Текст книги "Голливудские жены"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)
Глава 65
Бадди не спалось. После разговора с Ангель он взволнованно ходил по квартире. Он связал себя обязательством и должен теперь его выполнить. Придется встретиться с матерью лицом к лицу – мысль об этом доставляла мало радости, но чем скорей он покончит с этим делом…
И больше никакого вранья.
Все начистоту.
Как быть с Сейди? Он собирался рассказать ей все до понедельника, до того, как реклама пойдет по Америке.
Он улегся, заснул, думая, как быть, и проснулся рано утром с готовым ответом.
Разбудить Сейди в семь утра в субботу своими признаниями – он такой наглости не набрался, но вот насчет того, чтобы заскочить перед отъездом в Сан-Диего к Ферди, тут сомнения его не грызли.
Ферди уже встал и был одет – изящен в красной тенниске и в такого же цвета шортах. Он блестел от кремов, был мускулистым, загорелым и совсем не похожим на того мужчину в строгих костюмах, которого Бадди встречал в офисе. Кажется, он очень смутился, что его застали в не свойственном ему виде. А еще больше – когда за его спиной в дверях возник взъерошенный юнец лет четырнадцати или пятнадцати с вопросом:
– Кто это там?
У мальчишки было на бедрах полотенце, и больше ничего.
– Возвращайся на кухню, – безапелляционным тоном приказал Ферди.
– Рад, что ты уже встал, – беззаботно сказал Бадди.
– А если бы не встал, что изменилось бы?
– У меня был выбор – тебя будить или Сейди. Я прикинул, что лучше тебя.
– Как ты узнал, где я живу?
– Отыскал в телефонной книге.
– Смею предположить, что дело неотложное?
– Это точно.
Ферди вздохнул от досады.
– Тогда, наверное, тебе лучше зайти.
– Радушно, однако же, ты меня принимаешь.
– А что ты ждешь в семь утра? Цветы и оркестр?
Бадди вошел за ним в просторную квартиру с белыми стенами. Над старомодной каминной доской гордо висела одинокая Мэрилин Монро работы Энди Уорхола на шелке. Под ней – две обгоревшие свечи.
Он уселся без приглашения со словами:
– Я не надолго.
– Какая жалость!
Парень, отправленный на кухню, врубил панк-рок на всю катушку – просто чтобы напомнить о себе.
– Боже! – воскликнул Ферди, потом заорал:
– Слушай с наушниками, Рокки. – Он повернулся к Бадди. – Ну? Выкладывай.
До смерти интересно, с чем это нельзя было подождать до понедельника, до офиса.
– Я еду в Сан-Диего.
– Краткий визит или ты там насовсем поселишься?
– Я должен быть откровенным с Сейди.
– А-а-а, знаю. – Ферди понимающе ухмыльнулся. – Ты на самом деле трансвестит и больше ни минуты не можешь таить это в себе. Вот это и есть твоя захватывающая новость?
– Кончай трепаться. Дело серьезное. – Бадди встал и отошел к окну. Вид был на бассейн, две девушки плавали, а третья прыгала через веревочку у бортика. – Э… кое о чем я никогда Сейди не рассказывал.
– Например? – спросил Ферди, наконец-то заинтригованный.
– Например, что я женат. У меня прекрасная жена, и я не хочу больше этого скрывать.
– Ничего себе заявочки.
– Думаешь, она с катушек слетит?
– Скажем так – плясать на столе от рад ости вряд ли будет.
Бадди пожал плечами.
– Ничего не поделаешь. – Он уставился в окно. – Я… э… хочу, чтобы ты ей это сказал за меня.
– Вот спасибо. Какой ты добренький! Только должен твое великодушное предложение отклонить. Сам ей скажешь в понедельник.
– Не могу.
– Почему же?
– Потому что она должна узнать сегодня. В понедельник пойдут рекламные щиты. Не хочу, чтобы так все оставалось. Надо что-то сделать.
Вид у Ферди был обозленный.
– Послушай, – отворачиваясь от окна, принялся уговаривать Бадди. – Если ты это для меня сделаешь, я буду тебе многое должен. Так?
– Может, и так.
– А ты знаешь и я знаю, что в этом городе нет ничего более полезного, чем парочка долгов, сохраненных про запас. Так?
Ферди нехотя кивнул.
– Кто знает, что со мной будет? – откровенно продолжал Бадди. – Может, стану громадной звездой, а может, кончу никем.
Какая карта выпадет, а? – Он крепко хлопнул Ферди по плечу. – Но слушай… если я прославлюсь, должок мой будет что-нибудь да значить. Правильно я говорю?
Ферди вздохнул. Он никогда не мог устоять перед убийственным сочетанием напористости и обаяния. К тому же ему хотелось, чтобы Бадди поскорее убрался.
– Ладно, ладно, сделаю. Я вовсе не против того, чтобы исковеркать себе весь день. Так что конкретно мне сказать мадам?
– Скажи ей, что у меня есть жена. Ее зовут Ангель. Она красивая.
– О, чудесно! Не та ли, которую я для тебя нашел?
– Не волнуйся, мы уже были женаты.
– Тогда почему…
Ферди замолчал, когда в комнату забрел юнец – наушники на голове, – прищелкивая в такт музыке.
– Ферди, – заныл мальчишка, – когда мы поедем на пикник?
– Когда оденешься.
Мальчишка, чтобы насолить, рванул узел на полотенце.
– Ради бога… – начал было Ферди, но замолк, когда оказалось, что на юнце надеты узкие, как бикини, белые трусики.
Бадди был уже в дверях.
– Передай Сейди, я первым делом в понедельник зайду к ней в офис.
Ферди вышел за ним следом.
– Не беспокойся, она будет ждать. – Он понизил голос. – Пожалуйста, не говори ни с кем о моей личной жизни. Тем более с Сейди.
Бадди подмигнул.
– Договорились. А знаешь что, Ферд? Сказать правду – ничего лучшего со мной давно не было!
– Да, – сухо отозвался Ферди. – Тем более когда делать это за тебя приходится мне.
Глава 66
Письмо. Заказное. Леону Розмонту в Лас-Вегас.
«Дорогой Леон,
Мы хорошо провели время.
Но иногда хорошее длится недолго.
Печально…
Но это так…
Отпуск кончился, и я еду домой – одна.
Буду всегда помнить, как было хорошо.
Милли».
Письмо он получил утром, наспех прочитал и засунул в карман. Некогда этим заниматься – события разворачивались с неимоверной быстротой.
Он приехал в Лас-Вегас расследовать убийство проститутки, а его тут же вызывают в дом, где, несомненно, побывал Дек Эндрюс.
Побывал, чтоб убить.
Леона мутило, когда фотографировали труп старухи – лицо обезображено гримасой страха и смерти.
Бойня… кровь… увечья.
Повсюду отпечатки пальцев Дека Эндрюса. Он и не думал заметать следы.
В ванной на зеркале губной помадой было намалевано:
«Я СТРАЖ ПОРЯДКА. МАТЬ-ПРОСТИТУТКА – Я ТЕБЯ РАЗЫЩУ». Он как будто чувствовал, что ему нечего опасаться.
Леон поговорил со служанкой, которая наткнулась на труп.
Она была в истерике. Никого не видела, ничего не знает, только все бормотала что-то невразумительное про шерстяную кофту.
Кем была Нита Кэрролл? Почему Дек повел здесь себя не так, как прежде, – пришел к ней в дом и убил ее?
Какая связь?
Леон взялся за работу, тщательно изучая то, что осталось от жизни. Он работал всю ночь и в субботу в семь тридцать утра наткнулся на то, что искал. В подвале, под грудой тряпья, нашел старый гроссбух. Он внимательно листал пожелтевшие порванные страницы – некоторые были вырваны, предчувствие его не обмануло. Дек Эндрюс был усыновлен, но не законным путем.
Нита Кэрролл и ее сестра Норин вели торговлю грудными детьми.
Наконец головоломка обретала смысл. Леон унюхал след Дека. Предстоит много дел.
Глава 67
Элейн проснулась – солнце било в глаза. Она опять забыла задернуть шторы, и раннее утреннее солнце заливало спальню. Несколько минут она лежала неподвижно, слишком хорошо зная, что стоит ей пошевелиться, и голова начнет раскалываться, как бывало в последнее время каждое утро.
Она шевельнулась. Голова стала раскалываться. Она клялась больше не брать в рот ни капли и точно знала, что единственный способ протянуть день – за завтраком влить в апельсиновый сок стопочку водки.
Элейн Конти, ты пьянчужка.
Вовсе нет, Этта. В любое время, когда захочу, могу бросить.
Кому ты очки втираешь? У тебя потребность пить. Спиртное заглушает боль.
Завтра перестану. Черт тебя возьми, Этта! Оставь меня в покое.
Она, пошатываясь, пошла в ванную и стала припоминать, что делала вчера вечером. Ничегошеньки не могла вспомнить, как ни старалась.
Мэрли. Они были вместе?
Нет. Мэрли с отцом два дня назад уехала в Европу. Или это было раньше? Она и правда не помнит.
Лучше соберись с мыслями, Элейн.
Лучше оставь меня нахер в покое, Этта.
Она побрела на кухню, даже на секундочку не взглянув на себя в зеркало.
Элейн Конти. Спутанные волосы, высветленные не жидкостью из флакончика, а солнцем. Превосходная молочно-белая кожа, покрывшаяся загаром впервые за десять лет. Несколько раздобрела… набрала как минимум десять фунтов. Вместо ночной рубашки с кружевами – как того требовал от дам Беверли-Хиллз жесткий этикет ночных одеяний – была на ней старая пижамная рубашка Росса с закатанными рукавами. Для человека, кто должен был бы выглядеть паршиво, она выглядела довольно хорошо.
С немного припухшими глазами, но более привлекательная, чем обычная Элейн Конти, выхоленная до потери сознания.
Она, разумеется, об этом не подозревала. Она точно знала, что у нее жуткий вид. Но поскольку она никого не видела и ее никто не видел, какая разница? Даже Лина сбежала.
Апельсиновый сок в холодильнике, похоже, уже скис, но она все равно налила полстакана и от души плеснула туда водки – чтобы прогнать тоску. Потом села и задумалась, как в одиночестве прорваться ей сквозь еще один долгий уик-энд.
Росс проснулся вскоре после Элейн. Только ночь ему пришлось проводить не в роскоши – не на кровати. Кровать заменило заднее сиденье его золотистого «Корнита», и это было не самое удобное место на свете, хотя все лучше, чем делить огромную двуспальную кровать с Джиной Джермейн. Господи! Все что угодно, только не это.
Он пинком открыл заднюю дверцу машины, распрямился, с трудом вылез и что было силы потянулся.
По полу гаража пробежала крыса. В Беверли-Хиллз их хоть пруд пруди. Четвероногих и на двух ногах.
Росс Конти. Кинозвезда. Спит по-черному.
Не то чтобы это так задумывалось, но с тех пор, как он оставил Элейн, не особенно ему везло, в чем и была одна из причин, почему он вернулся на свой насест. К сожалению, было уже слишком поздно, чтобы он мог войти в дом. Он звонил у дверей десять минут, никто не открыл. Его ключ остался среди его вещей у Джины дома. Плохо, конечно, но обратно он ни за что не поедет. Когда все собаки в окрестностях стали лаять, он отказался от дальнейших попыток попасть в собственный дом и отогнал «Корниш» на аллею за домом. Там он нажал кнопку дистанционного управления, чтобы открыть гараж, въехал, поставил машину и устроился спать на заднем сиденье.
Господи! Теперь у него разламывалась спина, и в данную секунду нет для него ничего важнее, как отлить.
Только бы Лина была на месте. Ему не хотелось тревожить сладкий сон Элейн. Хотелось, Чтобы она была в хорошем настроении, когда вернется ее герой.
Глава 68
Сведений Дек набрал более чем достаточно. Они копошились в мозгу, как черви на туше дохлой коровы. Пожирая рассудок. Сводя сума.
Нита Кэрролл.
Сначала ни звука.
Пока он не проколол этот жир и слова не забили фонтаном, как алая кровь.
Чего она только не порассказала! Старуха, а память цепкая – держит, как в сундуке. Когда он упомянул Уинифред и Уиллиса Эндрюсов, запнулась поначалу, но потом вспомнила. И документы нашла – подтвердить.
Он знает, кто его мать.
Знает, где она.
Сразу же вспомнилась Джой. Наконец им можно будет встретиться. Джой такая милая. Из нее бы вышла кинозвезда. Насколько она красивее той дряни, что расхаживает по улицам, он скажет ей в следующий раз, как увидит. Она будет его за это любить. Поцелует, обнимет покрепче и опять назовет ковбоем…
Он так скучает по ней.
Если он все возьмет на себя, она вернется? Надо будет спросить.
Конечно, Страж Порядка не может умолять.
Или платить.
Он ей платил? Дек нахмурился – трудно сказать.
Может, однажды.
ГРЯЗНАЯ ПРОСТИТУТКА, ВОТ ОНА КТО.
Ярость ударила в голову, где и без того крепко засело имя Женщины, что выбросила его в этот грязный мир.
Слова Ниты Кэрролл дребезжали, как миллионы осколков:
«…Всегда знала, кто мамаша… мои детишки не то что у других… ежели могла, следила, как и что с ними… задарма их никогда не отдавала… хорошие девушки, что попали в беду… твоя мамаша хорошо себя показала… твоя мамаша… твоя мамаша…»
К ЧЕРТУ ЕГО МАМАШУ!
Оставила его. Отдала. Выбросила, как мусор.
СУКА НИКОГДА ЕГО И НЕ ХОТЕЛА.
Будет расплачиваться за каждый год его жизни.
Кровью.
Мучительно.
Глава 69
– Сегодня я с ухожу, – тихо сказала Ангель.
– Да ух вижу, – раздраженно бросил Коко, отправлял в рот ложку кукурузных хлопьев с изюмом и одновременно пытаясь налить себе кофе.
Она осторожно взяла чашку у него из рук.
Он схватил ее обратно.
– Премного благодарен, только кофе я вполне могу себе сделать сам.
Она вздохнула.
– Почему ты на меня злишься?
– Кто злится? Я – ни в коем случае.
– Пожалуйста, не сердись. – Она робко коснулась его руки. – Ведь это у тебя я научилась постоять за себя. Без тебя разве хватило бы у меня сил дать Бадди попробовать еще раз.
– Ха! – фыркнул он. – Остается только надеяться, что ты соображаешь, что делаешь.
– Возвращаюсь к мужу и надеюсь, что у нас с ним получится и у ребенка будет отец.
– Мы с Адрианом были бы замечательными отцами. – Он хмыкнул.
– А в крестные отцы пойдете?
– Как у Марио Пьюзо?
– Кого?
– Силы небесные! Ты все такая же незнайка, да?
– Знаю не так уж и мало, тебе спасибо. Уже не та дурочка, что в слезах пришла к тебе в парикмахерскую искать работу.
– Никогда ты не была дурочкой. А просто невозможной лапочкой!
Они захихикали и обнялись.
– Ненавижу прощания, – сказал он угрюмо.
– За мной заедут только в пять.
– Ты же знаешь, суббота у нас самый трудный день. Раньше десяти я не вернусь.
– Можно я на следующей неделе приведу с собой Бадди?
– Господи! А надо?
– Ну пожалуйста.
– Там видно будет.
Они еще раз крепко обнялись, он погладил ее по светлым шелковистым волосам и крепко прижал к себе.
– Будь счастлива, греза моя, – прошептал он.
– Буду, – шепотом отозвалась она. – Я знаю, что буду.
Монтана не желала оплакивать Нийла. За то время, что они были женаты, он потерял двух близких друзей и оба раза говорил одно и то же: «Никогда не оглядывайся. Смело встречай все, что тебя ждет, и пусть мерзавцы это знают». А после напивался до чертиков.
Он бы, понятно, не захотел, чтобы она сидела и хандрила, вот она и не стала. А начала осуществлять свой замысел – расквитаться с Оливером. Понадобилась кое-какая организационная работа, но теперь все готово, и всякий раз, об этом подумав, она расплывалась до ушей. Понедельник, утро – час Оливера Истерна, и она ждет этого не дождется!
Меж тем она кончила укладывать вещи Нийла и принялась за свои пожитки.
В субботу утром позвонила Стивену Шапиро, знакомому агенту по недвижимости, и он явился посмотреть дом.
– Немедленно пускайте в продажу, – распорядилась она. – Оставляю на вас. В понедельник улетаю в Нью-Йорк.
Стивен вроде бы счел, что цена в два миллиона не так уж нереальна. «Если найдем нужного покупателя», – добавил он.
Она раздумывала, звонить кому-нибудь, чтобы попрощаться, или не стоит. Потом ей пришло в голову, что все настоящие ее друзья живут в Нью-Йорке. А в Лос-Анджелесе только знакомые.
Останется она или уедет – им-то что.
Пробовала дозвониться Бадди Хадсону, но напоролась на дежурную службу автоответов. До отъезда попробует еще, он заслуживает, чтобы ему толком объяснили, отчего картина приказала долго жить, а не выслушивать басни, которыми его наверняка потчуют.
Прощай, Калифорния. По-своему мне будет не хватать тебя.
Этого океана и пляжа. Этих гор и парков. И просто соблазна жить на солнце. И, конечно же, вида с их холма. Этой необыкновенной панорамы с мириадами огоньков, что открывается, как в стране волшебных сказок.
Да, ей будет не хватать Лос-Анджелеса, но, как сказал бы Нийл: «Никогда не оглядывайся…»
Бадди три раза проехал мимо своего бывшего дома. Улица, да и сам дом ничуть не изменились. На что ты надеялся? Что тут все застроят небоскребами и автострадами и уже не будет никакой возможности напасть на след матери?
Ничего подобного не случилось. И предлога у него нет.
Может, она здесь больше и не живет.
Может, умерла.
Есть надежда.
Он ненавидел себя за такие мысли.
Он сидел и мучился. Почему просто не подойти к дому, не позвонить в дверь и не покончить с этим делом?
Бадди решительно стал вылезать из машины, но в это время отворилась парадная дверь его бывшего дома и на улицу вышел мальчуган лет семи. Бадди остановился, а мальчуган подбежал к темно-бордовому пикапу, рывком открыл заднюю дверцу и залез в машину. Парадная дверь дома была открыта, и Бадди ждал, зная точно – с минуты на минуту она появится.
Так и случилось.
Он юркнул назад в машину с тем же чувством вины, что и в день, когда сбежал из дома. Снова как шестнадцатилетний. Ничуть она не изменилась.
Он был в полном смятении. Почему-то рассчитывал – надеялся, – что десять лет возьмут свое. Но даже издалека видно – она осталась, какой была. Прическа другая, вот и все. Роскошные кудри больше не спадают до пояса, она остригла до плеч свои рыжеватые волосы и выглядит еще моложе, чем ему запомнилась.
Сколько же ей лет? Он помнит, как спросил ее об этом, когда был восьмилетним ребенком, и как она его строго одернула:
«Дамы никогда не говорят о своем возрасте. Будь так добр, заруби это себе на носу».
Восемь лет мальчишке, а родная мать скрывает от него свой возраст.
Она села в пикап и уехала в другую сторону, оставив его в состоянии полного расстройства.
Он решил: торчать у дома и ждать, когда она с малышом вернется, – глупо. В Сан-Диего у него есть другие дела, и чем быстрее он все закончит и отправится назад в Лос-Анджелес к Ангель, тем лучше.
Вулфи Швайкер.
Не пора ли заявить в полицию?
Они настороженно изучали друг друга.
Элейн думала: «Господи, на кого я похожа!»
Росс думал: «Господи, на кого она похожа!»
У них всегда было много общего.
– А где Лина? – спросил он.
– Ушла, – ответила Элейн, в первый раз за целую вечность сознавая, что ногти у нее поломаны, волосы не причесаны и надето на ней черт знает что.
– А пижама-то моя, – упрекнул он.
– Знаю, – был ответ. Непонятно почему, но настроена она была довольно ветрено.
– Так я войду?
– Войдешь?
– Это мой дом, так ведь?
Она кивнула. Неверный, лживый изменник и подлец. Надо послать его подальше.
Но ведь неверный, лживый изменник – ее муж. И он вернулся.
– Входи, – сказала она.
Знаменитые синие глаза вспыхнули от радости.
– Я уж думал, ты не пригласишь меня в дом.
И собирать-то особенно было нечего. Чемоданчик и большая дорожная сумка со всякой мелочью. Никогда больше она не сможет путешествовать налегке. Скоро придется брать в расчет малыша.
Она смотрелась в зеркало, поворачиваясь то одной стороной, то другой, внимательно разглядывала вздувшийся живот. Что скажет Бадди, когда ее увидит? Он даже не спросил про ребенка, не справился о ее здоровье.
А что, если Коко прав и возвращаться к нему – ошибка?
Она решительно тряхнула головой. Он заслуживает еще одной попытки – в самый последний раз. По телефону он – как совсем другой человек: такой серьезный и такой уверенный в их будущей совместной жизни. Должно у них получиться, она знает – и все тут.
Адриан постучал в дверь.
– Помочь не надо? – заботливо справился он.
– Я уже собралась, – ответила она. – Завтра к этому времени забудешь, что я вообще здесь была.
Он въехал на каталке в комнатку для гостей.
– Надеюсь, нет.
– Спасибо тебе за все, – выпалила она. – Не знаю, что бы я без тебя и Коко делала…
– Не забывай, держи нас в курсе. Коко трясется над тобой, как курица над яйцом… ты уж его не огорчай.
Они рассмеялись.
Ангель зачесала со лба назад светлую прядь и поежилась, заранее радуясь, что снова увидит Бадди. Сказал – машину пришлет за ней в пять, но разве дождешься? Она уже готова ехать.
– Послушай, приятель, я не обязан был сюда приходить, – не унимался Бадди. – Прикинул вот… знаете ли… вроде как оказываю вам, ребята, любезность.
– Любезность через десять лет, – рявкнул здоровенный детектив. В кабинете их было двое. Здоровенный детина и его напарник, молчаливый негр, который упорно жевал резинку и зубочисткой выковыривал грязь из-под ногтей.
– Так будете вы что-нибудь делать? – Бадди терял терпение.
Он предоставил им информацию. Добровольно. Никто его силком не тянул.
– А что нам прикажете делать? – задал вопрос детина. – Вы, дать ордер на арест Вулфи как-его-там, потому что сюда являетесь вы и рассказываете, как десять лет назад он убил вашего дружка? – Почему бы вам не разыскать это дело? – не отставал Бадди. – Поднимите архивы. Вам хоть ясно, о чем я толкую?
– Хотите, чтобы дело открыли заново? – насторожился полицейский негр, в первый раз открыв рот.
– Слушайте, я сюда пришел не маникюр делать, – огрызнулся Бадди, обиженный их равнодушием.
– Значит, писанины будет много, – задумчиво пробормотал негр.
– Да, это тяжеловато, – желчно заметил Бадди.
Детина вздохнул.
– Оставьте ваше имя и адрес. Мы доложим капитану. Нужно согласие начальства.
Бадди удивленно покачал головой. Нелегкое дело – выполнить свой гражданский долг. Потом вспомнил – если дело начнут пересматривать, он тоже окажется замешанным. Известность такого рода ему сейчас ни к чему. Он наивно полагал, что достаточно будет явиться в полицейский участок, рассказать о Вулфи Швайкере и мотать. Что у него с мозгами?
Нет у тебя мозгов, дружище Бадди, ни хрена нет.
– Я передумал, – неожиданно сказал он. – Завтра приду.
Детективы со скучающим видом переглянулись. Еще один чокнутый, у которого больше дел нет – только голову им морочить.
– Ага, валяй, – согласился детина, широко зевнув. – Только имей в виду – душителя с автострады и бегуна-убийцу мы уже поймали, так что придумай что-нибудь новенькое, тогда и приходи морочить голову, ага?
Бадди вышел с мерзким чувством, сел в машину и поехал назад к дому матери.
Сейди думала провести уик-энд в Палм-Спрингс, но, проснувшись довольно поздно, поняла, что нет у нее сил двинуться с места. Смотреть на Росса с Джиной было тягостно. Что же он так неразборчив? Джина Джермейн – кинозвезда, но и потаскушка – спит с любым мужиком, кто так или иначе может подтолкнуть ее карьеру или ее жизнь. А вот что ей понадобилось от Росса, сообразить было тяжеловато.
Тем не менее Сейди сообразила. И с ходу поняла, что правильно.
Легендарный шланг Конти. Какая женщина не трепещет от соблазна – проснешься, а рядом такое?
Огорченная, она нажала на звонок, вызывая служанку, а потом вспомнила, что служанку с мужем отпустила на выходные, так как рассчитывала быть в Палм-Спрингс. Ничего. Для разнообразия будет наслаждаться одиночеством. Ни тебе приемов, ни просмотров, ни деловых встреч. Только чтоб не нарушали ее покоя – что-что, а это ей выпадает не часто.
Росс.
Она по-прежнему о нем думает.
Росс.
Все еще его любит.
Вопреки…
Сейди потянулась к телефону и набрала домашний номер Джины.
Американская королева секса ответила раздраженным голосом.
– Вот дерьмо, Сейди, – плакалась Джина. – Газеты видела?
Дело в том, что Сейди не видела.
– Что там, дорогая? – мягко справилась Сейди, прекрасно зная, что Джина всегда найдет, на что пожаловаться, – опять какая-нибудь заметка про нее пришлась ей не по вкусу.
– Можешь взять Росса и засунуть его себе в задницу, – кипела от злости Джина.
– А что он сделал?
– Ха! – фыркнула Джина, распаляясь, даже несмотря на то, что прошла уже целая ночь и было время все это переварить. – Почитаешь. Я выгнала засранца.
– Выгнала?
– Да еще как.
– Куда же он пошел?
– А вот на это мне насрать.
– Я сейчас уезжаю в Палм-Спрингс, – торопливо заговорила Сейди. – В понедельник тебе позвоню. – Ей не терпелось повесить трубку.
– Вот жалость, – огорченно заныла Джина. – Я думала, ты сможешь заехать. Надо кое-что обсудить.
– Не хочешь же ты, чтобы я отказалась от двух дней тишины и покоя?
– А что такого? В Спринте ты можешь съездить в любое время.
Как всегда, думает только о себе.
– К сожалению, мне надо ехать. Как я уже сказала, поговорим в понедельник. – И, чтобы Джина не стала дальше канючить, положила трубку.
Итак, Росс и Джина рассорились – и очень даже вовремя.
Она с минуту подумала, потом обзвонила гостиницы «Беверли-Хиллз», «Беверли-Уилшир»и «Бель-Эйр». Ни в одной из них Росс зарегистрирован не был. Может, поехал домой? Назад в объятия ждущей его супруги? Сейди не сомневалась, что Элейн ждет.
Звезды Голливуда могут хоть на голове ходить, а дома их всегда примут как нельзя лучше. Голливудские жены – особая порода.
Хорошенькие, как куколки, безупречно выхолены – и с пропуском на что и куда угодно. Знаменитый муж и есть пропуск.
Долго не раздумывая, Сейди набрала его домашний номер.
Телефонный звонок нарушил их воссоединение. И какое!
Элейн распласталась, разбросав ноги и руки в стороны, на толстом пушистом ковре, а Росс, устроившись сверху, накачивал ее, словно моряк, изголодавшийся на берегу.
Он застал ее врасплох, в дом вступил как герой-победитель, вернувшийся с поля брани.
– Ну и видок у тебя, – заметил он. – А в доме вообще свинарник. – И покатился со смеху. – Да что тут творится?
Вот стыд – так влипнуть! Хоть бы предупредил, что возвращается! Денек бы провела в салоне «Элизабет Арден», вызвала бы чистильщиков – привести дом в порядок, купила бы свежие цветы.
«А, угомонись ты! Какая есть, такой пусть и принимает. Сам, что ли, поражает великолепием? А потом воняет от него, как от заезженной кобылы».
Они с опаской кружили друг против друга, потом Росс выдал:
– Вот что я тебе скажу… Вид у тебя черт знает какой сексуальный. – И, удивив обоих, на нее набросился. В молчании, на полу гостиной, отметили они свое воссоединение.
Тогда-то и зазвонил телефон, и рука Элейн машинально потянулась к трубке, а Росс прорычал:
– Брось ты.
Поздно. Кто бы там ни звонил, он был уже с ними, в комнате.
Зазвучал бесплотный голос:
– Алло, алло…
– Да? – нетерпеливо сказала Элейн.
– Росса Конти, пожалуйста.
– Кто звонит?
– Сейди Ласаль.
– Сейди! Как поживешь? Это Элейн.
Эрекции у Росса как не бывало – словно колесо спустило. Он схватил телефон, быстро поговорил, повесил трубку и с довольной улыбочкой обернулся к Элейн.
– Кажется, мы снова работаем, – сказал он. – Миз Ласаль угодно со мной встретиться.
– Когда?
– Сейчас.
– Одевайся же.
Опять он на нее навалился.
– Сначала доведу до конца, что мы затеяли.
– Росс!
– Подождет!
