Текст книги "Мерцающие врата"

Автор книги: Дженна Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава двенадцатая

После того как Кимбер ушла из квартиры, мы с Итаном выждали еще несколько минут. Я чувствовала его присутствие каждой клеточкой тела, но он почти не обращал на меня внимания. Он вполоборота стоял у приоткрытой шторы, наблюдая за улицей.

– Пора! – сказал он наконец, оборачиваясь.

Я бросилась вслед за ним к двери, он открыл ее и пропустил меня вперед.

– Куда мы? – набралась я смелости спросить.

Он закрыл дверь за моей спиной и щелкнул пальцами – замок закрылся.

– Доверься мне, – сказал он, взял меня за руку и повел вниз по лестнице.

От прикосновения его руки я лишилась дара речи, я едва слышала, что он говорит. Конечно, он держал меня за руку только потому, что вел. В этом не было ничего интимного, кроме того, что я сама в это вкладывала. По крайней мере, я себе так и сказала.

Его слова дошли до меня, только когда мы остановились перед знакомыми булыжниками во дворе, ведущими в туннели.

– О, нет! – выпалила я и попыталась выдернуть руку.

Конечно, он не отпустил меня.

– Мы не вернемся в ту пещеру, – заверил он, потом пробормотал что-то – и камни раздвинулись.

Я посмотрела на окна окружающих нас корпусов. Во многих из них горел свет, ведь было еще не так поздно, как в прошлый раз.

– Сколько народу смотрит на нас сейчас? – спросила я и еще раз попробовала выдернуть руку, но он не отпустил.

– Не имеет значения. Туннели – открытый секрет. И их очень много, так что если кто-то и скажет Грейс, что мы ушли в туннели, этого будет недостаточно для того, чтобы устроить за нами погоню.

– А как насчет крахенов?

– Мы вчера решили вопрос с ними, – заверил он. – Им, конечно, не так трудно проникнуть в Авалон, как простым смертным, но и протаскивать их сюда каждую ночь никто не будет. А теперь идем! Если, конечно, в твои планы не входит стоять здесь и спорить до тех пор, пока Кимбер с «хвостом» не вернутся назад.

Сказать, что мне все это не нравилось, значило бы не сказать ничего. Но и стоять здесь посреди двора было рискованно, я чувствовала себя очень уязвимой. И вот, стиснув зубы, я кивнула, Итан отпустил мою руку, и я снова принялась спускаться по ненавистным ступенькам.

Когда моя нога коснулась твердой поверхности, камни над нашими головами уже сомкнулись. Вокруг стояла непроглядная тьма, и только в руке Итана горел тоненький луч фонаря. Я отошла в сторону, Итан спрыгнул примерно с середины лестницы и приземлился рядом со мной. Простой смертный на его месте как минимум растянул бы лодыжку, а то и похуже.

Я вспомнила наш с Кимбер урок теоретической магии, и это не добавило мне оптимизма.

– Прошлой ночью ты не произносил заклинания, чтобы камни раздвинулись. Зачем ты произнес его сегодня?

– Я все еще работаю над невербальными заклинаниями, – ответил Итан, – это намного сложнее и отнимает много сил.

Он был очень серьезен сейчас.

– Если бы вчера я не раздвигал камни чистой волей, я мог бы исцелить раненых ребят быстрее и эффективнее.

Видимо, он хотел, чтобы я его утешила, но я вспомнила, как он издевался над Кимбер вчера, и решила, что даже такому красавчику полезно иногда помучиться.

Повисло неловкое молчание, но Итан быстро прервал его, направившись в глубь горы.

Сегодня мы свернули в боковой туннель почти сразу, потом в другой, и еще в один… В конце концов я перестала считать повороты. Я перестала вообще представлять себе, где я, и только подумала: это такое расположение туннелей или Итан специально хочет меня запутать, чтобы я не вспомнила потом дорогу назад?

Вчера единственным обитаемым местом, которое нам попалось, была пещера, но сегодня мы оказались в совершенно другой части подземелья. После очередного поворота перед нами оказался довольно широкий туннель, освещенный электрическим светом. Широкая лестница поднималась вверх, и я решила, что там находится выход или вход. Голоса эхом разносились под широкими сводами, снизу доносилась музыка.

– Что это? – спросила я Итана.

– Один из лучших ночных клубов. Надо будет обязательно сходить с тобой туда потом, – ответил он.

Я не знала, что ответить на это. Вроде как он меня пригласил, но вопроса или приглашения как такового, похоже, не прозвучало. Он просто констатировал факт!

Пока я анализировала это так и эдак, Итан уже увлек меня в другой туннель, и мы снова оказались в замкнутом пространстве. Я изо всех сил старалась теперь считать повороты, чтобы, если будет необходимо, вернуться к лестнице, которая ведет наверх, к выходу.

Мы шли еще минут пятнадцать, повернули всего два раза, и мне казалось, я запомнила дорогу.

Наконец, мы остановились посередине туннеля, который на вид ничем не отличался от десятка других, по которым мы прошли. Я крутила головой направо и налево, но не замечала ничего особенного.

Тут Итан что-то пробормотал, и вдруг перед нами в глухой стене появилась дверь.

У меня рот открылся.

– Что за…

– Это заклинание-иллюзия, – пояснил Итан гордо. – Никто, проходя по туннелю, не увидит эту дверь в стене.

Он широким жестом предложил мне входить, и я осторожно ступила внутрь.

Комната, которая предстала моему взору позади иллюзорной стены, не преисполнила меня радости. Она была размером со спальню Кимбер. Единственной мебелью была пара кроватей, маленький стол и два складных стула. В углу стоял водонагреватель. На столе – керосиновая лампа, под каждой кроватью – керамический горшок.

– Только не говори мне, что горшки – вместо туалета! – сказала я, пока Итан возился с керосиновой лампой.

Он бросил лукавую улыбку через плечо.

– Это все временно, – пообещал он. – Как ты уже видела, в подземелье есть места, снабжаемые электричеством и водой, но они не настолько безопасны.

– А что это вообще за место? – спросила я.

Итан зажег лампу и выключил фонарик.

– Наш Андеграунд, в числе прочего, помогает скрываться людям с… некоторыми политическими проблемами. Иногда им нужно спрятаться на время. Здесь, конечно, не номер люкс, но никто – и ничто – не найдет тебя здесь.

У меня защипало глаза, и задрожали губы. Это маленькое укрытие сошло бы за подземную камеру в каком-нибудь историческом фильме. Мрак вокруг напоминал о моем печальном положении. Я всегда боролась со стрессом, откладывая все переживания на потом – до тех пор, пока минует кризис.

Но с тех пор, как я прибыла в Авалон, один кризис следует за другим, и моему терпению в любой момент может настать конец.

Итан преодолел расстояние, разделяющее нас, и, прежде чем я успела понять, что происходит, он обнял меня и притянул к себе.

– Не плачь, – пробормотал он мне в волосы, – это только пока твоего отца не освободят из тюрьмы. Тебе надо пробыть здесь пару ночей, не больше. И я тебя не брошу здесь одну. Мы вместе, что бы ни случилось.

Я представила, что было бы, оставь меня Итан здесь одну, и слезы хлынули сами собой. Не хотелось признавать этого, но было приятно, что он держит меня в объятиях. Слезы лились по моим щекам, и я прижалась к Итану изо всех сил. Он приподнял меня над полом и усадил на одну из кроватей, практически себе на колени. Он продолжал обнимать меня, моя голова лежала у него на ладони, так что щекой я прижималась к его груди. Другой рукой он гладил меня по спине вверх-вниз.

Его движения были ласковы, и я отвлеклась от печальных мыслей. В туннелях было прохладно, а тело Итана излучало тепло, рядом с ним было так уютно. И пахло от него вкусно, каким-то одеколоном – чуть-чуть пряный, травяной запах. Я сделала глубокий вздох – отчасти чтобы успокоиться, отчасти чтобы вдохнуть побольше его запах.

Он усадил меня на колени, и теперь его объятия не были похожи на утешительные. Я сглотнула, сердце застучало, я подумала: что дальше? Мне так и сидеть, уронив голову ему на грудь, или поднять лицо для поцелуя?

Или я уже давно должна быть на противоположном конце комнаты с криком «Руки прочь!»?

Раньше я всегда мгновенно принимала решения, но рядом с Итаном мой мозг отказывался работать, так что я просто сидела, и ни одна мысль не цеплялась за другую.

Он потерся подбородком о мою макушку, его руки скользнули по моей спине. В другой ситуации я могла бы сказать себе, что он просто успокаивает меня. Но моя голова покоилась на его груди, и я слышала, как часто-часто забилось его сердце. Я замерла, и мой пульс стал попадать в такт его. Я крепче прижалась к нему.

Наверное, я была очень напряжена, потому что Итан негромко засмеялся, и внутри у меня все оборвалось.

– Расслабься, Дана, – сказал он, – я не кусаюсь. И я обещаю, что не воспользуюсь ситуацией.

Лицо у меня вспыхнуло так, что я чуть не прожгла ему рубашку. Плохо, что я так нервничаю, подумала я, но еще хуже, что он об этом знает. И смеется надо мной… Ну ладно, он смеется, продолжая меня обнимать. И все же…

Я заставила себя выдохнуть.

– Понимаешь… мне только шестнадцать… это так непривычно.

Не знаю, чего он ожидал. Он уже практически взрослый, а я… нет.

– Не думай об этом, – спокойно сказал он. – Мне не так давно самому было шестнадцать. Я еще помню, каково это.

Я искренне сомневалась, что он хоть чем-то походил на меня в свои шестнадцать лет. Слишком уверенно он вел себя со мной, чтобы не понять: проблем с девушками у него никогда не было. Однако было мило с его стороны успокаивать меня.

– Я так понимаю, парня у тебя нет? – спросил он.

Я боялась говорить, чтобы не сморозить глупость, так что я просто помотала головой. Он положил палец под мой подбородок и приподнял. Дыхание замерло у меня в горле, по позвоночнику пробежали приятные искорки. Его глаза, обычно светлые до прозрачности, сейчас были черными из-за расширившихся зрачков. Он смотрел на меня так, словно я – самое сладкое, что есть на свете, и он просто умрет, если не попробует это.

Он наклонил голову и прижался губами к моим губам.

Мой мозг отказал. Губы Итана были влажными и теплыми, он нежно касался ими моих губ, и я чувствовала вкус черешни. Я хотела повторить его движения, но у меня не получилось, и я смутилась.

Языком он осторожно раздвинул мне губы. Я открыла рот – и наш поцелуй стал глубже. Я просто утонула в его вкусе, в его запахе, в его тепле. Но как бы ни был он красив, как бы ни тянуло меня к нему, я не была уверена, что хочу продолжения. Мы одни в запертой комнате, мы целуемся, я чувствую, как ему это приятно – а я недостаточно хорошо его знаю, чтобы быть уверенной, сможет ли он остановиться, если я того захочу.

Итан прервал поцелуй и нежно отвел волосы от моего лица. Я была так смущена, что не могла смотреть ему в глаза. Но оказалось, что и отвести взгляд я тоже не могу. Он улыбнулся мне.

– Тебе нужно перестать так много думать, – гипнотически прошептал он и вновь склонился для поцелуя.

Не знаю, откуда у меня взялось мужество, но я заговорила.

– Моя мама тоже решила не думать слишком много, когда встречалась с отцом, и все это плохо закончилось.

Итан хохотнул и отстранился.

– Я бы не сказал, что плохо, – сказал он, обводя тыльной стороной ладони контур моего лица, потом он нежно провел рукой по моей шее вниз. – Я бы сказал, что закончилось это просто прекрасно.

Ответ был правильный, и я покраснела от удовольствия.

Что-то внутри прыгало вверх-вниз с криком: «Не будь ребенком!» В конце концов, это всего лишь поцелуй.

Но я не могла забыть предостережения Кимбер. Итан был игроком, и каким бы красивым он ни был, я не хотела быть его игрушкой.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – сказала я, пытаясь слезть с его колен. И не была удивлена, когда он только обнял меня крепче.

– Тебе не нужно бояться меня, – заметил он.

И это тоже был правильный ход. Намекнуть на мою неопытность, подтолкнуть меня к тому, чтобы доказать, что я не боюсь. Но все это было шито белыми нитками, и я не собиралась вестись на это.

– Отпусти меня, – сказала я ровным голосом, хотя внутри у меня зарождалась паника. Если он захочет продолжить, я не смогу его остановить. Так что, полагаю, технически, да, я немного боялась его.

Я вся собралась для того, чтобы дать отпор, так что приятно удивилась, когда Итан позволил мне соскользнуть с колен и отойти на несколько шагов. Он даже не выглядел раздраженным.

– Так лучше? – спросил он, улыбаясь этой своей кривоватой улыбочкой.

Сомневаюсь, что он привык к тому, что ему отказывают, но, похоже, готов был перенести это достойно. И я почувствовала себя виноватой в том, что заподозрила его в дурных намерениях. Если бы он играл со мной, он, конечно, не отпустил бы меня так легко.

Я вздохнула от досады. Может, он прав, и я слишком много думаю? Но теперь я не знала, как можно все вернуть. Я сложила руки на коленях и уставилась на них. Ну, что со мной не так? Когда тебя целует такой парень, как Итан, нужно плавиться от блаженства, а не анализировать каждое движение до оскомины. Может, я фригидна?

– Да не расстраивайся ты так, – сказал Итан. – Ты имеешь полное право сказать нет.

Я рискнула посмотреть на него, но по-прежнему не прочла на его лице ни раздражения, ни разочарования.

И тут – совершенно против моей воли, клянусь – мой взгляд метнулся вниз, и я поняла, насколько – несмотря на то, что он не злился и ничего такого – насколько он хочет, чтобы я изменила свое «нет» на «да». Естественно, я тут же отвела взгляд, но страшно покраснела.

Однажды, в один из тех редких моментов, когда мама была трезвая и настаивала на том, что нам «надо поговорить» (невзирая на то, что я уже наизусть выучила, как все это бывает у птичек и бабочек), она предостерегла меня, что мальчики любят сказать, будто испытывают страшную боль, когда сильно возбуждаются, а ты не уступаешь.

Так как я была уверена, что Итан проследил за направлением моего взгляда, и надо было быть слепым, чтобы не заметить, насколько сильно я покраснела, я решила, что теперь ему настало самое время давить на жалость. Но он не стал этого делать.

Итан рассмеялся, но это был теплый, ласковый смех, даже без доли сарказма.

– Это меня не убьет, – сказал он. – И помни, я обещал, что не воспользуюсь тем положением, в котором ты оказалась. А я держу свои обещания. Все, что я хотел, – это поцеловать тебя.

– Правда? – спросила я, и, видимо, в голосе моем звучало недоверие. Я осторожно посмотрела на него из-под опущенных ресниц.

– Почему тебе так трудно в это поверить? – спросил Итан.

– Ну, потому что ты… старше меня и… ну… – Господи, помоги мне! Я не хочу говорить об этом и тем более не хочу выставлять себя полной дурой. Но мозг все еще не пришел в себя, и я не могла составить ни одного внятного предложения.

Итан помог мне сам, высказав наконец вслух то, что я слишком стеснялась сказать.

– Только то, что я не девственник, не значит, что поцелуй для меня превратился лишь в средство достижения цели. Хочешь верь, хочешь нет, но сам по себе поцелуй – это прекрасно. Я люблю целоваться.

И он посмотрел на меня с такой улыбкой, от которой у меня мурашки побежали по коже.

– Так все, что ты хочешь, – это поцелуй? – уточнила я. Внутренний голос шепнул мне, что я ступила на скользкую дорожку. Но я велела внутреннему голосу заткнуться.

– Ну, возможно, не один поцелуй, но в целом, да.

Но я все же сомневалась.

– Послушай, если я заставлю тебя делать то, чего ты сама не хочешь, ты никогда больше не сможешь мне доверять. Я не стану рисковать так сильно.

Я немного расслабилась. Мне надоело сопротивляться, сопротивляться потенциальной угрозе, себе, ему. Так что пошло все…

Я подняла подбородок и посмотрела Итану прямо в глаза, словно я была самой смелой девчонкой на свете.

– Хорошо.

На этот раз я не села к нему на колени. Мы сидели рядом, он склонился для поцелуя. Как только его губы коснулись моих, по мне словно пробежал электрический разряд – от кончиков пальцев до корней волос, и вдруг стало совершенно просто ни о чем не думать, а только чувствовать.

Он осторожно целовал меня, и я задыхалась от удовольствия. На этот раз ему не пришлось долго ждать – я сама разомкнула губы для поцелуя и почувствовала его язык. Снова мурашки электрическим разрядом пробежали по телу, и я обхватила руками его голову, погружаясь в его черешневый вкус, в ощущение его всего – целиком. Все мои мышцы расслабились, в голове словно клубился легкий туман.

Я вдыхала запах Итана, ощущала тепло его тела, его поцелуи, а внутренний голос молчал. И вот мы уже оказались на кровати. Моя голова покоилась на подушке, а Итан склонялся надо мной, и его грудь касалась моей. Дальним уголком сознания я заметила, что своим телом он прижал камею к моей коже и что кулон снова странным образом нагрелся. Но тут Итан стал поглаживать меня поверх рубашки, и я вообще перестала соображать. Он не касался никаких… чувствительных точек. Но я уже всем телом предчувствовала, что может быть… И если бы мои губы не были заняты поцелуем, я попросила бы его нарушить слово, данное мне.

Его язык ритмично двигался у меня во рту, и я застонала от предчувствия большего. Каждый мой нерв вибрировал, внутри словно рождалось солнце, теплое и пульсирующее, и это было та-ак прекрасно!

И я не думала, почти совсем не думала, и в голове клубился туман, вот только где-то очень глубоко, на каком-то подсознательном уровне, все это мне что-то напоминало. Звон в ушах, тепло, головокружение… Что-то, связанное с поссетом Кимбер…

И тут до меня дошло – да так резко, что обухом по башке огрели. Туман в голове тут же рассеялся. Всего этого просто не может быть, поняла я. Не могла я из трусливого нервного комка превратиться в один миг в раскрепощенную сексуальную женщину, которая знает чего хочет. Не могла – без посторонней помощи!

Я оттолкнула Итана и вскочила на ноги. Я дышала часто-часто, пульс скакал, но я точно знала: все это дело рук Итана. Все, кроме поцелуя.

– Что ты сделал со мной? – воскликнула я.

Итан даже притворяться не стал, что не понимает, о чем я говорю.

– Успокойся, не надо так, – сказал он. – Это было крошечное заклинание, просто чтобы помочь тебе расслабиться.

Я смотрела на него в ужасе.

– То есть заклинание на соблазнение? – выпалила я.

От унижения у меня пылало лицо, мне хотелось сжаться в комок и умереть. Как можно было быть такой дурой? Почему я не послушалась Кимбер?

Итан нахмурился – так, словно его удивила моя реакция.

– Нет. Ты все неправильно поняла, – сказал он и сделал шаг мне навстречу.

Я не рассуждала. Я просто поддалась ярости, боли и да, страху, раздиравшим меня изнутри. Как только он подошел достаточно близко, я что есть сил врезала ему коленом между ног. Он согнулся пополам и схватился обеими руками за больное место. А я рванула со стола керосиновую лампу и выскочила из комнаты в туннель, надеясь изо всех сил, что на этот раз сумею найти дорогу.

Глава тринадцатая

Я бежала, и слезы катились у меня по щекам. Я пробегала один туннель за другим, стараясь считать их, чтобы и не сбиться с пути, и как можно скорее оказаться подальше от проклятой комнаты, где Итан вот-вот придет в себя. Я даже не утирала слезы, я просто неслась изо всех сил, пока мне не стало больно дышать, а ноги не подкосились. Я свернула два раза – по моим подсчетам, этот путь должен был вывести меня к цивилизации, но ни вывески ночного клуба, ни лестницы наверх, ни звука голосов – ничего не было. Я продолжала бежать, надеясь, что просто не рассчитала расстояние, и клуб вот-вот покажется, но увы. Я попыталась вернуться немного и посмотреть, не проскочила ли я нужный поворот, но я понятия не имела, сколько времени я уже бегу, так что в конце концов я совсем заблудилась. Осознав это, я почувствовала приближение паники. Я ускорила бег – только не останавливаться, только не дать страху овладеть собой!

Наконец, я все-таки вынуждена была остановиться: усталость взяла верх над ужасом. Я просто рухнула на пол, судорожно глотая ртом воздух. Мне даже показалось, что меня сейчас стошнит.

Ночной клуб должен быть где-то рядом, сказала я себе. Я не могла убежать слишком далеко от него. Кроме того, Итан говорил, что здесь много и других мест. Если я не найду тот самый вход, все же какой-то путь наверх должен мне встретиться. То, что я просто заблудилась, вовсе не значит, что я здесь и умру, как бы… тревожно мне ни было.

Со стоном я заставила себя снова встать на ноги. Я так устала, я была совершенно вымотана и даже представить себе не могла, как буду выбираться отсюда. Но похоже, выбора не было. Я взглянула на лампу и с ужасом поняла, что керосин в ней на исходе.

Спотыкаясь, я двинулась вперед. Я шла и шла, я шла целую вечность. Я старалась не сворачивать, потому что решила: если все время идти прямо, я рано или поздно выйду к противоположной стороне горы, где будет выход. Но как только мне начинало казаться, что выход близок, туннель либо заканчивался, либо делал резкий поворот. И похоже было на то, что я хожу кругами.

Руки и ноги у меня болели, керосин заканчивался, и мне было так страшно, что я едва дышала. В середине одного коридора, который был как две капли воды похож на другие, я остановилась и села, прислонившись спиной к стене, позволяя себе роскошь передохнуть пару минут, прежде чем снова нырнуть в темноту.

Я подтянула колени к груди и положила на них голову. Пожалуй, сейчас было самое время заплакать, но мои глаза оставались сухими. Чувств не осталось: я оглохла и онемела.

– Прости меня, пожалуйста, хотя бы ненадолго, просто чтобы я помог тебе выбраться отсюда. Сможешь? – спросил Итан, и я сперва подумала, что я невольно уснула и это сон.

Я подняла голову. Нет, он сидел, прислонившись к стене, прямо напротив, в той же позе, что и я. В руке он держал фонарь и был совсем не похож на того самоуверенного веселого парня-Волшебника, каким я его знала. Он сидел сгорбившись, понурив голову, с виноватым выражением лица.

Конечно, это сон – один из тех, в которых видишь то, что мечтаешь увидеть. Хотя для сна все было ужасно реально.

– Это сон, – пробормотала я вслух, – ты бы ни за что не нашел меня здесь.

– Ни за что, – признал он, – если бы хоть на минуту упустил тебя из виду.

Он крутил в руке фонарь, и свет плясал на стенах.

– Но я бегаю очень быстро, а у тебя в руках была лампа, так что… Я решил, тебе нужно время, чтобы остыть и успокоиться, так что до сего момента я держался на расстоянии.

Ты хочешь сказать, что держался на расстоянии, выжидая, пока я не пойму, что самой мне отсюда не выбраться, подумала я, но ничего не сказала. Я наконец признала, что это – не сон, но желание разговаривать с Итаном было равно нулю, так что я просто холодно посмотрела на него.

Если бы и он смотрел на меня, эффект был бы больше, но он по-прежнему сосредоточенно следил за тенями от света фонарика.

– То заклинание не лишало тебя свободы выбора, Дана, – сказал он, обращаясь к фонарику. – Ты оставалась самой собой. Если бы это было не так, ты не смогла бы сбежать. Это было простое успокаивающее заклинание, чтобы ты немного расслабилась. Оно не могло заставить тебя делать то, чего ты сама бы не захотела.

– Понятно, – сказала я, забывая о том, что я с ним не разговариваю, – получается что-то вроде заклинания не на беспрепятственное изнасилование, а на добровольную сдачу жертвы – типа, как напоить девушку в надежде, что в таком состоянии она поддастся.

Он резко поднял голову и посмотрел на меня.

– Нет, – сказал он.

И интонация на этот раз была убедительной; он вложил душу в это слово. Похоже, это-то его и смутило, и он снова посмотрел в сторону.

– Я просто подумал, – сказал он как можно мягче, – что если ты не будешь так сильно нервничать, ты получишь больше удовольствия. В этом не было злого умысла, и я не собирался воспользоваться твоей слабостью. Прости, что был таким идиотом.

Я шумно выдохнула. Он выглядел таким подавленным. Похоже, он говорил правду. Но я еще была совсем не готова его простить.

– Помнишь, ты сказал, что если обманешь меня, я больше никогда тебе не поверю? Считай, что это произошло. Я больше не верю тебе.

Он реально вздрогнул, и я почти пожалела о том, что сказала. Почти.

– Ясно, – сказал он. – Но все же я очень прошу тебя принять мою помощь и позволить вытащить тебя отсюда.

– И пойти – куда?

– Куда ты сама скажешь.

Я некоторое время переваривала это предложение. Естественно, меньше всего мне хотелось возвращаться в маленькую комнатку в туннеле, где произошла наша сцена с поцелуем, но и попасть в объятия тетушки Грейс мне тоже не улыбалось. Не раньше, чем я во всем разберусь, во всяком случае. Денег у меня нет, паспорта тоже, так что помощь мне все-таки понадобится, хотя сейчас мне страшно не хотелось зависеть от кого бы то ни было. Итан только что жестко напомнил мне, что полагаться в жизни надо только на себя.

– Ты мог бы поселить меня в отеле инкогнито? – спросила я.

Да, это было решение проблемы на одну ночь, но я действительно надеялась, что уж завтра-то отца выпустят из тюрьмы, а до этого еще раз спать на диванчике у Кимбер и помнить, что в любой момент может нагрянуть тетя Грейс, мне совершенно не хотелось.

Видно было, что такой расклад не устраивает Итана, но он ответил мне мягко:

– Ты будешь в большей безопасности в месте, где поменьше народу.

– Если ты думаешь, что я снова полезу в твою крысиную нору, ты сошел с ума. Так что если ты не хочешь запереть меня там против моей воли, я выбираю отель или ничего.

Он театрально вздохнул.

– Ну ладно, ладно… Я знаю одно тихое местечко. Не так безопасно, как хотелось бы, но все же…

Он пожал плечами.

Застонав от боли, я поднялась на ноги.

– Веди меня туда.

* * *

Гостиница, в которую привел меня Итан, была крошечная – скорее, туристический «бед энд брекфаст», чем полноценный отель. Она была расположена на склоне горы – фактически встроена в ландшафт – и была в общем-то живописная, с этими ветвями, склоняющимися к окнам, и подоконниками, уставленными цветами. Из чего я сделала вывод, что гостиница была, по-видимому, для простых смертных – не для Волшебников. Волшебники меня уже так достали, что в целом я была этому рада.

Итан заставил меня подождать снаружи, пока он бронировал номер. Он решил, что мне не стоит встречаться лицом к лицу с хозяйкой гостиницы, и я согласилась, что он прав. Я не доросла еще для того, чтобы снимать номер в одиночестве, и к тому же была американкой. Это заставило бы ее заподозрить что-нибудь.

Время шло к полуночи, и улицы Авалона были тихи. Пешеходов не было, изредка проезжала машина. Да, ночью в Авалоне, похоже, не «зажигали».

Пока я ждала возвращения Итана с разрешением войти в гостиницу, я перешла через улицу и снова встала у перил, уставившись вдаль за Авалоном. В темноте сдвиги были не так хорошо видны, но по тому, как вдали мерцали огни – то загораясь, то пропадая в зависимости от того, на чем я фокусировала взгляд – я еще раз убедилась, что мерцание не иллюзия, наведенная Итаном. Мерцающие врата существуют.

Голова снова закружилась, и я отвернулась поскорее, пока меня не затошнило. Итан как раз вышел из отеля. На лице его была тревога: он не нашел меня на том же месте, где оставил. Когда он увидел меня, он облегченно вздохнул.

Он стремительно перешел улицу и подошел ко мне, но не слишком близко. Он прекрасно осознавал, что лишился моего доверия, и хотя он этого и заслуживал, я не могла не признаться, что мне недостает его легкого юмора и флирта. Думаю, его улыбки и шутки помогли мне пережить самые тяжелые моменты страха, и мне было жаль, что былого не вернуть.

Итан облокотился о перила, глядя в сторону Волшебного мира. Я стояла к перилам спиной, глядя на гостиницу.

– Мне пришлось разбудить владельца, чтобы получить номер, – сказал Итан. – Нам надо подождать теперь минут пятнадцать, чтобы он улегся обратно, тогда сможем войти незамеченными.

Я хмыкнула.

– А что заставляет тебя думать, что мы войдем вместе?

– То, что я не оставлю тебя одну в номере, пока не проверю, все ли там в порядке и не удостоверюсь, что ты в безопасности. Кроме того, у меня ключ.

Я изогнула одну бровь, глядя на него.

– Думаешь, там под одной из кроватей прячется тетя Грейс?

Было темно, так что наверняка не скажу, но мне показалось, он покраснел!

– Считай, что я параноик, – сказал он.

Но мне все же было интересно, неужели он все еще на что-то надеется, когда окажется со мной в уютной спаленке?

Я протянула руку.

– Отдай мне ключ.

Он что-то положил мне на ладонь, но это был не ключ. Это был мобильный телефон.

– Я вбил в него мой домашний телефон. И телефоны Кимбер – и мобильный, и домашний. Если у тебя возникнут проблемы или что-то покажется тревожным, позвони одному из нас. Лучше мне, потому что я умею становиться невидимым и не приведу за собой «хвост». Но я пойму, если твой выбор падет не на меня после того, как…

Он пожал плечами.

– Спасибо, – сказала я и засунула телефон в карман джинсов. – А теперь дай мне ключ.

Видно было, как не хочется ему это делать, но он протянул мне ключ.

– Номер 201, прямо наверху лестницы. Пожалуйста, не покидай комнату, пока не свяжешься с Кимбер или со мной. Если твой отец будет все еще в тюрьме, мы найдем для тебя более подходящее место, где можно будет остановиться. Эта гостиница находится в общем-то на отшибе, но мне пришлось оплатить номер своей кредитной карточкой. Стоит кому-нибудь проверить записи учета по кредиткам – а для Грейс это не составит труда – и то, что моей кредиткой оплачен номер в этой гостинице, будет для нее словно плакат: «Скорее сюда! Дана здесь!»

О господи. Еще и об этом я должна волноваться! Но я так устала, что не могла больше думать ни о чем. У меня просто не осталось на это сил.

Я слегка кивнула Итану в знак прощания, перешла улицу и вошла в гостиницу, не оглянувшись.

* * *

Той ночью я спала как убитая. Что было очень хорошо, потому что если бы мне не удалось это, я переживала бы по поводу, совершенно не стоящему переживаний.

Да, у меня был повод расстраиваться – и из-за того положения, в которое я попала, и из-за страхов относительно будущего, и из-за того, что доверять мне было некому. Но когда я проснулась следующим утром, о чем я в первую очередь вспомнила? О поцелуе Итана! Ну, где тут здравый смысл? Видимо, он у меня вообще отсутствует.

Я старалась не думать об этом, пока с трудом плелась в ванну, как человек, еще не выпивший кофе. Потом я старалась не думать об этом, принимая душ и чистя зубы. Еще раз я попыталась не думать об этом, пока одевалась – в вещи Кимбер, разумеется; мои мне никто пока не доставил.

Затем мне стало ясно, что чем больше я стараюсь не думать об этом – не спрашивать себя, что из того, что я чувствовала тогда, было моим собственным, а что исходило из заклинания, и не перегнула ли я палку – тем больше я думаю обо всем этом. Пока я не сосредоточусь на чем-нибудь другом, все бесполезно. И я решила отвлечься.

Я вытащила из кармана мобильный, который дал мне Итан, и долго на него смотрела, все не решаясь набрать номер матери. Наконец я все-таки позвонила. Я понимала, что в Штатах сейчас глубокая ночь, но подумала, что матери это не важно. Еще я подумала, что вряд ли она сможет мне хоть чем-то помочь – что толку ждать помощи от человека, чьи мозги давно пропитаны алкоголем? Просто мне захотелось услышать знакомый голос, пусть бы она и орала на меня весь разговор, ведь именно криков и упреков я ожидала.