Текст книги "Буря и ярость (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Арментроут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 35

Благодать отступила глубоко в меня, втянувшись внутрь. Меч разрушился сам по себе, и уголки моего зрения потемнели, когда я уставилась на то место, где стоял Миша. Я открыла рот, но не смогла издать ни звука, как будто моё горло было запечатано. Внутри меня была огромная пустота, дыра…

Миша исчез.

Согнувшись пополам, я сделала неглубокий вдох, который причинил мне боль. Сделанный вдох никуда не делся, застряв в опаленном горле. Мои руки дрожали. Всё тело забилось в конвульсиях, когда острая, невыносимая боль поглотила меня, и вопросы пронзили меня. Как такое могло случиться? Как Миша мог так поступить? Как он мог так заблудиться, а я никогда этого не видела? Я подняла руки и посмотрела на них. Мои пальцы дрожали. Как и мои ноги. Всё моё тело содрогнулось.

Я убила Мишу. Мне пришлось это сделать, но я убила его и я…

Зейн…

Оттолкнувшись от края пропасти, я вскочила на ноги и, пошатываясь, направилась к нему. Каждая частичка моего существа была сосредоточена на нём. Зейн был здесь. Он был ранен. Плохо. Я должна была помочь ему. Он был приоритетом. Не Миша. Не я. Зейн. Я опустилась на колени рядом с ним. Потянулась к нему, но остановилась, не зная, где я могу коснуться его.

– Ох, Зейн, – прошептала я.

На мгновение у меня замерло сердце, и я не знала, что делать. Его глаза были закрыты, и у меня возник ужасный страх. Это было очень плохо, и дикая паника зарылась так глубоко, и она немного ослабла, когда я увидела, что его грудь наконец-то пошевелилась.

Он не был в форме Стража, и создавалось впечатление, что он потерял силы и не могу перевоплотиться. Половина его тела была… обугленной, красно-черной. На его груди зияла ужасная рана, достаточно глубокая, чтобы обнажить мышцы под кожей. Какие бы раны у меня ни были, а их, похоже, было много, они не шли ни в какое сравнение с тем, что было нанесено Зейну.

Что он сделал с собой ради моей защиты.

– Мне надо позвать на помощь, – сказала я, касаясь его левой щеки, где не было ожогов. Дыхание у меня было прерывистым. – Как ты думаешь?..

– Мне жаль, – его голос был хриплым, когда он заговорил. – Мне очень жаль.

Я покачала головой, желая прикоснуться к нему ещё сильнее, но боясь причинить ему боль.

– За что ты извиняешься? Ты…

– Миша, – простонал он, едва приоткрыв глаза. – Мне очень жаль.

Если я думала, что моё сердце не способно разбиться ещё больше, то ошибалась. Оно широко распахнулась, когда я сморгнула слёзы.

– Не надо, – прошептала я, нежно убирая волосы с его лица. – Не извиняйся за него.

– Я знаю… – у него перехватило дыхание, а лицо напряглось. – Я знаю как много он… значил для тебя и ты… ты не должна была делать это.

Я сдерживала слезы, которые мешали мне ясно видеть его лицо.

– Спасибо тебе… – мой голос сорвался.

– Он… он причинил тебе боль, – Зейн вздрогнул.

– Со мной всё будет хорошо… – Со мной сё будет в порядке, но вот с Зейном… – Как, по-твоему, ты сможешь встать? Или ты думаешь, что сможешь перевоплотиться?

– Я… я сомневаюсь, – сказал он, и это было плохо.

Если он сможет перевоплотиться, это активирует его способности к исцелению, но если он останется в своей человеческой форме, ему будет становиться всё хуже, пока он…

Я оборвала эту мысль.

– Я не позволю тебе умереть, Зейн. Ты слишком меня раздражаешь, чтобы я позволила тебе умереть.

Он шумный, болезненный смешок.

– В этом нет… никакого смысла.

– В этом есть смысл, – сказала я ему. – Тебе нужно перевоплотиться.

– Тебе… тебе нужно уйти, прежде чем ещё больше… демонов появятся тут, – сказал он, его грудь поднялась, а затем опустилась. – Ты вся в крови. Я чувствую этот запах. Мороженое.

– Я не оставлю тебя, Зейн. Мне нужно, чтобы ты сконцентрировался и перевоплотился. Если нет, ты… ты умрёшь девственником, Зейн. Ты хочешь умереть девственником?

Он рассмеялся, и это закончилось удушливым звуком, от которого моё сердце упало.

– Не могу поверить, что ты только что это сказала.

– Я тоже, но давай, Зейн. Пожалуйста. Боже. Пожалуйста, не делай этого. Я…

Ты мне очень нравишься. Это может быть даже глубже, чем просто симпатия. Возможно, я даже влюблена… влюблена в него, но я не могла потерять его. Не сейчас. Не когда-либо.

– Ты мне очень нравишься, Зейн.

– Я думаю… что это было довольно очевидно, несколько ночей назад.

Несмотря на всё случившееся и всё, что ещё могло случиться, я покраснела, когда взяла его за руку и почувствовала вспышку, которая всегда приходила при контакте моей кожи с его кожей.

– Ты мне нужен, Зейн. Так что я не позволю тебе умереть. Ты перевоплотишься, и тогда мы выберемся отсюда…

И тут я почувствовала горячее дыхание на затылке. Каждый мускул в моём теле напрягся, и я извернулась в талии, готовая опустошить кого угодно или что угодно…

Из дыма и огня появилась фигура, принимающая форму. Только когда силуэт оказался в нескольких метрах от меня, я поняла, что это Рот.

Я расслабилась.

Немного.

– Чёрт, – пробормотал Рот, направляясь прямо к Зейну.

Он опустился на колени рядом со Стражем, потянулся к нему, но остановился, обхватив руками пустой воздух.

– Я вернулся, как только смог. Я…

– Он ранен. Сильно. Мы должны вытащить его и помочь ему, – сказала я.

Рот взглянул на меня, его янтарные глаза засияли, и взгляд, которым он одарил меня, лишил воздуха мои лёгкие. Всё, что он не осмеливался сказать, было… было написано на страдальческом выражении его лица. Всё, чего я боялась, находилось там.

Слишком поздно.

Именно такой взгляд бросил на меня Рот.

Было слишком поздно.

– Нет, – прошептала я, дрожа.

Рот приоткрыл губы.

– Я…

Как вдруг что-то произошло.

Все началось с мерцания света, которое выглядело так, будто светлячки вторглись во двор. Крошечные волоски встали дыбом по всему моему телу, а Зейн оторвал голову от стены. Я огляделась и увидела тысячи мерцающих огоньков, словно звёзды спустились с небес. Огни вокруг нас замерцали, а затем погасли.

Страх взорвался у меня в животе. Не за себя. Не за Зейна. А за принца-демона, который был так не похож на демона, который любил Лейлу и заботился о Зейне, и поэтому вернулся.

Я повернула голову к Роту, присевшему рядом с Зейном, чьи глаза снова были закрыты.

– Тебе нужно идти, – сказала я ему. – Сейчас же.

Рот ошарашено посмотрел на огни, широко распахнув глаза.

– Это?..

– Да, – у меня пересохло во рту. – Если ты останешься, он убьёт тебя. Ты ведь это знаешь, да? Ты не сможешь побороть его. Никто не сможет. Тебе нужно идти. Мы будем в порядке, – по крайней мере, я на это надеялась. – Но тебе грозит опасность.

На мгновение мне показалось, что Рот начнёт спорить и скажет что-нибудь высокомерное, но здравый смысл возобладал. Казалось, он знал, что это не Альфа, которую его фамильяр мог бы проглотить целиком. То, что приближалось, было для него смертью. Он посмотрел на меня, кивнул и повернулся к Зейну.

– Не вздумай умереть, – прорычал он. – Это расстроит Лейлу.

А потом Рот исчез, двигаясь слишком быстро, чтобы я могла его увидеть. Прерывисто вздохнув, я сосредоточилась на мерцающих огнях.

– Я… я вижу это? – спросил Зейн, и я даже стала сомневаться, что он осознал появление Рота.

– Да, – я сглотнула.

Я усилила хватку на его руке, когда ослепительный белый свет хлынул во двор, капая с сожжённых деревьев и стекая по стенам дома. Он был таким ярким, что у меня защипало глаза, и мне пришлось отвести взгляд.

Я знала, кто это был.

Я знала, кто придёт.

Зейн изо всех сил пытался поддаться вперёд, чтобы сесть, отбросив руку назад, когда он переместил своё большое тело так, что я была частично заблокирована. Даже страшно раненный, он пытался защитить меня, и я попыталась сказать Зейну, что всё в порядке, но тут зазвучали фанфары, сотрясая стены и наши барабанные перепонки. Я вздрогнула, закрывая уши руками, когда горны снова заревели. Когда они замолкли и свет померк, Зейн уставился в центр двора, его спина напряглась.

– Святое… – он замолчал.

Подняв голову, я опустила руки и посмотрела туда, куда смотрел Зейн.

Он стоял в центре подъездной аллеи, его длинные, широко расставленные ноги были обтянуты кожей, а торс и грудь защищали золотые боевые доспехи. Его руки были обнажены, а кожа излучала такой яркий свет, что трудно было точно сказать, какого цвета у него кожа. У него были светлые волосы, доходившие до плеч, и, судя по тому, что я разглядела в его чертах, он выглядел не старше Николая, хотя я знала, что у него нет возраста.

Воздух зашевелился, когда его крылья поднялись позади него, белые и покрытые перьями, вытянувшись, по меньшей мере, на десять футов по обе стороны от него.

Михаил, мой отец, однозначно любил эпические появления.

– Какая потеря, – сказал Архангел, глядя на то, что осталось от Миши.

Я вздрогнула от его слов.

Он направился к нам, земля дрожала под его тяжестью, и я сразу поняла, зачем он здесь.

Ужас пронзил меня изнутри, когда я нырнула под руку Зейна, и встала между ним и моим отцом.

– Не надо, – сказала я, глядя на отца. – Пожалуйста, не навязывай ему это.

Отец остановился.

Я сглотнула, увидев выражение его лица, которое говорило, что он был шокирован тем, что я осмелилась просить его и даже остановить.

– Ты видел, что произошло, когда ты принудил эту связь. Пожалуйста, не делай этого с Зейном, – мой голос дрожал. – Пожалуйста, не заставляйте его брать эту связь.

– Что? – Зейн склонился на бок.

– Он собирается заставить тебя стать моим Защитником, как сделал это с Мишей, – сказала я, присаживаясь на корточки перед Зейном. – Я этого не допущу. Я тебе этого не позволю…

– Ты не позволишь? – мой отец прервал меня, его белые глаза пульсировали. – И ты слишком много на себя берёшь.

Я вздёрнула подбородок.

– Я не беру на себя…

– Ты слишком много на себя берешь, просто говоря, – он снова прервал меня, сосредоточившись на Зейне. Верхняя губа отца скривилась. – Ты не производишь на меня впечатления.

– Хорошо знать, – Зейн застонал, заставляя себя сесть.

Я попятилась назад, поддерживая его вес, когда он встретил взгляд моего отца.

Отец продолжил глумиться.

– Твоя вера в демонов очень беспокоит меня.

– Я… я представляю, – ответил Зейн. – Учитывая все обстоятельства…

Ухмылка исчезла.

– Но мы здесь, как и должны были быть. Ошибка была совершена десять лет назад. Этого больше не повторится.

– Ошибка?

Я сразу вспомнила, что говорили Тьерри и Мэтью, когда их подслушал Арахис. Они говорили об ошибке. То же самое сказал и Миша, что моя мать была близка к разгадке.

– Какая ошибка?

Я сомневалась, что отец ответит, но потом он сказал:

– Защитники предопределены при рождении, связаны со своими подопечными ещё до того, как они встречаются. Они думали, что это был Миша, основываясь на том, как быстро ты привязалась к нему, когда вы впервые встретились. Они ошибались.

– Они?

– Те, кто заботился о тебе. Тьерри. Мэтью, – его белые глаза переместились на Зейна. – Твой отец.

– Мой отец? – повторил Зейн.

– Твой отец должен был забрать её, – сказал он, наклонив подбородок в мою сторону. – А не полудемона.

У меня отвисла челюсть.

Зейн покачал головой, застонав от этого движения.

– Я не… Я не понимаю.

– Я тоже. То есть, я поняла. Ты говоришь, что я никогда не должна была быть связана с Мишей, тогда почему ты связал меня с ним? – мои мысли понеслись вскачь. – Почему ты не вмешался? Почему? Ты должен был…

– Не моя работа вмешиваться, и не твоё дело ставить под вопрос то, что я должен был или не должен был делать, – сказал он, сверкнув глазами. – Я не понимал, что совершил ошибку, пока вы не связались узами. Я решил посмотреть, что будет дальше.

Я была поражена как ударом молнии.

– Ты… ты решил посмотреть, что будет дальше?

– В конце концов, это должно было быть частью грандиозного плана, – ответил он, а затем пожал плечами, как будто это не имело большого значения, и всё, что я могла сделать, это таращиться на него, в то время как меня пробирало дрожью.

Ему было плевать.

Ему было наплевать, что Мише не было предназначено быть связанным со мной, или что Миша теперь мёртв. Ему просто было всё равно.

И почему меня это удивляло? Ангелы безэмоциональные создания. У них даже не было души, как у людей.

Плечи отца распрямились.

– Принимаешь ли ты, Страж, эту связь, отказываясь от всех других и всех обязанностей, чтобы стать её Защитником, пока смерть не разорвёт эту связь?

У меня перехватило дыхание.

– Да, – простонал Зейн. – Да, я стану её Защитником.

Паника расцвела. Всё происходило слишком быстро.

– Зейн…

– Так тому и быть.

Мой отец положил руку на изуродованное лицо Зейна, от чего он стал задыхаться от боли. Отец положил свою другую руку на мою, и тогда я почувствовала это.

Жар пронёсся через его ладонь, входя и выходя из меня, перетекая через Архангела в Зейна. Его тело склонилось, и благодать наполнила его, безвозвратно связав его со мной. Зейн купался в небесном свете, совершенно неразличимый. Я едва могла дышать, чувствуя, как тепло вливается в мою грудь, заменяя узы, когда-то связывавшие меня с Мишей, стирая пустоту, оставшуюся позади.

Боль, о Боже, боль от предательства Миши всё ещё была там, но… но теперь и Зейн был там. Я чувствовала, как он глубоко внутри меня пускает корни, его сущность становится частью меня.

Потом я почувствовала ещё больше.

Два удара сердца вместо одного. Моё. Его. В унисон. И это… это было то, чего я никогда не чувствовала с Мишей.

Когда свет померк, Зейн рухнул на землю, руками упёршись в землю, обожжённая и разорванная кожа и грудь исцелены.

Видеть это, знать, что с ним всё будет в порядке, было почти невыносимо. Меня начало трясти.

Отец наклонился к Зейну и прошептал что-то ему на ухо. Я не могла расслышать, что было сказано, но что бы это ни было, глаза Зейна распахнулись, и он посмотрел на меня. На его лице появилось выражение зарождающегося понимания. У меня не было возможности допросить его и узнать, что ему было сказано.

– Восстаньте, – Михаил убрал от нас руки. – Ибо то, что началось тысячу лет назад, теперь у порога. Предвестник прибыл, – его голос стал глубже, гулким, как гром, и слова, которые он произнёс, вызвали у меня холодную дрожь. – Конец уже близок. Остановите это, или всё человечество погибнет.

ГЛАВА 36

– Трин.

Нежное прикосновение кончиков пальцев к моей щеке разбудило меня. Я открыла глаза, и обнаружила, что смотрю в бледно-голубые глаза Зейна, обрамлённые густыми коричневыми ресницами. Его золотистая кожа была идеально чистой – даже намёка на розовый цвет не осталось в тех местах, где он был обожжён. Как будто он никогда не был ранен. Как будто прошлой ночи и не было. Словно мы не ездили в дом того сенатора и не оказались в окружении демонов. И будто Миша вовсе не появлялся, а мне… мне не пришлось его убивать. Всё это было похоже на ночной кошмар, очень плохой кошмар, который преследовал тебя в течение всего дня, то проскальзывая в твоё сознание, когда ты меньше всего этого ожидаешь, то исчезая из него.

Но в моей груди было тепло, шар света рядом с моим сердцем, которое билось в такт с сердцем Зейна.

Прошлая ночь уже случилась, и теперь Зейн был… Он был моим Защитником.

За все десять лет, что я была связана с Мишей, я никогда не чувствовала того, что чувствовала сейчас. С Мишей это была связь, но с Зейном, как будто его частичка существовала внутри меня.

И это было странно.

Сделав неглубокий вдох, я села и вытянула ноги из-под радужного окраса одеяла. Когда я засыпала, этого одеяла на мне не было. Волосы упали мне на лицо, когда я оторвала взгляд от Зейна и оглядела незнакомую комнату. Это была небольшая овальная комната, а напротив дивана, на котором я спала, стояли игровые манежи. Я была в общине Вашингтона. Мы приехали сюда вчера вечером после… всего, и пока Зейн встречался с Николаем и остальными членами его клана, я ушла, чтобы позвонить Тьерри и Джаде, и каким-то образом забрела в эту маленькую комнату. Зейн взял на себя обязанность рассказать своему клану, что произошло прошлой ночью, что сделал Миша, на что намекнул и о чём предупредил мой отец.

Я не хотела быть там и досконально рассказывать пережитое мной, и у меня были более неотложные дела. Мне нужно было позвонить домой.

Рассказать Джаде, Тьерри и Мэтью стало одной из самых сложных задач, с которыми я когда-либо сталкивалась. Джада и Мэтью расплакались, а Тьерри хранил каменное молчание, которое, как я знала, было вызвано сильнейшим потрясением и чувством вины, потому что, как и я, он не мог в это поверить и не мог понять, как он мог этого не увидеть. Звонок закончился тем, что Мэтью выехал к нам, и я пообещала вернуться домой и повидаться с Джадой как можно скорее.

Я понятия не имела, как задремала на диване, но после того, как я дважды за сутки использовала благодать, этому не стоило удивляться, даже несмотря на то, что мои раны были исцелены, как только мой отец восстановил Зейна.

– Ты в порядке? – спросил Зейн, демонстративно поднимая руку. Он пальцами коснулся моей щеки, убирая волосы с моего лица. – Ты спишь уже несколько часов. Я проверял тебя пару раз.

Это объяснило одеяло, которое было накинуто на меня. Я положила руки на подушку рядом с собой. Я кивнула, хотя и не была уверена в своих чувствах.

– У тебя есть новости от Рота или Лейлы? – спросила я.

Он кивнул.

– Оба в порядке. Рот сказал, что ты позаботилась о том, чтобы он ушёл до… появления твоего отца.

– Да.

Мгновение тишины, а затем:

– Лейла в порядке. Отдыхает. Благодаря тебе. Ты, вероятней всего, спасла ей жизнь.

– Я ничего об этом не знаю.

Он склонил голову набок.

– Трин, она говорит, что если бы ты этого не сделала…

– Я просто рада, что с ней всё хорошо, – сказала я, обрывая его, и тут же почувствовала это. Взрыв разочарования, которое на вкус было как перец в моём горле. Это была не моя эмоция. Она принадлежала Зейну. – Ты расстроен.

– Ну, да. Я много чего чувствую сейчас. Разочарование, одно из этих чувств…

– Я чувствую это. Я могу чувствовать, что ты расстроен, – сказала я ему. – Ты тоже чувствуешь? Чувствуешь то, что чувствую я?

Зейн сел рядом со мной, и когда я посмотрела на него, его светлые волосы были в беспорядке спутанных волн. Он опустил взгляд, а затем безмолвно взял мою руку, которая была ближе всего к нему. Он поднёс её к своей груди, к сердцу. Воздух застрял у меня в горле. Он знал, о чём я спрашиваю.

– Я чувствую это, – сказал он, прижимая мою руку к своей груди. – Я чувствую тебя, но я чувствую что-то такое с тех пор, как впервые встретил тебя. Как будто я всегда знал тебя. Мы говорили об этом, но я думал… Я думал, что это было просто что-то странное. Может быть, оба наших воображения работали сверхурочно, но был ещё и этот… разряд, который я чувствовал всякий раз, когда мы касались друг друга.

– Я тоже чувствовала это, – я наклонилась к нему. – С Мишей всё было по-другому. Я имею в виду, что я могла чувствовать его. Например, я знала, что мы были связаны, но это было больше походило на ментальную связь. Не физическую. Не так, как эта.

Зейн опустил наши соединённые руки между нами.

– Может быть, это потому что… это предназначалось быть так.

Я закрыла глаза. Так и предназначалось быть. Он. Я. Защитник. Истиннорождённая.

– Боже, – он издал короткий смешок. – Если то, что сказал твоей отец, правда, а поскольку он и есть тот самый долбаный Михаил, полагаю, что всё правда. Мой отец должен был привезти тебя сюда, а не…

А не Лейлу.

Сглотнув, я слегка покачала головой и открыла глаза.

– Я просто не понимаю. Я не понимаю, как всё это могло произойти и почему.

– Ну, может быть, мы скоро получим ответы на некоторые вопросы, – сказал он. – Я пришёл разбудить тебя. Мэтью уже здесь. Он с Николаем. Ты готова увидеть его?

Не совсем, но я кивнула, и когда Зейн поднялся, он повёл меня с собой.

В тот момент, когда я увидела Мэтью, мне снова стало десять лет, и единственное, что заставило меня почувствовать себя лучше, это его объятие.

Я отпустила руку Зейна, и меня не заботило, кто находился в комнате. Я бросилась к нему, как будто он держал тарелку с кексами. Я бросилась к нему, и он поймал меня, обхватив руками, а когда я сделала глубокий вдох, то почувствовала его запах… От него пахло домом.

– Девочка, – сказал он, на секунду отрывая меня от земли. – Мне очень-очень жаль.

Я впилась пальцами в его рубашку, держась изо всех сил за Мэтью… он олицетворял меня прежнюю. До того, как я приехала сюда с Зейном. До того, как Миша… сделал то, что сделал. Я не хотела отпускать прежнюю себя, поэтому не отпускала его целую вечность.

Мэтью пришлось высвободить мои руки, как будто я была осьминогом. Когда он подвёл меня к креслу, я увидела, что Николай сидит в своём кабинете за письменным столом, а Зейн… стоит рядом со мной, как часовой.

Как будто он всегда был там.

Мэтью сел в кресло напротив меня, и я посмотрела на него, действительно посмотрела. Под его опухшими глазами растянулись тени, а в уголках рта залегли тонкие морщинки. Он заговорил, но я опередила его.

– Это была ошибка, – сказала я, положив руки на колени. – Так сказал мой отец. Что всё это время я должна была быть связана с Зейном.

– Мы не знали, Трин. Мы думали, что поступаем правильно, – он взглянул на Николая, а потом на Зейна. Прошла долгая пауза. – Твоя мать должна была отвезти тебя к Эбботу. Так она нам сказала, и по сей день мы с Тьерри понятия не имеем, почему она этого не сделала. Может быть, она просто чувствовала себя в безопасности с Тьерри, со мной, и ты так хорошо это восприняла… – он откинулся на спинку стула, прерывисто дыша. – Ты так хорошо поладила с Мишей. Мы подумали, что это он. Мы начали тренировать вас вместе, и вы были связаны. Мы ничего не подозревали об этом, пока… не приехал он.

Я взглянула на Зейна, и хотя его лицо было впечатляюще стоическим, я почувствовала, как его замешательство смешалось с моим.

– Вы, кажется, сразу нашли друг друга, – продолжал Мэтью. – Как будто ты была там и видела его прибытие, и он… он знал, что ты в Большом Зале, хотя никто из нас не знал, что ты там. Он нашёл тебя в ту ночь, когда ты была ранена. Он знал, а Миша, нет.

– Это правда, – сказал Николай, привлекая наши взгляды. Он был сосредоточен на Зейне. – Мы все сидели, разговаривали, и вдруг ты занервничал. Сказал, что тебе нужно на свежий воздух. Мы пробыли на улице не более двух минут, как наткнулись на неё.

Зейн медленно кивнул и посмотрел на меня.

– Я не знал, что она ранена. Мне просто нужно было выйти и продолжить идти.

– Защитники выбираются при рождении. Так нам сказали, и это похоже на правду. И хотя вы двое никогда не были связаны, ты смог почувствовать её, – слабая улыбка появилась и исчезла, когда Мэтью провёл рукой по лицу. – Вот тогда мы и поняли, что это ты. Мы просто не знали, что делать, и твой отец тоже…

– Он ничего не прояснил. Он просто позволил всему этому случиться, – я резко вздохнула. – Миша не был плохим человеком. Я знаю, что не был. Ты должен знать это, Мэтью. Он был хорошим и нормальным и…

– И он никогда не должен был быть твоим Защитником. Мы совершили ошибку, Тринити, а ошибки… – он покачал головой. – Я до сих пор не знаю, как он дошёл до этого. Я думаю… может быть, эта связь запутала его, сделала восприимчивым к влиянию Баэля, заставила его чувствовать и думать так, как он думал, – Мэтью склонил голову. – Это единственное, что имеет смысл.

Может быть, в этом и был смысл.

Возможно, Мэтью был прав, что эта связь, навязанная не тому Стражу, медленно отравила его, но я не была в этом уверена. То, что он сказал… он сказал, что Предвестник был здесь, то же самое сказал и мой отец.

Мэтью знал это. Как и Николай. Я сказала об этом Мэтью и Тьерри по телефону. Зейн повторил всё своему клану. Было легче думать, что всему причиной была связь. Мне хотелось думать, что так оно и было, потому что если бы это был Миша – если всё это время это был он, – я не была уверена, как должна была это переварить.

Как мне продолжить жить?

* * *

В сумерках я шла по незнакомому лесу, следуя по хорошо протоптанной тропинке, тянущейся по территории общины. Я понятия не имела, куда она ведёт, но решила, что Зейн найдёт меня, когда в общине закончится встреча.

Мэтью всё ещё был там, и они говорили о том, что нашли в доме сенатора… в доме, который, как мы только что узнали, этим утром был стёрт с лица земли. Об этом трезвонили во всех новостях, и люди говорили, как им повезло, что сенатор был в своём родном штате Теннеси во время того, что они посчитали, странным пожаром от короткого замыкания.

Очевидно, сенатор был плохим парнем, и нам нужно было точно выяснить, как он был связан с Баэлем, и что он планировал делать с этой школой.

Я должна была быть с ними на встрече, но я просто не могла больше сидеть спокойно. Мне нужно было пространство, потому что я…

Я всё ещё не плакала.

Ни слезинки.

Я не знала, почему. Я чувствовала, что со мной что-то не так. Можно было подумать, что я не пыталась пропустить через себя произошедшее. Я пыталась. Я была зациклена на этом. Я акцентировала все свои мысли на этом, прокручивая в памяти почти каждый день нашей с Мишей жизни, осознавая, где были признаки его несчастья… но это? Его недовольство сделало его открытым влиянию, потому что им манипулировали.

Миша был для меня целым миром, а я его даже не знала. Не совсем, и это было так же трудно проглотить, как и его предательство. Но я всё ещё не плакала и не понимала этого…

Я споткнулась об упавшее бревно, но вовремя спохватилась.

Вздохнув, я выпрямилась и продолжила идти, пока лес становился всё гуще, и стало появляться всё больше светлячков, мелькающих и исчезающих в нём. Миша называл их молниеносными жучками. Когда мы были младше, мы ловили их руками и гонялись с ними друг за другом.

В груди взорвалась боль, когда я обогнула толстое дерево и наткнулась на… домик на дереве?

Да. Это был домик.

Домик на дереве с чем-то вроде огромной смотровой площадки. Я оглянулась через плечо в сторону главного дома. Я всё ещё была на их территории, так что держу пари, что когда-то он был сооружен для Зейна. Для Зейна и Лейлы.

Сейчас в груди заныло ещё сильнее, потому что я действительно любила Зейна, и если раньше всё было сложно, то теперь всё было чертовски запутано, потому что Защитники и Истиннорождённые…

Это было большое «НЕТ».

И тогда я почувствовала жжение в горле и в глазах. Я хлопнула себя ладонями по лицу и сделала несколько глубоких вдохов, но эти вдохи, казалось, подпитывали уродливый, кровоточащий беспорядок эмоций, разрастающийся в моей груди, нарастающий и нарастающий, пока я не смогла сдержаться. Я не смогла ни проглотить их, ни оттолкнуть. Я не смогла отодвинуть их на задворки своего сознания. Они рвались, прорывались и вырывались на свободу.

Кончики моих пальцев увлажнились, щёки стали влажными, а когда я открыла рот, вырвавшийся крик был полон гнева, горя и ярости. Птицы с соседних деревьев рванули в небо, и всё закончилось только, когда мой голос выдохся и горло охрипло. Я сделала шаг, и я больше уже не нашла в себе сил на ещё один шаг. Я плюхнулась на настил мягкой травы, всё также закрывая лицо руками. Я перевернулась на спину и свернулась калачиком на боку, подтянув ноги как можно ближе к себе.

Я хотела к маме – хотела почувствовать одно из её объятий, прямо сейчас, больше, чем когда-либо в своей жизни, и я хотела к Мише. Боже, я хотела к Мише… к Мише, которого знала и любила, а не к тому, который ненавидел меня. Не к тому Мише, которого мне пришлось убить.

Только не к этому.

Я хотела вернуться и снова и снова доказывать ему, что он особенный и что он важен для меня, и я… я ненавидела это. Чертовски ненавидела это, потому что не я сделала это с ним. Не я заставляла его становиться таким. Я не превращала его в того, кем он стал. Это была не моя вина.

Но складывалось такое ощущение, что так оно и есть, и я снова закричала, но не издала ни звука, потому что крик по-прежнему разрывал моё горло, потому что я плакала не только из-за Миши.

Я наконец-то плакала из-за мамы – поддалась горю, которое росло больше года, боль и гнев от её потери усугублялись тем, что за всем этим стоял Миша. Это всегда был он, и мне хотелось ненавидеть его. Да, но я хотела ненавидеть его ещё больше, потому что, возможно, если бы я это сделала, это не было бы так больно.

Я не чувствовала, как согревается связь в моей груди. Я была настолько захвачена водоворотом эмоций, что не почувствовала приближения Зейна. Я почувствовала его только тогда, когда он присел рядом со мной. Он поднял меня и усадил к себе на колени, сильными руками обняв меня за плечи.

Горе и боль изливались из меня большими, уродливыми рыданиями, и это было больно – всё это приносило боль, и казалось, что это когда-нибудь прекратится. Но, несмотря на всё это, Зейн держал меня крепко, так близко, что даже если бы не было этой странной новой связи, питающей его тем, что я чувствовала, он бы знал.

Он просто держал меня, обняв одной рукой, а другой поглаживал вверх и вниз по моей спине, медленно и успокаивающе, и, наконец, дрожь ослабла и слёзы высохли.

Я не знала, сколько времени прошло, но когда всё закончилось, у меня заболел затылок и горло саднило.

И я не только порвала рубашку Зейна, потянув за неё, но и промочила её насквозь.

Неловко.

Высвободив пальцы из ткани, я отстранилась. Однако Зейн не позволил мне отклониться слишком далеко.

– Мне очень жаль, – поморщившись, я прочистила горло.

– Не извиняйся, – сказал он, и я была благодарна, что сейчас слишком темно, чтобы я могла видеть его лицо, но я почувствовала его руку на своей шее. Он медленно поднял руку к моей щеке и поймал спутанные волосы, собирая их и убирая пряди с моего лица. – Чувствуешь себя лучше? – спросил он мягким голосом.

– Нет, – пробормотала я. – Да.

– Который из них?

– Понятия не имею, – я сделала пару глубоких вдохов. – Я чувствую себя лучше. Вот правильный ответ.

– Меня не волнует правильный ответ, Трин. Я просто хочу знать правду.

Я положила руки ему на грудь.

– Я… Было такое чувство, будто я задыхалась, и… я больше этого не ощущаю.

– Это уже что-то.

Он откинул волосы с другой стороны моего лица.

Прошло несколько минут, и Зейн продолжал держать меня, рукой обхватив мою голову, большим пальцем скользя вверх и вниз по линии моей скулы.

– Я была эгоисткой. Он был прав во многих вещах. Это всегда касалось меня. Я всегда думала о себе и…

– Ты не была эгоисткой. Он был. Эгоистичным, и возможно одержимым, – сказал Зейн. – То, что он сделал, было его виной, и ни чьей больше.

– Я хочу ненавидеть его, Зейн. Часть меня хочет, но я…

– Я знаю. Я понял. Понимаю, – повисла короткая пауза, а потом я почувствовала его тёплые губы на своём лбу, и это продолжалось долго, дольше, чем следовало бы. – С тобой всё будет хорошо.