Текст книги "Яростные тени (ЛП)"
Автор книги: Джен Беннет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Глава 20
Холодившей пальцы мазью Хэдли нежно покрыла ожог Лоу.
– Отец называет их духами Мори, тенями смерти. Они похожи на призраков, сотканных из дыма и полумрака. Понятия не имею, призраки ли эти создания, демоны или вообще что-то другое. Я унаследовала их от матери.
– Об этом проклятье говорил дух миссис Бэкол на сеансе Аиды?
Хэдли кивнула.
– Мори стали являться мне после ее смерти. Стоило выйти из себя, как они всплывали из-под пола и нападали на того, кто вызвал мое неудовольствие. Им нравится пользоваться подручными предметами, чтобы навредить: вещи из стекла, древесины и металла, то есть все, чем они могут управлять. Впервые они напали напрямую, когда я приказала им что-нибудь сделать с грифоном.
– Я так и знал, – прошептал Лоу.
Хэдли опустила глаза и отрезала ножницами квадратик марли.
– Папа утверждает, что мама не знала, откуда они взялись. Мори показались после поездки родителей в Египет. Какое-то странное проклятье мумии. Я их увидела только, когда они стали являться мне. Мори питаются негативными эмоциями. Стоит рассердиться, и я почти перестаю их контролировать. Суть духов трудно объяснить…
Хэдли села на пятки, пытаясь найти верные слова:
– Со мной они никак не связываются и ничего не говорят, но будто читают мои мысли, выбирают информацию и нападают. А еще я чувствую их энергию. Кажется, Мори голодны и желают причинить боль людям. Стоит дать слабину и выпустить их на свободу, они не остановятся, пока кого-нибудь не убьют.
Хэдли порадовалась, что Лоу не спрашивал, проверяла ли она эту теорию на практике.
– Значит, ты можешь ими как-то управлять? Ну надо же!
Он вздрогнул и зашипел, когда на ожог опустился клочок марли.
– Прости, – извинилась Хэдли. – Да, совсем немного. Я не посылала их сбросить люстру, если ты об этом. Мори… я предпочитаю считать их охотниками за головами. Мой разум дает им имя цели, а они делают все, чтобы ее уничтожить.
– А сейчас они здесь?
Она покачала головой.
– Помнишь, как Аида поясняла, что придется вызвать мою мать из-за завесы? У меня такое чувство, что Мори находятся в другом месте и приходят сюда, чтобы почувствовать мое эмоциональное состояние.
– И эти призраки – причина твоей фобии прикосновений.
Хэдли опустила руку.
– Когда мне было тринадцать, по соседству с нашим домом жила семья Прайс. К ним переехал кузен миссис Прайс. Он был сумасшедшим. Его арестовывали за растление детей, но обвинения сняли из-за какой-то мелочи.
Лоу молчал, и она продолжила:
– Отец приказал покрыть лаком полы на первом этаже. Открыли двери, проветривая помещения. Никто не заметил, как в дом зашел кузен миссис Прайс. Я как раз вылезла из ванны. – Хэдли глубоко вздохнула и выпалила все остальное, не давая себе струсить: – Он прижал меня к полу, я испугалась. Мори появились так быстро. Он был мерзок и безумен, а я в ужасе. Я и глазом не успела моргнуть, как духи заставили его поскользнуться на мокрой плитке, когда он пытался меня удержать. Мерзавец ударился головой о фарфоровую ванну и умер почти мгновенно.
– О, Хэдли, – сочувственно прошептал Лоу.
– Если честно, он сумел меня только повалить. Будь я обычной девочкой, все бы закончилось по-другому. Его смерть списали на несчастный случай. Ни мой отец, ни Прайсы не возражали.
– А чего им возражать? – отрезал Лоу. Хэдли не ожидала, что он так разозлится. – Если бы у нас был такой сосед, когда Астрид жила с нами, уверяю, мы бы такого не потерпели. Ни я, ни мой старший брат вовсе бы не раскаялись. И тебе не стоит себя изводить.
Хэдли попыталась пояснить.
– Мне не жаль содеянного, просто мой разум спутал тот страх с чувством вины, которое я испытала позднее. Я сознаю, в чем причина. Но понимать и изменить – большая разница.
– Попросить помощи – не значит проявить слабость.
– Скорее, дело в том, чтобы верить не только в кого-то, но и в себя.
– Скорее, если исправить одно, то и другое тоже придет в норму, – предположил Лоу с нежной улыбкой.
– Может быть.
Они надолго замолчали. Хэдли отрезала кусок бинта подлиннее и замотала руку Лоу, чтобы повязка держалась.
– А их видишь только ты? – спросил ее пациент.
– Прости?
– Я имею в виду Мори.
– Иногда встречаю того, кто может их видеть. Одна из моих служанок заметила и тут же уволилась. Испугалась до жути. Мой отец видел их до того, как ослеп. Ой, и Оливер Гинн заметил что-то на вечеринке.
Лоу проворчал:
– Денежный мешок?
– Он утверждает, что они зловредные духи, созданные Сетом.
– Египетским богом?
Хэдли кивнула.
– По легенде Сет собрал тени душ, чтобы устроить хаос в Загробном мире.
– А, шеуты.
– Ты знаешь этот миф?
– Ты же понимаешь, что у меня не только красивое лицо, – напомнил Лоу, и Хэдли невольно уставилась на его мускулистую грудь. Она отвернулась, чтобы закрепить повязку, а хитрец продолжил: – Рабочие Нубии на раскопках рассказывали истории о призраках, обращавшихся в черных псов, из-за которых путники пропадали в пустыне. Некоторые поговаривали, что псы-призраки сотканы из теней. Таких называли шеутами.
– Значит, Оливер не солгал?
– Оливер, – повторил Лоу, будто какое-то ругательство. – Ты говорила с ним об этом? Хэдли, что он для тебя значит?
Закончив с перевязкой, она встала.
– А можно спросить, что для тебя значит Руби?
– Я тебе уже говорил.
Она раздраженно бросила пластырь.
– Ты же сказал, что собираешься повести ее на танцы, а потом представил меня мистеру Троттеру под ее именем. Ты же периодически мне врешь. Как мне отличить правду от вымысла?
Лоу сжал ее руку. Хэдли дернулась и попыталась вырваться, но его хватка была стальной.
– Отпусти, мне больно. – На самом деле, все было не так уж плохо, но от паники мысли путались.
– Черт побери! Перестань сопротивляться и выслушай меня!
Хэдли изумилась, услышав раздражение в его голосе, и застыла, тяжело и прерывисто дыша.
– Ты права, – сказал он, чуть ослабляя хватку. – Я лгун, и мы оба это знаем. Но даже если бы это было не так, я никогда не стану подходящей тебе партией. Моя семья – иммигранты, я вырос в бедности и не принадлежу к твоему обществу, никогда не стану его частью, независимо от того, сколько денег и власти у Магнуссонов.
– Деньги и власть не всегда означают, что человек достоин доверия.
– И я не всегда вру. Давай заключим сделку, – продолжил Лоу уже спокойнее: – Помнишь, как мы стояли во дворе у зеркального пруда? Я сказал тебе правду о потере мизинца. Только тебе и никому другому. Я переживал, что женщин оттолкнет мое увечье, а ты ответила, что подходящая женщина не обратит внимания. Помнишь?
– Да.
Он обнял ее крепче.
– Понимаешь ли, у меня странное чувство, что ты можешь стать той самой подходящей женщиной. Той, кто не отшатнется от моего прикосновения.
От сильных эмоций у Хэдли перехватило горло.
– Видишь эту руку? – Он нежно сжал ее пальцы, привлекая внимания к шрамам на том месте, где когда-то был мизинец. – Я рассказал тогда правду о том, как лишился пальца, и с этих пор, всякий раз держа тебя за руку, можешь мне поверить, я тебе не вру. Веришь?
Хэдли с колотящимся сердцем подняла на него взгляд.
– Я постараюсь, мне хочется тебе верить.
– Я прошу лишь об этом. – Лоу прижал ее кисть к губам, поцеловал костяшки, отчего по руке побежали мурашки. Его голубые глаза прищурились с обезоруживающей проницательностью. – Теперь позволь мне доказать: я держу тебе за руку, так какую мне правду тебе поведать? Хочешь, поклянусь, что не расскажу никому о твоих тайнах? Я не проболтаюсь ни единой живой душе. Но ты уже это и так знаешь, иначе бы не призналась.
– Теперь ты меня не боишься?
– Боюсь ли я того, что ты способна вызвать? Разумеется, черт побери! Любой бы опасался неизвестного. Но тебя не боюсь, и в этом вся разница. Хэдли, что еще тебя тревожит? – Он притянул ее ближе, пока их ноги не прижались друг к другу. – Ты вспомнила о Руби. Что ты хочешь о ней узнать? Мне особо нечего поведать. Я не собираюсь возобновлять с ней отношения, поэтому не отвечал на ее звонки. Но в целом у меня и такой возможности-то не было. В последнее время я все дни провожу с тобой, а ночами предаюсь воспоминаниям о них.
– Лоу… – Хэдли попыталась сказать что-то еще, но у нее ничего не вышло.
Через секунду он отпустил ее руку, обнял за талию и посадил боком себе на колени. Его грудь казалась теплой кирпичной стеной у ее плеча. Столько обнаженной кожи. Хэдли немного встревожилась, когда Лоу провел рукой по ее спине и положил ладонь на бедро, а другой повернул ее за подбородок к своему лицу.
Он проговорил тихо и решительно:
– Я понимаю, почему тебе неприятно, когда тебя касаются другие люди, но со мной все иначе. В машине я солгал, будто мне все равно, что я тебя не интересую. Мне совсем не все равно. – Лоу медленно отпустил ее подбородок. – Ты ведь соврала, когда утверждала, что больше не желаешь меня целовать?
Хэдли опустила взгляд на его грудь и прошептала:
– Да, соврала.
Пока Хэдли прислушивалась к дыханию Лоу, приглушенный шум засыпающего за окнами города казался таким далеким. Она почувствовала движение у бедра. Но с натянутыми нервами, прошло несколько мгновений, чтобы понять, что происходит. У Лоу было много времени, чтобы по-джентльменски отступить или поменять позу, но соблазнитель явно не собирался этого делать.
Боже милостивый.
Ее лицо покраснело от смущения, быстро сменившегося чем-то другим, как только соски напряглись, превратившись в твердые вершинки. Руки, лежавшие на коленях, Хэдли сжала так, что ногти впились в ладони, и свела ноги вместе, молясь, чтобы Лоу ее не касался.
И в то же время молясь, чтобы прикоснулся.
Он медленно погладил изгиб ее плеча и заговорил низким хриплым голосом:
– Ты сотворила для себя небольшой остров и не хочешь сближаться с людьми, правда? Но так вечно жить не получится. Похоже, придется выслать за тобой спасательную шлюпку и вернуть на материк.
– Лоу.
Он зарылся лицом в ее волосы и вдохнул.
– Вот, что произойдет: ты меня поцелуешь, а я к тебе прикоснусь.
– Я…
– Ну-у-у, мисс Бэкол, сейчас командую я, – предупредил Лоу. – Вот, возьми меня снова за руку, чтобы убедиться, что я не лгу… – Он разжал ее кулак. – Я буду действовать только рукой, и мы не встанем с этого кресла. Обещаю не дотрагиваться до кожи, а только поверх одежды. Вот и все. Ничего больше. Согласна?
– Через одежду?
– Да.
– Где? – прошептала Хэдли и тут же пожалела об этом вопросе.
Лоу зашептал в ответ, касаясь губами ее уха:
– Где угодно. Согласна?
Ее сердце заколотилось.
– Да.
– Хорошо. – Он коснулся ее губ своими. – А теперь поцелуй меня так, как тогда на пристани.
Хэдли колебалась лишь мгновение.
Стоило их губам слиться, как в ней взорвался электрический разряд. Легкая попытка вскоре переросла во что-то более глубокое. Не такое грубое и удушающее, как их последний поцелуй. Теперешнее прикосновение имело вкус скотча, зажигая огонь, горячее любого спиртного. Расслабляясь в его объятиях, она почувствовала себя легкомысленной и глупой.
Лоу выпустил руку Хэдли, и она оторвалась от его рта.
– Ну-ну, если перестанешь меня целовать, я не стану выполнять обещание, – пожурил ее хитрец.
Какой абсурд. Хэдли не собиралась участвовать в этих играх…
Он взял ее руку без перчатки и скользнул в рукав.
– Ты меня поцелуешь или мне можно коснуться твоей обнаженной кожи вот так?
– Нет, нет, нет, нет!
Она в тревоге прижалась влажными губами к его, чтобы остановить поползновения.
– Умница, – прошептал Лоу до того, как погладить ее язык своим. Он отпустил ее руку и положил ладонь на талию, но надолго не задержался. Хэдли ощутила тепло его пальцев на своем бедре, а потом выше на боку.
Она снова вспомнила критические замечания Джорджа и на мгновение заволновалась, что Лоу ощупает ее ребра и решит, что она слишком костлява. Но он не отшатнулся и не прервал поцелуй. Касался так, будто ему нравилось тело Хэдли, а как только обхватил ее грудь, все прежние волнение отступили.
– Ммм, – прошептал Лоу, прижимаясь к женским губам. – Как раз то, что надо. – Он погладил большим пальцем острый сосок, отчего на Хэдли накатило наслаждение. Она ахнула. Лоу застонал и прижался членом к ее бедру. Заговорил весело и чувственно: – Правда, приятно? Давай попробуем по-другому, а ты обними меня за шею. – И как только Хэдли его послушалась, он через платье сжал сосок, перекатывая между пальцами. Ее ноги раздвинулись как Красное море перед Моисеем, и Хэдли чуть не упала с его колен.
– Иди сюда, – прошептал Лоу, повернув ее лицом к себе.
– У тебя же ожог, – запротестовала она.
– Тс-с, медсестра Бэкол. – Пациент перекинул ее ногу через свои колени, помогая оседлать его, будто мотоцикл, и платье задралось до бедер. Только вместо холодной металлической перекладины, между ног оказалась выпуклость его члена. Очень значительная выпуклость. Ученая часть Хэдли хотела провести рукой по его плоти и пощупать.
В шоке от такой мысли она отвела взгляд и, чтобы сдержаться, обняла Лоу за шею. Боже милостивый, какое у него горячее тело.
– Лоу…
– Я не нарушу обещание: не стану прикасаться к твоей коже, но должен почувствовать тебя. – Он принялся самозабвенно мять ее ягодицы. – Сексуальная. Такой привлекательной попы я в жизни не видел. Черт, ты просто потрясающая.
Хэдли тоже чувствовала себя потрясающе, все ее мышцы превратились в желе.
– А что у тебя там? Опять павлиньи перья? – Он вытянул шею, заглянул поверх ее плеча и задрал платье, не давая запротестовать. – Пурпурное белье. Неужели виноградные лозы?
Смущенная модница попыталась поправить платье.
– Не смейся.
– Поверь мне, я серьезно. Я с первой встречи фантазировал о твоем роскошном белье.
Лоу провел руками по ее спине, одновременно покусывая шею прямо под ушком. Хэдли изумленно простонала, и это отвлекло ее настолько, что она не обратила внимания на его блуждающую руку, которая уже шарила под платьем, поглаживая чулок.
– О, боже, – прошептала она.
– Я не коснусь кожи, – заверил он, почти восторженно и победно, когда обнаружил прорезиненный зажим подвязки, прикрепленной к краю чулка. Он медленно провел пальцами по узкой подвязке, тихо посмеиваясь, стоило Хэдли застонать от волнения. Затем он нашел, что искал: обхватил и провел пальцами по шелковому белью между ног.
Хэдли приподнялась с его колен и вскрикнула, выгибая спину и сотрясаясь от удовольствия. Лоу крепко обнимал ее за талию, удерживая на месте.
– Ты мокрая насквозь. Вот это да, – прошептал он, медленно поглаживая мокрую ткань на ее клиторе. – Вот так тебе нравится?
Хэдли опустила голову ему на плечо.
– Да.
– Ммм, я его чувствую через шелк. Мне кажется, что ты так же возбуждена, как и я.
Боже милостивый! Никто никогда не говорил с ней так откровенно. В ответ она прерывисто вздохнула.
– Хочешь узнать секрет? – прошептал соблазнитель, теперь поглаживая справа налево. – Я ласкаю себя каждую ночь, думая о тебе.
От его слов по ней прошел электрический разряд наслаждения до самого лона. Хэдли прижалась к его лбу.
– Боже… Лоу.
– Ты чудесная, просто потрясающая. – Он скользнул кончиками пальцев обратно, и хоть ее белье мешало его ласкам, постарался погрузиться во влагу, которая выделилась из лона. Мило, но не так как раньше.
– Пожалуйста, не останавливайся.
– Да, мэм, мне очень жаль, – выпалил Лоу, вовсе не сожалея, и снова стал тереть чувствительный бутон. – Я не сдержался. Так лучше?
Он в этом не сомневался. Хэдли наклонила голову, прижавшись щекой к щеке, и застонала.
Ее ласкали так давно, очень давно.
Это было изумительно и ново, прежние прикосновения не шли ни в какое сравнение. Все прошлое, словно сон, а это событие – новая реальность, ставшая стандартом, по которому она будет оценивать другие ласки.
– Расскажи о своих ощущениях, – потребовал Лоу.
Она лишь выдавила «как хорошо», но издала горловой стон удовольствия, будто точно знала, что именно ему хочется услышать. И она повторяла это как мантру, тяжело дыша, пока…
Что за шум?
Дверь. Дверь!
– Нет, нет, нет! – Хэдли соскочила с колен Лоу, натянула платье и встала перед креслом, будто могла закрыть почти двухметрового скандинава без рубашки и с возбужденным членом.
В квартиру, позвякивая ключами, вошла пожилая седая женщина, подняла голову и застыла, округлив глаза как блюдца.
Хэдли выпрямилась и улыбнулась.
– Добрый вечер, миссис Вентворт.
Глава 21
Лоу притворился, что уходит, припарковался через дорогу и просидел на водительском месте полночи, наблюдая за жилищем Хэдли, чтобы убедиться в отсутствии преследователей: ни пылающих львиц-богинь, ни подозрительных машин. Свет в окнах квартиры Хэдли погас. Возможно, она сейчас в постели. Представив себе, как Хэдли стонала у него на коленях, Лоу расстегнул молнию и принялся поглаживать свою плоть в темной машине, пока не кончил себе на руку, надеясь, что предмет его мечтаний занимается тем же на девять этажей выше. Когда рано утром молочники принялись объезжать окрестности, он наконец отправился домой спать.
На следующий день Лоу поехал в Филлмор и спрятал Лулу в новом месте. А потом прогулялся обходным путем, чтобы убедиться, что за ним не следят. По пути он унюхал какой-то ужасно знакомый запах и остановился рядом с торговкой цветами. На тротуаре стояли деревянные ведра тепличных тюльпанов и маргариток, но за ними пристроились напоминающие звезды сибирские лилии. Пожилая женщина отряхнула руки. Судя по флагу на окне, продавщица родом из Норвегии.
– Хотите купить букетик для возлюбленной?
– Не букетик, у меня есть другая идея.
– Мы сделаем все, что захотите, – пообещала цветочница, приглашая покупателя в магазин.
Четверть часа спустя Лоу прошел по боковой улице к дому Адама. Стелла оторвала взгляд от кукольной компании, заметила знакомое лицо у черного хода и побежала навстречу.
– Здравствуйте, мисс Голдберг, – поздоровался Лоу, обнимая малышку, когда появился ее отец.
– Нашел еще часть амулета? – с улыбкой уточнил Адам. – Дай посмотреть.
Оставив Стеллу играть с куклами, Лоу отдал другу вторую перекладину и принялся разглядывать подделку основания. Точная копия. Даже Хэдли могла бы обмануться. Эта мысль вызвала легкое чувство вины. Говоря по правде, не такое уж и легкое.
– Что с тобой? – спросил Адам, спрятав ценные находки в сейф.
– Просто не выспался.
– Уверен? Потому что ты улыбаешься и хмуришься одновременно, будто заболел или под кайфом. Может, и то и другое.
Лоу ссутулился на стуле.
– Как ты узнал, что Мириам – твоя единственная?
Адам смерил приятеля долгим взглядом.
– О, нет.
– Слушай, я не утверждаю, что меня обуревают чувства к кому-либо.
– К Хэдли, – поправил его Адам.
Лоу простонал:
– Просто, кажется то, что я поначалу принял за обычное вожделение, может оказаться чем-то большим. Я точно не знаю.
– Кажется? Слушай, у тебя либо есть чувства, либо нет.
Лоу провел рукой по лицу и утер лоб ладонью.
– Я только что заплатил цветочнице сотню долларов.
– С ума сошел? Это…
– Глупость.
– Точно, глупость.
Лоу понурился.
– В самом деле.
Он часто совершал глупые ошибки. Возможно, в случившемся нет ничего необычного.
***
Хэдли редко совершала глупые ошибки, поэтому предположила, что ее неспособность набирать простые телефонные номера так, чтобы не попасть на случайного абонента, косвенно связана со случившимся на коленях Лоу. И новообретенная глупость испортила ей рабочий день. Другие кураторы косились на Хэдли, будто у нее лицо испачкано. Джордж спросил, чему она улыбается. А отец, не видя ее, предположил, что дочь заболела, и предложил ей вернуться домой и отдохнуть.
Отдых – последнее, что требовалось Хэдли. Она была натянута сильнее пружины в дешевых часах и трещала по швам от беспокойной эйфории.
Но с течением времени весь этот восторг перешел в тревожное предвкушение, которое напустило тусклого тумана в голову. Как только пробило пять часов, Хэдли собралась уходить, но застряла у стола секретарши, пока мисс Тилли медленно повторяла сказанное уже дважды, глядя на Хэдли, будто на безумную. Возможно, так оно и было.
Она уставилась на руку красавицы секретарши с недоверием, а внутри лопаясь от радости.
– Это мне? – тупо уточнила она, наконец осознав, что ей пытались втолковать.
– Понимаю. Я тоже удивилась, – сказала мисс Тилли и запнулась, заметив раздражение Хэдли. – О, нет… я не имела в виду, что никто вам никогда не пришлет цветов, но ведь раньше такого не было.
– Да, я в курсе, но спасибо за напоминание. Кто принес цветок?
– Посыльный. Красивый парень, – заметила мисс Тилли, отбрасывая великолепные рыжеватые волосы. – Сказал, что будет меня часто навещать, потому что джентльмен оплатил ежедневную доставку.
– Ежедневную?
– Всех видов лилий, который только найдут. Каждый день разного сорта. – Мисс Тилли протянула Хэдли восточную лилию, снежно-белую и пахнущую сладко и пикантно. Длинный стебелек с яркой пурпурной лентой, повязанной бантиком. – Правда, романтично?
У Хэдли не было романтического опыта, однако сердце билось так быстро, что она опасалась, что может не сдержаться и сделать нечто постыдное, например, неприлично рассмеяться или закружиться на месте. И ей пришлось постараться, чтобы выдавить безучастное:
– Ммм.
– Подарок мистера Гинна? – спросила шепотом мисс Тилли, чьи вытаращенные глаза сияли любопытством.
– Возможно, – солгала Хэдли. Она точно знала имя отправителя, и почему к цветку не прилагалась карточка. Все же не стоило сообщать отцу, что они с Лоу вместе работают.
Попрощавшись с секретаршей, Хэдли вышла на парковку. Надо ли позвонить Лоу? Они ни о чем не договаривались с тех пор, как прошлой ночью миссис Вентворт прервала их эротическое свидание. И хотя Хэдли ожидала, что служанка уволится, но больше беспокоилась о том, чего ждать от Лоу. Он наговорил много о том, что между ними происходит, но в мыслях возвращалась к его небрежному «Я просто позвоню Руби», сказанному во время поездки в Лондейл. И хотя Лоу явно дал понять, что ему не интересна ни Руби, ни другая девушка, Хэдли мучили сомнения.
Тайный страх обещал разочарование, если она поверит всему, что Лоу наболтал в ее квартире.
У нормальных женщин, вероятно, не было подобных навязчивых опасений. И если Хэдли хотела такой стать, лучше встряхнуться и понять, что ей надо от Лоу. Она понюхала лилию и представила себе его мускулистые руки и грудь.
«Я ласкаю себя каждую ночь, думая о тебе».
Она виновато осмотрелась, будто окружающие могли услышать ее мысли.
Вся бурлящая радость, волнующее предвкушение и тяжелый туман перемешались в сознании, будто в игре в музыкальные стулья. Если не поостережешься, можно споткнуться, поэтому она выбросила слова Лоу из головы и сосредоточилась, чтобы дойти до такси, которое забирало ее с работы ежедневно в пять часов. На тротуаре перед ожидающей желтой машиной стоял Оливер Гинн.
– Красивый цветок, – заметил он, сунув руки в карманы.
– Здравствуйте, Оливер.
– Кто вам его подарил? Магнуссон? На вечеринке Флада он вел себя как собственник. Я считал, что вам больше нравятся мозги, а не мышцы.
Хэдли проигнорировала оскорбление.
– Вам ничто не мешало самому подарить мне цветы, а вы присылаете мне странные книги.
На лице Гинна промелькнула обида.
– Я думал, вам нравятся книги.
– Нравятся, – подтвердила Хэдли, желая избавиться от чувства вины, которое он в ней вызвал. – Где вы ее нашли? Автор не указан.
– Это брошюра из семейной библиотеки. Тот абзац попал в яблочко?
– Как вам удалось что-то рассмотреть на вечеринке в особняке Флада и связать с тем самым мифом?
Оливер тяжело вздохнул.
– Если хотите знать правду, я видел их прежде.
Мышцы шеи Хэдли напряглись.
– Где?
– У знакомой и любимой женщины, – ответил Оливер, снимая шляпу. – Я не понимал, что происходило тогда, но с тех пор многое выяснил. Обещаю, что помогу вам. Дайте мне шанс, я мог бы вас научить и многое показать.
Оливер казался таким искренним, и если бы дело не касалось Мори, она могла бы ему довериться на основе презумпции невиновности.
– Я никогда не встречала другого человека, которого бы преследовало нечто подобное. А вы умудрились познакомиться с нами двумя?
– По приезде в Сан-Франциско до меня дошли слухи от других кураторов о странностях в музее де Янга. Все эти разговоры привели меня к вам.
Хэдли рассердилась и помрачнела.
– Вы ухаживали за мной под ложным предлогом?
– Нет! Меня, конечно, терзало любопытно, но все изменилось, стоило вас увидеть. Вся моя вселенная стала больше. Посмотрите на себя – вы замечательная и сильная. Ученая дама, не боящаяся оставить свой след в мужском мире. Прямо, как ваша мать.
– Моя мать?
– Я знаю, вы утверждаете, что не помните, но вам же доводилось читать о ее достижениях. Фотография ваших родителей перед храмом в Карнаке напечатана дюжину раз, а вы так похожи на мать, просто сверхъестественно.
Да, отец часто говорил то же самое, когда на него находило сентиментальное настроение. Но когда Хэдли смотрела на фотографию, видела лишь женщину, что платила ее няне.
– Повсеместно поговаривали, будто ваш отец зависел от ее гениальности, а у вас та же искра. А то и намного больше, – настаивал Оливер, почти касаясь лица Хэдли.
Она резко отпрянула.
– Жаль вас разочаровывать, но я не дочь своей матери и не какая-то там диковинка для изучения.
Оливер нахмурил черные брови.
– Конечно, нет. Приношу свои извинения, что не рассказал раньше, что знаю о вашем даре. Просто хотел убедиться, что слухи не врут, и желал добиться вашего доверия. Я не считаю вас диковинкой и не просто прицепился. Я в самом деле верю, что сама судьба свела нас вместе, – настаивал Оливер, внезапно погладив ее подбородок кончиками пальцев в перчатке. – Вы не прокляты, Хэдли, а благословенны. Впустите меня в свою жизнь, и я это докажу.
Он обхватил рукой ее шею и наклонился прежде, чем Хэдли успела отстраниться. Холодные губы решительно и упорно прижались к ее губам. Она почуяла сильный запах табака и лавровишневой воды, а от острой тревоги мышцы обратились в камень.
Все в Хэдли кричало «Нет!». И этого было достаточно, чтобы рассеять ее панику. Она толкнула нахала в грудь и отшатнулась, утирая рот рукавом пальто. Боже милостивый. Если у нее оставались еще сомнения в отсутствии искры между ними, теперь они точно пропали.
Оливер ей совершенно не подходит.
С отвисшей челюстью он моргнул, будто в замешательстве. Его грудь поднималась и опадала от затрудненного дыхания. Затем лицо любителя дýхов расплылось в маниакальной улыбке.
– О, Хэдли, моя дорогая…
– Я опаздываю на встречу.
Она бросилась к ожидающему такси.
– Если вы дадите мне шанс, я подарю вам весь мир, – крикнул Оливер ей вслед. – Вместо того, чтобы подавлять свой дар, вы станете той, кем вам суждено по рождению.
Хэдли не стала спрашивать, что он имел в виду.
***
Лоу последовал за дворецким доктора Бэкола в продуваемый насквозь особняк на Рашн-хилл. Старик сидел в инвалидном кресле на закрытой террасе, выходившей в большой двор, а вдалеке виднелся скрытый в полумраке залив Сан-Франциско. Без сомнения, прекрасное зрелище, которое недоступно слепцу. И все же отец Хэдли развернулся к большому окну, будто мог представить все это. На его коленях лежал плед, а в руках была чашка с горячим чаем.
Слуга объявил о приходе Лоу.
– Как дела, мой мальчик? – спросил Бэкол, обрадовавшись его обществу.
– Простите, что беспокою вас дома после рабочего дня, но я надеялся, у вас найдется минутка ответить на вопросы.
– Садись. Я с удовольствием помогу, чем смогу. А заодно расскажи мне о поисках. Есть хорошие новости?
Лоу подтянул плетеное кресло ближе к Бэколу и посмотрел на дверь, убеждаясь, что слуги не крутятся поблизости.
– Я нашел вторую перекладину.
– В самом деле? – улыбнулся Бэкол. – Чудесно!
– Да, но переживаю, смогу ли найти третью. – Лоу положил шляпу на колени. – Меня чуть не убили. За мной следят необычным способом. Некто использует особую магию, пытаясь украсть перекладины.
Старик застыл.
– Что ты имеешь в виду?
– Кто-то, кто обладает силой, сотворить мифическую египетскую химеру.
Поверхность чая в чашке доктора Бэкола задрожала, но он не ответил.
– Моя невестка вызвала дух вашей жены, предупредившей, что амулет не должен достаться Ноелю. Попробую угадать с первой попытки и предположу, что это ваш прежний партнер по раскопкам.
Бэкол кивнул.
– Ноель Ирвинг.
– Может, пора рассказать, зачем вам так нужен амулет, и каким образом он связан с тем человеком.
– Ты мне не поверишь.
– Не поверю? Меня чуть не спалила заживо египетская огненная богиня. А до этого грифон пытался выклевать глаза. Выкладывайте, с кем я имею дело, чтобы понять, какой магии противостою.
Одной рукой найдя на ощупь приставной столик, дрожащими пальцами Бэкол поставил чашку с чаем.
– Скажите мне, мистер Магнуссон, вы верите, что женщина может быть влюблена в двух мужчин одновременно?
Лоу стиснул зубы.
– Нет, не верю.
Бэкол вздохнул и откинулся в инвалидном кресле.
– Я тоже когда-то не верил. Лучше расскажу с самого начала: в конце XIX века, когда мы с Ноелем еще дружили, он очень интересовался оккультизмом и с переменным успехом занимался магией. Ничего выдающегося – умел накладывать чары, чтобы усилить наше везение и найти сокровище, или сотворить свет в темном туннеле. Хотя, с высоты прожитых лет, я часто думаю, не использовал ли он любовный приворот, чтобы заставить мою жену с ним спать. Или во мне говорит гордость.
Лоу поерзал на сиденье, чувствуя себя крайне неловко.
– Мне жаль.
– Мне тоже. Но они были любовниками несколько лет. Я подозревал, но не знал наверняка до 1898 года. Я оставил Ноеля приглядывать за Верой в Каире, сам уехал на месяц. По возвращении обнаружил, что они оба сильно заболели, подхватив местную заразную хворь, которую можно вылечить лишь западными лекарствами. Однако и Вера и Ноель не могли от слабости встать с постели, не говоря уже об отъезде. Местный доктор сказал, что им осталось жить считанные дни, если не часы. Ноель умолял меня привести ведьму, которую он встретил во время нашего последнего путешествия.
– И вы привели? – тихо спросил Лоу.
– У меня не осталось выбора. Вера была беременна Хэдли. Если бы моя жена умерла, я бы потерял обеих.
– Господи!
Бэкол поерзал в инвалидном кресле.
– Я нашел ведьму. Она уверяла, что может спасти больных от смерти, но их ждут последствия. Нельзя нарушить естественный порядок вещей, не заплатив определенную цену.
– Всегда есть подвох, – прошептал Лоу.
– В самом деле. И этот подвох состоял в том, что жизнь продлевалась на восемь лет. Потом те, на кого наложены чары, умерли бы. Таким было проклятье. Что я мог сделать? Наблюдать, как они умирают у меня на глазах? Потерять нерожденную дочь? Я сходил с ума от горя, их предательства, утраты наивности и доверия к тем двум людям, которых любил больше всех на свете.
Бэкол покачал головой, погрузившись в воспоминания, а потом глубоко вздохнул и продолжил:
