Текст книги "Играя с огнем (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Меня зовут Пити, – он взглянул на часы на своем запястье.

– Ладно, делай, что хочешь, – и опять он уставился на девушку с разворота эротического журнала, которая теперь наклонилась, чтобы поднять салфетку, которую она «случайно» уронила, и ее шорты поднялись еще выше, показав большую часть ее попки.

Качая головой, я собрала всё, что нужно для… гм. Что же я хочу? Вдруг я решила: мокко латте. Ага. Кажется, неплохой выбор. Если кто-то и заслужил шоколад, то это именно я.

– Ты такая стерва, – пробормотала Дженни, внезапно появившись рядом со мной и смешивая чай с молоком и специями.

– Я вижу, что ты завидуешь, – пропела я. Налив две порции эспрессо в чашку, потом молоко, я не стала снимать пенку. – Если кто-то перестанет тайно поедать кексы, эклеры и кусочки тортов, то может и поймет, что кому-то уже пора сделать перерыв.

Дженни от возмущения стала задыхаться:

– К твоему сведению у меня пониженный уровень сахара в крови, так что мне приходиться есть.

– Верно. Я тебе верю, и совсем не думаю, что ты себя обманываешь.

– Ты сейчас у меня получишь, знаешь ли! – проворчала она.

– Не знаю, почему ты решила, что я настолько опустила планку, но уверяю тебя, это не так. Мне от тебя ничего не надо. Кстати, у тебя в зубах застрял кусочек пончика, – приготовив латте, я поспешила к пустому столику. Потягивая горячую, замечательно сладкую жидкость (великолепно приготовленную, благодарю!), я уставилась в большое окно и улыбнулась. Ах, небольшая пикировка с Дженни оживила меня, уничтожив напряжение, вызванное вынужденной вежливостью по отношению к клиентам кафе.

Через дорогу от «Утопии» находился красивый, явно в хорошем состоянии, городской особняк с решетками на окрашенных окнах. Кусты вокруг дома были аккуратно подстрижены. Цветочки прекрасно смотрелись на весеннем солнце, розовая, красная и золотая радуга лепестков.

Но не было никаких указателей или вывесок. Иногда я замечала пару машин на парковке, вот как сейчас, так что понимала, что там работают какие-то люди. Но я никогда не могла понять, чем они там занимаются, никогда не видела, как работник туда заходит или выходит.

Это место меня уже давно заинтриговало. Мне всегда было интересно, что там происходит. Я подумывала о том, чтобы как-то поздно ночью пробраться туда и заглянуть внутрь, но обычно я засыпала до того, как собиралась с силами, чтобы выбраться из квартиры. Вероятно, это было…

Я моргнула. Какого черта? Высокий, долговязый мужчина в белом халате внезапно выскочил из особняка и бросился бежать. Его глаза были большими и наполненными паникой, белый парик, скрывающий лысину, теперь развивался на ветру. Минуту назад его не было, а теперь он появился. Я выпрямилась, и из-за этого движения пролила немного чудесного латте. Я снова моргнула, как будто это могло мне помочь понять, почему этот человек бежит.

Мужчина кинулся через улицу, не обращая внимания на гудящие и петляющие машины, которые старались не задеть его. Две машины столкнулись. Даже с того места, где я сидела, был слышен визг шин и грохот металла.

Я изумленно смотрела, как два дородных мрачных парня выбежали из особняка. Очевидно преследуя совершившего побег и ставшего причиной аварии мужчину, который теперь вбежал в «Утопию», как будто от этого зависела его жизнь.

Зазвенел колокольчик, и я поднялась, разлив еще больше латте. Поставив чашку на стол, я посмотрела на мужчину. Бледная кожа, напряженное лицо, тяжелое дыхание. Он лихорадочно осматривался. Его взгляд прошелся по мне и дальше, потом быстро вернулся. Наши глаза встретились на расстоянии.

– Вы в порядке? – спросила я, повышая голос из-за глупой болтовни вокруг нас.

Он подбежал ко мне, отпихивая людей с дороги и бормоча:

– Они не должны были узнать. Они не должны были погнаться за мной.

Кто-то вскрикнул. Некоторые огрызались:

– Осторожнее.

Мужчина подбежал ко мне и схватил меня за руки. По его лбу стекал пот, страх наполнил его расширенные глаза.

– Вы должны мне помочь, – сказал он, задыхаясь. – Они меня убьют.

Убьют? У меня во рту пересохло, кровь превратилась в лед, а по позвоночнику поползли горячие мурашки.

– Оставайтесь здесь, – предложила я. – Нет, прячьтесь. Нет, оставайтесь. Вот черт. Делайте, что хотите, пока я звоню в Службу спасения.

Он сжал руки крепче, но я вырвалась и стала кричать людям вокруг меня:

– Эй, у кого-то есть мобильный?

Я отказалась от своего телефона, так как подобной роскоши я больше не могла себе позволить.

– Кто-нибудь даст телефон? – я стала обходить столы, но все специально избегали моего взгляда. – Я не стану выговаривать ваши минуты, клянусь. Это чрезвычайная ситуация.

– Я хочу поговорить с менеджером, – сказал кто-то, я была уверена, что посетитель собрался пожаловаться на это происшествие и потребовать бесплатного обслуживания.

Я вбежала в офис Рона и схватила телефон. Диспетчер в Службе спасения ответила после третьего гудка, и я объяснила, что случилось.

– Мужчина вбежал в кафе, за ним гнались, – выпалила я. – Он говорит, что кто-то пытается его убить.

В это время я услышала женский крик и мужской стон.

– Помощь уже в пути, – пообещала диспетчер.

С бешено колотящимся сердцем, я не стала выполнять ее просьбу и ждать на линии, и положила трубку. Вернувшись в зал, я застыла на месте. Меня не было всего ничего, а кафе выглядело так, словно по нему пронесся ураган. Столы перевернуты. Стулья раскиданы по всему помещению. По полу растекался разлитый кофе, похожий на черную реку, по которой плыли бумажные стаканчики и салфетки, словно трупы.

Посетители и работники кафе, дрожа от ужаса, собрались в одном уголке. Лишь Рон, казалось, ничего не боялся. Он обнимал Дженни и наслаждался этим.

Мужчина в белом халате исчез. Интересно, он успел спрятаться?

Те двое, которые преследовали его, теперь успокаивали людей. Третий мужчина, которого я прежде не видела, стоял на пороге, не давая никому не войти, ни выйти. Молодой, вероятно лет 30–35, высокий, мускулистый блондин, его лицу мог бы позавидовать любой мужчина в модельном бизнесе. Он был идеален и похож на ожившую античную статую. Сейчас этот красавец наблюдал за происходящим, словно мысленно запоминая все подробности.

– Все должны присесть, – решительно и совершенно серьезно приказал он. – Устаивайтесь поудобнее. Мы здесь задержимся на некоторое время.

– Что происходит? – спросила я, так как никто другой и не подумал поинтересоваться.

– Кто вы? – Вероятно, мне не стоило привлекать к себе внимания, но я не собиралась подчиняться, даже если это может привести меня к смерти.

– ЦРУ, – он, нахмурившись, показал мне какое-то удостоверение.

– А теперь садитесь.

ЦРУ? Я открывала и закрывала рот. Я, разумеется, видела агентов по телевизору, но не в жизни. И чувствовала нутром, что ему доверять нельзя. Я всё еще слышала голос человека в белом халате: «Они меня убьют. Они меня убьют!»

Но… что, если того человека стоило убить, потому что он был воплощением зла? Или Очаровашка лжет, и Белый халат на самом деле из хороших? И что, если я себя сейчас доведу до аневризмы всеми этими вопросами?

Думай, Джеймисон, думай. Садись. Нет, беги. Садись. Да, вот что я сделаю. Нет, нет. Мне следует бежать. И пока я в нерешительности стояла, то двигала правой ногой взад-вперед, а левая оставалась на месте. Шаг вперед, назад. Вперед, назад. Черт возьми! Если я приму неверное решение, то завтра все газеты выйдут под заголовком: «Нашли труп местной дурочки». А в некрологе будет написано: «Лучшая подруга горестно причитает: «Если бы только Белл последовала моему совету и взяла выходной, то осталась бы в живых».

Я прищурилась:

– Что случилось с тем парнем? В белом халате?

Очаровашка сложил руки на груди и посмотрел на меня очень мрачно, почти что гипнотически.

– Это вас не касается. А теперь, – сказал он, обращаясь ко всем, – я буду задавать вопросы, а вы – отвечать.

Эти глаза… такие проницательные, требовательные, наводящие страх.

– Я только что позвонила копам, – выпалила я. – Если вы причините нам вред, вас бросят в тюрьму и вас там хорошенько поимеет какой-нибудь здоровяк.

Он посмотрел на одного из преследователей, которые теперь нас охраняли. Это был дикарь с густой черной бородой а мышцы круче, чем у Шварца [6]6
  Арнольд Шварцнегер.


[Закрыть] в лучшие времена.

– Займись этим.

Заняться чем? Этот дикарь пошлет сообщение по полицейской рации? Я не смогла понять ничего, потому что он говорил слишком быстро. А пока что другой охранник рассаживал всех по местам. Всех, кроме меня. Вероятно, от меня исходила такая угроза, что они решили со мной не связываться. Эй, я ничего не утверждаю наверняка.

Но я не понимала, почему они решили остаться тут вместо того, чтобы искать человека в белом халате. А может, они его поймали и уже увезли, пока я разговаривала с диспетчером? Зачем тогда допрашивать нас, если они его уже взяли?

– Этот мужчина – опасный преступник, – сказал мне Очаровашка.

– Ладно, – ворчливо ответила я, решив принять во внимание презумпцию невиновности. У него же всё-таки было удостоверение.

– Но если кто-то наставит на меня пушку, то я закачу истерику космического масштаба.

– Заметано, – ответил он суховато, я его определенно не впечатлила.

Хорошо, что стол, где я сидела не опрокинули. И мой латте остался нетронутым. Я села и взяла чашку, понемногу отпивая напиток. Теплый и сладкий, даже слаще, чем раньше. И шоколад уже загустел. Ням-ням. Я пила и понемногу успокаивалась.

Очаровашка допрашивал нас по одному, записывая в блокнот имена и ответы. Вел себя как настоящий детектив. Всем он задавал одни и те же три вопроса:

1) Ваше имя и адрес? 2) Видели ли вы мужчину в белом халате? 3)Сказал ли он что-либо или, может, дал что-нибудь?

Со мной Очаровашка разговаривал дольше всех и задавал не только стандартные вопросы. Почему я хотела помочь человеку в белом халате? «Доктору», как назвал его Очаровашка, который не назвал настоящего имени того человека. Договорились ли мы встретиться позже? Встречалась ли я с Доктором прежде?

Я не собиралась лгать. Я не была уверена, что смогу солгать этому человеку. И каждый раз, когда он смотрел на меня проницательными карими глазами, я хотела рассказать ему свои самые заветные, темные тайны. Это было не похоже на желание поделиться девичьими секретами, оставшись переночевать у подруги. Все было так, словно я умру, если все ему не расскажу. Странно.

И знаете что? Я не получила ответов на свои вопросы. Как его звали? Зачем они преследовали мужчину в белом халате? Почему этот человек так опасен? Собирается ли Очаровашка съесть тот эклер, который он достал из холодильника? Я просто умирала с голоду.

Наконец, Очаровашка и его люди ушли, а за ними и клиенты. Я ожидала, что он заставит нас пообещать, что мы не станем рассказывать полиции, прессе или еще кому-либо о том, что случилось, но он не стал этого делать. Я ожидала, что полиция подъедет с минуты на минуту, как обещали в Службе спасения, но копы так и не появились. Полагаю, что тот охранник об этом позаботился, так что, скорее всего, Очаровашка в самом деле был агентом ЦРУ, а человек в белом халате – преступником. Надеюсь, что не попаду в неприятности из-за того, что пыталась ему помочь.

Наконец, когда все ушли, я помогла Рону, Дженни и остальным работникам «Утопии» прибраться. Странно, но мы работали в молчании, не упоминая о происшедшем. Вероятно, мы были слишком напуганы. А точнее просто в шоке. Убирая, я искала человека в белом халате, но его и след простыл.

Что за хреновый денек. Хорошо еще, что Рон решил закрыть кафе на сегодня, и я могла идти на собеседование, хотя уже немного опаздывала.

Может быть, мне повезет, и я попаду под машину, тогда я смогу отсудить несколько миллионов.

К тому времени, как я дошла до «Амбассадор Сьютс» – и меня не сбила машина, проклятье! – я сумела отодвинуть события сегодняшнего дня на второй план в своем сознании, чтобы обдумать и проанализировать их позднее. Вы спросите, почему я не стала заниматься этим сейчас? Да потому, что моя голова была готова взорваться и разлететься на миллион мелких осколков Белл. Острая боль стучала в висках и капли пота выступали на коже. Мой живот мучительно покалывало, и он горел так, как если бы я проглотила тысячу иголок, покрытых кислотой.

Может, это все из-за голода? Нет, определенно нет. Да, я пропустила ленч, но я и раньше могла не обедать и при этом никогда не чувствовала себя подобным образом.

Спотыкаясь, я вошла в ванную комнату отеля, неожиданно у меня началось головокружение и пол, выложенный черной и белой плиткой, словно шахматная доска, поплыл перед глазами. Я посмотрела на себя в зеркало, мои глаза, которые обычно были карего цвета или скорее сочетанием зеленого и карего, сейчас по цвету напоминали тусклые изумруды, стали слишком светлыми и вдобавок широко раскрытыми.

Мои руки дрожали, когда я плеснула на лицо холодной водой. Но вода не потекла тонкими струйками вниз к шее, казалось, что моя кожа просто впитала в себя каждую каплю. Это произошло настолько быстро, что я бы точно все пропустила, если бы моргнула в этот момент. Все поры моей кожи словно кричали, протестуя против того, что вода так быстро закончилась, я вся просто горела и пылала.

Я застонала. Что, черт возьми, случилось со мной? Я что, подхватила ужасный, быстродействующий вирус после того, как покинула «Утопию»?

Господи, у меня болело абсолютно все, и эта боль становилась сильнее с каждой уходящей секундой. Все мои суставы ужасно ломило, я с трудом могла нормально дышать. Выпрямившись насколько это было возможно, я снова уставилась на свое отражение. Под глазами появились синяки, и яркие красные пятна проступили на щеках. Губы были плотно сжаты.

Я выглядела как наркоман, отчаянно нуждавшийся в очередной дозе.

Я с легкостью могла представить, как на такое отреагирует потенциальный работодатель: даст мне пинка под зад и развесит мои фотографии по всему зданию с пометкой арестовать меня, если я переступлю порог отеля хотя бы еще раз. Замечательно. Чертовски замечательно.

От внезапного спазма меня согнуло пополам, и я вскрикнула. Вдохнуть. Выдохнуть. Вдох. Выдох. Постепенно боль утихла. Я снова выпрямилась, в ушах стучала кровь и сильно звенело.

“О, дьявол!” Просто продержись до конца собеседования, а потом сможешь пойти домой и отдохнуть.

Каким-то образом, и только Бог знает каким, я взяла себя в руки настолько, чтобы войти в офис, где должно было проходить собеседование, с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Пожилой мужчина с густыми седыми волосами, одетый в старомодный коричневый костюм, сидел за единственным в комнате столом. Он улыбнулся, увидев меня, в уголках его глаз появились морщинки. Старик прямо-таки лучился добротой.

– Вы должно быть Белл.

– Да.

Я заставила свои губы изогнуться в ответной улыбке. Но мне не удастся долго удерживать на лице дружелюбную маску. Я осознала это в тот момент, когда интервьюер – как же его звали-то? – пожал мне руку. Прикосновение его ладони к моей внезапно ставшей сверхчувствительной коже чуть не заставило меня осесть на пол, свернуться калачиком и начать звать мамочку, которую я в глаза не видела уже более двадцати лет. Контакт, хоть и недолгий, причинял такую острую боль, словно старик осыпал меня градом ударов ножа.

– Вы немного опоздали, – произнес он, глядя на свои наручные часы, – но я думаю, что оставшегося времени вполне достаточно, чтобы познакомиться друг с другом.

– Спасибо. Огромное вам спасибо. Меня задержали форс-мажорные обстоятельства, но я обещаю вам, что в будущем больше никогда не опоздаю.

Я поспешно вытянула свое резюме из кармана и осторожно протянула ему, стараясь не коснуться его снова.

Дзинь, дзинь. Да начнется собеседование!

Итак, я совершенно точно провалила это собеседование.

В моих ушах так громко звенело, что я плохо слышала его вопросы. Суставы ужасно ныли, и я не могла сидеть спокойно. Моя голова грозилась вот-вот взорваться, и мне с трудом удавалось отвечать более или менее разумно.

Совсем расстроенная и измученная непрекращающейся болью, я вошла в свою квартирку, швырнула ключи на коричневый ворсистый коврик, потом заперла дверь на замок и побрела в спальню, едва передвигая ноги и раздеваясь прямо на ходу, при этом умоляя Господа послать мне легкую смерть. Оказавшись в приятной прохладной постели, я снова стала прокручивать в голове это кошмарное собеседование.

Интервьюер: Итак, вы сменили достаточно много мест работы.

Я: Только в последнее время. А до этого я проработала пять лет на одном и том же месте – горничной в отеле, потом почти столько же проработала официанткой в ресторане, и это тоже была постоянная работа. Но могу заверить вас, что во время работы на всех должностях, указанных в моем резюме, я научилась чему-то полезному.

Интервьюер: И чему, эээм, к примеру, вы научились на фабрике «Кимберли Доллс»?

Я: Я поняла, что крепить голову Кевина на тело Кимберли – это совсем не смешно.

Интервьюер: Хм. А когда ухаживали за животными?

Я: Я запомнила, что кошек и собак нужно уважать и не стричь их так, чтобы они напоминали львов. Но в свою защиту могу сказать, что «львиный стиль» очень популярен среди некоторых пород.

Интервьюер: Понимаю. Я хотел бы поинтересоваться еще кое о чем. Вас уволили с каждой из этих работ или же вы уволились сами?

Я: Я предпочитаю термин «отпустили». Уволена – звучит так… грубо.

Интервьюер: Что ж, и почему же вас отпустили?

Я: Я могу объяснить.

Интервьюер: Я вас внимательно слушаю.

Я: В «Гаррисон и Ко. Букс» я совершенно неправильно поняла политику возврата товара. Простая ошибка, правда, которую мог совершить любой на моем месте. Видите ли, я подумала, что будет вполне нормальным взять книги домой, прочесть их и затем вернуть назад в магазин. Вы бы тоже так подумали, верно? Ведь именно это и означает возврат.

Интервьюер: Что ж, эээ, хм. Как насчет «Джампин Джайв Преоунд Карс»? Почему вас оттуда отпустили?

Я: Ну, это довольно интересная история. Понимаете, произошла досадная случайность с одной из машин, которую я взяла напрокат. Это абсолютно не моя вина. Какая-то леди в авто передо мной не просигналила в нужный момент, а вы же знаете, как важно сигналить, когда меняешь полосу.

Интервьюер: Да, это действительно важно.

Я: Просто дайте мне шанс, мистер… эээмм…

Интервьюер: Мистер МакДональд.

Я: Я буду самой лучшей, ммм…

Интервьюер: Горничной.

Я: Да, я буду самой лучшей горничной, которую вы когда-либо видели. Горничная! Это просто превосходно. Я же говорила вам о своем пятилетнем опыте, верно? Я легко нахожу общий язык с людьми, а еще лучше – с уборными, Белл Джеймисон это гарантирует. Нет гарантии более надежной, чем эта, мистер МакРональд.

Интервьюер: Правильно говорить – Дональд.

Я: О, спасибо, Дональд. Вы можете звать меня просто Белл.

Интервьюер: Нет, это не… впрочем, не обращайте внимания. Мне хочется быть откровенным с вами, мисс Джеймисон. Мы в «Амбассадор» ищем работника, скажем так, хорошо владеющего собой.

Я: А я очень спокойная. Совершенно. Большую часть юности я прожила очень спокойно.

Интервьюер: Хм…

Я: Это была шутка. Уверяю вас. Мой папа был слишком мягкосердечен, чтобы наказывать меня даже тогда, когда я этого заслуживала.

Интервьюер: Все же нам нужен кто-то более уравновешенный.

Я: Я могу быть уравновешенной! Как-то раз мы ходили по магазинам с моей подругой Шерридан, которая убьет вас, если назовете её Шерри, так вот, ей захотелось купить симпатичное, но очень дорогое голубое платье. Голубой, бесспорно, это её цвет и смотрится на ней просто убийственно, но она исчерпала лимит на всех своих кредитках, да и лишних наличных не было. И тогда я сказала ей, что она в этом платье выглядит толстой, она передумала его покупать и таким образом не залезла в долги еще больше. Ни одна девушка не может быть еще более уравновешенной, чем я в этой ситуации!

Интервьюер: Я учту это. Ну, было приятно познакомиться с вами. Я позвоню вам и сообщу о нашем решении.

Я: Когда? Мне и вправду нужна эта работа. Очень. Очень сильно.

Интервьюер: Я позвоню вам в течение следующих нескольких дней.

Я: Окей, чудесно. Я буду держать свой телефон постоянно включенным, так что вы сможете найти меня в любое время. Серьезно. Меня устроит любое время. Разве что за исключением завтрашнего утра. Я немного приболела. И, пожалуй, завтрашний вечер тоже будет не слишком удачным выбором. И суббота. Но в остальное время я всегда буду на связи.

Интервьюер: Что ж… прекрасно. Я попрошу охрану проводить вас к выходу.

Ну да, конечно, как будто мистер Дональд МакРональд собирался когда-либо позвонить мне.

“Ай, ай, ай!” Постанывая от боли, я прижала к животу подушку. Мне никогда еще не было так плохо. Даже тогда, когда Бобби Лоуенштайн в девятом классе подсунул мне ледяной напиток, и я проснулась на следующее утро с лимфатическими узлами размером с бейсбольный мяч. Тогда я думала, что оказалась в заднице.

Но нет, это сейчас я была в полной заднице.

Наверное, стоит позвонить Шерридан и попросить её приехать и присмотреть за мной. Потому что у меня не было сил даже добраться до кухни, чтобы налить себе стакан воды и взять как минимум восемьсот таблеток тайленола.

Я захныкала, когда меня внезапно накрыла очередная волна боли. Моя кровь, казалось, закипала, горела в моих венах, будто лава, а затем превращалась в лед. Если бы это было возможным, то я бы подумала, что что-то живое проснулось внутри меня, разрывая острыми когтями каждую клеточку моего тела, разрезая меня на части и меняя местами органы.

К черту Шерридан. Мне срочно нужен был доктор.

Я потянулась за телефоном, но моя рука безжизненно упала на постель, внезапно став такой тяжелой, что я не могла ее поднять. Внезапно меня охватила странная, но такая приятная сонливость, унося меня в темноту и избавляя от боли. Мои веки смежились, а мое сознание словно опутало черной путиной. Скорее бы уже настало утро. Наверняка утром мне станет лучше.

К утру я уже твердо решила покончить с собой.

Не знаю, сколько часов подряд я то приходила в себя, то снова теряла сознание. Я открывала глаза и видела, как солнце светит в окно, а когда открывала глаза в следующий раз, то видела уже лунный свет. Я начинала дрожать от холода, в следующую минуту с меня уже ручьями стекал пот. Когда я находилась в сознания, я чувствовала боль. Но и во сне боль не оставляла меня. Боль, боль, боль. По всему телу. Я умирала. Я была уверена, что умираю. Я еще никогда не влюблялась. Так и не завела кота, – и вообще никого, кроме несносной бойцовой рыбки, – я даже по-настоящему еще не жила.

Вот и всё. Конец. И не такой уж красивый.

Знаете, что люди утверждают, будто в момент смерти они видят свет в конце туннеля, или то, что их жизнь проходит перед глазами? Везучие ублюдки! Почему мне так не повезло? Вместо этого я слышала, как Рон снова и снова повторяет, что я уволена, пока я падаю в бесконечный туннель, с одной стороны поджариваясь на адском огне, а с другой – чувствуя покалывание ледяных снежинок.

В этом непонятном измерении я видела, как загорелся мой комод, как оранжево-золотые языки пламени достают до потолка. Потом я увидела, как прямо над пламенем появилась туча, и полившийся из нее дождь потушил огонь. Галлюцинация настолько завладела мной, что я слышала треск горящего дерева, стук капель воды, а вслед за этим – шипение затухающих угольков. Я даже чувствовала запах горелого дерева.

После этого я заметила возле моей постели темного то ли ангела, то ли демона, который внимательно на меня смотрел и, по-видимому, ожидал моей смерти. Его взгляд сжигал меня. Такой решительный. И жаркий. В его присутствии я чувствовала странное спокойствие, понимая, что я уже не одна на всем белом свете.

Когда я проснулась, то очень захотелось, чтобы он снова был со мной.

– Ангел, – хрипло прошептала я, панически ища его глазами в темноте. Мне нужен был стакан воды и el pronto [7]7
  El pronto (исп.) – поскорее.


[Закрыть] . Такое ощущение, что у меня во рту кто-то сдох, и уже началось rigor mortis [8]8
  Rigor mortis (лат.) – смертельное окоченение.


[Закрыть] .

Когда мне никто не ответил, я попыталась еще раз:

– Демон.

Как и прежде, ничего.

Неужели он ушел? О, так и есть. Ублюдок. Он меня бросил.

Я закрыла глаза, и перед моим мысленным взором предстал он. Чертовски привлекательный, – хотя и не сказала бы, что он был красив, но всё это не имело никакого значения. Он казался диким и неприрученным, словно его следовало опасаться, но я не хотела его бояться, потому что жаждала покорить его. У него были черные как ночь волосы, красиво обрамлявшие лицо, и сверкающие голубые глаза. Но неожиданно в этих глазах сверкнул проблеск опасного, дикого хищника, сводя на нет всякую мысль о сравнении его глаз с драгоценными камнями.

Он был высоким. Я решила, что его рост около шести футов четырех дюймов. Он был одет с ног до головы в черное, что позволяло ему сливаться с затемненной комнатой. От него веяло ароматами черничных кексов, золы и диких джунглей. Я перевернулась на бок, забираясь глубже под одеяла, как вдруг мой разум затянула черная пелена. Он должно быть…

Должно быть, я заснула, потому что теперь, открыв глаза, я увидела солнечный свет. И я не сразу поняла, где нахожусь. Сначала всё вокруг было неясно, потом понемногу все становилось на свои места, как будто кто-то протер мне глаза жидкостью для мытья окон. Я сначала увидела крошащийся потолок… потом желтые стены… коричневый пушистый коврик… мужские мокасины… что, мужские мокасины?

Я заморгала, потом перевела взгляд на черные штаны, крепкий зад, талию, опоясанную ремнем, и черную рубашку, которая облегала крепкую спину. «А, так это Ангел Смерти», – догадалась я и немного расслабилась. Он всё же меня не оставил. И снова стоит у кровати, правда, уже спиной ко мне и вроде бы говорит с кем-то по рации.

– Объект ростом примерно пять футов шесть дюймов, стройная шатенка, прямые волосы, глаза карие с зеленым оттенком. Пухлые губы, – добавил он и замолчал.

А через некоторое время продолжил:

– Угу, по-настоящему пухлые губы. Маленький шрам на левом плече. Татуировок нет… а жаль.

«И что за объект, черт побери?» – задумалась я, все еще чувствуя слабость. Это я? Да, похоже, что так. Может быть, создания иного мира предпочитали разбираться со всем по-деловому.

– Объект перестал извиваться, и ее кожа больше не зеленая. Синяки под глазами почти исчезли, – проговорил Ангел. – Объект, кажется, идет на поправку.

Его голос был низким и сексуальным. Я, может, и ослабла, но не мертва, – или всё-таки мертва? Я поежилась. И снова посмотрела на него. Он был таким же замечательным и высоким, каким он мне запомнился еще во сне, и таким же удивительно мускулистым. Я бы с удовольствие обвила руками, или даже – ногами, – да чем угодно! – его бицепсы. Он, очевидно, много занимался спортом. Широкие плечи, широкая спина, а его зад – само совершенство. Могу поспорить, что даже близнецы Шерридан не выдержали бы с ним никакого сравнения.

– Ты слуга Господа или дьявола? – спросила я тихо и хрипловато. Могу поспорить на деньги, что он служит дьяволу. Если, конечно, сумею найти эти самые деньги. Бог, вероятно, отлучил меня от рая еще несколько месяцев назад, когда я подбросила гнилую рыбу в квартиру моего бывшего парня по прозвищу Темный принц в то время, пока тот развлекался с девушкой, из-за которой бросил меня. Око за око, хотя никакая гнилая рыба не сравнится с Мартином.

Ангел – или все-таки демон, я еще не решила – развернулся и уставился на меня кристально чистыми голубыми глазами. Какой он сексуальный, просто невероятно сексуальный ангел. Я вздохнула, а гормоны взбесились, несмотря на мое теперешнее плачевное состояние. От него так и исходили соблазнительные флюиды опасности. Золотистая кожа, точеное лицо со щетиной и растрепанные ветром волосы. Черные пряди упали на его лоб, почти скрыв изгибы бровей. Нос слегка изогнут, как будто – его ломали несколько раз.

– Привет, Белл. Рад, что ты очнулась.

Меня опьянило то, как с его мягких, так и молящих о поцелуе губ сорвалось мое имя. Я кое-как справилась с порывом протянуть руку и провести кончиками пальцев по темной щетине на его подбородке. Я отчаянно боролась с желанием обнять его за шею и целовать, пока у него не перехватит дыхание. Я боролась с желанием… о, черт. Иди к мамочке. Я все же решила дотронуться до него, но мои руки слишком ослабели и так и остались лежать вдоль тела.

Вероятно, это к лучшему. Если подумать, без истерики, то он – первый мужчина в моей квартире за несколько месяцев. Так что вероятно, я бы показала себя не с лучшей стороны, вцепившись в него, вылизывая и пожирая его губами.

– Не бойся. Если ты ответишь на мои вопросы, я оставлю тебя в покое, – сказал он.

– Хорошо!

Ладно, выходит, он хотел уйти от меня подальше и как можно скорее. Должно быть, видок у меня еще тот. Но может, до того, как проводить меня через врата в вечность, он позволит мне принять душ, почистить зубы, накраситься поярче, надеть красную ночную рубашку и надушиться феромонами? Не то, что бы я хотела его впечатлить. Совсем нет. Просто девушка должна хорошо выглядеть в первый день своей загробной жизни.

– Ты снова засыпаешь? – спросил он.

– Никаких вопросов, – сказала я. Я уже и так ответила на множество вопросов, когда меня допрашивал Очаровашка. И когда я попыталась сесть, то почувствовала всю силу головной боли. Я застонала и плюхнулась обратно на подушку.

– Не хотелось бы тебе об этом говорить, но ты совершенно не справляешься со своими обязанностями. Не стой там просто так, весь такой сексуальный, давай, забирай уже мою душу.

– Объект очнулся, но мыслит не совсем здраво, – сказал он в рацию. На мгновение, всего на одну секунду, мне показалось, что я слышу биение его сердца. Сначала ритмичное, а затем постепенно ускоряющееся. А может, то было мое сердце.

– Если на той стороне меня попросят оценить тебя, то ты получишь совсем невысокий балл, – сообщила ему я.

– Должно быть, ты хочешь пить, – сказал он, закрепляя на талии эту штуку, напоминающую рацию. А потом он пропал, по крайней мере, – только так я могла описать это. Он двигался так тихо и так быстро, что исчез из моей комнаты, будто клуб дыма. Вот только что он был здесь, а в следующее мгновение уже пропал.

Вернулся он также быстро, как и ушел, неся мне стакан воды. Я снова попыталась сесть, но безуспешно. Тогда он свободной рукой обхватил меня за шею и приподнял мою голову к стакану. Я жадно пила, чувствуя, как холодная жидкость успокаивает горло, желудок и словно гасит огонь, пылавший в моей крови.

Его рука была покрыта мозолями, от которых я почувствовала легкое покалывание на шее. Гм, мило. Очень мило. Я с трудом открыла невероятно отяжелевшие веки и тут же их закрыла, когда он положил меня на подушку и отставил воду в сторону.