Текст книги "Голливудские жены"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц)
– Разве я не сказала, что для них? – невинным тоном в свою очередь спросила Элейн.
– Нет, нет. Но пусть. Мы все равно пришли бы, вы же знаете.
– Ну конечно! – Элейн извлекла из этого разговора огромное удовольствие. Больше всего на звезд клюют сами звезды.
– Сколько людей вы приглашаете?
– Ничего грандиозного. Тесный дружеский круг. Близкие друзья Джорджа и Памелы. Ну, человек пятьдесят, шестьдесят.
Не больше.
– А-ах! – вздохнула Биби. – Это мне нравится. Дружеский круг. Но в вечерних туалетах?
– Дамы да. Мужчинам, мне кажется, будет приятнее без этих формальностей, – твердо ответила Элейн.
– Так разумно, пусик! – взвизгнула Биби. – Мне очень нравится. Мы оденемся, а они пусть бродят в скучных спортивных костюмах.
Наконец-то ее одобрили! Элейн просияла.
– А теперь, – продолжала Биби, – кому вы поручите еду?
Элейн замялась только на секунду. Говори твердо! Не допусти, чтобы эта стерва тебя подковырнула!
– Я думаю, мадам By.
– Нет!
– Нет?
– У меня есть для вас секрет. Секрет, который я говорю только моим добрым друзьям.
Элейн выжидающе промолчала.
Биби сделала драматическую паузу.
– Серджио и Эугенио! – возвестила она с торжеством.
– По-моему, я их не знаю…
– Конечно, не знаете. Их никто не знает. Они мои. Мой секрет.
По слухам, хотя и без доказательных подтверждений, Биби получала комиссионные от каждого ресторана, поставщика, магазина и так далее, на которые налагала магическую печать своего одобрения. Элейн прикинула, что бросят в ее копилку Серджио и Эугенио.
– А они приличны?
– Ха! – Биби угрюмо засмеялась. – Не будь они приличны, разве бы я стала их рекомендовать?
– Разумеется, нет. Я…
Биби уже не было удержу.
– И у меня для вас есть еще один секрет. Трио Дзанкусси.
Итальянские любовные песни прямо из Рима. Вы накроете сад тентом?
– Я, право…
– Нет, это обязательно. И теперь позвольте посоветовать вам…
Разговор длился еще десять минут, пока Биби оказывала Элейн честь, продолжая свои рекомендации. И все это время Элейн мысленно подсчитывала расходы. Тент в саду. Трио музыкантов. Серджио и Эугенио. Сторож для машин. Цветы. Два бармена для приготовления моднейших коктейлей. Официанты.
Кухонный штат. Новый туалет.
Чтобы обставить все надлежащим образом, потребуется целое состояние, но иного не дано.
Биби закончила беседу на ободряющей ноте. Она пригласила Элейн на завтрак, который устраивала у себя дома в следующий понедельник.
– Очаровательный полицейский будет говорить о «Мейсе».
Разрешение мы все уже получили, – весело объяснила Биби. – Как вам кажется? Хорошая идея? Нет?
Для чего женщине вроде Биби может понадобиться баллончик «Мейса»? Ее «Ройс»с шофером не рисковал покидать пределы Беверли-Хиллз.
– Чудесная! – воскликнула Элейн с энтузиазмом, презирая себя за такое пресмыкательство.
Биби Саттон приглашает, и ты мчишься высунув язык. Я думала, ты ее ненавидишь!
Заткнись, Этта!
Последний обед в «Ла Скале»с Мэрли и ее новым приятелем Рэнди обернулся катастрофой. Откуда Мэрли их выкапывает?
Как она умудряется выискивать этих остроглазых подонков, которые без промаха клеются к ее деньгам и положению в обществе?
Элейн прониклась к Рэнди неприязнью еще в «Ма Мезон», а вторая встреча только укрепила первое впечатление.
Росс вообще был против. Между ним и Мэрли взаимной симпатии не существовало никогда. Он терпел ее как лучшую подругу жены, но отказывался понять, с какой стати он должен терпеть ее идиотских жеребчиков и в довершение еще платить за обед.
Они заказали коктейли, и Элейн заговорила с Мэрли, а Рэнди попытался найти общий язык с Россом. Назвал его «сэр», отчего Росс насупился, и отпускал ему комплименты вроде «Моя мать вас обожала»и «Я видел по телевизору все ваши старые фильмы».
Гнусь первой величины. Росс подозвал официанта и принялся за виски.
Примерно на половине обеда появилась Карен Ланкастер с Четом Барнсом. Она спикировала на их столик как хищная птица, волоча за собой Чета.
– Привет все! – поздоровалась она, а глаза ее блестели от предобеденной понюшки кокаина, голливудского эквивалента коктейлям.
Росс выпрямился, не отрывая взгляда от ее нахальных сосков, выпирающих из-под тонкого шелка. Почему ему лень было позвонить ей? Он решил исправить эту оплошность прямо с утра.
– Вы уже ели? – спросила Элейн, обрадовавшись такому отвлечению.
– Прицеливаемся.
– Так почему бы не присоединиться к нам? – быстро сказала Элейн и больно пнула Росса под столом.
Он понял намек, завороженный сосками Карен под полупрозрачной материей.
– Ну конечно, подсаживайтесь к нам! – пригласил он оживленно.
Карен посмотрела ему прямо в глаза и нежно улыбнулась.
– Нет, благодарю вас. Мы с Четом слишком заняты обсуждением множественных оргазмов и степени, в какой большой член помогает мужчине быть хорошим любовником. И нам не хотелось бы лишить кого-нибудь аппетита.
Элейн засмеялась.
– Ты невероятна!
Карен метнула в Росса смертоносный взгляд.
– Ну, скоро увидимся!
– Так выпейте с нами кофе! – умоляюще попросила Элейн в полном отчаянии.
– Не исключено! – Карен озарила сидящих за столиком улыбкой, но ее взгляд скользнул мимо Рэнди, словно он не существовал. Потом она схватила Чета за руку, и официант проводил их к интимной нише в глубине зала.
– Вот уж не знала, что у Карен с Четом что-то есть, – заметила Мэрли. – И давно она с ним встречается?
– Я никогда не была способна уследить за ее романами. – Элейн пожала плечами.
И отлично, подумал Росс, глядя в дальний конец зала. Карен прижималась к Чету и что-то ему нашептывала… или совала ему в ухо язык?
Внезапно он отчаянно ее захотел. На коленях перед собой, сосущей его…
– Что с тобой, Росс? – резко спросила Элейн.
– А?
– Ты выглядишь как-то странно.
– Если ты о том, что я позеленел от скуки, – сердито шепнул он, – так для чего ты мне портишь вечера?
– Ш-ш-ш!
Элейн могла бы не тревожиться. Мэрли ничего не слышала.
Она глядела в глаза Рэнди Феликса, а он напропалую врал ей о своем прошлом.
Каждый день около пяти Бадди звонил секретарше Монтаны Грей, блондинке с испорченным носом. Они вели долгие, увлеченные разговоры. Он хотел знать обо всем, что происходит. День его пробы уже назначен? Кого еще пробуют? Кто особенно опасен?
Блондинка, которую звали Инга, полностью доверилась Бадди и все время ждала, что он пригласит ее куда-нибудь. Не дождавшись, она наконец сказала:
– Послушай, мне трудно рассказывать столько по телефону.
Почему бы тебе не навестить меня дома?
Он прекрасно понял, что из этого воспоследует.
– Я застрял на пляже, моя машина в починке, – соврал он.
Это ее не сбило. Она усердно читала «Космополитен»и знала свои права. Если она хочет, чтобы с нею переспали, то ей нисколько не возбраняется вести охоту самой.
– Ну, так я могу приехать к тебе, – твердо сказала она.
– Не выйдет. Я живу с невротиком, который кидается на все, что движется. Не та обстановочка. Тебе не понравится.
– А ты меня испытай! – смело сказала она.
– На днях, детка.
– А поточнее, Бадди?
– Вот что… Я тебе позвоню завтра в это время, а? – Он повесил трубку и беспокойно прошелся по дому.
Ангель на кухне готовила к обеду салат из тунца.
– Э-эй! А почему бы нам не сходить в ресторан? – Он крепко обнял ее сзади.
– Все уже почти готово, – ответила она, высвобождаясь и продолжая нарезать огурец.
– Ну и что? Если я хочу тобой похвастать?
– Только не сегодня. У меня волосы не мыты. Обед готов, а по телевизору показывают фильм с Ричардом Гиром.
Ну зачем ей Ричард Гир, когда у нее есть он? Его это разозлило.
– Ладно, ладно! Будь по-твоему.
Широко раскрывающиеся глаза. Такая до невыносимости красивая!
– Ты ведь не сердишься?
– Да нет, конечно. С чего бы?
Он побрел на террасу. Ангель все больше оборачивалась женой. Казалось, она обрадуется прошвырнуться по городу вместе с ним. Другое дело, если бы они каждый вечер устраивали что-нибудь такое.
Он не находил себе места. Черт! Могла бы, кажется, понять – и проба, и все прочее.
Они пообедали, одним глазом поглядывая на подвешенный к потолку телевизор космического века. Потом Ангель изящно зевнула.
– Я так быстро устаю… Ничего, если я лягу пораньше?
Нет, чего! Ему надо расслабиться, дать выход напряжению, успокоиться.
– Конечно, детка, иди ложись.
Она легонько его поцеловала и исчезла на втором этаже.
Хоть бы у него была травка, чтобы забыться…
Хоть бы он уже прошел эту хреновую пробу…
Хоть бы он уже стал звездой…
Глава 18
Сестра Джой Кравец вернулась в город. Луиза Кравец, известная как Лулу. На пять лет старше Джой. Три раза арестовывалась за проституцию, два раза – за наркотики.
Она прилетела на экскурсионном самолете из Амстердама утром в воскресенье, и Леон узнал об этом через десять минут после того, как она прошла таможенный досмотр. У него были всякие связи.
Не слушая возражений Милли, он вскочил в машину и приехал в обветшалый дом, где жила Лулу, за десять минут до нее.
Сердитая квартирная хозяйка впустила его в ее комнату, в гнетущий хаос грязной одежды, засохших растений и стопки рок-пластинок на стареньком проигрывателе. Все покрывала густая пыль.
Кровать в углу была не застелена, напротив на газовой плитке стояли немытые тарелки.
Леон занял позицию у двери, готовясь предъявить свое удостоверение в первые же секунды и сообщить сестре печальную новость.
Похожа ли она на Джой? Вот о чем он думал.
Звон будильника вырвал Леона из глубокого сна. Семь утра. Если бы не будильник, он спал бы сутки напролет.
Он почувствовал, что волосы у него в паху все слиплись, и сразу понял причину. Поллюция. Господи, у него поллюций не случалось с шестнадцати лет!
Поллюция, как бы не так! Джой Кравец сдаивала тебя ночью, пока ты притворялся, будто спишь.
Неужели ты это допустил?
Еще как! Тебе это нравилось, не то ты бы сразу проснулся и остановил ее.
Его охватил стыд. Он, Леон Розмонт, и шестнадцатилетняя уличная девка! И ведь не изголодался же он! Половую жизнь он вел регулярно и в полную свою меру. Черт, черт, черт! Почему он ее не остановил?
Леон выбрался из постели, сдернул обличительную пижаму и натянул халат.
Как он на нее посмотрит?
Но как он может не посмотреть?
Он представил себе выражение на ее лице. Уж конечно, она поглядит на него с ехидным торжеством. И ты такой же, как все прочие!
Но это не так! Он ни в чем не похож на скотов, которые рыщут па улицам в вечерней мгле.
Сердитым шагом он направился в гостиную. Разбудить ее и поскорее выставить. Надо будет дать ей двадцать долларов.
Вот-вот! Поощряй ее и дальше заниматься тем, же ремеслом.
Уплати и забудь. Она не твоя забота.
Нет, твоя! Ей же всего шестнадцать, и ты должен попытаться помочь ей. Где твое чувство долга?
А где было его чувство долга глухой ночью?
Одеяло и подушка валялись на полу. Диван был пуст.
Он понял, что она ушла, еще до того, как заглянул на кухню и в ванную.
Лулу была выше Джой и пухлой, как фаршированная курица.
Красные пятна на коже, а в глазах патологическая желтизна от злоупотребления наркотиками.
Она вошла не одна. Ее сопровождал тощий дерганый чикано, совсем еще мальчик, с всклокоченными волосами и такими же желтыми глазами. У обоих за плечами были рюкзаки, и чикано, казалось, с ног валился от тяжести своего.
Квартирная хозяйка, видимо, не сочла нужным предупредить их о Леоне – подделать такую растерянность и страх они не сумели бы.
Леон предъявил удостоверение.
Лулу сбросила рюкзак, схватила удостоверение и внимательно его прочла.
– Свиньи хреновые, – буркнула она наконец, бросая ему удостоверение. – Уезжаю, они мне проходу не дают. Возвращаюсь, опять двадцать пять. – Она вскинула жирные руки, открыв прореху под мышкой индийской блузки. – На, обыскивай! Нет на мне ничего!
Лулу явно заигрывала с ним. Однако ее приятель сильно занервничал и начал тихонько пятиться за дверь, даже не попрощавшись.
– Ну-ка, вернись, Т. Т.! – взвизгнула Лулу. – И не пробуй смыться. Чего бы им ни требовалось, тебе тоже не отвертеться.
– Мне ничего не требуется, – негромко сказал Леон. – У меня для вас очень тягостное известие.
– Тягостное… – Лулу тупо повторила это слово, словно впервые его услышала.
Т. Т, последовал ее примеру.
– Тягостное, – пробубнил он.
– Оно касается вашей сестры Джой, – мрачно произнес Леон.
– И что же эта шлюшка опять начудила? – окрысилась Лулу, энергично почесывая джинсовую ткань на бедре. – Допрыгалась, что ее укокошили? – И она захохотала собственной остроте.
– Именно, – сказал Леон.
– Вы из меня дурочку не стройте, мистер, – взъярилась она. – Да будь ты сто раз легавый, а ничего смешного тут нет.
– Вашу сестру Джой убили, – официальным тоном произнес Леон.
Пятнистое лицо сморщилось. Чикано нервно дернул головой.
– Мне очень жаль, – мягко сказал Леон.
– Жаль! – взвизгнула Лулу, стремительно оправляясь от горя. – Мудак поганый. Ах, ему жаль! Вы, свиньи, и прикончили мою сестреночку!
– Замолчи, Лу, – быстро перебил Т. Т. – Он же тоже легавый.
– Ага! – взвыла Лулу, окончательно утратив власть над собой и трясясь от бешенства. – Я, бля, помню, как легавые ей проходу не давали. Все время, слышишь? Все время! То пососи в патрульной машине. То перепихнись в тупике. А один так даже затащил ее в свою вонючую квартиру, когда ей всего пятнадцать было, и отделал ее. Легавые! – Она брезгливо фыркнула. – Какой у нее мог быть шанс! И вы, полиция, ей не помогли. Все время давили на нее, все ее хреновое время!
Леон уставился на ее разъяренное лицо. Один так даже затащил ее в свою вонючую квартиру, когда ей всего пятнадцать было, и отделал ее…
Он кашлянул, попытался что-то сказать, но в голове у него был полный сумбур. Дек Эндрюс. Дек Эндрюс. Изловить его. Изловить ради Джой, ради себя самого!
Жить с такой виной на душе он не мог.
Глава 19
Норма Джегер оказалась совсем не такой, как предполагал Бадди. И Селеста Мак-Куин тоже. Да, конечно, весенними пташками их назвать было нельзя, но, как говорится, жизнь еще далеко не кончилась. А драгоценности на них обоих! Своими глазами не увидишь – не поверишь.
Сперва миссис Джегер. Рыжие от хны волосы завиты девичьими кудряшками. Лицо тянет на пятьдесят, если вглядеться, но с двух шагов – всего на тридцать пять, плюс-минус два года. Умелый макияж – только янтарные тени у глаз чуть переложены. Фигура, сохраненная просто отлично, облаченная в матово-голубой спортивный костюм, а на шее толстый золотой обруч, инкрустированный очень крупными брильянтами. Такой же браслет. А на левой руке брильянт с голубиное яйцо, которым грабителя можно уложить на полторы недели. Без всякого труда.
Миссис Мак-Куин года на два постарше, на дюйм-два погрузнее. Короткие пестрые волосы, легкий загар, веснушки.
Белое теннисное платье и по-настоящему внушительные ноги.
Масса бирюзы и серебряных индийских украшений, а на руке ограненный сердцем брильянт, который мог поспорить величиной с брильянтом ее подруги.
Воскресный полдень, и обе выжидательно разглядывают Бадди в полумраке зала «Поло», пока Джейсон их знакомит.
– Э-эй! – почти пропел Бадди (сплошное обаяние). – Рад познакомиться с вами, дамы. – И следом за миссис Мак-Куин он скользнул в кожаную нишу.
Она похлопала его по руке, пощекотала насмешливым взглядом голубых глаз и заметила:
– Скажи нам это на прощание, лапушка, а не когда ты еще только-только нас увидел.
Они все засмеялись.
– Я уже заказал, – хлопотливо объяснил Джейсон. – Шампанское и апельсиновый сок. Копченая семга с омлетом.
– По-моему, недурно, – поддержал Бадди с угодливой улыбкой.
Во что он вляпался? О чем он будет с ними разговаривать?
Умение болтать никогда не входило в число его козырей.
– Так значит, лапушка, – продолжала миссис Мак-Куин – ты, если Джейсон не соврал, будущая кинозвезда. Как интересно!
Норма Джегер наклонилась вперед, зеленые глаза под избытком янтарных теней поблескивали.
– Я читала в журнале «Пиплз интервью», – объявила она возбужденно, – с одним молодым актером из «Нотс-Лендинг», а может, из «Далласа», для меня все эти мыльные оперы на один лад. Ну, во всяком случае, из какого-то популярного сериала…
– Да ладно тебе, – с нежностью вмешалась Селеста Мак-Куин. – Неважно, какой сериал. Переходи к сути.
– Кш! Не торопи меня! – улыбнулась Норма, грозя подруге длинным наманикюренным ногтем. – Ты же знаешь, я не терплю, когда меня подгоняют.
– Мне ли не знать, – засмеялась Селеста.
Бадди не пропустил интимного взгляда, которым они обменялись.
– Ну, так вот, – продолжала Норма, – актер, которого интервьюировали, сказал, что, по его мнению, теперь актеры тоже проходят пробу на кушетках, как прежде актрисы. – Она лукаво покосилась на Селесту. – И Бадди, я хотела бы узнать, ты с этим согласен?
– Она, собственно, спрашивает тебя, лапушка, о том, как далеко ты согласишься пойти, чтобы заполучить роль?
– Да нет же! – вмешалась Норма. – Я просто хочу узнать, согласился бы ты… ну… Я думаю, мне можно не договаривать.
– Так ты же уже договорила! – засмеялась Селеста.
– Ничего подобного! – заспорила Норма.
Они ласково улыбнулись друг другу, совершенно не интересуясь ответом Бадди.
Он с трудом удержался, чтобы не захохотать. Розовая парочка! Его наняли сопровождать лесбиянок! О Господи! А он-то опасался, что они прицеливаются на его тело. Да плевать они хотели на твое распрекрасное тело, Бадди!
Их отношения переходили во что-то другое, и Монтана не вполне понимала, какие меры ей следует принять. Но в одном она была уверена твердо: ни за что она не станет домашней женушкой. Впрочем, она не сомневалась, что Нийл этого вовсе не хочет.
Но в таком случае, чего же он хочет?
Он снова начал пить по-черному. Только это – его проблема.
Он уже большой мальчик, и она не собирается хлопать его по рукам, если сам он удерживаться не собирается. Он все больше и больше времени проводил вне дома. Уезжал рано утром, возвращался поздно вечером. Но она всегда относилась брезгливо к допросам: где ты был, с кем ты был?
Она знала, что его тревожит распределение главных ролей, а потому сосредоточилась на том, чтобы подобрать наилучшие кандидатуры на все остальные роли.
Как-то раз она отправилась в «Фольксвагене»в дальний конец города на улицы, где все это началось. Сидела в маленькой машине и смотрела на мелькающие мимо лица. К черту актеров!
Почему не воспользоваться подлинниками?
Мимо небрежной походкой прошел мальчишка, который действовал в ее короткометражном фильме. За год он сильно вырос – крутой подросток в дырявых кроссовках и с гривой черных волос. Ее он не заметил, занятый тем, что выдувал пузырь жвачки в лицо белокурой девочки с не по возрасту развитыми грудями.
Ей вспомнилась Джина Джермейн. Нийл твердо решил ее попробовать. Ей все еще не верилось, но самым умным было не возражать. Пока.
А!.. Власть мощных грудей! Джина построила на них всю свою карьеру.
Монтана следила за тем, как двое пожилых мужчин обогнали юную парочку. Она заранее знала, чего от них ждать, и они ее не разочаровали. Обозрели бюст девочки, переглянулись, облизнули губы, подхихикивая, отпустили какую-то непристойность, а потом дружно заржали. Самые обыкновенные мужчины на улице напоминают друг другу, что женщины – это просто сиськи и задница. Ибо подсознательно думать так они приучались всю жизнь.
Стандартное поведение. Она наблюдала его уже тысячи раз.
Иногда ей чудилось, что без всякого труда она может проникнуть в мужские мысли и поступки. Как группа, они были на редкость предсказуемы. Но ее всегда привлекали непредсказуемые.
Она подумала, каким был Нийл, когда она с ним познакомилась. Подонок, который транжирил свои немалые таланты, напиваясь до полусмерти. Но непредсказуемый подонок, блистательно умный, умеющий шутить. Вызывающе интересный.
Мимо неторопливо прошествовала проститутка в леинсах в обтяжку, в туфлях на шпильках. За ней семенил мужчина в очках, собираясь с духом перед сделкой. Люди улицы.
Писать сценарий было так легко! Она – наблюдательница со сверхъестественной способностью точно определять, что думают мужчины. Она понимает их, сочувствует им и, следя за сплетением уличных жизней, сумела создать замечательную историю подлинных людей.
И вот что собирается сделать с этой историей Нийл!
Испортит все, потому что вновь оказался под давлением и сдается? Или же устоит и снимет фильм, который уже живет в нем? Да, живет. Это она знает.
Он сильный.
Дай бог, чтобы у него достало сил.
Элейн словно была способна говорить только о своем вечере и о Биби Дерьмо Саттон.
– Черт, Элейн! – пробурчал Росс. – Ты разве не знаешь, что она была девочкой на Елисейских полях – сотня долларов за ночь? Я ее имел, Джордж ее имел, мы все ее испробовали. Собственно, когда она только перебралась в Голливуд, был грандиозный скандал, потому что Джордж устроил ей ребенка.
– Ерунда.
– Их было водой не разлить, пока его жена не узнала. Как говорят, Биби смоталась в Мексику сделать аборт.
– Не верю, – чопорно ответила Элейн. – Чистейший голливудский фольклор.
– Никакой не хреновый голливудский фольклор, а святая правда. Так что кончай лизать ее отвислую жопу.
– Она в прекрасной форме, Росс, – категорично заявила Элейн. – И жопа у Биби самая поджарая. Вот твоей не помешали бы занятия в гимнастическом зале. И лучше всего еще до нашего вечера.
– Никак не можешь сдержать ехидство?
– А ты никак не желаешь посмотреть в лицо фактам. Даже для своей пользы.
– Нельзя ли без хреновых нравоучений? – Он демонстративно ушел к себе в кабинет и примерился, не позвонить ли Карен.
Нет, раз Элейн дома, слишком рискованно.
В субботу утром он съездил на «Корнише»к «Нату и Элу», купил локсума, багелей и сливочный сыр, потом остановился возле телефонной будки, позвонил Карен. Отозвалась служба ответов. Не желая называть себя, он сострил: «Передайте мисс Ланкастер, что звонил мистер Элейн и хотел бы договориться с ней о часе приема».
Видимо, ей не передали, потому что наступил уже вечер воскресенья – и ни звука. Конечно, она могла позвонить, а трубку сняла Элейн. Или же она решила, что звонить в воскресные дни не слишком умно, а Карен, как ни взглянуть, очень умна.
Элейн на кухне сердилась, что приходится поджаривать два замороженных бифштекса. Лина по воскресеньям не приходила, хотя Элейн пыталась соблазнить ее двойной платой. Она терпеть не могла стряпни – это портило ногти. Ну, а грязную посуду она оставляла Лине, даже не загружая ее в посудомойку.
Росс забрел на кухню и начал выуживать редиски из салата.
– Кто еще приглашен завтра к Биби учиться калечить и убивать? – спросил он небрежно.
– Обучиться пользоваться «Мейсом» еще не значит калечить и убивать Это великолепное средство самозащиты.
– А как же! Бандит с пистолетом хватает тебя, а ты что? Открываешь сумочку, нащупываешь свой симпатичный баллончик и говоришь (голос его стал писклявым): «Ах, простите, сэр. Не будете ли вы так добры замереть на одну минуточку, пока я попрыскаю вас моим любимым» Мейсом «. Вы разрешите?»
Элейн невольно засмеялась.
– Надеюсь, мне не выпадет случая применить его, – сказала она.
– Лягни по яйцам и давай деру, – посоветовал Росс. – А об остальном забудь!
– Ты что – эксперт?
– Мужчина.
Она едва не сказала: «Я чуть было не поверила!» Но ей не хотелось язвить. Во всяком случае, пока он не восстал против расходов на вечер – а они все росли и росли. Она прищурилась на приятно шипящие бифштексы и спросила:
– Чесночную соль?
– Пожалуй, не стоит.
– Думаешь завтра потрахаться? – пошутила она.
Он ущипнул ее за левую грудь.
– Сегодня ночью, если мне повезет.
Не радуйся заранее, Элейн. Только не радуйся.
Голос Джины Джермейн в трубке был грудным и призывным.
– Я не думала, что, пробуясь для твоего фильма, положу конец чудесным отношениям, – промурлыкала она.
Нийл глубоко вздохнул. Он устроил ей возможность пробы.
Она ведь этого хотела? А теперь она хочет, чтобы он, кроме того, продолжал с ней спать?
– Джина, милая, – сказал он сухо, – я пытаюсь наладить съемки фильма. У меня не хватает времени сходить в уборную, не говоря уже обо всем прочем.
– Одна работа и никаких развлечений. Я так скучаю без тебя, Нийл.
Черт! Хватает же наглости у этой стервы-шантажистки.
– Мы же увидимся в среду, верно? Ты же намерена приехать на пробу, о которой так хлопотала?
Голос оскорбленной актрисы:
– Естественно, Нийл, пусик. И я буду очень хороша. Ты придешь в восторг!
– Ну, так до среды.
– Погоди! – резко приказала она.
Он вздохнул.
– В чем дело?
– Приезжай сегодня попозже, – ласково взмолилась она, меняя тактику. – Мне нужно обсудить этот эпизод. И я нуждаюсь в твоей помощи.
Просто поверить невозможно!
– Джина, – ответил он резко. – По-моему, ты не слышишь, что я говорю. Я очень занят и…
– Мы бы могли посмотреть наш видик, – прожурчала она. – Как это тебе? Или ты предпочтешь, чтобы я прислала копию тебе домой? Не сомневаюсь, что Монтане ты в записи очень понравишься. У тебя такой мужественный, такой красивый вид…
Ну и стерва же!
– Хорошо, приеду, – буркнул он.
– Я надену что-нибудь очень сексуальное. Пока.
Он сидел, уставившись в стену напротив стола. Смотрел на нее и ничего не видел. Какое было присловие в старых фильмах Лореля и Харди? В хорошенькую лужу ты нас посадил, Олли. В хорошенькую лужу!
После завтрака миссис Джегер и миссис Мак-Куин пожелали играть в теннис, а так как Бадди прямо признался, что он не Коннорс и не Борг, они не пригласили его присоединиться к ним.
Джейсон извинился:
– Воскресенья я всегда провожу с Марвином, иначе он дуется.
Марвин Тряпичник Джексон – дуется? Это уж нет!
– Однако, – продолжал Джейсон, – миссис Джегер хочет попозже осмотреть дом, так почему бы вам не встретиться со мной там примерно в половине шестого? Я заказал столик у Маттео.
Бадди кивнул и подумал об Ангель на пляже. Никаких забот – только загорай и купайся в океане. Как он ей завидует! Он выждал, чтобы Джейсон ушел, а потом извинился перед теннисистками и направился к телефонной будке. Ангель сняла трубку на втором гудке.
– Почему ты не на пляже? – спросил он удивленно.
– Убираюсь, – объяснила она.
– Как так – убираюсь? Дом и так весь вылизан, словно больница.
– Я убираю кухонные шкафы, – ответила она ледяным тоном. – Ты знаешь, что строители оставили в них все стружки и опилки?
– Да неужели?
Сарказм прошел мимо нее.
– Ну совсем ничего не убрали, – объясняла она в праведном негодовании.
– Э… Вот что. Я немножко задержусь. Может быть, до вечера.
– А я думала, мы поедем покататься.
– Завтра и поедем.
Она вздохнула.
– Вот что, детка. Кончай с уборкой и подставь-ка свою хорошенькую фигурку солнцу. Ты мне нужна загорелая.
– А маленькому это не вредно?
– Да нет же! Очень полезно.
– Я сейчас переоденусь.
Он почмокал трубку, повесил ее, наскреб еще монеток и позвонил Инге, секретарше Монтаны Грей.
– Что-нибудь сдвинулось? – спросил он, даже не поздоровавшись.
– В воскресенье?
– Ну, я на всякий случай.
– Хочешь подъехать?
– Я бы рад. Но две мои тетки заявились в город. Приходится быть любящим племянником.
– Если только они не голубые феи.
На что она, собственно, намекает? Он завершил разговор и подумал, не позвонить ли Рэнди. Старина Рэнди был в «Ма Мезон»в той еще компании! Может, поговорить с ним о Мэрли Грей, проверить, не знает ли она чего-нибудь о «Людях улицы»?
Он набрал номер Рэнди, но трубку никто не снял. Жаль!
Вместо того чтобы пойти прямо к теннисным кортам, он свернул к бассейну поглядеть, что там делается. Полно черных от загара типчиков со всяким золотом вокруг шеи. И полно черных от загара баб в крохотных бикини, брильянтовых сережках и опоясанных золотыми цепочками. Все на один лад.
Он шел неторопливо, тихонько насвистывая. Многие женщины оборачивались, чтобы взглянуть на него еще раз. Кое-кто из мужчин тоже. Это его не удивило.
А вон Джош Спид, английская рок-звезда. Еще он узнал парочку мелких актеришек типа «поцелую тебя в жопу, если ты меня поцелуешь туда же». Все еще насвистывая, он повернул к кортам. Селеста и Норма метались по площадке. Две стареющие Крис Эверет. Играли они хорошо и с видимым удовольствием.
Бадди следил за движением мяча, стремительно пролетающего над сеткой туда-сюда, туда-сюда. Черт! А жарко. В такой день только и валяться на пляже. Но он нанят, а в данную минуту платит ему во всем городе только Джейсон Суонкл.
– Игра, сет и партия! – торжествующе протрубила Норма.
– Уф! Твоя законная победа! – пропыхтела Селеста.
Они вышли за пределы корта, взялись под руку и обменялись интимной улыбкой.
Бадди приготовился.
– Что теперь, дамы?
– Ледяной-преледяной душ, – сказала Норма.
– Ледяной-преледяной коктейль, – добавила Селеста.
– Может быть, мне подождать вас в кафе? – предложил он. – А потом мы… ну, что угодно. – Он пожал плечами.
– Сколько тебе платит Джейсон? – спросила Норма.
Рыжие кудряшки блестели на солнце.
– Э-эй, это чистое удовольствие, – ответил Бадди, удивленный ее прямолинейностью. – Я просто наслаждаюсь.
Норма улыбнулась.
– Я подумала, что ты, вероятно, предпочел бы наслаждаться даже больше за… ну, за двойной гонорар по сравнению с джейсоновским.
Он нахмурился.
– Кончайте шутить.
– Вот именно, кончайте. И не раз, и не два, если нам повезет.
Я уверена, что втроем мы будем очень… гармонировать. Как, по-твоему?
До него начало доходить. Уютненькое трио.
– Э… А сколько вы имеете в виду? – спросил он. Почему бы и не узнать, на сколько они готовы раскошелиться. В конце-то концов, ему не в первый раз.
Но до Ангель!
– Я не собираюсь торговаться. Сколько ты хочешь? – деловито сказала Норма.
Селеста кивнула, и обе выжидательно посмотрели на него.
Он быстро прикинул. В долларах он ведь не купается. И такого случая упускать не следует.
– Э… Я хочу тысячу, – промямлил он, почти не сомневаясь, что Норма рассмеется ему в лицо: цена грабительская, как было известно им обоим.
Но она не засмеялась, а ухватила его под руку, подцепила Селесту с другого бока и сказала врастяжку:
– Так чего же мы ждем?
Ангель кончила убирать кухню, и только тогда переоделась в белый купальник и вышла наружу. Сказать правду, ей не так уж нравилось жариться на солнце. Очень скучное занятие…
Она осторожно спустилась по деревянным ступенькам сбоку дома и пошла по песку к океану. Волны казались огромными, в отдалении двое подростков выделывали опасные штуки на своих досках. Она смотрела на них и воображала, что это они с Бадди резвятся среди огромных океанских валов. Тут она вспомнила Гавайи, Бадди, такого внимательного, такого романтичного и… в чем-то не совсем такого, как теперь. Голливуд словно держит его в вечном напряжении, не дает расслабиться.
Ангель медленно пошла по пляжу. Набегающие волны щекотали ей ноги. С почтительным благоговением она разглядывала пляжные домики – каждый в своем особом стиле, но все ценой два-три миллиона долларов, во всяком случае, так ей сообщила женщина в супермаркете.
