Текст книги "Преобразователь (ЛП)"

Автор книги: Дженис Харди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Мне стало не по себе, я старалась не смотреть на него. Он говорил, что не верен герцогу. Как он получил эти шрамы? Столкнулся с басэери, как мы?

– Где Соэк? – спросила я. – Воры ему не навредили?

– Он в порядке, – сказала Айлин. – Он охранял комнату, как и сказал. Генерал-губернатор хочет допросить учеников и отправил солдат. Соэк сказал ему, что это сделал Светоч, – она вскинула руку и продолжила. – Нет, о тебе он не рассказал. Он обещал.

– Что случилось, Ниа? – сказала Тали. – Ты пропала, когда мы пойти сбежали. А потом показался Джеатар, я думала нас схватят, но он спрятал нас, а потом раздался грохот, с потолка все падало. Они сказали, Светоч мертв!

Я скривилась.

– Нет времени объяснять. Нам нужно исцелить людей.

– Каких?

Я потащила Тали к двери. Джеатар опустил рядом с ней сумку.

– Данэлло, возьми сумку, прошу. Там пинвиум.

– Пинвиум? – он растерялся, но послушался.

Джеатар вручил мне список.

– Рыбак первый.

– Спасибо, – я потащила Тали из комнаты к выходу. Данэлло и Айлин шли за нами, задавая вопросы, которые я хотела бы опустить.

– Светоч мертв? – прошептала Тали.

Я толкнула дверь и прищурилась в свете вечернего солнца. Как долго я спала? Часы, не меньше.

– Да.

– Как?

Я не хотела рассказывать. Не стоило. Им было безопаснее не знать, но я хранила так много секретов, столько врала, что уже не хотела так делать.

– Мне сказали, что если я не помогу им украсть Плиту, они убьют тебя и всех учеников.

Вскрики. Не из-за убийства учеников, это не удивляло, а из-за кражи Плиты. Плита, полная боли, стоила не меньше пустой.

Я оглянулась на Лигу вдали, за дымом ее было плохо видно. Дым был слабым, это давало надежду, что огонь почти потух. Я едва видела Лигу над крышами, но одна часть была обвалена, словно что-то зубастое откусило кусок.

– Ниа? – сказал Данэлло. – Что случилось?

– Хмм? О, они хотели, чтобы я опустошила Плиту, они хотели переплавить ее в брусочки поменьше.

– Не понимаю, – сказала Айлин. – Как это связано с вредом ученикам?

– Никак.

– Ниа, – Тали выхватила руку. Она остановилась и уперла кулаки в бока. – Ради любви Святой Сэи, что происходит? Я не сдвинусь с места, пока ты не расскажешь.

Я прикусила губу, но пора было им рассказать. Как я получила пинвиум. Что я сделала с Зертаником и Светочем. И правду, которую я не хотела поднимать.

У меня был иммунитет к вспышкам боли.

– Ниа? – спросила Тали.

Я развернулась. Это будет не просто.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ:

– И я сказала ему, что буду рада опустошить пинвиум, и зажгла его, – закончила я и задержала дыхание. На улице у дома Зертаника было мало людей, никто на нас не оглядывался. Наверное, богачи все еще не выходили из-за мятежа.

– Ого, – сказал Данэлло, но слишком тихо, чтобы я поняла, что он чувствует насчет этого. – Это тебя не убило?

– Нет.

– Так ты…?

– Ага.

– Ого.

Айлин не была впечатлена.

– Ты помогала торговцу болью мучить людей?

– Нет. Я их исцеляла…

– Ты давала их боль людям, зная, что это их убьет, – она смотрела на меня так, что мне стало не по себе. – Ты знала, но сделала это.

Ее потрясение ранило, но она была права. Я знала, увидев, что стало с Данэлло, но сделала это. Я думала, что это другое. Было так сложно рассказать больше.

– Ты хотела умереть? – потрясенно сказала Тали. – Ты собиралась оставить меня одну?

Я покачала головой.

– Нет! Я просто… не знаю. Я не видела другой способ остановить их, – я могла послушаться их и разбогатеть. Часть меня этого хотела. Сильно хотела жить, как раньше. Было больно признавать, но я не могла отрицать. – Так сделала бы бабушка, – сказала я.

Тали надула губы, думая, как делала и мама, и кивнула.

– Точно.

– Думаю, она герой, – сказал Данэлло, словно бросая вызов Айлин. Он напоминал младшего брата, который просил дать ему боль папы. – Она хотела пожертвовать собой, чтобы спасти нас, как наши родители.

– Данэлло, – сказала Айлин, – те люди были невиновны.

– Они бы сделали это, даже если бы знали правду.

Айлин скрестила руки и фыркнула.

– Ты не знаешь этого.

– Знаю, потому что так бы сделал я. Я заставил ее дать мне боль, потому что так она спасла папу. Я знал, что делаю, и мне было все равно, убьет ли это меня. Я все еще рискнул бы.

Айлин не ответила, но ее злое лицо смягчилось, она отвела взгляд.

Данэлло продолжил тише:

– И теперь ты хочешь спасти их, да, Ниа?

– Да. Я так и хотела. Просто у меня не хватало времени или пинвиума, чтобы спасти всех, кого нужно.

– Вот видишь? – сказал он Айлин.

– У тебя был выбор, а у них – нет, – пробормотала она, но уже не так уверенно. – Это не одно и то же.

– Нет, – Тали опередила меня с ответом. – Те люди выбрали пойти к Ние. Бабушка всегда говорила, что беду приносит выбор. Порой выбор не лучший, но его нужно делать. Мы там не были. Мы не выбирали между жизнями семьи и аристократов басэери. Мы не выбирали, как это пришлось сделать Ние, и только Данэлло ощутил то, что и те, кому она передала боль. Нельзя судить ее за то, чего мы не испытали.

– Я не осуждаю ее, – быстро сказала Айлин.

– Разве? – спросил Данэлло.

Айлин открыла рот, а потом закрыла. Ее щеки покраснели, и она вздохнула.

– Прости, Ниа.

Она глубоко вдохнула и убрала волосы с глаз.

– Ты права, меня там не было. И даже когда я увидела, как ты расстроена, я почти ничем не помогла. Может, если бы я была настойчивее, тебе не пришлось бы дальше передавать боль.

– Спасибо, – прошептала я.

Может, все будет хорошо. Может, я не пала так низко, как думала.

– Прости, что сомневалась в тебе.

Данэлло взял меня за руку.

– Разве нам не нужно спасать жизни?

Мы поспешили к домику у рыбацкой пристани. Мы набились в коридор, никто не хотел ждать снаружи. Я постучала, и мальчик двенадцати лет ответил, его глаза были красными и опухшими. Мое горло сжалось, я не могла говорить. Данэлло склонился к нему

– Мы пришли исцелить твоего отца.

Мальчик подавил всхлип и покачал головой.

– Поздно. Он умер утром, на рассвете.

Я рухнула на колени и зарыдала.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ:

Данэлло нес меня. Хоть я и пыталась, ноги не слушались. Как и глаза. Из них лились слезы, они все еще видели рыбака.

– Все хорошо, Ниа, – Данэлло водил круги на моей спине. – Мы пытались. Уже ничего не сделать.

Айлин была права. Я должна была отказаться. Стоило отказаться.

Шепот сочувствия доносился до меня, всего-то пустые фразы. Они знали, что я убила его. Он был бы жив, если бы я отказалась.

Тали обхватила мое лицо руками. Она молчала. Она могла ненавидеть меня, может, не хотела больше меня видеть.

– Ниа, слезами никому не поможешь.

Я моргнула из-за ее ровного тона, не могла ничего ответить.

– Нужно исцелить других людей, – продолжила она. – Людей, которые дали любимым шанс выжить. Сколько еще умерло бы, если бы ты не передала боль рыбаку?

Я всхлипнула.

– Не знаю. Многие.

– Тогда поднимайся и цени его жертву. Что сделано, то сделано…

Она замолчала. Я должна была закончить. Все закончить.

– И я не могу ничего изменить.

– Как и говорила бабушка.

Данэлло помог мне подняться на ноги.

– Не сдавайся, Ниа.

Я чуть не заплакала снова.

– Идем. Я не хочу потерять еще кого-то.

* * *

Эта ночь напоминала ночь у Зертаника, но наоборот. Джоналис, где четыре дяди держали боль двух сломанных ног. Кестра Новаик, в которой была боль сломанного плеча сына. Безымянная леди, забравшая боль братьев Фортуно. Ее звали Силена, мы едва успели. Данэлло пришлось выбить дверь, мы нашли ее одну, кровь была такой густой, что странно, что она текла по венам.

Я смотрела, как Тали исцеляет их. Забирает их боль и наполняет пинвиум. Я не могла этого. Я все еще видела рыбака со шляпой в руках, молившего спасти его семью. Зертаник обманул меня. Джеатар просил молчать. Вскоре все это смешалось в один голос. Прошу, мисс. У герцога еще нет такого оружия, как вы.

Как скоро герцог узнает обо мне? Я не буду ничего делать для него. Я не могу больше никого так ранить. Трое умерли, моя душа больше не выдержит. Я убегу, если надо, оставлю Гевег, уйду на юг, за Три территории, подальше от герцога. Пересеку горы и найду горный народ, о котором всегда рассказывала бабуля.

Гевег оставить не сложно, так лучше, чем быть оружием герцога. Может, до этого не дойдет. Ланэль может болтать, но она не знает мое настоящее имя, да и сплетни часто искажаются. Кто-то был с иммунитетом к вспышкам боли? Бред. Может, никто им не поверит.

Нет. Хватит «может». Кто-то воспримет это всерьез, и герцог или Консорциум придут за мной. Я должна быть готова. Обрежу волосы и покрашу. Тали тоже так сделает. Она всегда хотела рыжие волосы, как у Айлин, так что уговорить ее будет не сложно.

Мы подождем, пока обо мне забудут, пока преобразователь не станет мифом учеников. Тогда мы с Тали вернем наши жизни. Лучшие жизни. Для меня. У Тали было будущее Целителя, хорошее, но не теперь. Я спасла ее, но не пожертвовала ли ее будущим? Что теперь будет с Лигой? С нами? Я приговорила ее к жизни в укрытии?

Последние лучи солнца окрасили город в темно-золотой, мы шли к последнему дому. На улицах теперь было больше солдат, они подавляли последние проблемы лжи Светоча. Люди еще злились, боролись, но многие пошли по домам, когда заговорили ученики. После случившегося за два дня было сложно подавить слухи. Все говорили о том, что пинвиума нет, ходили сплетни о нападении на Лигу.

Я постучала в дверь домика на маленьком фермерском островке. За домиком раскинулись небольшие поля сладкого картофеля.

Ответила аккуратного вида женщина.

– Да? – в ее глазах была настороженность, но она не горевала, не выглядела испуганной.

– Мы пришли исцелить ваших дочерей.

Ее пальцы накрыли рот, подавив благодарный вскрик.

– О, неужели Святые сжалились. Спасибо вам! – она развернулась и побежала внутрь, выкрикивая имена. Дверь она оставила открытой.

– Думаю, можно войти? – сказала Айлин, заглянув внутрь.

– Отсюда исцелять будет сложно, – Тали пошла за женщиной. Пожав плечами, я последовала за ней.

Дом был простым. Старая мебель, но ухоженная, отполированная. Пышные подушки, выгорели только те, что были под окнами. Чистые шторы и ковры, тонкие, но с работой справлялись.

– Хороший дом, – сказал Данэлло с тоской во взгляде. Такой взгляд был и у Айлин.

Семь крючков с плащами висели у двери. Семь стульев было у стола. Они делили три спальни. Семья фермеров работала на своем небольшом участке и ухаживала за этим гостеприимным домом. Настоящим домом.

Я хорошо их помнила, двух женщин, которым передала боль, а потом убежала от Зертаника. Три сына и их отец ушли помогать после случая с паромом, пострадали там. Четыре человека не могли помочь семье, а скоро нужно было собирать урожай. Четверо мужчин с сестрами и дочерьми, готовыми забрать боль ради семьи.

Я не спасла их, ведь они не были на грани смерти. Но я спасла их дом, хозяйство. Они смогли остаться семьей. В Гевеге таких осталось мало, они напоминали нам о надежде.

Данэлло обошел комнату, улыбаясь.

– Видишь, кого ты спасла?

Семья. Из жителей Гевега. Я вредила, но все же помогла.

Я не была простым оружием. Я принимала тяжелые решения. Как мама. Как бабушка.

Грудь сдавило, вдруг стало сложно дышать.

– Я буду снаружи, – пробормотала я, направившись к двери. Я опустилась на ящик с овощами.

Данэлло вышел и сел со мной.

– Знаешь, – начал он, потирая шею, – у меня ощущение, что это я во всем виноват.

– Это еще почему?

– Если бы я не попросил исцелить папу, ты бы не стала исцелять остальных. Может, это я толкнул тебя с этого склона.

Я не знала, что сказать, и лишь смотрела на него. Синяки, полученные им в толпе, теперь позеленели. Утром будут лиловыми. Он все еще был милым, даже без лунного света.

– Ты не виноват, – сказала я. – Твой папа умер бы. И Тали с учениками. Мы узнали о них из-за Тали. Если бы я не передавала боль, все умерли бы, а Зертаник со Светочем сбежали бы с нашей Плитой. И солдаты герцога уже пришли бы сюда, готовые сжечь нас.

– Ага, может, ты права, но… – он вздохнул.

Я тоже вздохнула, ужасно уставшая. Вина и страх сильно терзали меня.

– Никто не виноват. И сейчас можно лишь держать куриц перед собой, а о гусях беспокоиться позже.

Данэлло рассмеялся, я слабо улыбнулась ему.

– Бабушка? – спросил он.

– Ага. Мне ее не хватает, – и мамы с папой, и еще много чего, что я не могла вернуть. Но я могла начать заново.

– Ну, – сказал он, – такое ощущение, что за все это нужно кого-то наказать.

Я знала, что он чувствует. Хотелось винить кого-то, кого угодно. Хотя… мятежники были правы, виноват был герцог. Он украл наш пинвиум, наши жизни. Светоч не наполнял бы людей болью, если бы герцог не приказал Винноту искать необычных Забирателей.

Святые! Если он сказал Винноту, то точно сказал и другим Старейшинам. И сколько еще таких Лиг Целителей проверяли учеников по велению герцога?

– Что ты будешь делать? – спросил он.

– Остановлю его, – выпалила я. Как и многие выборы до этого, я сделала этот, не обдумав.

Данэлло замер, раскрыв рот, а потом закрыл его.

– Кого?

– Герцога. Он может издеваться над учениками всюду, пытаясь обнаружить новые способности Забирателей. Но он не использует их в армиях, иначе пошли бы слухи. Для чего тогда они ему?

– Не для добра точно.

– Я должна узнать. Должна остановить его, – даже если придется идти к нему.

– Ниа, это не похоже на случай с Лигой. У герцога есть армии с оружием из зачарованного пинвиума.

– Они могут стрелять ими в меня. Это меня не остановит.

– А рапира в живот остановит, – он скривился и потер живот. – И шестеро солдат с сетями. Они тебя свяжут и отнесут туда.

– Он все равно так сделает, если узнает обо мне.

Айлин вышла раньше, чем Данэлло успел ответить.

– В чем дело?

– Ниа объявляет войну герцогу, – сказал он.

– Я думала, мы уже это сделали.

– Она думает, что сможет узнать, зачем ему необычные Забиратели, и остановить его, – он явно надеялся, что Айлин его поддержит.

– А она разве не сможет?

Данэлло опешил. Если он и дальше будет сидеть с открытым ртом, слетятся мухи.

– Один человек не может одолеть целую армию.

– Она хочет одолеть не армию, а его.

– Ты с ума сошла. Это невозможно.

Айлин прислонилась к дому.

– Ты недооцениваешь Нию. Кионэ говорил, что она не сможет пробраться в Лигу, но ты сам видел, что вышло.

Я скривилась. Я старалась не смотреть на обломки произошедшего.

– Это другое, – сказал он. – Она не пыталась сражаться с ним, она пыталась спасти от него людей.

– Но они не нужны Светочу, так что она спасала их от герцога, – отметила Айлин и устроилась рядом со мной на ящике, отодвинув Данэлло. – Она добралась до них первой.

Он спорил с ней, но я не улавливала слова. Я попала к ним первой, почему бы не продолжить? Тали знала, кем были ученики. Айлин знала обо всех остальных. Мы могли найти их, спрятать, пока не поймем, что задумал герцог, как его остановить.

Бабушка всегда говорила, что Святые прячут судьбу от нас. А если моя судьба не исцелять, а защищать? Говорить, когда остальные молчат? Делать то, что остальные считают невозможным?

Как передавать боль. Переживать вспышку боли. Опустошать пинвиум.

Сразить герцога.

– Так я и сделаю, – сказала я, встав. – Я найду их первой. Я защищу каждого Забирателя, желающего этого.

Данэлло смотрел на меня так, словно у меня выросли рога, но Айлин просияла.

– Ты хочешь сказать «мы», – она встала рядом со мной.

– Что? Нет, я не хочу никем рисковать.

– Ты не сможешь одна. Тебе нужна была наша помощь, чтобы остановить Светоча, и потребуется помощь против герцога.

Я хотела отказаться, уберечь ее, но она была права. Я нуждалась в них, и хотя я не просила, они шли со мной. Я обняла ее.

– Спасибо.

Данэлло на миг закрыл глаза.

– Это безумие.

Мы с Айлин улыбнулись. Мы одновременно скрестили руки.

– Мы знаем.

– Ланэль расскажет о тебе одному из шпионов герцога. За тобой придут, – сказал он.

– Знаю, но ему придется меня поискать. А если он найдет, будет хорошо иметь при себе кого-то умелого с рапирой.

Данэлло вздохнул и постучал ботинком по земле.

– Я ни на что не соглашаюсь, но что ты будешь делать? Ты же не ворвешься в Басэер?

– Не глупи. Мы будем искать Забирателей. Тали и Соэк могут рассказать, о ком Ланэль тревожилась сильнее в той комнате, и мы начнем с них.

– Генерал-губернатор тоже будет тебя искать, – сказал Данэлло. – Многие стражи Лиги видели тебя, когда… – он отвел взгляд. – Ты понимаешь… – он взмахнул рукой.

Я сглотнула и не дала себе посмотреть на Лигу.

– Я спрячусь, изменю облик.

Данэлло все еще не был убежден.

– Как ты будешь есть? Ты не сможешь работать, прячась от солдат и разыскивая Забирателей.

Айлин вытащила шелковый мешочек из кармана и потрясла передо мной.

– Думаю, это я покрою.

– Что это такое?

Она бросила мешочек мне в руку. Я заглянула внутрь и раскрыла рот.

– Айлин! Где ты это взяла? – я высыпала на ладонь два изумрудных кольца, рубиновый кулон, три сапфировые броши.

– На столе Зертаника. Он был перед тобой в долгу.

Я широко улыбнулась.

– Этого хватит на много обедов.

Айлин кивнула.

– И вы с Тали можете оставаться со мной, пока мы не найдем комнату больше. Мне платят хорошо, так что мы будем в порядке.

Продать украшения будет сложно, но я знала парня, который знал девушку, «ищущую» штучки для аристократов басэери. Она все купит.

– Итак, – я спросила у Данэлло, – ты нам поможешь?

Он смотрел на украшения, потом на озеро и дымящийся Гевег. Он так долго смотрел, как над городом пляшет дым, что я забеспокоилась, что он откажет нам. Я привыкла быть одной, но с помощью все становилось проще, и я этого хотела.

– Даже когда прекратится мятеж, злость не угаснет, да? – неожиданно сказал он. – Люди буду злиться и дальше, будут говорить о независимости.

– Может… – начала Айлин.

– Возможно, – исправила я. Хватит «может».

– Так что мне все равно придется сражаться, – сказал он. – Всем придется. Как нашим родителям.

– Возможно.

Он вздохнул и подумал еще немного, бросая из руки в руку камень.

– Хорошо, я с вами. Герцог может отправить и много солдат, да?

– Остров-то маленький, – сказал Айлин. Данэлло рассмеялся.

– Да, но это наш остров.

Я покачала головой, с готовностью ожидая будущее, хоть оно и было опасным.

– Нет, это наш дом.

И мы будем бороться за него.