Текст книги "Яростные тени (ЛП)"
Автор книги: Джен Беннет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Глава 7
Хэдли в испуге отпустила руку Лоу и огляделась. Слуга у открытой двери зазывал гуляющих гостей в дом.
В замешательстве Хэдли остро почувствовала телом потерю тепла Лоу, а уж потом осознала, что происходит.
– Нам пора… ужинать.
Он кашлянул.
– Да, конечно.
– Я должна помочь отцу с…
С чем? И почему она так плохо соображает?
– С представлениями, – охотно подсказал Лоу.
– Верно.
Представления. Да, вот на чем надо сосредоточиться. Хорошо.
Казалось, прошли годы, пока они с Лоу преодолели небольшое расстояние до зала. Как в тумане Хэдли представила его нескольким членом совета попечителей и еще одному куратору, пока не пришлось искать свои места по карточкам и садиться ужинать. Оливер сидел слева от Хэдли, а Лоу – напротив, рядом с ее отцом. Она виновато уставилась на серебряные приборы и фарфор, будто другие сотрапезники могли догадаться, что только что произошло во дворе.
– Скажите, вы в порядке? – спросил Оливер пару раз.
Да, да. В порядке. Чего он прицепился? Тон его голоса напоминал ворчание ее отца.
Хэдли все еще находилась в прострации, когда подали суп. А осмелившись посмотреть на Лоу, почувствовал, как от его ожидающего, тяжелого взгляда сердце снова заколотилось.
Как только гости полакомились рыбой, доктор Бэкол похлопал по столу, и его обеспокоенные помощник появился из тени. Отец Хэдли постучал ложкой о бокал, и все разговоры утихли.
– Я очень благодарен вдове Флад, которая гостеприимно открыла нам двери своего дома на этот вечер, – объявил он. За столами раздались приветственные крики и возгласы. – Каждый год эта встреча имеет для нас особое значение не только потому, что многие присутствующие любезно открывают бумажники, пользуясь налоговыми льготами – то есть делают благотворительные взносы для нашего прекрасного музея.
Смех гостей отразился от мраморных стен.
– Еще мы встречаем старых друзей, чтобы вспомнить, чего мы добились в этом году и поделиться чаяниями на следующий. И как вы все знаете, мое здоровье уже не то. Погодите, не жалейте меня. Я пока еще не на смертном одре. Но я стар и устал, отдав департаменту антиквариата двадцать пять плодотворных лет. Пора дать шанс человеку моложе и умнее.
Сердечко Хэдли заколотилось с удвоенной скоростью. Пелена спала с ее разума. Неужели отец сегодня объявит своего преемника в присутствии совета попечителей и директора музея? Она думала, что он подождет до собрания в следующем месяце, но он решил сделать это сейчас.
О боже, нужно же будет хоть что-то произнести. Однако она совсем не готова выступать перед всеми этими людьми. Какой горький и сладкий, но насколько приятный сюрприз. Ей придется сказать пару слов, выглядеть элегантно и постараться не злорадствовать над Джорджем, который что-то шептал на ухо жене одного из попечителей.
Хэдли посмотрела на Лоу и покраснела. Она не понимала, почему хочет добиться его уважения. Глупо, но она радовалась, что он увидит ее триумф. Весь ее тяжелый труд наконец получит признание.
Отец откашлялся и продолжил:
– Как вы знаете, мистер Лоу Магнуссон только что вернулся с широко известных раскопок на острове Филы. – Минутку. Почему он говорил о Лоу? – Он любезно предложил музею эксклюзивную возможность предложить цену за свои находки.
У Хэдли в висках застучало. Она не могла сосредоточиться на словах отца. Ученая степень. Калифорнийский университет, Беркли. С отличием. Восходящая звезда в своей области. Она посмотрела на Лоу, который тоже выглядел ошеломленным. Хэдли прерывисто задышала.
– … и поэтому я с огромным удовольствием выставляю кандидатуру мистера Магнуссона на голосование в качестве моего преемника.
Зазвучали вежливые аплодисменты. Лоу ответил, упомянув, какой неожиданной чести его удостоили и все в таком духе.
Он претендует на должность Хэдли. Она была преемницей отца, прямой наследницей. Для этого она училась, работала. Она заслужила этот пост больше, чем любой другой мужчина за этим столом. И в тысячу раз больше, чем Лоу Магнуссон.
Он кратко покачал головой, делая вид, что ни при чем. Браво! Какая игра! По-тихому очаровать девушку в саду – проще простого, потому что она настолько соскучилась по обществу других людей, что приняла бы любое внимание, – а потом сесть и забрать корону победителя.
Какой же дурой она была.
От ярости и обиды из-под пола появились Мори. Гротескные фигуры с черными конечностями и мигающими глазами. Чудовища, усиленные ее болью. Мертвые, вызванные из мира духов. Хэдли их не понимала и с трудом ими управляла, но духи слились в извивающуюся массу мрака и тени, поднимаясь по мраморным стенам и колоннам. Нюхом чуяли шанс вырваться на свободу, вытаскивая картинки из разума Хэдли.
«Приказывай нам», – шептали они в ее голове. Темные мстители, готовые исполнить ее волю. Отплатить мерзкими деяниями. Напустить страха, покалечить, убить.
Негативные эмоции Хэдли были словно падаль. А привлеченные к ним, вечно голодные духи копались в ее разуме. И готовы были следовать ее повелению.
«Его», – подумала она, чувствуя, как глаза наливаются слезами ярости. «Нет, обоих. Отец должен ответить за предательство, а Лоу – за представление и ложь. Они оба виноваты».
Директор музея как раз встал и поднял тост за кандидата, а ее духи скользнули по потолку, будто черный выхлоп, к своей цели: большой хрустальной люстре над столом.
Потолок сотрясся.
Гости застыли с бокалами в руках.
До того, как ослепнуть, отец Хэдли мог видеть Мори. Но сейчас великий доктор Бэкол не понимал, что происходит, как и остальные гости, которые нашли логичное объяснение непонятному происшествию.
– Землетрясение?
И только это слово слетело с чьих-то губ, как гостей за столами охватила паника.
Оливер вскочил с места и посмотрел наверх. Он заметил духов? Как такое возможно? Ладно, неважно. Слишком поздно уже призывать их назад.
Сотни хрусталиков зазвенели в унисон. По потолку пошла трещина. Электричество заискрилось. И когда свет в люстре померк, одна из цепей, на которых она крепилась, порвалась с ужасным металлическим скрежетом! Люстра накренила на бок, как большой стеклянный маятник.
В зале раздались испуганные крики. Стулья заскрипели по мрамору, а гости бросились врассыпную.
Все, кроме ее отца, который не видел, куда идти. И Лоу, который пытался поднять слепца с места, тогда как Оливер тянул Хэдли в противоположную сторону.
– Хэдли! – заорал ее отец.
Его голос проник в туман ее гнева, вернув здравый смысл.
Отец знал, что дело в ее духах – он знал, знал, знал!
О боже! Что она наделала?
С огромным усилием Хэдли отослала Мори прочь. Они пропали в потолке, когда она уже отчаялась и закричала:
– Бегите!
Слишком поздно.
Порвалась вторая цепь, и хрустальная люстра рухнул вниз, будто машина, сброшенная с обрыва. Люди пронзительно завопили.
Лоу отпихнул стул, обхватил рукой доктора Бэкола и повалил на пол, когда люстра упала на стол, взорвавшись осколками и щепками.
Магнуссон-младший прополз под дрожащей махиной, которая едва держалась на столе, оттаскивая отца Хэдли в безопасное место. Сама же виновница произошедшего забилась в руках Оливера и отпихнула его, едва не упав, стремясь добраться к Лоу и отцу.
– Папа!
– Я в порядке! – рявкнул он, прижимаясь к стене.
Лоу стряхнул осколки с плеча ее отца, а потом посмотрел на себя.
– Ты… – начала она.
– Цел ли я? Думаю, что да. – Он словно в тумане отряхнул пиджак и, посмотрев на разрушения, спросил: – Что тут, черт возьми, произошло?
– Ты! – рявкнул ее отец, покраснев от ярости. – Ты и твой мелочный гнев. Матери было бы стыдно за тебя.
Пока в зале раздавались крики и беспокойные разговоры, Лоу прищурился и с подозрением переводил взгляд с Хэдли на ее родителя.
Бог знает, прав ли был отец, Хэдли почти не помнила мать. Он имел право злиться, ведь она его чуть не убила. А заодно Лоу, и других гостей. Она посмотрела на окружающий хаос. Кажется, никто не пострадал, но бедные слуги были в панике.
Хэдли почувствовала, что сейчас заплачет, и, прежде чем отец выдавит еще слово, а Лоу догадается о причине обвинения, она повернулась и вышла из дома.
Глава 8
К крышам вдоль Бродвея льнул тяжелый туман. На вечеринку Хэдли привез шофер отца, но об этой мелочи она вспомнила только на улице. Было холодно, а она умудрилась не только забыть перчатки, которые сняла на ужине, – наверное, они упали с ее колен во время происшествия с люстрой, – но и забрать шубу. И что теперь? Вернуться, поджав хвост?
– Хэдли.
Повернувшись, она увидела идущего по обочине Оливера.
– Вы в порядке? – спокойно и по-деловому спросил он, надевая теплое пальто, которое так и манило замерзшую Хэдли. Возможно, он по-джентльменски предложит вернуться в дом за ее верхней одеждой? – Нам надо поговорить о том, что только что случилось.
– Не понимаю, о чем вы.
– Меня совершенно не потрясают явления не из нашего мира.
Значит Оливер видел Мори. Подобные люди редко встречались. Очень редко.
– Мне многое ведомо о преисподней.
Интересное определение, но подойдет, как и любое другое. Хэдли точно не знала, откуда появились Мори. Она годами искала информацию, но нашла только крупицы, ничего определенного и применимого на практике. Прямо как распускать свитер: как только его распутаешь, он превращается в бесполезную горку ниток.
– Человеку с вашим богатством и положением? Я считала, что вас интересуют мексиканские развалины. Когда у вас было время изучать преисподнюю?
– Вы удивитесь, на что мне хватило времени за годы жизни, – ответил Оливер. – Давайте обсудим? Я наверняка смогу вам помочь. Вернитесь со мной в дом и позвольте…
– Ценю ваше беспокойство. – Оливер всегда с самого знакомства относился к ней хорошо. Добрый красавец интересовался ее работой и поддерживал. Хотя, судя по его взглядам, он хотел большего от их отношений, помимо совместных обедов и чаепитий, однако Хэдли сомневалась, что сама испытывает подобное желание.
Глупо, потому что следовало бы с ним сойтись. На нее ведь не каждый день кидаются мужчины. Хэдли даже не целовалась с самого колледжа. И, если не считать ее личного неприятия прикосновений, Оливер с практической точки зрения наиболее подходящая партия. Однако для романа не хватало искры.
Возможно, проблема в Хэдли. Наверное, она сломлена и неполноценна. Ненормальная. Потому что вместо того, чтобы заинтересоваться подходящим мужчиной, думает о том, кто только что обманом увел у нее из-под носа должность в музее. О совершенно неподходящем мужчине.
О том, кого едва не убила, когда перестала сдерживать порывы.
– Позвольте вам помочь, мисс Бэкол, – сказал Оливер. – Доверьтесь мне, вы не пожалеете.
Она глубоко вздохнула и собралась с мыслями.
– Я понятия не имею, что вы там «видели», но сейчас предпочитаю побыть в одиночестве.
– Ну хватит. У вас истерика. Вы волновались перед ужином. Пойдем и поговорим, – его резкость застала Хэдли врасплох.
Истерика? Нет, она никогда не была истеричкой. Злилась, печалилась, чувствовала холодность, отчуждение и проклятье. Но никогда не истерила. И это предположение лишь сильнее испортило ей настроение.
– Позвоните мне в музей на следующей неделе. Спокойной ночи.
Она хотела уйти, но Оливер заступил ей дорогу.
– Довольно, Хэдли, я… – он запнулся, когда на его лицо упала тень.
– Кажется, дама пожелала вам спокойной ночи. – Лоу вышел вперед и угрожающе навис над Оливером. – И теперь я говорю то же самое. Возвращайтесь на вечеринку или идите домой. Просто проваливайте.
– Ничего подобного я делать не стану.
– Вы сопровождали эту даму на вечеринку?
– Нет, но…
– Значит и не уйдете с ней.
О боже.
Оливер ткнул пальцем в Лоу, но, казалось, передумал спорить. Натянутая улыбка скрывала его подлинные чувства.
– Мистер Магнуссон, наше знакомство кое-что прояснило, с нетерпением жду следующей встречи. Доброй ночи, мисс Бэкол.
Оливер пошел к припаркованной машине. Хэдли не знала, чего в ней больше – облегчения или злости. Она мысленно бросила кости и решила остановиться на гневе.
– Не надо было отсылать Оливера, он всего лишь беспокоился обо мне.
– А мне так не показалось. Держи, здесь чертовски холодно, – Лоу протянул ей черную норковую шубу. Почему именно Лоу проявил заботу о ней? Не видя повода отказываться, Хэдли быстро сунула кисти в рукава с шелковой подкладкой.
– Это твоя шляпка? – Он протянул головной убор ярко-красного цвета в перьях.
– Боже, нет!
– Я так и подумал, но не хотел терять время на споры со швейцаром. – Лоу повесил шляпку на забор у чьего-то двора и надел свое пальто. – Тебе полегчает, если я скажу, что мою шляпу тоже потеряли?
– Нет. Вот если бы ты мне так нагло не лгал, соблазняя во дворике, а потом не сговорился с моим отцом, чтобы лишить меня работы, тогда бы мне полегчало!
Ее крик души подхватило эхо тихой улицы. Лоу еще повезло, что Мори уже устали, а иначе Хэдли захотелось бы дать им свободу во второй раз за вечер.
Прохвост поднял указательный палец.
– Во-первых, я не врал, когда говорил, что сегодня тебе не солгу. Во-вторых, – еще один палец добавился к первом. -…я не «сговаривался» с твоим отцом. Он упоминал что-то о должности главы департамента на встрече в его кабинете, но то было в первый и последний раз.
– Так я и поверила.
– Слушай, я был так же шокирован, как и ты. Он даже не спросил, нужен ли мне канцелярский пост.
– Однако ты не запротестовал.
– Я не успел! – Лоу покачал головой, будто вытряхивая из нее посторонние мысли, а потом поднял третий палец. – В последний раз именно ты меня соблазняла.
У Хэдли от удивления открылся рот.
– Это самое нелепое, что я когда-либо…
– Ты первая меня коснулась. И смотрела влюбленными глазами.
– Ничего подобного! Это ты затащил меня в темный уголок, а полчаса спустя предал перед коллегами! Ты меня унизил.
– Твой отец тебя унизил.
– Вы оба меня унизили.
Лоу склонил голову на бок.
– И ты… пыталась убить нас той люстрой?
«О боже». Хэдли развернулась и пошла по тротуару. Лоу последовал за ней.
– Helvete [5]5
Helvete – (швед. яз.) «ад», в данном случае переводится, как «черт».
[Закрыть], это сделала ты!
– Это нелепо.
– Неужели? Потому что я слышал слова твоего отца и подслушал твой разговор с денежным мешком. Я знаю, что такое землетрясение, мисс Бэкол, и произошедшее не было на него похоже. Черт, если подумать, я ведь так и не понял, как разбились окна в том поезде, по которому за нами гнался бандит. А еще падение багажа.
– Ты сумасшедший.
– Но не глупый.
– Прошу, просто оставь меня в покое.
– Я не брошу женщину на темной улице посреди ночи.
– Сейчас восемь вечера, и мы в совершенно безопасном районе. Я же просила при первой встрече относиться ко мне как к мужчине, равному. А не как к хрупкой кукле с мозгами с горошину и истеричке.
– Эй, это сказал денежный мешок, а не я. Договорились, я за. Значит, ты – мужчина. Хоть мне немного неловко, принимая во внимание мои шокирующие мысли о нас, но какого черта – я практичен. Как говорится, открыт всему новому.
Шокирующие мысли о ней? Волна возбуждения прокатилась по ее неуправляемому сознанию. Боже, зачем вообще об этом думать? Надо лишь сосредоточиться на подлом предательстве отца, после того, как много месяцев он расхваливал ее работу перед попечителями. После стольких лет уверений, какая она умница, как много умеет.
Ну что ж, недостаточно много, чтобы участвовать в раскопках в Египте. Отец не раз разглагольствовал, что женщинам не место в пустыне. И когда Хэдли упомянула, что ее мать сопровождала его, отец парировал, что вот эта вольность и стала самой большой ошибкой в его жизни. И никакие доводы не заставили его передумать, поэтому Хэдли пришлось расстаться с мечтой.
А теперь и другая ее мечта погублена.
Но Лоу уверял, что не знал о намерении доктора Бэкола. Можно ли ему верить? И правда, если подумать трезво, разве не важно узнать причину? Отец уже вскоре получит от Лоу желаемое – джед. И до обнаружения амулета охотник за сокровищами его совершенно не интересовал. Раньше она лишь мимолетно слышала фамилию Магнуссонов.
Отец сильно темнил в случае с джедом, отказываясь поведать, зачем ему эта вещь и что с ней сделает. Неужели он правда считал, что у амулета есть магическая сила? Хотя, от джеда действительно исходила странная энергия.
Позвоночник Осириса по легенде открывал дверь в преисподнюю. В египетский мир мертвых: Дуат. Но даже если сила джеда настоящая, Лоу нашел лишь часть амулета. Только вот с чего ее отец вдруг встретил молодого археолога в музее с распростертыми объятиями?
– Куда ты идешь?
Хэдли остановилась, развернулась и увидела Лоу на другом конце квартала. Она успела даже перейти дорогу, сама того не сознавая.
– Ищу такси.
Лоу осмотрел темную жилую улицу. Они давно уже ушли от припаркованных лимузинов, ожидающих гостей у дома Флада. Мимо проехала машина. В тишине слышно было, как наползает туман.
– Тут сложно найти стоянку такси. Если хочешь доехать домой, наш водитель тебя отвезет. Мы всего в паре кварталов от моего дома, я пришел сюда пешком.
Хэдли застонала.
Магнуссон-младший сунул руки в карманы пальто и прошел по наклонной боковой улочке.
– Моя семья, скорее всего, еще ужинает, так что я не тащу тебя в уединенный дом, чтобы заняться всякими вольностями. – Он остановился перед ней, разглядывая ее шубу. – К тому же, ты ведь пыталась похоронить меня под двумя тоннами стекла. Как, я понятия не имею, но подозреваю, что опасность грозит именно мне, а не тебе.
Его подозрения верны.
– Мир?
– Ладно, но с одним условием, – согласилась она.
Он вздохнул, уставился на туманное небо и, до того, как ответить, прошептал что-то по-шведски.
– А почему, черт побери, нет. Давай уж, выкладывай свое условие.
– Ты расскажешь мне, почему мой отец из кожи вон лезет, позволяя тебе всякие вольности.
Глава 9
Лоу изумленно рассмеялся. Мимолетное веселье смягчило недовольство в глазах Хэдли, и ему тут же захотелось бросить ее в кусты и поваляться с ней на травке.
Боже. Ему же нельзя бегать за этой девушкой. Он обещал доктору Бэколу проводить его дочь домой, но, честно говоря, сейчас ему плевать на старика-ученого. Однако деньги необходимы, поэтому надо быть очень осторожным, руководствоваться мозгами, а не членом.
Но черт побери, она стала вдвойне завораживающей после того, как попыталась его убить.
Лоу подозревал, что в Хэдли бурлят сильные страсти. Что же довело ее до того, чтобы силой мысли сорвать люстру с потолка? Ну, бог знает, как она это сделала, но он видел случившееся своими глазами. Будто невидимые руки с небес сдернули хрустальное сооружение.
Может, он просто сошел с ума.
На его вкус, в мире есть два вида людей и событий: скучные и интересные. И Хэдли Бэкол никак не назовешь скучной.
Он догнал ее и пошел рядом.
– Я бы не сказал, что твой отец позволяет мне вольности. Он предложил плату за доставленное сокровище, больше ничего.
– Я думала, что сегодня ты не лжешь.
– Не лгу.
– Однако не договариваешь.
– Ты медиум? Менталист?
– В этом случае я бы держалась от тебя подальше в Солт-Лейк-Сити.
– Туше.
Они шли в одном ритме, стуча каблуками. В сумерках лицо Хэдли было слабо освещено, а бесформенная шуба скрывала округлости, но само ее присутствие привлекало внимание Лоу, как полуобнаженная танцовщица бурлеска.
– Похоже, твой отец считает меня Говардом Картером. Он впечатлен тем, что я нашел амулет, и хочет нанять на поиски других артефактов.
Как только Хэдли перевела на него взгляд, Лоу почувствовал запах сибирской лилии.
– Он хочет спонсировать раскопки в Египте?
– Не совсем.
– Говори прямо.
– Слушай, я пообещал, что не стану тебя вмешивать, понятно? Доктор Бэкол предложил мне целое состояние, чтобы найти для него кое-что, и предупредил молчать и не проговориться, в особенности тебе.
– Мне? Почему?
– Понятия не имею. И ты, скорее всего, не поймешь, но мне нужны деньги, предложенные твоим отцом. Очень нужны. У меня огромные долги, и не говори, я же вижу, что вертится у тебя на языке: я не могу взять средства у семьи. И скорее отпилю второй мизинец, чем стану работать на Уинтера. У меня есть гордость, и я хочу быть независимым.
Хэдли прошла несколько шагов в молчании.
– Лоу, мы не так уж отличаемся. Я всегда хотела, чтобы меня ценили по достоинству. Работа для меня все. Я так старалась стать достойной этой должности.
– Я не просил твоего отца отдавать мне этот пост.
Через несколько секунд она ответила:
– Я верю тебе.
Какое чудо! Ирония в том, что профессиональному лгуну намного сложнее убедить людей поверить себе, когда он говорит чистую правду.
– Что отец поручил тебе найти?
– Хэдли, – взмолился Лоу и подумал об Адаме и Стелле, а также о долге Монку.
Упрямица повернулась к нему и запахнула шубу, когда порыв холодного ветра взъерошил ее волосы.
– Скажи мне, и торжественно клянусь, что не проговорюсь отцу. Я умею хранить тайны.
– Дай слово. А еще я хочу знать, как ты обрушила люстру.
– Я не могу. – Лоу чуть не ответил, что сделка не состоится, когда Хэдли добавила: – Я едва тебя знаю.
Она не отказалась категорически и не послала его к чертям. Ничего подобного. Возможно, он просто принимает желаемое за действительное, но на его оптимистический взгляд она имела в виду: «Я расскажу, когда узнаю тебя получше».
Ему хотелось понадеяться на такой шанс. Не больше, конечно, чем получить деньги ее отца. Но после того, что устроил старик сегодня на ужине, Лоу убедился, что с деньгами проблем не будет. Потому что доктор Бэкол совершенно не хотел отдавать выскочке-археологу такой пост. Старик сделал свое заявление после того, как Лоу запросил что-то «материальное» до ужина, а Бэкол понял намек. Ему прекрасно известно, что Лоу нужны деньги, но для интригана это был лучший выход. Он не потратил и цента, а привязал к себе охотника за сокровищами в глазах общества. Будто помочился ему на ногу.
Бэколу сильно хотелось заполучить перекладины амулета, и он предложил Лоу все, что у него было, чтобы получить желаемое. Значит, он ему необходим.
Так что да, теперь Лоу был более чем уверен, что Бэкол заплатит. И не слишком беспокоился, что разговор с Хэдли ему навредит. Но не только это заставляло его довериться ей.
Лоу вспомнил те времена, когда вступил в силу закон Волстеда, и Магнуссон-отец рискнул всем, чтобы сменить род деятельности с рыболовства на бутлегерство. С самого начала Лоу не слишком интересовался его делами, а вот Уинтеру они пришлись по вкусу, и он был хорош. Папа готовил Уинтера себе на смену. Если бы он все еще был жив, собрался уйти на покой и отдал бы бразды правления кому-то, не переговорив сначала со старшим сыном… нет, такого бы не случилось. Потому что он в жизни бы так не поступил со своими детьми.
Никогда.
Все эти размышления вызвали в Лоу обиду за Хэдли. Бэкол в самом деле предал ее. Раз уж Лоу был таким мягкосердечным и надеялся когда-нибудь забраться ей под юбку, он наконец сдался:
– Ладно. Я расскажу, только если поклянешься, что не проговоришься отцу.
– Клянусь, – пообещала она, пока они шли вместе по продуваемой ветром улице. – Давай выкладывай.
– Вкратце: твой отец знает примерное местонахождение оставшихся частей джеда и поручил мне найти их, а заодно продать ему основание амулета.
Хэдли изумленно хмыкнула, но не остановилась.
– А подробнее?
– А подробнее…
Не сводя взгляда с тротуара перед собой, Хэдли внимательно слушала, пока Лоу не дошел до того, как придется вызвать дух ее матери.
– Погоди, что?
– Новоиспеченная жена моего брата медиум. Ты видела ее на станции. Аида может призывать духов умерших и служить им проводником, чтобы близкие узнали, где спрятаны семейные ценности. А в нашем случае, карта сокровищ. И все, что надо для сеанса – предмет, принадлежавший покойнику.
Хэдли задрала рукав шубы и показала бриллиантовый браслет.
– Что-то вроде этого?
– Подойдет. Вы с матерью были близки? Тебе будет неловко снова с ней говорить?
– Мать умерла, когда мне минуло восемь, и я мало времени проводила с ней. – Хэдли пожала плечами. – Если честно, мне ближе была нянюшка.
Печально. У Лоу остались прекрасные воспоминания о матери. Ему все еще ее не хватало.
Он остановился перед своим домом. Красно-черного лимузина Уинтера на месте не оказалось. Брат собирался проследить за крупной доставкой в гостиницу. Значит, его дома нет, но если повезет, там будет Аида.
– Что скажешь? Любопытно?
Хэдли склонила голову на бок, разглядывая серо-зеленый дом Магнуссонов в стиле Королевы Анны. Ничуть не похожий на мраморный особняк Флада. Самое дорогостоящее здание в квартале не обладало ни прекрасной репутацией, ни одобрением общества. Но должно быть все же достаточно впечатляющее, чтобы соответствовать стандартам Хэдли, потому что она хитро улыбнулась и попросила:
– Показывай дорогу.
***
– Уинтер мне голову оторвет, если узнает, что я вызываю духов. Он переживает, что ребенок родится с несколькими душами, – пошутила Аида, закрывая дверь. – Так что давайте быстрее. Он вернется через час. День рыболова никогда не заканчивается. – Она подмигнула и села в старинное арабское кресле напротив Лоу и Хэдли. У ног хозяйки дома свернулся калачиком слепой на один глаз огромный пятнистый мастиф Сэм, напоминавший маленькую лошадь.
Гостиную на первом этаже Астрид назвала Палатами шейха. Это было любимое место их матери, которая заказала большую часть мебели из заграницы. Лоу смотрел, как Хэдли рассматривает арабский интерьер. Она присела на краешек дивана, держа спину прямо, будто на голове находилась невидимая книга.
– Ты уверена, что хочешь этого?
Она кивнула.
– Уверена.
– Мне нужен предмет, принадлежавший вашей матери, – сказала Аида.
Хэдли попыталась расстегнуть браслет одной рукой.
– Погоди, – предложил Лоу, желая коснуться ее. Он склонился над запястьем и краем ногтя открыл застежку. А когда украшение упало ей на колени, Лоу провел большим пальцем по жилке, под которой бился пульс, желая почувствовать мягкую кожу. Он готов был поклясться, что Хэдли задрожала, но она отдернула руку и, не глядя, передала браслет жене Уинтера.
– Очень мило, – заметила Аида, повернув браслет в веснушчатых пальцах. – Как звали вашу мать?
– Вера Мюррей Бэкол.
Аида покачала головой.
– Ладно. Дайте мне минутку, войти в легкий транс. Я позову дух вашей матери и попытаюсь вытащить ее из-за завесы. В зависимости от силы духа, она может побыть в моем теле от нескольких секунд до нескольких минут. Когда как. Обычно я советую клиентам спрашивать духа то, что известно лишь им обоим, чтобы убедиться в его подлинности.
– Я ничего такого не припомню, – призналась Хэдли.
– Ничего. Это скорее для вашего же спокойствия. Но если информация так важна, как утверждает Лоу, лучше сразу задать нужный вопрос. А если захотите поболтать, потом – пожалуйста. Я попытаюсь удержать дух настолько, насколько возможно. Есть вопросы?
– А вы услышите разговор? – спросила Хэдли.
– Услышу. Но я знаю многое. Сотни историй только за прошлый год. Очень много тайн. Однако все происходящее во время сеанса останется между вами и духом. Я не болтаю об этом Уинтеру перед сном. – Губы дрогнули в улыбке. – У нас есть, чем заняться.
Лоу рассмеялся. Ему все больше нравилась Аида. А вот Хэдли было совсем не до смеха.
– Ладно, постарайтесь не шуметь. Начнем.
Медиум прикрыла глаза и сжала браслет. На мгновение Лоу прислушался к отдаленным голосам в доме, звону посуды на кухне и скрипу половиц наверху. Потом он ссутулился, чтобы украдкой наблюдать за Хэдли.
Лилия поникла, а блестящая заколка, что удерживала цветок в черных кудрявых волосах, соскользнула. Как было бы хорошо поправить ее прическу или просто снять заколку, скользнуть пальцами в короткие пряди, наклониться и прижаться губами к шее. К такой же мягкой коже, как и на бледном запястье. Понравится ли Хэдли поцелуй за ушком? Лоу представил, как она тихо стонет в ответ.
Во власти фантазии он будто издалека осознал ее слова. В год смерти матери – в 1906-м – Хэдли было восемь лет. Значит сейчас ей двадцать девять. Она на четыре года старше. Умная женщина из высшего общества. Настолько сильная, чтобы обрушить люстру с потолка… Он не представлял, как ей это удалось, но муза в его голове нарисовала картину, как Хэдли с силой придавливает его к постели, забирается сверху в одной рубашке, расшитой павлиньими перьями…
Хэдли тихонько вскрикнула и схватила Лоу за руку.
Зараза!
Неужели она читает мысли?
– Вера Мюррей Бэкол.
Лоу сел ровнее. Аида теперь выдыхала белый пар, будто вышла зимой на улицу. Helvete. Прямо как Астрид рассказывала. И Хэдли вовсе не прочитала его похотливые мысли, а просто отреагировала на метаморфозу с медиумом и была совершенно очарована происходящим.
И не зря.
Дыхание Аиды изменилось, и она открыла глаза.
Мурашки побежали по шее и рукам Лоу.
– Кто вы? – произнесла Аида в чужой манере своим голосом.
– Получилось? – прошептала Хэдли, крепко прижав колено к его ноге. Когда она успела к нему придвинуться?
– Видишь ее дыхание? – ответил он вопрос.
– Да, боже милостивый.
Лоу кашлянул.
– А мы говорим с… хм, миссис Бэкол?
– Арчи здесь? Ноель?
Арчи, скорее всего, ее супруг, Арчибальд Бэкол, но кто такой Ноель?
Хэдли отпустила руку Лоу и выпрямилась.
– Нет, здесь я, твоя дочь.
– Невозможно… Хэдли?
– Да.
– Ты была такой маленькой. Не верится.
Если Хэдли и переживала от встречи с матерью, то вида не показала. Она говорила так, будто делала заказ в ресторане:
– У меня есть важный вопрос и мало времени. Мне надо знать, где ты спрятала четыре части мифического Позвоночника Осириса.
– Этот амулет опасен.
– Я понимаю его предназначение. Просто расскажи, где ты спрятала его составляющие.
– Я их не спрятала, а отдала, чтобы их нельзя было собрать.
Говорит ли дух загадками или просто ерничает? В любом случае беседа идет не так, как надо. Наверное, стоит воспользоваться указаниями доктора Бэкола.
– Вы нарисовали карту местонахождения этих частей? – спросил Лоу.
– Карту? – Покойная миссис Бэкол рассмеялась губами Аиды.
– Да, я нарисовала карту, как вы ее называете. Свидетельство моих усилий не дать Арчи и Ноелю поубивать друг друга.
А, так Ноель – тот самый партнер.
– Слушайте внимательно, и я расскажу, где можно поискать карту. Ее найдешь на набережных Сены, в глядевших полях, где ночь царит всегда и на нарисованном корабле.
Опять загадки.
– Лучше оставьте все, – сказала миссис Бэкол после недолгого молчания. – Моя дорогая. Твои волосы чернее смолы и очень густые. Прямо как мои.
– Пожалуйста, скажи прямо, где ты спрятала карту, – ответила Хэдли с раздражением.
– Ну я же сказала прямо. Подумай и поймешь. Ты всегда была умницей. Мне кажется справедливым, что ты пойдешь по моим следам как по хлебным крошкам. Будто Изида, ищущая разбросанные по земле части Осириса.
– Для тебя это игра?
– Вся наша жизнь – игра. Слушай, моя милая, я чувствую что-то темное, привязанное к тебе. Надеюсь, это не значит, что я передала тебе проклятье. Если бы я могла вернуться назад и сделать все по-другому, то так бы и поступила.
