Текст книги "Яростные тени (ЛП)"

Автор книги: Джен Беннет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Хэдли смутилась.

А потом дух ее матери спросил:

– Нашли ли основание амулета?

Ей никто не ответил.

– Назначение амулета не миф. Такая магия опасна. Древние жрицы спрятали части амулета в разных храмах не просто так, вот почему я последовала их примеру. Твоему отцу нельзя дать добраться до него. Если найдете перекладины и присоедините их к основанию, ни в коем случае не разрешайте ему завладеть целым амулетом.

Если бы только доктор Бэкол не махал перед его носом чеком на сотню штук. Лоу уважал покойников, но он был еще жив и нуждался в наличных.

– И Ноелю тоже, – добавила она. – Я постаралась защитить твоего отца от амулета, но боюсь, что случится, если они с Ноелем снова станут соперниками. Не дай им обоим завладеть амулетом. Прошу, пообещай мне.

– Почему? – спросила Хэдли, но послышался лишь полузадушенный стон. Аида вздрогнула и стала хватать ртом воздух. Со следующим выдохом белый пар пропал.

Покойная миссис Бэкол ушла.

– Ух, я чувствую легкое головокружение, – сказала Аида, будто не сделала ничего чудесного, а лишь встала после долгого сна. Мастиф так и не поднял голову. – Миссис Бэкол сказала что-то полезное?

– Не особенно, – выпалил Лоу в то время, как Хэдли ответила: – Разумеется, весьма полезное.

Лоу прищурился.

– Неужели?

– Точно. – Она встала и взяла шубу с шелковой подушки с кисточками. – По-моему я знаю, где мама спрятала карту.

Глава 10

В прихожей Хэдли заявила:

– Я поеду на такси.

Она осмотрелась, чтобы сориентироваться, и заметила, как медиум Аида с собакой зашли в лифт рядом с большой лестницей.

Весьма впечатляющий дом Магнуссонов был просторным и очень ухоженным. Намного уютнее и живее квартиры Хэдли и дома ее отца. Интересно, каково жить там, где из коридора с комнатами слуг слышалось радио, а со второго этажа через потолок доносился смех.

– Ты хочешь поехать на такси, – повторил Лоу.

– Если воспользуюсь твоим телефоном.

– Черта с два. Где же карта?

– Зачем мне тебе сообщать?

– Зачем? – Лоу склонил голову, пытаясь посмотреть ей в глаза. – Я скажу тебе зачем. Потому что мы заключили сделку.

– Да, о том, что я не расскажу отцу. И я этого не сделаю.

– Нет, нет, нет… это я охочусь за сокровищами, а не ты.

– Ладно. Значит, сам ищи ту карту.

– И найду, как только ты скажешь мне, где искать.

– Кажется, нашла коса на камень.

Со второго этажа кого-то позвала девушка. Красивый молодой китаец по имени Бо, с которым Хэдли познакомилась на железнодорожной станции, прошел по коридору за спиной Лоу и с любопытством оглядел Магнуссона-младшего и его спутницу, прежде чем подняться по лестнице.

Лоу приблизился. Хэдли вспомнила, как он гладил цветок в ее волосах, чем временно отключил наиболее цивилизованные уголки ее мозга. Он прошептал:

– Позволь предложить компромисс. С одной стороны, ты знаешь, где карта, а твоя мать считает тебя достаточно сообразительной, чтобы разобраться в ее загадке. С другой стороны, тебе вообще не должно быть известно о карте и частях амулета. Именно мне платят за эту работу, и я неплохо разгадываю головоломки. Нашел ведь основание джеда.

«Почему же Лоу так хорошо пахнет?»

– Продолжай.

– Две головы лучше одной. Если поможешь мне найти части амулета, я поговорю с твоим отцом и сделаю так, чтобы ты получила пост начальника департамента в музее.

Хэдли фыркнула.

– Будто ты на такое способен.

– При желании я могу быть очень убедительным.

– Отец слишком умен, чтобы поверить твоим глупым россказням.

– Однако он ведь обратит внимание на мою просьбу, если я отдам амулет лишь при условии, что ты получишь вожделенную должность?

Гм. А что-то в этом есть. Понятно, что после сегодняшнего вопиющего предательства и ее опрометчивой реакции отец не станет с ней торговаться. Не в первый раз она в гневе нападала на него вместе с Мори, но с тех пор, как он ослеп, стал меньше ей доверять. Сегодняшнее происшествие, скорее всего, оказалось последней каплей. Она могла бы обратиться к совету попечителей ради возможности получить этот пост, но они в жизни не пойдут против желаний ее отца.

Наконец Хэдли согласилась:

– Мы станем напарниками. Я помогаю тебе, ты – мне. Мы будем честны друг с другом. Ты не врешь мне о поисках, и мы не работаем в тайне друг от друга. Ты получишь деньги, я – должность. И все это зависит от того, найду ли я тайник с картой.

– Согласен.

– Хочешь начать прямо сейчас? – спросила Хэдли.

– Упавшая люстра освободила мое расписание.

Хэдли посмотрела вверх. С потолка свисала медная люстра фирмы «Крафтсмен» с витражным стеклом.

– Ночь только началась, – с улыбкой заметила Хэдли.

Лоу прошептал ей на ухо.

– Мисс Бэкол, мне нравится, как ты флиртуешь.

Не успела она запротестовать, как он крикнул в сторону кухни, что вернется домой попозже. Затем быстро скинул фрак и переоделся в кожаную куртку, которая висела на вешалке.

– Сюда. – Лоу повел Хэдли в коридор, ведущий к входу, где вдоль перил стояли машины. Все же Лоу направился к красному мотоциклу.

– Куда едем?

– Что ты делаешь?

– Стираю пыль с сиденья для пассажира, – сказал он, обтирая деревянную доску над задней покрышкой. Эту неустойчивую конструкцию удерживали металлические спицы, гайки и шурупы.

– Я не поеду на этом. Ты с ума сошел?

– Не называй ее так. Лулу – изготовленный на заказ индийский мотоцикл. Разгоняется до девяносто миль в час по прямой. Не волнуйся, я не гоняю на ней в городских пределах. Астрид постоянно катается со мной на втором сиденье.

Лулу? Какое нелепое название.

– Мое платье…

– Будет прикрыто шубой за миллион долларов. Просто крепче запахни края, чтобы не попали в колесо. Принцесса, а я думал, ты хочешь, чтобы к тебе относились, как к мужчине.

Хэдли долго смотрела на него. Ее чувства колебались между раздражением и страхом.

– Да ну же. Ты в полной безопасности.

Хэдли в этом сильно сомневалась.

Коварная улыбка заиграла на губах Лоу.

– Я поеду медленно.

Он протянул руку и кивнул на мотоцикл.

Хэдли неохотно приняла его руку. Как только Лоу установил мотоцикл на дорогу, она, следуя его указаниям, встала на небольшую подножку у колеса и перекинула ногу через сиденье. Хэдли схватилась за металлическую ручку в форме крикетных ворот между сиденьями, чтобы удержать равновесие.

– Не сработает, у меня слишком узкое платье.

– Приподними его под шубой. Никто ничего не заметит. К сожалению даже я, – вздохнул Лоу, забравшись на водительское место, и щелкнул парой механических переключателей.

Он сильно нажал на пусковой рычаг возле правой ноги Хэдли. Мотоцикл взревел будто медведь, которого разбудили во время долгой зимней спячки. Она почувствовала вибрации каждой косточкой своего тела. Теперь выбора нет. Хэдли быстро приподняла платье и крепко запахнула шубу.

– Все убрала? – спросил он, оглянувшись через плечо.

– У нас не выйдет, – повторила она, крепче схватившись за ручку. – Ты меня убьешь.

– Значит, будем квиты. Куда едем?

Хэдли глубоко вздохнула.

– В музей.

Лоу кивнул, не удивляясь, просто убрал откидную опору и направил мотоцикл по аллее. Неплохо. И тут он выбрался на улицу. Железный конь ринулся в ночь, будто сдирая дорожное покрытие. Прохладный ветерок трепал шерсть норковой шубы, пока парочка искателей сокровищ проносилась мимо особняков на Бродвее.

Как только Лоу свернул на дорогу, которая спускалась к Заливу, Хэдли потеряла веру в прочность ручки и крепко обняла Лоу за талию. Желудок ухнул вниз. Сердце стучало у ребер. Она прижалась щекой к его спине и усилила хватку, желая позвать на помощь, а может выразить свою радость… радость? Как такое возможно?

Но это правда. Она чувствовала бодрящую радость, граничащую с безумием. И даже сквозь раздражающий шум двигателя слышала его грудной смех. Лоу был таким теплым и сильным в ее объятиях, настолько, что Хэдли не мешали ни ручка, неудобно впившаяся ей в живот, ни резкий запах бензина и моторного масла, ни ее неприятие прикосновений. Важнее всего был Лоу – ее живой якорь. И пока они летели по туманным дорогам, минуя городские фонари, Хэдли постаралась запомнить, каково обнимать сильного мужчину.

Все закончилось слишком быстро, потому что вскоре она увидела знакомые лужайки парка «Золотые ворота». И как только Лоу припарковался у служебного входа, Хэдли чуть не упала с мотоцикла, пытаясь высвободиться и быстро поправить платье.

– Осторожно с двигателем, – предупредил Лоу, помогая спутнице устоять на дрожащих ногах. – Чертовски горячий на ощупь. Поверь, знаю по опыту.

– Я в порядке.

– Уверена?

Если он скажет хоть слово о том, как она за него цеплялась, то она сгорит от унижения. Но Лоу молчал, и в конце концов Хэдли ответила:

– Было не так уж плохо.

– Лучше, чем «ужасно». Ну, ладно.

Немного смущаясь, Хэдли осмотрела парковку, где стояли лишь три машины местных сторожей.

– Если охранники нас станут допрашивать, говорить буду я. Не нужно больше плести безумные истории о домашнем насилии и беременности.

– Как хочешь. Так какой у нас план? Где же спрятана карта?

Хэдли достала ключи из кармана.

– Прямо под носом моего отца. Идем, проверим мою правоту.

У входа стоял полумрак. Охранники обходили в основном сам музей, редко заглядывая в крыло служебных помещений. Хэдли вообще хотелось бы не попадаться им на глаза, поэтому надо управиться поскорее. Она провела Лоу прямо в отцовский кабинет и закрыла дверь.

– Ты что-то понял в загадке моей мамы о местонахождении карты? – спросила она, включив лампу на столе.

– Ее ответ напомнил мне бездарные стихи.

– О вкусах не спорят. Отец дарил маме книги на все праздники – дни рождения, юбилеи, Рождество. Дорогие книги, первые издания. И они все стоят вон там. – Она подошла к шкафу около дальней стены рядом со смежной дверью в свой кабинет. – Он считал это вложением средств. Давал ей удовольствие читать литературные произведения, ценность которых со временем лишь растет. Но я припоминаю, как мама говорила моей няне, что хоть отец дарил их ей, эти книги были скорее для него самого. Он не был любителем поэзии, а лишь коллекционером.

– Вот эти? – Лоу рассмотрел полки. – Тут их сотни. Их не уничтожил Великий Пожар?

– Дом нашей семьи находился немного западнее линии огня, так что нам повезло.

– Мы тогда жили в Филморе, и нас тоже минуло несчастье. – Лоу нахмурился. – Ты уверена, что мать упомянула строчки опубликованных стихов?

– Мои родители всего лишь собирали книги, а вот я прочитала каждый том в этой комнате по меньшей мере раз.

– Я много читал о Египте. В основном журналы «Аргози» и «Странные истории».

– Я не считаю журнальное чтиво литературой.

– Какой снобизм, – ответил он, прищурившись. Его улыбка свидетельствовала, что он ее дразнит, но в любой шутке есть доля правды.

– Неважно. Если бы ты прочел книгу в твердом переплете, то догадался бы. Мама сказала, что мы найдем карту на «набережных Сены», в «глядевших полях», «где ночь царит всегда» и «на нарисованном корабле». Я знаю по меньшей мере две цитаты: «Где ночь царит всегда» из «Ворона».

– Эдгара Аллана По.

– Очень хорошо. Значит, ты чему-то научился в Беркли, – прошептала Хэдли, рассматривая книжные полки.

– Вот она – сказал Лоу, указывая на самую верхнюю полку. – Помоги мне убрать это отсюда.

Вместе они перетащили кресло, в котором доктор Бэкол курил сигары. Устранив препятствие, высокий Лоу сумел достать до нужной полки. Кончиками пальцев он вытащил книгу. Это был По. Он пролистал его раз, другой, потряс, но из книги так ничего и не выпало.

– Дай мне, – попросила Хэдли. – Возможно на странице с цитатой будет подсказка. – Она посмотрела содержание и нашла стихотворение. – Ничего.

Лоу склонился над ней, чтобы вместе рассмотреть страницы, и Хэдли почувствовала аромат его кожаной куртки. Тот самый запах, который вдыхала на мотоцикле, когда щекой прижималась к его спине. Пульс зачастил.

– Никаких пометок. Да и уголки не загнуты. – Хэдли почувствовала его взгляд на своем лице, а потом и прикосновение пальцев. – Увяла.

– Прости?

– Твоя лилия. – Хэдли ощутила, как покраснела шея, стоило ему вытащить цветок из-под заколки. – Боюсь, не пережила поездку на мотоцикле. Жаль. Аромат все такой же приятный.

– Да, ничто не вечно. – Хэдли погладила волосы там, где была лилия. – Если, конечно, не прошло нужную обработку.

– Ты шутишь о мумиях?

Хэдли мысленно улыбнулась.

– Пожалуйста, сосредоточься на текущем задании. Я бы не хотела столкнуться с охраной.

– Ну, карты здесь нет. Возможно, мы смотрим не в той книге. У твоей матери случайно не две книги По?

Хэдли покачала головой, борясь с разочарованием.

– Только эта.

– Давай прочитаем другое стихотворение. Какую еще цитату ты узнала?

«Как в нарисованной воде,

Рисованный стоит».

– Очень знакомо, – пробурчал Лоу.

– «Поэма о старом моряке» Сэмюэля Тэйлора Кольриджа.

– Ага, я видел Кольриджа… вот здесь. Дай только поставлю на место По. – Он собирался это сделать, как застыл. – Погоди.

– Что?

– Тут что-то странное.

Глава 11

Лоу перевернул книгу Эдгара Аллана По и внимательно осмотрел кожаную обложку.

– Точно не знаю. Насколько тебе дóроги книги матери?

– Дóроги? Если в эмоциональном плане, то совсем нет. Как я уже сказала…

Не успела Хэдли закончить, как Лоу вытащил из куртки какой-то предмет. Сверкнул металл. Хэдли что-то прошептала, удивляясь, откуда у него под пиджаком оказался кинжал. Одним взмахом Лоу разрезал обложку книги, засунул палец в отверстие, где обнаружил пожелтевшую бумагу.

– Что это? – Хэдли схватилась за один край листка, а Лоу удерживал другой.

На тисненой художественной бумаге размером в ладонь была нарисована изящная акварель, которую они с Хэдли сразу узнали и одновременно прошептали:

– Канопа [6]6
  Канопа – древнеегипетская погребальная урна.


[Закрыть].

То был один из глиняных кувшинов с крышками в виде голов богов, в которых древние египтяне хранили свои внутренние органы в загробной жизни. В каждую могилу опускали четыре канопы с четырьмя разными органами. Крышка на картине изображала Дуамутефа, бога с головой шакала, сына Гора и хранителя желудка.

– Четыре цитаты из стихотворений. Четыре канопы. Тут в углу стоит дата: пятое февраля 1906 года. А это что такое?

Посередине канопы на акварели коричневыми чернилами были аккуратно написаны две колонки странных графических символов. Хэдли украдкой посмотрела на них.

– Обычно в этом месте находится надпись из иероглифов или имя бога-защитника органов. Но это не иероглифы.

– Не египетские иероглифы, – поправил Лоу. – Похоже на алфавит из пиктограмм. Смотри – вот тут цветок и нож.

– Нет, кажется, это травинка.

Он искоса посмотрел Хэдли в лицо, очарованный ее серьезным ученым подходом.

– Твой отец упоминал, что твоей матери нравились головоломки. Думаешь, она сотворила собственный алфавит, наподобие иероглифов?

– Возможно, – согласилась Хэдли. – Но не вижу ничего похожего на карту. Что все это такое?

– Не знаю, но готов поспорить на десять баксов, что изображения остальных трех каноп находятся в других книгах. – Он передал ей бумагу и взялся за Кольриджа, разрывая и эту книгу, как предыдущую. – Клянусь золотой жилой! Это Хапи.

Голова павиана была аккуратно установлена на урну.

– Легкие. Двадцать первое января 1906 года. И снова те же самые пиктограммы.

– Но ни одной с первой картинки.

– Дай глянуть. – Хэдли посмотрела на обе находки. – Ты прав, они все разные. Но алфавит очень красивый.

– Я останусь при своем мнении, пока мы его не расшифруем. Что будем делать теперь? «Глядевшие поля» напоминают о Небраске. Есть ли там поэты, обожающие до безумия пшеницу?

– Кажется, Небраска больше известна своей кукурузой. Глядевшие поля, глядевшие поля… – Она провела пальцем по корешкам на ближайшей полке. – И По, и Кольридж, писали стихи о смерти. Скорее всего, и «глядевшие поля» из той же области. Ой!

– Что?

– «Раз к Смерти я не шла…»

– «Она ко мне явилась в дом», – закончил Лоу. – Да, я знаю эти стихи, Эмили Дикинсон. Хоть в школе не мог запомнить больше первой строфы. Бэкол, у тебя прекрасная память.

Хэдли усмехнулась и порозовела. Лоу также почувствовал воодушевление от успеха. С ней можно разделить такое неожиданное удовольствие. Вместе они нашли нужную книгу и, разумеется, третья картинка была спрятана в кожаном переплете. Третья канопа с третьим набором пиктограмм с датой «двадцать пятое марта 1906 года».

– А что же последние стихи? – спросила Хэдли.

– Ну, Сена находится во Франции, так что, могу поспорить, последний поэт – француз. Возможно, такой же повернутый на смерти, как и мисс Дикинсон.

– Рембо, Гюго, Бодлер…

Лоу схватил сразу три книги указанных авторов, провел пальцами по обложкам и остановился, почувствовав выпуклость на сборнике Бодлера. И вот она: картина с изображением четвертой канопы, четвертого набора пиктограмм и кое-что еще. Точнее несколько новых подробностей.

– Размеры урны: тридцать восемь сантиметров в высоту, пятнадцать в ширину у основания.

Это не все. На акварели рядом с канопой кто-то изобразил ее же поперечный срез – двойные стенки и полость на дне, которую в описании определили как «дополнительное отделение».

Лоу постучал по уголку листка.

– Чеки за глину и лакировку… цены. Похоже, что все эти изображения были заказаны в фирме под названием «Кипарисовая керамика». «Одобрено клиентом, ВМ. 7 января 1906 года». Это самая ранняя из четырех дат.

– ВМ – Вера Мюррей, – прошептала Хэдли. – Девичья фамилия моей матери. Наверняка, это она их заказала. Посмотри на дополнительное отделение. Оно достаточно большое, чтобы вместить одну из перекладин амулета, если они примерно того же размера, что и найденное тобой основание.

Лоу осмотрел схему дополнительного отделения.

– Боже, ты права, это тайник. Канопы запечатали после того, как поместили туда части амулета. Четыре сосуда для четырех перекладин. – Он провел пальцем по смазанному слову возле поперечного среза. – Купол? Пепел? – Он посмотрел ей в глаза. – Хэдли, они создавались как погребальные урны.

– Ну да, примерно того же размера.

– Посмотри на числа. – Он забрал у нее картинки и разложил на столе доктора Бэкола. – Январь, февраль, март – все даты четыре соответствуют месяцам до Великого пожара.

– На сеансе мама говорила, что раздала перекладины. Она спрятала их в урны, а потом сами урны спрятала в городе. Канопы сделаны для настоящего праха реально существовавших людей.

– Черт побери!

Они долго смотрели друг на друга и улыбались.

Хэдли вздохнула и осмотрела картинки.

– Значит, эти четыре листика на самом деле карта. Потому что, готова поспорить на десять долларов, мистер Магнуссон, пиктограммы – имена покойных, чей прах находится в этих урнах. Если мы хотим найти части амулета, придется отыскать семьи, в которых они хранятся.

Она, конечно, права. Но найти их будет непросто.

– Мы можем подойти к поискам с разных сторон. Например, найти эту «Кипарисовую керамику», но где шанс, что она все еще открыта двадцать с лишним лет спустя, ведь с тех пор было землетрясение и полгорода сгорело дотла… А лучше проверить записи о покойниках. Сколько людей могло почить в городе за те три месяца? Пара сотен?

– В Великом пожаре пропало столько записей. Мы можем попробовать поискать в Колумбарии к северу от парка «Золотые ворота».

– Где?

– В здании под куполом у мест упокоения. Там находятся погребальные урны. Семьи приходят туда навестить прах своих близких. Так называемое внутреннее кладбище.

– Тамошний крематорий не использовался с тех пор, как кремацию в городских пределах запретили, но колумбарий все еще открыт для посетителей. Он выстоял во время землетрясения, так что, возможно, там сохранилась по меньшей мере одна канопа.

Конечно, у Хэдли полно вот таких мрачных сведений. Как мило.

Она начала собирать акварели.

– Завтра суббота, у меня выходной. Давай встретиться там поутру и осмотримся. А пока я заберу их домой и…

Лоу остановил напарницу, прижав ее руки своей.

– Эй, а кто сказал, что их заберешь ты?

– Они принадлежали моей маме.

– А это моя работа. Ты помогаешь, а не руководишь.

В глазах Хэдли промелькнул гнев.

– Мама сказала, что я смогу решить ее головоломку. Именно это она и имела в виду. Я их осмотрю, а потом передам тебе.

Дьявольски хитрая плутовка. Стоило восхититься ее попыткой, но Лоу не собирался уходить без картинок. И тепло ее костяшек под его ладонью вызывало желание большего.

– Я узнал, что есть два способа закончить спор с упрямой женщиной.

Она фыркнула.

– Прошу, просвети меня.

– Первый – дать ей выиграть.

Лоу выпустил ее руку.

– Очень умно. А второй?

В висках Лоу стучал пульс.

– Второй… заключается вот в чем.

Подняв подбородок упрямицы одной рукой, Лоу решительно прижался губами к ее губам. Хэдли застыла, не дыша. Возможно, просто от изумления. Или Лоу слишком увлекся порывом. Он немного расслабился, вздохнул и принялся целовать ее осторожно и легко. Против таких ласк даже самая невинная девственница не стала бы протестовать.

В ответ ноль эмоций.

Она застыла как мрамор и стала в два раза холодней. Неужели он просчитался? Она его не отталкивала, но и не испытывала страсти. У мертвеца и то было бы больше энтузиазма.

Не так Лоу представлял их поцелуй в своих фантазиях.

Господи. Он никогда не целовал женщину, которая этого не желала, но ее напряженные и безответные губы наводили на определенные мысли. Настолько отличалось ее поведение от эротического желания, которое он ощутил у зеркального пруда на вечеринке. Он готов был поспорить, что между ними что-то есть. Неужели показалось?

Придется завершить поцелуй и позволить огню унижения согреть арктический воздух между ними. Как он совершил такую ошибку?

Он отпустил Хэдли и отстранился. На ее лице промелькнуло некое подобие ужаса. Она сжала руки в кулаки.

– Похоже, что дело не только в работе, – сострил он, пытаясь пролить бальзам на раненую гордость.

Послышался резкий стук, дверь открылась, и показался мужчина средних лет в униформе охранника.

– Доктор Бэкол?

– А, добрый вечер, мистер Хилл.

– Мисс Бэкол, извините за беспокойство. Я только что отметился и собирался домой. Увидел свет под дверью и решил, что ваш отец заработался допоздна.

– Нет, это всего лишь я. О, и Ло… хм, ну, это, то есть…

– Мистер Магнуссон, – представился Лоу.

– Да, – Хэдли нервозно рассмеялась. – Он только вернулся из Египта. Мы оба пришли с музейной вечеринки.

Охранник прищурился.

– Понятно…

Что она хотела? Позволить ей говорить? Хэдли же совершенно не умеет врать. Стоит ей сказать еще что-то, она признается в преступлении, которого не совершала. И еще хуже, поделится с охранником, что они разорвали книги, чтобы найти карту.

О боже.

На столе рядом с выпотрошенными книгами лежали картины. Лоу быстро встал перед ними, надеясь заслонить их от взгляда охранника, и перебил Хэдли:

– Мы планировали сюрприз по случаю отставки доктора Бэкола. Собираем старые фотографии его юности, чтобы художник нарисовал его для буклета с перечислением его достижений.

Охранник расслабился.

– Уверен, ему понравится.

Все вышло слишком просто.

– Надеюсь на ваше молчание, – напомнил Лоу. – Нам хотелось бы удивить всех сотрудников, вот поэтому мы явились сюда прямо после вечеринки. Не хотели огласки, пока не доставим буклет печатнику.

– Я буду молчать, – заверил его охранник. – А пока я пойду. Мисс Бэкол, вас подвезти домой или куда-то еще?

– Да, пожалуйста, очень любезно с вашей стороны, мистер Хилл. Не придется вызывать такси.

Лоу почувствовал волну раздражающего гнева. Разве не он выдумал причину, чтобы успокоить охранника? Неужели Хэдли так испугалась поцелуя, что старается как можно скорее уйти подальше?

Она улыбнулась мистеру Хиллу.

– Подождите меня у входа, я выйду через минутку.

– Да, мэм. – Охранник приподнял шляпу, прощаясь с Лоу. Как только он пошел дальше по коридору, Хэдли с беспокойством осмотрела кабинет.

– Я мог бы отвезти тебя домой, – предложил Лоу.

Хэдли его проигнорировала.

– Положи книги на места и проследи, чтобы твоя «резня» осталась незамеченной. И я просто…

О нет! Лоу бросился к столу и успел забрать две картинки. Остальные взяла Хэдли.

– Настоящий компромисс: я сохраню свои, а ты – свои. И встретимся завтра утром часиков в десять в колумбарии.

Значит, решила притвориться, что поцелуя не было? Ладно. Неизвестно, чего вообще он гонялся за ней.

По пути домой Лоу напомнил себе обо всех ее раздражающих чертах характера. Властная. Чудаковатая. То горячая, то холодная. Сдержанная. Обидчивая. Слишком образованная. Упрямая. Слишком старая. С ужасным стилем – Лоу решил, что вечернее платье для вечеринки выбрал кто-то другой.

И вот еще что: Хэдли пыталась его убить.

Позже, раздевшись и собираясь в постель, Лоу нашел увядшую лилию в кармане своего фрака. Хэдли говорила: «ничто не вечно». Как же верно подмечено. Он бросил цветок в мусорную корзину, выключил лампу на комоде и лег, продолжая сердиться в темноте.

Боги на небесах, он все еще чувствовал запах проклятого цветка.

Лоу включил лампу и вытащил лилию из мусорного ведра. Минутку подумав, он положил ее между страницами старого выпуска «Странных историй» и засунул журнал под перину.