355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джери Уэстерсон » Затаившаяся змея » Текст книги (страница 14)
Затаившаяся змея
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 21:01

Текст книги "Затаившаяся змея"


Автор книги: Джери Уэстерсон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 23

Криспин слегка приоткрыл глаза, и тут же будто весь мир навалился на него горячей волной боли. Голова… нет, больше всего болело плечо, то самое, которое он вывихнул; ощущение было такое, словно черт ткнул в него горячей кочергой.

Он попытался приподняться, но сильные руки толкнули его назад. Криспин пошире открыл глаза, силясь разглядеть, кто перед ним, но оставил эту затею.

– Даже не думайте шевелиться. – Женский голос. Знакомый. Ее руки разрывали рясу. – Я вам помогу.

Он узнал этот голос и разлепил пересохшие губы.

– Лайвит?

– Лежите смирно, я сказала. Я нашла вас внизу, у лестницы.

– Где я сейчас?

– Вы в моей комнате. Это всего лишь кладовка, но мы называем ее домом. Пока. – Она улыбнулась Криспину – какое приятное ощущение после стольких удручающих событий. – Вас, между прочим, подстрелили из лука.

Криспин повернул голову и увидел торчащее между плечом и ключицей древко стрелы. С ястребиным оперением.

– Будь проклят Майлз.

Криспин резко сел, во всяком случае, попытался. Жуткая боль заставила его снова лечь.

– Король! Он не пострадал?

– Нет. Ему не причинили никакого вреда. Вы должны беречь силы. Мне нужно вытащить эту стрелу.

Криспин хотел было запротестовать, но сообразил, что Лайвит никак не может привести к нему ни врача, ни даже цирюльника. Он вообще не должен находиться во дворце, а если его схватят, то стрела в плече станет наименьшей из его забот.

– Очень хорошо, – проворчал Криспин.

Все его тело покрылось испариной, где-то в желудке завозилась тошнота.

Лайвит кивнула и оглянулась. Криспин лежал на полу, и она потянула сыщика за здоровую руку, поднимая.

– Будет легче, если вы ляжете на стол.

Криспин приподнялся и встал, хотя собственные ноги казались ему чужими. Лайвит подвела Криспина к столу, он присел на него, а потом и лег.

– Плечо должно свисать над краем. Мне придется протащить стрелу насквозь.

– Кровь Христова.

– Меня сейчас не Христова кровь волнует.

Она помогла ему придвинуться к краю стола. Криспин почувствовал, что Лайвит расстегивает его пояс.

– Что вы делаете?

Женщина криво, бесстыдно усмехнулась.

– Да будет вам, мастер Криспин. Думаете, я хочу воспользоваться вашей беспомощностью? – По-прежнему улыбаясь, она забралась на стол и села верхом на Криспина. Сжала его бедрами. – Мне нравится, когда мои мужчины в полном сознании. И им это тоже нравится.

Криспин выдавил улыбку.

– Не сомневаюсь.

Она расстегнула пояс, расправила его и поднесла к лицу Криспина.

– Прикусите.

Кивнув, Криспин покорно открыл рот и закусил свой пояс, как принимает удила лошадь. На вкус кожа отдавала грязью, жиром и слабым привкусом дубильной коры. Он сильнее впился в пояс зубами, особенно когда Лайвит взяла в руки свой деревянный башмак и кинжал Криспина. Башмак она поставила Криспину на грудь и ухватилась за древко стрелы. Разрезала рубашку, обнажая рану, и принялась подпиливать стрелу.

– Я собираюсь как можно ниже обломить древко, – пояснила она.

Впервые Лайвит сняла свою неряшливую полотняную косынку, и Криспин увидел ее лицо в обрамлении густых пепельных завитков. Он протянул руку и коснулся конца одного из локонов, и движения Лайвит замедлились. Она следила, как он наматывает локон на палец, потом посмотрела ему в глаза, и Криспин снова улыбнулся и выплюнул пояс.

– Я благодарю вас за это.

– Ну вы же не можете ходить со стрелой в плече, верно?

С улыбкой она вернула пояс ему в рот.

Криспин опустил глаза, когда боль в плече стала нестерпимой. Он уставился на башмак у себя на груди, прошелся взглядом по его очертаниям, увидел грязь на подошве. Что-то в этом башмаке встревожило его, и Криспин попытался вытащить из глубины сознания связанные с этим мысли, однако новая волна боли вырвала у него стон сквозь прикушенный пояс, и сыщик забыл обо всем на свете.

Лайвит взялась за древко стрелы у самого плеча, другой рукой схватила оперенный конец и вдруг переломила стрелу.

Криспин выгнулся дугой и застонал сквозь зубы.

Лайвит поудобнее устроилась на Криспине и взяла башмак.

– Когда я досчитаю до трех, то протолкну ее внутрь башмаком. Затем мне придется вытащить ее снизу. У меня не получится вас привязать, и нет времени звать кого-то на помощь. Вы понимаете?

Криспин кивнул и стиснул зубами кожу. «Давай, делай свое дело».

Женщина уперлась рукой в его здоровое плечо, чтобы он лежал ровно, и подняла деревянный башмак.

– Раз… два… три!

Криспин закричал сквозь зубы. Кожаный пояс заглушил этот вопль. Криспину хотелось заметаться, выгнуть спину, но он сдержался, изо всех сил, сколько позволяли сухожилия, напрягая шею.

Когда Лайвит выдернула проклятую стрелу у него из спины, Криспина окутала чернота беспамятства. Последнее, что он почувствовал, была волна облегчения, и его голова стукнулась о стол.

Когда Криспин снова пришел в себя, он лежал уже на тюфяке, набитом соломой. На плечо была наложена надежная повязка, и рука висела на перевязи. Рясу с него совсем сняли, и она бесформенной кучей лежала у кровати. Криспин захотел сесть, но через мгновение отказался от этой мысли, когда боль приказала ему не двигаться. Он стал разглядывать пыльную паутину и балки потолка, вдохнул пахнущий плесенью воздух и облизал пересохшие губы, мечтая о вине.

Открылась дверь. Криспин поднял голову и увидел Лайвит, которая тщательно закрывала дверь, – она что-то держала в руке.

– Я принесла вам вина, – сказала Лайвит, поднимая повыше кубок. – Мне дал его мастер Онслоу, когда узнал, для кого это. Еще я принесла ваш плащ.

Она подала ему кубок и вместо одеяла укрыла плащом обнаженное тело Криспина. Потом помогла приподняться, чтобы Криспин смог напиться. Он жадно осушил кубок.

– Вот так. Это хорошо для крови.

Лайвит помогла ему лечь и села рядом на соломе.

– Лайвит, спасибо еще раз. Вы видели, что произошло?

– Я увидела, как вы скатились по лестнице к моим ногам с торчащей из вас стрелой. Больше я ничего не видела.

– Проклятый Майлз! Какая дерзость! Я должен остановить его, пока он не убил короля.

Криспин попытался подняться, но не стал спорить, когда Лайвит толкнула его назад.

– Сегодня вы не должны вставать. Крови вы потеряли немного, но для тела это все равно потрясение.

– У меня и раньше бывали раны.

– Да. – Женщина стянула плащ с обнаженной груди Криспина и провела пальцами по множеству шрамов от ударов мечом и кинжалом. – Здесь, можно сказать, карта всей Франции.

Криспин осторожно вздохнул, стараясь не потревожить плечо.

– Может, вы и правы.

– Но это… – Она опустила плащ пониже и провела пальцем по старым ожогам под ребрами. – Это получено не на войне. Откуда они у вас?

Криспин посмотрел в затуманенные глаза Лайвит. Она гневно сощурилась, но гнев этот был направлен не на него.

– Люди короля пытались вырвать у меня признание.

Лицо ее окаменело, но она не убрала руку.

–  Ябы подумала, что вы должны желать Ричарду смерти.

– Но не от руки убийцы. Он все еще мой король.

Она вздела бровь.

– Вы также рассуждали, когда стали заговорщиком?

– То было тогда. А это – сейчас.

Лайвит негромко, гортанно рассмеялась. У Криспина этот смех отозвался несколько в иной части тела.

Он хотел разглядеть помещение, в котором находился, но было слишком темно. Виднелись смутные очертания полок и бочек, но и только.

– Вам не следует находиться здесь одной, со мной, – сказал Криспин. – Мне кажется, вам безопаснее вернуться на кухню, к людям.

– Никто нас здесь не потревожит.

– Но убийца охотится и за вами.

– А я говорю, что пока никто нас здесь не потревожил.

Лайвит не вернула плащ на место, а стала медленно водить пальцами по коже Криспина, путаясь в темных волосах на его груди. Поглаживая Криспина, она негромко что-то приговаривала, хотя теперь ее слова больше походили на вздохи ветра в кронах деревьев или на тихий лепет ручья. Может, из-за слабости, а может, из-за острой боли в плече, но Криспин как зачарованный смотрел на рот Лайвит, на эти надутые губки, привыкшие то кощунствовать, то дерзить. Криспин вспомнил, как она сдавила его бедрами, когда занималась его раной, и внезапно перестал ловить смысл ее слов. Он притянул к себе ее лицо и впился в эти упругие губы, думая заставить Лайвит замолчать, но она застонала от наслаждения, раскрыла губы и со всем пылом ответила на поцелуй.

Лайвит забралась на кровать и снова оседлала Криспина, окончательно сорвав с него плащ, который полетел в сторону.

– Ты хочешь извлечь из меня еще одну стрелу? – задыхаясь, спросил Криспин, когда она оторвалась от его губ.

Лайвит улыбнулась. Ее глаза, глаза феи, превратились в щелочки.

– Я ищу некое орудие, – проговорила она и начала стягивать с него штаны.

– Мне бы надо возразить, – спокойно сказал Криспин, поднимая бедра, чтобы ей помочь.

Она опустила глаза.

– Не вижу никаких возражений.

Улыбнулась и приподнялась.

Криспин закрыл глаза, разрешая ей действовать по своему желанию. В дальнем уголке сознания мелькнуло предостережение, но Криспин его проигнорировал, как проигнорировал и боль от раны в плече.

Лайвит задвигалась на нем, тихонько постанывая. А потом, нагнувшись, стала ласкать губы Криспина легкими, дразнящими прикосновениями.

– Mon péché [27]27
  Мой грех (фр).


[Закрыть]
, – выдохнула она и лизнула его раскрытые губы.

Криспин услышал вскрик, но не тот, которого ожидал. Он резко открыл глаза и повернул голову. В дверях стояла Грейс, прижав ко рту подол фартука, чтобы заглушить новый возглас, и качала головой, глядя на сестру безумными глазами. Затем бросилась бежать прочь – слышно было, как стучат по каменному полу ее башмаки.

– Грудь Марии! – воскликнула Лайвит и скатилась с Криспина.

Мелькнули ее белые ягодицы, потом все скрылось под опустившимися юбками. Лайвит посмотрела на дверь, потом, с виноватой улыбкой, на Криспина. Помогла ему натянуть штаны.

– Прости, милый. Надо узнать, куда она делась. И объяснить ей.

Она наклонилась и поцеловала Криспина, покачала головой, то ли прорычала что-то, то ли промурлыкала, и скрылась вслед за Грейс.

Криспин опустил голову. Проклятие! Но пронизывающий холод комнаты здорово отрезвил его. Штаны Лайвит на него натянула, а вот плащ не накинула. Криспин повернулся на здоровый бок и медленно сел. Нашел брошенный плащ и сполз за ним с кровати. Криспин решил надеть рубашку, даже окровавленную и рваную. Лучше, чем ничего. Лайвит очень кстати отодрала левый рукав, поэтому Криспин вдел руку в правый, натянул рубашку на плечо, а растерзанную половину накинул на перевязь. Набросил на плечи плащ, а затем надел капюшон с оплечьем. Это оказалось более трудной задачей, потому что кожаное оплечье было сшито строго по фигуре и перевязь мешала ему лежать на плечах ровно.

Криспин покачнулся от слабости и боли. Жаль, что она принесла так мало вина. Ему нужно было согреться, выбраться из дворца. Ему нужен был Джек Такер.

Криспин доплелся до двери и прислонился к ней, отдыхая. Потом приоткрыл ее, всмотрелся в темную лестницу и потащился вверх по ступеням.

На верхней площадке он огляделся. Совсем рядом слышались звуки кухни. Криспин открыл какую-то дверь и действительно обнаружил за ней кухню. Тяжело привалившись к косяку, он смотрел на снующих во все стороны слуг, повинующихся, без сомнения, приказам Онслоу. Они несли блюда, горшки и корзины, по всем направлениям пересекая просторную, со множеством закутков кухню. Но доведенный до совершенства рисунок этого танца, в котором слуги перемещались, не задевая друг друга и не сталкиваясь, внезапно был нарушен. Несколько слуг рядом с аркой, ведущей в большой зал, подались вперед, сталкиваясь с другими, пока все построение не пришло в полный беспорядок. Криспин вскоре увидел, что послужило тому причиной. Над толпой покачивались копья. Стража. И направлялась она к нему. Кто-то поднял тревогу. Грейс!

Криспин метнулся вперед, на долю секунды забыв о боли в плече. Споткнулся, вспомнив о ней, и оперся о стол.

Стража пробивалась вперед, и Криспин рванулся назад. Должен быть еще один выход. Еще дверь! Пошатываясь, он кое-как добрался до нее, распахнул и оказался во внутреннем дворе. Окровавленные пни служили здесь колодами мясника. Пустые бочки, перья и другие отбросы заполняли двор. Криспин взглядом поискал оружие. Его кинжал, конечно, по-прежнему висел на поясе, но с ним он от целого гарнизона не отобьется. Он воспользовался дверью в стене, там перепрыгнул через другую, низкую стену, пробежал несколько ярдов и с тревогой почувствовал, что место это ему знакомо. Когда же он поднял глаза, то увидел окно, в которое уже залезал. Окно Ланкастера. Осмелится ли он вторично испытать терпение герцога?

Криспин оглянулся и услышал возню стражи и бряцание копий. Они нашли дверь и скоро его догонят. Стало быть, выхода нет.

Криспин забрался на внешний подоконник и заглянул в комнату. Герцог был там. Он стоял перед ярким и манящим огнем и разговаривал с низеньким монахом.

Нет. Не с монахом. Криспин замер, не веря своим глазам. Это был Джек Такер в позаимствованной рясе, но его худенькая фигурка потерялась внутри широкого черного одеяния. Мальчик дрожал, низко склонив голову в полупоклоне, продиктованном почтением и страхом, и отвечал торопливо.

– Ты кто? – отрывисто спрашивал герцог. – Как ты сюда попал?

– Я слуга мастера Криспина, милорд. – Он откинул капюшон. – Джек Такер.

– Слуга Криспина? – Ланкастер отступил на шаг и посмотрел на дверь, но там никого не было. – Кто тебя сюда впустил?

– Сейчас это не важно, милорд. Сейчас важен мастер Криспин.

– Это он тебя прислал?

– О нет, милорд! Он вздул бы меня, если б узнал, что я вас беспокою.

Ланкастер нахмурился.

– Поди прочь, у меня нет на это времени.

– Милорд, прошу вас. Умоляю. Вы должны ему помочь. Ему грозит страшная опасность. Он пытается помочь стольким людям, а в ответ на него сыплются одни неприятности. Вы должны знать, что он не покушался на короля. Вы должны это понимать!

– Убирайся, я сказал. Или мне погнать тебя мечом?

Джек упал на колени и распахнул рясу, подставляя грудь.

– Делайте со мной что хотите, но я не перестану молить о помощи.

Ланкастер ударил Джека по лицу. Криспин тихо ахнул, когда мальчик упал навзничь. Но Джек поднялся и приложил ладонь к покрасневшей щеке.

– Ваш отказ для меня не ответ, милорд. Жизнь мастера Криспина в опасности. Он хотел спасти короля, а не убить его.

Ланкастер снова ударил Джека.

Криспин вцепился в подоконник. Что ему делать? Что он может сделать?

Джек приподнялся, только уже не так уверенно, и остался стоять на коленях.

– Хоть убейте, но я не перестану умолять. Мой хозяин пропал. Может, он погиб.

Ланкастер бросил на мальчика высокомерный взгляд и погладил рукоять меча.

– Он по-прежнему считает, что преступник – Майлз Алейн?

– Да, милорд.

– Он говорит почему?

Джек облизал разбитые губы.

– Да.

– Ну и почему?

– Он не велел мне ничего говорить, и я ничего не скажу.

Ланкастер отвесил Джеку еще одну пощечину, которая эхом прокатилась по комнате. Криспин услышал всхлипывания парнишки и сжал кулаки.

– Не скажу я. Мой хозяин велел мне помалкивать, и я не скажу!

Криспин толкнул окно с такой силой, что оно задрожало, и ввалился в комнату. Вскочив на ноги, он встал перед Ланкастером. Кинжал незаметно оказался у Криспина в руке.

– Если вы ударите его еще раз, я хоть и присягал вам на верность, но, клянусь, пущу этот кинжал в ход.

Потрясенный Ланкастер побелел. Он опустил руку и принял высокомерную позу.

– Глупец.

– Да? – Криспин посмотрел на Джека, который кое-как поднялся на ноги, и прижал мальчика к здоровому боку. – Ну, значит, глупец. Но тогда я глупец, имеющий самого преданного во всей Англии слугу. Сказать вам, о чем, храня верность, не сказал Джек? Майлз Алейн был последним участником заговора по свержению Ричарда. Именно он лгал и вовлекал молодых рыцарей Англии в тот смертельный заговор. Уцелели только он и я. Он – благодаря чести тех, кого обманул, а я – благодаря вашей милости.

Криспин и Ланкастер уставились друг на друга. Ни один из них не отводил взгляда, как борцы, не желающие уступить противнику. Так прошло какое-то время. Наконец Криспин опустил глаза и посмотрел на Джека.

– Ну, ты как, Джек?

Мальчик шмыгнул носом, вытер рукавом разбитый в кровь нос.

– Терпимо, хозяин.

– Налей себе вина. – Он подтолкнул Джека к графину. Джек замялся и посмотрел на герцога. – Налей себе вина, я сказал. Милорд Гонт не станет возражать.

Ланкастер презрительно усмехнулся:

– Не стану. Да и с какой стати? Я уже не хозяин в собственном доме. Так что уж говорить о толике вина для мальчишки-слуги?

Они смотрели, как Джек наливает себе вина, берет дрожащими руками бокал, подносит к разбитым губам и делает глоток. Вино потекло по подбородку.

Криспин пошатнулся и судорожно вздохнул. Сказались бросок в окно и стычка с Ланкастером. Он поддержал больную руку.

– Что теперь с тобой случилось? – спросил Гонт, указывая на перевязь.

– В меня выстрелили из лука.

– О, хозяин!

– Все обошлось, Джек. Пока. Мне просто хотелось бы знать, почему кто-то пытается меня убить. Мне бы хотелось знать, почему они используют ваши стрелы.

Ланкастер долго смотрел на руку Криспина. На повязке начало проступать красное пятно. Ланкастер стиснул рукоять меча, так что побелели пальцы.

– Семь лет назад Майлз Алейн украл мои стрелы, перед тем как отправиться в изгнание во Францию.

Криспин никак не ожидал, что Ланкастер заговорит, особенно таким усталым, покорным тоном.

– Я не знал, что он был в изгнании, – сказал Криспин. – При дворе об этом не говорили, и по городу слухи не ходили.

– Очень немногие об этом знали. Не знал даже король. Поэтому-то он и назначил Майлза капитаном лучников. – Герцог презрительно фыркнул. – Если бы со мной посоветовались по этому поводу, я бы, разумеется, нашел что сказать. Увы, было слишком поздно, когда я услышал эту новость. – Он посмотрел на Джека, который все еще пил вино. – Думаю, всем интересующимся Майлз говорил, что едет во Францию служить в армии короля, и отчасти это было правдой.

– Почему Майлза отправили во Францию и почему он украл ваши стрелы?

– Его отъезд устраивал всех. Но конечно, в первую очередь нужно было убрать его с дороги.

– Почему?

Ланкастер подошел к небольшому столику, посмотрел искоса на Джека, налил себе вина и осушил бокал большими глотками, которые зримо прокатывались по горлу. Закончив, герцог вытер темные усы.

– Потому что семь лет назад я нанял Майлза, чтобы составить заговор против короля.

Глава 24

Криспин пошатнулся. Словно железная рука сжала его сердце. Он не мог ни дышать, ни думать.

Майлза нанял Ланкастер? Но тогда это означает, что вся его, Криспина, жизнь была ложью. Все, что он знал и во что верил, – все ложь.

– У меня и в мыслях не было вовлекать тебя в это, – поспешил вставить Ланкастер.

Джек оказался рядом с Криспином.

– Вы побледнели, хозяин. Сядьте. Позвольте, я вам помогу.

Он подвел Криспина к креслу. Криспин сел, тогда как его господин стоял, – нарушение этикета, на которое он никогда не пошел бы, находясь в здравом уме. Но он понимал, что никогда уже не будет снова в здравом уме.

Ланкастер заложил руки за спину и выпрямился. Он был высокого роста, выше Криспина, и выглядел по-королевски величественно; Ричард никогда так не выглядел.

– Мне нужно было искоренить своих врагов, – продолжал Ланкастер. – В те дни их было чересчур много. Заговоры цвели пышным цветом. Целью многих из них была моя смерть, с помощью других меня стремились опорочить в глазах Ричарда. Уж этого я никак не мог допустить. И тогда я составил свой собственный заговор. Он призван был выявить негодяев, которые могли причинить неприятности в последующие годы. Однако… я и не представлял, сколько молодых людей захотят отказаться от своего принца в мою пользу. – Он сделал глоток и опустил бокал. Посмотрел на Криспина, и взгляд его смягчился. – И я никогда не предполагал, что у тебя хватит безрассудства к ним присоединиться.

У Криспина защипало в глазах. Он часто заморгал.

– Как я мог остаться в стороне? Да я бы в ад за вами пошел, если бы вы попросили.

– Знаю.

Криспину было тяжело дышать, мысли разбегались. У него кружилась голова, и он молился, чтобы потеря сознания избавила его от необходимости продолжать этот разговор. Он слышал, как шипели и щелкали дрова в очаге, чувствовал уютный запах горящих дубовых поленьев. Но тепло комнаты ощущалось им как нечто отстраненное, недосягаемое. Он томился в прозрачной холодной камере, пока остальной мир нежился в золотистом свете. Он спал? Если так, то жил он в ночном кошмаре.

Прошло несколько мгновений, прежде чем ощущения рассеялись и разум прояснился настолько, чтобы воспринимать все факты. Ланкастер сказал, что заговор выявил как его врагов, так и друзей.

– Ваш заговор удался на славу, – хрипло заметил Криспин. – Вы почти решили идти до конца.

– Его поддержало недостаточно нужных людей, и пришлось от него отказаться.

– И вместе с ним от меня.

– Когда я узнал, что ты к нему примкнул, было уже слишком поздно.

Криспин глубоко вздохнул.

– Почему вы не дали мне умереть?

Суровый взгляд Ланкастера смягчился, и в конце концов герцог отвел глаза.

– Я… не мог. Не мог.

Собравшись с силами, Криспин поднялся. Покачиваясь, он расправил плечи. Все тело болело: рана в плече, ушибленные ребра, – но больше всего сердце, в котором зияла черная рваная рана.

– Какой же вы мерзавец, – прошептал он, чувствуя, что этим словом наносит герцогу немыслимое оскорбление, но не смог сдержать справедливого негодования. – А я-то грешил на Майлза. Все эти годы я его ненавидел. Все эти годы, когда думал, что это он… а это были вы.

– И теперь ты ненавидишь меня.

Криспин оскалился.

– А вы как думаете?

– Полагаю, я не могу тебя винить.

Криспин посмотрел на разбитое окно, а за ним – на блестевший под дождем двор. Под окном проплыли копья, несколько из них покружились вокруг примятой травы, над подоконником появились головы. Ланкастер быстро пересек комнату и встал перед окном, загораживая помещение. Высунулся в окно и куда-то показал.

– Я слышал там шум. Посмотрите, что там такое.

Никто из стражи не посмел расспрашивать герцога Ланкастера, и солдаты ушли. Ланкастер задернул шторы, погружая комнату в бархатные сумерки, и повернулся к Криспину.

Тот смотрел в пол. Неужели он вот только что предавался любовным утехам с Лайвит? Вернуться туда, забыть ужасающую правду и утонуть в наслаждении, которое может доставить чувственная женщина! Какой смысл пытаться изобличить Майлза? Кому какое дело до убитого француза? Или до короля, коль уж на то пошло, если преданнейший друг короля не менее виновен? Какого же дурака он свалял! Все было ясно как белый день. Если бы только Криспин повнимательнее присмотрелся, то все понял бы. Ланкастер был безжалостным политиком. Он завоевывал. Он уничтожал. Он брал. Криспину следовало это знать. Но наивность и доверие помешали ему это увидеть.

– Скажите мне правду, – охрипшим голосом произнес Криспин, не глядя на Ланкастера, – вы пытаетесь убить короля? Вы стоите за этим новым заговором?

Ланкастер не пошевелился. Он сохранял свою величественную позу, которая так привлекала к нему людей, заставляла их служить ему, давать клятвы, идти с ним на войну, умирать за него. Вокруг губ герцога залегла скорбная складка.

– Нет, – только и ответил он.

Криспин собрался и все же посмотрел в лицо своему наставнику. Ланкастер не дрогнул, не моргнул. Он просто заявил о своей позиции. Он отрицал свою причастность. Криспину хотелось верить ему, но правда ли это? Криспин не в состоянии был отличить правду от лжи.

Словно прочитав его мысли, Ланкастер шагнул к нему и уже спокойнее сказал:

– Криспин, я совершенно непричастен к этому новому злу. А я принимал участие во многих заговорах и не боюсь тебе в этом признаться. Но тут я невиновен.

– Невиновен, – эхом отозвался Криспин.

Ланкастер кивнул. Оба они почувствовали, насколько не к месту прозвучало в данных обстоятельствах это слово.

– Хозяин, – окликнул Криспина Джек. Он оглянулся на герцога, темный силуэт которого вырисовывался на фоне очага. Лицо Джека было багровым от синяков. – Мастер Криспин, мы должны идти. Вы были правы: нам тут места нет. Мы должны уйти из Лондона.

Голос мальчика, полный усталой мудрости, звучал безжизненно.

– Какая теперь разница? – прошептал Криспин. – Когда Майлз убьет короля, обвинят все равно меня. Везде будет опасно.

– А давайте уедем во Францию. Вы всегда говорили о Франции. Может, нас там приютили бы.

– Убийцу английского короля? О да. Они встретят меня с распростертыми объятиями.

Джек посмотрел на герцога.

– Милорд. Скажите ему. Скажите, что он должен уйти. Велите ему забыть про Майлза и француза. Пусть этим занимается шериф.

– Мне следовало признаться семь лет назад, – вяло проговорил Криспин. – Я был бы уже мертв, опозорен, а моя душа бродила бы по чистилищу, но наверняка в чистилище лучше, чем здесь.

Ланкастер фыркнул.

– Значит, сдаешься?

Криспин поднял голову. Он не видел себя со стороны, но выражение его лица заставило Ланкастера отступить.

– Я, кажется, имею на это полное право.

– Разумеется. Ты заслужил это право. Но я ожидал, что после стольких лет ты научишься выживать и расстраивать планы своих врагов.

Криспин посмотрел прямо в лицо Ланкастеру.

– До этого момента мне казалось, что я знаю своих врагов.

– Я не враг тебе.

– В самом деле? Это верно. Вы мой спаситель. Конечно, мне не понадобился бы спаситель, если бы ваш приспешник обманом не убедил меня пойти на измену. Никогда не смогу себе простить!

– Ты не понимаешь своего положения.

– Отлично понимаю.

– Нет, не понимаешь.

Ланкастер поднял свою царственную голову. Только по случайности рождения он не был сейчас королем. Ричард. Сходство между дядей и племянником было незначительным, но в том, какая кровь течет в жилах Ланкастера, ошибки быть не могло.

– Никогда еще виновный в государственной измене не оставался в живых в этом королевстве, – сказал он Криспину. – Тебя пощадили не без причины.

– Кем вы себя считаете? Уж не пророком ли?

– Я тот, кто молил за тебя. Ричард с полным основанием мог мне отказать. Выбор был за ним, и он это знал. Его окружение как раз советовало ему отнять у тебя жизнь, но он решил этого не делать. Не знаю почему.

– Мне наплевать. Существование, на которое меня обрекли… Лучше бы я умер!

– Ну так почему не сдаться страже? Выйди в этот коридор и возопи к небесам. И очень скоро ты умрешь.

– Милорд! – Джек кинулся вперед, растопырив пальцы, словно пытался поймать последние слова герцога. – Пожалуйста, не говорите ему это. Скажите, что вы защитите его.

– Криспин, прикажи своему слуге молчать, а не то я ткну его мечом.

– Оба вы! Помолчите!

Криспин зажал уши, однако рана в плече помешала поднять руку. Тогда он схватился за нывшее плечо и прошел в полутемный угол, где стоял шахматный столик. Сколько партий они с герцогом сыграли на этой самой доске! Криспин вытер пот, выступивший над верхней губой.

– Не могли бы вы оба помолчать, – прошептал он, – и дать мне подумать?

Признание Ланкастера выбивало из седла и ужасало. Криспин смотрел на шахматную доску, чувствуя, как каждый мало-мальски глубокий вдох отдается болью в пострадавшем плече.

Шахматные фигуры блестели в желтоватом свете, гордые рыцари насмехались. Взмахом руки Криспин смел фигуры на пол. Один из рыцарей разломился надвое, навсегда отделившись от своего коня.

Надо было принимать решение. Однако оно, похоже, было уже принято.

– Джек.

Криспин произнес это так тихо, что даже и сам не понял, позвал он мальчика или нет. Он смотрел на разбитого рыцаря.

Джек шел к нему – слышно было, как он шаркает ногами по деревянному полу.

– Хозяин.

– Если я останусь, чтобы сделать то, что считаю своим долгом – не дать убийце лишить короля жизни, – меня затем схватят. Со мной будет покончено. Милорд Гонт уже не сможет за меня заступиться.

Джек нахмурился. Криспин заметил, что у мальчишки пробивается рыжая бородка. Нет, он еще слишком юн. Наверное, на подбородке проступили новые веснушки. Голос Джека дрожал, но говорил он уверенно, не сбиваясь.

– Лучше бы вам, конечно, остаться на свободе, сэр, но я знаю, так не получится. И если на этот раз вы умрете, то за благородное дело. Не за измену, пусть даже весь мир будет продолжать так думать. Я буду знать. И все ваши друзья узнают. Всякий, кто хорошо вас знает, поймет.

Последние слова он произнес, в упор глядя на Гонта. Герцог молчал, сжав губы в тонкую, тугую ниточку. Но Криспину показалось, будто подбородок герцога едва заметно дрожит.

Криспин коротко улыбнулся:

– Тогда ради тебя и ради моих друзей я должен постараться.

Выпрямившись, Криспин подхватил больную руку. Потом накинул плащ и поднял голову, хотя на герцога не посмотрел.

– Теперь я вас покину, ваша светлость. Больше я вас не побеспокою. Да и что мы еще можем друг другу сказать.

– Криспин…

Сыщик отвесил глубокий поклон.

– Я вас покидаю. С вашего или без вашего разрешения.

И направился к двери, тяжело опираясь на руку Джека, предложившего поддержать его. Только оказавшись за пределами герцогских покоев, Криспин перевел дух. Посмотрел направо, налево вдоль пустого коридора, потом на Джека. Мальчик ответил ему искренним и горестным взглядом. Криспин сжал плечо парнишки.

– Спасибо, Джек. За все.

Джек кивнул, изо всех сил стараясь не расплакаться.

– Ты нашел Майлза Алейна? – спросил Криспин.

– Нет, хозяин, – ответил он дрожащим голосом. – Я даже не уверен, во дворце ли он.

– Во дворце. Я его видел. Вообще-то… – Криспин вспомнил лицо Майлза, скрытое в тени колонны в большом зале. – Французские курьеры. Они его тоже видели. И узнали. Они его знают.

– Но ведь они сказали вам, что не знают.

– Они сказали, что не знают человека с таким именем.

«Так-то лучше. Займись делом, и все остальные печали на время отойдут. В головоломке можно было спрятаться. Трудная задача – это тихая гавань».

– Он был во Франции, – напомнил Джек.

– Да. – Криспин мысленно прошелся по деталям головоломки. – Да. Франция.

Криспин долго стоял так с непроницаемым лицом. Наконец Джек толкнул его локтем.

– Вас еще что-то тревожит?

– Да, но это подождет. Я не уйду отсюда, пока не найду Майлза.

И Криспин пошел по коридору, поддерживая висевшую на перевязи руку. Джек семенил рядом.

– Что случилось, мастер Криспин? С вашей рукой?

– Это все Майлз. Выстрелил из лука. Меня нашла Лайвит, она же и позаботилась обо мне.

Боль отдавала в левый бок, особенно болела сама рана под повязкой. Криспин посмотрел и увидел, что ткань намокла от крови. Зашить бы его самого, как старый котарди, да времени нет.

Глубоко вздохнув, Криспин перешел на бег. Он постанывал от боли, но не мог остановиться. Он не остановится. Если бы он убил Майлза в тот день, когда увидел в Айлингтоне, сейчас все было бы намного проще.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю