Текст книги "Год багульника. Кровавая луна (СИ)"

Автор книги: Джен Коруна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Сигарт поспешно отступил: ему нужно было во что бы то ни стало попасть в Рас-Сильван.

– Есть недоделанные дела, – быстро сказал он. – Я явлюсь в Сиэлл-Ахэль, как только покончу с ними…

Он собрался развернуться, чтобы пойти своим путем, но вожак стаи, с удивительным проворством подавшись вперед, крепко ухватил его за ворот.

– Ты что, не слышал – приказ князя! Какие дела?! Или тебя вести на аркане – это мы можем. Идем, живо!

Сигарт обвел взглядом обступивших его хэуров – суровые лица не сулили ничего хорошего. Поняв, что сопротивление бесполезно, он опустил голову и послушно встал между двумя из них.

Глава 3. Снова дома

Сказав пароль, стая вошла в крепость.

– Притопали, – бросил вожак Сигарту. – Иди, ищи свою стаю. Там тебя, видать, уже заждались.

Хэур взглянул на него и молча побрел к казармам. Слова вожака оправдались – Сигарт и не думал, что ему здесь будут настолько рады. Как оказалось, его место в стае было по-прежнему свободно. Завидев товарища, остальные одиннадцать хэуров поспешили к нему. Старший из них потрепал вернувшегося по плечу.

– А мы уж думали, тебя и в живых нет! Где ты пропадал?! Ну и вид у тебя!

Он окинул Сигарта взглядом с ног до головы и отдернул руку; его глаза расширились от удивления.

– Э, да ты принес в Цитадель еще одну душу!

Он обернулся к остальным.

– Слышали, ребята, теперь у нас есть свой фринн! Мы будем рады сражаться под твоим командованием!

Он почтительно поклонился – к фриннам в Сиэлл-Ахэль относились с особым уважением. Остальные члены стаи сделали то же самое. Сигарт горько улыбнулся.

– Не завидуйте – души сейчас слишком дороги… Лучше дайте чего-нибудь пожрать, а то в Цитадели появится первый фринн, сдохший от голода.

Суровые лица хэуров осветились улыбками, они засуетились, доставая остатки скудного рысьего завтрака.

Для Сигарта началась новая жизнь. Хотя, по сути, ее было бы вернее назвать старой. Старой и правильной. Он снова был дома – на этот раз, похоже, надолго. Ясность ума постепенно возвращалась к нему. Глядя с башни, как серебрится далекое море, он неспешно размышлял. Может, оно и к лучшему, что его завернул этот отряд… И что ему делать в Рас-Сильване? Кто он такой, чтобы вмешиваться в высокие эльфийские дела?! Прав был Барет – он забыл, где его место, и от этого-то и начались все беды. Вдыхая звенящий холодный воздух, принесенный с перевала, Сигарт почти жалел, что не послушал друга: не ему, рыси из Серой цитадели, было любоваться лунной красотой Моав. Моав, что расцвела в его жизни, как весенний цветок, и так же, как и цветы, увяла с первыми же холодами. Но теперь с этим наваждением было покончено – эльфа умерла, он вернулся в Сиэлл-Ахэль, как и должно было случиться. И не было больше никакой тайны – любовь Моав оказалась всего лишь любовью.

С каждым днем Сигарт все больше склонялся к мысли, что ему не стоит больше покидать север. Скорей всего, просьба эльфы была просто очередным капризом – она ведь и раньше не отличалась здравомыслием. К тому же, он вовсе не питал иллюзий относительно собственной ценности – кому он нужен в Рас-Сильване. Конечно, он дал обещание, но ведь тогда он и подумать не мог, что сам станет убийцей маленькой эллари – глупо рассчитывать на теплый прием у лунных эльфов после того, как он убил их старшую веллару! Поразмыслив, Сигарт остался в Цитадели. Единственное, от чего он не отказался, это попытка найти свиток – возможно, в Рас-Сильване он действительно будет к месту, ну а отправить его туда можно и не покидая Сиэлл-Ахэль…

Теперь он часто виделся с Баретом. В последнее время тот стал особо приближен к князю. Это выражалось в том, что он ходил с еще более важным видом, нежели обычно, и высказывал еще больше презрения в адрес серых и рыжих рысей. Сигарт был исключением – старая дружба оказалась сильнее новой спеси. К тому же, Сигарту казалось, что росх-хэур немного жалеет его. То ли из-за смерти Моав – на вопрос товарища Сигарт коротко ответил, что она погибла в стычке с сулунгами – то ли из-за того, что ему довелось провести так много времени в ее, несомненно, вредном для рыси обществе. Тем не менее, Барет не мог не удивляться тому, сколь знатная любовница выпала его непутевому товарищу… С тех пор, как Сигарт вернулся, он частенько наведывался в его барак, чем вызывал нескрываемую зависть к нему остальных воинов. Еще бы – сам Барет Темная Ночка, высокий маг, жалует его своим обществом! Но Сигарт был слишком далек от того, чтобы зазнаваться; они подолгу разговаривали с Баретом – благодаря последнему, Сигарт был лучше других осведомлен обо всем, что происходило в Цитадели. Несколько раз он попытался ненавязчиво выведать хотя бы что-то о спрятанном свитке, но Барет ничего не знал или же делал вид, что не знал. Вместо этого он потчевал товарища всевозможными новостями – иногда до него даже доходили слухи о жизни самого Гастара: так, в один прекрасный день Сигарт узнал о том, чем закончился поход князя к озеру Мертвых. Барет как раз расписывал прелести жизни с соединенной душой, когда разговор коснулся этой темы:

– Вот взять, например, Гастара – думаешь, чего он ходит злой, как свора голодных сулунгов? Не дай мне моего авлахара, я бы тоже психовал!

– Ты это о чем? – удивился Сигарт. – Он ведь вроде ходил к Озеру – твои ж слова!

– А, я забыл – ты ж, как обычно, ничего не знаешь! Да ходить-то он ходил, вот только, что он там увидел, непонятно. Говорят, когда он вышел с острова Душ, его аж трясло от злости – пару росх-хэуров до сих пор со шрамами на рожах ходят: видать, под горячую руку попались.

– Так, а что же там случилось? Вроде ж все ясно – пришел, увидел, пошел дальше…

– Говорю ж тебе, не знаю! Может, увидел не того, кого надо, а может, вообще ничего не увидел – бывает и такое. Короче, души ему до сих пор не хватает.

Сигарт задумался.

– Ну надо же, – протянул он, – новый Хэур-Тал и вдруг даже не фринн…

– Вот и я о том же, – мрачно проронил Барет. – Даже и не ясно, как он теперь-то будет с Моррогом силами меряться… Может, думает еще успеть с авлахией до Кровавой луны? В общем, по сравнению с Гастаром тебе еще повезло!

– Да уж, повезло – так повезло, – вздохнул Сигарт.

Барет грубо потрепал его по плечу.

– Да ладно тебе! Ты что, все грустишь по своей блондинке? Брось ты это гиблое дело – я тебе говорю! И так было ясно, что она долго не протянет – чахлая, что птенец-выпадыш!

Сигарт сбросил его руку и резко отвернулся. Барет махнул рукой.

– Эээ, да что уж там говорить!.. Все равно, что ни делается, все к лучшему – вот, что я думаю!

Он сделал задумчивое лицо, затем оживился.

– А тебе киснуть негоже! Я на днях попробую испросить для тебя пропуск к хэурит – страшненькие, конечно, зато есть хоть за что подержаться.

Он закатился похабным хохотом. Сигарт решительным жестом накинул куртку.

– Ты прости, мне там надо поговорить на складе по поводу оружия, – сказал он, давая понять, что разговор окончен. – Сам понимаешь…

– Да уж, понимаю, понимаю, – ехидно усмехнулся Барет. – А по поводу хэурит ты, все ж таки подумай – я сообщу, если что-то выгорит.

– Я подумаю, – холодно отозвался Сигарт и вышел на улицу.

Прямо перед ним вдруг прошмыгнуло что-то серое, отдаленно похожее на хэура, только поменьше. Сигарт даже не разглядел его лица – успел лишь заметить, что ростом он намного ниже воинов из его стаи, да и худее вполовину. «Наверное, рысь-подросток, – подумал он. – Интересно послушать, о чем старшие говорят, вот и вертится у бараков, пока по шее не получит». Поднявшееся было раздражение остыло, Сигарт улыбнулся. Он ведь и сам когда-то был таким же – малым и любопытным; сколько тумаков за это получал!..

Все еще улыбаясь, он зашагал к складам, однако его хорошее настроение вскоре пропало. Не успел он пройти и двух десятков шагов, как ему довелось стать свидетелем неприятной картины. Мимо бараков размашистой поступью шагал крупный хэур, в его руке были зажаты три кожаных поводка, на конце каждого из них было по рысенку. Размером с енота, они были пушистыми и слегка несуразными. «Этим летом, наверное, родились, – подумал Сигарт. – Теперь ведут в барак для молодняка, учить будут…». Однако сами рысята, похоже, были не в восторге от такой перспективы – они мяукали, упирались толстыми лапками, тянули назад, пытаясь снять через голову душащие ошейники так, что те налазили им едва ли не на уши. «И куда таких от мамки забирать, слабенькие же еще совсем», – продолжал рассуждать Сигарт, глядя на несчастных зверьков. Сам он почти ничего не помнил из своего детства – осознанность пришла к нему лишь с умением принимать второе обличье, но вид этих рысят отозвался в душе странным ощущением почти физической боли. Наверное ж, и его когда-то вот так тащили… Все существо Сигарта наполнилось невыносимой жалостью к этим малышам – они выглядели такими напуганными! Особенно настойчиво сопротивлялся один из рысят, серый, с черными пятнышками на спине. Он злобно фырчал, взрывал лапами землю, но идти отказывался. Неожиданно для себя самого Сигарт проникся симпатией к упрямому детенышу. Тем временем ведущего его хэура это непослушание, похоже, начало раздражать. Он с силой подтянул к себе буяна и зло пнул сапогом в живот.

– Иди давай, не кобенься!

Малыш взвизгнул от боли, отлетел в сторону, насколько позволял кожаный шнурок, но снова вскочил и заартачился пуще прежнего. Наконец, ему удалось свершить задуманное – ошейник скользнул по серой шерсти и слетел. Почувствовав свободу, рысенок со всех ног кинулся наутек, точно оживший меховой шар. Сердце Сигарта радостно заколотилось – он всей душой болел за беглеца, хотя и понимал, что далеко тому не уйти. Хэур с поводками выругался, привязал оставшихся двух детенышей к перилам барака и бросился догонять непокорного. Вздохнув, Сигарт пошел дальше, провожаемый четырьмя круглыми от ужаса глазами.

***

Несколько дней от Барета не было ни слуху ни духу – возможно, дело с хэурит оказалось не таким уж и простым. Сигарт и забыл о его обещании, как он, наконец, появился. Правда, на этот раз совсем с другими новостями.

Было раннее утро выходного дня – каждое новолуние хэурам причитался день отдыха. Сигарт спал, распластавшись на животе и накрывшись рукой от света, падающего из окна. Неожиданно дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился Барет. Сигарт, не просыпаясь, перевернулся и прикрылся рукой еще больше.

– Эй, Окунище, вставай! – возгласил росх-хэур, рывком сдергивая с него жилет, выполнявший роль одеяла.

Сигарт недовольно потянулся.

– В чем дело?

Барет ухватил его обеими руками за плечи и поднял с пола, точно котенка.

– Вставай, говорю, а то все пропустишь! Сегодня, между прочим, самый важный день в твоей жизни!

– Я думал, он был много лет назад – когда я родился, – пробурчал Сигарт, пытаясь улечься обратно.

– То все было несерьезно – настоящее твое рождение состоится сегодня, фринн Сигарт! Твои стаи ждут тебя на площади!

Сигарт открыл глаза и оторопело взглянул на друга – он-то и забыл, что ему теперь надлежит принять командование кланом, как фринну. Похоже, что этот великий день, наконец, настал… Барет торопливо отряхнул его одежду от приставших к ней соломинок и потащил его к двери.

Перед замком на площади вышколенным, разбитым по стаям строем стояли хэуры – ровно двести сорок. Холодный ветер развивал спутанные волосы, теребил мех на жилетах; редкие крупные снежинки оседали на них, точно на волчьих спинах. Затаив дыхание, воины Сиэлл-Ахэль смотрели, как их будущий командир проходит через плац. В гробовой тишине торжественно была вынесена Книга темных путей, двое росх-хэуров привели Сигарта к присяге. Положив руку на потемневший от времени свиток, он поклялся использовать данную ему власть в интересах Риана и, если понадобиться, умереть за них без раздумий. Поклялся по капле отдать свою кровь за победу над силами тьмы, а если силы окажутся неравными – вступить в безнадежный бой и умереть, как подобает истинному сыну Хэур-Тала. Холодно и твердо падали в тишине торжественные слова, белый снег точно припечатывал их к потемневшей мостовой. Наконец, Сигарт убрал руку и медленно поднял глаза – двести сорок пар таких же рысьих глаз, не отрываясь, смотрели в его лицо. Необычайный трепет охватил Сигарта – в эту минуту он и впрямь готов был умереть за честь Серой цитадели! Его мысли вновь стали ясными и чистыми, как снег на Ненастном перевале – в них больше не было места ни для погибшей веллары, ни для сомнений… Смело и прямо взглянул он на своих воинов, медленно обвел глазами строй, и многие лица невольно опустились под этим взглядом – серым и острым, точно стальной клинок.

Справа гордой улыбкой сиял Барет. Когда церемония закончилась, он выждал необходимое для приличия время, и на глазах у всего клана стал шумно поздравлять нового фринна. На этот раз слова черной рыси звучали совершенно искренне. Тронутый участием друга, Сигарт тепло обнял его и замер, глядя через плечо Барета: ему показалось, что за строем хэуров мелькнула странная фигура, с ног до головы закутанная в серый плащ. Краем глаза он стал следить за ней. Он понял, что видел ее раньше – это же существо чуть не сбило его с ног, когда он выходил недавно из барака! Неприятное чувство шевельнулось в душе Сигарта – ну, положим, один раз можно подслушать, но чтобы опять прятаться… Поймать бы нахала да намять бока как следует, чтобы не шпионил: нельзя, что ли, подойти и поговорить по-нормальному!

За время церемонии неизвестный еще несколько раз появлялся за спинами хэуров – кем бы он ни был, он, похоже, не хотел, чтобы его видели. Один раз Сигарт заметил, как щуплая фигура на полусогнутых ногах перебежала проход между бараками и спряталась за одним из них, затем высунулась из-за колонны рысей. Сам не зная почему, Сигарт был почти уверен, что незнакомец следит именно за ним. Все это было крайне неприятно, но торжественность обстановки вскоре отвлекла его, а через несколько дней он и вовсе забыл о странном видении – новые обязанности поглотили свежеиспеченного фринна с головой…

Тем временем осень заканчивалась. Зима уверенно вступала в свои права, в Цитадели все было по-прежнему – дух войны давно витал в воздухе, а приказания Гастара оставались расплывчатыми, словно он нарочно тянул время. Единственным, что, казалось, теперь занимает князя, были постоянные облавы в Серебристом лесу – он бросал отряд за отрядом против озерных эльфов. Едва ли не каждый день в Сиэлл-Ахэль привозили пленных – таких жестоких пыток, как к ним, не применяли еще ни к кому! Даже закаленные в битвах матерые хэуры – и те дивились небывалым зверствам Гастара. Но что именно пытался узнать князь, для всех оставалось тайной.

Скоро начались сильные снегопады, холмы вокруг Цитадели побелели, погребенные под толстым, выше колена, слоем снега. Одетые в густой зимний мех, рыси с удовольствием резвились в сугробах, гоняя зайцев. Теперь у Сигарта теперь почти не было свободного времени – в отличие от других фриннов, он вникал во все сферы жизни клана, от добычи пропитания до решения свар, если такие случались. Хотя в стаях Сигарта они были скорее исключением – все воины удивительно терпимо относились друг к другу, точно следуя какой-то договоренности. Возможно, причиной тому было дружественное отношение к ним их командира: став фринном, Сигарт продолжал вести себя с ними, как с равными, и они чувствовали это. Он отказался от более богатой одежды, причитавшейся ему в соответствии с новым званием; потрепанная куртка и верный меховой жилет были ему милее, а заодно помогали не слишком выделяться среди остальных хэуров. Ах, если бы они знали, как он дорожил этой сплоченностью, ставшей смыслом его жизни! Он слушал шутки товарищей, их простые и ясные мысли, и на душе у него становилось легко. Год, проведенный с Моав, теперь казался ему сном, столь же сладким, сколь и мучительным. Вот только проснулся он совсем не таким, как засыпал…

Глава 4. Отзвуки прошлого

Не прошло и месяца, как все надежды Сигарта рухнули. Покой оказался лишь временным забвением – так смертельно больному порой может почудиться, что недуг внезапно отступил. Но природу не обманешь – былая тоска вернулась, словно старая болезнь. Сигарт с удивлением смотрел на себя и не узнавал: что-то сломалось в нем – что-то, что составляло основу его жизни до встречи с Моав, что-то, что позволяло ему жить, не ведая сомнений. Всеми силами он старался вспомнить, о чем он думал тогда, раньше, сидя на крепостной стене – старался и не мог! С виду он казался спокойным, но внутри у него было пусто, как будто все чувства разом сгорели. Маленькая эльфа огнем прошла через его душу, разворотила ее; даже после смерти она не отпускала его – она вгрызлась в него, точно омела, и теперь капля за каплей высасывала его силы. Временами Сигарту казалось, что это не он отобрал виденье Моав, а она сама выпила его волю, своими маленькими зубками съела его сердце. Она, эта женщина-ребенок, маленький демон с васильковыми глазами. Она отравила его пьяным запахом маттиолы, вкусом и свежестью своих губ, грудей, тонкой бледной кожи. Но самое ужасное – она показала ему, что существует иная жизнь, не такая, как та, которой жили воины Цитадели, и Сигарт тосковал по этой жизни, тосковал сильно и болезненно.

Только теперь он с ужасом осознал, во что Моав его превратила – не эльф и не хэур, чужой и для тех, и для этих, существо, зависшее между мирами – безвозвратно оторванное от одного, но не имеющее ни малейшего шанса дотянуться до другого. Никто! Изгой, обреченный на вечное одиночество! Его тело было по-прежнему полно сил, внешне в нем ничто не изменилось, но сердцем он чувствовал, что умирает, медленно и неотвратимо. Ушедшая было боль снова вернулась, став мучительной как никогда. Теперь, спустя много лун, Сигарт, наконец, понял, в чем была ее причина – свет Эллар, что проник в его сердце по вине лунной эльфы, калечил саму его природу, и она противилась ему, как организм противится убивающему его яду. Однако сладкая отрава слишком глубоко пустила свои корни в сердце хэура. Он ясно ощущал – ему уже никогда не излечиться… Продолжая честно следить за порядком в клане, Сигарт начал все чаще отлучаться из Цитадели. Он часами ходил среди заснеженных холмов – эти прогулки в одиночестве немного притупляли ощущение отчаянья, овладевавшее им в последнее время. В Сиэлл-Ахэль на его отсутствие смотрели сквозь пальцы – такой дисциплины, как в его стаях, не было нигде.

Однажды во время одной из своих вылазок с Сигартом произошел весьма странный случай. Гуляя, он набрел на небольшую рощу, спрятавшуюся в лощине – кривобокие деревца вперемежку с густыми кустами, до середины засыпанными снегом: самое место для зайцев – Сигарт еще с утра ничего не ел и теперь не отказался бы от свежей дичи. Он собрался было обернуться рысью, как знакомое неприятное чувство холодом пробежало по спине; ему снова показалось, что за ним следят – так же, как и тогда, на плацу… Он остановился, насторожившись, медленно повернул голову и увидел, как за деревьями мелькнул чей-то силуэт: Сигарт тут же узнал в нем загадочного соглядатая, что в последнее время повадился за ним шпионить. Осторожно, чтобы не спугнуть противника, он поднял руку и, резко замахнувшись, сделал резкое движение в сторону деревьев. Заклятие пришлось в цель – из-за кустов раздался пронзительный визг, и в следующее мгновение оттуда выскочило странное существо: на первый взгляд почти как хэур, оно было одето в мешковатого вида хламиду, мало похожую на костюмы воинов Цитадели. «Хэурит!» – осенило Сигарта. Он удивленно рассматривал это неожиданное явление; впервые в жизни он видел хэурит так близко – самки с детенышами жили в поселке за стенами Сиэлл-Ахэль, куда не пускали никого кроме воинов, раз в определенное время посылаемых Гастаром для продолжения жизни стай.

Под взглядом Сигарта хэурит поднялась с земли, отбежала шагов на десять и остановилась, опасливо косясь на внушительную фигуру хэура. Лишь немного ниже его ростом, она была существенно уже в плечах, перемежающиеся пряди серых и рыжеватых волос наполовину скрывали ее лицо; из-под них на Сигарта испуганно смотрели светло-голубые глаза. Вспомнив рассказы товарищей, он невольно удивился – в Цитадели ходили легенды о некрасивости хэурит, однако эта незнакомка казалась ему весьма симпатичной. И все же он счел нужным сделать суровое лицо и строго спросить:

– Зачем ты все время следишь за мной?

Помедлив, хэурит нерешительно подошла на несколько шагов.

– Прости, я не хотела разозлить тебя, – робко произнесла она – ее голос был похож на мурлыканье большой кошки. – Ты ищешь смотанный кусок пергамента со значками, ведь так?..

Сигарт недоверчиво зыркнул на нее.

– Как тебя зовут?

– Хийси, – ответила она и стыдливо опустила глаза.

– Так вот, Хийси, с чего ты взяла, будто я что-то ищу?

Девушка смутилась еще больше.

– Я случайно подслушала… И еще у тебя уши все время торчком – так бывает, когда кто-то все время ищет. Я могу показать, куда они спрятали ее.

– Кого ее?

– Эту белую штуку! Ко мне приходили два росх-хэура – так вот один из них говорил другому, что князь приказал спрятать ее. Они думают, что хэурит ничего не слышат, а мы ведь все слышим! – с обидой закончила она.

Сердце Сигарта лихорадочно заколотилось – неужели он нашел то, что искал.

– И ты, правда, знаешь, куда они ее понесли? – осторожно поинтересовался он.

Хийси нерешительно подняла взгляд и закивала.

– Я пошла за ними – мне было интересно. Если хочешь, я могу отвести тебя туда.

Сигарт подозрительно смерил хэурит взглядом – уж не Гастар ли подослал ее?.. Но лицо девушки было столь искренним, что он отбросил подозрения. Осталось договориться о цене.

– Что ты хочешь за свою тайну? – спросил он.

Хийси опустила глаза, неловко переминаясь с ноги на ногу.

– Я хочу, чтобы ты сделал мне ребенка…

Сигарт удивленно вскинул брови – такого поворота событий он не ожидал.

– Но ведь Гастар отбирает для вас самых сильных воинов, чтобы детеныши были крепкими и выносливыми… – пробормотал он, неопределенно махнув рукой в сторону хижин хэурит, но Хийси перебила его:

– Да-да, я знаю, все это так! Они уже много раз приходили ко мне – и черные, и серые, и рыжие, – она сокрушенно вздохнула, – но все зря – у меня до сих пор не было рысят. Другие хэурит уже косо смотрят в мою сторону…

Ее взгляд стал таким печальным, что Сигарту стало жаль ее.

– А почему ты решила, что у меня получится?

– Потому что ты мне нравишься! – по-детски наивно воскликнула она. – Я давно тебя заметила – ты похож на этих эльфов, которых вечно пытает князь, а они такие красивые!

Сигарт не нашелся, что ответить. Он лихорадочно обдумывал, что бы сказать очаровательной, хотя и не слишком удачливой дикарке. После смерти Моав он и представить себе не мог, что когда-нибудь прикоснется к другой женщине, но светлые глаза хэурит смотрели так доверчиво, да и сама она казалась такой юной, еще не огрубевшей среди рысьей стаи…

– Хорошо, будь по-твоему! – согласился он. – Я приду к тебе сегодня вечером, а теперь иди домой – если часовые Гастара застанут тебя здесь со мной, тебе не поздоровиться.

Глаза Хийси радостно сверкнули.

– Нет, давай не сегодня – приходи через пять дней, когда будет новая луна, – поспешно попросила она.

– Как хочешь – через пять, так через пять…

– А ты не обманешь меня? – вдруг испугалась она.

– Нет, слово рыси! Где ты живешь?

– Маленькая хижина под самой скалой. Из Цитадели можно к ней можно добраться, идя вдоль большой морены – она начинается сразу направо от поворота дороги: так тебя никто не увидит!

***

Сигарт пришел в указанное время. Разгулявшийся еще с обеда сильный снегопад оказался даже на руку: в нем было легче проскользнуть незамеченным мимо часовых – без разрешения в поселок самок ходить было запрещено… Найти жилище Хийси оказалось несложно. Маленький домик стоял отдельно от домов остальных хэурит, прямо под горой, к нему прилегала дощатая пристройка для скота, а сразу за стеной хижины начинался огород. Неподалеку стояло отдельное бревенчатое строение – вероятно, баня. Все это было на удивление аккуратным и ухоженным: Сигарт подумал, сколько, должно быть, усилий надо приложить, чтобы содержать в порядке такое хозяйство.

Подойдя к двери, он отряхнул с волос снег и постучал. Не успел он опустить руку, как дверь бесшумно отворилась – вероятно, Хийси заметила его еще на подходе и все это время стояла под дверью. Она робко улыбалась, на смуглых щеках играл легкий румянец. Пригнувшись, чтобы не задеть головой притолоку, Сигарт вошел в маленькую, жарко натопленную комнату, освещенную тусклым светом единственной лампадки, подвешенной над столом. Было видно, что хозяйка готовилась к приходу гостя – деревянный пол хижины был чисто подметен, кровать заправлена белым покрывалом, да и сама Хийси выглядела вовсе не такой дикой, как в лесу. От нее пахло чистотой и пареными листьями, как обычно бывает после бани, причесанные рыже-серые волосы были заложены за вытянутые ушки, а стройную фигуру украшал клетчатый сарафан до колен. Посмотрев на нее, Сигарт вспомнил о том, что ее предки некогда были эльфами – их сияние словно затаилось на дне голубого взгляда Хийси…

– Ну, вот и я, – сказал он, отряхивая от снега жилет.

Обрадованная появлением гостя, она засуетилась. Вскоре Сигарт, раздевшись до сорочки, уже восседал на одном из двух табуретов со стаканом вина в одной руке и аппетитным куриным окороком в другой. Хийси уселась напротив него, влюблено следя за каждым его движением.

Закончив ужин, он, наконец, встал, едва не снеся светильник. Опустив глаза, хэурит тоже поднялась с табурета – теперь они молча стояли друг напротив друга посреди комнаты. От печки шел жар, было слышно, как в ней потрескивают сухие дрова. Все еще глядя в пол, Хийси взялась за подол рубахи Сигарта, неловко стянула ее ему через голову и тут покраснела густо-густо. Эта робость тронула Сигарта – сколько могучих воинов побывало в ее доме, а ее лицо все еще заливалось нежным румянцем в присутствии гостя. Хийси тронула его за руку и тихо потянула к аккуратно застеленной кровати, но он не сдвинулся с места. Вместо этого он привлек хэурит к себе и бесшумно опустился вместе с ней на дощатый пол. Его пепельные волосы упали на щеку изумленной Хийси, ее глаза не переставали внимательно наблюдать за его действиями. Ее взгляд упал на медальон в виде крыла бабочки, висящий на шее Сигарта.

– Откуда это у тебя? – спросила она.

Хэур взял медальон двумя пальцами и некоторое время молчал, рассматривая его.

– Он когда-то принадлежал одной женщине. Очень красивой…

– Красивее меня? – спросила хэурит.

– Почти такой же красивой, как ты, – улыбаясь, ответил Сигарт, и взгляд его потеплел.

Приподнявшись, он снял с шеи тонкую цепочку и надел ее на Хийси.

– Пусть он теперь будет у тебя.

Он осторожно поцеловал ее теплые полные губы.

– У тебя ведь было много людских женщин, – неожиданно спросила она.

– Разве это имеет значение?

– Значит много… – вздохнула она. – Я чувствую их поцелуи на твоих губах – они все любили тебя! А я – я не умею любить!

Она заплакала, жалобно фыркая по-кошачьи. Сигарт ласково провел рукой по смуглой щеке, покрытой тонким пушком, словно кожица персика.

– Может быть, ты просто никогда не пробовала?..

Вмиг перестав хныкать, хэурит удивленно воззрилась на него.

– Но ведь сердце рыси закрыто для любви – это же все знают!

– Да, но никто не знает, сколько тайн в нем хранится.

Он еще раз тихо коснулся ее губ.

– Послушай, что оно тебе говорит, и, может быть, ты перестанешь завидовать людским женам…

Одной рукой он ловко снял с Хийси платье – ее тело оказалось гладким и красивым, словно выточенным из теплого мрамора. И почему воины Сиэлл-Ахэль считали хэурит не достойными внимания? Он тронул губами пульсирующую ямку между ее ключиц, она снова всхлипнула.

– Ну что на этот раз?!

– Прости, – срывающимся голосом сказала она. – Еще никто из тех, кого присылали ко мне, не обращался со мной так хорошо! Придут, все съедят, намусорят и даже имени своего не скажут! А мне потом так грустно…

Сердце Сигарта дрогнуло, что-то словно треснуло у него в груди.

– Знаешь, – тихо сказал он, – у эльфов есть такой обычай – если им кто-то очень нравится, они берут его на сердце…

– Что делают?!

– Берут на сердце – значит, делят с ним его радости и печали. И он больше не чувствует себя одиноким.

Он помолчал – казалось, пытается что-то вспомнить.

– Я не эльф, но если хочешь, я могу взять тебя на сердце, чтобы ты никогда не плакала…

Быстро закивав, Хийси подняла руки и робко обняла его за шею.

***

Утром хэурит, как и было условлено, повела Сигарта к тайнику. Выскользнув из хижины, они повернули не в сторону Цитадели, а направились вдоль скал. Снегопад прекратился, яркое солнце сверкало на белом снегу, слепя глаза, прозрачный воздух звенел от мороза. Хийси уверенно шла впереди – закутанная от холода в большую шерстяную шаль, она была похожа на шагающий клубок. Сигарт следовал за ней, в его глазах то и дело вспыхивало недоверие. Он точно знал – в этих скалах нет прохода; в молодости он обшарил все окрестности и знал здесь каждый камешек! Неожиданно хэурит остановилась и повернулась лицом к гладкой каменной стене.

– Не вздумай со мной хитрить, – тихо, но убедительно предупредил ее Сигарт.

От брошенного на него взгляда ему стало не по себе – голубые глаза Хийси смотрели так, точно он ударил ее. Ничего не ответив, она стала шарить руками по стене, ища что-то. Наконец, высоко у себя над головой она нащупала каменную полку шириной в пол-ладони, отряхнула ее от снега и, подпрыгнув, повисла на ней, вцепившись всеми пальцами, так что одетые в бесформенные башмаки ноги взбрыкнули в воздухе. Где-то в толще камня раздался треск, сработал невидимый рычаг, и от гладкой поверхности скалы стала отделяться небольшая плита. Проход был открыт.

– Давай я пойду вперед, – робко предложила Хийси, – ну, чтобы ты не думал…

Сигарту показалось, что даже кисточки у него на ушах стали пунцовыми. Проклятая рысья природа – и зачем он только обидел это безвредное существо! Он хотел было опередить хэурит, но та уже ловко нырнула в грот и скрылась в нем. Сигарту ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Не успел он ступить и шагу, как каменная плита снова задвинулась, погрузив все кругом в кромешную темноту. Хотя рыси способны видеть во мраке лучше всех земных существ, Сигарт не мог разглядеть даже собственных пальцев. Он весь напрягся – до его уха донесся звук падающей воды. Холодная капля упала ему за шиворот, заставив вздрогнуть. В это же мгновение прямо рядом с ним раздалось чирканье спички – свет факела, зажатого в руке Хийси, вмиг осветил просторный зал.