Текст книги "Озорная леди"
Автор книги: Дженет Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Глава 2
Экономка, затянутая в черное атласное платье, повела Мэри вверх по лестнице. Их ноги утопали в красном ковре, скрадывающем шум шагов, и девушке хотелось остановиться и отдохнуть. Ей также хотелось рассмотреть греческие статуи, стоявшие на площадках, и портреты, висевшие на стенах.
Но миссис Рэмзи продолжала быстро идти вперед. Дойдя до конца лестницы, она повернула налево и широкими шагами дошла до двери в самом конце коридора.
Она открыла дверь, и Мэри, войдя вслед за ней, застыла от изумления. Она думала, что ее поселят в скромную, ничем не примечательную каморку для гувернанток или горничных, но вместо этого она оказалась в великолепно обставленной комнате.
– Вот это желто-зеленая спальня, мисс, – приветливо сказала миссис Рэмзи. – Ванная комната дальше, я покажу вам. Кроме того, из окна открывается чудесный вид на сады и море. Надеюсь, вам здесь понравится.
Доброта и участие этой женщины помогли Мэри восстановить душевное равновесие. Она сняла плащ и шляпку и послушно подошла к высокому окну, поднимавшемуся от самого пола.
От восхищения у нее захватило дух. За окном простирался огромный прекрасный английский парк. Он превосходил размерами и красотой планировки все парки и сады, которые она когда-либо видела, даже сады возле парка сквайра, жившего недалеко от Эвертонов.
Самшитовая живая изгородь уходила вдаль до самого моря, рокотавшего и бившегося о серые утесы. Море казалось темно-синим в лучах заходящего солнца. Завтра она сможет увидеть этот сад во всем его сверкающем весеннем великолепии, увидеть зелень живых изгородей и больших деревьев, маленькое искусственное озеро, белый домик с вышкой, который сейчас она едва различала. А за всем этим – бездонная голубизна моря.
Она отвернулась от окна и вздохнула от восторга. Она не знала, что с ней будет дальше, но в эту минуту наслаждалась всем, что ее окружало. Экономка наблюдала за ней очень внимательно, но, увидев удовольствие на лице Мэри, тоже улыбнулась.
– Прелестно, не так ли? Я сама едва могла поверить, что это не сон, когда в прошлом году впервые приехала сюда из Лондона, – не удержавшись, сказала молодая женщина, но тут же одернула себя. – Вы, наверное, хотите немного отдохнуть, мисс Макгрегор? Через два часа я пошлю к вам горничную – Бонни. Ужин будет в столовой в восемь часов.
Когда экономка ушла, Мэри сняла пыльные туфли, затем устало легла на гигантскую кровать и начала осматривать комнату. Стены были оклеены желто-зелеными обоями, украшенными изящными узорами из веточек мшисто-зеленого и серого цвета. Кровать была огромная, с роскошным балдахином из желто-зеленого шелка, украшенного длинной золотистой тесьмой. Видно было, что все это очень старинное, пожалуй, даже прошлого века.
Остальная обстановка была попроще, но тоже красивая. Изогнутые деревянные стулья с сиденьями, обитыми ярко-желтым атласом, большой позолоченный шезлонг, резной туалетный столик и большой шкаф для одежды. На маленьком столике возле кровати стояли несколько маленьких фарфоровых сосудов, лампа, свеча и гипсовый ящичек, украшенный золотом. Она смотрела то на одно, то на другое, разглядывая все с восхищенным любопытством ребенка, которому в музее разрешили трогать руками предметы.
А она-то думала, что Кристофер живет в обычном доме! Она вздрогнула при мысли о нем и уткнулась лицом в атласную подушку. Он причинил ей сильную боль. Почему он с ней так обошелся? Или, может быть, его брат солгал? Может быть, они узнали о его намерении жениться на ней и решили разлучить их? Надо держать ухо востро; может быть, за ужином ей удастся что-нибудь узнать.
В условленное время тоненькая, нервная девушка лет девятнадцати или двадцати, представившаяся Бонни, пришла в комнату, чтобы проводить Мэри к ужину.
Было заметно, что Бонни – деревенская девушка, которую научили вести хозяйство; она была молчалива и озабочена тем, как бы получше услужить, суетилась и волновалась. Мэри чувствовала себя с ней спокойно, и ей не было так стыдно за свои поношенные платья. Но ей было трудно решить, что надеть. Наконец она выбрала черное платье, принадлежащее когда-то миссис Эвертон и ушитое на два размера.
На него Мэри прикрепила единственное украшение, которое у нее было, – шотландскую брошь с гербом своей матери. С тоской и нежностью она погладила ее. Если бы только она могла придать ей смелости!
Бонни провела ее вниз, в гостиную, где ее ожидали двое. Один из них был лорд Сент-Джон, необычайно привлекательный в строгом бархатном костюме малинового цвета, с рубинами в булавке галстука и на пальце. С ним была худощавая, казавшаяся чем-то озабоченной блондинка в изысканном платье из шелка и шифона, голубом, как и ее глаза. Мэри подумала что это, должно быть, жена лорда Стивена Хантигдона.
Лорд быстро встал, когда вошла Мэри, что свидетельствовало о его хороших манерах. Она медленно подошла к ним по огромному обюссонскому [4]4
Обюссон – город во Франции знаменитый своими коровами.
[Закрыть]ковру, едва замечая красоту бежевого ворса под ногами, стены кремового цвета, голубые шелковые шторы, белые дверные косяки и потолок.
– А, мисс Макгрегор. Мама, позволь представить тебе мисс Мэри Макгрегор, это – леди Хелен Хантингдон, мать виконта Кортли, с которым вы уже знакомы.
В глазах Хелен мелькнуло любопытство. Мэри сразу же поняла, что этой женщине не рассказали о причине ее приезда. Она протянула вялую руку, которой Мэри слегка коснулась; затем посмотрела на ее черное платье, выпятив губу, и сказала:
– Очень рада познакомиться с вами. А где вы познакомились с моим сыном?
– В доме семьи Эвертонов, – быстро ответила Мэри.
Лорд Стивен прервал их, видимо боясь, что она еще что-нибудь скажет.
– По-моему, наш ужин уже готов и мы можем идти, мама.
Он взял леди Хелен под руку, а Мэри пошла вслед за ним. Он усадил Мэри слева от себя, а леди Хелен справа за длинным, великолепно сервированным столом в огромной комнате. Для Мэри это выглядело так, как будто они были единственными прибывшими гостями из сотни приглашенных!
Мэри не пришлось много говорить, потому что леди Хелен болтала и болтала, легко перескакивая с темы на тему, как будто она привыкла брать разговор в свои руки. Она говорила о садах, о своем малоприятном визите к жене Приходского священника, о своем неодобрении поведения современных молодых людей, о скуке, наступившей после свадьбы сына.
Сказав это, она вдруг повернулась к Мэри.
– Наверное, вы ехали на свадьбу и опоздали? Как печально. Было очень весело, смею вас заверить! Приехал весь светский Лондон, а человек сто гостили здесь всю неделю.
– Сорок, мама, – поправил ее Стивен своим глубоким, спокойным голосом и щелкнул пальцами, чтобы лакей убрал тарелки.
– Вы ведь ехали на свадьбу, мисс Макгрегор, – настаивала леди Хелен.
– Да, я ехала на свадьбу, – ответила Мэри и осторожно взглянула на лорда Сент-Джона. Она с удивлением отметила, что краска начала приливать к его щекам, и он перевел разговор на сады, спросив мачеху, что она намеревается посадить летом возле рвов, окружающих замок.
Подали вина, но Мэри отказалась. После долгого изысканного ужина они перешли в небольшую гостиную. Леди Хелен расслабленно прилегла на длинную тахту и пригласила Мэри сесть рядом с ней. Лорд Стивен, слегка помедлив, присоединился к ним.
Леди Хелен продолжала разглагольствовать о свадьбе. Было очевидно, что это первое такое большое событие для нее за многие годы. Если бы даже Стивен Хантингдон очень постарался, и то он не смог бы найти более убедительных доказательств тому, что его брат по отцу действительно женился, так как леди Хелен не забыла даже самых крошечных деталей.
Она описывала платье «милой Георгианы», ее белую вуаль, снаряжение для свадебной поездки…
– В Бат, моя дорогая, можете себе представить! Георгиана хотела поехать в Бат, хотя Кристофер настаивал на Лондоне. Но он уважил желание новобрачной. Однако, если он намерен и дальше продолжать вести себя подобным образом, баловать жену, я уверена, что он окажется у нее под каблуком. Хотя она обожает моего дорогого мальчика и, вне всякого сомнения, готова повиноваться и признать его своим господином, как оно и должно быть. Такая милая девушка. Я так счастлива за своего сына.
– Как скоро они собираются возвратиться из своего свадебного путешествия, мадам? – спросила Мэри.
– О, через несколько недель, – рассеянно сказала леди Хелен и начала вспоминать свое собственное свадебное путешествие, которое было много лет назад. Она даже помнила, как она плохо себя чувствовала, когда ее дорогой муж настоял на путешествии через Ла-Манш и далее в Париж.
– Хотя Париж мне очень понравился, такой милый и прелестный.
Мэри мельком взглянула на лорда Сент-Джона и заметила, что он внимательно наблюдает за ней из-под полуприкрытых век. Эти карие глаза могут быть острыми и проницательными, поняла она.
– А твоя свадьба, дорогой Стивен, была бы еще более элегантной и изысканной, – сказала леди Хелен, забыв вдруг о красотах Парижа. – Если бы только милая Анжела была жива! Ее все любили. Они планировали шикарное празднество, моя дорогая мисс Макгрегор! Вся округа была приглашена.
Мэри вздрогнула. Она наблюдала за лицом Стивена, и, когда его мачеха произнесла эти слова, Мэри увидела, как оно изменилось, изменилось сильно и неожиданно. Грусть, гнев, ярость пробежали по нему, карие глаза широко раскрылись, затем плотно зажмурились, а губы изогнулись, как от боли. Это переплетение эмоций поразило Мэри.
Леди Хелен прикоснулась к руке Мэри и обратила ее внимание на прелестный портрет на боковой стене.
– Вот она, дорогая Анжела, – Анжела Террент, такая красавица!
Мэри внимательно посмотрела на портрет красивой белокурой девушки и как бы почувствовала на себе взгляд ее умных голубых глаз. На ней было великолепное голубое платье из тончайшей материи, ниспадавшее с ее плеч, подобно кусочку неба, спустившемуся отдохнуть на землю. Художник изобразил девушку в полный рост, и видна была ее стройная фигура, осиная талия, изящные руки, держащие цветы. Она выглядела высокой, величественной, и в то же время в ней ощущалась та мягкость и красота, которая невольно привлекает внимание и завораживает.
– Что с ней случилось? – непроизвольно спросила Мэри и взглянула на Стивена.
Он наконец открыл глаза и посмотрел на портрет. Во взгляде его смешалось сожаление, гнев и нечто другое, чему Мэри затруднялась дать определение.
– Она умерла, – коротко ответил он и встал. – Мисс Макгрегор, вы, должно быть, очень устали. Я позвоню слуге, чтобы он проводил вас в вашу комнату.
– Умерла буквально за несколько дней до свадьбы, – сказала леди Хелен. – О, какая милая была девушка, такая остроумная, такая добрая. И умереть вот так…
– Довольно! – перебил Стивен и зазвонил в колокольчик.
Черты его лица заострились, оно стало суровым, и, если бы не загар, подумала Мэри, было бы видно, как он побледнел. Румянец сошел с его щек. Ожидая, он заложил свои большие руки за спину.
Лорд холодно пожелал ей доброй ночи, и, выйдя из комнаты, Мэри услышала, как он сказал леди Хелен:
– Мне бы хотелось, чтобы ты не говорила об этом! Ты знаешь, я этого очень не люблю!
– О, мой дорогой мальчик, это было год назад, больше чем год назад. Ну хорошо, не буду…
На следующее утро за завтраком Мэри встретила еще одного члена этой странной семьи, очевидно загостившегося после свадьбы.
Мистер Лэнс Террент, виконт Гревиль, представился Мэри сам, так как они первыми спустились к завтраку. За копченой сельдью и ветчиной он непринужденно рассказывал ей о своей жизни. Она с удовольствием слушала этого любезного блондина.
– Моя сестра Анжела была самой красивой женщиной в мире, – наконец сказал он, и тут она поняла, почему его имя показалось ей знакомым.
– О да, она должна была выйти замуж за лорда Сент-Джона, – сказала Мэри, на секунду забыв о чае. – Ее портрет висит в голубой гостиной…
– Да. О, это было так ужасно! Видите ли, я обнаружил ее в саду, – сказал он и на какое-то мгновение показался ей не уравновешенным и вежливым юношей, а человеком, терзаемым страданием, – Анжела… окровавленная, с перерезанным горлом…
Мэри непроизвольно приложила руку к шее.
– С… перерезанным… горлом?.. – задыхаясь, спросила она и уставилась на этого модно одетого молодого человека в сюртуке и широком белом галстуке.
– Да. Она была убита. Никто не знал ни почему, ни как, ни кто это сделал. Мы так и не выяснили. – Он прижал свою тонкую белую руку к лицу и медленно провел вниз, как будто надевал маску. – Но мне не следует ни о чем таком говорить, – мрачно добавил он. – Стивен этого не выносит.
– Но мне очень… интересно, – сказала Мэри. Она твердо решила побольше узнать о странном лорде Сент-Джоне, который управлял замком такой же железной рукой, какой его предки, очевидно, сражались с англичанами сотни лет назад. – Скажите… действительно никаких улик, никаких следов?
– После завтрака я покажу вам то место, где я нашел ее, – сказал виконт с мрачным удовлетворением. – Я расскажу вам все… только чтобы Стивен не знал. Он бранит меня, если я говорю об этом.
Тут вошли Стивен, леди Хелен и несколько других гостей, задержавшихся после свадьбы, как поняла Мэри, когда их знакомили. Но они ничуть не удивились, узнав, что она ехала на свадьбу и опоздала.
– Да, действительно, – сказала одна леди из Лондона, – все так внезапно решилось. Приглашения были разосланы лишь за месяц до свадьбы.
Лэнс впал в молчание, очевидно свойственное ему, и Мэри тоже безмолвствовала. В своем выцветшем тесном голубом платье, которому было уже три года, она сознавала, что выглядит жалкой среди присутствовавших леди в изысканных туалетах.
После завтрака Лэнс повел ее в сад. Стивен наблюдал, как они уходили, слегка нахмурившись, но ничего не сделал, чтобы остановить их. Лэнс быстро шел вперед, мимо таких уголков сада и цветников, где она обязательно бы остановилась.
– Нет, нет, не здесь. Это было ниже, возле утесов, – нетерпеливо сказал он, – возле моря.
По дороге Лэнс подробно рассказывал, как он нашел безжизненное тело своей сестры. Мэри уже содрогалась от ужаса, когда они подходили к тому месту.
– Ну вот, пришли, – сказал он, – это было вон там, возле куста… О боже! Она там! Я ее вижу! – закричал юноша и в ужасе закрыл лицо руками.
Мэри сделала шаг вперед, затем еще один.
– Нет, это собака… мертвая…
Лэнс содрогнулся, затем постарался взять себя в руки и пошел вперед, чтобы посмотреть.
– Боже мой, это Командир, – хрипло сказал он. Нагнулся, потрогал собаку, затем выпрямился. Его рука была в крови, тонкое лицо побелело и стало напряженным.
– Это любимая собака Стивена! О боже! Зачем кому-то понадобилось убивать ее?!
Они вернулись в замок, и Мэри скрылась в своей комнате, а Лэнс пошел уведомить Стивена о происшествии. Мэри стояла у окна, глядя на великолепный вид сада и моря. Люди бегали взад и вперед по клумбам и белым камням, осматривая их. Один завернул во что-то тело большой сторожевой собаки и унес. Мэри продолжала смотреть.
Она устала и чувствовала беспокойство. Слишком много произошло с ней неожиданностей после долгих, монотонных лет ее работы гувернанткой. Она подумала о возвращении к той жизни, которую вела, и по ее телу невольно пробежала дрожь. Она была до глубины души потрясена жестокостью молодого Кристофера Хантигдона. Он написал ей письмо, просил приехать, а сам тем временем готовился к собственной свадьбе, приглашая гостей из Лондона, а для его невесты шили свадебное платье! Что же он за человек, в самом деле; и что за человек его брат по отцу – Стивен?
Оба казались холодными и бессердечными людьми, прикрывшимися масками обманчивого обаяния. Мэри недоумевала, почему Анжела Террент была убита и кто сделал это. Неужели Стивен? Может быть, поэтому он не позволял, чтобы об этом говорили в его присутствии?
Она увидела, как унесли собаку и все разошлись. Сад наконец опустел и сиял своей красотой в лучах поднимавшегося солнца.
Некоторое время она стояла недвижимо, затем встрепенулась, почувствовав озноб и тревогу. В комнате было довольно тепло.
«Должно быть, я простудилась во время этого долгого путешествия в дождливую погоду», – подумала она.
Она накинула теплый шерстяной плед, принадлежавший еще ее матери. Материя была зеленоватого цвета с золотистыми и белыми полосками. Мэри почувствовала себя тепло и уютно и надела еще и брошь.
За обедом она сидела молча, в то время как гости сплетничали и неохотно, как это обычно делают праздные люди, обсуждали, как они разъедутся по домам. Стивен Хантингдон был вежлив с ними, но держался на расстоянии, как бы желая, чтобы они побыстрее уехали.
После обеда Мэри отдохнула, заснув здоровым сном, но, проснувшись, почувствовала себя еще хуже, ей было одновременно и жарко и холодно, у нее начался кашель, который она пыталась скрыть, разговаривая с горничной, но девушка сказала:
– Я принесу вам горячего чаю с медом и лимоном, это вам поможет, мисс.
Мэри была рада такому вниманию, но сомневалась, что это ей поможет. Она была истощена после долгих лет недоедания и тяжелой работы. Теперь она чувствовала себя слабой и разбитой, и ее силы, казалось, были на исходе. Вечером после ужина она рано вернулась в свою комнату, робко отказавшись от партии в вист и заметив, что никто, казалось, особенно не горевал, когда она собралась уходить. Она уходила с грустным ощущением, что в мире нет никого, кому было бы хоть немного небезразлично, живет ли она на свете или нет.
«Даже Командир, собака, и та привлекла к себе больше внимания, чем я», – горько подумала девушка.
В эту ночь Мэри чувствовала к себе острую жалость. Перед тем как заснуть, она даже немножко всплакнула, что было ей совершенно несвойственно. У нее был сильный, решительный характер, и обычно ничто не могло надолго лишить ее хорошего настроения. Чувство юмора всегда приходило ей на выручку.
Спустившись на следующее утро к завтраку, она увидела, что лорд Сент-Джон опередил ее. Когда она вошла в комнату, он приблизился к ней и тихо сказал, хотя, кроме слуг, никого поблизости не было:
– Мне бы хотелось видеть вас в своем кабинете после завтрака, мисс Макгрегор.
– Да, сэр, – привычно ответила она.
Затем пришел Лэнс Террент, и его лицо оживилось, когда он увидел Мэри.
– А, мисс Мэри, вы сегодня рано, – жизнерадостно заметил он. Они дружески болтали за чаем с колбасой и пирожными, и ей доставил некоторое удовольствие тот факт, что Стивен несколько раз сердито посмотрел на них.
Больше никто не пришел на завтрак, пока они были в комнате. Когда они поели, Мэри смиренно последовала за лордом Стивеном в его кабинет. Он открыл дверь и отступил в сторону, чтобы пропустить девушку, а затем решительно закрыл ее за собой. Он указал ей на стул около своего стола, и, пока она садилась, обошел стол, чтобы сесть в огромное кресло напротив нее.
– Значит, так, – рассеянно произнес он и передвинул какие-то бумаги. – Мисс Макгрегор, кое-кто из гостей едет послезавтра в Лондон. Я подумал, что вы могли бы поехать вместе с ними в одном из моих экипажей, я дам вам несколько рекомендательных писем. Если вы скажете мне поточнее, какую работу вы выполняли…
Она отвечала на его деловитые вопросы с растущей горечью. Она надеялась к этому дню уже быть желанной и нежно любимой женой. Вместо этого ей придется опять начать работать, быть гувернанткой, рабыней для кого-то, кого она еще не знает. Опять к ней будут относиться с пренебрежением, опять будут помыкать ею. Работа с раннего утра до поздней ночи.
Она почувствовала беспокойство и нетерпеливо откинула со лба свои рыжие волосы.
– Вам, наверное, понравится Лондон, – ровным тоном сказал лорд Сент-Джон, не отрывая глаз от большого белого листа бумаги, на котором он быстро и с озабоченным видом что-то писал. – Там вы сможете поступить на службу в какую-нибудь большую семью.
Вам будут платить значительно больше, чем вы получали раньше.
Она прикусила губу. Ей платили так мало, что если бы Кристофер не прислал те десять гиней, она не смогла бы приехать в карете. Все ее страдания, вся ее душевная боль и унижение, казалось, поднялись в ней.
– О да, сэр, полагаю, я смогу получать большое жалованье, – сказала она с таким сарказмом, что он поднял голову и с некоторым удивлением посмотрел на нее своими карими глазами. – Я пойду к прокурору, когда приеду в Лондон, – добавила она.
– К прокурору, – повторил он и положил ручку.
Его большие руки, лежащие на столе, сжались, сцепленные пальцы побелели, и он буквально пронзил ее взглядом. Но она не испугалась. Она вздернула маленький подбородок и ответила ему не менее пронзительным взглядом. Точно так же они смотрели друг на друга, когда она только приехала.
– Да, сэр, я слышала, в Лондоне любят истории о том, как мужчина обещает жениться и обманывает бедную служанку, а затем бросает ее. У меня, вы ведь знаете, есть два письма.
Тягостное молчание повисло в комнате. Он пристально посмотрел на нее, и на его щеках стала появляться краска, а в глазах – ярость. Она так же свирепо смотрела на него зелеными глазами, хотя руки у нее на коленях судорожно сжимались.
– Вы… подадите… прошение… в суд?.. – медленно спросил Сент-Джон.
Она не знала всей процедуры. Она лишь слышала сплетни, когда какая-то девушка забеременела от друга мистера Эвертона и это дело попало в газеты. Но слова «подать прошение в суд» казались подходящими в данной ситуации.
– Да, милорд, я подам прошение. О том, как ваш брат обошелся со мной, напишут в газетах. – Она чувствовала головокружение, близкое к обмороку, но была непреклонна. – Он обещал жениться на мне. Он вызвал меня сюда. Я хочу получить то, за чем я сюда приехала! Не должность гувернантки в каком-то незнакомом доме, где меня могут даже ударить, если захотят!
– А что, Эвертоны били вас? – холодно спросил он.
– Да, сэр, когда я была девчонкой, пока не научилась держать свой шотландский язык за зубами.
– Понятно. Так, мисс Макгрегор, ну а что если я предложу вам место здесь? Вы могли бы быть здесь гувернанткой. В настоящее время, конечно, в ваших услугах особой нужды нет, но со временем, полагаю, появятся дети… Это было бы вам работой на всю дальнейшую жизнь…
Но, предлагая ей это, он сам, казалось, понимал, как было бы странно, если бы Мэри согласилась на должность гувернантки в доме человека, за которого собиралась выйти замуж.
– Нет, сэр, только не это. Я не собираюсь быть гувернанткой детей Кристофера, – сказала она, встряхнув рыжими кудрями; ее зеленые глаза сверкнули. – За кого вы меня принимаете? Вы что, думаете, я буду смиренно ютиться здесь, под этой крышей, ухаживая за его детьми, в то время как собиралась жить здесь как его жена?
Лорд Сент-Джон изучающе глядел на нее, задумчиво поджав губы; его взгляд блуждал, казалось, где-то далеко. Он как будто смотрел сквозь нее, с раздражением отметила Мэри.
Наконец Сент-Джон заговорил.
– У вас хорошее воспитание, – каким-то странным тоном сказал он, – Вы красивы… или могли бы быть… красивой, в соответствующей одежде и при должном уходе. Ну хорошо. А что если я вам предложу другой брак, такой же или даже лучше? Что если я попрошу вас стать моей женой?
Она подумала, что он издевается, хочет проверить ее; сильно покраснела и рассердилась.
– О, сэр, я, конечно, сразу же согласилась бы, – язвительно сказала она. – Это такая честь для меня, что я не в силах отказаться! Я прямо-таки потрясена…
К ее удивлению и даже ужасу, Мэри увидела, что он встает. Его лицо было бесстрастно, но ей показалось, что она уловила на нем оттенок гнева. Его глаза были непроницаемы.
– Ну что ж, очень хорошо, что вы согласны. Я сделал вам предложение, и вы его приняли. Может быть, следует уведомить моих гостей? Наших гостей? Возможно, те, кто собирается возвращаться в Лондон, согласятся остаться и быть свидетелями. Мы, я думаю, поженимся немедленно. – Он обошел вокруг стола и приблизился к ней.
Она уставилась на него, парализованная охватившими ее чувствами. Она не в силах была ни двигаться, ни говорить, когда он взял рукой ее маленький круглый подбородок. Он наклонился с высоты своего роста и прикоснулся к ее рту своими твердыми губами.
Когда он целовал ее, его губы были холодны, она поняла, что он был в бешенстве, но сохранял полный контроль над собой.
