Текст книги "Голливудские жены"

Автор книги: Джеки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

Глава 37

Ровно в одиннадцать «Трио Дзанкусси» сыграло последний аккорд очаровательной, берущей за душу мелодии из «Крестного отца»и умолкло. Теперь настал черед Рика и Фила – динамики расставлены по местам, длинные патлы бешено развеваются.

Словно взрыв, грянул из семи динамиков, упрятанных так, что их не было видно, ансамбль «Кул энд гэнг», заклиная каждого «Наброситься!».

– Зараза! – Росс вскочил как ужаленный. – Оглохнуть можно!

Площадка для танцев была свободна, и Памела решила, что это он ее приглашает. Она тоже вскочила.

– Давай, Росс, давай покажем им, как это делается!

Памела Лондон, рыжая каланча шести футов, потащила его танцевать. Сейди, которую он уже задавил своим шармом, была только рада немного от него отдохнуть. Он приставал к ней весь вечер, а она, хотя и знала, что это только его «штучки», не могла им не поддаться, как ни старалась. Она пришла в сексуальное возбуждение и была этим не очень довольна.

По-прежнему он способен распалить ее одними только словами. А ведь если б он не бросил ее, жизнь могла бы сложиться иначе.

– Спляшем? – потребовала Карен Ланкастер у Бадди Хадсона.

Он сидел между ней и Фрэнсис Кавендиш – и пребывал в растерянности. Должен, по идее, чувствовать себя превосходно, а вместо этого он пялится на Ангель, стол которой – в другом конце, и вовсю нервничает, напоминая самому себе – сдерживайся, подожди, пока не будет подписан контракт.

Черт! Это лучший вечер в его жизни. Но и худший тоже. С каким это хером сидит Ангель? Он подумал, что сейчас вот пойдет и пригласит ее на танец. Потом отведет в укромный уголок и спросит: «Почему ты избавилась от нашего ребенка? Почему ты ушла от меня? Почему бы нам снова не попробовать?»

– Ну, так что – спляшем? – невнятно лопотала Карен. Она здорово набралась, зрачки огромные. Они с Шелли под стать друг другу.

Он хотел отказаться, но прикинул, что с таким папашей, как Джордж Ланкастер, и со всем прочим будет, наверное, лучше сказать «да», и повернулся к Фрэнсис, только что вернувшейся из туалета, где она выкурила сигаретку с марихуаной.

– Не возражаешь, если я потанцую? – спросил он.

– Делай как знаешь, – раздраженно буркнула Фрэнси. Она была недовольна. На внимательного кавалера, каким она его себе представляла, он вряд ли тянет. А о работе на «Юниверсал» пусть и не думает. Она так ему и скажет, когда он отвезет ее домой.

– Да, конечно, пошли, – сказал он Карен, и они пустились в круговерть вместе с третьей самой богатой женщиной в мире, которая танцевать не умела, и с Россом Конти, который танцевать не умел.

Карен могла бы исполнять «Наброситься!»с самыми лучшими из танцоров. Ее движения были такими, что тело устремлялось в одну сторону, а грудь с экзотическими сосками, не прикрытая лифчиком, – совсем в другую.

– Эй! – воскликнул Бадди. Танцевал он всегда с удовольствием, а в такой компании – с особым.

Ангель, детка, пойми: это только дела ради.

Карен перескочила поближе к Россу.

– Памела, старая ты пройдоха, – зачастила она, глотая слова. – Не знала, что ты можешь так выкаблучивать. Иди-ка сюда, Бадди, ты танцуй с Памми… а я забираю Росса.

Она ловко пролезла между ними, и получилось, что Бадци оказался напротив Памелы Лондон, от чего он ошалел.

Бадди вежливо осклабился. В ответ Памела ощерила желтые лошадиные зубы.

– Пойдем, Элейн, раз у них получается, то и мы ничуть не хуже, старушенция, – прогудел Джордж Ланкастер, вытаскивая ее из-за стола.

Элейн выдавила улыбочку. «Старушенция» особой радости ей не доставила. Карен стиснула Росса и, как похотливая сука, терлась своим поганым телом о его ногу. И все это видели.

Изобрази радость, Элейн.

А пошла ты на хрен, Этта!

– Кажется, я сейчас кончу от твоей коленки, . – пьяно просипела ему в ухо Карен.

– Возьми себя в руки, все смотрят, – бросил он резко, не спуская глаз с Сейди, которая занята была беседой с Шакирой и Майклом Кейнами.

– Ну и что? – невнятно бормотнула Карен.

– Уймись, вот что.

– Уймись… уймись. – Она задрала руки над головой и стала извиваться, словно в стриптизе.

– Во девка моя дает! – гаркнул Джордж и, бросив Элейн, перескочил к дочери.

И получилось, что Росс – к его неохоте – стал танцевать с Элейн. В этот самый момент рядом оказалась, отплясывая буги-вуги, та блондинка, которая утром-махала ему из «Порша». Он узнал в ней сейчас Шарон Ричмонд.

– Так у кого ты сегодня утром был? – захихикала она. – Что, застукала я тебя? – И снова захихикала. – Шучу, Элейн, шучу.

Всем же известно, что только в моем доме практикуют три зубных врача.

Ее партнер, почувствовав, что Росс взбешен, уволок ее в сторону.

Элейн сощурилась.

– Ах ты, сволочь! – прошипела она.

Оба разом покинули танцевальную площадку.

– Бег трусцой – полное дерьмо! – заметила девица в кудряшках, вульгарно икая.

– Знаешь, что я хочу? – задумчиво произнесла ее подруга, со вкусом одетая брюнетка, у которой фигура была, как у Бо Дерек. – Я бы хотела, чтобы какая-нибудь большая кинозвезда мыла мне окна.

«Блеск остроумия», – подумала Монтана.

Поскольку на музыкальную вахту заступили Рик и Фил, а после трехчасовых возлияний у всех и каждого отпустили тормоза, тут и пошло-поехало. Но только не у нее. Может, если б показался Нийл, и она бы развеселилась. А его отсутствие начинало ее тревожить. Оливер не знает, где он. Она разыскала его секретаршу, но и та ничего не знала. Стали вдруг закрадываться неприятные мысли – о том, как он водит свой «Мазерати». Гоняет. Очень уж гоняет. Не попал ли в аварию?

Как только Памела вышла из-за стола, Оливер вскочил и поспешил к Ангель.

– Это ведь вы, правда? – спросил он, наклонившись над ее креслом.

Она вздрогнула.

– Простите?

– Это вы та девушка с пляжа? Только не уверяйте меня, что я ошибся. Я знаю, что это вы.

– А…да.

– Я посылал людей, чтобы разыскать вас. Вам разве не хочется стать кинозвездой?

– Я… я… – Она подумала, что ребенок Бадди, которого она носит в себе, куда важнее восхождения к звездам.

– Нет, – ответила она.

– Нет? – переспросил он, не веря своим ушам.

– Нет, – твердо повторила она.

– В чем дело? Вы нездоровы? Никто никогда не говорит «нет» предложению стать звездой.

– А я говорю, – произнесла она тихо.

– Сейди, у нас ведь с тобой было все так здорово. Где же сбились мы с дороги?

Мы. Еще имеет наглость говорить «мы». Какой же Росс Конти себялюб, помешанный на самом себе эгоист!

Так что он еще ей такого скажет?

Она помахала Уоррену Битти и Джеку Николсону, которые, опоздав, только-только появились.

– Иногда проснусь среди ночи, – продолжал он, – и думаю про себя: почему тут не лежит Сейди? Почему нет ее рядом?

С мягким теплым телом и с дивными большими сиськами.

Этот мужик по-прежнему называет их сиськами. Прямо ей в лицо. И думает, что ей это льстит. Он что, ничего не слышал о движении феминисток и сексуальной революции? Вяжется к ней как к дуре-девке, которой зубы заговорил – и тащи в постель.

Бедный Росс. За эти долгие годы так ничему и не научился.

А он совсем разошелся.

– Я хочу тебя, Сейди, – шептал он. – Я так тебя хочу, что, если ты сунешь ко мне сейчас руку под столом, почувствуешь, как сильно я хочу.

– Желаю, чтобы меня отвезли домой, – сухо бросила Фрэнсис Кавендиш.

– Сейчас?

– Нет. Можно и завтра утром. – Она прищурила недобрые глаза. – Сию же минуту, Бадди.

– Но вечер-то как раз и начинается.

– А для нас он как раз кончается.

На какое-то мгновение он подумал, что надо бы послать ее куда подальше. В конце концов, он теперь – в «Людях улицы».

Кому нужна Фрэнсис Кавендиш? Но здравый смысл взял верх, и он решил отвезти ее домой, потом вернуться на прием, отозвать Ангель в сторону и поговорить с ней начистоту.

– Поехали, – сказал он, довольный своим решением.

– Я должна попрощаться с Конти.

На это он и рассчитывал. Пока Фрэнсис благодарила Элейн, он поспешил к столику Ангель, наклонился к ней и сказал:

– Мне надо отъехать кое-куда, но через двадцать минут я буду обратно, нам надо поговорить… и чтоб не встревали никакие охломоны. Уж это ты должна бы для меня сделать?

Она нахмурила брови.

– Я тебе ничего не должна. После того что Шелли мне рассказала…

– Что тебе рассказала Шелли?

– Что ты и она… – Ангель запнулась, не в состоянии повторить. – Это правда?

Пропади пропадом эта Шелли! Она что, опять болтала с Ангель, а ему не сказала?

– Что происходит, дорогая? – спросил мужчина в кудряшках, сидевший слева от нее и теперь ухе не такой ослепительный, а, наоборот, неряшливый и растрепанный. Ангель пропустила его слова мимо ушей и отодвинулась от стола.

– Ладно, давай поговорим. Уединимся где-нибудь, где тихо и…

– Бадди, я жду, – скомандовала, подходя к ним, Фрэнсис Кавендиш.

– Через двадцать минут, – в отчаянии прошептал он хрипло. – Вот только отвезу эту бабу домой. Вроде как моя работа, понятно?

Она печально кивнула. Бадди не меняется. Что толку разговаривать с ним?

– Уверяю тебя, Монтана, она подходит. Больше, чем все, кого пробовали, – волновался Оливер. – Я хочу, чтобы ты с ней поговорила. Тебя она послушает. Когда…

– Что, по-твоему, могло случиться с Нийлом? Может, позвонить в полицию? – перебила она, тревожась.

– Ты что, спятила? Я тебе рассказываю об идеальной Никки, а ты несешь про полицию.

– Я беспокоюсь за Нийла.

– Он взрослый парень.

– Правда?

Сарказм ее от него отскочил как горох от стенки.

– Ладно тебе, забудь о Нийле – он и сам может за собой присмотреть. Девушку зовут – ты можешь в это поверить? – Ангель.

Мне кажется, мы можем называть ее Ангель Ангели – пресса за это ухватится. Пойдем, Монтана, поучишь малышку уму-разуму.

В кино все хотят сниматься.

Глава 38

Он испытывал оргазм. Извержение солоноватых сгустков эссенции жизни.

А Тяо Лин прямо у него под носом расколола маленькую стеклянную ампулу с амилнитритом.

Извержение за извержением.

Жизни сладкие желания. Оргазм бесконечный… нирвана-рай… блаженство.

А потом боль. Такая внезапная. Такая неожиданная.

Мучительная боль пронзила молнией и крепко сдавила всю грудь и бок с такой силой, что мочи нет терпеть.

– О господи! – сказал он. По крайней мере ему показалось, что сказал, но слов своих он не слышал.

Член его все еще был тугим, все еще пульсировал, но удовольствия уже не было, и уже не вырвутся из него слова, которые поведали бы миру, что он проваливается в бездну.

Ни одной из женщин и в голову не пришло, что что-то случилось. Тяжесть его тела Джину не беспокоила, напротив – только усиливала блаженство ее мгновения экстаза. А потом, когда мгновение это прошло…

– Нийл! – пробормотала она. – Нийл, пожалуйста, подвинься, ты меня раздавил. – Она повысила голос. – Нийл! – Она пыталась столкнуть его с себя. – Кончай валять дурака – не смешно.

Он простонал.

– Мне… не… хо… рошо.

О, нет! Только не сердечный приступ. Не на ней. Не в ее доме.

Ой, только не это!

Она запаниковала и попыталась его с себя сбросить, но ее влагалище сжалось самым причудливым образом.

– Слезай с меня! – взвизгнула она.

Боль, сдавившая ему грудь, чуть утихла, и он силился вырваться из влажной ее хватки.

Более странного ощущения он никогда не испытывал.

Не может вытащить свой член. Словно пенис его сжали тисками.

– Джина, что-то случилось, – вяло промямлил он.

– Прекрати, Нийл, – обрезала она сердито.

Ах, если бы он только мог!

Глава 39

– Всю жизнь буду помнить, и никогда мне этого, малышка, не забыть: никогда ни с кем больше мне не было так, как с тобой.

И ты ведь это чувствуешь, да?

С одной стороны, Сейди хотелось, чтобы он умолк. Но она наслаждалась каждым мигом, пока он ее охмурял.

– Разве ты не знаешь, что у нас с тобой было самое лучшее? – гнул свое Росс, которому очень хотелось, чтобы Фил и Рик приглушили свои проклятые динамики.

Оглушительная рок-музыка никак не способствует романтическому настрою. И все же он чувствовал, что дела подвигаются неплохо. Он пока еще не добрался до того, когда можно было бы положить ее руку себе на стояк, но слушает она внимательно, и это хороший признак.

Проглатывает все, что он ни брякнет.

– Так как же? – Он твердо решил добиться от нее ответа. – Был у тебя кто-нибудь получше?

Она знала, чего он хочет, а потому решила избавить его от мучений.

– Ты хочешь, чтобы я была твоим агентом?

– Что? – Он сделал вид, что возмущен.

– Повторю: хотелось бы тебе, чтобы я опять была твоим представителем?

– Сейди, да я об этом и не думал никогда.

– Ты думал об этом несколько лет назад. Помнишь, на приеме в студии «Фоке»?

Он небрежно хмыкнул. Он мог и шпильки сносить.

– Да. Помню. Ты мне велела катиться подальше… или что-то вроде этого.

– Вообще-то я сказала, что, если бы на твои комиссионные мне надо было покупать себе обед раз в неделю, я бы с голоду сдохла.

Он и сам это прекрасно помнил.

– Так и сказала?

– Я с тех пор подобрела.

– Надеюсь!

– Так что? Хочешь ты быть моим клиентом или нет?

Он сделал вид, что особым желанием не горит.

– Я доволен своим нынешним агентом.

– А жаль! В таком случае…

– Нет-нет. Я не настолько доволен, и кое-что, думаю, ты смогла бы для меня сделать.

– Правда?

– Да. Это…

– Не теперь, Росс. Зайди ко мне завтра на работу. В пять часов тебя устроит?

Время его устраивало. Но хорошо ли это, что ему придется тащиться к ней в офис, как мальчишке? Разве не лучше было бы назначить ленч в «Ма Мезон» или в «Бистро Гарденс»? Не ей ли, агенту, надо бы бегать за ним?

Прекрати. Кого ты дурачишь? Весь фокус в том, чтобы заполучить ее снова, а не пожимать за салатом с курицей ножку под столом и не кончать от возбуждения при мысли о том, что полная комната засранцев видит, как ты общаешься с Сейди Ласаль.

– Отлично, – согласился он.

– Ну и хорошо, – ответила она, вставая. – А теперь извини, мне надо поговорить с Джорджем.

Он смотрел ей вслед.

Не так уж и трудно было вернуть тебя, Сейди. Ты хоть и тертый калач, но я все еще могу вить из тебя веревки.

Тяжелый ритм диско сменила музыка медленная, и на площадку набились танцующие в обнимку пары. Какой-то папараццо сумел-таки прорваться и забраться на дерево, где и сидел, рискуя сломать себе шею и отчаянно пытаясь нащелкать фотографий до того, как охрана стащит его и выбросит за ворота.

На ум пришел Литтл С. Порц и компрометирующие фотографии. У Карен денег навалом… может, она надумает выкупить негативы.

Он огляделся. Похоже, всем расчудесно. Уже первый час, а домой пока никто и не собирается. В Голливуде жизнь начинается рано, и первый час для Голливуда – время позднее. Прием Элейн удался на славу.

На минуту его мысли вернулись к жене. О чем она думала, когда стибрила браслет? С ума сошла? Не учла, какие будут последствия? Пора опять обращаться к психиатру. Это уж точно.

Кстати, где она? Он поискал ее глазами и увидел, как она танцует впритирку с каким-то отпочковавшимся суперменом. Их обволакивала сексуальная мелодия – обещание Тедди Пендерграсса. Росс наклонился через стол к Мэрли.

– С кем Элейн танцует?

Она взглянула в ту сторону.

– А, это Рон Гордино, наш инструктор по физкультуре.

Сразу же вспомнились слова Карен: «По-моему, Элейн тебя надувает».

Он пристально вглядывался в обжимавшуюся парочку. Показалось ему или этот хмырь и вправду покусывает ее за мочку уха?

Быть такого не может. Элейн – его жена. Она не посмеет шляться на стороне.

Или посмеет?

– Думаю, нам пора, – сказала миссис Лидерман. – А то бедняжка Фруи удивится, куда это ее мамочка попевалась.

Ангель беспомощно оглянулась. Бадди говорил, что вернется минут через двадцать, но прошел уже час.

Совершенно ясно, что ему нет до нее дела… как Шелли и предупреждала.

Глаза ее затуманились, и она поняла, что раз и навсегда должна забыть его и быть в этом твердой.

– Когда вы скажете, тогда и поедем, – не колеблясь, ответила она.

– Мне и спрашивать не надо, хорошо ли вы провели вечер, – говорила довольная миссис Лидерман. – Я наблюдала за вами, вы были в центре внимания.

Ангель с трудом выдавила из себя улыбку. Ее просили сыграть в картине, и чем больше она отказывалась, тем, казалось, больше была им нужна. А Оливер Истерн вообще дошел до того, что подвел к ней ту женщину, которая написала сценарий.

– Разве она не Никки? – спрашивал он настойчиво.

А женщина прищурилась и ответила:

– Может быть… если умеет играть.

– Но меня не интересует это, – возражала Ангель.

Интересует или нет, а Оливер Истерн настоял, чтобы она позвонила ему на другой день. В конце концов она согласилась, хотя и не намерена была этого делать. Миссис Лидерман сказала:

– Не будем прощаться. Терпеть не могу прощаний. Кроме того, завтра я обедаю с Памелой.

Шофер миссис Лидерман ждал ее у дверцы кремового «Роллс-Ройса».

Ангель опять погрузилась в роскошь, и машина плавно покатила вниз по аллее.

Если бы она смотрела в окно, то заметила бы Бадди, который с озабоченным видом стоял у края тротуара и расплачивался с таксистом. Ему хватало, чтобы только заплатить за проезд сюда, а добираться домой к Рэнди уже было не на что. Ну и ночка!

У новой звезды в городе нет ни гроша. Он ринулся назад в толпу гостей, пытаясь поскорее отыскать Ангель. Методично он обходил комнату за комнатой, проверил ванную, искал в толпе танцующих, во дворике, где были расставлены столы. И не находил.

Такое уж было у него везение, что именно в эту ночь «Понтиак» решил испустить дух. К счастью, произошло это уже после того, как он высадил взвинченную Фрэнсис, которая на пороге своего дома объявила ему, что, по ее разумению, он все-таки не годится для картины «Юниверсал».

– Я ошиблась, – сказала она, думая, что он тут же и рассыплется.

– Ничего не попишешь, – бодро ответил он.

Она просто взбесилась. Ее лишили минуты злорадного торжества.

Тщетно разыскивал он свою прекрасную Ангель. Могла бы уж по крайней мере подождать. У него даже не было ни ее адреса, ни телефона. Как же он мог снова позволить ей от него уйти?

Каким надо было быть дебилом!

Но…. она избавилась от его ребенка. Сделала это, даже не поговорив с ним. Она от него ушла.

Он направился к бару и жадно выпил стакан минеральной воды «Перье».

– А… – К нему, шатаясь, подходила Карен Ланкастер. – Вот ты где… танцор. Пойдем-ка, бандит. Отколем им такие па, что у них глаза на лоб полезут!

Монтана понимала, что в полицию звонить глупо. Но, закрывшись в спальне Конти, она все равно позвонила в полицейский участок Беверли-Хиллз. Сообщить ей им было нечего, и потому она снова попыталась дозвониться до дома. Но телефон не отвечал, как не отвечал последние два часа.

Нийл – взрослый парень, он может сам о себе позаботиться, говорил Оливер. Может быть, Оливер знает, где он? Минуту она просто так сидела, собиралась с мыслями. Да. Оливер знает. Должен знать. Вот почему он ничуть не беспокоится.

Она вернулась к нему.

– Ладно, хватит мне очки втирать. Где он?

– Что это на тебя нашло? Я не знаю.

– Знаешь. И если не скажешь, я тебе такое устрою!.. Ты этого хочешь? Здесь? Сейчас? Перед дорогим старым Джорджем и твоим новым добрым другом Памелой?

– Вот уж никогда не думал, что ты ревнивая жена.

– Ревнивая жена. Ха! Я всего лишь хочу убедиться, что мой старик не попал в какую-нибудь больницу. Тощая отвалю с этого вшивого вечера и лягу спать. – Она замолчала и уставилась на него. – Я ведь не как ты, Оливер. Мне не надо тут ходить и облизывать задницы. Я могу ехать домой. Сейчас же говори, где он.

Оливер страдал. Язва давала о себе знать приступами боли.

Геморрой – сплошной кошмар. А то, что случилось у него с вульгарной богачкой, женой Джорджа Ланкастера, – невыносимый конфуз, который по крайней мере два дня будет его преследовать.

Вдобавок он терпеть не мог иметь дело с Монтаной. Ее сценарий у него. Больше она ему не нужна. Да и чего ради он покрывает Нийла? Подлец даже не дал себе труда показаться на приеме в честь звезды их будущей картины.

– У него была встреча с Джиной Джермейн. – Он немножко помолчал, наслаждаясь эффектом. – Как знать! Может быть, она никак не закончится.

Монтана уставилась на него глазами тигрицы, холодными, как сибирская стужа.

– Благодарю, – произнесла она ледяным тоном.

– Пожалуйста-пожалуйста.

– Знаешь что, Оливер? Ну и мерзавец же ты! И вдобавок от тебя несет… в буквальном смысле.

И она зашагала прочь, а он попытался проверить, не воняет ли у него из подмышек.

За этим делом его и застала Намела Лондон, направляясь в ванную.

– Так! – закричала она, и скрипучий ее голос разнесся по всей гостиной. – Я кое-что слышала об извращенцах, но чтоб о таких, как ты!.. ***

Танцевать с Карен Ланкастер значило ловить кайф, в котором он не особенно нуждался. Она была и пьяной, и одуревшей от наркотиков. И использовала его, чтобы вызвать ревность у Росса Конти. Он не хотел ей грубить. В конце концов, до Ангель он бы с удовольствием встречался с Карен. Но теперь – к чему? Он не Рэнди Феликс, который спит и видит, как бы окрутить какую-нибудь богачку. Он хозяин своей судьбы и дал себе слово: выйдет у него с Ангель или нет, он никогда больше не будет собой торговать. Отныне он играет в игру под названием «Говори правду и не теряй чувство собственного достоинства».

Карен придвинулась вплотную. Росс не обращал внимания на ее выкрутасы, и ей это не нравилось.

– Еще раз, зовут тя как? – глотая слова, промычала Карен и прижалась потным телом к белому его пиджаку.

– Бадди Хадсон, – ответил он, мягко ее отталкивая.

– Бадди, а? – Она падала на него, хватаясь, чтобы удержаться, за лацканы его пиджака. – Хошь быть моим дядей-бадей, Бадди?

Она прямо-таки зашлась от своего остроумия, и, пока хохотала, Бадди заприметил Рэнди и Мэрли, что сидели, поглощенные разговором, за полупустым столом. Он подвел к ним Карен и опустил ее на стул.

– Карен! – воскликнула Мэрли, довольная, что их прервали. – Сдается, чашечка крепкого черного кофе тебе не повредит.

– К черту кофе! – выдавила Карен. – Я знаю, что мне надо. – Она обернулась к Бадди. – Садись.

Он так и сделал, старательно избегая свирепого взгляда Рэнди.

– Ща… постой, – продолжала она. – Это Мэрли – с приятелем…имя забыла…

– Рэнди Феликс, – сказала Мэрли, которая нервно вертела в руках ложку.

– И как я запамятовала такое имечко, как Рэнди, – захихикала Карен. – Что делаешь, сладунчик?

Мэрли нахмурилась.

– Карен… – начала она.

– Извиняюсь. Не должна спрашивать, что делает Рэнди.

Она схватила за рукав официанта, что вертелся рядом.

– Водки. Со льдом. Быстро. – В рассеянности она продолжала держаться за его сюртук, и Бадди старательно разжал ее пальцы.

Она мрачно на него посмотрела.

– Это Бад, – оповестила она. – Танцор.

– Здравствуйте, – вежливо сказала Мэрли.

– Рад познакомиться, – сухо бросил Рэнди.

Карен взглянула сначала на Бадди, потом на Рэнди.

– Думала, вы знакомы. Разве я не встречала вас вместе в «Ма Мэзон»?

– Нет, – гаркнул Рэнди.

Бадди не хотел никаких перебранок. Он вскочил.

– Должен извиниться, – сказал он. – Тут где-то ходит моя дама и, наверное, меня уже ищет.

– Конечно, – неуверенно сказала Карен. – Лучше бы ее найти. Звякни мне как-нибудь, Бад.

– Непременно.

И, облегченно вздохнув, он спасся бегством.

Джордж Ланкастер готовился произнести речь. Монтана решила, что ей определенно пора уходить. Мелькали лихорадочные мысли. Нийл с Джиной. Нийл ей изменяет.

Черт бы его побрал!

Может, это не правда. У выхода ее догнал Бадди Хадсон.

– Ты уходишь?

– Ага.

– Не подвезешь меня?

– Где твоя машина?

– Заглохла на бульваре.

– Где ты живешь?

– Прямо рядом с Сансет-стрит.

– Поехали.

Он собрался было двинуться за ней, уже выходившей на улицу через парадные двери, но при виде Вулфи Швайкера, который появился из гостевого туалета, застыл как вкопанный.

Очень похудевший, с другой прической, но те же маленькие злые глазки, та же круглая физиономия, острые, как у хорька, зубки, торчащие между толстыми губами, – тут ошибиться невозможно.

Колобок… жирный дядька на вечеринке! Двенадцать лет назад. Измочаленное тельце Тони – на столе в морге. Он содрогнулся: слишком тягостное воспоминание. Вулфи, должно быть, почувствовал, что на него пялятся, так как стрельнул глазками и, решив, что напряженно пристальный взгляд вызван сексуальным интересом, сказал:

– Привет.

– Так подвозить тебя или нет? – Монтана снова появилась в дверях, в голосе раздражение.

Бадди медленно отвел глаза от Колобка. Он, наверное, ошибся. Это не мог быть тот же самый человек.

А почему нет?

Он вышел за Монтаной на улицу.

– Кто этот парень? – выпалил он.

– Какой парень?

– Тот, в холле.

Она нахмурилась, мысли ее где-то витали.

– Булфи какой-то… Вулфи… да, Вулфи Швайкер. Он все время околачивается вокруг Биби Саттон.

– Вулфи Швайкер, – медленно повторил Бадди. Он не собирался забывать это имя.

Джордж Ланкастер встал, постучал по бокалу с шампанским и прогудел:

– Ради звезды немножко тишины.

Разномастное сборище сделало одолжение.

– Я собираюсь произнести речь, – заявил он.

Раздалось несколько добродушных стонов и свистки.

– Ску-чно! – громко крикнула Памела. Дворик, покрытый навесом, грянул хохотом.

– Не обращайте внимания на эту старую морду! – крикнул Джордж. – Мне давно уже надо было отправить ее на подножный корм.

Снова хохот.

– А если серьезно, ребята, – продолжил Джордж, – то для меня истинное удовольствие видеть сегодня здесь всех моих старых друзей… кое-кто из них немного старее, чем мне помнится. – Безудержный хохот. – Но это ничего… кто из друзей заметит накладные волосы и искусственные челюсти?

Публика повалилась.

– Вас всех, наверное, интересует, что это Капитан опять задумал в городе? Что это жопе его не сидится в Палм-Бич с этой денежной бабой, а? Вам и впрямь хочется знать, так ведь?

– Продолжай! – горланила Памела, балдея от каждого его слова.

– Я возвращаюсь! – заорал Джордж. – Вы знаете, что это такое – это то, что Фрэнк делает раз в год!

– Точно! – завопил кто-то.

– Я буду сниматься в картине у моих друзей Оливера Истерна и Нийла Грея, потому что Нийл убедил Памелу, что она первоклассно проведет здесь время, а Оливер сделал мне такое предложение, от какого даже я не смог отказаться. А раз им не удалось заполучить Берта…

Он говорил и говорил, но ни Элейн, ни Росс не слушали. Они потрясение переглядывались. Джордж Ланкастер снимается в «Людях улицы»? Джордж Ланкастер, который, по словам его любящей дочери Карен, отказался от картины еще несколько месяцев назад? А они ради него устроили прием. Спустили уйму денег, что с трудом могли себе позволить, – и ради чего?

Элейн не могла в это поверить. Она хотела просто все бросить и доползти до постели.

Росс был потрясен даже больше. Он знал, что это его роль.

Убедил себя, что только он может по-настоящему сыграть роль так, как ее надо играть. И Сейди Ласаль на его стороне…

Он почти на вкус ощутил горькое разочарование, охватившее его с головы до ног.