Текст книги "Коллекционеры смерти"

Автор книги: Джек Керли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Глава 53

Голова, казалось, двигалась слишком медленно, почти беззвучно. Я слышал, как Уиллоу сказал: «Мэм?»

Я затаил дыхание, когда голова, слегка раскачиваясь, остановилась позади Лидии. В абсолютной тишине дома, словно взрыв, раздался резкий выкрик Лидии. Я увидел метнувшуюся руку, сжимавшую нож, звуки борьбы и ударов, полный ярости и боли крик Уиллоу. Потом кто-то скатился по ступенькам и раздались выстрелы – четыре, один за другим. Они прозвучали, как хлопки фейерверка.

Несколько мгновений стояла полная тишина, в которой я слышал только глухие удары собственного сердца.

В комнату вошла Лидия с окровавленным ножом в руке. Посередине ее груди на белой блузке проступали две красные точки. Она остановилась и, словно спросонья, стала осматриваться, будто видела эту комнату впервые. Потом она заметила меня. По ее глазам я понял, что она, похоже, не узнает меня; возможно, она отворила последнюю дверь своего безумия. Мне не оставалось ничего, кроме как только тихо молиться. Лидия подняла руку с ножом и направилась ко мне. Она наткнулась на чемоданы и сумки и оттолкнула их нотой в сторону. Потом ее внимание привлекли красные точки на блузке. Она смотрела на них с любопытством, словно удивляясь, откуда они могли появиться.

Лицо ее обмякло, и она остановилась.

Через пару секунд механизм вновь заработал. Ее голова поднялась, и она сделала еще три шага вперед.

Но глаза ее опять увидели кровь на блузке, и снова ступор.

Включено, выключено. Шаг. Пауза. Шаг. Она подходила все ближе и ближе. Я отчаянно завыл сквозь лишивший меня голоса пластырь, как будто слепой ужас, охвативший меня, мог ее остановить.

Включено, выключено… И вот она уже стоит надо мной.

Медленно заносит нож.

И словно зависает в промежутке между «включено» и «выключено».

Позднее выяснилось, что пятого выстрела я не слышал. Вместо этого я увидел, как на боку Лидии тихо распускается красный цветок. Когда он раскрылся полностью, она вздрогнула и попыталась прикоснуться к нему. На этот раз она не выключилась и, кажется, начала что-то понимать. Нож выпал из ее руки, и она рухнула на пол со стуком, похожим на удар грома.

В комнату, опираясь на руку, заполз Джейкоб Уиллоу. Второй рукой он держался за бок; за ним тянулся широкий кровавый след. Протянув руку, он сорвал пластырь с моего рта.

– Она здорово порезала меня, Райдер, – пробормотал он, скосив глаза вниз. – Думаю, задела печень. С годами я потерял сноровку.

Он посмотрел на Лидию; на лице его читалось замешательство.

– Это Калипсо, Джейкоб, – сказал я. – Звоните в 911, вы истекаете кровью.

– Калипсо? Калипсо?

– Под вуалью произошла замена. Это она долгие годы будоражила коллекционеров. Давайте же, звоните, Джейкоб. Немедленно.

Телефон находился метрах в шести от него и висел на стене. Он взглянул на него и тяжело вздохнул:

– Не могу.

– Развяжите меня, хотя бы мои руки.

Он с трудом встал на колени и добрался до моих запястий, но проволока была затянута слишком туго для его мокрых от крови и непослушных пальцев. Пока он раскачивался надо мной, его пропитавшаяся кровью рубашка глухо хлюпала.

– Телефон… – бормотал я. – Вы должны постараться…

Он обессилели снова упал на пол.

– Шшш, Райдер. Но этого не может быть. Точно Калипсо, ты уверен в этом?

Я кивнул. Он на мгновение умолк, потом хрипло засмеялся, хлопнув меня по плечу, как будто хотел поделиться шуткой…

– А знаешь, Райдер, теперь я понял, что сказал мне Гекскамп сразу после выстрела в зале суда. Ну перед тем, как сказать, чтобы я следил за искусством?

– Что, Джейкоб?

– Он сказал: «Она обманула».

– Она обманула?

– Ты что… еще не понял, Райдер? Она обманула.Калипсо сказала Гекскампу, что придет снасти его. А вместо этого подослала кого-то, чтобы его убили.

Я понял.

– С этой игрой было покончено. Она готова была двигаться дальше.

Уиллоу кивнул и приподнялся на локте.

– «Следи за искусством». Было непонятно… до сих пор. Гекскамп просил меня проследить за Калипсо, его любовницей и, по сути, убийцей. – Он слабо засмеялся, дыхание его почти затихло. – Я потратил… тридцать пять лет… на месть Марсдёну Гекскампу.

– Вы остановили Калипсо, вот что вы сделали. Она была машиной убийства, монстром. Вы спасли жизнь людям, Джейкоб.

Он перевел взгляд на бесформенную фигуру у моих ног и прошептал:

– Тогда, думаю, дело сделано. – Его голова упала мне на грудь. Глаза его спокойно смотрели на меня: мы оба понимали, что это конец.

Через минуту я стал свидетелем финального момента Джейкоба Уиллоу. Ничего никуда не изливалось, никакой) грязи, никакого жара, никаких извивающихся ужасов. Было похоже, что просто кто-то привлек его внимание и он с любопытством посмотрел в ту сторону.

Эпилог

Инспектор Бернар Латрель из Парижа напомнил о себе присланной мне заказной бандеролью: Когда я открыл конверт, внутри оказалась большая, 22 на 30, цветная фотография и короткая, написанная от руки записка:

На этом фото человек, объявленный пропавшим без вести в 1970 году. Если вы его когда-нибудь найдете, я переплыву Атлантику, чтобы на него взглянуть.

Ваш Б. Латрель

Я взял снимок и вышел на свет, чтобы получше его рассмотреть. После этого я позвонил доктору Праузе в ее учреждение, потом Денбери и, разумеется, Гарри.

– Мы едем в тюремную лечебницу, брат.

– Мало тебе было стрессовых ситуаций, Карс? Незачем тебе сейчас встречаться с Джереми. А уж тем более мне.

– Мы едем не к Джереми. Мы едем к Трею Фориеру. Поверь, Гарри, ты не пожалеешь.

Всю дорогу я лежал на заднем сиденье, практически не общаясь с Гарри и Денбери. Они многозначительно переглядывались между собой, но вопросов не задавали.

Вэнджи временно отменила действующие правила и разрешила нам троим встретиться с Треем Фориером. Мы зашли в его полупустую комнату с белыми стенами» где кроме кровати, письменного стола, стула и потрепанного кожаного чемодана в углу ничего не было.

– Гарри, это Трей Фориер.

Гарри протянул свою массивную руку. Фориер несколько секунд рассматривал лицо Гарри, затем, к моему удивлению, протянул свою руку и аккуратно коснулся его ладони.

– Есть две вещи, о которых я хотел бы у вас спросить, Трей, – сказал я, пряча за спиной конверт. – За пределами этой комнаты находится небольшой фрагмент вашей картины. На нем каким-то странным образом оказалось мое лицо – очень простой и прекрасно выполненный рисунок. Вы знаете, как он там очутился?

Фориер подпер подбородок рукой и на некоторое время задумался.

–  Je soupçonne qu'il s'est produit il y a des années. Je suis venu ici, j'ai rencontré votre frère.…

Нам снова переводила Денбери, причем делала это так непринужденно, словно мы с ним разговаривали напрямую.

– Я думаю, это случилось много лет тому назад, когда я попал сюда и познакомился с вашим братом. Он грустил, потому что у него не было вашей фотографии. Может быть, вы решили, что за совершенные преступления он не заслуживает ее иметь. Чувствуя глубину его боли, я предложил ему нарисовать вас.

Фориер подошел к чемодану в углу и открыл его.

– Когда я приехал сюда, мне было разрешено иметь кое-что из личных вещей. Среди них были эти небольшие этюды…

Он вынул несколько картинок маслом на холсте. Цвета на них были фантастические. Затем он перевернул их другой стороной – белый холст.

– Как-то он сообщил мне» что вы собираетесь навестить его. Когда вы проходили мимо моей двери, я смотрел в окошко и мысленно сфотографировал ваш образ. Я делал наброски вашего портрета на обратной сторон своего этюда и был счастлив, что могу найти ему применение. Я рисовал карандашом. Такие острые предметы тут запрещены, но они, разумеется, здесь есть. Ваш брат остался доволен изображением, и я сделал для него рисунок ручкой на бумаге. Он держит его у себя в столе и часто смотрит на него. Он очень дорожит им, но вряд ли когда-нибудь вам об этом расскажет.

От этих слов в глазах у меня потемнело, и я закрыл их тяжело сглотнув. Фориер продолжал:

– Я всегда стирал наброски. Просторе хотел, чтобы стало известно, что я рисую. Если бы об этом узнали доктора, они бы сделали неправильные выводы.

Теперь, благодаря хвастовству Лидии, я знал, как это произошло.

– Картина была украдена.

– Боры есть повсюду. Несколько моих картинок исчезли. – Он показал на свой чемодан. – Теперь я держу его запертым.

– На вашем рисунке у меня за спиной была Эйфелева башня. Почему?

– Это вид из маленького и любимого мною парка. Много лет назад я там часто бывал. Джереми рассказал мне о вашем тяжелом детстве, и я решил разместить вас в каком-нибудь счастливом месте.

– Спасибо вам, – сказал я.

– А ваш второй вопрос? – спросил Фориер.

Я вынул из конверта фотографию и поставил ее на стол. Гарри и Денбери придвинулись ближе.

– Господи, – прошептала она. Ошеломленный Гарри просто молча смотрел на снимок.

Хотя бумага местами потрескалась и краски поблекли, на фото все же можно было узнать тридцатилетнего Трея Фориера – благопристойного человека с ясными глазами и лицом правильной формы. Он стоял в своей студии рядом с большой картиной. В нижней четверти картины была нарисована кошмарная мешанина из черепов, крови, экскрементов и прочих разрушений человеческой плоти. Это была та часть полотна, которую я обнаружил в маске, намереваясь ее утопить. По поверхности этого кровавого месива извивались золотистые черви.

В четверти, располагавшейся выше, картина начинала меняться: черные, красные и коричневые тона постепенно светлели, и хаос начал обретать некое стремление к порядку. Из червей начала формироваться неясная фигура, напоминавшая и человека, и призрак одновременно.

Фориер подошел ближе и постучал тонким пальцем по фото.

–  Les vers sont la lumière de la creation.…

– Черви – это символ созидания, – сказал он. – Семена души. Ползая среди смерти и грязи, они учатся, видят путь, готовятся к путешествию на небеса.

В середине картины фигура уже отчетливо тянулась к небу, была ее центральным элементом и словно светилась таким же чистым сиянием, как серебристая люминесценция Вермеера. В верхней трети полотна фигура трансформировалась во вспышку света со всем, богатством красок и оттенков Шагала и первозданной силой Ван Гога. Создавалось впечатление, что Фориер смешивал свои краски с фотонами. Несмотря на жуткие образы и силу экспрессии, картина тем не менее вызывала необыкновенное ощущение умиротворения и гармонии. Это было трудное путешествие с прекрасным концом.

– Потрясающе, мистер Фориер, – сказала Денбери.

– Это был всего лишь эскиз, – ответил он.

– Вот так эскиз, – прошептал Гарри, качая головой.

– Но есть ведь и другие картины? – спросила Денбери. – Пожалуйста, скажите, что они есть.

Фориер подошел к своей кровати и устало на нее присел. В его поведении не осталось и следа былого сумасшествия.

–  Mon affaire a été préparé au procès…

– Мое дело было очень хорошо подготовлено для суда. Против меня было множество доказательств, хотя я никому не причинил никакого вреда. Я никогда не смогу причинить вред живой душе. Это грех.

– Но почему вы не отстаивали свою невиновность? – спросил я. – Зачем сознались в том, чего не совершали?

–  A cru fou, ma vie a épargné, foi été placé dans une cellule tout seul…

– Когда меня посчитали сумасшедшим, то поместили в одиночную камеру. Там все было белым – пол, стены, потолок. Я мысленно смыл с них зловоние и начал на них рисовать. В голове моей рождались такие удивительные образы, такие чудесные находки, что я в конце концов понял: все, что я мог бы нарисовать красками, было гораздо лучше без красок. Без холста. Без кисти. Без зрителей. Здесь я по-настоящему свободен, у меня нет никаких ограничений, и украсть мою работу может только смерть.

– Находясь тут, вы достигли своей цели?

– Стены белые. Пол, потолок – тоже белые. Все белое. Идеальные условия для моего искусства.

Он подошел к стене и начал дирижировать. Нет, не дирижировать… В руках его была не палочка дирижера а кисть художника.

Он рисовал.

– Я уже покрыл своей живописью множество стен здесь. Это долгий процесс. Но я многому научился. – Он кивнул на фотографию, присланную Латрелем. Я уже не грущу о картине, которую забрал Марсден. Она грубая и уродливая по сравнению с моей новой работой.

Я открыл дверь и посмотрел на длинный белый коридор, его пересекали другие коридоры, где располагались комнаты местных обитателей, комнаты для свиданий, кафетерий.

Все было белым как снег.

Я шагнул в коридор, и Трей Фориер последовал за мной. Гарри и Денбери вышли следом. Я окинул взглядом этот океан белого цвета.

– Расскажите мне о вашей новой работе, мистер Фориер.

–  Comme toujours, l'art du moment final…

– Как всегда, это искусство финального момента. С которого все начинается, – перевела Денбери.

Я удивленно коснулся стены.

– И все это находится вокруг нас.

Фориер развел руки в стороны и с детским восторгом принялся кружиться на месте.

–  Noms traversons le coeur de Dieu! – рассмеялся он.

Я обернулся к Денбери.

– Он сказал, что мы говорим через сердце Бога.

Ошеломленные услышанным и увиденным, мы все же нашли слова, чтобы поблагодарить Трея Фориера за уделенное нам время и помощь. Оставив его под присмотром охранника, мы направлялись к выходу, когда Фориер окликнул нас.

–  Amis!Друзья!

Мы обернулись. На таком расстоянии и под таким ракурсом я не заметил повреждение его лица. Передо мной был самый счастливый человек, которого я когда-либо видел.

–  Le monde pense que c'est sûr parce qu'il est ici…

Мы с Гарри вопросительно посмотрели на Денбери.

– Трей говорит, что мир считает себя в безопасности потому что он находится здесь. А сам он думает, что он здесь в безопасности, потому что мир находится там, за этими стенами.

Фориер помахал нам и отвернулся. Затем он наклонился, чтобы добавить какой-то мазок в изображение на полу и скрылся в своей комнате.

Мы шли на стоянку. Солнце приятно грело нам плечи, и воздух был сладким, как мед.

– Как вы думаете, – спросила Денбери, – его картины, в определенном смысле, на самом деле существуют? Может, действительно на каком-то тонком уровне стены этого жуткого заведения заполнены образами невероятной красоты?

– Если мы верим, что это так, то так оно и есть, – ответил Гарри. – Там именно такого как раз и не хватает, верно?

Мы подошли к машине. Гарри открыл заднюю дверь и поманил нас туда.

– Давайте-ка, ребята, полезайте оба назад, – сказал он. – А я буду рулить.

Мы сели. Гарри рванул с места, развернулся по кругу, задел куст, потом выровнял руль, и мы вихрем понеслись от этих серых зданий. Мы были уже на главном шоссе, когда Гарри вдруг хлопнул ладонью по рулю и захихикал. – Эй, Карс, помнишь, как нам пробили колесо и мы чинили его у Рафаэля?

– Склероза у меня пока нет, Гарри, это было полторы недели назад. Ну и что?

Машина сильно вильнула, потому что Гарри неожиданно наклонился и принялся что-то искать под приборной панелью.

– Четыре года назад младший братишка Рафа связался с бандой. Будущее его ожидало суровое. Я взял мальчишку на уик-энд к себе домой и провел с ним определенную воспитательную работу; парень сейчас в норме, учится в колледже. Раф знает об этом и считает себя у меня в долгу.

– И что? Он бросил нам в багажник еще одну запаску?

Гарри все еще продолжал ковыряться внизу. Затем я услышал характерный щелчок, и в салоне из спрятанных где-то динамиков грянул блюз легендарного Мадди Уотерса.

– У нас есть музыка, брат, – заревел Гарри, перекрикивая Уотерса, – и время от времени мы можем ее немного послушать.

– Разве мы того не стоим? – заметила Денбери.

Гарри ухмыльнулся в зеркало заднего вида.

– Расслабьтесь, соратнички, мы уже на прямой дороге домой.

Денбери уютно прижалась ко мне и, чмокнув в щеку, послала также воздушный поцелуй Гарри. Он вдавил педаль газа в пол, и мы помчались в надежде успеть полюбоваться солнечным закатом с террасы моего дома.

Благодарности

Без своих читателей я – словно дерево без листьев. Я очень благодарен всем моим читателям, особенно тем, которые мне пишут. Ваши письма очень дороги для меня, уверяю вас Точно так же я благодарен людям, которые продают мои книги, вкладывая их в руки читателей, иногда даже хватая их за шкирку и говоря: «Прочтите это».

Спасибо моему другу и коллеге-писателю доктору Дэну Хэнделу за консультации относительно медицинских терминов. Если вас когда-нибудь подстрелят, обращайтесь к Дэну и сошлитесь на меня, что это я вас направил к нему.

Спасибо специальному агенту ФБР (в отставке) Майку МакДэниелу за помощь касательно нюансов работы правоохранительных органов. Как и в случае с доктором Хэнделом, все неточности при описании следственно-юридическо-медицинских процедур полностью лежат на моей совести.

Спасибо Дуэну и Жаннин Эби, Дейву Хансену, Джону и Синди Сабо просто за то, что они такие, какие они есть. Спасибо моему редактору, Брайану Тарту, и всей команде издательства «Даттон».

И, как всегда, фейерверк моих благодарностей Аарону и потрясающим ребятам из Агентства духовной литературы Аарона.