Текст книги "Двум смертям не бывать"

Автор книги: Дженнифер Рардин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава пятнадцатая

Я про Коула вот чего скажу: быстро адаптируется и в стрессовой ситуации действует отлично. Не то рекомендательное письмо, которое я рада была бы написать – учитывая, кто именно нанимает людей с такими характеристиками, но все же правда.

Объехав вокруг квартала, мы припарковались прямо за внедорожником.

– Обойди машину и открой мне дверцу, – сказала я, чувствуя, как отливает от лица кровь. – Он где-то рядом.

– Уже?

Мне не пришлось отвечать – Коул вышел из машины и почти сразу открыл мне дверь.

– Расстегни ремень безопасности и не торопись, – велела я. Все то же жуткое чувство потери равновесия затуманило зрение. Что-то потрясло меня до самой сердцевины, будто вдруг река Огайо потекла вспять или же загорелась вся трава на стадионе «Браунз».

– Мы должны встретить их у двери, – сказала я тихо. – Шуми громче, будь перепуган. Устрой спектакль. Постарайся что-нибудь подстроить, чтобы мне до него дотронуться.

Он кивнул:

– Готова?

Надеясь не облевать щегольскую велюровую курточку Коула, я кивнула. Он вытащил меня из машины, помог добраться до двери. У меня кровь запрыгала в жилах – предупреждение настолько зловещее, что я готова была повернуться и бежать, не держи меня Коул.

– Вот они, – сказал он.

Я подняла голову, заставила глаза скоординироваться друг с другом и показать мне всю сцену. Эти люди – пара клонов того привратника, с которым Вайль разбирался вчера ночью, – дошли уже до первых автоматических дверей. Один толкал перед собой кресло-коляску, другой шагал рядом. В коляске сгорбился Дерек, бледный и изможденный, одетый в черную водолазку и белые джинсы. Голову он склонил набок, будто защищая заклеенную рану – я не могла не вспомнить о своей стычке с напавшей на него вампиршей. Тут до меня дошло, что я вижу его отражение в стеклянных дверях.

– Дым и зеркала, – буркнула я себе под нос.

– Что?

– Давай. И погромче.

Он возвысил голос:

– Милая, все будет хорошо. – Он вцепился в меня, поглаживая по руке, и потащил вперед. Мы почти уже были у входных дверей, Коул подождал, пока появился Дерек со свитой. – Только не падай в обморок! Все будет хорошо!

Я пошла ему навстречу и рухнула мешком, вцепившись рукой ему в куртку сзади. Трудно было не ушибить колени. А хотелось мне только одного: опустошить желудок, пока в нем не станет сухо, как на собрании анонимных алкоголиков.

– Ой, смотри, кресло! – Коул, волоча меня, заступил дорогу Дереку. – Вы же уезжаете? Ребята, нам кресло нужно. Моей жене плохо, видите?

– Пошел вон! – буркнул один из громил и отпихнул Коула с дороги. Я его отпустила и на этот раз упала – прямо на колени Дереку. Взмахнула руками, стараясь удержать равновесие, и налепила «жучка» на неповрежденную сторону шеи.

– Ой, тошнит, – простонала я.

Дерек столкнул меня с колен, оставив лежать скорчившейся кучкой. Я подумала, не остаться ли в таком виде. Блин, я же в двух ярдах от больницы! Меня тут найдут, засунут в чистую приятную койку и накачают, быть может, транквилизаторами, а тогда я неделю продрыхну на совершенно законном основании.

К счастью, из мечтаний меня извлек Коул – грубо, за шиворот. Только-только моя больничная мечта стала разворачиваться в перспективу, как он потащил меня обратно в «мерседес», а сиденье на ощупь оказалось даже приятнее койки моей мечты. Люблю я эти роскошные модели.

Коул отъехал от ворот больницы, и я сумела сосредоточить внимание на дороге. Внедорожник был ярдах в двадцати от нас и увеличивал разрыв.

– Насколько плотно за ним идти? – спросил Коул.

Я попыталась вспомнить, что мне говорил Бергман о дальности приема. Ребята Ассана уезжали от нас все дальше, тошнота спадала, и наконец мозг включился.

– Так, чтобы мы их видели.

Мы еще поотстали, и я села прямее, вытерла пот с верхней губы, сорвала с себя парик и берет.

– Лучше? – спросил Коул, приподняв бровь и поглядев на меня.

– Намного.

– Это ты не притворялась?

Я покачала головой:

– Этот человек очень серьезно болен. Настолько, что каждый раз, когда я оказываюсь рядом с ним, у меня чувство, будто Земля готова соскочить с орбиты.

Коул воспринял мою реплику с полным вниманием.

– А почему тогда я ничего не чувствую?

Я пожала плечами:

– Я стала, если применить новый термин, супер-Чувтвительной после того, как Вайль вчера брал у меня кровь. Вот эта реакция, наверное, и есть проявление супер-Чувствительности.

– Тогда и правда лучше выяснить, что он задумал. Ты что-нибудь уже слышишь?

– Разговоров пока нет. Ровный гул. Бергман – перфекционист, и эта штука так тонко настроена, что слышен пульс Дерека, но его речь будет похожа на разговор учителя Чарли Брауна из мультфильма. «Ва, ва-ва, ва, ва».

– Кто такой Бергман?

Я подняла палец.

– Кто-то говорит! – сказала я шепотом.

– Ассан тобой недоволен, – сказал один из охранников. Голос у него был горловой, напряженный, будто в глотке у него слой никотиновых отложений за десятки лет. Я тут же про себя назвала его «Ковбой Мальборо».

– Я делал, что приказано, – ответил Дерек хнычущим голосом. – Я не виноват, что кто-то решил изобразить супергероя. Ты же понимаешь, что я сам себе гадить не стал бы? Ассан мне обещал, как только это кончится, дать роль в фильме.

– Да я тебя не обвиняю. Кто вмешался в эксперимент?

– Рыжеволосая девка и мужчина с иностранным акцентом. У него была трость, назвался Джереми. Про нее я ничего больше не помню.

– Ну так вот, они сумели спалить Джонатона и обе твои жертвы.

Джонатон – наверное, привратник. Странно было думать о Светлане и Борисе как о жертвах Дерека, но вчера сама Светлана восприняла ситуацию так же. Финальный эксперимент, подсказала память шепотом, перенос мутировавшего вируса с человека на вампира. Что при этом произойдет с вампом? А с вирусом?

– Обряд для Тор-аль-Деган будет завтра. Даже сенатор приедет, – сказал Ковбой Мальборо тоном выговора.

– Откуда мне было знать? – огрызнулся Дерек. – Я делаю то, что он мне говорит, и он никогда не говорит ничего больше.

– Ну, так вот что он говорит тебе теперь, – ответил другой охранник резко и остро, как удар топора.

Тут его речь прервал громкий скребущий звук. То ли Дерек почесал себе шею, то ли громко сглотнул, но услышала я только обрывок фразы:

– …нежить сегодня, и ты ему обработаешь другого вампира, чтобы завершить испытание.

– Сегодня? – Снова в голосе Дерека заныла жалобная нотка. Похоже, она никогда особо далеко и не уходит. – Я же слишком много крови потерял! Вот завтра точно…

– …будет уже поздно, – обрезал его Ковбой.

И снова помехи не дали расслышать весь ответ.

– …потом? – спросил Дерек.

– Оставь их нам, – ответил Топор. – Мы разберемся. Вот на этом третьем раунде передача и кончилась. Шум, который скрывал от меня обрывки их разговоров, возобновился всерьез, и когда он затих, я уже ничего не слышала. Дерек прикончил «жучка».

Я посмотрела на часы – прошло больше времени, чем мне казалось. Достаточно по крайней мере, чтобы я с гарантией пришла в себя перед следующей встречей.

– Что он сказал? – спросил Коул.

Я засомневалась, но нет – он уже влез по горлышко. И потому я рассказала ему что знала.

– Этот обряд должен быть ключевым моментом, – сказала я. – Если приедет сенатор, то и остальные шишки тоже.

– Откуда ты знаешь?

– Да потому что на то они и политики, чтобы так поступать. – Как приятно будет проткнуть болтом ваше сморщенное сердце, господин сенатор! – Ты в ближайший час сильно занят?

– Да нет, пожалуй.

– Тогда пойдем по другой ниточке. Вайль знает женщину, которая, может быть, поймет иероглифы – те, что ты мне рисовал.

– Отлично.

Я дала ему адрес, и Коул свернул налево, прочь от Дерека и его компании. По крайней мере мне теперь стало ясно, что так выбивало меня из колеи, когда я приближалась к этому человеку. Очевидно, вирус, который он в себе несет, действительно так смертоносен, как объявили Ассан и Айдин. Хотя почему эти двое думали, что из него нужно делать коктейль для вампиров, я не понимала. Может быть, Кассандра сумеет осветить ситуацию в целом.

Глава шестнадцатая

Заведение «Чистота и природа» оказалось маленьким кирпичным магазинчиком в районе, заселенном преимущественно кубинцами. На тротуаре возле двери разместились ящики свежих яблок, апельсинов и грейпфрутов, а сама дверь снабжена такими нежными колокольчиками, каких я еще нигде не слышала. Вдоль стен и пролетов магазина выстроились прилавки с на удивление широким ассортиментом трав, специй, витаминов и природных лекарств от всех болезней – начиная с эректильной дисфункции и кончая простудой.

У кассирши – сухонькой старушки с блестящими рыжими волосами и ослепительной белизны зубами – я осведомилась, где нам найти Кассандру. Она направила нас в глубь магазина, где у меня при виде свежих булочек, рулетов и десертов без сахара заурчало в желудке.

Увидев Кассандру, Коул сразу сдернул с себя очки, выплюнул фальшивые зубы, завернул оба эти предмета в рыбацкую шляпу и заткнул все это себе за пояс. В буквальном смысле. Наверняка все так перепуталось, что без ножа потом не разделить, но сейчас Коулу было абсолютно на это плевать: он видел перед собой только Кассандру, подкладывающую булочки из отрубей на стеклянный поднос, где уже полно было волокнистой пищи – для людей, у которых правильное питание выбилось в главные приоритеты.

Изящная красавица с черной бархатной кожей и распущенными волосами до пояса двигалась с грацией танцовщицы. Она была одета в канареечно-желтую блузку, красную юбку с цветами, вышитые бисером мокасины, а бижутерии на ней было столько, что покупателям на е-bау на неделю хватило бы ставки выкрикивать.

– Чем могу служить? – спросила она с таким акцентом, рядом с которым моя среднезападная растяжка гласных звучала бледно и бесполо.

– Меня зовут Люсиль Робинсон, а это мой друг Коул Бимонт. – Он кивнул, при этом ему удалось не пустить слюни – молодец. – Мне… то есть нам нужно кое-что перевести.

Она кивнула:

– Я полагаю, вам рассказал обо мне кто-то из общих знакомых?

– Гм, да. Вы его, наверное, знаете как Вайля.

Тут же в карих глазах засветился теплый огонек симпатии, но сказала она только:

– Да, я его помню. – Чуть наклонившись в сторону, она привлекла внимание кассирши и сказала ей: – Рита, мы наверх. – И нам: – Пожалуйста, прошу за мной.

Мы пошли за качающимися бедрами Кассандры на второй этаж, при этом Коулу удалось не вывалить язык на лестницу. Я просто смеялась про себя, глядя, как он ошеломлен, но рада была, что увидела этот спектакль: он подтвердил правильность моих ощущений. Может, я его и могла когда-нибудь полюбить, но совсем не так, как любила Мэтта. Или как могла бы полюбить Вайля, если бы у меня хватило духу.

Когда мы поднялись на площадку второго этажа, я удивилась, что выходящие на нее три двери все открыты. Дверь слева вела в гостиную и кухню, прямо перед нами находилась ванная, а справа – салон гадалки. Туда и повела нас Кассандра – в большую комнату, обшитую шелками от ровных кроваво-красных до темно-золотых с печатным рисунком. Новые цвета, которые я видела среди этих знакомых оттенков, были приятны глазу и сердцу. Почему-то, несмотря на кружевные подушки на черных диванах и множество свечей на большом столе посреди комнаты, это помещение обладало каким-то экзотическим достоинством.

Вокруг стола стояли четыре темных деревянных кресла с таким количеством завитушек, что Ширли Темпл позавидовала бы, а сам стол был сделан, очевидно, вскоре после превращения Вайля. Кассандра опустилась в кресло и жестом пригласила нас садиться.

– Я провидела, что у меня сегодня будет трое гостей, – сказала она голосом таким же шелковым, как ткань на стенах. – Вы ожидаете еще кого-то?

– Вообще-то да. Мы договорились встретиться здесь с одним другом, он должен быть с минуты на минуту, – ответила я.

Кассандра кивнула. Золотые штыри вдоль ушных раковин блеснули, отразив свет.

– Рита его тут же пошлет наверх. Не покажете ли вы мне, что вам требуется перевести?

Я вытащила из кармана лист бумаги с нарисованными Коулом символами и отдала Кассандре, стараясь к ней не прикасаться. Пусть Вайлю нужны услуги ясновидца, но я предпочитаю неизвестность будущего. А мои новые чувства подсказывали, что если Кассандра меня коснется, то сможет рассказать такое, чего мне не хочется слышать. А поверить я ей поверила бы.

В способностях Кассандры я не усомнилась ни на секунду: шарлатаны долго не задерживаются в этой профессии, если среди их клиентов появляются вампиры. Но даже если бы я думала, что весь цыганский антураж на втором этаже – липа, ее реакция на рисунок убедила бы меня в обратном. Она бросила бумажку на стол, будто та горела у нее в руках, лицо ее стянула маска страха, выглядывающая из глаз душа сжалась от ужаса, как зритель в музее Холокоста.

– Где вы это видели?

Она указала рукой на рисунок, но издали, чтобы, не дай бог, не притронуться.

– Они были вырезаны на мертвом теле, – ответил ей Коул. – Точнее, на двух мертвых телах в двух различных случаях.

Кассандра взялась за висящее у нее на шее распятие и что-то прошептала неразборчиво по… да, как ни странно, мне показалось, что по-латыни.

– Что вы сказали? – переспросил Коул.

Она глянула на него мрачно:

– Прочла молитву для вашей защиты.

– А почему нам понадобилась защита Бога, Кассандра, – спросил он.

– Эти символы, – объяснила она, – могучие руны, долженствующие удержать душу после смерти и не дать ей вознестись.

Я вспомнила сцену в ресторане, когда красивая, голубого цвета душа Чарли свободно унеслась в голубую высь. А если бы она осталась, прикованная к телу, рвущаяся на свободу? Я представила себе – и меня пробрала дрожь.

Коул покачал головой:

– Разве такое возможно?

Кассандра с видимым усилием взяла себя в руки.

– Когда смерть насильственная, душа убитого освобождается не сразу. И во время краткой задержки ее можно удержать в теле, если выжечь тавром эти руны вокруг смертельной раны.

– И что… – Нет, сама не могу поверить, что говорю такие слова. – И что получается? Зомби?

– Одна из возможностей. – На лице Кассандры читалось то же отвращение, которое было у меня в душе. – Другой вариант – «неистовец», он же слуга дьявола. Душа томится в капкане, пока не придет его хозяин, чтобы ее пожрать.

Я не могла ничего поделать – мне явилось видение: краснокожий рогатый демон ковыряет в зубах багровой лапой, а официант убирает со стола тарелки.

«Как вам душа?» – спрашивает официант.

«С маслом и лимоном – очень неплохо, – отвечает демон. – Честно говоря, просто пальчики оближешь!»

Ладно, сама знаю, что не смешно.

– Помимо простых библейских объяснений, – спросила я, – зачем бы демону пожирать души?

Кассандра вздрогнула.

– Просто ради собственного удовольствия, – предположила она. – Или если его вызвал и поручил это мстительно настроенный человек, готовый уплатить цену.

Класс. Вот именно этого мне прямо сейчас и не хватало. Мало мне было мегатеррористов с их богомерзким вирусом, теперь я еще должна гоняться за психованным выходцем из ада с его голодными спазмами.

– Есть третья возможность, – сказала Кассандра.

– Какая же?

– Не только демоны поедают души. – Она кивком показала на листок с символами. – Женщина, которая научила меня этому языку, однажды рассказала мне о злом императоре по имени Теквет Дирани, который ради своего властолюбия создал не только этот мир, но и все те, что вне его. И он себе на помощь призвал кирон.

– А это что такое? – спросил Коул.

Кассандра выглядела совершенно больной, когда ей пришлось описывать нечто в стиле фантазии Джорджа Лукаса, но существующее реально.

– Это тварь, созданная для разрушения. Ее присутствие может возвещать чуму или ядерную войну. А еще она прорывается сквозь стены, разделяющие миры, с легкостью гири на подъемном кране.

– Так это же демон получается, – пробормотал Коул.

– Вовсе нет. Кирон все равно, ради какого дела разрушать, доброго или злого. Подобно джинну, кирон полностью во власти капризов своего хозяина.

– Только джинны не заглатывают каждое утро на завтрак чью-нибудь суть, – заметила я. – Но как же подчинить себе такое вот явление? Чем можно его победить?

Кассандра не поняла, что вопрос риторический.

– Кирон подчиняется тому, кто дает ей корм, – сказала она. – Конкретней – души. И победить ее можно, заставив голодать.

– Вот так и умерла кирон императора?

– Кирон не умирают, – серьезно ответила Кассандра. – Они просто становятся слишком слабы, и тогда их можно связать.

Почему-то я решила, что «связать» – это не в смысле «Эй, Генри, тащи сюда веревку!».

– Связать – как? – спросила я, вдруг почувствовав полный упадок сил. Задумчиво посмотрела на диван. Сильно ли обидится Кассандра, если совершенно незнакомая женщина вдруг плюхнется на ее диван и задрыхнет так суток на трое?

– Как гласит легенда, один сильный маг связал кирон, заставив ее забыть собственное имя.

– Наверное, как следует по башке стукнул.

– Разумеется, – согласилась Кассандра. – Легкого потрясения мало было бы, чтобы забыть имя Тор-аль-Деган.

Глава семнадцатая

– Минуточку! – сказала я. – Вы хотите сказать, что Тор-аль-Деган существует на самом деле?

Кассандра кивнула, явно удивленная моим вопросом. Очевидно, она никогда не слышала о «Сынах Рая» и их «мифической» богине. И точно так же очевидно, что нашему Центральному Разведывательному Управлению пора обновить разведданные о секте Ассана.

– Кассандра, это важно. – Я подалась вперед, стараясь заглянуть в глубину этих темных глаз, в невидимые миры, доступные только ей. – Эту самую Тор-аль-Деган никак не могли развязать? Снова выпустить в мир?

Глядя на дверь таким взглядом, будто ей очень хотелось сбежать, Кассандра облизнула губы и кивнула.

– Вы… – Она откашлялась и начала снова: – Эти письмена и мой рассказ навели вас на какую-то мысль?

Несколько отчаянно жутких секунд мой разум пытался куда-нибудь пробиться, куда угодно – скрыться от мощного кулака примет, двинувшего мне под дых. Я видела светлую россыпь веснушек на переносице Коула. Помада у Кассандры была одного цвета с платьем, которое я надевала на прием у Ассана. И еще я ноготь сломала. Так, девушка, прекрати. Добром не кончится.

– Да, – ответила я Кассандре. – Загадка начинает проясняться.

Раптор мог заключить союз с «Сынами Рая», поскольку ему понадобилась их богиня, Тор-аль-Деган. Кассандра описала ее как тварь, несущую чуму, а их вирус, похоже, не менее страшен.

Мотивы становились ясны. Раптору любой власти мало, ему хочется еще и еще. «Сынам Рая» под предводительством их нового героя Ассана весьма по сердцу будет истребить американцев какой-нибудь страшной болезнью. Айдин будет кудахтать, как счастливый отец, над своим удачным убийственным вирусом. Непонятно, что с этого получает сенатор, но, наверное, что-то связанное с жужжанием моря камер и улыбкой в шестьдесят четыре зуба.

«Как» и «где» их плана мне все еще не были известны, но сейчас это было не важно, потому что я знала «когда». Обряд – завтра ночью. Все они должны быть там. Нам с Вайлем остается только вернуться к плану «А»: взять Ассана и заставить его говорить. Убрать его и его шестерок – может быть, просто одним ударом. Кто-нибудь умеет говорить «Бум»?

Но я не успела спросить Кассандру, можно ли, по ее мнению, победить кирон хорошо рассчитанным взрывом, как в комнату ввалился Бергман.

– Ну как? – спросил он, моментально становясь подозрительным под моим взглядом. Я же настолько погрузилась в свое новое знание и мысли о том, что с ним делать, что принятой в обществе приветливостью владела не вполне.

– Да ничего особенного, – сумела я ответить наконец. – Так, кое-что прояснилось.

Не слабое преуменьшение. Извержение Везувия слегка испортило погоду в Помпеях.

Бергман украдкой огляделся. Если его не знать, можно заподозрить, что он только что ограбил винный магазин – у него всегда такой виноватый вид.

– Я тебя потом проинформирую, – сказала я ему. – Мы тут… в общем, мы выяснили, что нам нужно было знать, так что, раз уж ты пришел, избавим Кассандру от нашего присутствия.

Я встала, полезла в карман за двадцаткой.

– Нет, прошу вас, – остановила меня Кассандра. – Я не возьму платы.

– Мой босс будет за вас молиться. – Я потянулась через стол, протягивая руку для пожатия – вбитая муштрой вежливость Армейского Отродья взяла верх над здравым смыслом. – Спасибо вам за помощь, вас нам Бог послал. Нас с Вайлем всегда можно найти, если что.

Она взяла протянутую руку, едва сомкнув пальцы в ответ на мое крепкое пожатие. Тут ее глаза остекленели, и я поняла, что меня раскрыли. Попыталась убрать руку, пока она не связалась с духами, с которыми я не готова была встретиться лицом к лицу. Но ее видение никак не относилось к мирам за смертной чертой.

– Дэвид в опасности, – сказала она сдавленным голосом. – Ты его должна предупредить, чтобы не подходил к дому с розовой дверью. Дом заминирован.

Выпустив мою руку, она упала в кресло. Вид у нее был, будто ее только что сняли с американских горок, и она что-то бормотала вроде: «Кто ты?»

Но я едва ее слышала – так ревело у меня в ушах, будто эта самая мина только что взорвалась у меня под черепом. Чернота завертела меня смерчем пятой категории – шириной в несколько миль, полосой черного на черном, которую нечего и надеяться остановить.

Но я попыталась. Ради Дэвида я попыталась устоять – просто стоять прямо и не падать, пока моя ошалелая психея старалась меня опрокинуть. И на этот раз у меня получилось. Та сила, что так долго растаптывала мое сознание и покрывала его тьмой, вцепилась в меня, потянула вперед так быстро, что закружилась голова. Как в режиме суперфорсажа, я видела все одновременно, была одновременно всюду, где хотела быть, делала все, что только пожелается. Но не было времени любоваться красотами мира и дергать фей за хвосты: я хотела быть рядом с Дэвидом, изо всех сил хотела, как в детстве, когда Тамми Шобсон валяла меня в грязи, требуя повторить, что я сама и мой паскудный блудливый папаша – грязные и мерзкие трусы.

Был момент, когда чернота будто предложила какой-то маяк, мою персональную дорожку из желтого кирпича для установления нового рекорда наземного передвижения. Потом я приобрету знание, необходимое, чтобы зафиксировать это движение, поместить его в какие-то рамки пространства и времени, но сейчас это был моментальный размазанный путь, перенесший меня туда, где мне хотелось быть: в черт знает какой пустыне, в темноте, в жаре, я ударилась в собственного брата, прошла сквозьнего, крича: «Дэвид, Дэвид, Дэвид!» – так пронзительно и громко, что ожидала от невидимого противника гранаты, чтобы я заткнулась.

Дэвид стоял неподвижно, бусинки пота покрыли измазанное темной краской лицо. Глаза были прикрыты очками ночного видения, но я их помнила, я каждый день вижу в зеркале точно такие же. У него был автомат «М-4» в одной руке и рация в другой, и выглядел он таким спортивным, таким здоровым, что я просто остановилась и смотрела, как он дышит.

– Жас? – прошептал он.

– Ты меня видишь?

Он тут же затряс головой. Я просто читала его мысли:

«Нет. Не вижу я такого, потому что в «Наставлении Специальных Сил 14-А» об этом ничего не сказано». Но он протянул руку – она вошла мне в живот и вышла из спины. Той же рукой он тут же от души хлопнул себя по лбу.

– Черт, самое время для галлюцинаций!

Он повернулся ко мне спиной, и у него за плечом я увидела дом – приземистое здание с темными-темными окнами и светло-розовой дверью. Группа Дэвида окружила ее, припав в тени подобно ниндзя, и ждала приказа.

– Дэвид! – Я прыгнула, загородив ему дорогу, взметнула руки, не в силах остановить его медленного продвижения. – Дверь! Розовая дверь, она заминирована!

– А ну, Дэйв, возьми себя в руки! Все проверено все чисто.

Рука, держащая рацию, двинулась к губам.

– Черт тебя побери, Дас, я не для того сюда летела, чтобы смотреть, как тебя припалят! Не лезь в эту дверь!

Он поглядел прямо на меня:

– Ты меня не называла Дасом после Западной Виргинии. Даже во сне мне такое не виделось.

Это имя я для него придумала, чтобы напоминать ему о нашем с ним единстве – пусть даже у него такие крутые друзья, и сам он преуспевающий спортсмен, и может развеселить даже старую библиотекаршу.

– Ты меня вообще никак не называл, – ответила я шепотом.

Он буркнул в рацию какой-то приказ и стал ждать. Оба мы молчали. Я не хотела его больше пугать, он не хотел понимать, как я оказалась здесь и не здесь одновременно. Послышался чей-то энергичный шепот.

– Жас, ты была права. Дверь начинена взрывчаткой, как сосиска фаршем.

– Ну и хорошо. Я так рада, что ты послушал. Спасибо.

– Тебе спасибо. – Он снял очки и посмотрел на меня, чтобы я видела: он говорит это для себя. Но еще больше он говорил это для своей группы, семерых мужчин и двух женщин, которые вместе с ним гоняются за террористами по всему свету и о самом существовании которых не знает почти никто. – Это… – Он скривился. – Это нелегко – чтобы они все оставались живы. Теперь я это знаю.

Такую фразу можно было бы считать аналогом извинения за ту пропасть, что легла между нами.

Я просто кивнула.

– Мне пора.

Я и так стояла в глазу урагана, сколько могла. Теперь он затягивал меня обратно, чтобы унести домой.

Дэвид не сводил с меня глаз, и вдруг его взволновала мысль:

– Жас, как ты это сделала? Ты… ты не мертвая? Потому что вот прямо сейчас ты чертовски похожа на призрака.

– Нет. – Я засмеялась невесело. – Не мертвая. Но со странностями.

Напряженная маска на его лице разгладилась.

– О'кей. Я… я тебе позвоню скоро. Обещаю.

– Смотри же, раз обещал, Дэйв. И береги себя.

Буря подхватила меня и понесла прочь от брата-близнеца и его команды, я влетела обратно в салон гадалки, в собственное тело, ахнула и стала озираться вокруг. К счастью, я каким-то образом добрела до дивана перед этим полетом. Коул, Бергман и Кассандра склонились надо мной, как сестры в приемном покое.

– Вау, – сказала я. – Что тут случилось? В смысле, что я говорила?

– Мало что, – ответил мне Коул. – Ты просто побелела и закачалась, вот мы тебя сюда и посадили. Несколько раз ты сказала «Дэвид». Это твой…

– Брат, – подсказала я. – Брат-близнец.

На Коула это произвело впечатление:

– Близнец? Вау! Я готов был денежки поставить, что тебя отлили в единственном экземпляре, потому что форма лопнула.

– Спасибо на добром слове.

Кассандра все сильнее нервничала, теребя пальцы:

– Но ты же можешь найти кого-нибудь, кому можно позвонить? Кто успеет остановить Дэвида до того, как…

– Да, конечно! – перебила я, вкладывая в голос побольше тревоги. Нет смысла сейчас рассказывать об этом приключении. Потом, быть может, когда я пойму, как его рассказать, чтобы не выглядело как неудачный эпизод из «Звездного пути».

Втащив из кармана телефон, я спросила:

– Я могу откуда-нибудь поговорить без свидетелей?

Кассандра кивнула, вывела из комнаты Коула с Бергамоном и вышла сама, осторожно закрыв двери.

Номер я набрала, не задумываясь. Наверное, даже Альберт, сняв трубку и услышав меня, удивился меньше.

– Папа?

– Жасмин? Что случилось?

– Да ничего уже. Было кое-что, но все уже нормально.

Я замолчала – не могла говорить. Голос дрожал от слез, еще секунда – заплачу по телефону папочке в жилетку.

А. Вот. Фиг. Вам.

Наверное, Альберт это почуял, потому что заговорил сам:

– Пришла сиделка. Жас, черт бы меня побрал, она оказалась он! В смысле, Шелби – мужик. Фельдшером был в армии, можешь поверить? И в покер играет, как зверь.

– Правда? Это же здорово!

Я столько выложила радости и оптимизма, что взвод болельщиц мог бы заплакать от зависти.

Альберт секунду снимал лапшу с уха, потом сказал:

– Жасмин, повесь трубку. Я тебе перезвоню с другого телефона.

– О'кей. – Я щелкнула кнопкой, села на диван и стала ждать. Когда телефон зазвонил снова, я нажала кнопку и ответила: – Па, у тебя же нет другого телефона.

– Есть. – Давно уже я не слышала, чтобы Альберт говорил серьезно, как тот отец, которого я страшилась и которым восхищалась в детстве. – Здесь можно говорить свободно, линия защищенная.

– Альберт, от кого ты собираешься защищаться?

– Не будем терять времени. Шелби сейчас на кухне, стряпает какую-то еду, которую, как он говорит, я буду есть, и я не хочу, чтобы он начал любопытствовать. Защищенную линию мне поставили, потому что, когда я ушел со службы, то стал делать кое-какую работу для ЦРУ фрилансером. Иногда их консультирую, почему этот телефон у меня до сих пор и есть.

– Но… ты же ушел в отставку из-за диабета! С чего бы…

– Тогда его еще не было. А был некоторый опыт военной разведки, который в ЦРУ решили пристроить к делу. Диабет оказался подходящей причиной для смены образа жизни. – Он подождал, чтобы я переварила, и стал говорить дальше: – Я знаю, чем ты занимаешься, Жас. С самого начала знал. Так что когда ты звонишь и голос у тебя такой, будто ты только что живая выбралась из-под обстрела, естественно, у меня появляется желание помочь. Итак, первое: у тебя и правда все в порядке?

Я подумала.

– Нет, но никакая опасность мне не грозит. – Еще подумав, я добавила: – В данный момент.

– Могу я что-нибудь для тебя сделать? – Я задержалась с ответом, и он нетерпеливо сказал: – Жасмин, черт тебя побери, не заставляй меня себя упрашивать. Я настолько устал быть никому не нужным стариком, что лезу в волонтеры. Да, ты не ослышалась – в волонтеры! Как, блин, богобоязненный старый паразит, одной ногой уже в могиле, который думает, что спасет свою душонку, делая добрые дела пять часов в неделю!

Только мой почтенный папаша может смотреть на волонтерство с такой точки зрения. Засранец с вывихнутыми мозгами. А все-таки, поскольку мы не знаем, где у нас течь, человек с его контактами нам может быть очень, очень полезен. И похоже, что ему тоже не вредно будет размяться.

С таким чувством, будто я сажусь в гондолу для тура по Стране Нереальности, я ответила:

– Вообще-то есть одна вещь, Альберт, которую ты мог бы для меня сделать. Можешь проверить трех сенаторов и одну незаметную секретаршу?