Текст книги "Патриоты"

Автор книги: Джек Кавано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Дали второй сигнал. Бо смотрел в глаза Джейкобу. Молодой человек кивнул. Забил барабан. Джейкоб взмахнул саблей, и его люди устремились вниз – бой должен был произойти с другой стороны холма, на поле.

Земля еще хранила дневное тепло. Поле боя было усеяно трупами и брошенным оружием. Джейкоб переступил через убитого англичанина и побежал за отступающими врагами. Спины англичан, одетых в ярко-красные мундиры, являли собой прекрасную мишень для американцев. Лишь немногие англичане стреляли на бегу.

Джейкоб криком подбадривал уставших солдат. Где-то на середине поля он почувствовал, что бежит из последних сил. Его ноги молили об отдыхе, легкие горели, руки немели от усталости. Отступающие красномундирники скрылись в лесу. Им удалось опередить англичан буквально на мгновение.

Джейкоб не заметил стрелявшего в него солдата. Что-то ударило его в левый бок, – будто лошадь лягнула. Молодого человека пронзила острая боль, от удара он завертелся волчком. Мир закружился перед его глазами: мелькнул лес, поле, снова лес, стремительно начала приближаться земля, небо. Уже лежа, Джейкоб дотронулся до раны. Она была мокрой, теплой и от прикосновения мучительно ныла. Потом чувство боли начало ослабевать, как, впрочем, и все остальные чувства. На молодого человека, как на Бо перед боем, снизошло умиротворение. Страха не было.

И тут он увидел лицо Бо. Теперь оно было совсем другим. Испуганным. Залитым слезами. Мальчик пытался что-то сказать – и не мог.

Так не должно быть. Бо заслужил лучшую долю. Не эту.

Джейкоб силился погладить ребенка, успокоить. Он непременно увезет Бо отсюда. В Бостон. Там безопасно, там любовь. Но как он ни старался, ему не удалось поднять руку. Говорить он тоже не мог. «Забавно, – подумал молодой человек, – как быстро нынче заходит солнце».

Глава 17

Выстроившись вдоль улиц, жители Филадельфии восторженно приветствовали континентальные войска, вошедшие в город после бегства англичан. За марширующими военными следовал запряженный четверкой лошадей экипаж с новым военным губернатором, генерал-майором Бенедиктом Арнольдом – его встречали с особым ликованием. Губернатора сопровождала свита – в ней в числе прочих состоял и Исав Морган.

Исаву казалось, что красочность процессии лишь подчеркивает плачевное состояние Филадельфии. В огне погибли целые кварталы; не только заборы, но и многие здания разобрали на дрова. Англичане повалили каменные надгробия на пресвитерианском кладбище, после чего использовали его как манеж для выездки лошадей. Церкви сильно пострадали от сырости и были завалены мусором. Скамьями и кафедрами отапливали казармы. Та же участь постигла деревянную обшивку Зала независимости [51]51
  Зал независимости – в этом здании в 1776 г. была подписана Декларация независимости, а в 1787 г. – Конституция США.


[Закрыть]. Скверы и общественные земли были вытоптаны и превращены в свалки. Улицы были забиты сломанными экипажами; то там, то сям валялись лошадиные скелеты. Во всем городе уцелел один район – тот, где располагались каменные дома квакеров [52]52
  Квакеры («трясуны») – протестанты, отвергающие канонизированные формы богослужения, а также многие государственные установления. Проповедуют пацифизм и непротивление.


[Закрыть]и лоялистов.

Генерал-майор Арнольд и его свита проезжали квартал за кварталом. С болью в сердце смотрел Исав на то, что осталось от родного города Мерси. Изуродованная столица «соединенных колоний» ничем не походила на Филадельфию его юности.

Резиденция губернатора разместилась на углу Шестой улицы и Маркет-стрит, в особняке Пенн. Хотя люди Арнольда вошли в город как освободители, настроение у них было не самым лучшим; причем во многом это объяснялось душевным состоянием их начальника. Губернатором Арнольд стал по настоянию Вашингтона. По мнению главнокомандующего, это место должен был занять боевой генерал – так как англичане могли вернуться в любую минуту. Арнольд, мечтавший командовать армией и не желавший отсиживаться в тылу, скрепя сердце подчинился. Других предложений у него все равно не было.

В то время как битва при Саратоге [53]53
  Саратога – имеется в виду одна из решающих битв Войны за независимость, произошедшая под г. Саратога (ныне Скайлервилл, штат Нью-Йорк). Английская армия была окружена и 17 октября 1777 г. сложила оружие.


[Закрыть]воспринималась всеми американцами как безоговорочная победа континентальной армии, тщеславный Бенедикт Арнольд находил в ней червоточинку. Ведь в тот знаменательный день не он командовал армией. Между тем именно он повел солдат в атаку на генерала Бургойна [54]54
  Бургойн Джон (1730–1792) – английский генерал; потерпел поражение в битве при Саратоге.


[Закрыть]. Американцам удалось отбросить «красные мундиры» за Бемисские высоты. Вскоре Бургойн запросил условия капитуляции. Убедительная победа американцев при Саратоге побудила правительство Франции официально объявить себя союзником мятежных колоний. И опять Арнольд стал героем, и опять был ранен.

Гессенская пуля [55]55
  Гессенская пуля – во время Войны за независимость британское правительство использовало иностранных наемников. Англия поставила под ружье около тридцати тысяч гессенских немцев.


[Закрыть]раздробила ему бедро. Обычно при таком ранении ногу ампутировали. Однако Арнольд был категорически против этого. Двое суток он воевал с врачами и своим организмом. Новость о сдаче Бургойна, видимо, помогла ему оправиться – об ампутации речи больше не шло. Как и в Квебеке, Исав не отходил от постели генерала несколько дней.

Новому губернатору предстояло добиться того, чтобы в городе, население которого было крайне неоднородно (в Филадельфии жили лоялисты, квакеры-пацифисты, виги, настроенные как анти-, так и провашингтонски), установилась спокойная жизнь. Арнольд и его штаб оказались под перекрестным огнем сразу нескольких политических группировок. Какие бы действия ни предпринимал губернатор, без критики не обходилось; особое неприятие вызвало его требование привлекать женщин-лоялисток к революционным общественным мероприятиям.

– Что генерал желает надеть – его личное дело, мадам. А сейчас, прошу меня извинить.

Исав с деланной озабоченностью пересек зал – в действительности же ему просто хотелось оказаться как можно дальше от собеседницы, назойливой пятидесятилетней дамы. Эта женщина только что выразила молодому человеку свое недовольство пудреным париком Арнольда. Исав имел несчастье быть представленным ей в качестве адъютанта генерала.

В бальном зале особняка Пенн звучала музыка. В ведении военного губернатора помимо всего прочего находилось французское представительство в Филадельфии, и к этим своим обязанностям Арнольд относился чрезвычайно серьезно. Во имя укрепления связей с Францией он устроил 25 августа, в день рождения короля Людовика XVI, бал, на который пригласил самых значительных жителей города, придерживающихся разных политических взглядов. С точки зрения давешней собеседницы Исава, надев парик, хозяин вечера дал понять, что он симпатизирует лоялистам, а не вигам.

Теперь даже мода служила революции. Мужчины-континента-листы отказались от париков и коротко остригли волосы. Дамы-континенталистки больше не собирали волосы в высокие, осыпанные пудрой прически – ведь их носили бесстыдные любовницы английских офицеров. Они перешли на более естественные, «простые» прически. Джентльмены забыли о высоких шляпах. Пряжки на обуви тоже подверглись осуждению: целесообразнее изготовлять из серебра кружки и кофейники для солдат. После того как генерал Арнольд, большой любитель изысканных туалетов, отказался следовать революционной моде, на него обрушился шквал общественного негодования.

Исав находил споры о моде и личных предпочтениях глупыми и праздными. Он вообще не хотел приходить на бал. Дело в том, что нынешнее торжество напомнило ему о том вечере, когда он впервые встретил Мерси.

Здесь, в Филадельфии, она вышла в свет. Здесь ее, дочь простого портного, признали самой обворожительной девушкой города. Мерси обожала балы, она чувствовала себя на них абсолютно счастливой. Юная Мерси пользовалась бешеным успехом и могла пленить любого. На одном из таких балов ее впервые увидел Исав и, увидев, полюбил. Вот почему нынешний вечер во французском стиле так его утомлял. Он всколыхнул в нем слишком много воспоминаний.

Исав старался избегать мыслей о Мерси. Она не писала ему больше двух лет. Молодому человеку приходилось довольствоваться тем, что о ней сообщала мать – впрочем, Энн ни разу не обмолвилась о том, что его по-настоящему интересовало. Он знал, что у Мерси все хорошо, что она не унывает, что у нее неожиданно обнаружилась коммерческая жилка. Знал и о рискованной поездке к Джейкобу. По мнению матери, Мерси стала другим человеком, более зрелым, духовным. Исав отказывался в это верить. Мерси была феей, нимфой, эльфом – но не святой. Видимо, Энн, как всегда, была склонна видеть в людях то, что ей хотелось.

Музыка смолкла, и на Исава внезапно обрушилась тишина. Молодой человек очнулся. Голоса зазвучали приглушенно – гости более не силились перекричать оркестр. Но вот музыканты вновь взялись за инструменты.

Исав с тоской посмотрел на открытую дверь. Уйти бы отсюда и окунуться в работу; незачем здесь торчать, доводя себя до отчаяния воспоминаниями. Молодой человек украдкой глянул на другой конец зала. Его глаза встретились с глазами молоденькой девушки. Те сияли счастьем. Изящный пальчик погрозил ему; затем юная дева покачала не менее изящной белокурой головкой, усыпанной блестками, дав понять Исаву, чтобы он и думать не смел уходить. Эти прелестные глазки принадлежали Пегги Шиппен. Казалось, девушка прочла его мысли. Исав ответил Пегги робкой улыбкой и остался на месте.

Восемнадцатилетняя мисс Шиппен поражала своим сходством с Мерси Рид. Пегги – она тоже считалась самой красивой девушкой Филадельфии – была дочерью судьи Эдварда Шиппена, предпочитавшего сохранять в это революционное время нейтралитет. Поскольку сей почтенный муж сотрудничал с англичанами, оккупировавшими Филадельфию, радикальные виги считали его лоялистом и предателем. Их мнение о судье не изменилось и после того, как он свел дружбу с Арнольдом и его подчиненными.

Причем то, что губернатор не отверг помощь Шиппена, прибавило Арнольду врагов.

Между тем интерес Бенедикта Арнольда к семье судьи был сугубо романтическим. Прелестная дочь Шиппена похитила сердце генерала; и хотя Арнольд был в два раза старше Пегги, он надеялся завоевать ее благосклонность.

Итак, Пегги и не позволила Исаву уйти. Не так давно она уже выловила его в дверях и мило вернула в зал. По совершенно неясной Исаву причине она взяла с него обещание не покидать бал. Впрочем, стоило молодому человеку заглянуть в ее лукавые глаза, и он соглашался на все.

Исав видел Пегги второй раз в жизни. Молодые люди познакомились где-то месяц тому назад, 4 июля, во время празднования второй годовщины освобождения от британского владычества. Выяснилось, что Шиппены и Риды были давними друзьями. По словам Пегги, еще ребенком она упивалась рассказами о великолепных филадельфийских балах и восхищалась несравненной Мерси Рид. Узнав, что Исав деверь ее божества, Пегги сочла нужным с ним познакомиться.

Намерения девушки были невинными. К тому же она произвела на Исава самое выгодное впечатление. Пегги не знала о его личной трагедии. Она не догадывалась, что ее улыбка, ее жизнерадостность, напоминали Исаву о любимой женщине, что город, сама атмосфера филадельфийских балов заставляли его с болью в сердце думать о своем несостоявшемся счастье. Впрочем, теперь даже он внутренне согласился с тем, что им с Мерси не суждено быть вместе.

Оркестр вновь окатил Исава музыкой. Нет, решил молодой человек, вопреки обещанию, я все-таки уйду. Отмечать день рождения короля можно и без меня. В эту минуту Исаву больше всего на свете хотелось в одиночестве оплакать прошлое. Он чувствовал себя совершенно чужим в сверкающем огнями бальном зале.

Грянул торжественный хор.

– Madames et monsieurs! – с нарочитым акцентом обратился к публике толстый устроитель балов. – Позвольте представить вам давно не посещавшую нас Мерси Рид Морган, первую красавицу Филадельфии!

Пегги радостно захлопала в ладоши – надо полагать, ее развеселила реакция Исава.

Раздалось крещендо оркестра, после чего вновь полилась какая-то задорная мелодия.

Через массивные двойные двери в зал грациозно впорхнула Мерси; гости расступались перед ней, как море перед Моисеем. Казалось, само время повернуло вспять: Мерси словно бы вновь дебютировала в свете. Бесподобная, одетая по самой последней моде. На ней был высокий светлый парик, усыпанный мелкими розовыми бантиками, такие же бантики украшали ее белое платье с квадратным вырезом.

Исав вспомнил свою первую встречу с Мерси. Это произошло здесь, в Филадельфии, много лет тому назад. В тот, ныне далекий вечер она тоже привлекла к себе внимание всего зала. Впрочем… впрочем, кое-что все-таки изменилось. Тогда она с жадным любопытством разглядывала публику, а сейчас смотрела только на одного человека – на Исава.

Она шла прямо к нему и, подойдя, протянула руку.

– Удивлен?

Неподражаемая улыбка и знакомый запах духов в мгновение ока одурманили Исава.

– Потрясен, – ответил он и сам удивился своему ровному голосу.

Минуту назад ему казалось, что его душа пуста, мертва, что любовь к Мерси осталась в прошлом. Но стоило ему ее увидеть, и чувства ожили.

– Не пригласишь меня на танец?

Исав взял Мерси за руку и вывел на середину зала. Дамы и кавалеры, теснясь, смотрели на то, как он раскрыл свои объятия, а Мерси в них вошла. Раздались звуки музыки, и они заскользили по залу. Но вот в круг вступила вторая пара, затем третья. Исав забыл, что они не одни.

– Прости, что не предупредила тебя, – сказала Мерси. – Это идея Пегги. Она такая лапочка. Вообразила, что воссоединение членов семьи – страшно романтично.

– Я с ней согласен.

Мерси залилась краской. Почему-то это не понравилось Исаву. Он не сразу осознал почему, но потом сообразил: раньше она краснела только тогда, когда ей это было нужно. А сейчас она вспыхнула по-настоящему.

– Ты должен простить Пегги, – продолжила между тем Мерси. – Она еще очень юна. Думаю, Пегги слышала, что о нас сплетничают. И все же, полагаю, она имела в виду именно воссоединение семьи. Извини, если тебе неприятно.

И снова Исав поразился. Мерси просит прощения за чужой промах? Это так на нее не похоже! Исав внимательно глянул на женщину, с которой танцевал. Кто это? Внешне Мерси была такой же, как всегда, запах был тот же, даже танцевала она так же. Тем не менее эта Мерси была другой.

– Не нужно извиняться, – ответил Исав. – В конце концов, я ее должник – это она пригласила тебя в Филадельфию.

– Вообще-то в том, что я сюда приехала, заслуга твоей мамы.

– Неужели?

– Это она предложила мне проведать родителей. Я ничего о них не слышала с самой оккупации. Мы молились за них. А потом узнали, что генерал Арнольд назначен губернатором, и поняли, что моя поездка угодна Богу – ты находишься в Филадельфии и, значит, сумеешь меня защитить.

Исав опешил. «Мы молились за них». «Моя поездка угодна Богу». Так могла сказать Энн – не Мерси. Надо полагать, она позаимствовала эти выражения у его матери. Уже несколько лет они живут вдвоем. Вот Мерси и заговорила на языке Энн.

– Приходи! – молодая женщина взяла его за руку. – Мама и папа хотят тебя видеть.

После танца Мерси и Исав направились к Пегги и генералу Арнольду. Оставшуюся часть вечера они провели вчетвером. Поскольку из-за ранения генерал более не мог танцевать, он развлекал их маленькую компанию байками. Время от времени кто-нибудь из офицеров, набравшись храбрости, подходил к кружку генерала и приглашал на танец женщин. По завершении танца кавалеры учтиво доводили дам до дивана. Ни один офицер не решился пригласить Пегги и Мерси повторно.

В какой-то момент Пегги спросила Мерси о ее муже. Та ответила, что знакомый бостонский сапожник сообщил им, что Джейкоба тяжело ранили в битве при Монмуте.

– Вообще-то он думал, что это Исав, – пояснила Мерси. – Но когда он упомянул о месте сражения, мы поняли: речь идет о моем муже.

По словам сапожника, Джейкоб скончался от ран.

– Мы еще не получили официального извещения, – добавила Мерси. С этими словами она подалась вперед и погладила руку Исава. – Прости. Я предпочла бы сообщить тебе об этом в иной обстановке, наедине.

Исав безучастно глядел в пространство. Ему казалось, что известие о смерти брата его почти не задело. Конечно, глубокой скорби он от себя не ждал – слишком долго длилась их распря с Джейкобом. Но и радости он не ощутил. Скорее, у него возникло чувство завершенности – как по прочтении толстенной книги. Последняя страница в книге Джейкоба перевернута – начинается новая глава в книге Исава.

– Как ты? – спросила Мерси. И взяла его ладонь в свои руки. Они были теплыми и нежными.

«Начинается новая глава», – мысленно повторил Исав.

Серые глаза Арнольда с пониманием смотрели на молодого человека. Они видел все. После стольких лет ожидания мечты Исава наконец-то начали сбываться.

Бал завершился на удивление быстро. На протяжении всего вечера Исав жадно насыщался улыбками и смехом Мерси. С одной стороны он словно бы вознесся в рай, с другой – не мог дождаться, когда они останутся наедине.

Новая встреча с Мерси состоялась без малого через неделю. Все это время Исав ни на минуту не забывал о смерти Джейкоба. Он чувствовал себя непривычно и, пожалуй, даже жутковато оттого, что отныне его лицо принадлежит ему одному и что больше никто и никогда не спутает его с братом.

Жизнь Исава проходила в хлопотах: штаб генерала Арнольда занимался постановкой войск на квартиры, проводил по приказу Конгресса аресты, надзирал за тюрьмами, собирал сведения о перемещениях британских войск в Нью-Джерси.

С каждым днем росло неприятие деятельности Арнольда вигами; разобраться с недовольными губернатор поручил Исаву Моргану.

Итак, жизнь опять столкнула Исава с радикалами адамсовского типа. Молодому человеку приходилось ежедневно общаться с отпетыми смутьянами. Он даже затосковал по голодной жизни в Мэне. По крайней мере, в ту пору речь шла о вещах значимых. А в Филадельфии горячо обсуждались такие «жизненно важные» проблемы, как: следовало ли губернатору выдавать пропуск некоему лоялисту, не использовал ли губернатор общественные подводы для перевозки личных вещей, не заставляет ли губернатор милицию заниматься чем-то унизительным.

Собственно, причиной враждебного отношению вигов к генералу Арнольду была его близость к городскому свету и особенно к судье Шиппену.

Седовласый, большеносый, с массивным подбородком и печальными глазами Эдвард Шиппен был не только судьей, но и коммерсантом. Получив в наследство приличное состояние, он полагал своим долгом его не приумножать, а сохранять. Шиппен привык вести любые, в том числе и семейные дела крайне осторожно. Когда Арнольд письменно испросил у него позволения ухаживать за Пегги, Шиппен отнесся к этому прохладно. А ведь генерал упомянул о том, что он хорошо обеспечен и не нуждается в приданом жены. Арнольд хотел только Пегги и согласия ее отца. Судья не сказал «да», но он не сказал и «нет». Из его слов следовало, что он намеревается все обсудить с отцом Арнольда письменно.

Вот почему Арнольд попросил Исава Моргана повлиять через Мерси на Шиппена.

Молодому человеку это поручение пришлось по душе.

– Ты долго здесь пробудешь?

Исав и Мерси прогуливались под руку по Четвертой улице. Они только что побывали с визитом у Шиппенов, расхваливали Арнольда как могли. Каждый раз, когда они упоминали имя генерала, в глазах Пегги вспыхивали искорки. Несмотря на некоторую робость, эта девушка обладала живым умом, была образованна, могла с одинаковой легкостью поддержать разговор о литературе, делах, политике. Большинство женщин ее возраста, как правило, ограничивали себя рукоделием, рисованием и музыкой. Она же много читала, великолепно владела пером. Ее слог отличался естественностью и четкостью, которой, к слову сказать, обладал не всякий мужчина. Исав обожал Пегги: она напоминала ему юную Мерси. Кроме того, он считал ее подходящей партией для Арнольда. Пегги и Мерси были сделаны из одного теста, их внешнее сходство было невероятным, к тому же они относились друг к другу как сестры.

– Это зависит от здоровья мамы. Возможно, останусь здесь на зиму, – рассеянно ответила молодая женщина. Ее внимание было приковано к изуродованному пожаром дому. – Когда я была маленькой, мы с мамой часто ходили сюда за хлебом. В эту булочную меня даже отпускали одну. Помню, как я несла хлеб двумя руками и воображала себя взрослой. – Она улыбнулась. – Мне тогда было лет семь.

– Жаль, я не знал тебя маленькой.

– Ну и замечательно! – воскликнула Мерси. – Я была тощей, неуклюжей, некрасивой. На девочек в таком возрасте лучше не смотреть.

Исав рассмеялся.

– Думаю, в ту пору ты была настолько же сообразительной, насколько сейчас красива.

Мерси огорченно потупила глаза.

– Ты не должен так говорить.

– Раньше тебе это нравилось.

– Все изменилось, Исав. Нынешняя Филадельфия не тот город, где я когда-то жила, и я не та же женщина, которую ты когда-то знал.

– Ты повзрослела. И это тебе идет.

Мерси достала носовой платочек и промокнула глаза.

– Ты не хочешь облегчить мне жизнь.

– Облегчить тебе жизнь?

Они как раз подошли к дому Мерси. Молодая женщина обогнула здание и направилась в сад. По сравнению с садом Морганов сад Ридов был очень мал. Тем не менее в нем нашлось место для каменной скамеечки, лужайки и клумбы. Мерси опустилась на скамью и жестом пригласила Исава последовать ее примеру.

– Помнишь, я сказала тебе, что это Энн посоветовала мне съездить в Филадельфию?

Исав кивнул.

– Тебе надо было удостовериться, что твои родители благополучно пережили оккупацию.

– Да, это так. Но была и другая причина.

Мерси судорожно вздохнула и принялась комкать в руках платочек. Ее неуверенный тон и нервозность заставили сердце Исава екнуть от дурных предчувствий.

– Твоя мама считает, – наконец собралась Мерси с мыслями, – и я с ней согласна, – что ты не полюбишь другую женщину, пока я тебя не отпущу.

Исав понимающе улыбнулся и посмотрел на Мерси как на несмышленое дитя.

– И это все? То есть это все, что тебя беспокоит? Если так, проблемы нет. – Исав взял руки Мерси в свои. – Я не хочу, чтобы ты меня отпускала. Я не хочу любить другую женщину. Я люблю тебя. Люблю с той минуты, как увидел, и буду любить до последнего вздоха.

Мерси выдернула свои руки из его ладоней.

– О, Господи, прости меня! – воскликнула она. – Я должна была это сделать давным-давно, – потом повернулась к Исаву: – Как мне заставить тебя понять? Я не могу ответить на твою любовь!

Исав опешил. Кто-то изменил правила игры и забыл его об этом оповестить. Прежде все было просто: Мерси пыталась от него ускользнуть, он настаивал, и она одаривала его улыбкой, прикосновением, поцелуем в щеку. Неужели он где-то оплошал? Да нет же: Мерси его прогоняла – он настаивал… Но вместо награды он получил слезы. Чего она добивается? Какие слова он должен произнести, чтобы на ее лице появилось столь любимое им выражение?

– Понимаю, ты не можешь ответить на мои чувства сейчас, – начал он. – Тебе нужно оплакать Джейкоба. Ты вдова. Но, любимая, разве ты не видишь: Господь вернул все на свои места! После долгих лет ожидания пришло наше время. Теперь мы можем, не таясь, любить друг друга. Мы можем пожениться!

«Господь вернул все на свои места». Мерси показалось, что слова Исава ударили ее в самое сердце. Мир померк. В глазах молодой женщины закипели слезы.

– Мерси, дорогая, – ничего не замечая, продолжил тем временем Исав, – я знаю, тебе больно… Но неужели ты не понимаешь? Ну как я могу тебя покинуть сейчас, когда ты свободна?

Плечи Мерси затряслись от рыданий. Исав бережно обнял ее. Она не противилась. Ему так хотелось прижать ее к себе покрепче, утешить, но он сдержался. Для них обоих наступили тяжелые времена – и эту боль придется преодолеть. Они должны расстаться с прошлым ради будущего.

Наконец рыдания Мерси начали стихать.

– Господи, – поднесла она дрожащие руки к лицу, – укажи мне путь. Дай мне нужные слова.

Этого Исав не ожидал. Он отдернул руку, словно обнаружил рядом с собой постороннего человека. На лице молодого человека изобразилось крайнее удивление.

Мерси распрямила плечи и вскинула голову, взгляд ее прояснился. Она промокнула нос и глубоко вздохнула. Казалось, она стала сильней и уверенней – такого Исав за ней прежде не замечал.

– Исав, послушай меня, – ласково, но твердо начала она. – Я тебя люблю. И всегда буду любить. Но не так, как тебе хочется. Ты – моя семья. Ты брат моего мужа, и я люблю тебя как часть моей семьи.

– Мерси, Джейкоб умер!

– Пока я не получу официального извещения, я буду считать его живым. Он мой муж, и я не могу поступить иначе. А что до нас, Исав, то мы друг для друга только родственники.

– Я не согласен! Понимаю: тебе необходимо удостовериться в смерти Джейкоба. И я буду ждать. Но я не могу, не хочу верить, что ты меня больше не любишь.

Мерси молча поднялась со скамьи. Она стояла перед ним, скрестив на груди руки. Эта поза была ему хорошо знакома. Она напомнила ему о матери.

– Ты не понимаешь, – голос Мерси звучал ровно. – Дело не в том, жив Джейкоб или нет. Господь помог мне осознать, что, поощряя твою любовь, я поступала дурно. Я не выйду за тебя замуж. Господь этого не допустит. Пойми, это Ему неугодно.

И, пожелав молодому человеку покойной ночи, Мерси скрылась в доме.

С большой неохотой Исав вынужден был признать, что мир меняется. И, насколько он мог судить, меняется к худшему.

К огромному разочарованию молодого человека, радикалы, подогреваемые своей неизбывной ненавистью, вновь принялись уничтожать что-то хорошее. На этот раз они обвинили в растрате губернатора Филадельфии и героя войны Бенедикта Арнольда. Исав знал: эти люди не угомонятся до тех пор, пока не растопчут свою жертву.

Арнольд настаивал на проведении судебного разбирательства. Однако военный трибунал, вынужденный отвлекаться на более важные процессы, раз за разом откладывал заседания. Так проходили месяцы. Между тем противники генерала все громче заявляли о своем недовольстве.

В конце концов Арнольд подал в отставку с поста губернатора. Кроме того, он попросил перевести его в военно-морской флот для участия в освобождении ключевых портов на Бермудах и Барбадосе (из-за ранения он все равно не мог оставаться в действующей армии). Хотя и Вашингтон, и Конгресс проявили интерес к его просьбе, удовлетворена она не была. Тогда разочарованный генерал решил покинуть военную службу. По предложению его друзей в законодательные органы штата Нью-Йорк было внесено следующее предложение: предоставить генералу Арнольду как полководцу, отличившемуся в канадской кампании, один из двух загородных домов, конфискованных у лоялистов. Арнольду понравилась мысль основать поселение на границе штата Нью-Йорк. Он засобирался в путь – надо было встретиться с делегатами и осмотреть поместья.

Однако не успел Арнольд пересечь реку Делавэр, как филадельфийские радикалы, испугавшись, что ненавистный им человек вот-вот ускользнет из их рук, выдвинули против Арнольда восемь новых обвинений (причем эти обвинения зачитывались публично). Более того, они заявили, что не будут отчислять военные налоги и пополнять людьми местную милицию (исключение – крайние случаи) до тех пор, пока трибунал не сместит Арнольда с занимаемой должности. И еще: милиция больше не будет подчиняться штабу Арнольда. Разразился грандиозный скандал. Арнольду пришлось вернуться не только для того, чтобы защищать себя, но и для наведения порядка в городе. Генерал вновь обратился к Вашингтону с просьбой как можно быстрее провести судебное разбирательство.

Узнав, что Арнольд крайне огорчен судебными проволочками, радикалы решили усугубить его страдания. Для начала они объявили, что не могут доверять трибуналу; затем написали письмо Вашингтону, в котором заявили, что если он не признает использование общественных подвод в личных целях серьезным преступлением, подводы его войскам больше не предоставят (главнокомандующий как раз готовил серьезное наступление и без повозок обойтись не мог). Напоследок они потребовали бессрочной приостановки дела – до окончания сбора свидетельских показаний.

Под давлением радикалов Вашингтон отложил проведение заседания. Арнольд был потрясен.

– Губернатор хочет вас видеть, – сказал один из адъютантов Арнольда, проходя мимо стола Исава.

Исав отложил перо и потер глаза. До полудня еще было далеко, а его уже захлестнула усталость. Молодой человек отнес это на счет гнетущей атмосферы, царящей в особняке Пенн. Угрюмое настроение Бенедикта Арнольда, словно заразная болезнь, передалось и его подчиненным. Перед тем как войти в кабинет, Исав – а он тоже пребывал в унынии – постарался встряхнуться.

Генерал сидел за столом, крепко сцепив руки. На его лице блуждала глуповатая улыбка. Таким Исав его еще не видел.

– Присаживайтесь. – Арнольд указал на стул. – Должно быть, Исав, вы помните, что при нашей первой встрече вы мне не понравились. – Генерал улыбнулся. – Затем, в штате Мэн, я обнаружил, что вы прекрасно разбираетесь в картах, и почувствовал к вам уважение. Тем не менее вы мне по-прежнему не нравились. Видите ли, мне не удалось избавиться от предвзятости – как-никак вы были лоялистом. А вот в Квебеке, в госпитале, мое сердце начало оттаивать: вы сидели подле меня и рассказывали о Мерси, о брате, о своей семье… Потом были Саратога и тот бал по случаю дня рождения короля – на нем я впервые увидел Мерси. С тех пор я начал вас понимать и восхищаться вами. – С этими словами Арнольд подался вперед. – А сейчас я обязан вам столь многим, что у меня просто не находится слов для благодарности.

Исав улыбнулся:

– Судья Шиппен дал согласие на брак!

Арнольд кивнул.

– Поздравляю вас, сэр!

Всю зиму Мерси и Исав сватали за Бенедикта Арнольда Пегги Шиппен. За это время Мерси и Пегги очень сблизились. Мерси сделалась наперсницей юной красавицы. Несмотря на то что судья Шиппен был неприятно поражен количеством обвинений, выдвинутых против Арнольда, он не устоял перед угрозами дочери – девушка заявила, что, если он и дальше будет тянуть с ответом, она заболеет.

Во всей этой истории Исав выступал посредником между дамами и губернатором. Ему приходилось туго: он присутствовал при рождении чужой любви, в то время как боготворимая им женщина была для него недосягаема, как звезда. После разговора в саду Мерси держалась с ним отстраненно. Пока Исав с этим мирился. Хорошо было уже то, что она находилась рядом, в Филадельфии. Молодой человек не собирался капитулировать. По его настоятельной просьбе Арнольд отправил в штаб Вашингтона письмо с просьбой письменно подтвердить гибель Джейкоба. Исав с нетерпением ждал ответа.

– Когда состоится свадьба?

– В апреле. Лоялизм судьи Шиппена и мое двусмысленное положение не позволяют нам организовать пышную свадьбу, такую, какую заслуживает Пегги. Но мы устроим небольшую вечеринку для родственников и близких друзей. Мы с Пегги хотим, чтобы вы с Мерси пришли на нашу свадьбу.

– Сочту за честь, – искренне ответил Исав.

Постоянные нападки противников, а также ежедневная работа в штабе требовали от Арнольда железной выдержки и больших душевных затрат. Действия радикалов не могли не отразиться и на работе Исава. Мало-помалу молодой человек решил для себя, что если колонисты, борясь с английскими законами, добивались именно такой справедливости и такого порядка, то он, Исав, не хочет иметь с ними ничего общего. Молодой человек вновь начал мечтать об Англии. Он не желал оставаться в стране, позволяющей горстке узколобых демагогов манипулировать Конгрессом, армией, политиками.