Текст книги "Преобразователь (ЛП)"

Автор книги: Дженис Харди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Светоч врал? Это не должно было меня удивлять, но удивило. Он многое скрывал. Отсутствие пинвиума, много раненых, учеников уносили наверх, и они уже не спускались.

Святая Сэя! Они не могли… ни за что… но…

А если они исцеляли без пинвиума? Если раненых, как та девочка, было много, и люди оказывали близки к смерти, забирая боль. Ученики не могли остановить это. Светоч вряд ли стал бы останавливать это. Потому он хотел больше Забирателей? Потому что у него не было пинвиума, и ему требовалось больше тел?

Как могла Лига делать так с ними? Ученики не знали. Иначе никто не согласился бы.

Но рыбак согласился.

Не Тали. Она бы не пожертвовала собой ради помощи аристократу басэери.

– Айлин, думаю, Светоч использует учеников как пинвиум, – прошептала я, с трудом веря в такой ужас. – Когда они не могут больше исцелять, он уносит их подальше.

Глаза Айлин расширились.

– О чем ты говоришь?

Я рассказала ей о том, что узнала у Зертаника, и ее глаза стали еще шире.

– Мне нужно забрать Тали. Я не знаю, сколько боли она забрала, как давно она в ней. День, не меньше. Может, еще с аварии на пароме.

Официантка принесла нам рыбу и картофель. Я дала ей один оппа, она вручила сдачу. Айлин поймала пару картофелин, что чуть не укатились с тарелки, и вернула их на место. Ее не тревожило, когда люди плохо относились к ней из-за ее работы на басэери.

– Мне нужно идти, – сказала я, поднимаясь.

Айлин схватила меня за руку и удержала.

– Нет, тебе нужно поесть. Ты не можешь выступить против Лиги без еды. Поешь. Сейчас.

– Но…

– Никаких возражений.

Я быстро поела, говоря с набитым ртом:

– Твой друг может провести меня внутрь? – вряд ли у меня было время ждать Джеатара.

– Не знаю… Я могу спросить. Ниа, тебе потребуется не только это, чтобы забрать Тали.

– Я пойму все уже внутри.

– Нет. Тебя поймают и выбросят, если повезет. Иначе – арестуют. Или хуже, – она понизила голос, хотя гул в комнате был громким. – Думаешь, им нужны те, кто знают, что пинвиума нет?

– Нет. Начнется паника.

Айлин кивнула.

– А этого не хотят во время войны. Может начаться мятеж.

– Мне нужно как-то попасть внутрь.

– Если они это делают, то ни за что тебя не впустят. Удивительно, что я попала туда. Они начали прогонять людей, когда я уходила. Видела толпы в Лиге?

– Тогда я буду скрыта. Украду одежду. Что-то зеленое. Сможешь сделать меня похожей на ученицу?

Айлин замешкалась на миг, а потом сжала мою руку.

– Идем в мою комнату. Я знаю, что делать.

 * * *

Я забыла, как приятно купаться. Когда Айлин закончила отмывать меня с цветочным мылом, я выглядела уже не так плохо. Ее комната была рядом с ванной, пар проникал в трещинки в стенах.

– Я ценю помощь, но как же твоя работа? – спросила я, расчесывая влажные волосы. – Ты не можешь все еще быть на перерыве.

– Я сказала им, что пришлось срочно уйти к семье.

– А если тебя уволят?

– Найду новую работу.

Она говорила так просто. Так с ней и было. Мы встретились два года назад, когда отмывали судно басэери.

Работа у басэери тревожила меня сильнее, чем запах, но Айлин улыбалась при работе и даже веселилась. Хозяину она понравилась, он дал ей рекомендации. Я ничего такого не получила, потому что не скрывала своего отношения к басэери.

– Вот, надень, – она сняла простое, но красивое белое платье с веревки в углу и бросила мне. Там висело еще шесть платьев, две корзины с бельем стояли на полу под веревкой. – Зеленого у меня нет, но это поможет тебе пройти.

– Меня не проведут наверх только потому, что я чистая, – сказала я, надевая платье. Ткань приглушила голос.

– Ты это только сейчас поняла?

Я нахмурилась, но она была права. Я не знала, что делаю. Но план формировался, мне нужно было еще несколько составляющих.

– Я могу тебя правильно заплести, – сказала она, открыв шкатулку на столике у кровати и вытащив зеленые бусы. Она порвала нить, бусины упали ей на ладонь. – Хмм, оттенок не совсем тот, что у Лиги, но близкий. Никто так присматриваться к твоим волосам не будет.

Бусины мерцали, как надежда.

– У Тали три формы. Если я попаду в ее комнату, я смогу переодеться, выглядеть как ученица. Я попаду туда к концу уроков, так что смешаюсь с толпой.

– А потом сможешь пойти, куда захочешь! Хорошая идея. Надейся, что тебя не попросят исцелять, – она вздрогнула, словно пожалела, что упомянула это. Я как-то раз обмолвилась, что завидую тому, что Тали взяли в Лигу, а я туда попасть не могла. Она, наверное, решила поэтому, что мне сложно исцелять. Она взяла утюжок для волос, греющийся на печи. – Выпрямим эти кудри?

Зашипел пар, Айлин работала с моими волосами. Я пыталась вспомнить самый быстрый путь в комнату Тали. Я пойду через северные врата, или нет, тощий страж может меня узнать, а мне нужно было выглядеть как ученица. Западные врата, где есть люди, подойдут, я смешаюсь с теми, кто хочет исцеления. Я смогу. Доберусь до комнаты Тали. А потом? Плана не было.

Айлин поднесла зеркало.

– Выглядишь идеально.

Я выглядела как Тали. Слезы застилали глаза. Я взяла себя в руки, не дав вытереть их о платье Айлин. Я сморгнула их. Она повязала белый шарф вокруг моих волос, стянутых в хвост Целителя с бусинами.

– Спасибо, Айлин.

Она улыбнулась и с серьезным видом сняла два браслета.

– Возьми это.

– Не стоит… я уже нормально украшена.

Она схватила меня за руки.

– Там бусины из пинвиума. Я покрасила их, чтобы скрыть, но они работают, если твои запястья сожмут. Они не пошлют много боли, мне не нужно было, чтобы кого-то отключило, но ужалят довольно сильно, чтобы тебя отпустили, а ты смогла сбежать.

– Айлин, я…

– Возьми, – она надела их мне на запястья. – Исцеление дорого. Из-за денег люди убивают. Если ты говорила правду об учениках, то представь, что они сделают, чтобы ты замолчала.

Я пыталась не думать об этом. Я обняла ее, глядя на плохие картины пейзажей на ее стенах, чтобы не заплакать.

– Спасибо, Айлин. Большое спасибо.

Она дрожала, обнимая меня.

– Будь осторожна. Ты – моя единственная подруга. Ты ведь это знаешь?

Нет, но стоило знать.

– Я буду осторожна.

Она вытерла глаза, размазывая темные пятна по щекам.

– Хорошо, идем.

– Что? Ты никуда не идешь.

– А кто представит тебя моему стражу-другу?

– Нет, я передумала. Ты права насчет опасности, и я не хочу никем рисковать. Я должна идти одна.

Она прикусила губу, но кивнула.

– Удачи. Пусть святая Мод тебе поможет.

– Спасибо, – мне нужна была вся смелость. – Я скоро вернусь с Тали.

Она улыбнулась, но вымученно. Будто не ожидала больше меня увидеть, но не хотела думать об этом.

Я отвернулась раньше, чем начала плакать, и пошла в Лигу.

Семь Сестер, услышьте меня, потому что мне понадобится ваша помощь, чтобы вернуть сестру.

ВОСЕМЬ

Лига никогда не казалась такой опасной.

Она напоминала изогнувшегося кота, что шипел. Краба, щелкающего клешнями. Крокодилиху, охраняющую гнездо с яйцами. И я собиралась ткнуть туда палкой.

Я затянула влажный шарф на волосах и смешалась с людьми, идущими к Лиге под слабым дождем.

Главная дверь виднелась впереди. Она всегда была такой высокой? И широкой? Она проглотила меня с еще десятком людей, мы прошли в холл. Сегодня вечерний свет из высоких окон был серым, закрытым дождем. Тусклый свет. Тусклое настроение. Призрачные шансы.

Но я все равно вытащу Тали.

Я задержала дыхание рядом с солдатами, но на меня никто не посмотрел. Я шла мимо раненых людей, ждущих исцеления, никто не знал, что если Лига впустила их, то очередной бедный ученик наберет больше боли, чем может выдержать. Если бы крик о правде мог кого-то спасти, я бы уже вопила об этом, но я уже достаточно видела того, на что способны отчаявшиеся люди.

Я повернула направо и пошла к комнате Тали. Темноволосый страж Лиги прислонился к дверному проему со скучающим видом. Он оживился, когда я приблизилась.

– Простите, – сказал он, – но вход сюда ограничен.

Пауза между ударами сердца была вечной, я выдавила лучшую улыбку и как можно увереннее изобразила Айлин:

– Знаю, и спасибо, что охраняете мою комнату, – я почти подмигнула, но это могло выглядеть как нервный тик.

– Ты здесь живешь?

– Я прошлого дня Мод, – я шагнула к комнате, но он преградил путь. У всех стражей такие широкие плечи? Наверное, это из-за фехтования. – Можно войти? Я уже опаздываю.

– Я тебя не узнаю.

– Я новичок, – я склонила голову, и косички с бусами скользнули на плечо.

Он замер, челюсть его подрагивала, словно он что-то жевал.

– Где твоя форма?

– В комнате, – о, ради любви святой Сэи, как это все сработает? Тали заслуживала большего, чем сестру с плохо продуманным планом.

– И ты вышла раньше?

– Именно.

Он фыркнул, словно подловил меня.

– Почему тогда я не видел этого? Я пришел рано утром и был здесь весь день.

Разум работал быстрее испуганных куриц.

– Я хотела посмотреть рассвет, – не сработает. Зачем выходить ради этого? Ученица… обычная девочка… – Слушайте, – я шагнула к нему и огляделась, словно опасалась Старейшин. Так и было, но не по тем причинам, что он должен был представить. – Я не пришла прошлой ночью. Один мальчик потерял мать в том случае с паромом, его нужно было успокоить, – я выглядела сейчас довольно взрослой для встреч с парнями. Я надеялась на это.

Он сверлил меня взглядом три болезненных удара сердца, а потом криво улыбнулся. Он окинул меня взглядом и кивнул.

– Осторожнее с этим. Тебя выгонят, если поймают.

– Не поймают, – если святые позволят.

– Тогда скорее, – он отошел, и я заставила себя идти, а не бежать в комнату Тали. Я юркнула внутрь и рухнула на ее кровать. Я дрожала там пять минут, пока не взяла себя в руки. Было бы быстрее, если бы в комнате многое не напоминало о Тали, а ведь она могла даже не увидеть больше эту комнату, и это пугало сильнее стражей.

Нервы унялись, но не успокоились, и я сняла платье Айлин и переоделась в белую форму Тали. Она была короткой, тесной на талии и бедрах, но зеленая жилетка это хорошо скрывала. Я сложила вещи Айлин и спрятала в шкаф, чтобы никто не заметил, заглянув в комнату.

Я ушли, стараясь не бежать, не выдавать себя. После нескольких странных взглядов от ребят с одной или двумя лентами. Опоздания учеников были редкими.

Палата исцелений выглядела так же, как я запомнила ее в детстве, когда помогала маме. Я всего-то держала полотенца или миски с теплой водой для смывания крови, но я чувствовала себя важной. Я надеялась, что у меня будет такая жизнь, но теперь я понимала, что мечты были безнадежными. Комната теперь казалась меньше, но это я стала больше. Кровати стояли рядами, их разделяли занавески. Сюда приходили, в основном, раненые не опасно или заболевшие, или те, кто не мог заплатить за полное исцеление. Богатые и очень раненые попадали в отдельные комнаты.

Я повернулась и пошла туда, пот пропитывал волосы у шеи. Я не была в таких комнатах после смерти отца, убитого одним из солдат герцога через несколько месяцев после окончания войны. Мама пыталась спасти его, но когда его отряд прибыл в Лигу, он уже был мертв. Никто не говорил нам, где умерла мама, ее вернули в ящике, как нежеланный подарок. Люди басэери управляли Лигой и помогли подавить мятеж.

Закрытые двери обрамляли коридор, угнетая, как и в Святилище. В конце широкая лестница витками уходила во тьму и вверх. Я схватилась за медный поручень и шагнула ближе, надеясь, что Тали там.

– Ты!

Я застыла, пальцы сжались на холодном металле, а потом шагнула еще раз. Может, он говорил не со мной.

– Ученица! Спускайся, ты нужна в палате.

Я развернулась, раскрыв рот, но не могла придумать причину отказаться. Низкий лысый мужчина с шестью золотыми лентами на плече и двумя серебряными на другом смотрел на меня. Глава исцелений.

– Девочка, – он скрестил руки на груди, – раненый ждет.

Святые, спасите! Я подошла, он обхватил сзади мою шею. Не с силой, но так уводили непослушных учеников. Он повел меня в палату исцелений и остановился между рядами кроватей. На четверых были люди, некоторые сидели, некоторые лежали, но все были ранены.

– Первый шаг в определении раны? – заговорил он голосом учителя, и он не простил бы мне ошибку.

Я сглотнула, но горло пересохло.

– Н-нужно… – я протянула руки к женщине на кровати. Она была хорошо одета, но ткань была в пятнах крови и порезах.

Глава исцелений начал постукивать ногой.

– Нужно положить ладонь на голову и на сердце, чтобы ощутить состояние.

Он кивнул и перестал стучать.

– Приступай.

Я взглянула на пациентку. Она не спала, ее глаза были стеклянными, но рана не выглядела страшной. Я прижала ладони к ней и ощутила все внутри, как меня учила Тали.

– Ушибленные ребра и череп, переломов нет.

– Кровотечения?

Кровотечения? Тали не учила меня ощущать это.

– Я… не могу сказать.

– Ты не слушала на уроке?

Он положил ладонь поверх моей. Я ощутила покалывание, четче ощутила состояние женщины. Синяки ощущались ярче. А потом что-то, похожее на темную искру, как точки перед глазами, когда долго смотришь на солнце.

– Видишь? У основания черепа?

Я видела.

– Да.

Он убрал руки, картинка потускнела. Я потянулась туда снова, и она вспыхнула. Вина растекалась по моей груди. Тали училась такому каждый день. Настоящему исцелению.

– Еще есть? – глава исцелений звучал радостно, и я почти улыбнулась.

– Не вижу.

– Тогда продолжай.

– Что?

Он снова нахмурился.

– Исцеляй пациента. Внутреннее кровотечение закрывается так же, как и наружное.

Он хотел, чтобы я исцеляла! Я могла убежать, но тогда я не смогу вернуться и найти Тали. Он долго смотрел на меня, он меня точно запомнил. До лестницы идти придется через его владения, он точно меня поймает, если заметит.

Я прижала ладони к ее ребрам и потянула. А потом к голове. Закрыла кровотечение, но оставила синяки. Кровотечение убило бы ее, но головную боль пару дней она потерпит.

– Готово, – я убрала руки, голова и ребра побаливали.

Он прижал ладони и нахмурился. Я сжалась.

– Упустила одно.

– Простите, – я забрала ушиб со стыдом. Если бы я была ученицей, он бы выгнал меня из Лиги за такую ошибку? Наверное, нет.

Не важно. Если бы я была отсюда, то не оставила бы ушиб. Я бы хотела впечатлить его, показать себя, и для этого я бы упомянула о боли, которую начинала ощущать у ее ладоней и ступней.

Но я была не отсюда, я этого не сделала. И впервые было не больно молчать. Если бы я была отсюда, я бы заперлась где-то в комнате с Тали, и нам никто не был бы нужен.

– А теперь этот мужчина? – глава целитель взял меня за локоть и подвел к следующей кровати. Мне не нужно было касаться его, чтобы видеть переломы обеих рук. Я не смогу нести Тали с болью в руках.

– Не могу.

– Не можешь? – он вскинул брови. – Отказываешься лечить пациента?

Ученик у соседней кровати вздрогнул и с ужасом посмотрел на меня. Он не знал, что тут происходит, иначе не судил бы так быстро.

– Нет, я… кхм… Я… – не могла остаться, потому что хотела спасти сестру. Это меня отсюда не увело бы, не помогло бы Тали. – Мне не очень хорошо.

Ученик смотрел на меня, черные волосы торчали вокруг его головы, словно он был грязным одуванчиком. Глава исцелений тряхнул руками, словно я ему надоела. Хотелось бы.

– Работа Целителя – лечить, девочка, иначе ты – бесполезный Забиратель, который может лишь наполнить болью ложку из пинвиума. Знаю, это страшно, это больно, но если ты хочешь первую ленту, то помни, что мы страдаем, помогая другим. Или ты не так сильна, чтобы срастить кость? – он сказал это с вызовом. Это точно работало с парнями, прогоняло их страхи для работы.

– Я… – вошли двое Старейшин, каждый разглядывал комнату, как солдаты.

Глава исцелений схватил меня за руки. Я вскрикнула, холод пронесся по телу. Он хмыкнул и отпустил меня, но в его глазах вспыхнуло одобрение.

– Ты довольно сильная. Ты сможешь хорошо тут устроиться, если захочешь.

Я бы хотела услышать эти слова раньше, ведь теперь они не имели ценности.

Один из Старейшин подошел к нам, мое сердце сжалось. Его я пнула, будучи Мерлианой.

– Проблемы, глава исцелений Гинкев?

– О, нет, нет, – он вздрогнул и неуверенно улыбнулся. – Нервы первого раза, думаю.

– Она отказалась лечить пациента, господин, – сказал ученик, сунув свой острый но басэери, куда не стоило.

– Отказалась? – Старейшина взглянул на меня, замер и присмотрелся. – Как тебя зовут?

– Татса, – это было не имя, а старое ругательство бабули, так она говорила, когда мы выскакивали из-за мебели, пугая ее. Это у бабушки было от горного народа.

Он присмотрелся.

Святая Сэя, только бы не узнал.

– Отказ может привести к исключению, – сказал он.

– Я… – все еще не знала, что сказать. Во мне уже была боль. Я могла ударить их, побежать по лестнице, схватить Тали, пронести ее мимо стражи, Старейшин и глав исцелений. О, кого я обманываю?

– О, уверен, она видит, что нечего бояться. Она будет в порядке, – глава исцелений похлопал меня по плечу и начал отворачивать. Какого цвета были его волосы до того, как выпали. Точно не черными. – Не стоит на нее давить.

– Да?

Глава исцелений замешкался.

– Здесь все в порядке.

Улыбка появилась на лице Старейшины.

– Она сильна?

Даже мои волосы хотели кричать.

– Она… – он посмотрел на меня и сглотнул. – Довольно сильная. Но не обучена, – добавил он быстро.

– Может, я перегнул, – сказал Старейшина. – Я не буду тебя исключать, если ты поможешь нам с важным исцелением. Откажешься, и вылетишь из Лиги. На улицу.

Угроза сработала бы, будь я ученицей. Даже ученик с одной лентой согласился бы и был бы рад второму шансу. Работа, еда и комната не бросались из-за страха. Конечно, настоящий ученик не знал бы, что означает второй шанс. У меня не было выбора. Тали говорила, что важные исцеления проходили наверху, она закатывала глаза, будто простым ученикам не позволяли ходить «наверх».

Это, видимо, изменилось.

Если я соглашусь, меня отведут туда, но если исцеление будет таким же, как с девочкой, я получу столько боли, что не смогу помочь Тали. Отказ вышвырнет меня отсюда, и я вряд ли смогу пробраться обратно. Лучше спасти ее сейчас, но это будет рискованно.

Старейшина широко улыбнулся.

– Выбирай с умом.

Невозможные слова.

ДЕВЯТЬ

– Ты Целитель или нет?

Стоило ли это риска?

– Я Целитель, – сказала я, не пряча дрожь в голосе. Страх – это хорошо. Страх означает податливость, это Старейшины любили.

– Отлично, – Старейшина постучал пальцами по моей спине, подталкивая меня туда, куда я не хотела идти. – Романелы будут рады.

– Но, Старейшина Манков, она нужна здесь.

Старейшина прищурился, глядя на главу исцелений.

– Переломы и порезы ведь не важнее серьезной раны?

– Нет, сэр. У нас мало рук, да, – фальшивая улыбка. – Может, вы ее вернете сюда, когда она закончит?

– Конечно.

Мы прошли мимо кроватей, полных боли, к закрытым комнатам, по лестнице к агонии. Шаги отстукивали секунды, что у меня оставались, а я не могла сбежать, может, меня ждет такой же конец, как Тали.

Мы остановились у двери. С этой стороны никто не мог понять, что ждет за ней.

Я напряглась, готовая побежать по лестнице.

Старейшина открыл дверь и толкнул ее. Три человека. Мужчина стоял в стороне, две женщины лежали на соседних кроватях.

– Вы сказали, одно исцеление, – я скривилась. Рот стоило держать на замке.

– Да. Сестры. Та, что слева, была в сознании, когда брат принес их. Она отказалась отпускать другую сестру, хоть мы и не можем ей помочь.

– Она мертва? – она так не выглядела. Бледная, но не с восковым отливом.

– Близка к этому. Мозг раздавлен. Мы ничего не можем поделать.

Дар, если я готова это принять. Я посмотрела на лестницу. Тали была где-то там, мне нужно было пробраться. Разве не лучше сделать это с сопровождением? Я посмотрела на сестер, цепляющихся друг за друга даже при смерти. Ее сестра могла спасти мою.

Я прошла, сердце колотилось, кожа потела, кости дрожали. Будь сильной ради Тали. Звучало почти как голосом мамы, но я знала, что мама сказала бы мне бежать. Спасти хоть одного ребенка, чтобы горевать по другому. Бабушка сказала бы схватить стул и ударить о чью-нибудь голову, но она говорила это с пословицей, так что звучало не так грубо. Если бы тут был папа, его бы послушались. У него были очень широкие плечи. В три меня.

Брат выступил вперед с надеждой и отчаянием, какие я видела так часто за последние дни.

– Ты можешь ее спасти? Можешь?

– Могу.

Глаза Старейшины расширились, он улыбнулся, успокаивая. Для брата, а не для меня. Я для него была лишь ходячим пинвиумом.

– Татса – одна из наших лучших. Она постарается, но помните, что не все раны можно исцелить.

– Прошу, спасите ее.

Я закрылась от его страха и надежды. Мне хватало своих.

Старейшина смотрел, как я опускаю ладони на голову и сердце, как все ученицы делали. Я скривилась, и не для вида. Множество переломов. Несколько кровотечений, теперь я умела их ощущать. Несколько ран, они были хуже, чем у девочки, которую я спасла пару часов назад.

Мне не нужно было проверять умирающую сестру. Я видела отсюда ее разбитую голову и серо-розовую жидкость, текущую оттуда. Удивительно, что она еще не мертва. Или это везение.

Старейшина и брат склонились, словно ожидали моих слов.

– Все плохо, но, думаю, я смогу ее исцелить.

Брат зарыдал, радость и надежда были такими сильными, что задавали страх. Старейшина пытался скрыть улыбку, но я видела ее в уголках его тонкого рта. Им за это, наверное, много платили. Он повернулся к брату и положил ладонь на его плечо.

Пока он отвернулся, я сунула руку под почти мертвую сестру, прижала пальцы к ее остывающей коже так, чтобы Старейшина не видел. Другую ладонь я оставила на сердце живой сестры. Я должна быстро переместить ее боль умирающей сестре, пока он не повернутся ко мне. Глубокий вдох, быстрая молитва, и я потянула.

Жаркая боль, ослепляющая агония полилась в меня. Я гнала ее по себе в другую сестру, став проводником. Я заскулила, позволила себе кричать. Здесь не было пугливых, Старейшина знал, что я буду кричать.

Одна сестра была спасена. Другая умерла. Мне нужен для Тали лучший исход.

Крича, я рухнула на землю и сжалась. Заставила пальцы согнуться, как когти. Заставила ноги дрожать. Играла так, как и ждал Старейшина.

– Сжальтесь, Святые! – с ужасом выкрикнул брат. Я была рада, что спасла ему сестру.

– Б-больно… спасите… – скулила, стонала и корчилась я. Как сильно нужно играть?

– Нет, нет, это нормально для такого исцеления, – соврал Старейшина, схватил брата за плечи. Удерживал его? Он вполне мог броситься мне на помощь. – Она будет в порядке.

– Она так не выглядит!

Я закричала еще раз.

Дверь открылась, двое парней вбежали с носилками. У них на плечах не было золотых кисточек, зато у обоих были черные блестящие волосы. Как и у Старейшины. И у стража у комнат общежития. Мне стало не по себе. Это были басэери. Где Целители и стражи Гевега?

Стражи подняли меня, не церемонясь, и опустили на носилки. Я застонала и мысленно попросила их поторопиться.

– Эти джентльмены отнесут ее туда, где она отпустит боль в пинвиум.

– С ней точно все будет в порядке?

– Будет как новенькая. Ах, ваша сестра просыпается… – его голос утих, меня понесли по лестнице. Я стонала, а они пыхтели, но во мне пылала надежда. Они несли меня куда-то высоко, близко к вершине Лиги, к куполу.

Прошу, Святая Сэя, пусть они принесут меня прямо к Тали.

– Интересно, сколько этот заплатил, – сказал парень со стороны моих ног.

– Я слышал, что тысячу оппа.

На миг я забыла, что нужно постанывать. Тысячу?!

– Стоит потребовать бонус.

– И потерять эту работу? Нет уж. Я люблю легкую работу с высокой зарплатой.

– Но можно получить больше, если пригрозить, что мы все расскажем.

Сухой смешок.

– Думаешь, кому-то есть дело до этих Забирателей? Это лишь сироты войны. Бесполезные люди Гевега.

Мне было дело. Если бы я только оставила немного боли. Я заставила бы их уважать сироту быстро. Может, я отдам им боль Тали, посмотрю, как они запоют, когда будут лежать на полу, крича, страдая так, как Тали и остальные.

Мы остановились. Третий парень сказал:

– Еще одна? Думал, они уже кончились.

– Немножко осталось, – парень у моих ног рассмеялся. Я сжала кулаки. Нет времени учить их, за дверью может быть Тали.

– Заносите.

В комнате пахло мочой и потом. Не было запаха фиалок и имбиря Тали. Была ли она тут? Должна быть. Меня бросили на скрипящей койке, парни ушли, топая по полу.

– Эй, Кионэ, хочешь потом сыграть в карты? Есть неплохое место.

– Конечно. На закате.

– Тогда увидимся через пару часов.

Тишина. Нет, не тишина. Тихое гудение. Стоны, тихие всхлипы.

Я открыла глаза. На кровати справа из-под одеяла виднелись светлые волосы. Тали? Я прищурилась. Нет, не она. Я оглядела соседние койки, но светлых волос Тали не увидела. Где она? Ламп было мало, они горели тускло. Разглядеть светлые волосы было сложно. Окон не было, и дверь виднелась только одна. Но кроватей было очень много.

Сжальтесь, Святые.

Двадцать, а то и тридцать кроватей стояли плотными рядами, как в палате во время войны. Только несколько были пустыми. Конечно, я не видела учеников внизу. Их осталось мало. Как мне найти Тали среди них?

Шаги раздались справа, тихие, но быстрые. Я закрыла глаза. Кто-то накрыл меня одеялом, подоткнул мне под подбородок. Я вспомнила нечто другое, но кто знал, сколько еще людей здесь было.

– Тише, – сказала мягко девушка. – Знаю, больно, но скоро все закончится. Светоч получит пинвиум и заберет боль. Он обещал, – она звучала юно, может, одна из тех, кто пока получил мало лент. Нежные пальцы погладили мой лоб. – Ты останешься, слышишь?

Шаги утихли, и я открыла глаза и начала разглядывать кровати дальше. Пять светлых голов было отвернуто, кто-то из них мог быть ею. Вдали виднелось несколько светловолосых голов, но в тусклом свете я не была уверена. Я плохо видела отсюда. Если так девушка уйдет в туалет или еще куда-то, то я смогу начать поиски.

Тихий вскрик разрушил тишину, за ним стон. Шаги проследовали по комнате.

– Вот так, засыпай. Тебе будет так проще.

Гнев пылал во мне. Как мог Светоч так поступить с ними? Это хуже, чем то, то герцог делал во время войны. Лига должна была помогать людям, а не причинять боль. Здесь были дети! Они верили Старейшинам, верили Светочу, что те позаботятся о них, когда никто этого не делал, даже если он был еще одним басэери, назначенным герцогом. Они не заслужили этого. Тали точно не заслужила.

Дверь снова открылась. Я сжала кулаки. Еще бедный ученик?

– Эй, Ланэль, – я узнала голос стража двери. – Перерыв у тебя есть?

Она захихикала. Ей все равно? Она не злилась и не хотела сорваться на Старейшинах?

– Есть перерыв на еду.

– Можешь взять один? Солнце опускается, над доками двойная радуга. Идем, посмотрим.

Я задержала дыхание. Да! Иди и флиртуй с бессердечным парнем.

– Не могу. Это моя ответственность.

– Но пятнадцать минут ты выделить можешь? Хоть посмотришь на что-то хорошее. Это пойдет на пользу.

– Не знаю.

– Никто не увидит. Обещаю.

– Ладно, но быстро. Я не хочу бросать их надолго.

Дверь закрылась. Я вскочила с койки и побежала к первой светлой голове. Не Тали. Еще одна… Не она. Я миновала три кровати. Не Тали, а мальчик с длинными волосами. Еще через две кровати была девушка, которую я видела, но не знала ее имени. Да где же она?

Я подбежала к дальней стене, где было темнее всего. Знакомый нос привлек мое внимание, но волосы девушки были рыжими, а не светлыми. Волосы! Я огляделась. Не было черных волос басэери. Конечно, я не видела Целителей Гевега. Даже исцеления ждали темноволосые. Конечно. Светоч использовал жителей Гевега, чтобы спасти басэери. Он был гнилым человеком герцога.

От гнева мои щеки пылали. Тали должна быть здесь. Я проверю каждую кровать дважды, если нужно.

Еще светлая голова в дальнем углу. Я опустилась и увидела лицо, которое прекрасно знала.

– Тли! – я обхватила ее щеку. Она дрожала, прижимала к груди кулачки.

– Ниа? – она приоткрыла глаза, боль горела в них темным светом. Под ее глазами были круги, щеки стали впавшими.

– Я здесь. Я заберу тебя, – я положила ладонь ей на сердце.

– Нет! – закричала она. Я замерла, она закашлялась, кривясь.

– Тали, я заберу половину, и мы уйдем отсюда.

– Нельзя… слишком много.

– Нет. Мы справимся вместе.

– Думай… о себе.

Я ощутила, что она исцеляла сломанные кости и раздавленные органы, порезы, синяки и ужас.

– Слишком много, – я хотела проверить еще раз, но уже знала. Как знала и ощущала Тали. Я не могла взять половину. Может, четверть, но она даже сесть не сможет, как и идти. Даже если я попытаюсь взять немного, я не смогу остановить боль, она польется в меня, как было с той девочкой.

Я вытерла пот с ее лба, боролась с желанием крепко обнять ее. Она бы не выдержала это.

– О, Тали.

– Беги, Ниа.

– Не без тебя.

– Ты… не можешь… помочь мне.

– Могу. Нужно лишь… Нужно найти… – что? Должен быть выход. – Пинвиум! Мне нужен пинвиум.

– Его… не осталось.

– Не здесь, но где-то он должен быть, – я вспомнила слова Зертаника. Он не сомневался. Святые, он знал, что они это делают. Он знал! И он… помахал пинвиумом перед моим лицом.

Потому Джеатар был в Лиге вчера утром? Собирал информацию? Заключал сделки? Он рассказал Зертанику обо мне. Он действовал так, словно хотел мне помочь, но Зертанику он точно говорил о другом. Может, он рассказал, что моя сестра – одна из них. Что так можно мной управлять, зарабатывать на мне деньги.

И он был прав. Я была готова ухватиться за этот шанс.

– Тали, думаю, я знаю, где взять пинвиум, – если люди платили тысячу оппа за исцеление, может, заплатят столько и за перемещение. Может, больше. Я могу обменять это на его пинвиум.

Она слабо улыбнулась, слезы текли из ее глаз.

– Ниа. Уходи.

– Я не оставлю тебя здесь. Я заберу тебя отсюда и прогоню боль, – даже если мне не нравилось, что для этого нужно сделать.

Дверь открылась. Два человека стояли на пороге. Я напряглась.

– Что ты здесь делаешь? – спросила девушка.

Ланэль и ее парень. Я задумалась насчет того, какого цвета их волосы.

Я подоткнула одеяло Тали и погладила ее щеку.

– Тише, теперь спи, – сказала я достаточно громко, чтобы слышали Ланэль и ее парень. – Лучше спи, – и я прошептала Тали. – Потерпи еще немного.

– Тебе нельзя там быть, – Ланэль пошла ко мне, но выглядела испуганно, а не опасно. Она нервно теребила концы своих кос. Каштановые темные волосы. Она не была из Гевега, как не была и басэери.

– Я подменю тебя на перерыв для ужина, – сказала я, словно она должна была это знать.

Она раскрыла рот, задумалась и закрыла его.

– Но еще рано.

Я пожала плечами.

– Я пришла рано. Не хотела быть возле палаты, чтобы меня не позвали на их особое исцеление, понимаешь?

Даже в тусклом свете я видела, как она побледнела.

– Понимаю. Хорошо. Я скоро вернусь.

– Не спеши. Они никуда не уйдут.

Она посмотрела на стража у открытой двери. Свет перекрывал его лицо.