Текст книги "Синее пламя (ЛП)"

Автор книги: Дженис Харди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

позади. Стьюиг шагал между ней и мной.

– Вы правда оставите их здесь?

Она не слушала меня.

Она серьезно или собиралась вернуться за ними, когда доставит меня?

Мы вышли из проема в библиотеку. Прошли по коридору в прихожую, свет падал из

окошка в форме капли над дверью. Лошади ржали. Вианд открыл дверь, холодный воздух

с дождем ворвались в дом, увлажняя пол. А еще был запах дыма.

Они вынесли меня наружу. Дождь был мелким, воздух – туманным в бледном свете

утра. Было сложно сказать без солнца, но казалось, что прошло пару часов после рассвета.

Ощущалось, будто с разрушения завода прошли дни, а не часы.

Карета с лошадьми ждала на дороге. Юноша открыл дверь, и Вианд забралась, затем

Стьюиг. Мужчины подняли меня и устроили на сидении напротив нее, как куклу, а потом

сели по бокам.

– Куда вы меня отвезете?

– Если расскажу, ты замолчишь?

Я обдумала это.

– Вряд ли.

Она рассмеялась и снова пригладила волосы. Хотя ее волосы и так были на месте.

– В тебе есть стержень, девчонка. Мы могли бы подружиться в другой жизни.

– Вряд ли.

Она рассмеялась, и ее люди тоже.

– Я отвезу тебя к герцогу. Как только я отдам тебя, ты будешь его проблемой, – она

склонилась к окну. Дым все еще поднимался со стороны завода. – Судя по всему, не

только его.

Герцог. Я должна была сбежать, но Вианд была другой. Она не считала меня слабой.

Количество стражи и веревки доказывало это.

Мы ехали по улицам, где становилось все больше людей, чем ближе мы были к

стене. Солдаты, мятежники, жители бегали по улицам. Горел не только завод.

– Что случилось? – Сиэкт попыталась убить герцога? Она заставила часть

Подземелья напасть?

– Люди не любят, когда солдаты выбивают их двери и роются в их вещах.

– Это мятеж?

Она покачала головой.

– Для этого нужна идея. Нет, эти люди просто злятся. Хотя, думаю, некоторые

пользуются хаосом. Возможно, к закату здесь начнется мятеж.

Карета замедлилась, мужчина заглянул в окно.

– Там слишком людно. Придется ехать другим путем.

– Попробуйте через конюшни. И убивайте всех, кто попытается тронуть карету, – она

улыбнулась мне. – Уловки больше не сработают.

У меня таких уловок и не было. И думать я о них сейчас не могла.

– Что будет с остальными, если Бессмертные проснутся раньше? – они будут

беспомощны.

Она пожала плечами.

– То, что они решат.

Плохо дело. Он снова запрет Сорга и остальных колдунов. Заставит Туссена, Энзи и

остальных…

Энзи!

Она все еще пряталась в комнате с Джованом, Бахари, Халимой и Винвиком. Они

должны были слышать сражение. Они должны были слышать Вианд, узнать, что меня

забрали. Джован точно начал бы что-то делать. Энзи сможет исцелить Туссена и помочь

остальным раньше, чем Бессмертные проснутся.

Прошу, Святая Сэя, пусть они спасут остальных.

Вианд склонила голову и посмотрела на меня с вопросом во взгляде.

– Я снова вижу надежду, – сказала она. – Что ты придумала?

– Думаете, я расскажу вам?

– Нет, – она улыбнулась, – но ты вызываешь у меня любопытство.

– Вы знаете, что говорят о любопытстве.

– Но я же не кошка.

Карета поворачивала в толпе. Мы попали в конюшню, где было больше солдат, чем

лошадей. Слишком много стражей для одной конюшни.

Может, мятеж все-таки приближался.

Вианд выбралась первой и скрылась под зеленым тентом, пропав в конюшне

быстрыми шагами. Ее люди вытащили меня, как мешок с кофе, и встали во дворе со мной

в руках. Через минуту Вианд вернулась и помахала нам.

Лошади шумели, поднимали головы и смотрели на меня. Конюшня выглядела

ухоженно, но не подходила по виду лошадям герцога.

Мы добрались до дальнего конца, юный солдат открыл дверь. Мы прошли, и Вианд

вытащила из ящика на полке темно-синий капюшон.

– Говорю сразу, это, – она помахала капюшоном, – чтобы ты ничего не видела.

Что видела? Конюшню с кучей солдат?

Она натянула капюшон на мою голову, но я успела увидеть, как юный солдат давит

на канделябр, и дверь открылась. Затхлый воздух поднимался из тьмы. Наверное, это был

тайный проход в замок. Я представила, как герцог уходит по нему посреди ночи,

возможно, для встречи с Вианд на заводе, чтобы проверить, как идут эксперименты.

Вианд завязала капюшон на моей шее, словно поняв, что полоска света может как-то

подсказать мне путь для побега. То, что она так думала, меня немного приободрило.

Ее люди понесли меня в проход. Твердый камень звучал под их сапогами, а потом

тихий плеск, словно они шли по лужам. Они шагали долго, и хотя я пыталась считать

повороты, это было невозможно, ведь я не касалась ногами земли. Мы остановились, и

звякнул металл. Скрежет замка, и мы пошли снова.

Плеск сменился стуком по камням, а потом приглушенными шагами, как по мягкому

ковру, а потом снова по камню. Мы шагали по ступенькам. Двери открывались и

закрывались, но никто не говорил. Мы должны были оказаться в замке. Пахло чистотой, а

не затхлостью того прохода. Они могли даже носить меня кругами, чтобы запутать.

Тихий стук, приглушенные голоса.

– Сэр, у меня Преобразователь, – сказала Вианд, капюшон с меня сняли.

– Вовремя, – пробормотал мужчина.

Я моргала от света в простой круглой комнате с парой скамеек и небольшим

письменным столом. В такой комнате ждали, а не проводили время.

Если не были солдатами. Половина десятка людей в кольчуге стояла вдоль стен,

следила за мной и всем, что двигалось.

Ухмылка Вианд пропала.

– Ее было сложно поймать.

– Ты мне это уже говорила, – сказал мужчина передо мной. За пятьдесят. Редеющие

черные волосы зачесаны назад. Серо-голубые глаза. Обруч из пинвиума с сапфиром на

голове.

Герцог.

Гнев пылал во мне. Этот человек ранил нас, убил стольких и украл так много? Его

тело было слишком тонким, чтобы носить броню, его плечам не хватало ширины для

владения мечом. Его щеки были впавшими, глаза окружали тени из-за нехватки сна.

Конечно, он все воровал. В честной борьбе он бы не победил.

Я подняла голову.

– Вы – вор-убийца, разрушающий жизни и города, и вы должны повеситься на глазах

у всех, чтобы обрадовать людей.

Вианд потрясенно посмотрела на меня. Ей будет плохо, если я сбегу.

Герцог прищурился.

– Это точно она? – спросил он у Вианд. Я помрачнела. Это был мой враг, и он даже

не узнавал меня.

– Точно, сэр. Как видите, ее… сложно с кем-то спутать… если хоть раз увидел.

– Хорошо. Оставьте ее, – он указал на деревянную скамейку у стены. – Плата на

столе.

– Благодарю, сэр.

Солдаты уложили меня на скамейку.

– Как вы можете работать на него? – спросила я у них. – Он сжег целый город, чтобы

украсть трон.

Они не слушали меня, но герцог покраснел. Хорошо.

– Какой из братьев должен был править? Вы убили их, чтобы было безопаснее?

– Уберите с нее веревки, – сказал он, чеканя слова. – Я не буду тратить хороших

людей на то, чтобы они носили ее и слушали ее бред.

Вианд вскинула бровь.

– Это не…

– Выполнять.

– Хорошо, сэр.

Один из солдат разрезал веревки на моих руках и ногах. Он оставил одну на моих

запястьях. Вианд сняла ткань с моих ладоней, а потом посмотрела на меня и подмигнула.

– Свободны, – сказал герцог.

Вианд опустила голову и ушла. Я могла поклясться, что слышала ее смех, когда она

закрывала дверь.

Герцог подошел ко мне, его глаза сияли от волнения.

– Итак, ты – Преобразователь.

Он не хотел ответа.

– Какая же ты гадкая, – он ударил меня по лицу. Я улыбнулась, щека болела.

– Даже не было больно.

– Смелая? – сказал хорошо одетый мужчина, стоявший у окна. Старше герцога, но не

намного. Седые волосы, такие же глаза. Родственник?

Он смотрел на меня, словно я была скотом с фермы.

– Слишком смелая, – согласился герцог. Я показала язык, и его кулаки сжались.

– Бейте меня, не бойтесь, – даже ножом. Больше боли для передачи. Я могла бы

дотянуться до него раньше, чем стражи меня остановят.

Хорошо одетый мужчина положил ладонь на плечо герцога.

– Она дразнит тебя.

– Знаю!

– Слишком много надежды на девчонку, хоть и смелую.

– Видишь кровь на ней? Дыры в ткани? Это сделали люди Вианд, но больно сейчас

им.

Люди Вианд? Он мог не знать об атаке Бессмертных на Подземелье. Тогда он не

знал, где я была! Может, Айлин и остальные еще могут сбежать на ферму Джеатара.

А Тали?

Может, мне не придется лезть в лагерь Забирателей. Герцог был хорошим призом. Я

могла закончить войну здесь. Я многое знала о похищениях, если я схвачу герцога, я

смогу отдать его Джеатару, и мы заставим отпустить всех из лагерей Забирателей,

включая Тали.

– Поверь, на ней нет ни следа.

Кроме новых шрамов. Я бы с радостью получила больше, если бы это дало мне

больше боли для передачи ее герцогу.

– Бессмертные тоже могут исцелять себя, – сказал мужчина.

– Они не могут этого, – герцог вытащил что-то из кармана. Пинвиум.

Вжих.

Я смотрела на него, боль покалывала кожу. Много для такого маленького прутика,

но он был синим, наверное, чистым.

– Щекотно, – сказала я, хмурясь. Он поднял прутик снова. Я скривилась и вскинула

руки, подставляя их вспышке. Не сильно помогло, но могло немного ослабить веревки.

Вжих.

– Все еще щекотно, – сказала я.

Герцог покраснел и опустил прутик.

– Так такое видел, Эркен?

– Нет, такой иммунитет удивляет.

– Никто больше не посмеет мне угрожать.

Я фыркнула.

– Я бы не была так уверена.

Эркен не был убежден, хоть я его и впечатлила.

– Если это сработает.

– Сработает, – герцог скрестил руки на груди, сжимая кулаки. – Пусть Виннот

готовится. Я хочу проверку как можно скорее.

– Да, сэр, – один из солдат кивнул и пропал за дверью.

Если сработает? Прибор, что ранил Энзи и остальных? Он же был уничтожен в огне

завода? Или нет?

– Ничто не сработает, – сказала я. – Все вас ненавидят. Каждый день вас боятся все

меньше. Мы не можете прятаться от этого и дальше.

Герцог ухмыльнулся. Не такую реакцию я ждала.

– С тобой мне прятаться не придется.

Женщина в сине-серебряной форме подошла к герцогу.

– Сэр? Виннот готов.

– Отлично. Сержант, ведите Преобразователя.

Солдат слева от меня потянул меня к двери сбоку. Тут я заметила слабый гул в

воздухе и уловила дрожь ногами.

– Куда вы меня ведете?

– Не такая смелая? – сказал герцог. – Осторожнее с ней, ее заменить не получится.

– Что вы собираетесь со мной делать? – я боролась, но с таким успехом можно было

биться с деревом. Он тащил меня к двери в другую комнату. – Скажите!

– Лучше не знать, – сказал мужчина. Я не сразу узнала лицо. В последний раз я

видела его лежащим на полу в Лиге Целителей.

– Виннот, – сказала я. Я смотрела на мужчину, наполнившего Тали болью так, что она

не могла двигаться. Он проводил эксперименты на Забирателях. Он создал Бессмертных и

отправил их убивать.

– Вижу, моя репутация опережает меня, – он улыбнулся и продолжил делать записи в

блокнот. А за ним было…

Что-то.

Точно пинвиум, но странная бесформенная смесь от чистого синего до почти

бесполезного серо-голубого, а еще странные серебристо-голубой металл, какой я никогда

не видела. Штуковина была большой, диск шести футов в диаметре и с фут толщиной на

подставке на полу. Шпиль торчал из центра, словно воск, таявший на свече, сделанной из

смеси серебристо-голубого металла и пинвиума разной чистоты. Над шпилем была дыра

размером с мою руку, идеально круглая и гладкая. Такие каналы размером с руку были

через равные промежутки на диске, тонкие оковы виднелись над ними. Их было много.

Это держит нас, ранит нас…

Я считала. Двенадцать каналов. Шесть Забирателей было на заводе. Святые, это

были оковы. Я представила, как руки Забирателей прижимают к тем каналам и

приковывают к диску. Удерживающему их, причиняющему боль.

И герцог меня считал гадкой? Этой вещи не должно быть. Я даже не знала, что это

было, но понимала это. Это было так же ужасно, как пинвиум с письменам в кабинете

Зертаника.

Я медленно вдохнула. Желудок сжимался, как и там, даже сильнее, чем при виде

прибора для исцеления Ондераана. Я не видела письмена, но они могли быть сзади этого

металла.

– Как скоро можно будет применять? – спросил герцог у Виннота.

– Зависит от Преобразователя. Мы не нашли других таких для проверки, так что

потребуется время. С сильными талантами всегда так.

Я отвела взгляд. Я не хотела в этом участвовать.

– Что это такое? – спросила я.

– Работа всей жизни, – сказала Виннот с вздохом.

Жизнь такого не стоила.

– Подключай их, – сказал герцог.

Виннот улыбался и потирал руки.

– Это будет интересно.

Солдаты вывели четверых Забирателей из комнаты, юных, как Энзи и остальные,

самым старшим было двенадцать или тринадцать. Слишком юные. Мое горло сжалось, я

боялась и надеялась увидеть Тали. Я хотела, чтобы она была подальше отсюда, потому

что мне начинало казаться, что поймать герцога мало.

– Пустите! – боролся первый Забиратель. Темноволосый мальчик с кругами под

глазами. У него была длинная туника без рукавов и мешковатые штаны.

Может, не слишком юный для боя, но слишком юный для Бессмертных. Он боролся,

кусался, извивался, как кот. Двое солдат и один помощник запихали его руки в оковы.

– Подчинись, – сказал помощник.

Мальчик закричал и обмяк, его глаза были открытыми и стеклянными. А потом он

начал тихо стонать. В такт.

Я хотела бороться. И кричать. Что делал пинвиум с письменами? Они знали? Они

понимали, что за этим странно смешанным металлом?

– Впечатляет, – сказал Эркен. – Он подчиняет их.

– Я же говорил, – сказал герцог с гордостью. – Это самая лучшая смесь. Крагстан

пока никак не используют отдельно, но в смеси с правильным соединением пинвиума он

дает интересный результат.

– Влияет на разум?

– На всю нервную систему. Пара слов, и они будут делать все, что я скажу.

Это было ужасно. Ранить людей было плохо, но менять их разум?

Слова Джеатара звенели в моей голове. Они ломают воли и создают оружие,

которого хочет герцог. Как долго Тали продержится здесь? Так он заставил Бессмертных

работать на него? Он использует такое и на Тали, чтобы она сражалась?

Они присоединили еще одного Забирателя, а потом еще. Последний вышел из

комнаты, старше остальных. Я знала ее, но это не была Тали.

Ланэль.

Я обрадовалась и ощутила укол вины. Хоть она помогала Винноту с его

экспериментами, записывала симптомы Тали и остальных, выдала нас Светочу, такого не

заслуживал никто.

Она беззвучно сунула руки в оковы. Они стонали друг за другом, пальцы дергались

на диске, словно в них толкали боль. Джован и говорил, что странная плита толкала в них

боль.

Святые, это…? Комната покачивалась. Боль циркулировала через них? Их проверяли

на способности? Виннот нашел способ сохранять им жизнь, но наполнять болью?

Пинвиум с письменами раскрывал способности, если они были?

Это было глупо. Зачем тогда там я? Мои способности уже знали.

Я поежилась. Герцог знал о них.

Я была ему нужна не за передачу боли. Это его не интересовало. Я нужна была ему

из-за своего иммунитета, как он и показал Эркену, ударив меня вспышкой.

Он хотел, чтобы я вспыхнула этой штукой.

Если он подчинит меня, как остальных, то я, наверное, так и сделаю. Сколько там

боли? Если боль попадала в людей, вылетела бы из диска настоящая боль? Не просто

внешняя боль, как делало оружие из пинвиума, но боль, которая может убить?

Я подумала о Гевеге, Верлатте, обо всех городах у реки.

О Сорилле, уже уничтоженном от руки герцога. Обо всех Забирателях, что прятались

и молились, что ищейки не найдут их. Вспомнила, как боролась бабушка, сколько людей

она исцелила, чтобы они боролись дольше.

Обо всех, кто умер, пытаясь отогнать герцога от нашего дома, от наших людей. Как

папа и мама. И бабушка.

Оружие было полно боли, может, ее там было больше, чем в Плите Лиги.

Как только меня присоединят, я вспыхну ею, в кого скажет герцог. Я буду ходячим

взрывателем пинвиума. Но если я вспыхну ею сейчас, пока меня не приковали…

Сиэкт была права. Только убийство герцога могло нас освободить.

Я бросилась к пинвиуму.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ:

Солдат, державший меня, пошатнулся и отпустил. Другие замешкались и слишком

поздно потянулись за моей рукой, но он схватил за мою косу. Было больно, но она

оторвалась.

– Остановите ее! – приказал герцог со страхом в голосе. Он знал, что я сделала со

Светочем. Что я сделаю с ним, добравшись до этого оружия.

Я бежала изо всех сил. Я добралась до половины пути, когда солдаты схватили меня

за руки и оттащили, ноги скользили по полу.

Герцог подошел и схватил меня за челюсть, поворачивая к себе. Кожу покалывало

под его пальцами.

Святые! Он был Забирателем!

Герцог сжал сильнее.

– Хватит. Я не…

Я напрягла ноги и ударила его в грудь. Солдаты отпустили меня, и я упала на пол

следом за герцогом. Я поползла к диску, но руки схватили меня снова.

– Будьте готовы, если она передаст, – сказал он солдатам, Виннот помог ему встать.

Как только он был на ногах, он отбил руку.

Передача ушибленной спины вряд ли меня спасет.

– Я много денег потратил на поиски тебя, Преобразователь, – он сверлил меня

взглядом. – Будь хорошей девочкой и слушайся меня.

– Я никого не слушаюсь, – я старалась звучать зло, но внутри все сжималось.

Забиратель. Он делал такие ужасы с другими Забирателями. Это не должно было меня

удивлять, он делал ужасы со своими людьми.

Он оскалился, явно пытаясь улыбнуться.

– Будешь, – он повернулся к Винноту. – Присоединяй ее.

– Да, сэр.

– Люди устали вас слушать, – вопила я на герцога, солдаты тащили меня к оружию. –

Мы устали страдать, чтобы вы могли все украсть у нас.

Герцог смотрел на меня, словно обнаружил меня раздавленной своим сапогом.

– Это вы у меня воруете. Это была наша земля, наши шахты, пока мой прадедушка не

раздал все. Три территории были землями басэери, они будут ими снова.

– Никогда!

Солдат разрезал веревки на моих руках, еще два солдата крепко держали мои руки.

Один прижимал сапог к моим ногам, чтобы я не ударила. Солдаты прижимали меня

к каналам, как других Забирателей, прикованных там. Я боролась, высвободила ногу, но

она беспомощно скользила на каменном полу. Кожу покалывало, оковы обхватили мои

запястья.

– Подчинись, – сказал Виннот. – А мы ждем.

Все тело начало покалывать, ощущение было таким, когда я готовила себя исцелять.

Оно было не только в руках, но во всем теле, двигалось волнами. Порывы меняли

направление, задевая то живот, то руки. Пальцы болели от необходимости толкнуть, но у

меня было мало боли.

– Что со мной происходит? – спросила я. Больше вопросов было в голове, но желания

спрашивать угасало. Я знала, что нужно задать их, хоть слова с трудом давались мне.

Боль покалывала на коже. Диск пытался втолкнуть ее в меня. Я боролась,

отталкивала ее, но не могла ощутить пинвиум под руками. Я ощущала письмена, что

скрывались там.

Герцог уже не ухмылялся.

– Почему она не подчинятся?

– Я же говорил, нужно ждать. Она старше и сильнее остальных, – Виннот поднял

блокнот. – Можешь описать, что ты чувствуешь? – спросил он у меня.

– Сильную злость, – я плюнула и попала по его щеке. Он вытер слюну, словно такое

случалось каждый день. Я разозлилась сильнее, туман рассеивался в голове. Боль стала

горячей, пробиралась в меня, но я боролась. Каждый укол хотел подчинить меня Винноту.

Боль делала нас податливыми.

– Удивительно, – сказал Эркен. – Сколько там боли?

– Мы не знаем, – сказал Виннот, следя за мной. – В записях, которые мы нашли с

ним, отмечено, что оно поглощает боль с тех пор, как был добавлен пинвиум, как вы

видите по вкраплениям. Я исследовал его и искал способ опустошить или высвободить

хоть часть боли, сделав оружием, но не получалось. Нужен был кто-то, управляющим

прибором. И потом я услышал о способности Преобразователя вспыхивать пинвиумом, о

ее иммунитете. И я решил сосредоточиться на этом и превратить диск в большую

вспышку.

– Я знала, что на что-то сгожусь, – я боролась, удерживала гнев и ненависть,

ощущение себя. Отгоняла боль, чтобы разум оставался моим.

Виннот рассмеялся, словно был удивлен, что я еще говорю.

– О, да. Ты – курок, что заставит этот прибор работать. Без тебя он не вспыхнет, – он

снова рассмеялся. – По крайней мере, не так.

– Я… вспыхну, – как только коснусь. Я прижала пальцы к серебристо-голубому

металлу и попыталась представить одуванчики, но не могла сосредоточиться. Я смогу

сделать это. Я должна. Нужно лишь вспыхнуть пинвиумом. Сосредоточиться. Просто…

…столько боли… так много боли… слишком много боли…

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ:

Боль стала огнем, огонь – льдом, лед вернулся к боли. За болью, жаром и холодом я

ощущала, как что-то корчится, что-то кричит.

А потом поняла, что это я.

Я выла в голове, но другие молчали. Я ощущала их. Отчаяние, боль, страх.

Подчинение. Я плакала с ними, боль двигалась через нас снова и снова, заставляя сдаться.

Голос донесся сквозь боль.

– Ты – мой курок.

Я ненавидела этот голос. Я качала головой, но не чувствовала, чтобы тело двигалось.

Я кричала «нет», но звука не было.

– Сэр, может, стоит дольше воздействовать на нее прибором. Она нужна нам

подчиненной.

– У меня есть власть. Посмотри на нее.

– Лучше оставайтесь за защитной стеной.

Гнев поднялся выше боли, и мысли стали ясными. У меня уже не было тела, но был

разум, хоть он боролся с приказом подчиниться, сделать то, что хотел герцог. Я собрала

себя в тесной точке между сердцем и желудком, где я всегда носила собранную боль.

Меня было немного, но это была я.

Я копила это.

Голос вернулся.

– Ты – мой курок.

Я молчала и ничего не выдавала. Хотела сказать «да» и раскрыть все. Нужно было

согласиться, служить, это тянуло меня, словно боль, что тянула пальцы.

Я отгоняла боль. Я не подчинюсь. Они не сделают меня уступчивой. Мой разум был

сильным.

Разум был моим.

– Ты – мой курок.

Я хотела согласиться, но гнев, который пробудил голос, затыкал меня.

– Почему она все еще борется?

– Сэр, я говорил, что потребуется время.

– Не так много. Мятеж ухудшается. Это идеальная возможность для полной

проверки.

– Мы не можем давить на нее так сильно, пока не знаем…

– Ты – мой курок! Мой, слышишь? Мой!

Я подавила боль и улыбнулась.

Боль была постоянной, руки и ноги все время покалывало, но низкое пульсирование

было новым. Оно было не сильным, не было связано с моментами тишины перед

возвращением боли. Пульсирование было связано с криками.

Диск пытался поглотить меня. Стучался в мой разум и душу, требовал впустить.

Нет.

Я боролась, заставляла пальцы отпустить и вспыхнуть, остановить тех, кто просил

меня делать то, чего я не хотела. На миг я ощутила движение.

Нет, не движение. Давление в плечах. Туда-сюда. Меня трясли.

– Ты – мой курок! Скажи это! Ты – мой курок! Ты. Мой. Курок.

Боль двигалась. Я боролась, но она пробралась внутрь, растеклась вокруг скрытой

меня. Необходимость подчиниться подавила гнев, что оберегал меня. Не так долго я

боролась. Моя воля угасала с каждым ударом боли, пока…

– Я… ваш… курок.

– Ура!

– Пусть постоит дольше, проникнется. Нам нужно, чтобы она была податливой.

Виннот. Герцог.

Картинки вспыхивали в голове, лица и места. Бледная Тали в комнате в башне.

Айлин смотрела на меня из-за решетки. Забиратели, прикованные к металлу. Хрупкий

герцог кричит, чтобы я была тем, чем не хотела.

– Глупости. Мы сделали это, у нас власть. Я хочу это проверить.

…я была ему призом…

Я никому не была призом.

Я пыталась соединить слова, но они не шли дальше мыслей. Они ускользали с

волнами боли, пробивающей меня, уносящей всю защиту, что я начала строить. Я

задержала дыхание. Снова и снова, по капле, боль копилась во мне, пока проходила сквозь

меня.

Мне хотелось выстрелить ею. Уничтожить ее. Уничтожить его.

– Я…

Горло сдавило.

Испуганный вскрик:

– Она говорила?

– Невозможно, Виннот. У нее нет воли делать что-то, кроме того, что я скажу.

У меня была воля, но я не могла дотянуться до нее. Она была на дне реки боли. Я

должна была нырнуть и схватить ее… я задержала дыхание и погрузилась.

– Не… курок.

– Она говорила!

– Не важно. Она сделает сказанное. Как и все они.

Я не буду делать то, что мне говорят.

– Я. Не. Курок.

Безумный шепот. Слова со страхом. Они боялись меня и того, что я найду на дне

реки.

– Может, стоит уйти за стену.

– Боишься, Эркен?

Я вдохнула раз, другой, погрузилась в реку снова. Холодная тьма была за жаром. Я

нащупала что-то пальцами.

Яркая искра, как солнце на воде.

Я копнула глубже, обхватила это пальцами и потащила с собой на поверхность.

Лиловая фиалка.

Тали. Дом.

Я должна бороться с герцогом, как все они боролись. Бороться как… Я посмотрела

на Ланэль напротив меня. Она боролась со мной, когда я пыталась передать ей боль в

Лиге. Отказывалась от боли, которую я толкала в нее. Могла ли я бороться?

Я закрыла глаза и представила боль, передающуюся от Забирателя к Забирателю. Я

прищурилась, заставляя ее стать тоньше, когда она проходила через меня. Я собирала ее

между сердцем и желудком, хотя она кричала и пыталась вырваться. Я ловила ее туда.

Она была моей.

– Проверим. Введите его.

Я открыла глаза. В комнату втащили мужчину, закованного в цепи.

Солдаты толкнули его на стул и приковали цепи к стене.

– Ты – мой курок, – сказал мне герцог. – Досчитай до десяти и стреляй в того

мужчину.

Нет.

Мой голос не слушался разума.

– Раз, два, три…

Шаги спешили прочь, дверь захлопнулась. Нужно послушаться, вспыхнуть, это

желание было на поверхности реки боли.

– …восемь, девять, десять, – боль заполняла пустоту.

Вжих!

Иглы жалили мою кожу, обжигали веки. Забиратели вокруг меня кричали, резкая

нота поверх тихих стонов. Мужчина на стуле закричал и обмяк, его кожа была красной.

Нужно было вспыхнуть, это желание снова втекало в меня.

Дверь открылась.

– Впечатляет. Он еще жив?

Пауза.

– Да, сэр.

– Хмм. Она может управлять тем, сколько выпускает?

Управлять…

Я представила обруч из пинвиума, одуванчики утонули в реке боли. Она обрушилась

на меня злым потоком.

ВЖИХ!

Мужчина на стуле закричал и попал в тумане, одуванчик ударился о камень. Другие

голоса кричали близко и далеко, их было слишком много. Металл звенел о камень.

– Хватит! – хриплый голос был полон боли. – Хватит вспыхивать!

Пинвиум под моей рукой пылал. Боль билась об меня.

«Все дело в контроле, – говорил папа, придавая раскаленному голубому пинвиуму

форму молотом. – Надавишь слишком сильно, выстрелишь раньше, чем будешь готова.

Слишком слабо, и никогда не выстрелишь. Нужно найти баланс между этим. Попроси его

делать то, что хочешь ты. Чары в работе с пинвиумом, а не против него».

– Нет.

– Ты – курок. Слушайся и перестань вспыхивать!

Я хотела взорвать все, я боялась, что желание разорвет меня. Это было хуже

необходимости слушаться. Я потянула из диска боль, чтобы вспыхивать было нечем.

Пинвиум скулил, кричал в моей голове. Он хотел мою боль. Хотел управлять мной.

Помоги мне, кусок голубого металла. Помоги, и мы оба победим.

Я не могла подчиниться. Мне нужен был компромисс, чтобы диск и боль получили

желаемое и оставили меня в покое. Я представила, как вокруг оков растут маленькие

одуванчики. Осторожно подуть, чтобы отлетела лишь часть семян.

Вжих.

Забиратели закричали. Пинвиум заскулил сильнее, пол дрожал под ногами.

– Сэр, держитесь, мы заберем вас отсюда!

Сапоги топали по камню. Тащили тела. Хлопали дверями.

Я прижала ладони к пинвиуму. Забиратели проснулись, их глаза были огромными и

испуганными. Они боролись с оковами. Нужно было вспыхнуть. Я сосредоточилась на

металле, приковывающем нас к диску.

Вжих.

Забиратели закричали и дернулись в оковах. Некоторые упали на пол, оковы

сломались.

– Бегите, – процедила я, борясь с желанием вспыхнуть снова. Оно давило желание

подчиниться герцогу, Винноту, даже себе. Забиратели отпрянули, выглядя растерянно.

Некоторые пошли к двери. Другие шатались и падали.

Я прижала ладони к пинвиуму, диск сиял темно-синим под металлом, как письмена

на печи. Воздух мерцал над ним, земля гудела под ним. Металл выглядел раскаленным, но

пинвиум был не горячее камня летом. Теплый, но не обжигал.

Меня.

Боль полилась из диска, окружила меня, пытаясь подчинить меня. Я хотела

вспыхнуть сильнее, но не все Забиратели вышли из комнаты. Кожу покалывало на всем

теле. Пинвиум выл и просил освободить его. Боль двигалась по кругу, но попадала теперь

только в меня.

Нужно было выпустить ее, хотя разум кричал мне остановиться.

ВЖИХ!

Моя изорванная окровавленная одежда исчезла. Крики затихли.

ВЖИХ!

Стены трескались. Камень под моими коленями крошился. Серебристо-голубой

металл отлетал кусками. Песок пинвиума сыпался с оружия, нечистый металл

рассеивался. Звук в голове – камень о камень, а потом что-то во мне… изменилось. Нет,

не только во мне, но и в диске. Волна… чего-то… катилась между мной и диском,

бурлила.

Я упала на колени среди песка пинвиума, еще падающего на меня. Я отползла,

разбитый пол впивался в ладони и колени. Я ползла между брошенных мечей и красного

тумана.

Меня мутило сильнее, чем раньше. Я заставила себя встать на колени. Оглянулась на

то, что точно там было.

Пинвиум с письменами.

И больше ничего. Серебристо-голубой металл, нечистый пинвиум рассеялся, а это

осталось. Я слышала его, ощущала. Письмена сияли голубым, были вырезаны глубоко и

пульсировали, словно билось сердце.

Как мое сердце.

Письмена пульсировали. Моя кожа трескалась.

Боль. Там пульсировала боль, но…

Письмена вспыхнули снова, воздух покинул мои легкие.

Я ощущала слабость.

Письмена вспыхнули. Сердце трепетало, словно из меня высасывали жизнь.

Святые, что я наделала?

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ:

Я пошла, шатаясь, к открытой двери, изломанной, но все еще на петлях. Диск

пульсировал, но уже медленнее, уже не совпадая с биением моего сердца, но сильнее,

каждая волна раскатывалась дальше. Я упала в другой комнате между двух тел. Ланэль и

мальчик. Их кожа была красной, словно ее оцарапал песок, но они были живы. Герцог и

его люди пропали.

Я потрясла Ланэль.

– Вставай, нужно уходить отсюда.

Ланэль дернулась, мальчик застонал. Я трясла их сильнее. Диск пульсировал, и боль

касалась моих ног. Я оттащила их от двери. Стена защищала нас, но не надолго. Она уже

была в трещинах, куски падали на пол с каждым ударом пульса.

– Идем!

Глаза Ланэль открылись. Она отпрянула, скуля.

– Просыпайся! – я изо всех сил затрясла мальчика. Он проснулся, в глазах были боль

и страх.

– Ты! – Ланэль попятилась от меня.

Я помогла мальчику встать, обхватила его рукой. Другую руку я протянула ей.

– Идем с нами или умирай здесь. Мне все равно, выбирай сама.

Она схватила меня за руки, и мы вышли из комнаты, направились, шатаясь, по

дворцу. Длинный коридор тянулся в стороны. Я выбрала сторону, где ковер был истоптан

сильнее.

Я нашла лестницу, ведущую вниз, и пошла туда. Стена рушилась, пока мы шли,

боль, крадущая жизнь, задевала спину. Мы пошатнулись и чуть не скатились с лестницы.

– Где все? – спросила Ланэль, когда мы попали на следующий этаж. Большая

комната, темное дерево, богатые картины. Людей не было.

– Бегут, как мы? – сказал мальчик.

Я кивнула.

– Если у них есть голова.