Текст книги "Сыны Зари (сборник)"
Автор книги: Джек Кертис
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 55 страниц)
Они могли случайно встретиться где-нибудь, хотя не догадались бы об этом.
Выйдя из зоопарка, она села в такси на Принс-Алберт-роуд и оттуда поехала к «Ковент-Гарден», где посмотрела уличное представление. Потом она добрела до Лестер-сквер и купила билет в кинотеатр. Она не пыталась скрыться, поэтому шла не оглядываясь. Ей было все равно, найдут ее или нет.
В девятом часу она вышла из кинотеатра и, гуляя, направилась в западную часть города, не имея, однако, ни малейшего представления о том, куда идет. Ее одолевали видения, которые, подобно чуме, появлялись неожиданно и неотвратимо. Она знала, что многое, например роль мальчика и Герни в этом деле, от нее скрывали, не предупредив о том, что у нее есть достойный соперник, способный бороться с ней на ее условиях. Ему удалось пробудить старый сон, страшивший ее больше всего, и стать его частью. Она ничего не знала об этом человеке, кроме одного – их встреча неизбежна.
Она бродила по городу около часа, пока наконец не проголодалась, и зашла в ресторан «Текс-Мекс». На его ступенях возвышалась внушительных размеров деревянная фигура индейца с лицом, на котором застыло смешанное выражение удивления и восторга оттого, что он нашел для себя столь подходящее место. По телевизору, установленному над баром, крутили фрагменты из старых американских вестернов. В зале, размером с приличную казарму, грохотала музыка в стиле кантри, сменяемая мелодиями из ковбойских кинофильмов. Все пространство было заставлено столиками, а по бокам тянулся ряд полукабин. Она пересекла два прохода, направляясь к кабинке, расположенной как раз напротив той, что занимали Герни и Рейчел, и села лицом к ним.
Встреча не удивила ее. Она знала почти наверняка, почему улизнула от Гинсберга и что искала, бродя по городу, поэтому, найдя Герни, не испытала потрясения. Большинство людей употребляет слова типа «совпадение» и «случайность», чтобы описать события, по их мнению, необычные и невероятные, которые они начинают замечать только в моменты повышенной чувствительности, например во время болезни, нервных потрясений или тяжелой утраты. Однако на самом деле подобные вещи происходят, когда мы на мгновение делаем шаг в сторону и переносимся в другой мир, для которого тайны и загадки – явление банальное. Пола Коул преимущественно жила в этом мире. Она смотрела на Герни, пока он не ощутил ее взгляд и, слегка обернувшись, не поднял глаза.
В тот момент, когда Рейчел скорее почувствовала, чем увидела, в нем резкую перемену, он смотрел на свой стакан с ледяным пивом. Она поняла, что Герни кого-то или что-то заметил, и осмотрелась по сторонам в поисках ответа.
– Что случилось? – спросила она.
Герни наклонился к ней и заговорил вполголоса, чтобы музыка как можно больше заглушала его слова.
– Сейчас это не важно. Не волнуйся, никакой опасности нет. Помолчи немного.
Он повернулся лицом к Поле, которая по-прежнему, не мигая, смотрела на него. «Вот наконец и ты, Герни, – говорил ее взгляд. – Так вот ты какой».
Они пристально смотрели один на другого, но это не походило на соревнование, кто кого переглядит. Они не могли оторвать друг от друга взгляд, полностью поглощенные созерцанием, как тайные любовники, случайно встретившиеся на людях и обнаружившие, что спрятаться им негде. Каждый из них знал кое-что о силе сидящего напротив человека, не догадываясь, однако, на что она была нацелена.
Пола закурила. Когда их взгляды встретились снова, она едва заметно улыбнулась. Для нее встреча с Герни была поединком, в котором не могло быть абсолютно равных соперников. Даже влюбленные скоро обнаруживают, что один сильнее другого. Она курила, не отводя глаз, уверенная в том, что в лице Герни приобрела врага, которому от нее что-то было нужно, и это крепко связывает их.
Герни видел, как поднялась и опустилась ее рука с сигаретой. Он понял, что это Пола. Ее красноречивый взгляд подтверждал догадку, как будто он произнес это имя вслух. Она опустила глаза, затушила сигарету, встала и, не глядя на него, вышла из ресторана.
Рейчел посмотрела ей вслед и вопросительно уставилась на Герни.
– Кто она?
– Их оружие, – спокойно ответил он. – То, чего они добивались от Дэвида Паскини, сделает она.
– Это она? Она? – Рейчел резко повернула голову, словно ожидая увидеть Полу, задержавшуюся в дверях. – Что ты хочешь сказать? Откуда ты это знаешь?
– Я видел ее раньше, – сказал Герни, дав единственно возможное объяснение.
* * *
– Мы не можем это так оставить. – Лицо Алана Маунтджоя перекосилось от сильного волнения. Он то ставил стакан с виски на каминную полку, то снова хватал его, как алкоголик в период ломки.
Гинсберг неподвижно сидел в кресле.
– Оставь. Дождемся ее возвращения или каких-нибудь известий. Давай не будем играть в скаутов.
– А она вернется?
– Откуда, черт возьми, я знаю! Она с причудами. Ей нравится нагонять на других страх. Куда ей еще идти?
– Мы должны что-то предпринять.
– Что именно?
Маунтджой взял свой стакан и тут же поставил его, не притронувшись к содержимому.
– Надо искать ее.
– Дай мне отдохнуть.
– Не нравится мне это.
– В самом деле?
– Все это странно. И она странная, просто ненормальная. – Маунтджой схватил свой стакан и на этот раз сделал большой глоток. – Ты с ней спишь?
Гинсберг вскинул голову:
– А ты что, добропорядочная мать семейства?
– Нет, нет, я только... – Он сел напротив Гинсберга. – Ты веришь в эту ерунду?
Американец пожал плечами:
– Поживем – увидим, – а про себя подумал: «Если мы найдем ее, если она вернется».
Через час зазвонил телефон. Это была Пола.
– Загони собак, – сказала она. – Пошли Алана к воротам. Буду через пять минут, – устало проговорила она.
* * *
Она лежала и следила за отблесками автомобильных фар, то и дело озарявшими слуховое окно. Она физически ощущала присутствие Герни, как будто ее воспоминания о нем не ограничивались лишь мимолетной встречей в ресторане.
Когда Гинсберг спросил ее, где она была, Пола улыбнулась.
– Гуляла, – ответила она. – Ходила в кино.
Он погрозил ей пальцем.
– Чтоб этого больше не повторялось. Никогда.
Она все улыбалась, как будто слушала хвастливого ребенка, потом, желая примирения, обронила:
– Человек по имени Герни. Он придет сюда. Думаю, завтра вечером. – Она замолчала, обдумывая что-то. – Да, завтра. Я почти уверена в этом.
Гинсберг не стал спрашивать ее, откуда она это знает. Она усмехнулась и посмотрела на белый свет, вспыхнувший в темном стекле. Да, равных соперников не бывает. Она услышала голос своего отца, который произнес: «Пола», и увидела, как волевое лицо с орлиным профилем склонилось над ее постелью. Она вспомнила, что он иногда приносил ей стакан молока. Это было его лицо, его глаза, нос, но временами оно принимало черты Герни: у него появлялись вьющиеся волосы, и он становился смуглым, как цыган.
Глава 24– И я должен этому верить? – Говард Прентисс уже в десятый раз читал выдержки из телефонного отчета Пита Гинсберга. Его вопрос был адресован Бену Аскеру.
После непродолжительного молчания Эд Джеффриз сказал:
– Конечно. А почему бы и нет? – Он оттолкнул от себя свою копию доклада. – Надо убрать оттуда Коул, заставить Герни плясать под нашу дудку. – Он хлопнул в ладони, словно убил в воздухе комара. – И покончить с ним. Мы ничего не теряем.
Все упорно молчали, как будто Джеффриз ничего не сказал. Наконец Аскер нарушил тишину:
– Вы хотите спросить, что если все это правда, то как она узнала?
Прентисс кивнул:
– Это «остаточное поле», что, благодаря ему существуют особые способы информации?
– О чем вы? – встревожился Джеффриз.
Прентисс закурил.
– Ей ничего не говорили о Дэвиде Паскини, так? – Джеффриз кивнул. – И о Герни тоже. Ее познакомили с задачей, которую она должна выполнить, и с технической стороной этого дела. Она мило улыбнулась в знак согласия, взяла деньги и отправилась в Лондон. Правильно? – Джеффриз снова кивнул. – Неожиданно она узнает о парне, – Прентисс выставил вперед один палец, – о Герни, – он выставил вперед второй палец, – и даже рассказывает о планах Герни завтра вечером пробраться в особняк, – Прентисс выставил вперед третий палец.
– Что вы хотите сказать?
Прентисс сжал пальцы в кулак и ударил им по столу.
– Я спрашиваю вас, как ей удалось узнать все это? Если бы она не была экстрасенсом, то нам пришлось бы изрядно понервничать, устанавливая ее источники информации.
– Но она экстрасенс, – заявил Аскер, – и все, что вам кажется странным и необычным, как раз и объясняется наличием «остаточного поля». – Аскер потянулся к пачке Прентисса и достал сигарету. – Как вы думаете, похоже на нее, что она все рассказала вашим людям?
– Конечно. Двойной блеф. Если она обманывает нас, то в ее план входило сообщить нам то, что она якобы узнала, чтобы иметь возможность набить себе цену.
– А мотив?
Прентисс покачал головой:
– Это одному Богу известно. Надуть нас, разбогатеть и вернуться домой. Каковы ваши соображения на сей счет?
Аскер закурил.
– В Висконсине есть местечко, которое называется Нью-Оксфорд. Там живет мальчик по имени Билли Каппел. Он учится в специализированной школе, так как в результате родовой травмы стал умственно отсталым. Он мало что умеет делать. Если дать ему две кастрюли – с водой и пустую – и попросить его перелить воду из одной в другую, то он справится с этой задачей. Но если попросить его пойти на кухню и наполнить кастрюлю водой из-под крана, он этого не сможет сделать, так как действия, которые при этом надо совершить, оказываются выше его понимания. Естественно, он не умеет ни читать, ни писать. Его представления о мире, в котором мы живем, крайне скудны и ограниченны. Люди, окружающие Билли, – учителя, родители, другие дети, – заботятся о нем, помогают ему овладевать некоторыми самыми элементарными навыками, но понимают, что он живет в своем, особом, мире, практически лишенном каких-либо образов. Ясно, что до конца жизни кто-то будет заботиться о нем, выступая в качестве своеобразного поводыря. В тот момент, о котором я рассказываю, ему было двенадцать лет.
За год до этого одна из преподавательниц школы, где учится Билли, сделала ко дню рождения своей дочери необычный подарок – машину. – Аскер дотянулся до пепельницы и затушил сигарету. – Подержанную машину. Учительница, должно быть, рассказала об этом кому-то из своих коллег. Почему бы и нет? В конце концов, это была крупная покупка. Ровно год спустя она занималась с Билли и другими детьми. Билли сказал ей: «Год назад Мейси получила свою машину». Я точно не помню, как звали эту девочку. Учительница не поверила своим ушам. Она привела директора школы, и уже вдвоем они стали задавать ему вопросы. Когда эта учительница пришла работать в школу? Она работала уже четыре года, но мальчик назвал точную дату ее поступления в школу. Оказалось, что он также знает день ее рождения и что в следующем году ей должно исполниться сорок два года. Они поинтересовались, знает ли мальчик, в каком году она родилась, и получили правильный ответ.
Они как бы между прочим проверяли его еще два дня. Они задавали ему вопросы, интересуясь различными фактами. Выяснилось, что он знает дни рождения всех преподавателей. Что в первое воскресенье марта прошлого года умерла чья-то собака. Оказалось, он знает очень много.
Эд Джеффриз не понимал, куда он клонит, но решил высказать свое мнение.
– Все то время парень притворялся, – предположил он. Аскер бросил на него раздраженный взгляд.
– Вы слышали, что я сказал, или нет? Он умственно отсталый. Но дело не в этом.
– Откуда-то он это знал, – сказал Прентисс, и его слова прозвучали не как вопрос, а как констатация факта.
– Вот именно. Учительница не помнила, чтобы она рассказывала мальчику об автомобиле. С какой стати ей это делать? Он слышал, как она делилась этой новостью с кем-то другим? Возможно. Но почему он запомнил это? Вероятно, он видел, как поздравляли того или иного учителя с днем рождения. Возможно, он был привязан к той собаке. Но даже если все это правда, что совершенно невероятно, то либо у мальчика феноменальная память, а это исключено при его заболевании, либо он экстрасенс.
– Что было дальше? – спросил Прентисс.
– Дальше – больше. Они задавали ему вопросы еще два дня, и мальчик начал замыкаться в себе – не сразу, а постепенно. По-видимому, он понял, что вопросы были с подтекстом и что его проверяют. Он перестал отвечать и снова впал в свое обычное состояние. – Аскер замолчал. – И думайте, что хотите.
– Хорошо. – Прентисс ждал логического продолжения.
– Это один пример, но есть и другие. Мы давно занимаемся проблемой. Это – особый мир, который вам не доступен, но тем не менее он существует.
– И Пола Коул живет в нем.
– Как большинство экстрасенсов, она живет в обоих мирах. Разница между вами заключается в том, что, когда вы забываете закрыть холодильник, вы возвращаетесь и закрываете его, а она закрывает его взглядом. Для нее это пустяк. Вы отправили ее в Англию, не будучи уверенным, справится она с поставленной задачей или нет. Будьте уверены – справится. Поверьте мне.
– И она знает все о Герни и о...
Аскер кивнул:
– Точно так же, как это знал Билли.
– Вероятно.
– Наверняка, – настаивал Аскер. – Все факты говорят об этом.
Прентисс вздохнул.
– Хорошо, – согласился он. – Мы уберем Коул из дома и устроим Герни ловушку. Будем надеяться, что он появится вместе с Ирвинг. Эд Джеффриз усмехнулся.
– Отлично. – Он встал, словно объявляя встречу законченной. – Именно это я и предлагал.
Прентисс еще раз взглянул на телефонный отчет Гинсберга и промолчал.
– Разве я не об этом говорил? – повторил Джеффриз.
Глава 25Пока Рейчел вела машину, Герни изучал поэтажный план дома, составленный с ее слов.
– Я не знаю, есть ли там сигнализация, – сказала она. – Думаешь, есть?
– На воротах, возможно, есть, чтобы не забредали всякие торговцы, коммивояжеры и приверженцы различных сект. Но это именно сигнализация, а не ловушка. Однако я собираюсь проникнуть туда не через ворота. Если они придумали что-нибудь более хитроумное, то сигнализация приводится в действие собаками.
– А что делать с собаками?
– Это зависит от того, кто их обучал.
– От кого? – удивилась она.
– Иногда они натренированы на задержание, а иногда – на нападение. Если рядом с собаками не будет инструктора, значит, их учили нападать.
– Эти бегают сами по себе.
– Знаю.
Она остановила машину, как он велел, рядом с Хэмпстед-Понд.
– Ну ладно. – Он взял руку Рейчел и поднес поближе к себе чтобы увидеть циферблат ее часов. – Помни, что ты ждешь двадцать минут – до двадцати пятидесяти. – Герни решил действовать по плану, разработанному им еще в «Уоппинг-Уолл». Он выбрал, как ему казалось, самое подходящее время, когда люди, как правило, ужинают или смотрят телевизор и вечер только начинается. – Не глуши двигатель, – сказал он, – а то мне придется опять соединять провода. – Рейчел кивнула. – Если к двадцати пятидесяти я не появлюсь, уезжай, но в гостиницу не возвращайся.
– Это мы уже проходили, Саймон. – Она понятия не имела, куда деваться в случае его неудачи. – Будь осторожен.
Он тихо надавил на дверцу и вышел из машины.
* * *
Дул холодный ветер. Герни поднялся по Уиндмил-Хилл, посмотрел на дом и пошел в его сторону, пока не показался забор. Сзади дома простиралась пустошь. В тридцати футах от вала, на котором был возведен забор, проходила дорога. Рейчел говорила, что собачий вольер примыкает к забору, слишком высокому и крепкому, чтобы оторвать от него пару досок и ждать, когда собаки найдут дыру. К тому же для жителей Хэмпстеда было бы суровым испытанием обнаружить утром на улицах своего района свору лютых доберманов. Жаль, однако, что не удастся так легко решить эту проблему. Обстоятельства складывались иначе, и встреча с собаками была неизбежной.
Герни расстегнул на куртке молнию, вынул примитивный захват, сделанный им из мясницкого крюка, и кусок нейлоновой веревки. Он с первого раза забросил захват, намотал веревку на левую руку и стал решительно подниматься вверх по забору, хватаясь за веревку правой рукой, потом переставляя левую и снова действуя правой. Иногда он делал передышку, повиснув на левой руке, чтобы правая отдохнула.
Забравшись наверх, он оседлал забор и посмотрел вниз по обе его стороны. Дорога выглядела пустынной, собак видно не было – возможно, они бегали в противоположном конце вольера. Он отцепил крюк, отвязал от него веревку, бросил ее в вольер и спрыгнул вниз, сразу сев на корточки и сгруппировавшись: голову опустил, руками обхватил голени. Между икрами он зажал крюк, большим из загнутых концов наружу.
Он прекрасно знал, что собаки не заставят себя ждать, и не бросился сразу перелезать через металлическую сетку, огораживавшую вольер изнутри.
Первые две, особенно нетерпеливые, пулей летели к нему, даже едва успели притормозить, чтобы вовремя сделать поворот. Герни не шевелился, уткнувшись лицом в колени. Собак оказалось четыре. Они окружили его, готовые к нападению: спины напряжены, мышцы подгрудка подобраны, мощные челюсти оскалены, шерсть на шее и спине дыбом, что подчеркивало их мощную мускулатуру.
Герни размеренно дышал, делая на счет четыре вдох, на счет шесть выдох. Он закрыл глаза и забыл о собаках, стерев из памяти даже их образ. Он представил себе, как медленно кружили канюки в лучах утреннего солнца в «Друидс-Кум», как матовый свет серебрил их подкрылки, как переливались перламутром самые кончики их перьев, с которых, казалось, стекал загадочный мерцающий поток. Огромные птицы парили, кружа, и он сосредоточился на силуэте их величественных крыльев, которые вычерчивали один и тот же рисунок, что делало их движение завораживающим. Собаки то и дело дергали его за одежду, хватали за руки и плечи. Отступив назад, они обегали его, меняясь местами, словно желая взглянуть на него с другой стороны.
Их озадачивала не столько его неподвижность, хотя это было очень важно, ибо собаки бросаются за любым движущимся предметом, сколько безразличие к ним. Герни вел себя так, как будто их не существовало. Он должен был выглядеть как человек – с руками, ногами, а перед ними сидело нечто бесформенное и непонятное, и, хотя от него пахло человеком, их тонкое чутье не улавливало предательского запаха страха, что окончательно сбивало их с толку. Но больше всего они недоумевали по поводу его нежелания признать сам факт их присутствия. Все это мешало испугу вступить в отвратительную сделку с насилием. В течение нескольких минут они наблюдали за ним, с надеждой ожидая каких-нибудь действий, потом, как по сигналу, повернулись и разбежались по вольеру.
Почувствовав, что собаки ушли, Герни тотчас выпрямился и бросился к изгороди из металлической сетки, ухватившись за нее как можно выше, подтянул колени, просунул носок ботинка в ромбовидную ячейку сетки, чтобы найти точку опоры, и в считанные секунды перемахнул через нее. Задняя часть дома была погружена во мрак, и он не стал тратить на нее время. Уверенный, что его не видели и не слышали, он направился к высоким французским окнам, которые выходили в сад. Прошло всего восемь минут с тех пор, как он вышел из машины.
Только в одной из комнат на первом этаже горел свет. Французские окна были наглухо закрыты красными портьерами, но кто-то переусердствовал, задергивая их, и оставил с одного края просвет, через который на траву падал луч света. Герни зигзагом пересек редкий сад, приблизился к дому и встал рядом с лучом. Двигаясь не спеша и как можно ниже пригибаясь, он осторожно заглянул в комнату.
За столом сидели двое мужчин и играли в трик-трак. Ночь была тихой, а задняя часть дома настолько удалена от дороги, что Герни слышал постукивание костей в чашке и грохот, с которым они выкатывались на доску. Один из игроков радостно вскрикнул и передвинул свои фишки со сноровкой заправского игрока. Они склонились над Доской, полностью захваченные игрой.
Герни отступил назад, опустив руку в карман, где лежал кольт, и затылком уперся в холодное дуло оружия. От выброса в кровь адреналина у него предательски задрожали руки. В голове одна за другой пронеслись три мысли: ствол удлиненный – значит, оружие автоматическое, щель сбоку портьеры – это приманка, а сам он – идиот, настоящий идиот! Голос приказал ему:
– Оружие, Герни, достаешь большим и указательным пальцами и бросаешь. Не строй из себя умника. Мне плевать, останешься ты жить или умрешь.
В холодном воздухе слова звучали преувеличенно громко. Игроки в доме оторвались от доски, один из них, сидевший в пол-оборота к окну, глянул в щель и засмеялся.
* * *
Когда распахнулась первая дверца, первой реакцией Рейчел было газануть. Потом промелькнула мысль открыть другую дверцу и бежать, так как ее нога отпустила педаль сцепления, и мотор заглох.
Мужчина больно схватил ее за плечо. Хотя на ней было толстое пальто, она почувствовала, как его пальцы впились ей в руку. Он ждал, когда она кончит судорожно глотать воздух. Скованная страхом, она сидела неподвижно, выпрямившись и откинув голову назад, напоминая человека, который оказался по пояс в ледяной воде. Постепенно плечи ее опустились и дыхание, прерываемое редкими всхлипываниями, выровнялось. Рейчел взглянула на мужчину, который по-прежнему крепко держал ее.
Он улыбнулся ей.
– Ну так вот, – сказал он, постучав по одному из карманов своей куртки. – Здесь у меня оружие с глушителем, поэтому шума не будет. Прозвучит хлопок, как будто откупорили бутылку вина. Никто и не заметит. – Он замолчал, и Рейчел отвернулась, уставившись на лобовое стекло. – Мне приказали в случае необходимости убить тебя, и, как ты понимаешь, я сделаю это с огромным удовольствием. Поэтому не нарывайся, детка: эта штука тебя постережет. Поняла? – И он еще больнее сдавил руку. – Поняла?
Рейчел кивнула.
– Ну вот и хорошо. Мы вылезаем из машины с моей стороны. Я буду держать тебя за руку вот так, словно твой возлюбленный. Пройдем немного по Ист-Хит-роуд к машине и сядем в нее. Для надежности я прикреплю наручники к сиденью, и мы немного прокатимся. Я рассказываю тебе это для того, чтобы ты ничему не удивлялась и не делала глупостей. Понятно?
Она едва слышно произнесла:
– Да.
– Отлично, – успокаивающе сказал он. – Тогда пошли.
* * *
Рейчел казалось, что ветер усиливался и становился все более холодным. Река вздулась. Они ехали не более двадцати минут, но за это короткое время зима как будто вновь вступила в свои права. Вылезая из машины, она отметила, что такой сильный ветер редко бывает в городе. Начался небольшой холодный дождь.
Рейчел давала этот адрес Герни и помнила, как Эд Джеффриз инструктировал ее.
– Сообщишь ему вот этот адрес, – и он дал ей номер дома на Чейни-Уок, – скажешь, что это первосортный бордель. Так оно и есть. Можешь поведать ему о наркотиках и о том, что Паскини – это не господин Добродетельный. Поняла?
– Зачем, Эд? – спросила Рейчел раздраженно. Она начала с того, что согласилась копнуть под друга, а кончила тем, что разворошила осиное гнездо, в которое вот-вот угодит сама. – Это ловушка?
– Нет, это собьет его с толку – только и всего.
Она не поверила ему.
– Хорошо. Что потом?
– Потом через несколько дней ты вернешься в Вашингтон. Как видишь, ничего серьезного. Кое-что мы еще обговорим.
* * *
Двое мужчин, взявших Герни, приехали первыми. Человек, доставивший Рейчел, остановился рядом с домом, но из машины не вышел. Он показал на темный «ситроен», припаркованный прямо перед ними.
– Твой приятель уже здесь. Чудненько.
Он говорил с акцентом, который Рейчел узнала без труда: мягкая мелодичность и плавающие звуки выдавали в нем уроженца Южной Ирландии.
– Подождем немного, не возражаешь? – Он наклонился, отстегнул от сиденья наручники и надел браслет себе на руку, после чего переплел ее и свои пальцы – со стороны их можно было принять за влюбленную парочку.
Минут пять они сидели в остывающей машине, как любовники, не желающие расставаться. Из дома кто-то вышел, направляясь к ним. Это была высокая стройная женщина в широкой юбке, ботинках и очень дорогом свитере. Когда она наклонилась к окну, вперед хлынул Целый водопад белокурых волос. Она кивнула водителю, повернулась на каблуках и поспешила обратно в прямоугольник света, падавший из приоткрытой двери. Обхватив себя руками, она энергично растирала плечи, чтобы согреться.
– Теперь можем идти.
Они направились к дому, по-прежнему держась за руки. Женщина стояла в дверях и улыбалась, как гостеприимная хозяйка, которая встречает приглашенных на ужин гостей. Она откровенно, но без любопытства, разглядывала Рейчел.
– Привет. Меня зовут Стелла.
Не дождавшись от Рейчел ответа, она ускорила шаг, показывая, куда идти. Поднявшись наверх, они миновали галерею, один коридор и свернули в другой, кончавшийся глухой стеной. С левой стороны было три двери. Стелла открыла среднюю. В комнате стояла длинная софа, на одном конце которой сидел Герни.
Ирландец снял наручники, ввел Рейчел в комнату и ушел. Стелла задержалась в дверях, ослепительно улыбаясь.
– Я принесу поесть, – сказала она и, показав на Герни, добавила: – Он расскажет вам, что делать.
Стелла закрыла дверь, но Рейчел не услышала звука поворачивающегося в замке ключа.
Герни посмотрел на нее, но не поднялся с дивана. Наконец он произнес:
– Прости.
– Что произошло? – спросила она.
– Нас ждали, – ответил он просто.
– То есть как?
Герни покачал головой. Он догадывался, что тут не обошлось без Полы, но умолчал об этом. Рейчел села на другом конце софы.
– Что будет дальше?
Герни самому хотелось бы это знать.
– От нас им нужна информация. Все это время я был у них как бельмо на глазу. Они подозревают меня в убийстве двух своих людей. Я узнал то, что мне не положено было знать. Их будет интересовать Джордж, и почему ты погорела в «Друидс-Кум». Чтобы прояснить все факты, нам устроят допрос.
По его тону Рейчел поняла, что он имел в виду.
– Ты хочешь сказать, что нам не приходится рассчитывать на вежливое обращение?
– Не приходится.
– Тогда мы все расскажем им, во всяком случае, я. Какое теперь это имеет значение?
Герни видел страх в ее глазах.
– Никакого, конечно.
Она расскажет им все, все, что знает, до последней детали, но это не спасет ее. Не важно, насколько они поверят ей, но поскольку им нужна стопроцентная гарантия, они терпеливо выслушают ее и начнут пытать, перепроверяя правдивость слов. Ее стремление угодить, каждый порыв оказать им содействие – одним словом, любое ее действие они будут проверять. Они умеют это делать: слегка переусердствуют, и она с готовностью изменит свои показания, только чтобы положить конец мучениям, и сознается в любой лжи, хотя изначально говорила им правду. Они сделают вид, что готовы пощадить ее, и ей покажется, что они хотят избавить ее от ужасных физических страданий. Играя подобным образом, они будут наблюдать за ее реакцией и, истязая, выбьют из нее то, что им надо.
Рейчел словно читала его мысли.
– Есть вещи, которых я не знаю, – произнесла она дрожащим голосом. – Например, как ты догадался про ловушку в «Друидс-Кум».
– Интуиция, – сказал Герни.
– Звучит очень туманно. – Она выдавила улыбку, которая тут же исчезла с ее лица.
Не глядя в ее сторону, он ответил:
– Больше ничем не могу помочь.
Рейчел встала и подошла к окну. На противоположной стене висело зеркало, в которое она избегала смотреть. Окно было закрыто решеткой из толстых прутьев.
– А что будет после допросов, если они вообще станут тратить на них время?
После долгого молчания Герни ответил:
– Нас убьют здесь или куда-нибудь отвезут и прикончат там – что будет проще по обстоятельствам.
Рейчел посмотрела сквозь прутья на разбитый внизу сад. Ветер безжалостно терзал платановое дерево.
– Может быть, ты ошибаешься?
– Конечно, ошибаюсь. Скорее всего, тебя понизят в должности и урежут зарплату.
– Понятно. Но что нам делать дальше? Вдруг, словно вспомнив что-то, она выпалила:
– Почему они не... – она лихорадочно искала подходящее слово, – начинают? – Не знаю.
Помедлив, он стал отвечать на ее первый вопрос:
– В доме по крайней мере трое мужчин: двое – что взяли меня, и тот – что привез тебя. Есть еще эта девушка, Стелла. Ты видишь, решетка на окне не оставляет нам никаких надежд. Единственный способ выйти отсюда – через дверь и повернуть направо, но они знают это не хуже нас. Вероятно, они вооружены. Так что сделать мы ничего не можем. Пока.
Рейчел охватила паника. Ее измученное лицо заострилось. Она не знала, куда деть руки. Страх полностью овладел ею. Она обвела взглядом комнату, словно оценивая ее габариты, и Герни понял, чего она боялась, – это произойдет не где-нибудь, а именно здесь. В этом доме, в этой комнате. В другом помещении она не умерла бы. Ее глаза блуждали по стенам, потолку, как будто под взглядом Рейчел комната могла приобрести облик того, другого, помещения. Она не могла найти себе места.
Герни наблюдал, как она металась по комнате, потом положил ноги на софу и заснул.
