Текст книги "Преобразователь (ЛП)"

Автор книги: Дженис Харди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Данэлло, хватай его и убери рукав, – сказала я. Я зажигала пинвиум, может, смогу сделать так с человеком, передать в них боль всей комнаты. Кожа задела кожу, и моя рука, держащая ладонь Тали, потеплела. Покалывало, словно я спала на руке неделями.

Мы делали ужасные вещи от отчаяния. То, о чем не подумали бы, если бы герцог не напал на нас, не загнал так, что пришлось восстать. Данэлло не попросил бы меня разделить боль в его семье. Ланэль не ранила бы друзей, чтобы остаться на работе. Я бы не ранила незнакомцев, спасая друзей. Никто не был прав, но если зашить достаточно ошибок, одеяло может даже согреть.

Я устала дрожать под одеялами герцога.

Я тянула, и все тянули друг из друга, исцеляя по очереди, вытаскивая боль, как ведро из реки. Она лилась в меня, кипя и обжигая. Я была передатчиком, как с рыбаком, сестрами, родителями и семьями, приходившими за помощью к Зертанику.

Ослепляющая боль пронзала нас. Два десятка голосов слились в один крик. Он еще долго звенел в моих ушах, хотя боль оставила меня. Когда Данэлло поднял меня и убрал с лица мокрые волосы, я поняла, что слышу стоны стражей за дверью.

– Ниа? – он звучал тревожно. – Ты меня слышишь?

– Данэлло? – язык не слушался. Руки казались тяжелее, и я не знала, где мои ноги. – Стражи?

– Без сознания, а то и хуже. Боль словно пронзила их. Словно вспыхнула в стороны от человека, которого ты держала.

Я села и попыталась пошевелить конечностями. Острое покалывание показало, где ноги, хотя я не знала, нужны ли они мне были сейчас.

– Как… остальные?

– В порядке. Почти как ты с этой стороны цепи, но те, что на другой стороне, лучше. Им не пришлось исцелять так много.

Я смогла повернуться. Тали была бледной, мокрой от пота, но сидела с утомленной улыбкой на лице.

– Получилось, – пробормотала она. Остальные улыбались мне, друг другу. Они были живы и двигались.

– Нам нужно выбираться отсюда, – я попыталась встать. Данэлло помог мне, а Айлин поддержала Тали. – Придут еще стражи.

Ученики вставали, помогая друг другу. Восхищенный шепот и улыбки разносились среди них, как до этого боль.

– Что мы сделали?

– Разве глава исцелений говорил, что мы можем так соединяться?

– Интересно, что еще мы умеем.

– Интересно, что еще она умеет, – шепот притих, все смотрели на меня. Мою кожу покалывало, словно по мне бегали паучки.

Я встряхнула руки. Остатки боли пропали, и я ощущала себя так, как было утром после случая на пароме, но это пройдет само.

Я повернулась к ученикам, доказательству, что Светоч врет. Только они могли остановить мятеж и спасти Гевег.

– Идемте. Пора.

ДВАДЦАТЬ ОДИН:

Все побежали вперед и оттолкнули в стороны кровати, пробиваясь, словно из пещер с пинвиумом. Дерево стучало и царапало пол, падало грудой туда, где раньше скулили от боли ученики. Данэлло нашел меч у двери, рядом с мечом была бледная неподвижная рука. Меч был не таким тонким, как его рапира, но он выглядел так, словно и им умел управляться.

Я отвела взгляд от руки и посмотрела на Тали.

– Иди первой с Данэлло, – сказала я. – Показывай ему путь. Я за вами.

Она кивнула.

– Только не отставай.

Ученики шли за ними. Некоторые пригибались и хватали мечи, валяющиеся в коридоре. Я обошла стража, в которого вливала боль. Хотя некоторые из них стонали и дрожали, он не двигался. Часть меня хотела проверить, жив ли он, но я боялась знать ответ.

Десятки стражей были в коридоре, Светоч отправил их сюда за нами. Я не хотела смотреть и на них, но я должна была знать, был ли Старейшина Виннот среди тех, кто потерял сознание или у…

Нет. Они все без сознания. Виннот стонал у лестницы. Я улыбнулась. Пусть занесет это в свой блокнот. Я подавила желание пнуть его, проходя мимо, и пошла за остальными.

Я следовала на учениками, Данэлло и Тали. Я осматривала коридоры, перекрестки, комнаты, что мы миновали. Стражей не было видно, но это не надолго.

Мы повернули на второй этаж, нервный шепот пробежал среди учеников.

– Стражи!

– Что нам делать?

– Тише, тебя услышат.

– Стоять, – сказал страж, хотя я не видела его, или как много их было за группой учеников. – Что вы здесь делаете?

– Уходим, – сказал Данэлло. Я представила, как он решительно выпятил подбородок, вскинув голову, как и меч.

– Кто вы? – другой голос был младше, чем у первого стража.

– Мертвые ученики, – сказала Тали. – Вот только не мертвые и уходим отсюда.

Ответа не было. Я привстала на носочки, но роста увидеть поверх голов не хватало.

– Вы не можете быть учениками… – в словах звучала нерешительность. Стражей было несколько. Я посмотрела на примыкающий коридор, надеясь, что смогу на что-нибудь встать и лучше увидеть, и обнаружила…

– Ланэль, – я выдохнула, оказавшись с ней, вышедшей из-за угла, лицом к лицу.

Ланэль с огромными глазами попятилась, не хромая. Ее все-таки исцелили!

– Местов, это я, Дима, – сказал ученик. – Пропусти нас. Прошу.

– Дима? Святые, они сказали, что ты умер!

Теперь стражи кричали, а не бормотали. Было ясно, что они понятия не имели о происходящем наверху.

– Прочь от меня! – сказала Ланэль, но не перекрикнула стражей, зато ее услышал Кионэ. Он обернулся.

– Ты жива! – выдохнул он с потрясением.

Ланэль развернулась и побежала по коридору к…

Святые и грешники! Этот коридор вел к Светочу! Она шла за Старейшиной, чтобы спасти работу и снова предать нас.

Я побежала за ней. Кионэ окликнул ее и бросился за нами.

– Ланэль! – шепотом вопил он. – Куда ты? Нам нужно убираться отсюда.

Он все еще не понимал, что она делала. Я представила, как она лежит на кровати, как Светоч встряхивает ее, требуя ответов. Я сомневалась, что она мешкала, отвечая ему. И она точно рассказала о нас с Тали, чтобы ее исцелили.

– Почему она не останавливается? – спросил Кионэ.

Я бежала, миновала окна с видом на город. Дым поднимался над горящей рыночной площадью. Я не видела формы в толпе внизу, но Лига и басэери точно были там, как и при всех мятежах.

Кионэ обогнал меня, я преследовала его и Ланэль, пока не попали в прямоугольную комнату, что была тихой и с толстыми зелеными коврами. Двойные двери были в центре дальней стены. По бокам от дверей были скамейки подушками между статуй. Кионэ пробежал половину зала, но Ланэль уже была у дверей.

Я застыла. Я знала этот зал, хоть не была тут уже давно. Мы были возле кабинета Светоча.

Вдруг из ниши вышел страж и схватил Ланэль. Она закричала и вырывалась.

– Пусти ее! – завопил Кионэ, бросившись на стража. Он не успел схватить его, вышел другой страж и толкнул Кионэ на пол. – Пусти ее! Я тут работаю, – сказал Кионэ, пытаясь безуспешно выбраться из-под него.

– Не в этом крыле.

Я хотела убежать, пока меня не заметили, но врезалась в стену зеленого. Или она в меня. Я упала на пятую точку.

– Шумный денек выдался, – надо мной навис страж.

– Все успокоится, – сказал другой. – Как и всегда.

Страж поднял меня на ноги с легкостью. Я била его по ногам, а потом согнулась от боли.

– Ай! – закричала я, носки болели. Он рассмеялся.

Глаза слезились, я подняла ногу и потерла ушибленные пальцы. Только тогда я заметила серебряные пластины на его ногах. Если передать ему боль в пальцах, он может не заметить, сбежать я не успею.

Но поймали и Ланэль.

Ланэль безрезультатно била стража, крепко держащего ее за руку.

– Мне нужно увидеть Светоча, – сказала она.

Одна часть двойных дверей открылась, вышел мужчина в шелке. Сила оставила мои колени, и только хватка стража удерживала меня на ногах.

– Что за шум? – нахмурился Зертаник. А потом улыбнулся, увидев меня. – О, Мерлиана, рад встрече.

– Сэр, сэр! – Ланэль помахала Зертанику. – Это о ней я рассказывала Старейшине Винноту. Скажите, чтобы стражи меня отпустили.

Кионэ застыл.

– Ланэль, что ты делаешь?

– Я видела учеников в главном коридоре. Они уходят!

Из комнаты донесся приглушенный голос.

– Что такое? – Зертаник заглянул в кабинет. Через миг он махнул стражам. – Впустите девушек, – сказал он и отошел в сторону.

– А он? – спросил страж, державший Кионэ. Тот смотрел на Ланэль с болью во взгляде.

– Пока запри в комнате, – Зертаник улыбнулся. – Он может пригодиться потом.

– Что происходит? – спросила я, зная, что звучит это глупо.

– Твое упорство восхищает, дорогуша. Прошу, заходи.

Они втащили меня за Ланэль. Я не могла отвести взгляда от Зертаника.

– Это преобразователь? – спросил Светоч. Я уже слышала его голос, так что легко узнала.

Я повернулась и заморгала от яркого света из высоких окон. Все сияло, словно было покрыто камнями – мебель, картины, мелочи на столах, даже занавески мерцали. Светоч украсил все так, словно обокрал музей.

– Да, – сказала Ланэль. – И она может куда больше, думаю.

Светоч уставился на меня.

– Ты из палаты. У тебя были припадки. Ты выглядишь лучше, чем в тот раз.

– Я быстро исцеляюсь.

– Это я слышал, – он махнул рукой Ланэль. Она села на мягкое кресло возле скамейки с зелеными подушками, страж не отходил. – Она рассказала Винноту много интересного.

– Предательница, – выпалила я. Она уставилась на меня и скрестила руки на груди.

Зертаник рассмеялся.

– Разве я не говорил, что она с характером? Ну, Мерлиана, дорогуша, сядь. Нужно обсудить дело, – он опустился на широкий диван и указал на резное кресло с зелеными кисточками. Страж придвинул его ко мне. Через пару секунд дверь открылась и закрылась. Я осталась наедине с тремя людьми, которых видеть не хотела.

Светоч повернулся к Ланэль, и она выпрямилась в кресле.

– Она не только передает боль? – спросил он. Я взглянула на него. Что-то в его тоне отличалось, словно он нервничал. – Виннот об этом не говорил.

– Ну, – замешкалась она, поглядывая на меня, словно не хотела быть крысой, хотя уже ею была. – Может, он…

– Что ты ему рассказала? – рявкнул Светоч.

Ланэль вздрогнула и впилась в кресло.

– Она бросала в нас куски пинвиума, из них вспыхивала боль.

– Двадцать один кусок, если я правильно помню, – сказал Зертаник, наслаждаясь собой.

Ланэль растерянно взглянула на него, а потом на Светоча.

– Наверное. Думаю, так она их опустошала.

– Опустошала? – в этот раз Светоч сел прямо. Я хотела растаять, раствориться. – Что еще она может? Не упускай детали.

Ланэль потянулась в карман и вытащила знакомый кусок пинвиума.

– Она бросила этим в меня, а потом убежала с тем парнем. Я смогла вложить сюда боль, чтобы хватило сил позвать. Но до этого пинвиум был полным.

Зертаник рассмеялся и захлопал.

– Вот так радость, дорогуша. Я не знал, что у тебя такой талант. Повезло! Она очень ценна для нас, – сказал он Светочу. Тот так не радовался, он был насторожен.

– Если она это точно умеет.

– Умеет! Я видела, – настаивала Ланэль.

Светоч фыркнул. Ланэль закрыла рот. Она хотела еще что-то сказать, но боялась.

Как и я.

– Воспоминания ваших стражей это подтверждают, – сказал Зертаник. – Подумайте, что это значит. Другую такую не найти.

Светоч поджал губы и смотрел на меня, медленно постукивая длинным пальцем по подлокотнику. Потом он повернулся к Ланэль.

– Благодарю… это все, – сказал он.

– Сэр? – она не двигалась. – А мое повышение?

– Поговори с Виннотом, – он оскалился. Я подозревала, что Виннот останется, когда Светоч и Зертаник сбегут. – Ты его проблема, не моя.

Ланэль вскочила на ноги, ее щеки покраснели.

– Но я днями работала в той ужасной комнате! Она чуть не убила меня! Виннот обещал мне четвертую ленту за информацию о ней!

Я злилась на нее, но могла лишь смотреть. Как она могла? Стыд за то, что я причиняла ей боль, пропал. Предательница.

– Все это между вами с Виннотом, – он указал на дверь. – Иди. Или мне позвать стража и выгнать тебя из Лиги?

Даже Ланэль услышала угрозу. Она с ненавистью посмотрела на меня и вырвалась из комнаты.

– А теперь Мерлиана, – Светоч повернулся ко мне, пронзая голубыми глазами. – Поговорим об опустошении пинвиума.

ДВАДЦАТЬ ДВА:

Я впилась в подлокотники. Они не докажут, что я это сделала. Я могла сказать, что Ланэль соврала. Или можно просто не отвечать.

– Ученики ушли. Все в Гевеге теперь знают, что вы соврали.

– Нет, – сказал Зертаник, встал и налил себе что-то из синего хрустального графина. – Как только стражи заметили тебя на крыше, я послал Джеатара следить за входами. Он точно их поймал.

Предатель. Лжец. Джеатар казался хорошим, но теперь у него была Тали и остальные. Я подавила гнев.

– Вы не можете прятать Забирателей и думать, что никто не заметит.

– Мы так делали, дорогуша, и никто не заметил, – Зертаник протянул графин к Светочу. – Выпьете?

Светоч покачал головой.

Мне ничего не предлагали, даже объяснений.

– Люди знают. Думаете, я глупо пошла бы сюда, не рассказав об этом? – я сжала кулаки, жалея, что не сделала так.

Он рассмеялся.

– Не глупо. Недальновидно, да, это да.

Все бесполезно. Я делала ужасные вещи, а результата не было. Полились слезы, и я не могла их сдержать.

– Не кори себя, дорогуша, – Зертаник подхватил тарелку с фруктами и выпечкой, словно это был его кабинет. Он думал, что ему принадлежало все, что все можно было купить? Светоча это не тревожило. Я всхлипнула. Что происходит? Целители не ладили с торговцами болью. Они считали торговцев боли ниже себя, и они были правы.

Так почему Светоч слушался торговца болью?

Светоч сидел в тишине и смотрел на меня. Одна рука постукивала по подлокотнику, но другая сжимала его. Он точно нервничал, и я была уверена, что дело было не в том, что Виннот не передал ему слова Ланэль.

– Зачем я здесь? – спросила я. И что во имя Сэи тут происходит?

Не радуясь еде на тарелке, Зертаник вернулся в кресло с напитком. Он не нервничал.

– У нас есть к тебе деловое предложение.

Во рту пересохло, я слышала в голове крики рыбака. Мне хватило его предложений.

– Не выйдет

– Мы еще не решили, – заявил Светоч. На миг его натянутое спокойствие подвело его. Чего он боялся? Не меня. Зертаника? Светоч тоже сделал что-то, о чем жалел? – Это не меняет план, Зертаник.

– Конечно, меняет, – Зертаник отмахнулся. – Мерлиана, дорогуша, все очень просто. Если ты можешь делать это, я бы хотел нанять тебя опустошать пинвиум. Я хорошо буду платить за это.

И все? Они не хотели, чтобы я опустошила его на надвигающуюся армию? Просьба не могла быть простой. Никто не стал бы так утруждаться из-за этого.

– Зачем?

– Чтобы я мог его продавать.

Светоч фыркнул.

– Мы.

– Снова на моей стороне? – он рассмеялся и улыбнулся мне. – Представь, что сейчас заплатит за пинвиум Верлатта.

Все, что у них есть. Как мы, когда герцог окружил нас, а у нас кончались припасы.

– Ты поможешь им, дорогуша. Дашь то, что им так надо, когда это им нужно больше всего.

Наживаться на боли. Как в случае с рыбаком и богатой парой с умирающим ребенком.

– А ученики? – спросила я. Я не упоминала Тали и остальных по имени, чтобы он не знал, как сильно может на меня влиять.

– Простой обмен. Твои услуги в обмен на жизни учеников. Всех, а не только тех, кого ты пыталась увести, пока никто не смотрел.

Он врал. Как только ученики заговорят, Гевег порвет Лигу, чтобы добраться до Светоча. Он не согласится отпустить их.

– Я вам не верю, – сказала я. – Светоч не просто так им вредил. Он не даст им уйти после этого.

Светоч вскочил и направился к графину.

– Дура из Гевега, – пробормотал он. Глубоко вдохнув, он повернулся ко мне. – Ученики были проектом Виннота, а не моим. Можешь спросить у него, почему герцогу хочется наполнять Забирателей болью. Мне все равно.

– Не понимаю.

– Это очевидно, – он повернулся к Зертанику. – Мы тратим время. У нас есть достаточно, пора уходить.

– Не спеши.

– Она не нужна нам.

– Мне нужна.

Светоч опустил с шумом стакан и пошел к двери. Он открыл ее и поговорил со стражами снаружи. Мне не было слышно слова, но я видела его злой взгляд в мою сторону. Хотел уйти или готовил следующий ход, если я откажусь?

Зертаник кашлянул.

– Дорогуша, нас не интересуют ученики. Только ты.

Я поежилась. Я слышала это раньше, но у Зертаника это звучало жутче, чем от Джеатара.

– В идеале мы бы забрали тебя, – продолжил Зертаник, – и в безопасности ты сделала бы все, что мы попросим, а учеников отпустили бы. Мы просто требуем гарантий.

– Гарантий в чем?

– Что ты сбежишь, согласившись на сделку, – он улыбнулся. – Ты так уже делала.

Я нахмурилась.

– Я не считаю плохим отказ передавать боль связанному человеку.

Зертаник пожал плечами и сделал глоток.

– Ты нужна нам на пару месяцев, а потом будешь свобода. Тебе хорошо заплатят. Я не понимаю, почему ты отказываешься. Зимой ты вернешься с деньгами, которых хватит, чтобы купить виллу. И не нужно будет переживать о еде. Вы с сестрой не будете ни о чем переживать.

Святые, это было заманчиво. Даже если он был плохим, Зертаник все-таки дал мне пинвиум. Вряд ли он хотел, чтобы я опустошала пинвиум добра ради, только для себя, но пинвиум сейчас был нужен, и если он мог дать его нуждающимся…

– Что мне придется опустошать?

Зертаник просиял и вскочил с кресла. Он подошел к скамейке, накрытой зеленой тканью и убрал покрывало, как фокусник на ярмарке.

– Мы переплавим это в мелкие бруски, чтобы проще было переносить и продавать в регионе.

Я едва дышала. Плита. Выше стога с сеном, темно-синяя, похожая на огромный сапфир. Мои глаза расширились, когда я поняла. Они хотели украсть не Целителей, а Плиту. Герцог хотел сделать из пинвиума с болью оружие. Он не даст им забрать это.

Я сжалась, огляделась, скользя взглядов по мебели, картинам, хрусталю и золоту. То, что крали из домов, убивая семьи. Они были ворами. Я посмотрела на Светоча. У нас есть достаточно… Похоже, в Гевеге не было пинвиума, потому что Зертаник и Светоч воровали его.

Зертаник поправил ткань и улыбнулся мне.

– Это начало, но мы сможем путешествовать по городам, предлагать свои услуги по высоким ценам. Но люди заплатят. Ведь пинвиум им выйдет дороже.

– Ясно, – они были безумны. Они не знали, как работали вспышки. Святые, даже я не знала, как это работало, но такая сильная вспышка могла убить меня. Даже если я смогу выжить, нельзя было украсть пинвиум у герцога и сбежать. Нельзя было мятежом прикрывать побег. Они не знали, что это глупый план?

– Герцог узнает об этом. И придет за вами.

– Нет, – сказал Зертаник. – Будет ужасный случай, мы погибнем при мятеже. Просто трагедия. Людей окажется больше стражей, они проберутся внутрь. Тела сожгли до неузнаваемости. Только пара украшений и знаки Лиги помогут нас опознать.

Герцог будет винить Гевег в их смертях. Он пошлет солдат. Он осадит город, запрет людей, допросит всех, кто может знать об украденном пинвиуме и смертях. Когда никто не расскажет, он выместит на нас гнев.

Я встала и медленно подошла к Плите. Зертаник улыбался, Светоч следил за мной, не доверяя, как и я ему. Я прижала ладони к холодному металлу. Только это я и ощущала. Ни зова, ни тяги, ни покалывания боли. Ничего, что ощущали Целители, касаясь чистого пинвиума.

Холод сдавил мой живот. Я была оружием, как и Плита. Но у меня еще был выбор, во что мне переплавляться.

Я подняла голову, на меня с картины смотрели знакомые глаза. Бабушка, последний Светоч из Гевега, это место у нас забрали солдаты герцога. Я даже сейчас слышала ее совет.

Лучше наброситься, чем пятиться.

Я рассмеялась со слезами на глазах. Бабушка всегда была права, всегда боролась. Даже в тот день, когда мы сдались, когда люди герцога вытащили ее из Лиги. Они не вернули ее тело, как мамино. Святые, я по ним скучала.

– Вы отпустите учеников, если я это сделаю? – спросила я. Голос дрожал, но не руки.

– Конечно, конечно, – Зертаник снова встал, чуть не танцуя, ожидая моего ответа. Светоч не двигался.

Я вспомнила слова рыбака, что его семья сможет прожить еще год. Мы могли использовать это. Как долго продержится Плита? Тысячу исцелений? Эта была полной, но если я опустошу ее, протянет ли Гевег еще год? Успеет ли потребовать Светоча, какой была бабушка, который защитит их, а не будет использовать?

Может, но эти «может» меня утомили.

Я не была Целителем, но могла отдать жизнь ради них, не ранив никого, не заслужившего этого. Я посмотрела на картину. Я знала, что сделала бы бабушка. Что сделали бы мама и папа. Я должна была спасти тех, кого любила.

Прости, Тали. Я не хотела оставлять ее, но если я буду у них, ей не навредят. И если они уйдут, не навредят остальным. Жаль, что здесь не было Виннота.

– Я согласна, – я улыбнулась Зертанику. – Буду рада опустошить его для вас.

Он просиял и потер ладони.

Я закрыла глаза, прижала ладони к Плите и представила, как три одуванчика разлетаются на ветру.

ДВАДЦАТЬ ТРИ:

Боль вырвалась из Плиты, я отлетела в книжную полку. Песок жалил глаза, кожу, терзал волосы. Зертаник и Светоч кричали, а потом затихли, рев заглушил их вопли. Трещало дерево, щепки летели, а потом поток ослаб, и я упала лицом на пол.

Я лежала часами… днями… секундами… Я не знала. Голова пульсировала почти в такт с сердцем. Пальцы еще никогда не были такими холодными. Все тело онемело.

Почему я не умерла?

Что-то холодное накрыло мои глаза, покалывая, я убрала это, кривясь, когда песчинки царапнули кожу. Я стала действовать осторожнее, убирая эту холодную соль. Я открыла глаза и моргнула, белые кристаллы таяли на пальцах.

Лед? Бабушка говорила о нем. Она рассказывала о горном народе. Лед падал с неба вместо дождя, когда было холодно. Тали смеялась и не верила ей. В Гевеге так холодно не было.

А теперь было. Мурашки бегали по моей коже, я дрожала. Я потирала руки. Они были покрыты льдом, как были и глаза. Я попыталась поправить воротник, обрывок ткани упал мне на пальцы. Ледяная вода текла по моей голове, спине…

Святые! Где моя одежда?

Холод и потрясение прогнали туман из головы. Платье Айлин пропало, остались лишь обрывки на манжетах и воротнике. Сандалии остались, но верхние лямки порвались. А синяя штука рядом со мной – это…

Плита.

Я коснулась ее. Теплая, как кожа, несмотря на холод вокруг. Еще больше тепла было сзади. Я огляделась. Вечернее солнце светило в разбитые окна, пуль и обрывки ткани летали по комнате. Осколки стекла усеивали пол. Ковры под Плитой пропали, виднелись царапины. Лед покрывал все белой коркой.

– А-ау? – пропищала я, не узнала свой голос. Я не видела Зертаника или Светоча, но комната была разбита. Все оттолкнулось от Плиты с той же силой, что я отлетела к книжной полке. Мебель разбилась о стены, картины валялись на разбитых столах и креслах. Даже портрет бабушки пропал.

Подул теплый ветерок. Штор не было. Части крыши тоже, куски камней лежали среди прочих обломков. Красные брызги покрывали дальнюю стену, под ними виднелся яркий шелк. В трещине кирпича торчал клок волос, покрытый льдом, сияя на солнце.

Зертаник.

От него ничего не осталось. Он рассеялся, как пинвиум, который я использовала слишком часто. Я не хотела искать Светоча, но все же пыталась увидеть что-то зеленое. Недалеко от Зертаника лежала косичка из золотых лент между столом и сломанной статуей. Красные следы покрывали стену за ней.

О, Святые! Так это была кровь.

Меня стошнило, я едва дышала. Прижав ладони к лицу, я пыталась остановить кружащийся мир.

Почему я не умерла?

Нужно убираться отсюда. Я встала на колени и не увидела среди обломков двойные двери. Они были завалены.

– Ниа!

Мужской голос снаружи. Знакомый, но не Данэлло. Не Соэк. Я пыталась отозваться, но могла лишь хрипеть. Все кружилось, вспыхивало серебро, как в тот день на мосту, когда я передала боль рыбаку. Я споткнулась и упала. Стекло впилось в колени.

Громкий стук, стена обломков справа двигалась. Обломок дивана, на котором сидел Зертаник, упал на пол. Еще стук, пробился луч света.

– Тут кто-то есть?

– Есть, – прохрипела я.

Раздавались стук и треск, брешь стала шире, почти как дверь. Я увидела что-то синее и золотое, серебряные вспышки все еще слепили меня.

– Ниа? – мужчина. На пороге. – Святые, Ниа, что случилось?

Я пыталась ответить, но слова не давались. Я знала это лицо, этого человека, но имя не вспоминалось.

Он снял рубашку и надел мне через голову, просунул руки, как я сделала с Тали, когда та была маленькой. Он обхватил мое лицо, тревожно осмотрел. Его грудь была обнаженной. У него было много шрамов.

– Ты меня слышишь?

Я кивнула. И поток серебра накрыл меня.

 * * *

Я проснулась в свете солнца. Он проникал в высокие окна вокруг меня, за окнами сияло озеро, словно ничего плохого и не случилось. Я очень хотела, чтобы так и было. Чтобы я никого не убивала.

Чтобы не думать, как я выжила.

Боль пронзила меня, когда я села. Я была в зале, на мягком диване рядом со столом, где была ваза с розовыми цветами. Синий шелк охлаждал синяки, и я потянула за большую рубашку. Когда я последний раз носила шелк?

– Ты проснулась.

Я закричала и прижалась к дивану. Джеатар стоял на пороге.

– Прочь!

Он вскинул руки.

– Ниа, ты в безопасности. Я тебя не обижу.

У меня не было оружия, только вазочка, но она не ранит, если я ее брошу. Может, я смогу схватить стул, но они были тяжелее меня на вид.

– Где я? – спросила я. Придется разговором обеспечить себе выход, хотя с Джеатаром это не работало.

– В доме Зертаника. Он был закрыт и пуст.

Я все вспомнила. Его предложение, угрозы, Плиту. Красные капли, обрывок волос. Комната покачнулась.

– Тише. Глубоко дыши, – Джеатар вдруг поймал меня.

– Я убила их.

– Да, – он тоже был в смятении. – Не знаю, что случилось. Крыло Светоча обвалилось. Вся Лига содрогнулась, – он усадил меня на диван и налил стакан воды. – Что ты сделала? – настороженно спросил он, вручив мне стакан.

Я не хотела отвечать. Я не хотела думать об этом, хотя правда кричала в голове. Я пила, понимая, что он был в большой для него рубашке. Он отдал мне свою. Одел меня. Святые и грешники! Он видел меня обнаженной! Я не могла смотреть на него, мои щеки пылали.

– Что вы сделали с учениками? С Тали и остальными?

– Отпустил. Толпа отвлеклась из-за обвала Лиги, но когда они увидели учеников и выслушали их, они перестали все сжигать. Солдаты генерал-губернатора взяли толпу под контроль, но там все тяжко. Эта ночь будет сложной для всех.

– Вы убьете учеников.

Он покачал головой.

– Нет. Мне нужно было, чтобы Зертаник и Светоч так думали.

– Зачем?

Он вздохнул.

– Чтобы я мог схватить их на том, что они делали.

– При краже Плиты.

Он не скрыл удивления.

– Да.

– Кто вы?

– Я работаю на герцога…

Я отскочила, пошатнулась и чуть не упала.

– Выпустите меня немедленно!

– Ниа, прошу, послушай. Я работаю на герцога, но это не значит, что я верен ему. Я – исследователь из Консорциума пинвиума.

Что? Они управляли шахтами, нанимали колдунов. У них было столько власти, что даже герцог не рискнул бы перечить им.

– Не понимаю.

– Пинвиум исчезал на территории басэери. Корабли терялись. Такие потери не казались естественными. Кто-то воровал его.

– Зертаник и Светоч.

– Мы подозревали это, но не могли доказать. В последней Лиге Целителей тоже обнаружились пропажи. Винили в ошибке работников, но герцог был уверен, что Светоч что-то делает. Когда Зертаник закрыл магазин и уехал за Светочем, я тоже прибыл. Я начал работать на Зертаника, чтобы узнать, что он задумал.

Я опустила стакан.

– А я?

– Тебя я, – он сделал паузу, – не ожидал. И ты чуть все не испортила.

– Вы меня похитили.

– Прости. Я пытался отговорить Зертаника, но после случая с паромом он узнал о твоей силе передавать боль от своих шпионов в Лиге. Он решил, что так получит больше денег и покинет Гевег.

– На корабле Мустово.

Теперь он был очень удивлен.

– Откуда ты знаешь?

– Он хотел, чтобы я исцелила их сына. Я отказалась, и отец сказал что-то о лодке. Кионэ слышал, что Светоч собирался уплыть, – я пожала плечами. – Все совпало.

– Зертаник сказал, что ты умнее, чем выглядишь.

Я не знала, как это воспринимать.

– Так что вы узнали? – спросила я. Колени дрожали так, что Джеатар точно заметил. Я ничего и не скрывала.

– Возможно то же, что и ты. Виннот проверял учеников, перегружая их болью. Это не было связано с пинвиумом, зато связано с герцогом.

– Он пытается найти необычных Забирателей.

Джеатар побледнел, он был потрясен.

– Что? Зачем?

– Не знаю, – он не хотел, чтобы Светоч знал об этом. План герцога был шире, чем я думала. – Мне нужно идти, – сказала я, хотя было сложно встать.

– Ниа, что ты там делала?

– Как думаете, что-нибудь здесь подойдет мне?

– Ниа.

– Уверена, Тали сейчас переживает. Может, думает, что я мертва. Мне нужно найти сестру, – Святые, как часто я это говорила за эту неделю?

– Я отправил людей привести ее сюда… но они задерживаются.

– Плевать. Я должна найти ее.

– Знаю, но я не могу тебя выпустить. Там опасно.

– Для меня везде опасно.

Он вздохнул и провел руками по волосам.

– Ланэль сказала людям, что ты зажигаешь пинвиум, – резко сказал он. – Ходит слух, что ты можешь его опустошать. Она разболтала всем, кто слушал.

Мои колени подкосились, и я рухнула на диван.

– Я схватил ее и запугал, чтобы она молчала, но это не надолго. Твой секрет уже все знают, Ниа. Если узнает герцог, даже если это не так, он пошлет за тобой лучших ищеек.

– Знаю.

– Не знаю, что решит делать Консорциум.

– Но вы работаете на них.

Он пожал плечами.

– Я работаю, где взяли.

Я прижала ладони к лицу. Я не знала, что делать. Я не ожидала, что придется делать это снова.

– Ниа, – тихо сказал он. – Что ты делала в кабинете Светоча?

Что я сделала? Убила двух человек. Разрушила пинвиумом целое крыло. И выжила. Святые! Я выжила!

– Не могу сказать. Вы знаете.

Он смотрел на меня минуту, а потом кивнул.

– Думаю, ты права, – сухо сказал он. – Но я хотел бы знать.

Я тоже многое хотела знать. Я подняла голову. Это еще не закончилось, как бы мне ни хотелось.

– Вы знаете тех, кому я передала боль? Тех людей? Рыбака?

Он не ожидал такого вопроса, но кивнул.

– Видел записи.

– У Зертаника остался здесь украденный пинвиум?

– Да. Я нашел немного, пока ты спала.

– Он мне нужен. И имена с адресами тех, кому я передала боль. Я хочу уйти, как только придет Тали.

Он не мешкал.

– Я все принесу. И я посмотрю, найдется ли одежда.

– Спасибо, – я не могла доверять ему, но хотела. Мне было нужно. У него не было причины держать мое имя в секрете, но он так делал. Он мог отдать меня генерал-губернатору, пока я была без сознания. Но он меня спрятал.

Он принес одежду и показал ванную. Дом Зертаника был роскошным, как и его кабинет. Как много он украл? Или все это было куплено на украденное?

Я расплетала последние косички Целителя, когда из коридора донеслись голоса. Требовательные. Я вышла из ванной и пошла в гостиную.

– …знать, где моя сестра! – вопила Тали, пока я шла. Айлин и Данэлло были с ней, но я не видела Соэка.

– Ниа! – Тали подбежала ко мне, и мы обнялись, смеясь и плача. Джеатар смотрел украдкой с печальной улыбкой. Он поднял руку и почесал шею, рукав сполз, открыв длинный шрам на руке.

Как на груди.