Текст книги "Патриоты"

Автор книги: Джек Кавано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

На Исава с нескрываемым изумлением взирал круглолицый усатый полковник. Его выпуклые глаза на мгновение остановились на лице Исава, затем оглядели красный мундир.

– Морган! – воскликнул он. – Какого черта ты до сих пор здесь делаешь!

Не успел Исав и рта раскрыть, как круглолицый отдал команду:

– Хевис! Вуд! Сопроводите их до Тарритауна, – а затем, приблизив губы к уху Исава, прошептал: – Я думал, ты давным-давно уехал! – После чего приказал вернуть ковер на место и попрощался: – Удачи, Джейкоб!

Телега, скрипя и покачиваясь, поехала дальше. Высокий офицер, лежа рядом с Исавом, хихикал всю дорогу.

– Я думал, мы покойники! – без устали повторял он до Тарритауна. – Думал, нам крышка!

В одиннадцать сорок семь в дверь постучали. Джаред – он как раз заканчивал паковать вещи – знал время точно: он поминутно смотрел на часы и молился.

«Господи, – шептали его губы, – Исаву осталось жить полчаса, Исаву осталось жить двадцать три минуты… Дай ему успокоение, Господи». Нервы Джареда были напряжены до предела, но он выполнил свое обещание и не пошел на казнь.

Человек, постучавший в дверь, не стал дожидаться ответа. Дверь толкнули, и в комнату, слегка пригнув голову, чтобы не удариться о притолоку, вошел генерал Вашингтон.

Не тратя времени на приветствия, он сразу перешел к делу:

– Господин Морган, сегодня утром ваш сын совершил побег.

Это была констатация факта, не обвинение. Вашингтон ничем не дал понять, что подозревает Джареда в соучастии.

– Ясно.

– Вероятно, побег был организован группой английских шпионов. Мы знали, что готовится похищение Андре, и усиленно его охраняли. А вот с вашим сыном все было иначе. Насколько нам известно, англичане узнали, что Исав арестован, только по прибытии сюда.

– Хорошо… – Джаред тяжело опустился на стул. Он забыл предложить стул Вашингтону, но тот не обиделся.

– Само собой, мы пытаемся изловить беглецов, но они здорово нас опережают. Скорее всего, они уйдут. Сами понимаете, что это значит.

– Да, генерал, понимаю.

– Буду держать вас в курсе дела. – Вашингтон скрылся за дверью.

Застыв словно изваяние, Джаред смотрел в пространство. В его голове вертелась какая-то карусель. Он должен ликовать: Исав свободен! Жив! И он ликовал. «Но это значит, что Джейкоб…»

Застонав, словно раненый зверь, Джаред уронил голову на стол и намертво сцепил вокруг нее пальцы.

– Господи… я не знаю, как… о чем просить… о чем молиться… как молиться… – Тело Джареда сотряслось от рыданий. – Господи, вразуми меня… Прося Тебя помочь Исаву, я молюсь о смерти Джейкоба. Я не могу не радоваться за Исава. Не могу желать его поимки, ибо тогда он наверняка умрет… зато будет жить Джейкоб. Господи, помоги мне! Помоги мне… помоги. Ты можешь.

Глава 24

Еще ветер не разогнал едкий пороховой дым, еще Исав лежал на берегу реки, держась за раненую ногу, еще бежали вниз по склону солдаты, а в голове Джейкоба уже сложился план. Подмена. Если действовать быстро, дело может выгореть. Итак, Джекоб отправился к своему командиру – генералу Лафайету, а тот отвел его к Вашингтону. План был прост. Для начала нужно сделать вид, что побег Исава удался (чтобы англичане в это уверовали, надо имитировать погоню). Затем, по прошествии нескольких дней, Джейкоб выдаст себя за Исава и проберется на вражескую территорию. Дружба Исава с Андре откроет перед Джейкобом многие двери. Если все пройдет гладко, американцы проникнут в штаб генерала Клинтона.

Первым делом Вашингтон поинтересовался у Джейкоба, сознает ли тот, что с ним станется в случае провала. Молодой человек ответил, что на этот счет у него нет никаких иллюзий. Он кончит свою жизнь так же, как Джон Андре.

– Добавьте к этому месть, – присовокупил Вашингтон. – Англичане захотят отомстить.

Затем он поставил перед Джейкобом задачу – раздобыть план весеннего наступления англичан. Полученную информацию следовало передавать через нью-йоркского агента. Об этом человеке несколько позже Джейкобу сообщит генерал Лафайет.

По окончании совещания Вашингтон распустил присутствующих на нем офицеров; Джейкоба он перехватил на пороге.

– Мой внутренний голос говорит, что вам не стоит туда соваться.

– Но почему, сэр?

Вашингтон тяжело вздохнул.

– Если вас разоблачат, я не смогу смотреть в глаза вашему отцу. Одного его сына я отправил на виселицу, другого – в логово врага, где его, вполне возможно, повесит генерал Клинтон.

То, что Исава казнят, потрясло Джейкоба. Хотя слушания еще не начались, Вашингтон уже принял решение. У молодого человека сжалось сердце. Та стена, что всегда стояла между ним и братом, внезапно рухнула. Впервые в жизни Джейкоб пожалел Исава.

– Быть может, – молодой человек прочистил горло, – смерть моего брата поможет нам. Если все пройдет гладко, мертвый Исав сделает для блага Америки много больше, чем живой.

– Серьезное заявление. Однако сомневаюсь, что вашему брату пришелся бы по душе такой вклад в наше дело.

– Может, и так, сэр.

Вашингтон невидящим взглядом смотрел на бумаги, которые лежали перед ним на столе. У Джейкоба отчего-то засосало под ложечкой.

– Сэр, надеюсь, вы простите мое любопытство… Но в таком случае, почему вы не воспротивились этому предприятию? – спросил он.

Помогло. Глаза Вашингтона ожили. Его взгляд снова стал твердым и ясным.

– Так нужно, – ответил он. – Игра стоит свеч. Вот мой холодный расчет: смерть двух братьев против возможности заполучить ценнейшую информацию. – Молчание. – Обратитесь к генералу Лафайету, он проинструктирует вас относительно нью-йоркского агента.

– Благодарю вас, сэр.

Покидая ставку командующего, Джейкоб внутренне усмехался. Забавно, он только что благодарил генерала за то, что его отправляют в логово врага, возможно на смерть.

– Бо, послушай меня. Я уезжаю.

Джейкоб держал голову мальчика двумя руками, не давая ему отвернуться. Бо начал пререкаться с ним сразу по приезде в Бостон. Молодой человек предвидел, что так оно и случится. Он знал, что Бо захочет отправиться с ним в Нью-Йорк и его невозможно будет переубедить. Джейкоба тревожило упрямство Бо. Он не сомневался: с Мерси и Энн мальчуган будет вести себя как подобает. Его беспокоило другое: как бы в один прекрасный день он не заметил в нью-йоркской толпе знакомые каштановые вихры. Парнишка был для этого достаточно сметливым и… достаточно глупым.

– Бо, я хочу, чтобы ты поклялся. Понимаешь? Поклялся, что ты останешься здесь, с моей мамой и Мерси.

Разговор происходил в гостиной; в окна виднелся залив. Бо вновь попытался удрать. Но Джейкоб держал его крепко.

– Сделай это для меня, – настаивал он. – Я не должен о тебе беспокоиться. Я не могу тебя взять с собой, это слишком опасно для меня, понимаешь? Тебе придется остаться здесь ради меня.

Мальчуган не желал ничего знать.

– Обещай мне, Бо. Поклянись, что останешься.

Они смотрели друг другу в глаза. Взгляд Бо подернулся влагой.

– Обещай мне! Клянешься?

Бо кивнул. Из его глаз брызнули слезы.

– Самой страшной клятвой?

Кивок.

– Я люблю тебя, Бо.

Бо бросился к нему в объятья. В эту минуту раздался голос матери:

– С ним все будет в порядке. – Энн стояла в дверях рядом с Мерси. – Не сомневаюсь, он сумеет о нас позаботиться. Хорошо, что в доме вновь появился мужчина. – И это не было пустым комплиментом. Бо и впрямь стремительно взрослел.

Мерси протянула Бо руки. Он с радостью взял их в свои. Во время кратких встреч Бо и Мерси очень сдружились. Джейкоба это и удивляло, и радовало. Его до последней минуты тревожило, как жена отнесется к тому, что мальчик останется с ними.

Прощание было тяжелым. По большому счету Бо и Джейкоб расставались впервые.

– Позаботься о нашем мальчике, – попросил Джейкоб жену.

Эти слова понравились ему самому. Мерси и Бо – судя по их улыбкам – тоже.

Нынешняя поездка в Бостон преследовала одну цель: оставить Бо на Бикэн-стрит. Джейкоб мог провести дома только ночь. После его воссоединения с женой в Филадельфии их отношения крепли от письма к письму, от встречи к встрече. Любовь Джейкоба к Мерси становилась все более страстной. Молодому человеку казалось, что красота жены с годами только расцветает. Мерси стала зрелой женщиной, более уверенной в себе, бескорыстной, и это усиливало ее привлекательность.

Последняя ночь, проведенная дома, с Мерси, заставила Джейкоба понять: ему есть для чего жить. До этого момента он жил исключительно интересами дела, его подстегивали дух соперничества, злость. Теперь надо всем главенствовала любовь к жене и Бо. Он верил, что эта любовь поможет ему вернуться домой.

И вот они вчетвером стоят на верхней ступени лестницы, ведущей к дому. Джейкоб поцеловал мать.

В ответ Энн обняла его и шепнула на ухо:

– Прошу тебя, вернись. Я не хочу потерять еще и тебя.

Накануне вечером они долго говорили об Исаве. Хотя Энн и утверждала, что жизнь Исава находится в руках Божьих, в ее глазах затаилась страшная боль.

– Джейкоб Морган, ты должен вернуться, – произнесла Мерси (молодой человек поцеловал ее и прижал к груди). – Мы с тобой потеряли слишком много времени, и я хочу наверстать упущенное.

Стоя в сторонке, Бо терпеливо дожидался своей очереди.

– Послушай меня, Бо, – сказал ему Джейкоб. Рука, лежавшая на плече мальчика, указала на противоположный конец улицы. – Однажды ты выйдешь из дома, посмотришь туда и увидишь всадника. Это буду я. Ты понял, Бо? Я обещаю.

Несколькими часами позже Джейкоб уже шагал по улицам Нью-Йорка. Когда молодой человек пересекал долину Уайт, его остановил вражеский патруль. Англичане поверили словам задержанного: до них уже дошли слухи о побеге товарища Андре.

Тем не менее они предпочли проявить осторожность и доставили Джейкоба к генералу Клинтону под конвоем.

То, что рассказ задержанного правдив, подтверждала, в частности, серьезная рана на его правой ноге, прямо над коленом. Эта рана могла спасти Джейкобу жизнь. По крайней мере, так молодой человек сказал солдату, которому пришлось выстрелить ему в ногу.

Сведения о ранении Исава могли просочиться в Нью-Йорк. В конце концов, сцену у реки видело много людей. И если среди них был шпион, провала не избежать.

Молодой человек переносил боль философски. Он утешал себя тем, что теперь ему не нужно будет задумываться, на какую ногу хромать. Плохо, конечно, что рана так ноет. Но лучше уж боль в ноге, чем петля на шее.

До штаба генерала Клинтона Джейкоба везли на телеге. Это позволило ему привыкнуть к своему новому положению. Столько английских мундиров он не видел со времен битвы при Монмуте, а в ту пору эти ярко-красные мундиры служили для него мишенями. Вот и сейчас его руки бессознательно тянулись к оружию.

Генерал Клинтон оказался приятным круглолицым мужчиной с коротким широким носом и стрижеными седыми волосами. На макушке у него уже сквозила проплешина. Над добрыми глазами кустились темные брови. Когда речь заходила о майоре Андре, в глазах генерала закипали слезы (о том, что майор казнен, в Нью-Йорке еще не знали).

– Можете ли вы что-то предпринять для его спасения? – спросил Джейкоб.

Он расположился на стуле с высокой прямой спинкой, генерал сидел облокотившись на стол. Клинтон ни на минуту не усомнился в том, что видит перед собой Исава. Когда молодой человек вошел в кабинет, генерал отечески его обнял.

«Видели бы меня сейчас парни из Вэлли-Фордж», – подумал при этом Джейкоб.

Довольно быстро он сообразил, что столь сердечной встрече он обязан Андре, а не Исаву. Поняв это, Джейкоб почувствовал себя свободнее.

– Я сделал все, что мог, – ответил Клинтон голосом, полным разочарования. – Дважды садился писать генералу Вашингтону письма и дважды их рвал. Вашингтон увидел бы в них только сентиментальные разглагольствования. К тому же мои угрозы не возымели бы действия на старикана.

Из горла молодого человека вырвался нервный смешок – он даже подумал, не внести ли слово «старикан» в свое донесение. Однако тут же заставил себя собраться.

– А обмен пленными?

Клинтон кивнул, подтверждая, что они думали над этим.

– Так мы вернули Андре из плена в Канаде, – ответил он. – Но тогда его положение было предельно ясным – военнопленный. К сожалению, на этот раз речь идет о шпионаже. – Клинтон выругался и ударил кулаком по столу. – Почему он не выполнил мой приказ? Вы же присутствовали при нашем разговоре – я все объяснил предельно ясно.

– Да, сэр. – К счастью для Джейкоба, вопрос был риторическим.

– Все объяснил! – Еще раз с чувством повторил Клинтон. – Ни при каких обстоятельствах не заходить на вражескую территорию! Почему он пошел? Почему?

Джейкоб надеялся, что и этот вопрос риторический – ответа на него он не знал.

Клинтон сочувственно глянул на собеседника.

– Знаю: я ставлю вас в затруднительное положение. Ваши отношения с Арнольдом напоминают мои с Андре. Тем не менее лично мне Арнольд неприятен. Уж прошу меня простить. Он выманил вас на берег, затащил на вражескую территорию, заставил переодеться. В результате возникла тупиковая ситуация! Судить должны были Арнольда, не Андре.

– Согласен.

Клинтон сочувственно улыбнулся.

– Для вас эта ситуация вдвойне тяжела: как-никак они оба ваши друзья. Жаль, Арнольд не может вас поприветствовать, он приболел.

Джейкоб подавил вздох облегчения. Он вовсе не жаждал увидеть Арнольда – перехитрить его будет намного сложнее.

– Как ваша нога?

– Болит. А так все хорошо.

– Как я понимаю, вас подстрелил брат.

Джейкоб весело рассмеялся.

– Да, на это я не рассчитывал. Здорово же я ошибался на его счет! К счастью, он не может похвастаться меткостью.

Клинтон усмехнулся.

– Чем вы намерены заняться? Со слов Андре я знаю, что вы хотели как можно быстрее перебраться в Англию.

– Если вы не возражаете, я задержусь ненадолго – пока не выяснится судьба Джона и не заживет нога.

Клинтон откинулся в кресле, давая тем самым понять, что аудиенция подошла к концу.

– И если я что-то могу для вас сделать, – добавил Джейкоб, поднимаясь, – если могу вам как-то помочь, я сделаю это с величайшим удовольствием…

Клинтон поднялся с кресла и дружески потрепал Джейкоба по плечу.

– Буду иметь вас в виду. Но сейчас для вас главное – выздороветь. Я знаю, вы жили у Андре. Можете пользоваться этим домом.

– Спасибо, сэр, это очень любезно с вашей стороны.

«Но было бы еще любезней сказать мне, где он находится», – подумал Джейкоб. И в ту же секунду сообразил, как выкрутиться из этого затруднительного положения. Он сделал шаг и застонал.

– Я прикажу вас отвезти. Вас доставят прямо к дому.

– Благодарю вас, сэр. Вы очень добры.

«Вот уж воистину добры».

Джейкоб мрачно слонялся по особняку Андре. Ему было не по себе. Молодому человеку казалось, что в дверях вот-вот появится хозяин и полюбопытствует, по какому такому праву он рассматривает его личные вещи. Сомнений быть не могло: этот дом принадлежал человеку творческому. Повсюду – кисти, перья, краски, этюды, наброски. В основном Андре рисовал людей – чаще женщин, модно одетых, красивых. На диване лежала кипа рисунков: портреты солдат, несколько автопортретов (Джейкоб видел Андре у реки Гудзон, на дороге).

Джейкоб перевернул еще один лист, и его сердце бешено забилось. Исав. Впрочем, изображенный на портрете человек больше напоминал его самого. Глаза посажены близко. Эту особенность мало кто замечал – но они с братом о ней знали, потому как потратили немало времени на то, чтобы понять, чем же они отличаются друг от друга.

Джейкоб взял портрет в руки. Он сравнил изображенную на нем табуретку со стоящей у окна. Да, Исав позировал в этой комнате. По телу Джейкоба пробежала дрожь. Все равно, что увидеть привидение. Взглянешь на рисунок – Исав здесь, переведешь глаза на табуретку – его нет. Трудно поверить: всего несколько дней назад Исав сидел на этой табуретке и позировал Андре. Судя по рисунку, тот работал, сидя на диване. Друзья вместе проводят день. А сейчас они оба мертвы. Повешены.

Глаза Исава впились в глаза Джейкоба – казалось, брат знал, кто хозяйничает в эту минуту в доме Андре. Эти глаза обвиняли Джейкоба в том, что он вторгся в чужое жилище, влез в отношения двух друзей.

Вдруг заныла рана, ноги стали ватными. Молодой человек ухватился за спинку дивана. Рисунок упал на пол изображением вверх; взгляд Исава неотступно преследовал брата. Внезапно Джейкобу пришло на память, как мальчишками они гадали, кто из них умрет первым. День рождения у них один, но день смерти, скорее всего, у каждого будет свой. «Так кто же уйдет первым?»

Джейкоб взглянул в глаза брату, мертвому брату. Теперь они оба знали ответ.

Молодой человек не стал поднимать рисунок. Ему захотелось глотнуть свежего воздуха, уйти из этого проклятого дома хоть на время. Джейкоб похромал к выходу. И тут мелькнуло что-то знакомое. На книжной полке. Он подошел ближе. Фамильная Библия Морганов. В эту самую минуту Джейкоб вновь воспрянул духом, нашел себе оправдание. Теперь у него есть еще одна цель.

Первая – раздобыть у англичан необходимую информацию. Вторая – вернуть домой Библию.

Джейкоб раскрыл книгу и быстро просмотрел список имен на титульном листе. Первым стояло имя Эндрю Моргана, последним – Джареда Моргана. Джейкоб вспомнил, как они с Исавом до хрипоты спорили о том, кто из них будет хранителем Библии. Словно ставя точку в этом споре, молодой человек захлопнул книгу. Больше говорить не о чем – у Джареда остался один сын.

Стояла первая декада октября, и холодный воздух уже слегка обжигал кожу. Джейкоб, чуть прихрамывая, брел к деловому району города; его путь пролегал мимо бесчисленных магазинчиков и питейных заведений. Нью-Йорк был городом многолюдным – этим он мало отличался от Бостона или Филадельфии. Впрочем, каждый из этих городов обладал неповторимым лицом.

– Исав!

Джейкоб рывком обернулся и угодил в объятиях красивой белокурой женщины. Незнакомка быстро поцеловала его в губы, в щеку, прижала к себе так сильно, что он испугался за свои ребра. И так же неожиданно она отстранилась от него.

– Да что же я делаю! Просто бесстыжая! – кокетливо проворковала белокурая красавица, оправляя на себе платье. – Прости меня, ради Бога, просто, приметив тебя, я не могла сдержаться! В Нью-Йорке только и говорят, что о вас с Андре! Мы, конечно, знаем, что с ним происходит, но о тебе почти ничего не было слышно. А потом поползли слухи о твоем побеге… Исав, я так рада… так рада… Вот только жаль Джона… Это ужасно. Но они же не посмеют его казнить? Я и думать иначе не хочу. С таким человеком, как майор Андре, даже американцы не осмелятся поступить дурно. Ой, Исав, какая же я болтушка, трещу, словно сорока… А ты хромаешь. Как это случилось? Очень болит?

Женщина наконец замолчала и отбросила с глаз белокурую прядь волос. Своей возбужденной болтовней она напомнила ему юную Мерси. Это его удивило. «Неужели Исав нашел в Нью-Йорке копию моей жены?»

– Ну, ты так и будешь молчать? – сказала она, капризно надув губки.

Джейкоб робко покосился на нее.

– Рад тебя видеть.

– И это все?

– Нет, конечно. Просто… – он выразительно посмотрел на свою раненую ногу. – Я еще не оправился от этого кошмара.

Открыть рот она не успела: к ним приблизилась хорошо одетая пожилая пара. Дама взяла незнакомку за руку.

– Абигайль, – вскрикнула она, – ваша выставка… это просто… невозможно выразить словами! Невероятно! – Она повернулась к мужу. – Хорас, ты согласен?

– Да, дорогая, невероятно!

– Благодарю вас. Вы очень добры, – улыбнулась Абигайль.

– И так реалистично! – продолжила женщина. – Я знаю графа Чатама лично [65]65
  Речь идет об Уильяме Питте (1708–1778), премьер-министре Великобритании в 1766–1768 гг. и министре иностранных дел в 1756–1761 гг. Был сторонником колониальной экспансии. В 1766 г. Питт стал графом Чатамом и вошел в палату лордов.


[Закрыть]– видите ли, наши семьи дружат с елизаветинских времен – и я поверила, что это он! Он сам, собственной персоной! А ты, Хорас?

– Прямо как живой.

Женщина нахмурилась, посчитав, что ее муж недостаточно эмоционален. Затем вновь разразилась потоком восторженных слов:

– Это великолепно! И надо же, вы делаете все это из воска! Удивительно!

– Удиви… – Встретив сердитый взгляд жены, Хорас прикусил язык.

– Благодарю вас, – еще раз повторила Абигайль. – Мне нравится работать с этим материалом.

– Восхитительно, просто восхитительно!

Пожилая пара раскланялась и покинула Абигайль и Джейкоба. Молодой человек улыбался, отчасти от удивления, но в основном оттого, что эта супружеская чета, сама того не ведая, оказала ему неоценимую услугу. Итак, он выяснил, что незнакомку зовут Абигайль, что она делает восковые фигуры и… что он встретил своего нью-йоркского агента.

– Ты обязательно должен ко мне прийти! Завтра? Обещай, что придешь завтра. Нам надо поговорить!

Абигайль умоляюще смотрела на него своими синими глазами.

– Ладно, – неуверенно протянул Джейкоб. Вопрос в том: куда идти. Хорошо, хоть он знает ее фамилию.

– Ты ведь помнишь, где я живу? Белый дом с зелеными ставнями и… – Она заговорщицки припала к его уху: – Согнутым мушкетом? – Абигайль прыснула.

– Согнутый мушкет? Кто же их забудет? – ответил он с улыбкой.

Пока Джейкоб не собрал все рисунки Андре и не засунул их в чулан, ему не удавалось даже задремать. Только после того как работы майора были сняты со стен, он наконец-то смог расслабиться. Вообще-то Джейкоб считал, что может спать где угодно: ему доводилось ночевать и в хибарах, и под открытым небом. Но в этом роскошном доме он бодрствовал почти всю ночь. Стоило ему закрыть глаза, и перед его мысленным взором проплывали рисунки Андре. К тому же очень болела нога.

На следующий день Джейкоб первым делом решил раздобыть экипаж, однако их в городе не хватало. Пришлось довольствоваться лошадью. Судя по тому, что молодому человеку никто не помог с экипажем, брат Джейкоба был не такой уж значительной фигурой. Оставалось только надеяться, что Исав, как помощник Андре, все же имел доступ к интересующей американцев информации.

Завидев трехэтажный особняк Абигайль Маттесон, Джейкоб возликовал. У него мучительно ныла нога – он даже не знал, что доставляет ему большую боль: езда на лошади или пешая прогулка. Дом Абигайль произвел на него огромное впечатление. Солнечные лучи ярко освещали фасад здания, благодаря чему была видна каждая его деталь. Прямо за домом стеной поднимались деревья.

«Согнутый мушкет? Что она имела в виду?» Он внимательно осмотрел особняк и не нашел ничего похожего на мушкет.

Молодой человек привязал лошадь к коновязи и заковылял к дому. Постучал. Дверь слегка приоткрылась, и наружу выглянула пугливая негритянка. Джейкоб совсем уж было хотел представиться Исавом Морганом, как вдруг вспомнил о вчерашнем поцелуе. Подобная близость предполагала, что он частый гость в этом доме. Так что он просто спросил миссис Маттесон.

Из-за двери донесся радостный голос Абигайль:

– Впусти его, Мисси, – а затем: – До чего же я рада вас видеть, мистер Морган!

Негритянка распахнула дверь и отскочила в сторону. В грудь молодого человека уперлось дуло мушкета.

– Или мне звать вас Джейкоб?

Гость онемел.

– Ну, что же вы? Заходите. – И Абигайль указала ему дорогу мушкетом.

Молодой человек молча повиновался. Хозяйка дома подвела его дивану и приказала сесть. Сама же осталась стоять, все так же держа мушкет на уровне Джейкобовой груди.

– А тетерь, сударь, объясните, что вы делаете в Нью-Йорке и почему выдаете себя за Исава?

Она говорила четко и спокойно. Ее глаза были внимательны и строги; ничем более Абигайль Маттесон не напоминала кокетку Мерси.

– Вы не та женщина, которую я вчера встретил на улице. – Джейкоб вежливо улыбнулся. – Как мне знать, что вы не близняшка Абигайль?

– Фи, мистер Морган, как вы можете? – игриво протянула она. А потом невозмутимо добавила: – Вам понравилось, как я изображала Мерси? Видите ли, я подумала, что это поможет заманить вас сюда.

Хотя Джейкоба, как мальчишку, обвели вокруг пальца, его куда больше огорчило то, что Абигайль упомянула о его жене. «Что именно рассказал о Мерси Исав?» Молодой человек почувствовал, как в нем проснулась ревность. Но голос рассудка не позволил ей разгореться. Для начала он должен заставить эту амазонку опустить мушкет.

– Значит, вы поняли, кто я.

– Догадалась почти сразу.

– По поцелую?

Она вспыхнула.

– И поцелуй тоже… но у вас ближе посажены глаза. Я художник и такие вещи замечаю.

Джейкоб улыбнулся.

– А что значит «согнутый мушкет»?

– Я вас дразнила. Только Исав мог это понять.

Молодой человек кивнул.

– Вы моя единственная ошибка. Я и помыслить не мог, что у Исава есть подружка.

– Ведь он всю жизнь любил Мерси, – завершила его мысль Абигайль.

«Опять она поминает Мерси. Как же это неприятно. Эта особа полностью контролирует ситуацию и не дает мне сосредоточиться. Так больше продолжаться не может».

– Думаю, вы в меня не выстрелите.

Абигайль быстро глянула на новенький мушкет и плотнее прижала его к плечу.

– Потому что вы брат Исава?

– Нет. Просто мы с вами по одну сторону баррикады.

– О чем это вы?

Джейкоб развел руками.

– Мы оба работаем на одного человека. Маркиза Лафайета.

Теперь удивилась Абигайль.

– Грубо играете, сударь. А ведь я могу пристрелить вас и отвезти тело в город. И генерал Клинтон меня за это наградит. Я ему быстро растолкую, что вы не Исав Морган. И он мне поверит.

– Все, что вы говорите, – истинная правда, миссис Маттесон! Потому-то за вами и закрепилась слава первоклассной шпионки. – Абигайль опустила палец на курок. – Объяснить, как вы передаете сообщения? – Молчание. – Вы делаете восковые фигуры солдат, коммерсантов, торговцев… Замечу, что внутри эти фигуры полые. Так вот вы прячете в них секретные документы, а затем переправляете нам. Ваши восковые фигуры под видом покойников путешествовали в гробах, перевозились вместе с солдатами при обмене военнопленными… Иной раз их можно увидеть сидящими рядом с возницей на козлах. Обычный маршрут: долина Уайт – восточный Гудзон – паром мистера Шо. Далее – генерал Лафайет. Ну и какова моя грубая игра? Я угадал?

Абигайль опустила мушкет.

– Для чего вы здесь? И почему меня не предупредили о вашем приезде?

– Не было времени. Мне нужна информация о весеннем наступлении англичан. А вы поможете ее переправить. Я знаю о вас от генерала Лафайета. Сожалею, что вы узнали обо всем таким образом.

Ему действительно было ее жаль: он видел, что Абигайль потрясена. Она подошла к стоящему напротив дивана креслу – при этом мушкет волочился за ней по ковру – и буквально рухнула в него. Мушкет со стуком упал на пол.

– Исав… – еле слышно проговорила Абигайль. – Что случилось с Исавом?

Судя по ее голосу, она приготовилась к худшему.

– Ему не удалось бежать, – Джейкоб говорил тем тоном, который он обычно приберегал для семей погибших. – От генерала Вашингтона знаю: Исава, как и Андре, повесят. Возможно, казнь уже состоялась. Мне очень жаль. Исав, очевидно, испытывал к вам глубокие чувства, хотя, на мой взгляд, связавшись с ним, вы рисковали.

Глубокая скорбь Абигайль моментально преобразилась в гнев.

– Не ваше дело, мистер Морган, с кем я связываюсь!

– Возможно, и не мое, но уж это точно дело континентальной армии, которая полагается на ваши донесения!

– Да как вы смеете говорить о недобросовестности моих донесений! Я рискую жизнью не первый год. И я не обязана доказывать свою преданность делу революции какому-то заезжему молодцу.

– Преданность нет, а вот подтверждать верность своих донесений – да.

– Вы чего-то недоговариваете, мистер Морган.

– Вы правы.

Встретив ее враждебный взгляд, молодой человек заколебался. Ему нравилась Абигайль Маттесон. Более того – он начал восхищаться этой женщиной еще до приезда в Нью-Йорк. Из всего, что Джейкоб знал об Абигайль – ее творчество, долгая рискованная служба, умение добыть ценнейшую информацию, – следовало, что она очень отважна. Но Лафайет настоятельно просил его задать миссис Маттесон один вопрос. Итак…

– Почему вы, будучи подругой майора Андре и, как выясняется, Исава, не известили генерала Лафайета об их встрече с Бенедиктом Арнольдом?

Этот вопрос лишил Абигайль последних сил. В течение нескольких минут она пыталась привести в порядок мысли и чувства. А когда заговорила, ее слова прозвучали несколько сумбурно:

– Я собиралась… не раз… даже составила донесение и сунула его в фигуру – но не смогла отправить. Андре был мне другом… Он художник, не солдат и не шпион… Ему бы рисовать приглашения на балы, а не красться тайком по лесу. Он благородная душа, славный, совершенно безобидный человек… А еще… еще был Исав. И я не смогла… Я… я его любила.

По прошествии нескольких дней Джейкоб уже был готов отправить Лафайету донесение. Он писал его в гостиной Андре, удобно расположившись на диване; в руке у молодого человека был один из карандашей майора. Внезапно раздался уверенный стук в дверь – так обычно стучат официальные лица. «Уж не обучают ли офицеров этому стуку специально, – мысленно спросил сам себя Джейкоб, – как-то одинаково они все колотят в дверь, очень по-военному». Прежде чем открыть дверь, он спрятал недописанное донесение в чулане, среди рисунков Андре.

За дверью и впрямь стоял офицер. Маленький майор с детским личиком известил молодого человека о том, что его хочет видеть генерал Клинтон. Памятуя о больной ноге Джейкоба, генерал выслал за ним экипаж.

После того как известие о казни Андре достигло Нью-Йорка, военный гарнизон и большая часть гражданского населения погрузились в траур. Многие люди сочувствовали Исаву Моргану – ведь он потерял лучшего друга; благодаря этому добросердечному отношению Джейкоб смог беспрепятственно передвигаться по штабу. Офицеры всячески старались его утешить; никто из них даже и не подумал поинтересоваться, что он вообще делает в штабе. Карты и документы указывали на то, что англичане под командованием генерала Корнуоллиса намерены возобновить свои действия в обеих Каролинах; это было вполне оправданно, так как в южных колониях борьба за независимость находила все меньшую поддержку населения. И еще во многих документах фигурировал Йорктаун.

– Простите, майор, вы не знаете, для чего я понадобился генералу?

– Не могу сказать, сэр.

Офицер был угрюм и неразговорчив. «Видимо, – подумал Джейкоб, – там, где их учат стучать в дверь, не обучают улыбкам».

– Генерал Клинтон будет беседовать со мной с глазу на глаз?

– Не могу сказать, сэр.

– Ясно.

Остаток пути они ехали молча.

Когда адъютант Клинтона сообщил генералу о прибытии Исава Моргана, из-за двери прозвучало:

– Пусть войдет.

Клинтон был не один. За его столом, закинув ногу на ногу, сидел Бенедикт Арнольд. Вот этого Джейкоб опасался больше всего. «Легко обманывать того, кто лишь изредка встречался с Исавом. Но сумеет ли он провести человека, близко знавшего его брата в течение нескольких лет?»

– Исав! Как я рад тебя видеть!

Арнольд стремительно встал со своего места и протянул молодому человеку руку. Тот ее пожал. Рукопожатие генерала было властным. Серые глаза остро вгляделись в лицо Джейкоба. Это был тот самый человек, что велел всыпать ему тридцать девять плетей в Кембридже. Вот только теперь он постарел и поскучнел.