Текст книги "Играя с огнем (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Меня охватила неконтролируемая паника, но боли я не чувствовала.

Картинки казались какими-то разрозненными, словно происходя одновременно, и в то же время между ними проходила вечность.

Я боролась против этого хаоса, стараясь упорядочить видения, но все равно не могла контролировать ситуацию. Я была абсолютно беззащитна. И совершенно беспомощна.

Внезапно я увидела суровое лицо Рома. Оно было размытым, словно в какой-то дымке. Он казался решительно настроенным и немного грустным.

– Прости, – сказал он, словами отгоняя тьму.

– Не причиняй мне вреда, – молила я его.

– Если я этого не сделаю, то это сделает кто-нибудь другой, а они не проявят милосердия.

– Умоляю.

– Я должен.

– Нет.

Тишина.

Он провел рукой по моим волосам, перебирая пряди.

– Ты так же невинна, как и Санни, – нежно произнес он, а потом вздохнул.

– Кто… – я почувствовала болезненный укол и дернулась. Обжигающая река потекла по моим венам, охватывая меня целиком. Жар сменился наркотическим спокойствием, которое я почувствовала всем своим телом.

Я снова попала в другую реальность, полную тьмы и раскручивающейся пустоты. Тут не было, к чему привязаться. Я не чувствовала ни времени, ни пространства. К счастью, мои сны отошли на второй план, испаряясь, словно никогда не существовали. Я летела на облачном одеяле.

Потом… ничего. И в тоже время… всё.

Я не знала, сколько прошло времени, я лишь сознавала, что в моей голове стали появляться лучики света. А со светом я почувствовала силу и, попыталась открыть глаза. Мне надо было проснуться; я знала, что мне очень надо проснуться. Что-то взывало ко мне. Манило. Я вытянула руки над головой. Выгнула спину, растягивая позвоночник. Так прекрасно, наконец, подвигаться.

Запах поджаренного бекона и омлета смешанный с сахарно-сладким ароматом сиропа манил меня, обещая райское удовольствие. Мой рот наполнился слюной.

Заставив себя проснуться, я осмотрелась. И тут же почувствовала, что что-то не так. Не знаю, что я ожидала увидеть, но только не это.

Возле дальней стены белого цвета стоял мраморный шкаф. Но… это не мой шкаф. Окно закрывали темно-синие занавески, – а ведь они должны быть зелеными. Старое, потертое одеяло, которое я купила на распродаже, раскинулось на постели словно разноцветное море, но матрас был помягче моего. Над головой медленно вращался вентилятор, создавая легкий и такой приятный бриз.

В моей комнате не было вентилятора.

Где же я? Последнее, что я помню – черные пятна от огня, покрывающие ковер и стены. А эти стены – совершенно белые и чистые. Я повертела головой и увидела зеленый уголок, похожий на джунгли, – ярко-зеленые, покрытые росой цветущие растения. А мои растения были сухими и почти засохли.

Меня, очевидно, куда-то перенесли. Мужчина, который хотел меня нейтрализовать, принес меня сюда. Да, наверное, именно так. Его звали Ром, и он это сделал. Жаль, что он мне не приснился. Я превосходно запомнила его суровое, безумно чувственное лицо; и до сих пор помнила его угрозы. Мои руки всё еще дрожали от усилий по поддержанию воздушного щита, который позволил мне удерживать Рома на расстоянии.

Разве я не умерла? Я посмотрела на руки, повернув их к свету. Ну разве я не должна была оказаться в лаборатории, привязанной к столу, а злые ученые бы делали со мной такое, чего бы не стали делать с животными? Вместо этого я чувствовала себя хорошо отдохнувшей и чистой. Я даже чувствовала во рту вкус мяты, словно кто-то не так давно почистил мне зубы. Мои волосы и тело пахли жасминовым гелем для душа. Я не хотела даже думать, что это значило.

Вставай, Джеймисон. Убирайся отсюда прежде, чем вернется Ром. Да, да. Вот именно так мне и стоило поступить. Я спустила ногу с кровати.

– Хорошо, что ты очнулась, – раздался с порога холодный, грубый голос. – Ты же не пытаешься сбежать, верно?

Задохнувшись от неожиданности, я повернула голову к говорящему, а нога так и осталась болтаться. Ром показался на пороге, скрестив руки на груди. На нем была уже другая черная рубашка, рукава закатаны, а пуговица у ворота расстегнута. Черные слаксы облегали стройные ноги.

Он мог бы сойти за дельца, если бы не эти его «я видел всё самое худшее на земле» глаза, и напряженные, хорошо заметные морщинки вокруг них. Да и кобура пистолета на плече не добавляла правдоподобности образу дельца.

– Я? – я сглотнула. – Пыталась убежать? Да не в жизнь.

– Лгунья, – сказал он, хотя и без особой горячности. – Раз ты проснулась, то мы можем позавтракать и поговорить.

– Есть? Разговаривать? Но… разве я не умерла? – и тут кровь застыла в жилах от внезапной догадки.

– Боже мой. Ты один из тех безумцев, которые наслаждаются страхом жертвы. Ты, вероятно, расскажешь мне обо всех способах причинить мне боль, заставишь меня кричать и молить о милосердии, а потом все равно убьешь меня.

Он нахмурился так угрожающе, что у меня по спине пробежал холодок.

– Не кричи. Даже не думай о том, чтобы кричать. Мне придется обезвредить тебя, а потом поговорить с соседями.

Я судорожно сглотнула, испугавшись его свирепости. Хотя в этом была и хорошая сторона. Он сказал «соседями», – а значит, вокруг были люди.

– У тебя есть пять минут, чтобы доставить свой сексуальный зад на кухню, – сказал он, развернувшись и собираясь покинуть комнату.

Сексуальный зад? Я едва не вскрикнула, а рот в изумлении открылся. Он считал меня сексуальной, даже видя меня в самом худшем состоянии? Я быстро подавила порыв удовольствия от этой мысли, а потом выбранила себя за то, что веду себя, как оголодавшая по сексу дурочка.

– Ты воспользовался мной, пока я спала?

Он застыл и через плечо бросил взгляд, означавший «ты, наверное, шутишь». Потом ушел, исчезнув в коридоре и, оставив меня в комнате одну.

– Пять минут, – повторил он уже из коридора.

Да что со мной происходит? Мне очень хотелось закричать от восторга, но я едва могла дышать.

– Чертова болезнь, – пробормотала я, потому что не собиралась, – вовсе не собиралась считать, что это была моя нормальная реакция на Рома.

Ну не может меня привлекать мужчина, который хочет меня убить.

Даже у меня есть свои принципы.

Беги, дурочка. Да, надо бежать! Этот идиот оставил меня одну. Ну не совсем одну, но и так сойдет. Если я смогу выбраться из этого жилища, неважно квартира это или дом, я смогу попросить помощи у соседей. Я выбралась из постели, немного пошатываясь, но, тем не менее, уже не такая слабая, как во время болезни. Оглядев себя, я увидела, что на мне был топ и трусики совсем не те, что раньше. Вот те на! Значит, этот ублюдок, обещавший меня нейтрализовать, снова переодел меня.

Первая остановка – ванная. Я быстро нашла ее, так как она оказалась соседней комнатой со спальней, и справилась с неотложной задачей – привести себя в порядок. После этого я побежала к шкафу. Я чувствовала, что возможность побега тает с каждой минутой, словно бомба с часовым механизмом отсчитывала время в моей голове, поэтому я схватила первую пару джинсов, попавшихся под руку, и натянула их. Удивительно, но они оказались моими. Очевидно, он взял их из моего дома. В шкафу обнаружилось еще несколько моих вещей.

Когда я поспешно натягивала футболку, мой желудок заурчал. Как давно я не ела? Аромат бекона был таким заманчивым. Не хотелось этого признавать, но этот запах едва не заставил меня позабыть о чем-то столь незначительном, как моя неминуемая смерть, зайти на кухню, сесть и позавтракать.

Почему Ром захотел меня накормить? Чтобы отравить?

– Скорее всего! Вот дьявольское отродье, – проворчала я.

Может, он вовсе не планировал кормить меня. Может, еда была для него, а я должна была лишь наблюдать.

Этот мужчина определенно был настоящей загадкой; я не знала, что думать о нем и о его действиях. Мое прошлое, настоящее и будущее были совсем непонятными в тех пор, как он появился. Он не убил меня, когда у него была такая возможность. Он не причинил мне вреда, – во всяком случае, видимого.

– Три минуты, – раздался голос Рома с кухни.

– Катись к дьяволу, – прошептала я, схватила теннисные туфли с полки для обуви и надела их. Они идеально подошли, так как тоже были моими. Я подбежала к окну, отдернула занавеску и осмотрелась.

Оказывается, я находилась в высоком здании из красного кирпича. И еще такое же строение из красного кирпича стояло напротив. Я посмотрела вниз, увидела пожарный выход с лестницей и с облегчением улыбнулась. А когда я увидела, что внизу по улице идут люди, я чуть было не захлопала в ладоши. Меня охватила радость. Как только я выберусь на улицу, то могу позвать на помощь.

Я схватила оконную раму и попыталась поднять ее. Вот только… окно не открывалось.

– Ах, – я изо всех сил старалась поднять раму.

Ничего не получилось.

– Какого хрена? – тихонько проворчала я.

– Я его запер, – услышала я. – И то же самое с другими окнами. И с входной дверью.

Я закусила щеку, чтобы удержаться от крика, в такой я была ярости. В его голосе было веселье и намек на самодовольное превосходство. Как он узнал, что я делаю? Он не мог видеть меня. Считал ли он меня настолько жалкой, что даже не собирался наблюдать за мной? Ну я ему покажу.

Может, я смогу швырнуть что-то в стекло, разбить его, а потом выскочить наружу. Мне нужна лишь пара секунд, чтобы привлечь чье-то внимание, и тогда кто-нибудь вызовет полицию.

– Если ты подумываешь о том, чтобы разбить стекло, – сказал он, – то тебе стоит знать, что это стекло плотнее обычного, и только удар большой силы может заставить его треснуть. Если ты думаешь о том, чтобы привлечь чье-то внимание, то знай, что на стекле пленка, так что никто снаружи тебя не увидит.

Я не сомневалась в правдивости его слов. Присмотревшись, я заметила толщину стекла и тень пленки.

– Спасибо за информацию, – сказала я, сквозь стиснутые зубы.

– Всегда пожалуйста.

Ублюдок. Давай, Джеймисон. Думай! Должен быть какой-нибудь выход.

Он же сказал, что я могу контролировать четыре стихии. Я не чувствовала в себе никаких изменений и особых сил. Но я уже видела доказательство. На моих пальцах появился лед. Я удерживала этого мужчину каким-то щитом. Интересно, а эти способности всё еще есть у меня?

Не зная, что бы такое сделать, я отступила на несколько футов от окна и выставила руки вперед. Я покажу этому ублюдку, что происходит, когда связываешься с разъяренной женщиной. Я разрушу всю стену, а потом выберусь отсюда. – По крайней мере, я так на это надеялась.

– Ветер, – тихонько позвала я, не желая привлекать внимание Рома. – Я призываю тебя.

Прошло несколько секунд. Ничего не случилось, ни малейшего дуновения ветерка.

– Ветер, – повторила я немного громче.

– Я призываю тебя, как твоя повелительница.

Несколько драматично, но… черт с ним. И снова, ничего.

– Я приказываю тебе, ветер, разрушить чертову стену!

И вновь всё напрасно. Почему у меня не выходит? Ведь раньше же получалось. Когда я поняла, что делаю, о чем думаю, то покачала головой. Боже, вот теперь я согласилась с тем, что у меня есть способности. Кто бы мог подумать, что я окажусь в подобной ситуации? Простая Белл Джеймисон – повелительница четырех стихий?

– Ты не сможешь этого сделать, – раздался текучий, словно теплый мед, голос Рома прямо позади меня.

Я вздохнула и напряглась. Он двигался так тихо, что я не услышала, как он подошел. Теперь его теплое дыхание касалось моей шеи. Он стоял так близко, что я чувствовала жар его тела даже через одежду.

Я сглотнула, но не повернулась к нему лицом. Может, это трусость, но я предпочитала считать это простой предосторожностью.

– Если ты меня ударишь в спину, – заявила я, – то поведешь себя как трус.

– В последний раз повторяю: если бы я хотел причинить тебе вред, то уже бы это сделал. А теперь опусти руки, и пойдем, побеседуем на кухне.

– Черт, нет, – весьма вероятно, что мне следовало попытаться убежать прямо сейчас. Вероятно, мне следовало развернуться и хорошенько врезать ему по яйцам. О, подождите. Это не такая уж плохая мысль! Я развернулась и подняла колено.

Ром схватил меня за плечи и развернул меня обратно к окну прежде, чем я успела ударить его. И удерживал меня на месте.

– Это не слишком хорошая идея. Я тебе ничего плохого не сделал, поэтому и тебе не разрешается причинять мне вред. Понятно?

Я, прищурившись, смотрела на стекло.

– Почему ты не причинил мне вреда?

Он не ответил на мой вопрос.

– Ты готова завтракать?

– Нет, я готова уйти от тебя, – я потрясла руками, чтобы кровь быстрее побежала по жилам. Ветер, ну давай же!

– Ладно, – вздохнул он.

– Продолжай попытки. Тебе не мешает испытать поражение.

Он отпустил мои плечи, и я снова смогла вытянуть руки перед собой.

– Ты скоро поймешь, что не сможешь от меня убежать, какие бы усилия не прикладывала, и потом мы сможем поговорить о деле.

Я крепко зажмурилась и представила себе то, что хотела: сильные порывы ветра. Резкий, сногсшибательный ураган. Несколько секунд я ждала. Разве я много прошу? Ну хотя бы легкий бриз. Очевидно да, я слишком многого захотела. У меня ничего не получилось. Ничегошеньки.

– Я же тебе говорил, – он довольно цокнул языком.

– Не люблю, когда люди это говорят, – сказала я, чувствуя раздражение. Раздражение, беспомощность и, растерянность, а его ощутимое присутствие еще больше усиливало моё раздражение. – Это ты виноват, что я теперь стою и пытаюсь разбить стекло голыми руками.

Он усмехнулся, и этот тихий звук совершенно не вязался с тем, что я о нем думала.

– Упрямица, – сказал он.

– Я всего лишь целеустремленная, – ответила я. Как он посмел надо мной смеяться? Я почувствовала, как ярость затмевает все остальные чувства.

– Подожди, мне угрожали, похитили и держат в незнакомой квартире, да к тому же напоили таинственным препаратом. И я не вижу другого выхода! Я буду пытаться убежать, даже если я, черт побери… – договорить я не смогла, так как совершенно неожиданно мои пальцы охватило пламя, и я закричала.

– Просто чудесно, – сухо заметил он.

– Я горю. Я горю! – в панике я замахала руками. Пламя лишь разгорелось сильнее. Если бы меня раньше не убедили в том, что у меня есть такие способности, то теперь я бы точно в них поверила.

Ром вздохнул и сказал:

– Перестань дергаться и подумай немного. Огонь тебя жжет?

Я услышала его слова и застыла. Паника немного отступила (лишь слегка), и то же произошло с пламенем. Затухающий огонь был теплым, но вовсе не обжигал.

– Нет, – в шоке ответила я.

Он обнял меня, проводя руками по моим теперь уже погасшим рукам, потом провел кончиком пальца по ногтям. Я почувствовала теплую, эротичную волну удовольствия, отчего моя кожа стала горячей, как огонь. А может и горячее.

– Ты сама для себя представляешь угрозу, не говоря уже об остальном мире. Неудивительно, что паранормаги хотят заполучить тебя.

– Прости. Кто хочет меня заполучить?

– Паранормаги. Паранормальные агентства, – а когда я не ответила, он добавил: – Агентства, занимающиеся паранормальными случаями, как ПИР.

– Да мне наплевать на них. Эти агентства могут катиться куда подальше, – ответила я, снова разглядывая свои руки. На них не осталось ни ожогов, ни покраснения. И что меня больше всего удивило, так это то, какими нежными они казались по сравнению с руками Рома. Мои руки были оливкового цвета и хрупкими, а его руки – крупными и сильными. Кожа – прекрасного рыжевато-коричневого оттенка. Мои ногти были несколько неаккуратными, – у меня не было ни времени, ни желания делать маникюр. Его же ногти превосходно отполированы и в прекрасном состоянии. А вот на ладонях остались шрамы.

– Как они загорелись? – спросила я. – Это было… это было…

– Опасно, – подсказал он и снова вздохнул.

– Ты принесешь больше неприятностей, чем я думал.

– Ты тоже понятия не имеешь, как я это сделала, верно? – я почувствовала, что сейчас заплачу.

– Я подожгла собственные пальцы! Как же так? Я не хочу сделать это снова. Никогда!

– Но ты сделаешь. И я уверен, что к вечеру ты устроишь кое-что похуже. Новые способности уже нашли своё место в твоем теле. Они уже изменили тебя. Пока ты спала, они были неустойчивыми и неконтролируемыми, – шептал он, дыханием лаская мою спину. – А теперь…

– Теперь? – переспросила я, чувствуя, как сжимается желудок.

– Теперь ты должна их контролировать, а не они тебя. Ты должна управлять ими, или они поглотят тебя.

Я попыталась развернуться и посмотреть на него, но Ром остановил меня, опершись подбородком на мой затылок. Ладно. Он не хотел, чтобы я шевелилась. Не буду.

– Откуда ты знаешь, что они могут меня поглотить? – спросила я, не шевелясь.

– А может, я был уже на твоем месте.

Я от изумления раскрыла рот, и инстинктивно попыталась снова посмотреть на него. Он сильнее прижался ко мне, заставив оставаться на месте.

– Ты тоже можешь управлять четырьмя стихиями?

– Нет, – больше он ничего не сказал.

Я закусила губу, получив такой загадочный отрицательный ответ. Он был на моем месте, но не чувствовал ничего похожего. Как? Почему? Я терпеть не могла подобные загадки. Мне необходимы были ответы. Ром – единственный из моих знакомых, кто понимал, что со мной происходит. И поэтому, к несчастью, этот правительственный агент, который угрожал меня нейтрализовать, также являлся моей единственной ниточкой, помогающей мне окончательно не сбрендить. А ведь я даже не знала его фамилии.

– Ром, помоги мне понять, что со мной происходит. Прошу.

Никакого ответа.

На мои глаза навернулись слезы, меня охватила беспомощность.

– Я не позволю тебе меня убить и не позволю отвезти меня в лабораторию. Я не просила поить меня всякой секретной дрянью.

– Но это уже случилось, – он крепко сжал мои запястья.

– И чтобы ты знала, я не для того оставил тебя в живых…

Он запнулся, а потом продолжил:

– Я не для того оставил тебя в живых, чтобы ты сбежала. Можешь считать это предупреждением.

Я не успела ничего сделать и даже запротестовать, а он уже завел мои руки за спину и связал мне запястья. Веревка была холодной, крепкой, неподатливой и не предвещала ничего хорошего.

Мое сердце заколотилось.

– Отпусти меня! Что ты делаешь?

Ром схватил меня за плечи и развернул, наконец, лицом к себе. Он посмотрел на меня так свирепо, что я тут же испытала шок, страх и слабость одновременно. Он разглядывал меня, словно испытывая голод, вероятно, пытаясь распознать мои чувства, а потом снова стал бесстрастным. И свет в его глазах погас также быстро, как и появился.

– Твои пять минут истекли.

Прежде чем я успела пожелать этому ублюдку, чтобы его на месте поразило молнией, Ром меня связал, как рождественскую индейку, и взвалил себе на плечо. Держа меня в таком недостойном положении, он связал мои лодыжки свободным концом веревки.

– Поставь меня на пол сию же минуту! – закричала я, пытаясь ударить его коленом в живот.

– Не дергайся, – он перехватил меня поудобнее, отчего я ударилась животом о его ключицу и у меня перехватило дыхание.

Когда я снова смогла дышать, то пробормотала:

– Ты раздавишь мои почки и поджелудочную! Знаешь, как это опасно? Поставь меня, пока я не впала в кому.

– Если ты сможешь мне показать, где находится у тебя поджелудочная, то я сделаю так, как ты вежливо меня попросила.

– Это… ой! Да хрен с тобой. Поставь меня сейчас же. Я не хочу видеть прямо перед своим носом твой зад.

Он усмехнулся таким низким, соблазнительным смехом, оказывающим еще более сильное влияние из-за того, что, судя по хрипотце, он нечасто смеялся. Как будто его жизнь была совсем невеселой.

Шагая осторожно и легко, так, чтобы я не попрыгивала на его плече, он прошел по небольшому коридору на кухню. Зайдя в кухню, он опустил меня на барный стульчик. Не имея возможности пользоваться руками, я осторожно покачалась на нем и едва не свалилась на линолеум, покрытый цветочками.

– Теперь мы поедим и поговорим.

Он встал за стойку и стал накладывать на тарелку омлет и бекон.

Я смотрела на него, не обращая внимания на урчание в животе.

– Мы уже разговаривали. Тебе не стоило меня вот так связывать.

– Еще как стоило, – он многозначительно посмотрел на мои связанные руки. – Можешь называть меня дураком, мне все равно, но теперь ты не сожжешь меня заживо.

Я почувствовала себя лучше и самодовольно улыбнулась:

– Боишься меня, Ром?

Он фыркнул:

– Скорее я опасаюсь твоей неспособности контролировать себя.

Счет один (или двенадцать миллионов) – ноль в пользу Рома, хотя кто считал? Я сразу же потеряла чувство превосходства и опустила плечи. Он был прав. Если мои пальцы загорелись без всякой причины, а именно так я и думала, то на что еще я способна? Черт бы побрал эти мои способности.

В ту же минуту, как эта мысль появилась в моей голове, я удивленно моргнула. Способности. У меня. Неужели мне суждено привыкнуть к такому сочетанию?

– Ты вполне можешь причинить вред, как себе, так и мне, – заметил Ром. Он поставил тарелку между нами, взял ложкой немного омлета и поднес к моему рту.

– Открывай рот.

– Вот еще! Умф!

Как только я открыла рот, он сунул туда ложку с омлетом. Придурок. Ублюд… О, как вкусно. Как вкусно. Я еще никогда не пробовала ничего более вкусного. Я закрыла глаза, наслаждаясь изумительным лакомством. Как раз то, что нужно. Убийца, нейтрализатор и шеф-повар в одном лице. Странное сочетание.

Я кашлянула, привлекая его внимание. Он смотрел на еду, а не на меня, так что я не видела выражение его глаз. Как будто если бы он смотрел на меня, то я смогла бы понять, о чем он думает.

– У меня есть предложение для тебя, – нервно произнес он.

Я сглотнула и открыла рот. Если омлет отравлен, то я согласна умереть. Он изумленно посмотрел на меня.

– Я хочу еще кусочек, – сказала я. – Какое предложение?

Ложка, полная омлета, снова оказалась у меня во рту. Мне даже понравилось, что меня кормят с ложечки, хотя меня немного смущало то, что я испытываю от этого удовольствие. Еще больше меня смущало то, что меня кормит именно этот мужчина. Я хмуро посмотрела на него, но скорее просто из принципа.

– Я помогу тебе, а ты, в свою очередь поможешь мне.

Я получила еще одну ложку омлета.

– Как ты мне поможешь? Избавишь меня от мучений? Или избавишь мир от зла в моем лице?

Его голубые глаза запылали от гнева, но потом снова потемнели.

– Ты когда-нибудь перестанешь меня этим попрекать? Я не убил тебя, и не собираюсь этого делать.

– Ты пришел ко мне со шприцем.

– Но я его не использовал.

– Нет, использовал. Я помню укол в руку.

Он закатил глаза.

– Я вколол тебе успокоительное, чтобы ты заснула. Ты металась и извивалась, а мне нужно было забрать тебя оттуда.

– Но ты же всё равно воспользовался шприцем. Пытался нейтрализовать меня.

– Ты никого никогда не прощаешь? – спросил он, запихивая кусочек бекона мне в рот. – Мужчина совершил одну маленькую оплошность, и ты потом будешь целую вечность об этом вспоминать?

Я едва не подавилась солоноватым куском мяса. Как только я снова смогла дышать, я выдохнула:

– Одна маленькая оплошность? Ты сказал «одна маленькая оплошность»? Я не ослышалась?

– Да, – ответил он бесстрастно, безо всяких эмоций в голосе. Мне не нравится, когда он так говорит. Я нахмурилась, когда он положил очередной кусочек омлета мне в рот, и стала жевать.

Почему я не могла понять, что у него на уме? У него в голове как будто работал выключатель. Если он хотел, чтобы я знала, о чем он думает, то он показывал мне свои чувства. Если нет, то я не видела ровным счетом ничего.

– Мне сложно поверить в то, что ты считаешь мое убийство небольшой оплошностью. Небольшая оплошность – это: первое – не опустить крышку унитаза, второе – бросить носки на пол; третье – оставить вмятину на моей машине и не признаваться в этом.

В конце своей обличительной речи я уже почти рычала от негодования.

– Пить хочешь? – просил Ром.

Я в замешательстве моргнула, на мгновение потеряв дар речи.

– И это всё, что ты можешь ответить? Ты спрашиваешь, не хочу ли я пить?

– Думаю, что твой ответ «да», – он поднялся и прошел к шкафчикам темно-оливкового цвета, которые прекрасно гармонировали со старинной, покрытой зелеными полосами барной стойкой. По крайней мере, эта комната была не такой белоснежной, как спальня, здесь стены были оклеены зелеными в крапинку обоями.

С видом человека, хорошо знакомого с обстановкой, он достал из шкафчика стакан.

– Это твоя квартира? – спросила я.

– Вряд ли.

– Тогда кому она принадлежит? А владелец знает, что ты преступник и держишь меня тут против моей воли?

– В настоящее время, это наше убежище, – он помолчал, насмешливо глядя на меня. – Я здесь чувствую себя уютно и тепло. Знаешь, я сейчас подумал, что это вроде как наш тайный медовый месяц.

Ага, медовый месяц из фильма ужасов.

– Ты убил кого-то, чтобы завладеть этой квартиркой? – предположила я.

Он улыбнулся.

– Ты всегда обо всех думаешь самое плохое или это только мне так повезло?

Он достал из холодильника пакет апельсинового сока и стал наливать его в стакан. В кухне раздавалось только тихое бульканье жидкости, льющейся в стакан.

Я бы могла сказать то, что и так было очевидным: «Я думаю плохо лишь о тех людях, которые желают меня нейтрализовать». Вместо этого, я спросила:

– Сколько я была без сознания после того, как ты воткнул в меня иголку?

Вот так я элегантно сменила тему, потому что и знать не хотела, что он сделал с владельцем квартиры.

– Немногим более двенадцати часов.

Вместо того, чтобы принести мне попить, он посмотрел на стакан, сжимая его обеими руками. Мне виден был лишь его профиль, так что я не могла рассмотреть выражение его лица. Хотя вряд ли оно что-то выражало. Я еще не встречала человека, способного так замечательно скрывать свои чувства.

– А если я извинюсь? – спросил он.

Я снова удивленно моргнула.

– За то, что пытался меня убить?

– За то, что пытался нейтрализовать тебя.

– Не вижу разницы.

– Разница есть. Так тебе станет легче? – настаивал он, глядя на стакан.

Я ответила, не задумываясь ни на секунду:

– Нет.

– Тогда я не стану извиняться.

Я напряглась и выпалила:

– Зачем ты оставил меня в живых? Ты так и не ответил на этот вопрос.

Снова проигнорировав мой вопрос, он, наконец, повернулся ко мне и подошел очень близко, решительно глядя на меня.

– Вот что я тебе скажу: если бы я действительно хотел убить тебя, ты была бы уже мертва. Я мог бы пробиться сквозь твой щит, если бы приложил сколько-нибудь усилий. Я мог бы перерезать тебе горло, пока ты спала, я мог бы накачать тебя наркотиками и сделать с тобой всё, что угодно.

Я содрогнулась. Да, он и впрямь мог так поступить. Но не стал.

– Почему же ты этого не сделал? —

Сколько раз я должна его об этом спрашивать?

Он пожал плечами, но без всякой враждебности.

– Открывай рот.

Я покорно открыла рот, холодный край стакана коснулся моих губ и через секунду поток свежего сока наполнил мой рот. Потрясающе насыщенный вкус был благосклонно воспринят моими вкусовыми рецепторами. Боже, я еще никогда так вкусно не завтракала.

Ром отставил стакан в сторону, наполнил ложку кусочком блинчика, политого сиропом, и ы скормил его мне.

– Второе агентство, о котором я тебе говорил раньше, – НЗАД – это не правительственная организация, и они – без сожалений убили бы тебя. Они сначала стреляют, а потом задают вопросы.

Я сглотнула, еда вдруг стала напоминать по вкусу свинец.

– Иногда я думаю, что это так чудесно, что человек, которому приказали убить меня…

– Нейтрализовать, – возразил он, стиснув зубы.

– Как хочешь. Это одно и то же. И хотя я…

– Это не одно и то же. Я лишь хотел вырубить тебя.

– Да, но ты хотел вырубить меня навсегда.

Он раздраженно вздохнул.

– В мои планы никогда не входила твоя смерть.

Я получила еще кусочек блинчика.

– Хорошо, допустим. И вырубив меня на много лет вперед, что ты планировал со мной сделать?

Он помрачнел, морщинки вокруг глаз стали четче.

– Я планировал погрузить тебя в кому или в глубокий сон, а потом отдать тебя своему начальнику для экспериментов. В результате ты бы стала работать на него, в противном случае тебя бы навсегда заперли в лаборатории. Вот. Ты это хотела услышать?

Я не знала, шутил ли он или говорил совершенно серьезно. Если шутил, то шутка не удалась.

– Что заставило тебя передумать? И в этот раз не увиливай от ответа.

– Я проверил то, что ты сказала мне об отце. Ты не солгала, – по какой-то причине его голос звучал почти что обвиняюще. – Ты оплачиваешь его пребывание в жилом центре с обслуживающим медицинским персоналом, и он не может оттуда уехать из-за того, что нуждается в постоянном медицинском уходе.

Ром пожал плечами и добавил:

– Есть и еще кое-что, но мы не будем сейчас об этом говорить.

Он что, решил, что теперь я ему поверю? Поверю в то, что он не хочет причинить мне вред?

– Если ты решил оставить меня в живых, то докажи это. Развяжи меня.

– Я не думаю, что это хорошая идея.

– Но…

Он не дал мне продолжить, запихнув в рот еще кусочек блинчика.

– Ты понятия не имеешь, какие неприятности можешь устроить. Твоя неопытность представляет опасность.

Я проглотила еду и сразу же выпалила:

– Неопытность? Ау. Если ты еще этого не понял, то я на эту работу не подписывалась. Никто еще с подобным не сталкивался.

Он, прищурившись, посмотрел на меня:

– Ты получишь больше опыта, чем можешь себе представить, если не научишься спускать на тормозах всплески эмоций. Ты разве не заметила, что что-то плохое случается именно тогда, когда ты сердишься?

– Ты говоришь, что мой гнев вызвал огонь? – я провела языком по зубам. – Вообще-то любой человек придет в ярость, если очнется полуодетым и обнаружит наемного болвана возле кровати.

– Наемный болван, – он рассмеялся. – Мне это нравится.

– Великолепно, – сухо ответила я. – Тогда, ты еще и ублюдочная крыса.

Его веселье не пропало:

– Я лишь говорю о том, что ты вовсе не пытаешься сдерживать свои эмоции.

– Я сдерживаюсь! В противном случае я при первой же встрече засунула бы тебе твои же яйца в глотку.

– Ну вот мы опять вернулись к милой перепалке, – еще одна улыбка, неспешная и спокойная. Она смягчила его лицо, делая его еще сексуальнее и добавляя ему очарования, которому я не могла сопротивляться.

Я напряглась, жалея, что нахожу его привлекательным. Какая же я дура! Видно, чем больше времени я проводила с ним, тем ниже становился мой уровень интеллекта. Я прищурилась, и постаралась освободиться от веревки, связывающей запястья, стараясь делать это незаметно.

– Чтобы ты знала, – сказал он, отправляя мне в рот еще одну ложку с омлетом, – я был не единственным наемным болваном у твоей постели.

Вот теперь он говорил совершенно серьезно, без эмоций:

– Кто-то вломился в твою квартиру прошлой ночью.

– Что? – переспросила я, выпрямляясь.

– Он пытался украсть тебя у меня, – Ром говорил угрожающе, его голос стал хриплым. – Я знал, что он, скорее всего, придет, поэтому вывез тебя оттуда так быстро и незаметно, как только мог, и привез сюда.