Текст книги "Двум смертям не бывать"

Автор книги: Дженнифер Рардин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Я не знала, – стала я говорить. – Я не помню этого.

– Но как… – начал Бергман.

– Стыд и срам, что пришлось их убить, – сказал голографический Айдин. – Из них такие были бы морские свинки!

– Одну мы обратили по крайней мере. – Это подошла разносчица пиццы, оглядывая сцену разгрома. – На ней можно поэкспериментировать. – Она шевельнула ногой мое тело. – Ты видел, какая у нее была рожа, когда она умерла, Айдин? Очень люблю смотреть на их физиономии, когда они умирают.

И вдруг, будто в мозгу открылось окно, я вспомнила, куда девалось Рождество. Я в это время гонялась за Разносчицей Пиццы. Ага, и всадила ей тот самый шприц, которого избежала Лилиана. И долгие отключки – да, каждая из них была походом мстителя. За прошедшие год и два месяца я убила всех вампиров, что были на этой голограмме. Кроме Айдина Стрейта.

Господи Боже всемогущий! Если сегодня у меня еще дно прояснение случится, выпученные от удивления глаза просто выпрыгнут из орбит!

На голограмме ничего не шевельнулось, не раздалось ни одного звука – но вдруг все вампиры вскинули головы к потолку в углу кухни, будто что-то там повисло сверху, угрожающее самому их существованию. И так оно и было: я видела это нечто, подобное дрожанию воздуха над костром.

– Уходим! – прошипела Разносчица Пиццы. – Все на выход! Быстро!

Они бросились бежать, подобно испуганным детям, и секунду спустя их не было – только шторы еще колыхались там, где они выбежали.

– Я ничего не вижу, – сказал Бергман.

И я пожалела его, потому что я-то видела. Моя душа поднялась из тела и вытянулась, коснулась парящей в воздухе души Мэтта – морская пена, отороченная темно-синим, живой самоцвет, вдруг разлетевшийся на части, как бедняга Чарли. Почти вся она улетела в ночь, но что-то осталось, ввернулось водоворотом в мою серебристо-красную суть и осталось там, ожидая меня и сливаясь со мной.

Из угла в потолке, где дрожал жар, спустился золотой свет, яркий, как метеор, и теплый, как меховые тапочки, принял меня в себя, обволакивая, придавая форму человека. Это мог быть кто-то из людей Дэвида – так он держался прямо, по-военному. Но он был нежен, как любовник, повернув мое тело так, что незрячие глаза смотрели прямо на него. Уложив мне руки на живот, он выправил искривленную шею, нагнулся, приложился губами, вдувая свое дыхание мне в рот. Потом отодвинулся и спросил:

– Каково твое желание, Жасмин?

Он увидел, как открылись у меня губы, услышал слово:

– Драться.

Он кивнул – дескать, этого я и ожидал. Потом коснулся моей шеи кончиками пальцев, наклонился ко мне и вдохнул в меня жизнь.

Глава двадцать первая

В моей жизни случались странные моменты. Однажды, когда мы с бабулей Мэй перед Рождеством поехали за покупками, я стояла перед витриной со свечами, думая, удастся ли мне у бабули выцыганить двадцать пять центов на резиновый шарик, как вдруг все свечи зажглись одновременно. Я обернулась и встретилась взглядом с мальчишкой моего возраста. Он дернул головой – и свечи снова погасли. Совершенно новаторский метод знакомиться с девушками. Надеюсь, он этому мальчику в жизни пригодился.

А один раз я работала над делом в союзе с ковеном ведьм, и они были так злы на наш объект, что прокляли его. Я не успела его ликвидировать, как он сломал ногу, оступившись на краю тротуара, отравился испорченным гамбургером и провалялся сутки в больнице с неукротимой тошнотой, застал жену со своим боссом и выломал себе передние зубы – тут ему помог пьяный официант, открывший шампанское прямо ему в лицо. В общем, я думаю, он был благодарен судьбе, когда наконец-то без всяких фокусов ему свалилось на голову нормальное тяжелое пианино.

Я видала экстрасенсов и заклинателей змей, серийных убийц и гениев. Но ничто и сравниться не может с тем ощущением, которое испытала я, наблюдая за оживлением самой себя. Как-то вдруг до самого сердца дошло понимание слова «жуть». Мне всегда казалось, что любое воскрешение – это величавое, сакральное событие. А сейчас у меня мелькнула мысль, что и Лазарь, быть может, так же вопил, как завопила голографическая я, когда душа камнем вернулась в тело, и то, что вообще не подлежит слому, стало срастаться.

Первый мой глубокий, свистящий и ухающий вдох напомнил вечерние пробуждения Вайля, от которых я тряслась крупной дрожью. Тот, кто вернул меня к жизни, посмотрел на меня странным взглядом, в котором смешались гордость и жалость, и показался мне очень-очень древним. Но еще до того, как я открыла глаза, его не стало.

Ничего совершенно не соображая, я оглядывалась мутными глазами. Первые движения были так беспорядочны, будто я грудной младенец, а не профессиональный истребитель вампиров. Невероятным усилием я встала на четвереньки – и тут увидела Мэтта. Душа, глядящая моими глазами, треснула, как грубо стиснутый фарфор.

Кассандра коснулась шара – и картина погасла, как раз когда началось мое настоящее падение. Я теперь помнила все. Как стояла на коленях, как выла, как ползала по полу в крови моих ребят, вопя о помощи, и медленно, медленно, сходила, сходила, сходила с ума.

Подняв голову, я посмотрела на Кассандру с глубокой благодарностью за то, что спасла меня от унижения – смотреть, как другие видят эту часть моего нисшествия в ад.

– Прости меня, – прошептала она, смахивая слезы, катящиеся по щекам. Она пыталась – и не могла – посмотреть мне в глаза. Быть может, боялась, что я обрушусь на гонца дурных вестей. Да, правда, мелькнула у меня такая мысль. Но оченьбыстро исчезла.

– Я не злюсь, Кассандра, – ответила я и постаралась объяснить: – Я всегда предпочитаю знать. Еще столько того, чего я не помню о той ночи, столько такого, что еще только нужно было понять. Теперь, кажется, я поняла.

– Да, но можешь ли поверить? – спросил Бергман. – Я только смотрел, и все равно не могу взять в толк, что ты…

Я наклонила голову набок.

– Что я живая? Или что я – нежить?

Вайль сочувственно стиснул мне плечо:

– Ты в хорошей компании.

В конце концов шок миновал, вытесненный настоятельной необходимостью спасти Коула и моим личным желанием превратить Айдина в пар. Вайль по-прежнему был сосредоточен на Ассане, как и следовало. И всех трех мы надеялись найти в «Альпийских лугах».

Все как-то незаметно разбрелись, оставив меня делать то, что я сочту нужным, поэтому я стала работать. Укладка снаряжения меня успокаивает больше чего бы то ни было. Знакомые движения по затверженному наизусть списку создают у меня ощущение… ощущение собственной реальности. Я немножко потянула время, пока чистила «Скорбь», проверяя, что она полностью заряжена и готова к стрельбе. Нашла карманы под игрушки Бергмана, которые я еще с собой не носила, и все прочее наше барахло разложила по местам. Несколько в большей степени пришла в себя, когда стукнулась головой о дверь фургона, загружая туда вещи, и наконец поняла, почему иногда надо человека ущипнуть, чтобы проснулся.

Бергмана мы оставили по горло в анализах крови, а Кассандру – по уши в каких-то затхлых древних книгах, привезенных ею с собой. Если дело обернется худшим образом – как это часто бывает, – она, быть может, сумеет разобраться, что делать с Тор-аль-Деган. Во всяком случае, она старается изо всех сил. Она покопалась в источниках, что-то нашла и стала шептать это в «Энкиклиос». Когда я грузилась в фургон, она еще не привела шарики в движение, но это, будем надеяться, всего лишь вопрос времени.

Оказавшись снова за рулем, я вывела фургон в поток машин и даже не обругала ни подрезавший меня красный «фольксваген», ни светло-синий «таурус», прилипший к моему заднему бамперу, как к маминой юбке. Когда он наконец отвернул в сторону, Вайль испустил вздох облегчения.

– Я боялся, что если он еще на дюйм подберется ближе, ты ударишь по тормозам.

– Даже в голову не приходило.

Он замолчал и посмотрел на меня таким долгим взглядом, что я заерзала.

– В чем дело?

– Ты меняешься?

Вопрос застал меня несколько врасплох.

– А разве этого не должно было случиться?

Он нахмурился, потом вернулась маска, окутав лицо, как в саван.

– Да, конечно. Извини за вопрос.

– Послушай, Вайль, это… пережить снова тот кошмар, и теперь вот это новое знание… как-то слишком много всего. Я просто не знаю, что делать. Да черт побери, я и что думать, не знаю. – Я покачала головой. – Слишком большой кусок, чтобы так сразу его переварить. Так что я пока буду просто себе Жас Паркс, дочь Альберта, сестра Дэйва и Эви и авхарВайля. Если потом мне понадобится наклеить на себя еще одну этикетку… – ангел? демон? зомби? – …я думаю, в конце списка найдется место.

При слове « авхар» Вайль поднял на меня глаза и смотрел до тех пор, пока я не встретилась с ним взглядом. Саван с лица сошел, и Вайль улыбнулся:

– Мне твой план нравится.

– Таким, как он есть?

– Да.

– А как тебе моя идея выручить Коула?

– Она мне тоже нравится. Где у нас дымовые гранаты?

– В сумке, с прочим барахлом.

– С новыми устройствами связи, что дал тебе Бергман, что делать будем?

– Можем их заодно испробовать.

Я сказала ему, где они лежат, и он достал их из сумки, протянул мне наушник и ротовую таблетку, себе взял такой же комплект. Включили, испробовали. У меня слегка мурашки побежали по коже, когда Вайль заговорил у меня в ухе басом Барри Уайта. Прошли, когда он мне сказал, что я говорю тем же голосом.

Через три четверти часа мы заехали в тупик за домом Ассана. На его территорию мы собирались пробраться с черного хода, осмотреться, понять, кто где, и перейти к плану «Б», подразумевающему клубы дыма и своевременный звонок в пожарную часть. Пока силы противника будут отвлечены, мы освободим Коула и уберем двух «А», если удача нам не изменит. Последнее, впрочем, лишь после того, как они нам расскажут все пикантные подробности завтрашнего обряда. А потом они у нас успеют пожалеть, что не заразились собственным вирусом.

Амбициозные планы для тощей рыжей тетки, огорошенной, как никогда в жизни. Дело в том, если честно, что я не была уверена в нашей способности все это выполнить. Ну да, драться нам приходилось, но сейчас мы выступаем против самых коварных и злобных разумов нашей планеты. Против тех, кому чужды правила и милосердие, а святость жизни вообще для них звук пустой. Хуже того, у них есть деньги и связи, чтобы воплотить планы, созревшие в их извращенных мозгах. А самое главное – я понятия не имела, как победить эту их кирон. Заморить голодом? Устроить ей перманентную амнезию? Шутите, да?Даст бог, удастся выжать этот секрет из Айдина и Ассана. А иначе – Кассандра, ее древние тома и нью-эйджевская библиотека. Другой надежды не будет.

Мы припарковали фургон, Вайль вытащил сумку, я заперла машину и кнопкой на бергмановском кольце с ключами включила охрану. Как она работает, я точно не знаю, но если машина запрограммирована на взрыв от прикосновения к ручке, я не удивлюсь.

Асфальтированный овал, который мы выбрали себе как парковку, был ярко освещен, но тих и спокоен. Каждое из шести окружающих его зданий вполне сгодилось бы в качестве дома для президента. Но хотя в некоторых окнах горел свет, было у меня чувство, что дома никого. Подтверждалась моя теория: тому, у кого хватает на такую роскошь денег, никогда не хватит на нее времени.

По тропе, вьющейся среди деревьев, мы направились к дому Ассана. Искусно посаженная пальмовая роща вызывала мысль о необитаемом острове – может быть, потому, что после шоу Кассандры мне никак не удавалось избавиться от ощущения, будто меня высадили на пустынном берегу. А когда мы вышли на опушку и увидели широкий двор Ассана, ощущение переросло в сосущую тревогу.

– Вайль, – сказала я, – что-то тут не так.

Он кивнул:

– Подождем и посмотрим.

Прошло пятнадцать минут – ничто не шевельнулось ни в доме, ни снаружи, но меня все так же грызло беспокойство.

– Я думала, хоть собаки будут.

– Или дозорные, – согласился Вайль. – Пойдем.

Мы перебежкой добрались до кухонной двери – без приключений. Я стала смотреть, как обезвредить сигнализацию, и заметила, что дверь приоткрыта.

– Вайль! – сказала я так тихо, что, наверное, даже бергмановский микрофон не уловил, но Вайль повернул голову. Показав на дверь, я спросила: – Западня?

Он стал рассматривать дверь и то, что было видно в щель – темную пустую комнату.

– Может быть, – ответил он шепотом, осторожно отодвинул дверь и скользнул внутрь. Дернув ремешок часов ради максимальной невидимости, я пошла за ним следом, чувствуя, как мое беспокойство стало вдвое сильнее. Я попыталась определить его источник.

– Что-то здесь очень нехорошее, – сказала я свистящим шепотом, пробираясь мимо шестиконфорочной плиты, широкого кухонного островка, трехдверного холодильника. – Кто-то в сильном… напряжении, ожидании – не знаю, как объяснить. Состояние – на грани… чего-то.

– Да, я тоже чувствую. И что ты думаешь? Это ждут нас?

– Не знаю.

Мы нашли черную лестницу, по которой ушел от охраны Коул на приеме. Вайль показал, что проверит комнаты вдоль дальнего коридора, так что я взяла на себя три ближайшие, продвигаясь в сторону туалета, где мы встретились с Коулом.

Первая оказалась свободна, но там держался запах Дерека – как держится запах возле опустевшей помойки. Вторая комната когда-то была кабинетом, и может быть, еще будет. Но сейчас ящики для папок стояли открытые и пустые. Как и ящики стола. Пыльные контуры показывали место, где стоял компьютер.

– Все убрали, – сказала я. – Тут были все письменные свидетельства – теперь даже шредера не осталось.

– Здесь только две пустые спальни, – ответил он. – Пустые вешалки и пустые ящики.

– Ах ты черт! Вот тебе и вещественные доказательства.

– Может, что-то найдется. Из третьей комнаты какие-то звуки.

– Сейчас иду.

Я побежала в передний коридор, где стоял Вайль, готовый открыть третью дверь, едва только удостоверится, что там не прячется армия.

– Вот там источник моих неприятных ощущений, – сказала я шепотом. – За этой дверью.

– Ты слышишь? – спросил он.

Я кивнула, пытаясь понять, что это за звук. Он раздался снова – глубокий, горловой стон страдания. А потом…

– Это…

– Да, это звуки плача, – подтвердил он.

– Входим.

Вместо ответа Вайль тронул дверь – она была заперта.

– Ерунда! – прошептала я, снимая ожерелье, вставила в скважину акулий зуб и повернула, выждав секунду.

С легким щелчком дверь открылась. Ключ я оставила в замке, вытащила из кобуры «Скорбь». Трость Вайль оставил в машине, но вряд ли он безоружен: его сила шевельнулась и поднялась волной, когда мы изготовились войти.

– По счету «три», – прошептал он и быстро по очереди поднял пальцы: один, два, три!

С грохотом распахнулась дверь, и он бешеной метелью пустил свою силу вперед. У всех, кто там в комнате, она должна была вызвать необоримое желание делать все, чего он потребует – иначе навеки зажмуришься от мороза.

Я нырнула в комнату, пригнувшись, высматривая цели. Единственная, попавшаяся мне на глаза, так истекала кровью, что никакой угрозы представлять собой не могла.

Сунув оружие в кобуру, я бросилась к ней, лежащей на полу спальни такой ухоженной и пышной, что невозможно было себе представить эту комнату как декорацию к насилию. Но прямо посреди персидского ковра лежала избитая женщина.

– Аманда?

Она застонала, пытаясь раскрыть опухшие веки. Правый глаз приотворился щелочкой.

– Он сказал, что вы придете.

– Ассан?

Она мотнула головой, скривилась от боли, и свежая слеза потекла по изувеченному, разбитому лицу.

– Коул, – прохрипела она. Я вообще не могла понять, как она еще говорит.

– Дай мне твой телефон, – попросил Вайль. – Я вызову «скорую».

Я выудила телефон из кармана, бросила ему.

– Поздно, – просипела Аманда. – Я… нет, слушай меня! – Она пошарила рукой в воздухе, я взяла ее за руку. Кажется, это ее чуть успокоило. – Я подумала, что… раз я не могу вас сюда тайно впустить… могу найти для вас какие-то улики.

– Ох, Аманда! Разве тебе Коул не говорил, как опасен твой муж?

– Говорил. – Она облизала губы. – Пить хочется…

– Я принесу воды, – отозвался Вайль и вышел из комнаты. Он уже поговорил со «скорой».

– Это тот вампир? – спросила она.

– Да.

– Мохаммед… думал, что он убит.

– Откуда ты знаешь?

Она судорожно вздохнула раз, другой, собираясь с силами.

– Я услышала его разговор по телефону. И налетела на него.

– Ох, вот это уже было лишнее!

– У нас случилась ссора, – продолжала она гаснущим голосом. – Он… он признал, что убил моего брата. Сказал, что Майкл тоже был из «Сынов Рая». Поехать в Индию – это он придумал, чтобы найти некоторые реликвии, необходимые для вызова… но тут он спохватился и решил сдать назад.

Я могла себе представить, как они ссорятся из-за зловредных планов Ассана, в результате которых так страшно погиб Майкл. Но что этот Майкл себе думал? Меня бесило, что у этой семьи будто вовсе нет инстинкта самосохранения. Надо было, чтобы в самом начале кто-нибудь дал им по черепу и рявкнул: «Куда лезете, идиоты! Погибнете же!»

Но даже сквозь гнев логическая часть моей личности выдвинула вопрос: зачем вообще было ехать в США, если кирон уже была у них в кармане прямо в Индии?

– Он заставил меня признать, что я наняла Коула, – с трудом говорила Аманда. – А потом привел сюда Коула и заставил его смотреть, как он меня… бьет.

Всхлип отчаяния донесся из распухших губ.

– Он за это заплатит жизнью, Аманда.

– О'кей, – вздохнула она и затихла надолго. Я уже решила, что она потеряла сознание – или рассказала все, но тут она зашевелилась: – Он сжег все папки. Сумку забрал из сейфа. Кроме вот… он говорил, что это ключ ко всему, и я вытащила эту штуку из сумки… когда его не было.

Я держала ее за руку, и она приподняла другую, лежавшую на груди, и показала на кровать. Я приподняла складчатое покрывало, глянула под кровать, подавив вспышку детского нетерпения перед подарком. Даже усиленное ночное зрение едва показало мне пирамидку – от пола до пружин кровати. Я ее вытащила – она оказалась куда тяжелее, чем можно было ожидать.

– И от чего же это ключ? – подумала я вслух.

Вернувшийся в комнату Вайль подошел и посмотрел.

– Еще одна вещь, с которой разбираться придется Кассандре? – спросила я.

– Думаю, да. Если у нее будет на это время. Если у насбудет время.

Вайль помог Аманде глотнуть воды из принесенной чашки. Потом она опустила голову – он ей подложил подушку, сняв с кровати. Никогда не видела, чтобы он с кем-нибудь обращался так бережно.

– Все остальное Мохаммед забрал с собой. – Разум Аманды мутился – или начал отключаться: она повторяла уже сказанное. Но дальше было новое: – Он сказал, что в той сумке… там предметы для вызова его богини. И еще… – тут у нее снова закрылся глаз, – что она съела душу моего брата.

Я погладила ее по руке, не умея утешить иначе. И сказала Вайлю:

– Вот оно – доказательство, что в Индии он вызывал Тор-аль-Деган. Почему тогда она не пронеслась бурей по той стране? И зачем нужно снова это делать?

– Может быть, что-то он там сделал неправильно. Может быть, не выбрал нужный момент, – предположил Вайль.

Я покачала головой – меня раздражало наше собственное невежество.

– Быть может, Кассандра что-нибудь знает.

Послышался стремительный рев сирен «скорой», и мы, не сговариваясь, поняли, что пора уходить.

– Нам пора, Аманда, – сказала я. – Сейчас придет помощь.

Но она меня не слышала. Иногда так бывает – отвернешься, чем-то отвлекшись, и в этот момент человек уходит. Мне это как-то не нравится. Смерть должна объявлять о себе громче.

– Погоди, – сказала я, когда Вайль взял пирамидку. У меня было такое чувство, что уйти раньше Аманды было бы неуважением.

Ее сущность поднялась из тела, сине-фиолетовая, с большими золотистыми кристаллами.

– Ты видишь? – спросила я шепотом. Вайль покачал головой. – Жаль. Хотелось бы мне, чтобы ты тоже мог. Это так…

Но тут слов не подберешь, кроме невольных охов и ахов, Которые у тебя вырываются при виде великолепного фейерверка. И так же внезапно, как гаснут в небе его огни, исчезла душа Аманды.

Я вытащила из двери ключ-ожерелье, и мы ушли тем же путем, каким прибыли, растворившись среди деревьев на границе участка. Бригада «скорой» уже вошла в комнату Аманды и включила свет.

– Нужно найти Коула.

Фраза совершенно лишняя, но мне трудно было сдержать нетерпение.

– Где ты предлагаешь его искать?

– Ассана я видела всего лишь в одном месте вне его дома. Когда он беседовал с Айдином Стрейтом в «Нежить-клубе».

– Что ж, место не хуже всякого другого. Попробуем там.

Я пустила Вайля за руль. Кажется, он был польщен. Ну, честно говоря, вести фургон по прямому федеральному шоссе – это адреналина не больше, чем в детстве от домашних мармеладных слоников. К тому же мне нужно было связаться с Бергманом и кое-что у него спросить.

Я набрала номер и начала уже злиться на долгие гудки и свистки, когда он ответил. Первое, что он спросил:

– Линия защищена?

– Как задница гомофоба в гей-клубе. Что ты выяснил?

– Вещество, добавленное в пищу Вайля, называется топамакс. Его пытались отравить большой дозой противоэпилептического препарата, используемого также для профилактики мигреней.

Я передала его слова Вайлю. Он выдал такую серию ругательств, от которой покраснел бы Хью Хефнер, создатель «Плейбоя».

– О'кей, спасибо. Как там успехи у Кассандры?

– Пока никак.

– Слушай, а ты не мог бы ей помочь? Нам очень, очень нужно узнать все, что только можно, об этом чудовище.

Я описала найденную нами пирамидку и ждала, что Бергман тут же бросится в наши стройные ряды штурмовать новую задачу. Но если «штурмовать» еще как-то совместимо с Бергманом, то от «рядов» он шарахается как черт от ладана. Почти не напрягая воображения, я увидела, как его сейчас корежит, точно бересту на огне.

– Бергман, ей можно верить.

Он понизил голос до шепота:

– А я не знаю. Потому что она вся в этих потусторонних сверхъестественных штучках.

– Ага. В отличие от Вайля, который весь материален, как доска. И от меня, кстати.

– Она – другое дело.

– Чем же другое? – спросила я, сдерживаясь, потому что мне хотелось протянуть руку и встряхнуть Бергмана за шиворот, чтобы начал думать хоть чуть-чуть.

– А если она ко мне притронется?

Ага, уже что-то. Человек, который трясется над своими тайнами, как пират над сокровищами, не хочет иметь дело с женщиной, которая эти тайны может угадать на раз.

– Обещаю, что она к тебе не прикоснется, – ответила я. – А если тебя это так волнует, надень перчатки. Скажи, что у тебя простуда, и давай помогай нам, не тяни резину!

– Ну ладно, – произнес он после некоторого колебания. – Ты позвонишь?

– Или постучу в дверь.

– Подойдет. – И он нажал отбой.

Следующим в списке был Альберт.

– Па?

– Жас? Подожди-ка. – Телевизор Альберта замолк с отключенным звуком. Послышались пощелкивания – он переключался на защищенную линию. – О'кей, я здесь.

– Я знаю, что времени прошло мало, но…

– Есть один след.

– Да?

Наверное, голос у меня был… удивленным как минимум, потому что Альберт хмыкнул в трубку:

– Ну так. Я, конечно, старый морпех, списанный за негодностью, но кое-какие связи у меня остались.

– И что?

– Интересный факт про Тома Босцовски.

– Это который бывший футболист?

– Он. Что-то у него практиканты долго не задерживаются. И заболевают один за другим.

– Чем?

– Анемией.

– И правда интересно. Не всплывало ли в связи с нашим сенатором имя Мохаммеда Хада Ассана? Или Айдина Стрейта?

– Оставайся на линии. Первое звучит знакомо. – Он что-то бормотал про себя неразборчивое, слышался шелест бумаг. – Ага, вот. Мой источник, которого я просил сообщать о любых странностях, упомянул еще и вот такую деталь: пять лет назад, как раз перед выборами в сенат, Босцовски подвергся пластической операции. У Ассана.

– Спасибо. Ты не мог бы продолжать раскопки?

– Непременно. Кстати, насчет этой твоей секретарши. Марта ее зовут?

– Да.

Я старалась говорить бесстрастно, но сердце у меня скакнуло направо на пару дюймов.

– Все чисто.

Аллилуйя, аллилуйя, слава тебе Боже!

– Спасибо тебе! Слушай, заодно не мог бы ты посмотреть, выписывали Босцовски когда-нибудь рецепт на топамакс? И еще: есть ли у него выходы на тех, кто закупает технику для Управления. – Я описала неисправный маячок, не указывая, как я его носила: нет смысла начинать спор, который не будет времени закончить. – И контакты с торговцами экзотическими животными или в этом роде. В багаже у Вайля мы нашли дохлую гремучую змею, и хотелось бы знать, кто ее туда сунул.

– Ни фига себе! Ладно, копну. И, Жас…

– Да?

– Ты там нормально ешь? Достаточно овощей, фруктов, всякого такого? Я почему спрашиваю: меня тут Шелби просвещает насчет правильного питания. Ты себе не представляешь, насколько можно улучшить здоровье, если питаться по правилам.

– Не волнуйся. – Два противоречивых чувства овладели мной: желание дать по этой тупой башке, что так долго не могла сообразить столь простых вещей, и теплота возле сердца – что ему вообще на мое здоровье не наплевать. – Я отлично питаюсь. – Как и мой друг вампир, но к черту подробности. А то тебя в твоем возрасте еще удар хватит, Альберт, а мне это не нужно. – А ты не хочешь позвонить Эви? Вот уж кому было бы полезно услышать про правильное питание, так это ей.

– Наверное, позвоню.

Я нажала отбой. Вайль посмотрел на меня – и обе брови у него полезли вверх.

– Откуда такая злорадная усмешка?

– Я только что натравила Альберта на Эви.

– Мне казалось, ты любишь свою сестру.

– Люблю. Когда она слышит его напрямую, она меньше волнуется, а это хорошо для ребенка. И правильное питание – о котором он сейчас будет плешь переедать.

– Понимаю. И это единственная причина твоей радости?

– Марта не замешана. – У Вайля губа заметно дернулась, что у другого означало бы улыбку от уха до уха. – И, похоже, сенатора мы тоже нашли.