Текст книги "Патриоты"

Автор книги: Джек Кавано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Глава 8

Джейкоб сидел, прислонившись спиною к стволу большого дерева. Голова откинута назад, рот жадно ловит воздух, грудь тяжело вздымается. Молодой человек с трудом верил, что все это вместилось в один день: Ревир, бойня в Лексингтоне, прощание с Адамсом, битва за Северный мост. А ведь сейчас только полдень! Подле Джейкоба, опираясь обеими руками на низкую каменную ограду, стоял его новый товарищ Илайс Тодд. Он тоже пытался выровнять дыхание. Здесь же, на земле, лежал ничком Бо – руки безвольно закинуты за голову. Совсем обессилел. Это зрелище несколько приободрило Джейкоба. Если девятилетний мальчишка выдохся, значит, он сам не так уж и плох.

Колонистам пришлось пробежать (причем быстро – нужно было опередить англичан) не меньше мили. По дороге к ним присоединялись ополченцы из Рединга, Биллерики и Восточного Садбери. Теперь американцев было не меньше тысячи ста человек.

Все они двигались к деревушке Мериам; у этого населенного пункта холм, тянущийся вдоль дороги, мало-помалу сходил на нет. Здесь же, перед мостом, переброшенным через речку, суживалась дорога. Это было идеальное место для засады. Для того чтобы перейти через мост, английским пехотинцам – они прикрывали фланги – придется соединиться с основным отрядом. Колонисты засели за домами, амбарами, деревьями, бугорками. Джейкоб, Илайс и Бо затаились у самой дороги, за пригорком. Все стихло. На этот раз рассчитывать на то, что о приближении неприятеля возвестят трубы и барабаны, не приходилось.

– А вот и они, старина! – шепнул Джейкобу фермер, шутливо ткнув его под ребро.

Джейкоб потянулся за мушкетом. Он был заряжен и готов к стрельбе. Молодой человек привалился спиной к дереву и нацелил оружие в сторону моста. Илайс и Бо сидели спиной к ограде, низко склонив головы. Они не выказывали ни малейших признаков беспокойства – по-видимому, у них, в отличие от Джейкоба, под ложечкой не сосало. Перестрелка на Северном мосту и сумасшедшая пробежка не просто утишили возбуждение Джейкоба – молодой человек был опустошен. К тому же сказывались бессонная ночь и голод. Впрочем, к этому прибавилось кое-что еще. До сегодняшнего дня (и уже не один год) Джейкоб ненавидел англичан за то, что они попирали справедливость и нарушали моральные принципы. Но после расстрела в Лексингтоне и разграбления Конкорда для него все изменилось. Теперь мотивы, руководившие его поступками, были не столь возвышенными. Его вел вперед гнев – это было хорошо контролируемое пламя, которое не погаснет до тех пор, пока последний англичанин не будет изгнан с американской земли. Они не имели никакого права творить подобные вещи. Пора отвечать насилием на насилие, убивать или быть убитым.

Первый красномундирник ступил на мост. Джейкоб прищурил левый глаз и мысленно провел воображаемую линию. Он опускал оружие до тех пор, пока не навел его на пехотинца – тот как раз сошел с моста. Молодой человек выстрелил. Бах! Приклад больно ударил в плечо. Из ствола поднимался дымок. Англичанин схватился за горло и рухнул замертво.

Отовсюду, из-за каждого куста, дерева, стены, сарая и дома зазвучали выстрелы. Англичане падали десятками. И мост, и дорога были усеяны убитыми, залиты кровью.

– Одним меньше! – крикнул Илайс. По своему обыкновению он передал мушкет сыну, а сам, не отрывая взгляда от противника, продолжал стоять, упершись ногой в каменную ограду. Спустя мгновение Бо вернул отцу заряженный мушкет. Илайс старательно прицелился и снова выстрелил.

– Двумя меньше!

У моста что-то яростно кричали английские офицеры. А вокруг них падали и падали солдаты; но вот красномундирники начали строиться в линию.

– Пригнись! – крикнул фермеру Джейкоб.

Илайс протянул сыну мушкет.

– Бо, поторопись, – громко сказал он. – Успеем еще разок выстрелить.

Джейкоб сделал второй выстрел, а Бо уже передавал отцу мушкет для третьего. Тодд выбрал цель и вскинул мушкет. Тем временем Джейкоб за деревом заряжал свое оружие.

Ответный залп англичан и выстрел Тодда слились воедино. И в эту самую секунду Джейкоб – он как раз доставал патрон из ранца – услышал душераздирающий крик.

Илайс Тодд распластался на земле. В его щеке зияла кроваво-черная дыра. Бо горестно прижался головой к груди убитого. Мальчик громко, на своем невнятном языке звал отца. Но Илайс Тодд, единственный в мире человек, который понимал этого ребенка, больше ничего не слышал.

Крик, донесшийся с моста, вывел Джейкоба из оцепенения. По склону холма двигался отряд легкой пехоты. Колонисты спешно покидали свои позиции и бежали к лесу.

Джейкоб низко пригнулся и подскочил к Бо. Швырнув наземь мушкет, он схватил мальчика за руку и закричал:

– Солдаты! Солдаты!

Однако Бо не желал смотреть на него – он уткнулся лицом в грудь отца.

Молодой человек еще крепче вцепился в ребенка.

– Надо уходить! Солдаты! – громко повторил он, указывая на склон. Но мальчик его не слышал, тогда Джейкоб опустился на колени и схватил Бо за плечи.

Бо отбивался, он хотел одного – остаться с отцом.

Джейкоб взял его голову в руки и заставил посмотреть на себя.

– Красномундирники! – закричал он. – Сюда идут красномундирники! – И мотнул головой в сторону склона.

Кажется, мальчик его понял. Он перестал сопротивляться. Молодой человек тотчас отпустил его – пусть удостоверится в приближении врага. Затем вновь повернул Бо к себе.

– Хочешь пойти со мной?

Бо кивнул.

Однако как только Джейкоб разомкнул руки, мальчишка бросился к ограде. С противоположной стороны к ней приближался англичанин. Увидев выглядывающего из-за ограды Бо, он остановился и вскинул мушкет.

– Бо! Прячься! – рефлекторно закричал Джейкоб. Сработала привычка. Ведь он ни на минуту не забывал: мальчик глух. Молодой человек схватился за мушкет – тот был разряжен. Времени на зарядку не оставалось. Мушкет Илайса тоже не был готов к стрельбе. Джейкоб беспомощно смотрел на красномундирника. Возможно, солдата смутил возраст Бо или то, что мальчик был безоружен, но он колебался и не стрелял. Воспользовавшись этим, маленький колонист подобрал камень. И, изловчившись, с силой швырнул его в голову врага. Солдат отклонился в сторону, и камень пролетел мимо, но из-за резкого движения англичанин потерял равновесие. Некоторое время он, тщетно пытаясь устоять, размахивал руками. Затем, не выпуская мушкета, вытянул руки вперед, желая приземлиться на них. Коснувшись земли, мушкет самопроизвольно выстрелил. От ограды отлетели каменные брызги. Джейкоб метнулся к мальчику.

Бо и не думал уходить – он нагнулся за булыжником. Солдат заметил летящий в него камень и зарылся лицом в грязь. Камень со стуком врезался ему в затылок. Меж тем Джейкоб рывком оторвал мальчика от земли и потащил прочь. Но не успел он сделать и двух шагов, как Бо вырвался и помчался назад.

– Бо! Вернись! – закричал Джейкоб. Тот не слышал. И молодой человек припустил следом.

Бо присел на корточки около тела отца. Взял мушкет, пули, пороховницу и со всех ног понесся к Джейкобу.

Как раз в этот момент из-за ограды появилась голова еще одного англичанина. Джейкоб поднял свой незаряженный мушкет и навел его на врага.

– Я прикрою тебя, Бо! – крикнул он мальчику.

Красномундирник нырнул за ограду.

Они с Бо бежали рядом. До леса оставалось ярдов сорок. Им ни за что не добежать. Джейкоб ждал, что вот-вот его ужалит в спину пуля. Молодой человек на бегу взглянул через плечо. Красномундирник поднялся во весь рост; мушкет нацелен на Джейкоба.

В эту минуту из-за деревьев грянул залп, и ограду изрешетили пули. Один выстрел достиг цели – раненный в плечо враг завертелся волчком и исчез за оградой. Ему так и не удалось выстрелить.

Бо и Джейкоб добежали до леса под радостные крики прятавшихся там ополченцев.

Все шесть миль до Лексингтона войска полковника Смита несли потери. Из-за того, что дорога петляла меж холмов и пересекала ручьи, англичане то и дело оказывались в невыгодном положении. Кроме того, ополченцев было намного больше (и их число постоянно увеличивалось); к тому же англичанам приходилось стрелять вслепую. Обученные вести огонь на открытой местности, они не имели возможности прицелиться и палили туда, куда им указывал шпагой командир. Естественно, такая тактика не приносила успеха.

Чем ближе англичане подходили к Лексингтону, тем труднее становилось офицерам сохранять порядок в войсках. Единственное, что удерживало солдат от бегства, – оружие в руках командиров.

Где-то к двум часам пополудни ситуация изменилась. На подступах к Лексингтону навстречу отступающему отряду вышло подкрепление из девятисот вооруженных солдат первой бригады лорда Перси. Он привел своих людей из Бостона по просьбе полковника Смита – гонец был отправлен за подмогой рано утром. Как только солдаты увидели на общинных землях Лексингтона соотечественников, они, стремясь обезопасить себя, хлынули сквозь их ряды; а затем легли на землю, тяжело дыша, словно усталые собаки.

Получив сведения о том, что мятежники прибегли к индейской тактике ведения боя, лорд Перси разработал план отвода войск в Бостон. Для минимизации собственных потерь и нанесения максимального урона противнику было решено воспользоваться артиллерией. Англичане дали несколько предупредительных залпов по тем ополченцам, что преследовали их слишком настырно. И хотя ущерб был невелик, демонстрация силы оказалась убедительной. Особенно когда ядро прошило насквозь Дом собраний.

Лорд Перси дал отдохнуть людям полковника Смита, сам же занялся подготовкой коридора для вывода войск в Бостон. По его приказу солдаты – им было разрешено убивать всех тех, кто будет отстреливаться, – осматривали придорожные постройки. При необходимости дома дозволялось сжечь. В случае обнаружения ополченцев по ним следовало открыть огонь из орудий.

Дом, в котором засели Бо и Джейкоб, был пуст. Он находился близ дороги и идеально подходил для снайперов. Джейкоб поднялся на второй этаж в детскую – там стояла неприбранная кроватка и валялась тряпичная кукла, – укрепил мушкет на подоконнике, нажал на курок. Во дворе лицом в грязь упал солдат. Не оборачиваясь, Джейкоб протянул оружие Бо – мальчик сидел позади него на полу. Бо передал ему второй мушкет, уже заряженный, и Джейкоб взял на мушку еще одного солдата. Бо так быстро перезаряжал оружие, что между выстрелами почти не было зазора.

Джейкоб старался не оборачиваться по нескольким причинам. Во-первых, Бо был приучен отцом действовать при стрельбе именно так. Во-вторых, мальчик вкладывал мушкет прямо ему в руку. В-третьих, Джейкоб благодаря такой методе мог не выпускать из поля зрения англичан. Ему с Бо уже дважды приходилось менять дома. И все же он не хотел оглядываться главным образом из-за самого мальчика. Бо все время плакал, о чем свидетельствовали две мокрые дорожки на щеках. Да и у Джейкоба всякий раз при взгляде на него в глазах закипали слезы. И еще кое-что беспокоило молодого человека. Неистово горящие глаза Бо. Его тяжелое дыхание. Сжатые челюсти. Мальчик заряжал мушкеты быстрее прежнего. Теперь это была его война. Он мстил за отца. А Джейкоб не мог не думать о том, что ребенку больше пристало бегать босиком по лугу. Бо был слишком мал для ненависти и убийства.

Последний выстрел Джейкоба привлек внимание гренадеров. Молодой человек отскочил от окна как раз в тот момент, когда прогремел ответный выстрел – в лицо полетели щепки. Пуля угодила в раму.

На личике Бо застыла гримаса ужаса.

– Джейб! – в панике закричал он.

– Со мной все в порядке! – крикнул молодой человек. И, ползком добравшись до мальчугана, добавил: – Они идут сюда!

Бо протянул руку и коснулся лица Джейкоба. На маленькой ладошке остался след крови. Молодой человек тоже дотронулся до лица и взглянул на пальцы. Занозы.

– Ничего страшного, – проговорил он одними губами. – Пошли!

Они подобрали мушкеты, пороховые рожки и пули, выскочили из детской и скатились по лестнице вниз. Спускаясь, Джейкоб подтолкнул мальчика к стене – англичане скорее всего направятся к парадному входу, а туда как раз выходит лестничное окно.

Дверь из кухни вела на улицу. Через узкую, в полглаза, щель Джейкоб заметил двух гренадеров, направляющихся к дому. Он резко остановился. Бо врезался ему в спину. Молодой человек указал на дверь и яростно затряс головой, давая понять своему маленькому товарищу, что во дворе их подстерегает опасность.

И в это мгновение Джейкоб услышал, как со страшным грохотом, словно ее снесли с петель, распахнулась парадная дверь. «Двое солдат спереди, двое сзади. Куда бежать? Разве что проскочить мимо кого-то».

Он потянулся за Бо, но того не было! Мальчишка исчез.

– Джейб! Джейб!

Шепот доносился из камина. То было громадное сооружение не менее восьми футов в ширину. Угли давно прогорели – видимо, из-за событий в Лексингтоне хозяева не разводили утром огонь. Маленькая нога мелькнула в трубе и исчезла.

Вверх по лестнице прогрохотали тяжелые шаги – поднимался только один солдат. Стало быть, второй остался внизу. Еще двое того и гляди нагрянут в дом через черный ход. Джейкоб ступил в камин и протянул мушкет вверх, в темноту. Его забрали. Мальчуган затаился в трубе, упершись в нее спиной и ногами. Вопрос в том, сумеет ли протиснуться в дымоход мужчина. Осторожно, прижимаясь спиной к кирпичной кладке и пытаясь не оставлять следов в золе, молодой человек поднял ногу.

Дверь черного хода с грохотом распахнулась, спустя мгновение заскрипели половицы.

Джейкоб подтянул вторую ногу – и едва не соскользнул вниз, в золу. Кирпичная кладка царапала спину и шею. Морщась, молодой человек изо всех сил карабкался вверх – наконец ему удалось немного продвинуться. Колени касались лица, мышцы ног напряглись до предела, но все-таки он не упал.

Солдаты рыскали по дому минут десять, заглядывали в шкафы и кладовки, били стекла, сквернословили. Один из них клялся, что снайпер уйти не мог. По мнению его товарища, здесь негде было спрятаться.

– Да гори ты ясным пламенем! – в сердцах произнес первый солдат, споткнувшись обо что-то тяжелое.

И сразу стало тихо.

– Ну, что ж, – раздался через минуту-другую чей-то голос, – пошли.

По дому прогрохотали кованые сапоги, и все смолкло. И хотя Джейкоб ободрал спину о кирпичи, а мышцы были готовы лопнуть, он не спешил вылезать на свет божий. Вдруг им устроили ловушку?

Запах дыма они почувствовали сразу. А немного погодя их слуха коснулся нарастающий с каждой минутой рев пламени.

Джейкоб и Бо зашлись мучительным кашлем: по дымоходу с гулом несся вверх дым.

– Джейб! – прошептал Бо.

Молодой человек медленно пополз вниз, затем, пытаясь высвободить ногу, напряг уставшие руки. Внезапно руки его ослабли, и он грохнулся в золу. Джейкоб выполз из камина. Кухня была объята пламенем. Молодой человек прикрыл лицо рубахой и с тревогой оглянулся на камин. Вниз упал мушкет, за ним второй. Джейкоб подобрал оружие. Появилась нога. Потом что-то щелкнуло, и в золу шлепнулся Бо. Если бы не пожар, появление Бо можно было бы счесть забавным. Камин словно бы родил мальчика.

Удостоверившись, что его подопечный в порядке, Джейкоб подошел к двери и выглянул наружу. Начало нешуточно припекать, но молодой человек не хотел, убегая от пожара, угодить под огонь мушкетов. Он высунул голову. Поблизости никого не было.

Джейкоб схватил мушкеты, взял Бо за руку, и они, кашляя, побежали прочь.

К тому времени, когда они добрались до пансиона, на улице стемнело. Джейкоб не хотел возвращаться в Бостон, не узнав о том, как отреагировали на сегодняшние события «красные мундиры». Самым безопасным местом в округе, на взгляд молодого человека, было родовое гнездо Морганов, ныне служащее пансионом студентам Гарварда. И действительно, Джейкоба приняли там восторженно.

Как только в комнатах наверху узнали, что в гостиной находится участник сегодняшних событий, по лестнице затопотало множество ног. Воображение студентов было разбужено бродившими по окрестностям слухами. Молодым людям не терпелось послушать очевидца боев. Джейкобу и Бо принесли ужин. Пока они ели, молодежь рассаживалась – был занят каждый стул, каждый дюйм пола.

Джейкоб расположился в кресле. Бо сидел на полу, привалившись к ногам молодого человека. Мальчуган смотрел на галдящих студентов широко открытыми глазами и обгладывал холодную куриную ножку. Здесь же находился Исав, чему Джейкоб ничуть не удивился. Исав – его руки были скрещены на груди – стоял, опираясь на дверной косяк. При виде еще одного Джейкоба Бо открыл рот от удивления и долго-долго переводил взгляд с одного близнеца на другого.

Стоило Джейкобу отодвинуть тарелку, и студенты тотчас набросились на него с вопросами. Пытаясь сдержать обрушившийся на него словесный поток, молодой человек поднял руки. Затем промочил глотком эля горло и заговорил.

– Для начала расскажу, что видел, а уж потом отвечу на ваши вопросы.

Кто мог перечить мужчине, у чьих ног лежали мушкеты, пороховые рожки и пули?!

Джейкоб начал рассказ с прибытия в Лексингтон Пола Ревира. К тому моменту, когда он закончил, Бо уже сладко посапывал, уткнувшись ему в колени. После того как в животе разлилась приятная тяжесть, молодой человек и сам почувствовал, что крайне утомлен. Еще пару часов он, борясь со сном, отвечал на вопросы. Но в конце концов заявил, что с разговорами лучше повременить до утра.

Стремясь пожать руку герою революции, студенты облепили его со всех сторон. В эту самую минуту Джейкоб увидел, как на лице брата появилось кислое выражение.

Глава 9

Джаред Морган до Англии так и не добрался. Их судно преодолело более половины пути, когда с идущего встречным курсом судна, вышедшего из лондонского порта десятью днями ранее, раздались приветственные выстрелы. Капитаны кораблей, встречающихся в открытом море, как правило, не упускают шанса скоротать вечерок за совместным обедом. На этот раз дружеская пирушка должна была состояться на борту судна, направляющегося в Америку.

По традиции на совместный ужин приглашались почетные гости. За годы подобных встреч сложился обычай: капитаны, словно завзятые картежники, пытались переиграть друг друга, причем в качестве козырей они использовали авторитет и богатство пассажиров. Как правило, корабли, держащие курс на Новый Свет, с легкостью обставляли «коллег», следующих в Англию. В конце концов, Британия была королевством, да к тому же богатым – так что у англичан определенный ресурс для побед имелся. Но после того как в колониях начались волнения, Америку посещало все меньше людей с положением. Вот почему капитан судна, шедшего из Бостона, заранее потирал руки – как-никак у него на борту находился Джаред Морган, богатый торговец и бывалый моряк в одном лице. Но на его долю выпало горькое разочарование. Перешагнув порог капитанской каюты, он увидел рядом со своим сияющим конкурентом Бенджамина Франклина.

Джареда эта встреча ошеломила не меньше. Поэтому, когда ему задали вопрос о цели его визита в метрополию, он без обиняков ответил:

– A y меня более нет никаких дел в Англии, потому как целью моей поездки был доктор Бенджамин Франклин.

Тема эта больше не затрагивалась. От объяснений Джаред уклонился, только поинтересовался, получил ли Франклин письмо от доктора Купера, на что ему был дан отрицательный ответ. Между тем Франклин со свойственной ему проницательностью почувствовал, что Джаред хочет побеседовать с ним с глазу на глаз, и после обеда пригласил его к себе в каюту.

Каюта оказалась тесноватой и узкой, но уже само то, что Франклин пользовался ею единолично, свидетельствовало о его высоком общественном статусе. Как только дверь затворилась, Джаред заговорил. Он вкратце пересказал Франклину свой разговор с Адамсом, Хэнкоком и Купером, результатом которого явилось его путешествие через Атлантику.

– Так-так! – хмыкнул Франклин. – Стало быть, вам велено за мной шпионить!

Лицо Джареда приняло такое растерянное выражение, что Франклин не выдержал и раскатисто расхохотался.

– Уверяю вас, сэр, я бы никогда не… – смущенно начал Джаред.

Франклин сделал успокаивающий жест. И не тратя времени даром, взял инициативу в свои руки.

– Прошу прощения, мистер Морган. – Говоря это, он обхватил руками свой необъятный живот. – Не хотел вас обидеть. Видите ли, я о вас наслышан. Знаю: вы человек высоких моральных принципов.

Польщенный, Джаред замолчал. А Франклин продолжил:

– Поверьте, я испытываю к вам глубокое почтение. И если хоть малая толика из того, что о вас говорят, правда, то я смело могу утверждать – вы не из тех, кто становится игрушкой в чужих руках.

С этим словами Франклин пододвинул своему гостю стул. Сам же разместился на краю койки; он сидел, слегка подавшись вперед, локти на коленях, пальцы сцеплены, на лице – мальчишеский задор и любопытство.

– И все же у меня есть один вопросик… Для себя я решил, что непременно задам его вам при личной встрече. – Он выжидательно замолчал. Как только Джаред кивнул, он продолжил: – Люди поговаривают, и заранее прошу простить за прямоту, я ни в коей мере не хочу вас оскорбить, что до того как заняться торговлей, вы были, – Франклин запнулся, – пиратом.

На лице Джареда не дрогнул ни один мускул.

– По слухам, вы и есть тот самый легендарный Веселый Моряк с пиратской шхуны «Голубка». Ловкий и отважный сорвиголова, который, как бы это поточнее выразиться, ни разу не замарал руки бессмысленным убийством. Можно ли предположить, что Веселый Моряк и вы – один и тот же человек?

Джаред знал об этих слухах. Ему не раз припоминали его прошлое. В такие минуты он всегда реагировал одинаково: называл эти разговоры досужими и беспочвенными. Но сегодня подобный ответ показался ему неуместным. То ли легкое покачивание судна взбодрило кровь старого морского волка, то ли присутствие почтенного государственного мужа, вокруг которого тоже клубилось немало эксцентричных слухов, сыграло свою роль, но Джаред рискнул.

– Если бы я оказался тем человеком, – спросил он, – отнеслись бы вы ко мне с меньшим уважением?

– С меньшим уважением? – пророкотал Франклин изумленно. – Напротив, сударь! – Его глаза засверкали. – Мое скромное мнение таково: истинно великие люди соединяют в себе святого и разбойника. И я полагаю, что Веселый Моряк как раз такой человек.

Весь вечер Веселый Моряк потчевал хозяина каюты байками о приключениях «Голубки».

Этой ночью капитан Джареда потерпел двойное поражение. Он не только проиграл состязание на самого почетного пассажира, но и потерял своего лучшего клиента. Прежде чем корабли разошлись в океане, Джаред пересел на судно, идущее в Америку. Это произошло по его просьбе и настоянию Франклина. Таким образом, десятидневный вояж Джареда завершился, он возвращался в колонии, точнее в Филадельфию.

Случайная встреча оказалась подарком судьбы как для старого капитана, так и для Франклина. Они провели долгие часы в приятной праздности и разговорах: Франклин говорил о политике, а Джаред травил байки о своем плавании в Китай и Индию.

Во время путешествия Франклин в общих чертах обрисовал свой план по объединению колоний и Англии. Ядро идеи – единение колоний, их автономия и самоуправление, а также мирный, скрепленный кровными и дружескими узами союз Америки и Англии. Он назвал этот союз Содружеством наций. И, если ему удастся убедить колонии и Англию в выгодности своего предложения, этот союз, несомненно, станет самым впечатляющим мировым политическим альянсом.

Джаред был восхищен не только умом, но и страстностью Франклина. Этот человек говорил о Содружестве наций как о свершившемся факте. Широкими мазками он набросал такую яркую картину, что Джаред мысленно уже видел себя и свою семью живущими в новом, франклиновском мире. И ему страстно захотелось помочь этому человеку.

Тем не менее план Франклина почил в бозе. Не успели они достичь Филадельфии, как узнали о вооруженном конфликте, произошедшем в Конкорде и Лексингтоне. Пока они в полной изоляции от мира предавались утопическим мечтаниям об англо-колониальном союзе, американские ополченцы и королевские войска безжалостно уничтожали друг друга. Франклин и Джаред не догадывались, что страница истории уже была перевернута – перевернута без их участия и согласия.

Этот конфликт оказался всего лишь первым толчком, знамением грядущих, еще более трагических событий. Быстро формирующаяся после вооруженных столкновений колониальная армия и английский военный гарнизон встретились на поле боя еще раз, теперь уже в Бридс-Хилле. Бостон – а стало быть, и Энн, обожаемая жена Джареда – попали в осаду. Не бывать великому содружеству наций. Англия и Америка оказались втянутыми в войну.

Двумя годами ранее, когда началось противостояние между Англией и ее североамериканскими колониями, был закрыт бостонский порт. Из-за этой блокады Бостон уже давно испытывал острую нехватку продовольствия. Чем меньше оставалось в городе запасов кофе, сахара, других продуктов, тем длиннее становились очереди, стремительнее росли цены и сильнее накалялись страсти.

Гостиная Энн Морган наполнилась голосами, звяканьем чашек и тихим жужжанием прялок. Внутреннее убранство дома на Бикэн-стрит свидетельствовало о завидном материальном положении его хозяина: под лепным потолком – тончайшей работы хрустальная люстра, на полу – массивный ковер с рисунком, на окнах – чудные парчовые шторы. И среди всего этого великолепия с тканями, спицами, ножницами, иголками сидели женщины; вокруг них в беспорядке валялись разноцветные лоскутки. В глубине комнаты ни на минуту не смолкая гудели две прялки. Женщины пришли сюда по приглашению хозяйки особняка: Они шили рубахи и вязали носки для бойцов колониальной армии.

После того как мужчины покинули фермы, конторы, мастерские, мануфактуры и записались в армию, женщинам ради спасения семей пришлось выйти в поля, стать к печатным станкам, взять на себя руководство компаниями. Вдобавок к этому многие колонистки занимались в свободное время нуждами армии. Одни собирали деньги на обмундирование и пособия для солдат, другие размещали у себя раненых. Немало хозяек отдавало оловянную посуду – тарелки, кастрюли, блюда – на переплавку; из олова отливали мушкетные пули. Некая дама вовлекла соседей в двухдневный марафон по выпечке хлеба. Когда ополченцы проходили мимо ее дома, на улицу выносили длинные столы, на которые выставляли столько сидра и клали столько хлеба и сыра, что можно было накормить целый полк. Энн Морган превратила свой дом в пошивочную мастерскую. Женщины работали здесь, сменяя друг друга; каждая из них старалась внести посильную лепту в общее дело. На связанных и сшитых вещах вышивалась дата их изготовления. Поскольку нынешний год уже перевалил за середину, на рубахах и носках ставили дату следующего – 1776.

Энн организовывала работу, кормила женщин, читала им отрывки из Библии, а также, по особому настоянию, декламировала свои стихи – мастерицам это казалось достойным вознаграждением. Женщин ободряло то, что они могут помочь своим мужчинам. Кроме того, пока они шили, Энн связывала их души дружбой. Ей удалось создать на редкость доверительную атмосферу: мастерицы посвящали друг друга в семейные тайны и делились сокровенными, доселе высказываемыми лишь во время молитвы желаниями. А еще они обсуждали свежие новости с театра военных действий, рассказывали, где можно найти те или иные товары. И все же главной заслугой Энн было то, что в ее доме женщины ощущали моральный и эмоциональный подъем.

Деловой партнер Джареда – его старшая сестра Присцилла Морган Гиббс принимала живейшее участие в затее Энн. Она не только ведала бухгалтерией в семейной компании Морганов, но и вместе с мужем владела бостонской таверной «Добрая женщина». Тем не менее ей удавалось выкраивать время и как минимум два раза в неделю трудиться у Энн. Присцилла всегда была женщиной рациональной, чуждой сантиментов. Однако когда при первой встрече со своими работницами Энн объяснила им, что заняться изготовлением одежды для ополченцев ее побудил опыт некогда существовавшего кружка «Дочери Деворы», миссис Гиббс чуть не расплакалась.

Кружок «Дочери Деворы» был создан Присциллой Морган в юности. Входящие в него молодые женщины собирались вместе и изучали Библию. Местные власти и служители церкви «щедро отблагодарили» Присциллу за старания, поставив ее на целый день к позорному столбу. Энн одна из первых присоединилась к «Дочерям Деворы»; в течение всей своей жизни она с благодарностью вспоминала, как члены кружка воодушевляли ее на создание стихов.

– Пока мы держим иголку в руках, – сказала Энн, открывая свое предприятие, – мужчины могут за нас не беспокоиться.

В кружке Энн не считалось зазорным читать вслух личные письма. Открытость и благожелательность хозяйки дома вызывали у женщин желание делиться семейными новостями. Одни письма заставляли сердца разрываться от тоски и боли, другие – биться от радости. Если на этой неделе женщина проливала слезы над печальным известием, то на следующей плакала от счастья.

– Сегодня у меня хорошие новости, дамы, и я спешу ими поделиться, – сказала Энн, разворачивая сложенный лист. – Это письмо от Джареда, и оно просто замечательное. Видите ли, предполагалось, что он находится… впрочем, давайте я просто прочту его вам.

Ее лицо зарумянилось от удовольствия, и она начала читать:

«7 мая 1775 года, Филадельфия, Пенсильвания.

Моя дорогая Энн. Да, ты все прочла верно – Филадельфия. До Англии я так и не добрался. Если бы не Божий промысел, поездка моя оказалась бы зряшной. По приезде в Лондон я бы узнал, что доктор Франклин уже две недели как отбыл в Америку. Но Господь добр (а случившееся со мною можно объяснить только этим): Его рука направила наши корабли к неминуемой встрече в Атлантике.

Спешу сообщить тебе, что доктор Франклин поразительный человек и что наше взаимное уважение переросло в теплую дружбу.

Летом я буду помогать ему – по его просьбе – на Континентальном конгрессе. Как бы мне хотелось поведать тебе о невероятных событиях, происходящих здесь, о людях, которых мне довелось встретить, – представителях всех колоний! Когда я вернусь домой, времени у нас будет предостаточно, и я расскажу тебе обо всем очень-очень подробно.

Моя милая, драгоценная Энн. Что я могу сказать, как передать словами свое страстное желание быть подле тебя? В конце концов, благодарение Господу, наша разлука не будет столь долгой, как мы предполагали. Надеюсь вернуться домой к сентябрю. Ты никогда не узнаешь, как сильно я люблю тебя, потому что слова не могут этого передать.

Бесконечно преданный тебе,

Джаред».

Застенчиво улыбаясь, Энн сложила письмо.

– Многие из вас знают, что Джаред редко бывает дома. Тяжела доля жены моряка. И когда он сообщил мне о своей поездке в Англию, я здорово на него разозлилась – опять остаюсь одна! Но я была глупа. Господь бесконечно добр к нам, Он вернул Джареда домой, в Америку. – Она выпрямилась на своем стуле. – Ну, хорошо, кто следующий?