, хотя стараемся этого не делать. Иногда – не часто – нам удается устранить причину чумы. Нас редко просят заботиться о жертвах, хотя хорошие солдаты часто это делают. Средство лечения должны найти политики и врачи.

– Они никогда не находили…

– Да, никогда. Возможно, такого средства вовсе не существует, но это делает санитарную команду еще более необходимой. Вы рождены политиком, мистер Принц. Если уцелеете, не забудьте о санитарной команде. Мы нужны вам. Любопытно, что и вы нам нужны. Нам нужно верить в существование врачей.

– Замечательная аналогия, сэр, но не слишком ли далеко вы ее провели? Вы говорите, что не имеете никакого веса, но вы, несомненно, оказали огромное влияние на события.

– И еще окажем, – согласился Фалькенберг. – Бывает, что чаши весов уравновешиваются. На каждой огромная тяжесть, гораздо больше того, что мы в состоянии контролировать… в такие времена небольшой добавочный груз может нарушить равновесие. Как сейчас.

Вертолет резко накренился. Лисандр мельком увидел внизу огни. В интеркоме послышался голос пилота.

– Спускаемся. Будет трясти. Проверьте ремни. Лисандр осмотрел свои ремни. Потом повернулся к Фалькенбергу.

– Да, сэр. Но откуда вы знаете, какую сторону выбрать? – спросил он.

– Ключевой вопрос. Могу вам сказать, что я делаю. Определяю: какая сторона оставит человечество с наибольшим потенциалом? – сказал Фалькенберг. – Установите это, и ответ на вопрос будет легко найти. Мистер Принц, каждый человек рождается с потенциалом. Жизнь заключается в максимальном возможном использовании этого потенциала. Причинить вред как можно меньшему количеству людей – но в то же время понимать, что бездействие может оказаться гораздо худшим злом, чем возможный вред.

– Максимальное счастье для максимального количества?

– Нет. Эту цель часто использовали для того, чтобы силком тащить людей к счастью – хотели они того или нет. Нет, мистер Принц, все не так просто. Нужно спросить у людей: чего они хотят. Нужно спросить у специалистов: в чем нуждается человечество? И нужно уметь слушать ответы. Но, проделав все это, вы должны будете принять решение сами.

Нельзя просто считать по головам. Нужно оценить мнения. Но нельзя и просто взвесить их. Численность, конечно, имеет значение. – Фалькенберг неожиданно рассмеялся. – Мы летим над джунглями в бой. Если повезет, мы захватим большую партию наркотиков. Эти наркотики позволят какое-то время держать в покорности жителей Земли. Эти орды смогут думать, что они счастливы. Хорошо ли это? Или Земля станет лучше, если мы уничтожим урожай? Это только один вопрос, потому что ставка – нечто гораздо большее, чем этот борлой. Наша работа, мистер Принц, предоставить адмиралу Лермонтову его секретные фонды – и надеяться, что с их помощью он принесет больше пользы, чем вреда, больше добра, чем борлой причиняет зла. Сможет ли он это сделать?

– Мы не знаем, – ответил Лисандр. – Мой отец поддерживает Лермонтова. Но не думаю, чтобы Лермонтов ему нравился.

– Он и не должен нравиться. Итак, мистер Принц, за что же сражаетесь вы?

– За свободу, полковник. За права свободных людей.

– А что это такое? Откуда они берутся?

– Сэр?

– Подумайте, мистер Принц. Солдаты 42-го полка подчиняются строгой дисциплине. Большинство скажет, что они не свободны, – однако мы не подчиняемся никакому правительству. Возможно, мы самые свободные люди в галактике. Конечно, такая свобода очень дорого стоит.

– Да, сэр, мы на Спарте это поняли. Фалькенберг усмехнулся.

– Я так и думал, мистер Принц. Так и думал. – Он немного помолчал. – Мистер Принц, хотите знать, каково самое важное событие в истории свободы?

– Американская революция?

– Неплохой выбор, достаточно близкий, но не мой. Я бы выбрал момент, когда римские плебеи потребовали от патрициев записать на двенадцати таблицах законы и поставить эти таблицы так, чтобы все могли их видеть. Тем самым они провозгласили господство закона над политиками. Закон – основа свободы.

– Я подумаю об этом, сэр.

Лисандр угадал, что полковник Фалькенберг пожал плечами.

– Подумайте, пожалуйста. Прошу прощения, мистер Принц. Когда у меня в гостях политик, который вынужден меня слушать, я испытываю непреодолимое искушение прочесть лекцию, но, думаю, молодой человек, выросший на планете, культура которой основана корифеями политической науки, все это уже не раз слышал.