Текст книги "Время смеется последним"
Автор книги: Дженнифер Иган
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
– Можно мне вот это? – Лулу указывала на тропическую звезду – карамболу. Долли знала название, потому что видела такие звезды в магазине «Дин и ДеЛюка», в отделе фруктовой экзотики. Здесь карамболы лежали сваленные друг на друга как попало, по ним ползали мухи. Выбрав одну из звезд, Арк коротко кивнул стоявшему за прилавком старику с тощей грудью и добрым суетливым лицом. Старик радушно заулыбался Лулу и Долли, но глаза у него были испуганные.
Лулу тщательно обтерла плод от пыли подолом своей тенниски и вгрызлась в ярко-зеленую мякоть – сок брызнул на воротник. Смеясь, она вытерла рот рукой.
– Мам, попробуй, – сказала она, и Долли тоже откусила. Они доедали карамболу вместе, потом облизывали липкие пальцы; Арк смотрел. Долли распирала радость, она не сразу поняла почему. Мам.Почти год она не слышала от дочери этого слова.
Арк повел их в переполненную чайную. Завсегдатаи, сидевшие за угловым столиком, повскакивали, освобождая места, и через минуту в заведении восстановилась обычная суматоха – почти как до их прихода, разве что чуть напряженнее. Подбежал официант, трясущейся рукой разлил по чашкам мятный чай. Долли пыталась успокоить его взглядом, но он отводил глаза.
– Вы часто выбираетесь в город? – спросила она Арка.
– Генерал старается больше общаться с народом, – ответил он. – Люди должны видеть, что он такой же, как они. Конечно, ему приходится при этом вести себя очень осторожно.
– Из-за врагов?
Арк кивнул.
– К несчастью, у генерала много врагов. Сегодня они угрожали взорвать его жилище, и ему пришлось немедленно уехать. Вы ведь понимаете, он обязан заботиться о своей безопасности.
Взорвать его жилище?Долли напряглась.
Арк улыбался.
– Враги полагают, что он находится в своей резиденции. А он уже далеко.
Долли скользнула взглядом по лицу дочери. От карамболы вокруг рта у Лулу остались зеленые разводы.
– Но… мы здесь, – сказала она.
– Мы да, – подтвердил Арк. – А он нет.
Долли почти всю ночь пролежала без сна, прислушиваясь к птичьим крикам и шорохам за окном. Ей мерещилось, что наемные убийцы рыскают по территории, ищут генерала Б. и его пособников. Ищут ее,иными словами. Потому что она и есть главная пособница генерала, внушающая его врагам тревогу и страх, и они мечтают от нее избавиться.
Как могло такое случиться – с ней? Не успела Долли задать себе этот вопрос, как ее унесло в прошлое, в ту минуту, когда пластиковые блюда только начали крениться и деформироваться и жизнь, в которой она благоденствовала, полилась вниз раскаленным маслом. Этот поток привычных воспоминаний затягивал ее и раньше, в другие ночи, но сегодня с ней рядом на огромной двуспальной кровати лежала спящая Лулу в ночной рубашке с оборками – теплое дыхание, коленки как у козочки. Поздний ребенок, плод мимолетного романа с клиентом, звездным киноактером. Лулу думала, что ее отец умер, – так ей сказала Долли, предъявив для убедительности несколько фотографий одного бывшего бойфренда.
Перекатившись ближе к дочери, она поцеловала Лулу в теплую щеку. Рожать не имело смысла – зачем Долли ребенок? Она не противница абортов, и в любом случае карьера для нее важнее. И она решила все сразу и твердо, вот только никак не могла назначить день – уже начался утренний токсикоз с перепадами настроения и со всеми сопутствующими недомоганиями, а она все тянула и тянула. И дотянула до того момента, когда, цепенея от страха и одновременно от радости, поняла, что уже поздно.
Лулу шевельнулась, и Долли придвинулась ближе к дочери, обвила руками. Во сне Лулу не отшатнулась, как бывало днем, а легко и естественно вписалась в материнское объятие. Долли испытала прилив нелепой благодарности к генералу за эту двуспальную кровать. Такое редкое наслаждение – прижать дочь к себе и слушать, как бьется ее сердце.
– Не бойся, родная, – прошептала Долли в ухо Лулу, – я сумею тебя защитить, ты же знаешь. С нами никогда ничего плохого не случится.
Лулу спала.
На следующее утро к особняку подъехали две черные бронированные машины – вроде джипов, только потяжелее. Арк и несколько солдат сели в первую машину, Долли с Лулу и Китти – во вторую, на заднее сиденье. Долли было страшно и почему-то не покидало ощущение, что машина всем своим весом вдавливает их в землю.
Китти ошеломляюще преобразилась. Она помыла голову, сделала макияж и переоделась в платье из жатого бледно-зеленого бархата, без рукавов. Платье высветило зеленые крапинки в ее глазах, так что они теперь казались бирюзовыми, а не голубыми. Здоровый золотистый загар, легкий блеск на губах, легкие веснушки на носу; все вместе – так хорошо, что Долли и надеяться не могла. Так хорошо, что больно смотреть; и Долли старалась не смотреть.
Без задержек проскочив несколько контрольно-пропускных пунктов, они выехали на шоссе, огибающее дымчато-тусклый город. Вдоль шоссе группками дежурили продавцы фруктов, в основном дети. При виде джипов они поднимали над головой тяжелые связки бананов или размахивали картонными ценниками, а когда машины проносились мимо – скатывались с насыпи – а может, их отбрасывало потоком воздуха. Оглянувшись в первый раз, Долли вскрикнула, подалась вперед, хотела что-то сказать шоферу. Но что сказать? И она откинулась на сиденье и постаралась больше не оглядываться. Лулу смотрела на детей молча, на коленях у нее лежал раскрытый учебник математики.
Наконец город остался позади и потянулся плоский однообразный пейзаж, похожий на пустыню. Изредка встречались коровы или антилопы, щипавшие скудную растительность. Китти, не спросив ни у кого разрешения, закурила. Она выдыхала дым в щель над стеклом, но его несло обратно. Долли еле сдержалась, чтобы ее не отругать: Лулу-то чем виновата, почему она должна становиться пассивной курильщицей?
– Так что? – Выбросив окурок, Китти повернулась к Лулу. – Какие у нас планы?
Лулу помолчала, видимо обдумывая вопрос с разных сторон, потом уточнила:
– Вы спрашиваете про мои планы на жизнь?
– Вроде того.
– Я пока не решила, – очень серьезно ответила Лулу. – Мне всего девять.
– Ну что ж, разумно.
– Лулу вообще разумная девочка, – заметила Долли.
– Имелось в виду: о чем ты мечтаешь? – Китти явно нервничала, ее сухие наманикюренные пальцы все время беспокойно двигались, будто ей хотелось еще курить, но она уговаривала себя подождать. – Или у вас теперь мечтать не принято?
И Лулу, видимо, поняла, что на самом деле Китти хочется поговорить.
– А когда вам было девять, – сказала она, – о чем вы мечтали?
Китти помолчала, потом рассмеялась и закурила следующую сигарету.
– Я хотела стать жокеем, – ответила она. – Или кинозвездой.
– И одно из ваших двух желаний сбылось, да?
– Одно сбылось, да. – Китти зажмурилась, выдувая дым в приоткрытое окно.
– Но это оказалось не так интересно, как вы ждали?
Китти открыла глаза. Лулу смотрела на нее очень серьезно.
– Играть? Да нет, мне нравилось быть актрисой, мне и сейчас нравится, хотя я уже забыла, когда играла. Но люди, котик, люди… В кино же одни уроды.
– Почему?
– Потому что врут, – сказала Китти. – Сначала все мило улыбаются – но это одно притворство. С настоящими злодеями и то проще, те хоть не скрывают, что хотят тебя убить.
Лулу кивнула задумчиво, будто сама сталкивалась с той же проблемой.
– А вы не пробовали врать, как они?
– Еще как пробовала! Только я все время помнила, что я вру. А если пыталась говорить правду – еще хуже. Понимаешь, это как узнать, что Санта-Клауса нет: хочется опять верить в него – но поздно, поезд ушел.
Она вдруг обернулась к Лулу, словно спохватившись.
– То есть… Я надеюсь, я не…
Лулу рассмеялась.
– Я никогда не верила в Санта-Клауса, – сказала она.
Они ехали и ехали. Лулу сделала математику. Потом историю. Потом написала сочинение про сов. Пустыня, кажется, растянулась на сотни миль, за окном по-прежнему было голо – если не считать расставленных вдоль дороги КП с автоматчиками и придорожными туалетами – и плоско; но наконец дорога пошла вверх. Деревья подступили с двух сторон, солнце теперь с трудом пробивалось сквозь густую листву.
Бронированные джипы вдруг резко свернули с дороги и остановились. Десятки солдат в камуфляжных формах появились непонятно откуда, будто отделились от деревьев. Долли с Лулу и Китти, озираясь, выбрались из машины. Кругом были джунгли, птицы в ветвях орали как оголтелые.
Подошел Арк, озабоченно поглядывая под ноги: он был в изящных кожаных туфлях.
– Генерал ждет вас с нетерпением, – сообщил он.
Они все вместе двинулись вверх по склону, ступая по пружинящей красной почве. В кронах деревьев ссорились обезьяны. Склон стал круче, впереди показались бетонные ступеньки. Появились еще солдаты, тоже стали подниматься по лестнице, со всех сторон доносилось поскрипывание армейских ботинок. Долли ни на шаг не отставала от дочери, придерживала ее за плечи. Китти шла сзади, мурлыкала что-то себе под нос. Долли попыталась разобрать мотив, но мотива не было – всего две ноты, снова и снова.
Сумка со скрытой камерой висела у Долли на плече. Когда они начали подниматься, она вытащила пульт и зажала его в руке.
Наверху лестницы оказалась забетонированная площадка, похожая на вертолетную. Солнечные лучи зримо пробивались сквозь влажный тропический воздух, под ногами клубился легкий парок. Генерал стоял на голом бетоне в окружении солдат. Маленького роста, как многие выдающиеся личности; без сине-зеленой шапки – вообще без головного убора; густые волосы хмуро топорщились над треугольным лицом. Он был при всех своих генеральских регалиях, но что-то в них казалось не так: то ли кривовато, то ли не вычищено как надо. Он выглядел усталым – возможно, из-за мешков под глазами. И раздраженным – как человек, которого только что вытащили из постели, сказав «они здесь», а он даже не понял, кто такие «они», пришлось ему напоминать.
Все пока молчали, словно никто не знал, что говорить.
Потом на верхней ступеньке появилась Китти. Долли слышала монотонное мурлыкание у себя за спиной, но не оборачивалась, а наблюдала за генералом. Он узнал Китти, на его лице тотчас отобразился неуверенный интерес. Китти двинулась в его сторону медленно и плавно, будто не шла, а перетекала в своем струящемся бледно-зеленом платье, будто обычная ходьба с ее нелепыми вульгарными подскоками – не для нее. Доструившись до генерала, она с улыбкой взяла его руку, пожимая, но одновременно обтекая его и чуть ли не смеясь от смущения, так что со стороны казалось, что они как бы слишком хорошо друг друга знают, чтобы здороваться за руку. Долли смотрела как завороженная. Она даже забыла про свою скрытую камеру, прозевала всю сцену рукопожатия. Лишь когда бледно-зеленая струящаяся Китти на секунду закрыла глаза и прижалась к генеральской груди, Долли очнулась и нажала кнопку – послышался тихий щелк.Генерал смешался и, не зная, что делать дальше, вежливо похлопал Китти по спине – щелк;тогда Китти забрала обе его руки (большие и узловатые, мужские) в свои (нежные и тонкие) и, сконфуженно улыбаясь ему в лицо, потом тихо смеясь, откинула голову – щелк, – как бы досадуя на то, что им обоим приходится испытывать такую неловкость. И тогда генерал улыбнулся. Это произошло совершенно неожиданно: его губы растянулись, приоткрыв два ряда мелких желтоватых зубов – щелк, – и лицо его тут же сделалось уязвимым, как у человека, который ужасно хочет понравиться. Щелк, щелк, щелк– Долли не отрывала палец от кнопки. Это было то, чего мир еще не видел, а увидит – ошалеет, потому что эта улыбка и есть то самое глубоко сокрытое человеческоев генерале.
И все это произошло в одну минуту, никто еще не успел произнести ни слова. Китти с генералом, оба взволнованно-раскрасневшиеся, стояли держась за руки, и Долли едва сдерживалась, чтобы не завопить от радости, потому что это было все! Она получила, что ей требовалось, – слова и не понадобились. Она обожала Китти, преклонялась перед ней: гениальная актриса, она не просто попозировала под ручку с генералом, она приручила его – это ли не чудо? Долли мерещились два мира: в одном живет генерал, в другом – Китти, и между ними дверь, которая открывается только в одну сторону. Китти впустила генерала в свой мир легко и естественно, он и не заметил. Теперь он уже не сможет вернуться! А придумала все это она, Долли, – наконец-то, впервые в жизни, вышло что-то осмысленное. И Лулу это видела.
На губах Китти все еще трепетала милая открытая улыбка – улыбка для генерала, но зрачки двигались: она по очереди оглядывала солдат, застывших с автоматами наперевес, потом Арка, и Лулу, и Долли с восторженно сияющими глазами. Молодец актриса, думала Долли, понимает, что все уже произошло, ее звездный час пробил, период забвения закончился. Она вернется в свое любимое кино – спасибо тирану, стоящему с ней рядом.
– Интересно, – заговорила Китти, – а куда вы деваете трупы?
Генерал непонимающе смотрел на нее. Арк быстро шагнул вперед, Долли тоже. И Лулу тоже.
– Просто бросаете их в ямы, – дружеским, задушевным тоном продолжала Китти, – или сперва сжигаете?
– Мисс Джексон, – напряженно произнес Арк. – Генерал вас не понимает!
Генерал уже не улыбался. Он желал знать, что происходит. Отпустив руку Китти, он сурово обернулся к Арку и что-то спросил.
Лулу потянула Долли за руку.
– Мам, – прошептала она. – Скажи ей, чтобы она замолчала.
Голос дочери выдернул Долли из оцепенения.
– Китти, прекратите немедленно, – быстро сказала она.
– Вы их сами едите, – спрашивала Китти у генерала, – или стервятникам оставляете?
Долли повысила голос:
– Китти, придержите язык! Это не игрушки.
Генерал что-то жестко выговаривал Арку. Дослушав, Арк повернулся к Долли.
– Генерал сердится, мисс Пил, – сказал он, и это был шифр, Долли прекрасно его поняла. Она подошла к Китти, вцепилась в загорелые плечи, приблизила лицо к ее лицу и тихо сказала:
– Если вы не замолчите, мы все умрем.
Но одного взгляда в эти безумные, горящие саморазрушением глаза было достаточно, чтобы понять: Китти не может замолчать.
– Ай-ай-ай! – притворно удивилась она. – Как же это я так оплошала? Не надо было заводить разговор про геноцид, да?
А вот это слово генерал знал. Он отшатнулся от Китти так, будто она охвачена пламенем, что-то сдавленно скомандовал солдатам. Кто-то оттолкнул Долли, и она упала на бетон. Когда она приподнялась на одном локте, Китти уже было не видно, солдаты сомкнулись вокруг нее.
Лулу пыталась поднять Долли, тащила ее за руку, кричала:
– Мама, останови их! Мама, сделай что-нибудь!
– Арк, – крикнула Долли, но Арк ее не слышал. Он стоял навытяжку перед орущим взбешенным генералом. Солдаты уволакивали Китти; Долли показалось, что в их гуще мелькнул пинающий ботинок.
– А кровь? – доносился до нее звонкий голос Китти. – Вы ее пьете – или просто моете ею полы?.. А зубы? Вы их нанизываете на веревочку, да?..
Послышался глухой удар и визг. Долли вскочила на ноги. Но солдаты уже затащили Китти в скрытое за деревьями строение в конце вертолетной площадки. Генерал с Арком проследовали туда же, и дверь захлопнулась. В джунглях, над криками попугаев и всхлипами Лулу, повисла зловещая тишина.
Пока генерал бушевал, Арк успел шепнуть что-то двум солдатам, и едва начальство скрылось за дверью, они, слегка подталкивая, повели Долли и Лулу вниз по бетонной лестнице, потом сквозь джунгли – обратно к джипам. Их шофер встал, затушил сигарету. В машине Лулу заплакала, уронив голову на материнские колени. Дорога шла через джунгли, потом через пустыню. В тюрьму? – оцепенело думала Долли, поглаживая мягкие волосы Лулу. Но к вечеру, когда солнце разлилось по горизонту (Лулу уже сидела прямо, отодвинувшись на другой конец сиденья), их высадили в аэропорту. Генеральский самолет ждал.
Лулу спала беспокойно, вцепившись обеими руками в свой розовый рюкзачок. Долли не спала совсем. Она смотрела прямо перед собой, на пустое сиденье Китти Джексон.
Они приземлились в аэропорту Кеннеди затемно. В Ист-Сайд ехали на такси, за всю дорогу не проронили ни слова. Долли удивлялась про себя, что их дом не взорван, что квартира все еще на месте, на верхнем этаже, и ключи в сумке.
Лулу сразу же прошла к себе, закрыла дверь. Долли сидела за своим рабочим столом и, осоловело глядя перед собой, пыталась привести мысли в порядок. С чего начать? С посольства? С Конгресса? Сколько придется провисеть на телефоне, чтобы ее связали с кем-то, кто может реально помочь? И что она будет им говорить?
Лулу, причесанная, в школьной форме, вышла из своей комнаты. Оказывается, уже рассвело – Долли и не заметила. Лулу скользнула неодобрительным взглядом по ее пыльной одежде и сказала:
– Нам пора.
– Ты… пойдешь в школу?
– Естественно, я пойду в школу. А что еще мне делать?
Они поехали на метро. Между ними висело непреодолимое молчание; Долли боялась, что так теперь будет всегда. Она вглядывалась в бледное измученное личико Лулу и, холодея, понимала: да, так и будет, если Китти Джексон погибнет.
На углу ее дочь отвернулась и ушла не попрощавшись.
Хозяева магазинчиков на Лексингтон-авеню поднимали металлические роллеты. Долли зашла в соседнюю забегаловку, выпила кофе. Ей хотелось находиться поближе к Лулу, и она решила ждать прямо здесь, на углу, до конца школьного дня; осталось пять с половиной часов. Звонить, если что, можно и с сотового. Но ее все время что-то отвлекало: мерещилась Китти в бледно-зеленом платье, масляные ожоги на ее запястье; вспоминалась собственная непристойная гордыня – как она думала, что укротила генерала, и мнила себя чуть ли не спасительницей мира.
Она так никому и не позвонила. Не придумала, что сказать.
За спиной лязгнула очередная роллета, Долли обернулась посмотреть. Фотомастерская. В руках у Долли по-прежнему была сумка со скрытой камерой. Что ж, хоть какое-то занятие; она вошла и сделала заказ: записать на диск и распечатать все, что получилось.
Следующий час она проторчала на улице под дверью. Потом из мастерской вышел парень с диском и пачкой фотографий. За это время она успела сделать несколько звонков насчет Китти, но на том конце все, очевидно, принимали ее за умалишенную. Их можно понять, думала Долли.
– Фотошоп? – спросил парень, передавая ей фотографии. – А вышло ничего, прямо как настоящие.
– Они настоящие, – ответила Долли. – Я сама фотографировала.
– Ага, как же, – осклабился парень, и тут в голове у Долли шевельнулась наконец смутная мысль. А что еще мне делать? – кажется, так сказала утром Лулу.
Она помчалась домой и села обзванивать старых знакомых: кое-кто ее еще помнил – и в «Инкуаерер», и в «Стар». Устроить слив информации. Этот трюк помогал Долли раньше, поможет и сейчас.
Несколько минут спустя письма полетели по всем нужным адресам, с картинками во вложениях, и уже через пару часов фотографии улыбающегося генерала Б. и Китти Джексон появились в сети – их продавали, покупали и перепродавали. Вечером пошли звонки от репортеров серьезных газет, не только американских. Генералу тоже звонили; его помощник по связям с общественностью все категорически опровергал.
Вечером, пока Лулу в своей комнате делала уроки, Долли сидела за столом, ела холодную кунжутную лапшу и пыталась связаться с Арком. Удалось с четырнадцатой попытки.
– Мы больше не можем с вами говорить, мисс Пил, – сказал он.
– Арк.
– Мы не можем с вами говорить. Генерал сердится.
– Послушайте меня.
– Генерал сердится, мисс Пил.
– Она жива, Арк? Это все, что я хотела узнать.
– Она жива.
– Спасибо. – Глаза Долли наполнились слезами. – Она… С ней… нормально обращаются?
– Она цела и невредима, – сказал Арк. – Мисс Пил, больше мы с вами не увидимся.
Они немного помолчали, слушая шелест помех на линии. Потом Арк сказал:
– Мне жаль. – И повесил трубку.
Но они увиделись – спустя почти год, когда генерал прибыл в Нью-Йорк, чтобы поведать ООН о переходе его страны на демократический путь развития. К тому времени Долли и Лулу уже переселились из своей ист-сайдской квартирки в другое место, но однажды вечером они специально приехали на машине в Манхэттен, чтобы встретиться с Арком в ресторане. Арк был в черном костюме, его темно-бордовый галстук идеально подходил по цвету к отменному каберне, которое он подливал себе и Долли. Он смаковал каждую деталь своего рассказа – Долли даже показалось, что он и запоминал все в таких подробностях нарочно для нее: как через три-четыре дня после того, как они с Лулу покинули генеральский редут, начали появляться фотографы, сначала один-два – этих солдаты быстро отловили и бросили за решетку, – потом еще и еще, столько, что не переловишь и не сосчитаешь: они прятались везде, где можно и нельзя, лазали по деревьям как обезьяны, закапывались в ямы, увешивали себя пальмовыми листьями. Киллерам никогда не удавалось точно определить местонахождение генерала – фотографы справлялись с этой задачей элементарно: пересекали границу без всяких виз, залезали в корзины и винные бочки, зарывались в тряпье, тряслись по каменистым дорогам в кузовах грузовичков и в конце концов осадили убежище генерала со всех сторон – он уже не осмеливался выходить. Понадобилось десять дней, чтобы убедить генерала, что вариантов нет – придется предстать перед мучителями. Он облачился в генеральскую шинель с медалями и эполетами, сдвинул сине-зеленую шапку набекрень, взял Китти под руку и пошел сквозь строй нацеленных на него объективов. Долли помнила, какое озадаченное лицо было у генерала на тех снимках; в своей пушистой шапке он больше всего напоминал потерявшегося ребенка. А рядом улыбалась Китти в черном облегающем платье – Арку наверняка пришлось постараться, чтобы его раздобыть: непринужденно-простое и в то же время открытое – идеальное для интимной обстановки. Выражения ее глаз Долли не смогла разобрать, как ни всматривалась в газетную бумагу, но смех Китти по-прежнему стоял у нее в ушах.
– Вы уже смотрели новый фильм мисс Джексон? – спросил Арк. – Мне показалось, это пока ее лучшая роль.
Долли смотрела этот фильм – романтическую комедию, где Китти играет жокея, причем держится в седле легко и уверенно, – вместе с Лулу, в кинотеатре маленького городка к северу от Нью-Йорка. Они переехали в пригород вскоре после того, как начались звонки от генералов: первым позвонил генерал Г., потом А., потом Л., и П., и Ю. Молва летит быстро, и на Долли обрушился целый шквал предложений от массовых убийц, желающих начать жизнь заново. «Я вышла из игры», – отвечала им Долли и перенаправляла к своим бывшим конкурентам.
Ее дочь поначалу противилась переезду, но Долли была тверда. И Лулу быстро прижилась в частной школе их нового городка, начала играть в сокер, и другие девочки вскоре начали ходить за ней по пятам. Никто в городке никогда не слышал про Ла Долл, так что Лулу нечего было скрывать.
Вскоре после нашествия фотографов на счет Долли поступила весьма серьезная сумма. «В знак признательности за вашу неоценимую помощь, мисс Пил», – сказал ей Арк по телефону, но в его голосе сквозила знакомая усмешка, и Долли поняла: плата за молчание. Она купила на эти деньги торговое помещение на главной улице городка и открыла магазин для гурманов, где продавались необычные сыры и прочие деликатесы, красиво подсвеченные разноцветными фонариками (осветительную систему Долли разрабатывала сама). «Как в Париже», – часто слышала она от ньюйоркцев, приезжавших в свои загородные дома на выходные.
Изредка Долли заказывала для своего магазинчика партию карамболы – и тогда обязательно прихватывала несколько тропических звезд домой, в маленький коттеджик в конце тихой улицы. Поздно вечером они с Лулу садились за стол перед распахнутым окном и, вполуха слушая радио, наслаждались загадочно-сладковатым вкусом.