Текст книги "Темнейшее обещание (ЛП)"
Автор книги: Джена Шоуолтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Глава 7
«Шаг четвертый: Изучить врага, то есть изучить всех».
– «Как добиться победы»
Субтитр: «Исключая любовников и их семьи».
Камео пылала. Каждая ее клеточка умирала от желания. Ох, как же она умирала от желания! Восхитительная вибрация охватило ее тело.
Это и есть… возбуждение? Настоящее возбуждение без намека на Несчастье?
Да. Это должно быть оно. Настоящее чудо, и ее первый раз.
«Нужно больше». Ей нужно больше. Немедленно!
Лазарь хотел с ней переспать. Он обхватил ее груди и потянул за соски. Смотрел на нее с агрессивностью, одержимостью и свирепым вожделением. Но говоря «да» воину, она дает зеленый свет Несчастью. Гарантировано, после секса Лазарь отошлет Камео.
«Выбросит как мусор».
Он не дал никаких обещаний на счет будущего и не извинился за свой «ты мне не нравишься» комментарий. Демон вновь сотрет ее память, и она потеряет еще один кусочек себя.
Нет, спасибо.
Жар и желание улетучились, оставив ее холодной и пустой.
Должно быть, жажда Лазаря тоже исчезла. Он перекатил ее, придавив своим мускулистым телом к земле, его твердый член больше не упирался ей между ног.
«Не цепляйся за него. Борись с желанием».
– Мне нужно, чтобы ты помолчала, солнышко.
Слова сказаны шепотом, но с командной ноткой.
Замешательство закралось ей в голову. Он только что попросил ее замолчать, но она не произнесла ни слова.
– Ты думаешь громко, – сказал он с раздражением. – Теперь успокойся.
Эх. Как она могла забыть о его способности читать мысли?
С рычанием она подняла ментальный щит.
Вдалеке хрустнуло несколько веток. Ее уши дернулись, хотя сама она лежала неподвижно.
Она услышала женское бормотание. Камео вытащила алмазный кинжал, и в то же время Лазарь достал клинок с шипами. Его движения были почти незаметны. Если бы он не лежал на ней, она бы их не уловила.
Бормотание становилось все громче, пока Камео не смогла разобрать слова.
– …такая проблема! Я серьезно. Тетушка Ви хорошо здесь устроилась. Обязанности няни все испортят.
Знакомый голос почти вызвал волнение. Почти.
– Виола.
Камео ощутила намек на облегчение, прежде чем Несчастье излило в ее сердце знакомую печаль.
Напряженная поза Лазаря смягчилась. Вздохнув, он поднялся на ноги, обхватив ее ладонь рукой, и помог ей встать. Мозоли на его ладони потерлись об ее кожу, и Камео пронзило удовольствие, посылая волны наслаждения к самой сердцевине. Жар вернулся. Желание вспыхнуло, и она задрожала.
«Отвернись от него!» Сложная задача, но ей удалось с ней справиться. С трудом.
Ветки дрогнули и отпрянули, являя фею ростом в сто шестьдесят сантиметров с длинными светлыми волосами и глазами цвета корицы. Как никогда сексуальная, она надела черное платье с блестками. Вырез по центру доходил до пупка и открывал идеальный вид. Подол доходил до коленей, а разрез с одной стороны демонстрировал изгиб бедер.
Хотя Виола была хранительницей Нарциссизма, она не имела никакого отношения к ящику Пандору. Однако демонов оказалось больше, чем воров, которые их освободили, и монстров требовалось сдерживать.
И разве существует вместилища лучше, чем бессмертные, запертые в Тартаре? Они не могли сбежать, не могли скрыться.
Почему Виола оказалась в тюрьме, Камео до сих пор не знала.
Богиня заметила Камео и остановилась. Удивление никогда не отражалось на ее лице, только раздражение.
– Девушка тратит время на создание идеального держитесь-подальше-от-меня образа, чтобы неудачники не пытались украсть ее тело, и это награда? – В каждой ухоженной ручке она держала по чумазому ребенку. – Посмотрите, кто осмелился появиться у моей двери!
Камео задрожала, словно ее ударили. Этими грязными детьми были Урбан и Ивер. Ее крестники-близнецы. Их отцом был Мэддокс, хранитель Насилия. А матерью – Эшлин, новоиспеченная бессмертная, благодаря ее брачной связи с Мэддоксом.
Урбан унаследовал темные волосы отца и пронзительные голубые глаза, а Ивер – медовые кудри и мерцающий взгляд матери. У обоих были экстраординарные способности, некоторые из которых еще не проявили себя.
Камео бросилась вперед и притянула детей к себе, обнимая обоих. Она открыла рот, чтобы потребовать ответов. Что они здесь делают? Как сюда попали? Последний раз она видела их в Будапеште со своими родителями. Но закрыла рот и промолчала. К сожалению, даже малыши плакали при звуках ее голоса.
Разочарование съедало ее, заставляя соскучиться по равнодушию Лазаря.
Неожиданно спасая, он подошел и задал вопросы, которые она не могла. Когда ни один из детей не ответил, Виола встряхнула обоих.
– Начинайте говорить, или я начну вас шлепать, – пригрозила Виола.
– Знаешь, сколько игрушечных солдатиков войдет в туалет прежде, чем он засорится? – спросил Урбан высокомерно. – Двенадцать.
Подбородок Ивер дрожал, пока она смотрела под ноги и пинала камушек.
– Мама и папа очень беспокоятся о тебе, тетя Кам. Пока они разбирались с большим унитазным кризисом, мы воспользовались Жезлом Разделения, чтобы тебя проверить.
Камео пораженно прижала руку к груди, напротив сердца.
Изумление охватило Лазаря.
– Вы же дети. Кто научил вас пользоваться Жезлом Разделения?
Урбан скрестил руки на груди, выглядя старше своих лет и напоминая упрямую мать.
– Я тебя не знаю, поэтому не должен ничего говорить, кроме того что потерялся.
Виола сжала переносицу, словно у нее закончилось терпение.
– Для противных маленьких проказников, они чрезвычайно умны. Дети наблюдали за тетями и дядями, которые пользовались Жезлом Разделения, и вот. Они здесь.
Ну. Дети должны усвоить неприятный урок, и если Камео заставит их плакать в процессе, так тому и быть.
– Приходить сюда было безответственно. Ваши родители, вероятно, ужасно волнуются. А если они последуют за вами через Жезл Разделения? Что если они попадут в другую реальность? Их могут ранить. Или того хуже!
Ивер склонилась, и ее вырвало.
Дерьмо! Такой урок слишком неприятный.
Слезы потекли по щекам Урбана, когда он обхватил плечи сестры.
– Ой, – пробормотал Лазарь, когда уголки его губ дернулись. – Тетя Кам жесткая.
Она проигнорировала чувство вины… и желание прижаться к нему и положить голову на плечо.
Виола взлохматила волосы, ее глаза остались сухими. Как и Лазарь, она не реагировала на Камео. Либо подавляющая печаль уже засела глубоко в ней, либо она скрывала тоску за маской любви к себе. В любом случае Камео приняла важное решение.
«Она моя новая лучшая подруга».
– Мама и папа не знают, что мы использовали Жезл Разделения, – прогундосил Урбан сквозь сопли. – Я скрыл наши действия, даже от дяди Торина.
Торин, хранитель Болезни и бывший парень Камео, следил за приходом и уходом всех в крепости в Буде. Требуются навыки, чтобы что-то от него скрыть.
– Ты не можешь знать… – начала она.
– Я знаю. Кроме того, – добавил мальчик, – это лицемерие. Ты пришла сюда и разволновала родителей.
Ладно. Камео больше не могла игнорировать чувство вины. Она знала, что ее друзья будут волноваться, но все равно отправилась на поиски Лазаря, желая вернуть себе воспоминания… тайно надеясь создать новые.
«Все впустую! Я ему не нравлюсь».
Великолепно! Горечь появилась вместе с виной.
– Я сказала маленьким монстрам, что они глупцы, – сказала Виола. – Потому что я умная. Умнее всех здесь, без вопросов.
Урбан показал ей средний палец.
– Ох, как мило. Ты мой главный поклонник. – Богиня похлопала его по голове. – Но это не сильно шокирует, малыш. Меня все любят.
Любовь к себе исходила от демона, поэтому Камео не станет ее осуждать.
Она показала детям закрыть уши. Когда они послушались, Камео сказала:
– Где ты была? В один день ты была в безопасности дома, а на другой исчезла, оставив записку на подушке. «Не ждите». – Она уперла в бедро кулак. – Почему ты вернулась в духовную реальность?
– Возможно, здесь лучше обслуживание. – Виола вновь распушила волосы, серебряное кольцо блеснуло на пальце. – Возможно, здесь мои настоящие друзья.
– Я решила, что мы друзья. Смирись с этим.
Виола помахала рукой перед лицом Камео.
– Ты действительно знаешь, как испортить настроение, да?
Она кивнула. Правда есть правда.
Лазарь встал между ними, под его глазом дернулась мышца.
– Кляп в форме шара станет великолепным блеском для губ, богиня.
В его голосе слышалась ярость.
Что заставило его так разозлиться?
Виола приподняла идеальные брови.
– Это предложение, воин? Потому что я согласна.
«Ох, а я нет».
Темная, кривая конечность проросла из сердца Камео, пустив корни зависти. Несмотря на Нарциссизм, Виола излучала женскую сексуальность. Она могла флиртовать и очаровывать с завидной легкостью, при этом получать – и давать – наслаждение! Она могла дать такому жестокому мужчине как Лазарь то, что Камео не в силах… чистое удовольствие.
«Нужно переосмыслить нашу дружбу…»
Ивер недовольно вздохнула.
– Надоело закрывать уши.
Урбан нетерпеливо топнул ногой.
Камео подняла указательный палец, попросив еще минуту. Взглянув на Лазаря, она спросила:
– Виола участвует в конкурсе отбора на место твоей жены?
Виола ответила:
– Конечно. Я во всем участвую.
Он фыркнул.
– Скажешь слово, и я с радостью насажу тебя на меч. И прежде чем твоя неконтролируемая ревность решит, что я блефую, пытаясь скрыть свое желание, знай, я горю ради одной женщины, единственной, и это темноволосая плутовка с серебристыми глазами.
Конечность в сердце Камео ссохлась, корень сгорел. Ее колени задрожали. Может, Лазарю она и не нравилась, но он ее хотел. Нет, горел ради нее.
Затаив дыхание, она сказала:
– Нам нужно отвести детей к порталу. – Чем скорее, тем лучше. Мэддокс и Эшлин страдают от потери детей. – Как далеко нужно ехать?
– Три дня в противоположном направлении. Мы вернемся во дворец и выйдем на рассвете.
– Но…
– Ты не захочешь остаться с карапузами в лесу ночью, – заявила Виола. – Поверь. Я удивлена, что растения до сих пор не попытались нас съесть.
Лазарь гордо выпятил грудь.
– Эти растения меня боятся. Вполне обоснованно.
Великолепный воин. Его сила дразнила и искушала ее. «Я горю для него в ответ».
«Я обречена, помнишь? Он не для меня».
Когда их группа двинулась вперед, Лазарь обратился к Виоле:
– Где твой питомец? – Его взгляд скользнул к Камео. – Принцесса Зефирок… отгрызла мою руку при нашей первой встрече.
– Ты отомстил? – спросила она.
Урбан и Ивер расплакались, и Камео сжалась. Верно. Они больше не прикрывали уши. Лучше не открывать рот.
Лазарь раздраженно посмотрел на детей. Словно защищал чувства Камео. Должно быть, она неправильно все истолковала.
– Я мог бы отомстить, – ответил он. – Довольно легко. Вместо этого, я выбрал забыть о неуважении.
На ее лбу появились морщины от замешательства.
– Почему?
Прощение не считалось его фишкой.
– Причины касаются только меня.
– Это нелогично. И смешно, – сказала Виола. – Что касается Принцессы, он гнался за отвратительным зверем, который неделями меня преследовал. Забавная игра в прятки.
Дети решили сами себя развлечь, ловя и кидая небольшой камень. Урбан кинул первым, пламя вспыхнуло на кончиках его пальцев.
Ивер обладала противоположной способностью. Она выпустила поток льда, гася пламя.
Они отличались во многих отношениях, но также были двумя половинками целого, завершенными только друг с другом.
Ох, у них был преданный партнер в преступлении.
Взгляд Камео скользнул к Лазарю и задержался на выпирающем бицепсе. Одна маленькая вена блеснула серебром в лунном свете. Она уже протянула руку и только через долю секунды осознала этот порыв.
Не поворачиваясь в ее сторону, он схватил ее запястье сильными, длинными пальцами, образуя раскаленный и нерушимый захват. Когда между ними пробежал электрический заряд, ее сердце пустилось вскачь и направилось к невидимой финишной линии.
Низкий рык поднялся из его груди, эхом проносясь между деревьями. Птицы с криками взлетели в знак протеста, а листья сморщились и отпрянули.
– Никаких прикосновений на публике.
Лазарь ее отпустил.
– Почему?
Несколько минут назад он сказал, что хочет ее. А теперь запрещает трогать на глазах у других людей?
«Он тебя стесняется».
Несчастье бросил тень на ее мысли и накрыл печалью.
Слезы, причиной которых она так часто становилась у других, появились на глазах Камео, но она их сморгнула.
Выпрямив спину и делая широкие шаги, Лазарь двинулся вперед, претендуя на лидерство. Камео и другие последовали за ним через сад роз, мимо статуй, которые раньше ее восхищали, прямо во дворец. Дети прекратили играть и смеяться.
Ее несчастье уже распространялось, действуя на всех вокруг. Понимание этого только добавило тоски.
Виола раскрыла руки и закричала:
– Наконец, я здесь. Внимай.
Лазарь проводил ее и детей в просторную комнату.
– Отдыхайте, – сказал он. – Еду принесут.
Он закрыл дверь, прежде чем троица успела возразить. Когда двое стражников вышли из тени и встали у дверей, Лазарь прошел дальше по коридору, завернул за угол и остановился возле двери Камео.
От него исходило напряжение, от чего воздух стал тяжелым, наполненный его ароматом и восхитительным теплом тела. Дышать стало тяжелее, словно она пыталась вдохнуть патоку.
– Пригласи меня, – прорычал он.
Изменения в нем ошеломили Камео. Она облизнула внезапно пересохшие губы.
– Зачем? Несколько минут назад не мог вынести моих прикосновений.
– Неправда. Мы были на людях, и ты собиралась притронуться к… ране.
«Он не стесняется меня».
– Мне очень жаль, Лазарь. Я не знала.
Он сделал шаг вперед, вторгаясь в ее личное пространство.
– Я хочу провести ночь с тобой, солнышко. От заката до рассвета. Хочу заставить тебя кричать от удовольствия.
Вопиющая сексуальность его просьбы чуть не сбила ее с ног. Он подразумевал то, что сказал, и собирался сделать, что обещал, у нее не было сомнений по этому поводу. Его темные глаза излучали похоть и вызов.
«Нужно отказаться». Но зачем?
Его неприязнь. Потеря памяти.
У нее всего две причины?
«Нужна только одна».
– Нет, – прохрипела она.
Не моргнув глазом Лазарь взял ее за бедра, повернул и прижал к двери.
– Тогда поужинай со мной. Дай шанс изменить решение.
Несчастье зашипел.
Камео прикусила нижнюю губу.
– Почему ты хочешь меня?
Почему не пойдет к Виоле?
– Желание – более коварный зверь, чем твой демон.
Другими словами, он не хочет ее желать. И Камео не могла его винить!
Она должна запереться в своей комнате, покончить с этим безумием. Проблема в том, что она купила бы себе только час, или два. Лазарь был воином, и уклонение только подтолкнет его в битве. Он последует за ней с большим рвением.
Что плохого может сделать еда, разговор и невинный флирт? Он не сможет изменить ее решение. Камео тоже воин. Так?
– Хорошо, – прошептала она. – Я поужинаю с тобой.
Глава 8
«Шаг пятый: Спланировать атаку. Раскритиковать план и придумать другой. Раскритиковать и этот и начать действовать без плана. Если ты удивишь себя, то удивишь и своего врага».
– «Как добиться победы»
Субтитр: «Исключая любовников и их семьи»
Сердце Камео бешено колотилось под ребрами, пока Лазарь вел ее до спальни. Она ошеломленно остановилась.
Будь он проклят. Все запланировал заранее.
Слуги зажигали повсюду свечи. Маленький круглый столик принесли в комнату и заполнили разнообразными блюдами. Аромат сладостей и засахаренных деликатесов дразнил ее, а рот наполнился слюной.
Несчастье ограничивал ее аппетит годами, и все же ее желудок заурчал от голода, к которому она не привыкла. Обычно, когда она проводила время вдали от друзей, ей приходилось устанавливать оповещения на телефон, чтобы понять, что пришло время поесть.
«Мои решения ничто не поколеблет? Я идиотка».
– Ты не… – начал Лазарь.
Создав ментальный щит, она прижала палец к его губам.
– Если ты еще раз ответишь на мои мысли, я буду настаивать на ужине в одиночестве.
Он прикусил кончик ее пальца, его ровные белые зубы погрузились в ее нежную плоть. Камео едва заметила укол… но ахнула, когда Лазарь облизнул то место, ее клетки загудели. А тело охватил предвкушающий жар.
– Вон, – рявкнул Лазарь, не отрывая от нее взгляда.
Слуги выбежали из комнаты. Мужчины были одеты в футболки и джинсы, а женщины – в кашемировые свитера и легкие брюки. «Ну это свинство!» Лазарь скудно одевал лишь своих любовниц, остальные могли носить любую одежду?
– Ты больше не в ответе за мой гардероб, – заявила ему Камео. – Сексуальные женщины не твои личные Барби. Некоторые из нас предпочитают носить что-то помимо ленточек с блестками.
– Простого спасибо было бы достаточно. И мне нравится слово сексуальные. Ты на что-то намекаешь?
– Что! Нет!
Верно?
Верно.
С ухмылкой Лазарь обнял ее за талию и повел к столу. Он отодвинул ей стул, как джентльмен.
– Прошу, присаживайся на скамейку запасных.
В уголках ее рта мышцы сократились, словно… словно… Нет. Ощущение ослабло, и на нее нахлынуло разочарование. Вздохнув, она села.
Он опустился на стул напротив, огни и тени промелькнули на его напряженном лице. По очереди ласкали его? Счастливые огни. Счастливые тени.
Он улыбнулся, наполнив ее тарелку крабовым мясом в сливочном соусе, идеально приготовленными разными овощами и запеканкой, по запаху подозрительно напоминающую…
– Доритос? – спросила она.
– На Играх Гарпий ты ела чипсы со вкусом сыра, пока болела за подругу, поэтому я приготовил специальное блюдо. – Он небрежно пожал плечами. – У одного из моих недавно умерших сотрудников был рецепт. – Его темные глаза замерцали. – Ты поражена?
Она очень не хотела признавать правду, но, в отличие от Гидеона, хранителя Лжи, обман не был ее фишкой и только усилил бы власть Несчастья.
– Да, – пробормотала она и отсалютовала ему бокалом вина. – Поражена.
Он заметил ее еще до того, как она с ним встретилась. Насколько это мило?
Она подняла бокал красного вина и добавила:
– Надеюсь, ты разочаруешь меня к концу вечера.
– Увы. Твои надежды напрасны. Разочарование – подвиг, который мне никогда не удавался.
– Не сомневаюсь, – проворчала Камео.
– Звучит ревниво. Ты ревнуешь?
– Звучит оптимистично. Ты надеешься?
Его хриплый смешок пьянил сильнее каберне.
– На десерт приготовили шоколадный торт. Мне сказали, что смертные считают это лучше секса.
Ммм, шоколад. Несмотря на отсутствие аппетита, она иногда желала шоколад так, словно он был единственный путем к счастью.
– Ну. Познакомься со своим конкурентом. У меня появился соблазн провести ночь с тортом.
– В таком случае… – Он поднял круглую крышку, демонстрируя торт, о котором шла речь. Затем свободной рукой взял нож и вонзил его прямо в центр. – К сожалению, этот торт убили.
Камео хмыкнула… нет, Несчастье подавил этот звук, прежде чем он сорвался с губ, оставив после себя разочарование.
– Когда я только попала в твою реальность, – сказала она, переходя от наслаждения к делу ради своего здравомыслия, – мужчина заметил, что я жива, а не мертва. Как?
Он проявил гибкость, и не стал уходить от ответа.
– Когда живые существа проходят через Жезл Разделения, их тела становится подобием костюма. Мертвые могут заметить, как дух мерцает.
Интересно.
– Сколько живых…
– Нет. Моя очередь задавать вопрос. – Он откинулся на спинку стула и пристально на нее посмотрел. – Ты упомянула, что желаешь найти ларец Пандоры. Какие у тебя на него планы?
– Я… не решила, – призналась она. Но ей виделся не один вариант.
Она могла уничтожить ларец и приговорить себя к вечности вместе с Несчастьем и без надежды. Могла открыть его и избавиться от Несчастья, но тогда убьет себя и всех друзей.
Ходят слухи, что все хранители умрут при открытии ларца, когда демоны выйдут из их тел. Потому что за многие века зло стало их частью. Злокачественной, но необходимой частью. Без нее останется зияющая рана. Она и другие истекут кровью.
Кейн, бывший хранитель Бедствия, доказал, что хранитель может выжить… если любовь займет место зла. Своего рода трансплантация.
Любовь побеждает все.
Но кто может полюбить такую женщину как Камео?
– Удивлен, что ты не разработала план избавления. – Лазарь не сводил с нее глаз. – Ларец можно использовать в качестве оружия против тебя и всех, кого ты любишь.
Как объяснить ее эгоистичное желание избавиться от Несчастья, не выглядя при этом… эгоистично?
– Кили, девушка Торина…
– Хранитель Болезни, с которым ты встречалась. Да. – Он резко кивнул. – Я знаю о них обоих.
Он ревновал? Нет, нет. Не может быть. Ни один мужчина никогда не завидовал отношениям с ней. Особенно тот, кто хотел ее в свою постель на одну ночь, планируя уйти утром.
«Только потому, что он не может вытерпеть ни минуты дольше в твоем присутствии…»
Только. Глупый демон!
– Продолжай, – процедил Лазарь сквозь зубы.
– Да, – сказала она. – Я с ним встречалась. Это не продлилось долго, и теперь он со своей второй половинкой. Это неважно. Она самая могущественная бессмертная, какую я когда-либо знала. Готова поспорить, что она сильнее тебя.
– Я бы не стал ставить на это деньги. Ты не видела меня в действии.
Ее охватил трепет, не менее восхитительный чем его прикосновения, жар распространился по венам. Лазарь выглядел бы превосходно в битве с мечом в руках и кровью врагов на коже.
– В любом случае, – сказала она со вздохом, – Кили сказала, что в ларце есть еще кое-что.
Лазарь допил бокал вина и кивнул.
– Да. Утренняя Звезда.
Широко открыв глаза, она бросила вилку.
– Что ты знаешь?
Кили утверждала, то Утренняя Звезда может стать спасительным кругом для каждого Повелителя. Наподобие молитвы.
Лазарь полировал ногти, с трудом скрывая самодовольную ухмылку.
– Хочешь купить у меня информацию?
Телом?
– Думаешь, ради тебя я стану шлюхой?
– Конечно, – сказал он твердо. – Ролевые игры это же так весело.
Грязный ублюдок. Почему сейчас он кажется еще сексуальнее?
– Нет? То есть, нет. – Если он знает об Утренней Звезде, найдутся и другие. Камео могла поспрашивать. – Теперь моя очередь. Почему ты собираешься жениться на женщине, которую не любишь?
Он притворился, что ударил себя в сердце.
– Умеешь испортить настроение.
Точно!
– Я планирую жениться на нелюбимой женщине, потому что наши войска соединятся, и вместе мы отомстит, когда мои враги войдут в реальность мертвых.
– Месть важнее удовольствия?
Он мог бы настоять на своей очереди, но при свечах ответ прозвучал еще более мрачно.
– Для меня месть наивысшее удовольствие.
Твердость в его тоне превратили слова в клятву.
Единственное, к чему она относилась с осторожностью.
Она повела плечами из-за тяжелого разочарования. Возможно, она начала надеяться. Возможно, думала, что Лазарь поможет ей или даже спасет. В конце концов, он мог терпеть ее голос и находил ее привлекательной. «Лазарь победит!»
Но он никогда ее не выберет, так ведь? Камео навсегда останется завоеванием, незначительным, легко забываемым. Словно у нее было право судить. Но. Он не станет за нее бороться, если – когда – она о нем забудет.
«А кто стал бы?» – спросил Несчастье.
– Ты не получишь желаемого сегодня вечером, – сказала Камео мягко. – На самом деле, тебе лучше уйти.
Прежде чем она начнет плакать.
* * *
Виола, богиня Загробной жизни, тайное любимое дитя своих родителей, которых она отказывалась называть, и настоящая сорвиголова, скрестила руки на груди и посмотрела на Урбана и Ивер. Пара серьезно мешала ее планам спрятаться от монстра, стащить могущественные артефакты, потерянные уже несколько веков, и объединить различные духовные реальности. Ее право по рождению!
Что хорошего в королеве без королевства?
– Перестань на нас так смотреть, – огрызнулась Ивер.
– Как так? Словно вы мерзкие маленькие существа? Ну, тогда у меня для вас экстренные новости. Вы и есть мерзкие маленькие существа.
Виола вздрогнула. Несмотря на отсутствие опыта в заботе и кормлении кого-то моложе двухсот лет, она была уверена, что стала няней.
Дети искали ее внимания, неважно проявляли они это или нет. Они не могли сами себе помочь. Никто не мог. Она могла бы наложить лапу и повесить бирку на великолепного Лазаря, если бы захотела. Но какая женщина в здравом уме захочет мужчину, который смотрит на другую, как на единственный путь на небеса?
«Не я».
Она уже наступала на эти грабли.
Ивер, маленькая соплячка, сказала:
– Ты ужасный человек. Я ненавижу тебя и хочу к маме!
Под броней, возведенной эгоистичным Нарциссизмом, Виола закричала: «Я знаю, что ужасна! Беги от меня. Сейчас же. Беги быстрее. Не оглядывайся. Я твой худший кошмар, дорогая».
– Идите… – она поджала губы и махнула пальцами, – …посмотрите, сколько игрушечных солдатиков нужно, чтобы здесь засорить унитаз. Тетя Ви должна заняться важными делами. И да, в моих словах есть скрытое послание. Вы для меня не важны.
«Не можете быть важны».
Когда она заботилась о людях, животных или вещах, то теряла их. Принцесса Зефирок был единственным исключением, поскольку частичка сердца Виолы была в его груди. В буквальном смысле! Любить его это то же самое что любить себя.
Ивер, грязная маленькая проказница, уперла руки в бедра.
– Мы важнее всего на свете. Так всегда говорит мама.
Нарциссизм забился внутри головы Виолы, подавая признак того, что она приближается к опасной зоне. Нужно незамедлительно принять меры.
Она наклонилась и оперлась ладонями в колени.
– Мне неудобно говорить за всех матерей в мире, но я совершенно уверена, что они все говорят своим детям, будто они важны. Это закон. Но – тебе будет трудно это принять – матери лгут. Пока ты не сможешь защитить тетю Ви от ее армии поклонников, ты просто помеха.
Урбан склонил голову в бок, спокойный, как летнее утро, и серьезный, как сердечный приступ.
– Я могу сжечь тебя до смерти.
– Ошибаешься. Ты можешь только поджечь меня. – Она погрозила пальцем перед его лицом. – К сожалению для тебя, я смогу поблагодарить тебя, что согрел меня в морозный день.
– Ты не восприимчива к моему огню. Таких людей не существует.
Она похлопала его по голове.
– Посмотрите, кто заговорил как взрослый.
Он клацнул зубами на нее, соперничая в этом с отцом.
– Осторожно, – сказала ему Виола. – Сломаешь мой палец и заплатишь за это.
– Что это значит? – Ивер топнула ногой, лед в ее венах проявился на поверхности ее кожи. – Ты говоришь глупости.
«Почему ты вообще пытаешься наладить контакт с низшими существами?» – недовольно заговорил Нарциссизм в ее голове.
«Еще ближе к опасной зоне…»
– Ты знаешь, что такое глупость? Этот разговор, – бросила Виола. – Теперь. Вы двое собираетесь что-то уничтожить или нет?
Маленькая девочка раздраженно подняла руки.
– Конечно.
Урбан посмотрел на Виолу с… симпатией?
– Тебе нравятся разрушения?
«И еще один сражен наповал моим великолепием».
– Разве не всем они нравятся? – Виола нежно погладила по подбородку.
– Нет, – ответил он. – Ты мне нравишься.
– Конечно. Тебе и всем, с кем я когда-либо встречалась. Вероятно, и людям, с которыми я никогда не виделась.
– Она не может тебе нравится. – Ивер хмуро посмотрела на брата. – Тебе могу нравиться только я, иногда мама и папа.
– Ну, теперь мне нравится она. – Он уставился на Виолу и сказал: – Я тоже должен тебе нравиться.
– Нет, спасибо, малыш. – Она не просто теряла людей, животных и вещи, которые любила, она становилась свидетелем их уничтожения. Нарциссизм настаивал, чтобы она угождала ему и никому другому и наказывала всех, кого он посчитал конкурентом. Так что. Ради спасения жизни мальчика, Виола беззаботно добавила: – Ты младенец. Мне же нравятся мужчины.
Ивер ударила брата в плечо, оставив льдинки на его рубашке. Виола скрыла улыбку ладонью. У маленькой мышки был характер.
Она почти жалела мужчину, который влюбится в Ивер. Ему бы пришлось спасаться не только от брата, отца, дядей и тетей девочки, но и также от нее самой.
Без сомнения мужчина посчитает такую возможность честью. Ивер вырастит в сногсшибательную красавицу, которую возжелает каждый встречный.
С рыком Нарциссизм ударился о череп Виолы.
«Я сногсшибателен. Я! Больше никто».
Ее щеки побледнели.
– Если ты собираешься зависнуть со мной, то придется привыкнуть жить в тени моего удивительного очарования, – обратилась она к Ивер. – Я неотразима, дорогая. Всегда была, всегда буду. Возраст не имеет значения.
Демон удовлетворенно замурлыкал, и Виола облегченно выдохнула.
– Теперь. – Она постучала кончиками острых ногтей по подбородку. – О чем мы говорили, прежде ты так грубо меня прервала?
– Что ты самый великолепный человек в истории, – ответила Ивер, явно насмехаясь.
Верно.
– Это так.
Она замерла, чтобы полюбоваться кольцом с драгоценными камнями на пальце. Предыдущий владелец устроил настоящую драку, когда Виола украла украшение. Пока Принцесса не закусил его внутренними органами.
Кольцо могло перенести ее из одного духовного мира в другой без Жезла Разделения. Идеальный инструмент для побега.
Вздох удивления и ужаса вырвал Виолу из мыслей. Ивер и Урбан смотрели в окно, их маленькие тела сильно напряглись. Она бросилась к ним, закрыв собой от угрозы, какой бы она не была, мысленно подсчитывая вознаграждение, которое потребует у Мэддокса и Эшлин за такой поступок.
Вздох удивления и ужаса вырвался из ее рта.
Огромные окна оказались открыты, и за ними появился мужчина. Крылатый мужчина. Фантастический и каким-то образом идеальный крылатый мужчина. Его черты лица выглядели слишком заостренными, но сильными и суровыми, их обрамляли длинные темные волосы, развивающиеся от ветра, которого она не почувствовала. Его глаза были бледно-голубыми, почти белыми. Мышцы – такими большими и рельефными, что выпирали. Синяя кожа была темнее глаз, но все равно бледной, как у ледяного демона, и Виола разрывалась между ощущениями: не нравится ей это… или нравится.
Его крылья, казалось, источали зло. Кончики были окрашены черным, темные вены извивались сверху вниз.
Он указал изогнутым черным ногтем в ее направлении и сказал единственное слово.
– Оставь.
Его голос был грубым и резким, как и его черты лица.
Ее сердце бешено заколотилось. Нарциссизм оставался поразительно тихим. От благоговения? Или отвращения? Возможно, от страха?
Незваный гость носил набедренную повязку, и больше ничего, его скульптурное тело великолепно смотрелось. Ноги были босыми, а ногти на ногах – такими же черными как кончики перьев.
– Эм, я, пожалуй, откажусь, – сказала ему Виола. – Другими словами, спасибо, но нет.
– Оставь, – повторил он. Спустя секунду он поднялся в воздух и исчез в темном небе.
Оскалив зубы, Принцесса прыгнул в окно и издал дикое рычание. Он намеревался укусить… падшего Посланника? Посланники убивали демонов. Возможно, он пришел сюда убить Виолу? Вместо этого Принцесса упал на пол и врезался в стену.
– Мой малыш! – Она бросилась к нему и обняла. На протяжении веков он оставался ее лучшим другом. Единственным живым существом, которому она доверяла. – Ты нагнал плохого парня, который меня преследовал. Ты спас этот день!
– Что, – сказал Урбан, подчеркивая слово и указывая на окно, – это было?
