Текст книги "Тысяча слов (ЛП)"
Автор книги: Дженнифер Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Я опустила взгляд на мои рваные трико, футболку со следами от шин и грязными пятнами, облепившими мою талию.
− Спасибо, − ответила я, хоть немного отвертелась. − Я бегаю в спортивной одежде. Было бы гораздо сложнее носиться в платье.
Он усмехнулся.
− На самом деле, это было довольно приятно. Освежающе. Я подумываю, носить это постоянно. В честь нашей первой встречи, конечно же.
Он неуклюже сделал реверанс, я не смогла сдержать смеха.
− Тебя точно заметят, если ты наденешь это, − добавила я.
Потом, когда я уже сидела на обочине и уминала бублики с девчонками из команды, он подошел и попросил мой номер. Сказал, что хочет быть на связи со всеми участниками забега. Чтобы потом зависнуть на вечеринке и все в этом роде. Но что-то странное было в том, как он наклонился ко мне, пока я выводила свое имя красной ручкой на тыльной стороне его руки, отчего-то мне казалось, что ему нужен был мой номер по другой причине. Эта мысль так кружила в моей голове, что я не могла убрать кокетливую улыбку с лица.
Он вдумчиво прочитал, что я написала.
− Отлично. Спишемся сегодня, Эшли.
−Хорошо.
Он замолчал.
− У тебя прекрасная улыбка.
А затем побежал к каким-то парням, которые терлись около палатки, где продавали стаканчики с нарезанными ананасами.
«Ты во всем прекрасна», подумала я, убедив себя не вставать и начала радостно пританцовывать.
Он написал мне той ночью, и так продолжалось почти каждый раз. Поначалу мы говорили только о марафоне, беге и вообще соревнованиях. Но после всего мы уже переключились и на другие темы, разговаривали о своих семьях и о фильмах, которые любим. А затем мы начали сильно флиртовать друг с другом. Разговоры по телефону. Совместные прогулки после школы. Пару свиданий. Он поцеловал меня в вагоне-ресторанчике, после того, как я подвернула лодыжку на игре. И с тех пор мы были неразлучны.
Это было идеально. Весь учебный год мы постоянно были вместе. Мы ходили в кино, играли в пейнтбол, зависали в доме у его дружка Силаса, где играли в видеоигры и наедались приторной едой на вынос. Он ждал меня у шкафчика в перерыве между занятиями. Довозил до школы и обратно. Мы нежились у меня дома, пока там никого не было, и мама не предупреждала, что скоро вернется с работы.
Но потом он закончил школу. И как бы я ни старалась себя утешить, пытаться радоваться за него, меня преследовало непреодолимое чувство, что для нас это было началом конца. Я понимала, что это, конечно же, не будет концом света. Но по ощущениям все казалось именно так. Я любила его.
Но с тех пор, как началась вечеринка Вонни, волейбол закончился, и Рейчел обломала свой ноготь, Вонни пьяно хихикала на шезлонге, а я отправила своему парню фото через киберпространство… по крайней мере, в тот момент…я знала, что его внимание полностью привлечено ко мне.
Я знала наверняка, что у меня есть кое-что, чего никогда не будет у его парней. Я чувствовала себя могущественной. И когда мой телефон завибрировал в кармане спустя несколько минут после того, как я отправила фото, некий поток волнения схлынул во мне. Он получил его.
Его ответ был прост: ППЦ
И я не знала, что сказать ему на это. Я слишком волновалась, во мне играло смущение, тем более я была пьяна, так что я просто отправила ему смайлик и вновь положила телефон в карман. Мошки налетали все больше, поэтому мы зашли в дом и начали играть в дурацкие подростковые игры вроде «Бутылочки», «Правды или действия», где, кстати говоря, мне пришлось поцеловать ногу Шайенн, а кто-то загадал Коди выйти на дорогу и ходить, словно лунатик. Это было невероятно забавно и глупо, что я даже забыла о фотографии, которую отправила.
На следующее утро я проснулась от назойливой вибрации телефона в кармане. Я перевернулась, при этом столкнувшись лицом к лицу с золотистым ретривером Вонни, Старки, на полу в спальне. Моя голова уместилась на спортивной сумке, которую я зачем-то принесла из ванны в комнату. Нога упиралась в живот Рейчел; она наполовину свисала со стула Вонни. Тем временем Вонни и Шайенн теснились в кровати. На Вонни остался лишь один сланец. Шайенн слегка похрапывала.
Я протиснулась и смогла вытащить свой телефон из кармана, а затем проверила оповещения. Это был Калеб.
НА ОЗЕРЕ СЕГОДНЯ?
Я вздохнула про себя. Я чувствовала себя расстроенной и разбитой после вчерашней ночи, все, чего мне хотелось – поспать еще чуть-чуть. Но я скучала по нему. Мне хотелось его увидеть. Мне и так не удавалось провести с ним хоть немного времени, так что я ни за что не могла упустить шанс побыть с ним.
АГА, КОГДА?
ЧЕРЕЗ ЧАС У ТЕБЯ ДОМА
БЕЗ ВОН
ОК
Я перевернулась на спину, высвободила ногу из-под живота Рейчел и потянулась, потирая глаза, с одной мыслью – нужно было выпить воды перед сном. По крайней мере, купальник был со мной, так что не пришлось бы идти за ним домой.
Я уставилась в потолок и начала моргать, однако когда мои глаза вновь с усталью закрылись, и я все же присела, зевнув. Я отправила маме сообщение: предупредила, что пойду на озеро с Калебом и приду домой позже, а затем направилась в ванную Вонни принять душ.
Мне не нужно было разрешение. Дом Вонни был моим вторым домом и наоборот. Летом я могла принимать душ у нее так же часто, как делаю это у себя. Я могла пользоваться ее шампунем, бритвой, в общем всем. Это было одним из тех плюсов, которые ты получаешь, если у тебя есть лучшая подруга вроде Вонни. Ее такие вещи не беспокоили.
Мама ответила мне – НАПИШИ, ЕСЛИ БУДЕШЬ УЖИНАТЬ С НАМИ – когда я уже пробралась в ванную. Я включила воду, стянула одежду, и краем глаза уловила свое отражение в зеркале.
Зеркало.
Боже мой.
Мой живот скрутило, словно воспоминания заполнили меня, слабые и отрывистые, как фильм, который я выдела много лет назад и не могла толком вспомнить. Но я знала, что сделала. Я отправила Калебу свою фотографию. Позирующую голой.
Мои глаза в сомнениях искали зеркало. В этот момент я окончательно проснулась.
Я чувствовала себя такой уязвимой. Но в хорошем смысле. Если ему понравилось. Господи, хоть бы ему понравилось. Наверняка эта фотография удивила его. Часть меня, все еще не могла поверить, что я сделала это, однако другая, была в радостном предвкушении.
Я закрыла глаза. Меньше часа. Меньше, чем через час я увижу его.
Я забралась в душ, с глубочайшей надеждой, что он оценил отправленное ему фото. О другом я думать и не могла.
− Итак, у тебя есть что-нибудь под одеждой, или ты собираешься плавать голышом? – поинтересовался Калеб, показывая на светло-желтое платье, которое я одолжила из гардероба Вонни.
Я покрылась румянцем. Кровь приливалась к лицу, от чего уши становились горячими.
− Ты никогда не узнаешь.
− Конечно, нет, − ответил он, завел грузовик и отъехал с дворика Вонни, улыбаясь, − Ты полна сюрпризов.
Теплота разливалась по всему моему телу. Он выглядел счастливым, что гораздо смягчало обстановку.
− Тебе понравилось?
Он посмотрел на меня с выпученными глазами.
−Ты шутишь, да?
− Ну, я не была уверена. Рейчел и Вон уговорили меня сделать это.
Он потянулся ко мне и наши пальцы переплелись.
− Напомни мне поблагодарить Рейчел и Вон.
Я чувствовала, как все во мне покалывает, отчасти от своей испорченности, отчасти от облегчения.
− Я волновалась, что ты сошел с ума. Или возненавидел меня.
Он захохотал.
− Сошел с ума.… Это не совсем то чувство, которое я испытал. Скорее, я бы хотел быть на той вечеринке, чем в дурацкой пиццерии с командой.
Я ухмыльнулась. Миссия выполнена. Мне удалось привлечь его внимание. Я доказала ему, что у меня есть кое-что, чего те парни предложить не могут. Я уже представила себе, как он сидит за липким столом, все те потные парни неуклюже пережевывают пищу и рассказывают глупые шутки, а потом приходит то самое сообщение. То самое, которого он точно не ожидал. Его брови вздымаются, и он уже не в состоянии проглотить кусок пиццы. Я представила улыбку, которая расплылась по его лицу, в моем воображении, когда один из ребят заметил это, Калеб сказал: «Ничего, просто сообщение от Эшли». Я наслаждалась этой картиной. Выглядело так, будто я выкроила момент с ним, которого и не должно было быть вовсе.
− Я тысячу раз пересматривал его ночью, − произнес он, − Ты и в правду меня поразила.
Именно этого я и хотела.
Какое-то время мы ехали в молчании, наши руки так плотно обвивали друг дружку, что даже вспотели. Мы набили холодильник содовой и сэндвичами, потом остановились у его дяди по дороге на озеро, чтобы взять лодку. Весь день мы провели на воде: слонялись вокруг, лежали под солнцем и купались. Я растянулась на носу лодки, когда Калеб посмотрел на меня так, как никогда раньше. Мы остановились в какой-то отдаленной бухте, чтобы перекусить, однако наши сэндвичи и содовая перегрелись, поэтому вместо перекуса мы целовались, наши тела словно переплетались, а его руки начали гладить мое тело и нащупывать под купальником.
− Ты такая красивая, − прошептал он, зарываясь в моих волосах, − Лучше бы ты не отправляла мне этой фотографии.
Я оттолкнула его с недоумением.
− Почему?
Он усмехнулся, прильнул ко мне и поцеловал в ключицу.
− Потому что теперь я хочу тебя еще больше. Как несправедливо, показывать то, чего у меня никогда не будет.
Я изобразила сожаление.
− Бедняжка. Зато, я могу дать тебе кое-что другое, − и я притянула его к себе, подарив долгий, медленный поцелуй.
После этого он уткнулся носом в мою шею, раздавались тихие вздохи, он оставил дорожку поцелуев от плеча до груди, добравшись прямо до купальника. Его подбородок скользнул по моей груди, после чего он поднял взор и посмотрел мне прямо в глаза.
− Тебе не обязательно присылать мне такие фото, Эшли. Я в любом случае буду с тобой.
Я запустила пальцы в его волосы.
− Именно поэтому я его и отправила. Я тоже хочу быть с тобой. И я хотела доказать это.
− Да, но что было бы, если бы фото разошлось? Мне бы пришлось надрать задницу каждому парню, кто положил на тебя глаз.
− Оно не разойдется. Я отправила его только тебе. Я даже не показала его Рейчел и Вон.
− Прекрасно, − ответил он, приложив палец к моему подбородку, − Все это было бы так утомительно, я бы лучше занялся другим делом, − он прижался ко мне и поцеловал еще раз.
На обратном пути домой моя кожа стягивалась и заливалась солнцем, от волос пахло озерной водой, но моя счастливая улыбка наполняла все тело, даже казалось, что мне никогда больше не придется хмуриться.
Калебу предстояла бейсбольная игра, но я об этом даже не задумывалась. Когда он обвил мою талию и поцеловал на прощание, я знала наверняка, что «парни» не имели никакого значения. Вскоре все они пойдут своими дорогами, и я буду единственной, кто останется с ним. Я буду единственной, о ком он будет помнить, когда уедет. Я буду единственной, на чью фотографию он будет смотреть.
Когда я вошла, мама сидела в своей комнате, угрюмо уставившись на компьютерную клавиатуру. Она подняла взгляд, когда я прошла мимо, и спустила свои очки.
− Эй, незнакомка, − окликнула она, − Остаешься дома на ночь?
Я развернулась и прошмыгнула в комнату, расположившись на мягком кожаном кресле рядом с ее столом.
− Милое платье. У Вонни взяла?
Я кивнула.
− Да, правда теперь от него пахнет озером. Надо бы постирать его, прежде чем вернуть ей.
Мама улыбнулась.
− Хорошо провели время с Калебом?
Я снова кивнула, в надежде, что все мое лицо не светится от счастья. Она бы расстроилась, увидев меня разгуливающей в купальнике с Калебом и обнимавшейся с ним на лодке. Что бы она сказала про фото, если бы узнала? Я даже не представляю, насколько длинную лекцию мне бы прочли. Она бы рассердилась не на шутку. Я напомнила себе удалить фото сразу же, как поднимусь наверх.
− Ты выглядишь усталой. Все в порядке?
− Лягушачья кожа, − ответила я. Это была наша «традиция». Именно так мама спрашивала о том, все ли в порядке, с давних пор. Так говорил ее отец, когда она еще была маленькой. Если у Грэмпи был хороший день, он восклицал: «Хорош, как лягушачья кожа!». Если же день шел не так, как он планировал, он отвечал: «Я в порядке, но нужно отрегулировать настроение». Моя мама всегда хихикала над этим. Так что теперь она делает это со мной. Если она спрашивала: «Все в порядке», я должна была ответить либо «Лягушачья кожа», либо «Нужно отрегулировать настроение».
− Я просто устала, − заключила я, − Не выспалась ночью.
− Оу, − сказала она, − Я тоже, − она надела очки и снова повернулась к компьютеру. – Пытаюсь сверить отчеты, но ничего не сходится. Полагаю, на этой неделе твой папа не захочет заниматься со мной продажами – он сможет управиться с дошкольниками, а мне что, сбежать в университетский мир?
Я поморщилась.
− Сомневаюсь.
Папа и мама познакомились в колледже, оба специализировались на преподавании. Они выпустились, поженились, а потом папа стал учителем в пятом классе, мама же стала директором дошкольников. После того, как я родилась, мама всегда водила меня в подготовительные классы, пока папа преподавал в начальных. Насколько я помню, папа всегда был заведующим, но когда в прошлом году репутация директора испортилась, выяснилось, что школа нуждалась в сильных изменениях, тогда-то мой отец и получил должность. Мама любила свою работу, хоть зарплата и была маленькой, она любила работать с маленькими детьми. Она всегда упоминала, что именно отец работает в школе, но она называла его суперначальником и говорила, что он «спасает мир». Когда она говорила это, в ее голосе было что-то еще. Сарказм? Может зависть? Работа отца была важной, выглядело так, будто он не мог никуда пойти без восхищения им или же расспросами о том, в каком направлении он двигается и какие изменения сделал.
− Ладно, полагаю, мне нужно наладить дела с бюджетом, − проговорила она, − Ужинаешь с нами?
− Конечно. Только для начала приму душ. И, может, вздремну.
Она сморщила лоб и снова сдвинула очки.
− У тебя точно все хорошо?
− Лягушачья кожа, мам. Абсолютно.
На самом деле, все было гораздо лучше. После дня, проведенного с Калебом, я чувствовала себя отлично.
Я лениво поднималась в комнату, бедра еще ныли после вчерашней пробежки, все тело будто высушили и лишили воды, но мне было не до этого. Я скинула свои сланцы, которые полетели прямо в дверь, закрыла ее, и затем достала свой ноутбук, чтобы проверить почту.
Мне пришло сообщение от подруги Сары, ее брат Нейт был в одной бейсбольной команде с Калебом.
Там было всего одно предложение.
Предложение, которое я никогда не забуду, сколько бы времени ни прошло.
ЭЙ, НЕЙТ СКАЗАЛ, ЧТО ВЧЕРА ОН ВИДЕЛ ФОТО ТЕБЯ ГОЛОЙ
ДЕНЬ 10
ОБЩЕСТВЕННЫЕ РАБОТЫ
− Тина хочет, чтобы ты встретилась с Калебом, − приветственно сказал папа, когда я залезала в машину после школы. Я замерла в дверном проходе.
− Что? – я не слышала имени своего адвоката со времен суда.
Папа завел машину, я втянула ногу внутрь и захлопнула дверь, обтягивая вокруг себя ремень безопасности.
− Но я думала, что судья хотел, чтобы мы держались друг от друга подальше, − сказала я, − Мне казалось, у нас больше нет ничего общего. Что случилось?
Отец посмотрел в зеркало заднего вида и выехал на трассу.
− Вообще-то, пришло извинение. Я верю, что адвокат Калеба захочет выдвинуть его. Не знаю, может быть, он пустит его в ход в случае чего.
Мое сердце глухо застучало. Я не видела Калеба с тех пор, как хлопнула дверью его грузовика и ушла. Я ничего не слышала от него после того ужасного, последнего звонка. Я долго думала о том, как изменилась его жизнь с тех пор, размышлял ли он о том, стоило ли все произошедшее этого. Я бы удивилась, узнав, что он счастлив таким исходом дел.
Счастлив.
Я запомнила те времена, когда мы с Калебом были счастливы. До всех этих ссор, до всего… этого.
Я думала о том, как мы сворачивались клубком в автобусе, когда ехали на встречу или обратно. Тогда совершенно не имело значения, что он на два года старше меня. Никто об этом и не задумывался. Мы были счастливы. Даже после всего, что произошло, я не могла думать об этих моментах, как об ошибке. Те отношения между нами были хорошими, не смотря ни на что. Разумеется, он тоже помнил это в хорошем свете.
− Когда? − поинтересовалась я.
− Я еще не согласился на это, − сказал папа, − Я должен был убедиться, что ты не против. Конечно, я и сам знаю, что он тебе обязан, но если ты не захочешь с ним видеться, я пойму.
Я обдумала это. После дней, вроде сегодняшнего, когда я пряталась в библиотеке во время ланча, в одиночестве проходила по коридорам школы, пока Вонни, Шайенн и Энни, которых я называла своими друзьями, веселятся и шутят, забыв обо мне, зная, что вляпалась в неприятности из-за Кензи и Энджел на общественных работах, действительно ли я хотела его видеть? Хватит ли в этой ситуации извинений? Или, в конце концов, я пожалею его? Нет, я определенно не была готова испытать к нему сочувствие.
Но в итоге я решила, что если он захотел принести извинение, мне хотелось услышать его, даже если это не поможет признать его вину.
− Где?
Папа пожал плечами, резко повернув на парковку Центрального Офиса.
− Я не уверен. Скорее всего, в здании суда. Или в отделении полиции. Надо было обсудить это с Тиной.
Он казался уставшим от всего этого. СМИ по-прежнему преследовали папу с вопросами. Он был публично унижен, и я даже вычитала, что собралась группа людей, которые собирались требовать его увольнения с должности управляющего. Но он никогда не показывал этого дома; я узнала об этом только когда начала копать, и мне даже было страшно обсуждать это с ним.
Мама тоже не распространялась о том, что происходило. Она улыбалась всякий раз, когда я приходила домой. Мы готовили вместе ужин, как обычно. Она говорила о своих детях и о директоре подготовительной школы, который иногда просто сводил ее с ума. Но мы никогда не обсуждали ту историю с фото. Мы никогда не говорили о том, что происходит сейчас на общественных работах и с папой. И она больше никогда не спрашивала, в порядке ли я. Полагаю, она уже и так знала ответ на этот вопрос.
Или ей просто не было до этого дела. Может, если она видела, что я не в порядке, то считала это результатом моих собственных ошибок.
– Ты пойдешь со мной? – спросила я папу.
Он осторожно пригнал машину на свое парковочное место и остановился.
− Было бы лучше, если бы мама пошла с тобой в этот раз, Эш, − сказал он. Он не выглядел злым или расстроенным, просто странным и напуганным, − Я не уверен, что мне следует углубляться в это. И я не смогу пообещать, что выдержу находиться в одной комнате с ним.
Я поняла, к чему он клонил. Скорее всего, он хотел выбить все дерьмо из Калеба, и последнее, что ему нужно было в этот момент – очередная история СМИ о директоре Честерстонской Школы, который в этот раз напал на кого-то в суде. Особенно на того, кто пытался принести извинения. Папе даже не нужно было расстраиваться из-за чего-то другого на фоне этого.
Мы раскрыли двери, при этом выпустив на себя клубы свежего воздуха. Я глубоко вздохнула, уже подготавливая себя к очередному дню на общественных работах.
− Ладно, − завершила я, − Скажи ей, что я согласна встретиться с ним. Было бы хорошо услышать от него, что он осознает свою вину.
И в этот момент я поняла, насколько правдивой была эта фраза. Как же я хотела, после нескольких месяцев отрицания и лжи, наконец-то, услышать, как Калеб признает, что предал меня. В каком-то роде это было единственным, чего я когда-либо хотела от него.
Этого было мало, слишком поздно, но все же что-то.
Первая вещь, которую я заметила, когда вошла в кабинет 104 – новенький в «Подростковом Разговоре». У Кензи не заняло много времени рассказать всем, что его зовут Корд, и он здесь из-за наркотиков.
− Полное дерьмо, − прошептала она Энджел настолько громко, чтобы все в комнате могли услышать ее, − Его куратор сказал, что он продавал наркотики на стоянке для машин, но никто еще его не поймал на этом. Они обыскали его шкафчик и вещи. В конце концов, когда они уже в третий раз обыскали его машину, они нашли пакетик с наркотиками и начали ликовать прямо там. Я имею в виду, что он начал продавать их с седьмого класса, но у них не было доказательств, потому что тот хорошо скрывался.
− Черт, как ты об этом узнала? – удивился Даррел, который все возился со степлером за столом миссис Моузли. Сама миссис Моузли вышла, оставив нас всех наедине, включая Корда, который сидел через пару компьютеров от меня и слушал свой iPod.
− Ты ничего не знаешь.
− Ага, я ничего не знаю, − начала отпираться Кензи. Я развернула свой стул и могла видеть, как кончики ее ушей покраснели, а сама она небрежно вертела ножницами в воздухе. Это не было опасно для Даррела, но достаточно, чтобы пригрозить, − Моя подруга ходит в эту школу, и она постоянно покупала у него, − к этому времени Кензи уже не шептала; я взглянула на Корда, который выглядел непричастным ко всему этому. Что, возможно, было хорошим знаком. Я не знаю, что бы они сделали с ним, если бы он устроил разборки в свой первый день на общественных работах, но это явно не закончилось бы хорошо.
Даррел усмехнулся.
− Твоя подруга, − сказал он в «кавычках», − Хотя, не важно.
− Да, не суть, − ответила Кензи.
− Чего пристал, Даррел? – сказала Энджел, но сказала тихо. Все знали, что Энджел и Даррел были друзьями уже очень давно, − Во всяком случае, это тебя не касается.
Он взглянул на Энджел и потряс головой.
− Кензи, ты уже погрязла в этом. Ты думаешь, что знаешь все обо всем, − сказал он, наконец, скрепив степлером свои бумаги и прогулочным шагом возвращаясь к своему компьютеру, − Не забивай голову дерьмом, − пробурчал он и уселся на стул.
− Верно, продолжай, Даррел, − сказала Кензи, глубоко вздохнула и добавила что-то, и они с Энджел замолчали.
Я развернулась к своему компьютеру, благодарная, что никто не пытался втянуть меня в это. Я уже имела опыт в этом с Кензи – она постоянно называла меня Супермоделью и вставляла свои колкие комментарии о сообщениях со мной. Как же мне хотелось, чтобы она поскорее закончила свою брошюру или родила, тогда ей пришлось бы уйти, и все мы обрели бы спокойствие.
Миссис Моузли вернулась в кабинет и посмотрела на часы.
− Никто не хочет пойти на перерыв?
Мы, по обыкновению, все встали. Не важно, нужно ли тебе было идти в комнату отдыха или нет, перерыв нужен был для того, чтобы твои глаза отдохнули от компьютера, или уши от Кензи.
Мы толпой пошли вниз по коридору. Кензи и Энджел свернули в дамскую комнату, а Даррел нырнул в мужскую. Корд стоял напротив доски с бюллетенями, уставившись на нее, как будто она была самой интересной вещью, которую он когда-либо видел в жизни. Мак же, как обычно, направился к аппарату со сладостями, который находился под лестницей.
Я попусту бродила по лестничной клетке, иногда посматривая в сторону автомата со сладостями. Кроме того случая, когда он сказал Кензи и Энджел оставить меня в покое, я никогда не слышала от Мака и слова. День за днем он тихо сидел на своем месте, кликая, кликая и еще раз кликая своей мышкой, заткнув наушники в уши. Миссис Моузли никогда не спрашивала о его продвижениях с проектом. Она никогда не предлагала прочитать его работу. Она никогда не помогала ему советом. Даже тогда, когда она стояла рядом с моим компьютером, и ее плечо буквально терлось об него.
Мне хотелось узнать о Маке. Многое. Мне хотелось узнать, какая у него история, ведь она скорее всего была единственной, которую Кензи не знала. Или, по крайней мере, единственной, которую она не рассказывала на каждом шагу, если знала.
Я наблюдала за его тенью, как он вставлял монетки в автомат и нажимал разные кнопки. Рукава его куртки были закатаны по локти, обнажая его бледную, белую кожу. Его штаны съехали вниз, они были грязными и порванными на манжетах.
− Хочешь горячие тамале? – спросил он, и я поначалу не поняла, что он говорил со мной.
− Чего?
Он не повернулся, однако повторил.
− Хочешь горячие тамале? – а затем добавил, − У меня есть лишние центы.
− Оу, − я сделала пару шагов к нему, заправив волосы за уши, − Да, конечно.
Он вставил несколько монет в автомат и нажал кнопки. Пачка горячих тамале выпала в низ автомата, и он нагнулся, чтобы забрать ее. Он отдал ее мне, при этом ни разу не посмотрев мне в глаза.
− Спасибо, − я взяла пачку и начала срывать упаковку.
− Без проблем, − он вскрыл свою упаковку и запрокинул голову, закидывая конфетки прямо в рот. Я чувствовала запах корицы.
Я не была уверена, что сказать ему. Я знала о нем так мало, что начать разговор казалось просто невозможным. Мне было любопытно, но я не хотела совать нос не в свои дела, задавая ему кучу вопросов. Мне нравилась моя анонимность, если можно так сказать, и я ненавидела, когда Кензи считала своим долгом говорить о моих делах, так что, кто я такая, чтобы лезть в личную жизнь других людей?
Но я чувствовала себя глупо, когда просто стояла и молча ела конфеты, так что я спросила наименее напористый вопрос, который пришел мне в голову.
− Ты учишься в Честертоне?
− Теперь нет.
− Оу.
Двери уборных со свистом открылись, и я слышала разговоры где-то на заднем плане. В какой-то степени я чувствовала, что я и Мак были в своеобразном укромном месте, скрытом в тени лестницы, вдалеке ото всех, вне всей этой драмы.
− Но ты ходил в нее? – спросила я.
Он кивнул, пережевывая конфеты.
− Пару месяцев назад. Мы вместе ходили на отечественное искусство в девятом классе. Ты была в паре с Вонни.
− Она моя лучшая подруга… Вроде, − добавила я. До этого я видела Вонни в коридорах школы. Она прогуливалась с Уиллом Мэбри, который приобнимал ее. Я махала ей рукой, удивлялась, когда же они с Уиллом стали так близки, и почему она не подходила ко мне, чтобы рассказать об этом, но она не замечала меня – по крайней мере, я думала, что она не увидела меня – и просто прошла мимо.
− Она слишком смазлива, − сказал Мак, − Тебе следует тщательнее выбирать лучших друзей.
Я хотела защитить Вонни, сказать ему, что она прекрасная подруга. Но сейчас я не могла этого сделать. Я не знала, что происходит между Вонни и мной. Я не знала, зла ли она на меня, или мне стоит злиться на нее, я понятия не имела, дружит ли она еще с Рейчел, которая казалась мне непреодолимой преградой, и если бы я только могла понять, считает ли Вонни, что между нами все кончено после всего случившегося. Было странно, что мы с Вонни больше не ходили вместе. Выглядело так, словно когда все пошло к чертям, она решила оставить меня позади. Она не выглядела злой; она просто была равнодушной.
− Наверное, нам стоит вернуться, пока миссис Моузли не разозлилась на нас, − сказала я.
Он улыбнулся.
− Моузли будет в порядке, − пробормотал он и с этими словами прошел мимо меня и вышел в коридор, держа упаковку горячих тамале в одной руке и совершенно игнорируя попытки Даррела выпросить их.
Еще около минуты я стояла в тени. Что он имел в виду, когда говорил, что следует найти друга получше? И почему я не могла вспомнить этого парня, хотя мы учились в одной школе? Тем более, что мы были в одном классе?
Но когда я все-таки оторвалась от земли и пошла за Маком, он уже сидел за компьютером, его наушники были на привычном месте.
АВГУСТ
73-е сообщение
«Привет. Не знаю, знаешь ли ты это или нет, но куча людей говорят о тебе. Что-то про фотку..?»
«Знаешь, что происходит?»
Я позвонила Калебу, как только прочитала письмо Сары про ее брата, он видел фото, которое я отправила той ночью. У меня тряслись руки. А если другие его увидят? Калеб сказал на озере. Он это сказал потому, что другие уже видели фото?
– Уже скучаешь? – он еще был за рулем.
– Боже, Калеб, неужели Нейт видел мое фото?
Молчание, не считая грохота колёс.
– Что? О чем ты?
– Сара прислала мне е-майл, в котором написано, что Нейт видел фото, где я голая. Ты переслал ему фотку?
– Нет. Он ее не видел. Никак не мог увидеть. Я никому ее не показывал.
– Ты сказал ему?
– Ну, да, но.… Клянусь, я никому не показывал!
Меня как в жар кинуло.
– Ты сказал ему? Ты всем ребятам сказал?
Снова молчание. Я слышала визг тормозов вдали, затем звук начал стихать. Он остановился.
– Не раздувай из этого проблему, Эш.
– Это и есть проблема для меня. Я не для того тебе это фото прислала, чтоб ты его всем
рассылал!
– Я никому его не показывал. Я же тебе сказал.
– Тогда почему Нейт говорит, что видел его?
– Я не знаю, почему он так говорит, вообще без понятия, – он запнулся, и это прозвучало, будто он снова поехал, – Слушай, мне надо ехать. Не раздувай проблему. Я попозже поговорю с Нейтом и узнаю, что происходит. Перезвоню позже, ладно?
Я закрыла глаза и потерла виски кончиками пальцев. Я не верила ему. И я никогда не чувствовала такого с Калебом. Я всегда ему доверяла. Но я всё равно понимала, что он лжёт. И меня так бесило это чувство гнева, после того, какой чудесный день мы провели вместе.
– Ладно, – сказала я.
– Люблю тебя, Эш. Эту фотку видел только я.
– Ладно, – снова сказала я, не в силах выговорить «люблю тебя», потому что единственное, что я могла сейчас сказать, было «козёл».
Я повесила трубку и села на кровать, я не могла оторвать взгляда от е-майла Сары:
«ПРИВЕТ! НЕЙТ СКАЗАЛ, ОН ВЧЕРА ВИДЕЛ ФОТКУ, НА КОТОРОЙ ТЫ ГОЛАЯ!»
Я смотрела на эти слова, в надежде, что они перемешаются и выстроятся во что-то другое. Что они не будут значить то, чего я так боялась: твой парень лжец, который тебя предал.
Я услышала, как хлопнула дверь, затем приглушенные голоса родителей. Папа дома, и мама ждала его. Вскоре, запах обеда донесся до моей комнаты, они ждут, когда я спущусь.
Я внезапно почувствовала тошнотворный запах речной воды на моих волосах. Я вздохнула и заставила себя пойти принять душ. Только в этот раз я не смотрела в зеркало.
Нейт еще был в Честертоне. Значит, остаются еще два парня из команды Калеба. А если они действительно видели фото? Если встречу их – умру.
Я встала под струю горячего душа и заставила себя поверить Калебу. Поверить, что это не проблема. Что Калеб просто хвастался, что я ему прислала, и Нейт повел себя как обычный парень. Они все время придумывают небылицы о сексе. Почему бы и Нейту не поступить также? Может, он ревновал. Это так на него похоже – завидовать всем и потом говорить так, будто это к нему относится.
Когда я вышла из душа, вода была холодной, и я почти убедила себя, что всё в порядке. Всё будет хорошо.
Я оделась и спустилась к родителям, откуда доносился очень сильный запах куриного карри.
– А вот и она, – сказал папа, его лоб был едва виден из-за открытой газеты. Это была его вечерняя традиция. Придти домой, успокоить маму, расстроенную очередным случаем в школе, переодеться в так называемые пижамные штаны, хоть это просто пара изношенных брюк цвета хаки, сесть за кухонный стол с газетой и доставать маму, рассказывая о прочитанных статьях, пока она готовит.
