Текст книги "Операция «Валгалла»"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Пятнадцать

Клодин Шевалье сидела за роялем в обеденном зале, играя «Девушку с льняными волосами» Дебюсси. Это было одно из ее любимых произведений, главным образом потому, что сам композитор учил ее, как оно должно исполняться, когда ей было всего двенадцать лет.

В дверь постучали, и вошел Файнбаум с М1 на левом плече, со «Шмайсером» на правом и с тремя ручными гранатами на поясном ремне. Она продолжала играть.

– Проблемы, мистер Файнбаум?

– Да как вам сказать, маам. Генерал Каннинг, он думает, что это хорошая идея, если кто-нибудь будет присматривать за вами персонально. Понимаете, о чем я?

– И этот кто-то вы?

– Боюсь, что так, маам. Не возражаете, если я закурю?

– Абсолютно. И не представляю более надежных рук. Что мы будем делать?

– Когда придет время, я отведу вас на самый верх башни, подальше с дороги.

– А сейчас-то, сейчас?

– Нет необходимости. Они даже еще не постучались в ворота. Скажу вам, моя старушка часто играла на фортепьяно, но, конечно, ничего похожего на это. Я учился играть на кларнете, когда ей удалось купить его по дешевке. У моего дяди Пола. Он был ростовщиком в Бруклине.

– Вам это нравилось?

– Конечно, я не Бенни Гудман, но я играл с Гленом Миллером.

– Это замечательно. Вам нравится пьеса, что я играю?

– Нет, маам. У меня от нее холодеет в желудке. Она меня беспокоит, не знаю почему. А это нехорошо, потому что у меня хватает, о чем беспокоиться.

– Понятно. Может, вы предпочитаете что-то вроде этого? – Она стала играть «Ночь и день». Файнбаум обошел вокруг рояля и стал смотреть на клавиши.

– Да, это здорово. Это, действительно, нечто. Я к тому, где вы научились так играть?

– Набралась отовсюду, мистер Файнбаум, так, кажется, говорят?

– Кажется.

Рев моторов разорвал утреннюю тишину.

– О, Боже, – прошептала она и прекратила играть.

Файнбаум подбежал к окну. Раздалась серия взрывов, началась стрельба.

Гайллар был уже в лесу на верхних склонах горы, когда услышал эхо первых взрывов и остановился прислушаться. У него болели легкие, стало трудно дышать, он тяжело оперся на палки, ноги слегка дрожали.

Конечно, он уже слишком стар. Слишком отяжелел, приходится признать, что он просто в плохой форме. Он держится только благодаря технике, своему врожденному умению и многолетнему опыту.

Финны же молоды, закалены боями, способны переносить длительные нагрузки, и на пике своей физической пригодности. У него нет никаких шансов. Не было с самого начала.

Гайллар пересек небольшое пологое плато и остановился на гребне. С другой стороны снежный склон уходил вниз почти вертикально, теряясь в сером тумане, и было совершенно неизвестно, что там, внизу.

Он оглянулся и увидел первого финна появившегося из леса по ту сторону плато. Их разделяло не более тридцати ярдов. Гештрин появился третьим. Великан финн помахал рукой, чтобы все остановились. Он поднял наверх защитные очки.

– Ладно, доктор. Вы показали нам настоящий класс, мы вами восхищены, но хватит этих глупостей. Пора домой.

Где-то внизу раздались еще два мощных взрыва. Продолжалась стрельба из ручного оружия. Гайллар подумал о своих друзьях, о Клодин Шевалье и Клер де Бевилль, о том, что с ней произошло.

В нем неожиданно вспыхнул лютый гнев, и он крикнул:

– Еще посмотрим, на что вы способны!

Он перевалил гребень и понесся вниз по почти отвесному склону, ноги согнуты в коленях, лыжи почти касаются друг друга. Скоро он погрузился в туман. Финны вышли на гребень горы, и один за другим без колебаний устремлялись вниз.

Когда утреннюю тишину разорвал рев двигателей, Каннинг, Бирр и Гессер находились в тоннеле, а Говард был на стене. Спустя несколько минут бронетранспортеры появились в поле зрения и заняли позицию. Из них высыпали финны и развернулись цепью. Гоффер и его личная команда заняли позицию слева.

Говард навел на них бинокль, пытаясь понять, что они там делают. Он понял это в тот момент, когда оттуда появился язык оранжевого пламени, а секундой позже раздался мощный взрыв, когда первый фаустпатрон ударил в стену рядом с подъемным мостом.

Все присели.

– Что это, черт возьми? – поразился Бирр.

– Бронебойный фаустпатрон, – ответил Гессер. – Это противотанковое оружие, вроде вашей базуки.

– Понятно, – сказал мрачно Каннинг, снова пригибаясь, поскольку мощным взрывом тряхнуло мост. На этот раз попадание было прямым.

– Очевидно, они метят в цепи, – сказал Бирр. – Интересно, сколько им потребуется на это времени?

Очередь из тяжелого пулемета ударила по верху стены, пули рикошетировали, разлетаясь в пространстве.

– Ударьте по ним всем, что у нас есть, – крикнул Каннинг. – Буквально, полейте их.

Застрочил пулемет Шнайдера, остальные немцы поддержали его огнем из винтовок «Маузер», стреляя через амбразуры. Финны отошли под укрытие бронемашин, одна из них слегка изменила позицию, чтобы прикрыть группу с фаустпатронами.

Четвертый снаряд, выпущенный лично Гоффером, оставил глубокий след прямо на мосту чуть ниже левого крепления цепи. Деревянная опора разлетелась, цепь сорвалась, мост наклонился.

– Одна сбита, – сообщил Говард. – Теперь недолго.

Еще два попадания. Третий снаряд ударил в стену над самыми воротами, шрапнелью от него мгновенно убило Шнайдера и еще двоих из пулеметной команды, сам пулемет, искореженный и бесполезный, опрокинуло набок.

Каннинг подполз к Говарду, лицо у него было в крови.

– Теперь недолго. – Он обернулся к Бирру и Гессеру. – Джастин, вы с Говардом держитесь здесь, сколько сможете. Оставьте при себе человек пять. Макс, перемещайтесь назад, к башне.

– А как насчет тебя? – спросил Бирр.

– У нас с «Большой Бертой» есть дело. Вы при входе задаете этим ублюдкам как можно больше жару, потом уходите со стены и присоединяетесь к Максу в башне.

Бирр начал возражать, но в этот момент еще один угрожающий взрыв прозвучал как раз под ними. Разлетелась вторая цепь, подъемный мост с оглушающим грохотом упал поперек рва.

Со стороны финнов раздался дружный победный крик, Риттер спрыгнул с вездехода и присоединился к Гофферу.

– Сколько у вас осталось?

– Два, штурмбаннфюрер.

– Нужно извлечь из них максимум пользы, Эрик, – сказал Риттер. – В этот раз ударь прямо по воротам. – Он побежал к другому вездеходу. Сорса наклонился к нему. – Гоффер сейчас взорвет ворота, вы сразу врываетесь внутрь, мы вас прикроем. Удачи.

Сорса улыбнулся, взмахнул рукой в перчатке и надвинул на глаза защитные очки. Он отдал приказание по-фински, и десяток солдат забрались к нему в вездеход через борт. Сорса похлопал по плечу своего водителя и перебрался к пулемету, когда машина пришла в движение.

Первый из двух последних фаустпатронов Гоффера пробил дыру в массивных воротах и взорвался в конце тоннеля. Взрывной волной Каннинга, стоявшего рядом с «Большой Бертой», сбило с ног и засыпало землей и мелкими осколками. Его лицо опять было покрыто кровью, теперь его собственной. Когда он начал подниматься на ноги, Гоффер выпустил последний фаустпатрон. Левая половина ворот прогнулась и упала внутрь.

Первый вездеход был уже на подходе, Сорса непрерывно строчил из пулемета, его люди прикрывали его огнем из автоматов. Риттер на втором вездеходе, следуя за ним, поливал верх стены таким плотным огнем, что горстка защитников не имела практической возможности на него ответить.

Говард наудачу бросил пару ручных гранат, когда первый вездеход подошел совсем близко, и Бирр схватил его за руку:

– Уходим отсюда!

Из немецких солдат, остававшихся с ними на стене, на ногах было только трое. Говард махнул им, и они все бегом спустились по лестнице, побежали по двору к входу в северную башню, где на ступеньках лестницы их ждал Гессер и семеро его солдат.

Каннинг тяжело привалился к пушке, кровь заливала ему глаза. Говард пошел к нему. Генерал опустился на одно колено, чтобы поднять отрезок тлеющего фитиля, который он выронил, когда к нему подошел Говард.

– Убирайтесь отсюда, – приказал Каннинг.

Но к этому моменту уже было слишком поздно, поскольку, когда Говард подал ему фитиль, первый вездеход протаранил ворота, сорвав с петель то, что от них осталось, и выдвинулся из тоннеля. Сорса продолжал вести яростную стрельбу из пулемета, и Каннинг прикоснулся концом фитиля к пороховому заряду.

С громоподобным ревом «Большая Берта» изрыгнула огонь и дым, откатившись назад на своих массивных колесах, извергла прямой наводкой свой импровизированный заряд из разнокалиберного металлолома и цепей. Сорса и все, кто был с ним в первом вездеходе, были мгновенно убиты, сам вездеход перевернуло набок и бросило назад к стене.

Силой взрыва Каннинга и Говарда сбило с ног. Когда из тоннеля донесся рев вездехода Риттера, Говард схватил генерала за руку, помогая подняться, и, спотыкаясь, они побежали к башне.

Гессер и его люди вели ожесточенную стрельбу, отступая вверх по лестнице к двери в северную башню, продолжая прикрывать отход Каннинга и Говарда. Они успели добежать до подножия лестницы, когда вездеход выехал из тоннеля во двор, им вслед ударила по брусчатке пулеметная очередь.

Люди Гессера уже закрывали дверь, только Говард помогал Каннингу подниматься по лестнице, вдруг генерал покачнулся и упал. Гессер и Бирр выскочили в чуть приоткрытую дверь и поспешили вниз, на помощь.

Говард и Бирр подхватили Каннинга с двух сторон и потянули его наверх. Гессер обернулся, стреляя из «Шмайсера» одной рукой, и получил в ответ полную очередь из пулемета, которой его сбросило с лестницы через ограждение в снег.

Секунду спустя Говард и Бирр протиснулись вместе с Каннингом в сужавшуюся щель, и массивная дверь закрылась.

Гайллар несся в сером тумане с головокружительной скоростью, но совершенно не чувствовал страха. Невозможно предвидеть, что находится впереди. Возможно, он несется прямо к смерти. Единственным утешением являлась уверенность, что то же самое ждет и его преследователей.

«И что в том хорошего?» – спросил он себя, неожиданно разозлившись, и совершил вираж, меняя направление, врубаясь в снег правыми кантами лыж. Туман начал таять, и посмотрев назад, Гайллар увидел, что первый финн был ярдов на сорок позади него, на небольшом расстоянии от него шел второй. Гештрин и еще двое немного отстали от первых двух.

Гайллар вышел из S-образного виража и снова устремился прямо вниз, колени вместе. Неожиданным порывом ветра мгновенно развеяло остатки тумана, и открылась долина внизу, зрелище потрясающее, в пятидесяти ярдах впереди склон исчезал в бесконечности.

Гайллар не свернул, сдвинув лыжи вместе, словно они были одним целым, он продолжал спускаться тем же курсом. В самый последний момент, у границы, за которой его ждала бы неминуемая смерть, Гайллар резко ушел в левосторонний «Кристи». Выполнил он его великолепно и успел бросить взгляд на глетчер далеко внизу, когда оказался над самым краем.

Его преследователям не повезло. Финн, который был к нему ближе всех, со страшным криком сорвался с обрыва, его компаньону тоже не удалось затормозить. Гайллар начал движение поперек склона за границей непосредственной опасности. На склоне над ним Мэнни Гештрин и двое его оставшихся друзей изменили направление, продолжая преследовать Гайллара.

У Каннинга был сильно рассечен лоб над правым глазом. Потребовалось бы стежков пять-шесть, чтобы зашить рану. Говард торопливо накладывал ему повязку, используя индивидуальный пакет.

– Он в порядке? – спросил Бирр.

– Конечно, я в порядке, – ответил ему сам Каннинг. – Сколько нас осталось?

– Шестеро немцев, да нас трое. Еще Файнбаум, наверху.

– Нехорошо.

Он посмотрел в глазок в двери. Оставшийся вездеход отодвинулся в тоннель. Во дворе не было заметно никакого движения.

– На мой взгляд, они могут подойти сюда в любой момент, – сказал Говард.

– Тогда мы будем отступать по лестнице, этаж за этажом, как я и говорил.

Нос вездехода выдвинулся из тоннеля. Гоффер стал обстреливать дверь из тяжелого пулемета со скоростью 850 пуль в минуту. Каннинг и остальные спустились вниз, дверь над ними начала, сотрясаясь, разваливаться на куски.

– Это плохо, – сказал генерал. – Оставаться здесь не стоит. Лучше отойти на лестницу пока у нас есть еще выбор.

Он позвал немцев, и они все стали отходить назад.

Гайллар ужасно устал. Все тело ныло, болели колени. Поразительно, что он до сих пор ни разу не упал. Но сейчас, когда он ушел в правосторонний «Кристи», чтобы укрыться за соснами, он зацепился лыжей и упал. Он, кувыркаясь, пролетел довольно значительное расстояние, прежде чем смог остановиться. Лыжи остались на нем, и выглядели практически неповрежденными, что само по себе было удивительно. Похоже, что кости тоже целы. Но, Боже, как он устал. У него едва хватило сил, чтобы подняться на ноги. Гайллар обернулся и увидел, что Гештрин и два его товарища двигаются по склону совсем близко над ним.

Вдруг земля вздрогнула, раздался ужасающий грохот, словно подземный взрыв, и за спинами у финнов, казалось, закипел снег, образуя большое облако.

Лавина! В действительности, ничего удивительного, поскольку свежий снег выпал в самом конце сезона. Гайллар снова был на ногах, и понесся по склону почти вертикально вниз. Единственный способ уйти от лавины, быть все время впереди нее. Это первый урок, усвоенный им в детстве в Вогезах.

Невдалеке росли деревья, своего рода защита. Он свернул вправо, описав большую дугу, и в считанные секунды оказался под их прикрытием. Гайллар остановился посмотреть назад.

Лавина почти настигла финнов. Громадное белое облако опустилось на того из них, что спускался последним, совершенно поглотив, но Гештрину и второму финну удавалось держаться перед самым фронтом, и они успели свернуть в лес, и там остановиться.

Грохот лавины замер вдали. Гештрин поднял очки, высматривая Гайллара, чья красная куртка сразу его выдала. Финны стали спускаться. Француз, превозмогая боль, оттолкнулся и продолжил движение среди деревьев, вперед и вниз.

Файнбаум выглянул из огромного разбитого окна верхнего обеденного зала. Он смотрел вниз и на вездеход на другой стороне двора.

– Что происходит, мистер Файнбаум, – спросила Клодин Шевалье, скорчившись на полу.

– Что бы ни было, хорошего мало, маам. Пожалуй, нам с вами самое время пойти наверх.

Снова началась стрельба, сверху на них посыпались осколки стекла разбитого окна. Удивительно, но она не казалась испуганной.

– Как скажете, мистер Файнбаум.

– Знаете, вы необыкновенный человек? – сказал Файнбаум.

Он взял ее под руку и повел к двери. Внизу во дворе вездеход продвинулся вперед.

Для Гайллара вид дороги внизу был равносилен впрыскиванию наркотика, он помчался к ней с воскресшей надеждой, хотя его преследователи были совсем близко, Гештрин спускался следом за своим компаньоном, молодым парнем по имени Сальми.

Гайллар глянул через плечо, понимая, что так продолжаться не может, что он слишком долго держится одной только волей. Остался единственный шанс, поистине самоубийственный, но он им воспользуется. Гайллар пулей летел вниз между деревьев к придорожной насыпи. Оказавшись на ней, он оттолкнулся палками в тот единственный, подходящий момент и оторвался от земли. Дорога мелькнула под ним. Гайллар перенесся через нее и мастерски приземлился в пушистый снег на другой стороне, соскользнув боком в поднятом им снежном вихре. В последний момент нос его левой лыжи зацепился за ветку дерева, скрытую под белым снежным покрывалом, Гайллар тяжело упал, лыжа сломалась.

Гайллар лежал, переводя дух. Над дорогой пронесся Сальми и с жутким криком врезался прямо в сосну.

Гайллар сел. Гештрина видно не было. Он расстегнул обледеневшие крепления и снял лыжи. Когда он встал на ноги, ему показалось, что его суставы отказываются работать. Он сделал неуверенный шаг и упал головой вперед, соскользнув с насыпи на дорогу.

Гайллар заставил себя встать, и пошел на заплетающихся ногах. Ему слышался гул, впереди на дороге, ярдах в пятнадцати, с насыпи соскользнул Гештрин. Он был без лыж и держал в руках винтовку.

– Нет! – крикнул Гайллар. – Нет!

Он отвернулся, и Гештрин попал ему в правое плечо. Гайллар лежал на спине, гул в ушах стал громче, он приподнялся на локте. Гештрин стоял, держа винтовку на груди. Теперь он стал ее поднимать.

Гул стал шумом двигателя, и из-за поворота дороги появился танк «Кромвель». Гештрин повернулся к нему лицом, подняв винтовку. Пулеметной очередью его бросило спиной в сугроб у дороги.

Гайллар лежал, слыша приближающиеся шаги, глубоко дыша, чтобы не потерять сознания. Он открыл глаза и с удивлением увидел, что склонившийся над ним офицер в форме танкиста имел на голове кепи, французскую военную фуражку.

– Боже! Неужели это правда? – произнес Гайллар на родном языке. – Вы француз?

– Конечно, мосье. – Офицер опустился на колено. – Дюбуа. Капитан Генри Дюбуа. 2-ая французская танковая дивизия. Мы сейчас продвигаемся к Берхтесгадену. Но кто вы?

– Это сейчас не имеет значения, – сказал Гайллар хрипло. – Вы знаете Арлберг?

– Ближайшая деревня. В двух милях отсюда.

– Всего в двух милях? – поразился Гайлар. – Должно быть, я бегал кругами там наверху. – Он приподнялся и ухватил Дюбуа спереди за одежду. – Слушайте меня, друг мой, и слушайте внимательно, потому что от этого зависят жизни.

Когда вездеход пересекал двор, за рулем был сам Риттер, у него за спиной сидели десять финнов, Гоффер у пулемета. Остальные шли позади вездехода.

В башне защитники уже отступили на главную лестницу и заняли оборону на первой площадке. У разбитых дверей остался только Говард, который осторожно выглядывал наружу.

– Они здесь! – крикнул он и начал палить из своего «Томпсона».

Риттер дал вездеходу полный газ, направив его вверх по лестнице, и на скорости врезался в разбитые двери. Говард был уже на полдороги к мраморной лестнице, когда двери рухнули, и вездеход влетел внутрь, при торможении его развернуло боком.

Защитники немедленно открыли интенсивный огонь с лестничной площадки. Каннинг и Бирр стреляли из «Шмайсеров» через промежутки между стойками балюстрады, Говард поддерживал их огнем из «Томпсона».

Финнам пришлось туго. Трое или четверо упали, едва успев спрыгнуть из вездехода. Гоффер получил пулю в плечо и, покачнувшись, выпал из машины. Риттер без колебаний встал и ухватился за рукоятки пулемета.

Он умело повел обстрел лестничной площадки, круша окна позади ряда мраморных статуй. Его сгорбленная фигура позади пулемета, бледное лицо под черной фуражкой выглядели устрашающе. Говард стрелял в него раз за разом, иногда даже стоя в полный рост, но безрезультатно, словно немец был заговоренным.

Лестничная площадка превратилась в склеп, четверо немцев были ранены, один из них непрерывно плакал. Бирр получил пулю в правую руку. Внизу в холле полегло, по меньшей мере, девять финнов.

Запах пороха, дым, крики умирающих, стрекот пулемета в замкнутом пространстве превратили это в сцену ада. В этот момент Бирр получил пулю в грудь и упал.

Каннинг с безумным выражением лица потянул Говарда за рукав.

– Здесь нехорошо, нам лучше уйти отсюда.

– Заберите с собой Бирра, я вас прикрою, – ответил Говард.

Он заменил в «Томпсоне» магазин. Позади него двое немцев подхватили Бирра подмышки и потащили по площадке. Риттер прекратил стрелять. Он посмотрел вниз и увидел Гоффера, прислонившегося к борту вездехода и вкладывавшего индивидуальный пакет внутрь форменной блузы.

– Порядок, Эрик?

Гоффер кивнул ему с лицом, перекошенным от боли. Говард крикнул с затянутой дымом площадки:

– Что вас задерживает, Риттер?

Глаза Риттера сверкнули. Он подхватил «Шмайсер» и спрыгнул на пол. Он не сказал ни слова, не отдавал никаких команд, он просто пошел вверх по лестнице в дыму, и финны пошли за ним.

Горели шторы и деревянные панели стен, дым клубился и стекал на лестничную площадку, в нескольких футах уже ничего не было видно. Говард выстрелил вслепую несколько раз, потом повернулся и стал подниматься по каменной лестнице.

Он остановился на повороте, убрал за плечо «Томпсон», снял с ремня пару ручных гранат. Снизу доносились голоса людей, поднимавшихся по лестнице. Говард бросил гранаты друг за другом во мрак внизу, повернул за угол и продолжал подниматься, не останавливаясь.

Внизу раздались один за другим два взрыва. Послышались крики боли. Говард едва мог дышать. Дым заполнил всю площадку перед обеденным залом. Он пробрался вдоль стены, ощупью нашел вход на лестницу наверх и стал по ней подниматься на вершину башни.

Он не знал, что остальные не поднимались выше верхней площадки. Бирр совсем потерял сознание, и немцы были вынуждены втащить его в обеденный зал.

Каннинг склонился над ним, почти задохнувшись от дыма, ожидая конца, который казался неизбежным. Потом вскочил, бросился к окну и выбил остатки стекла в нижней его половине. Немцы, давясь и кашляя, подтащили к нему Бирра.

Они все собрались под окном, глубоко вдыхая свежий воздух. Каннинг крикнул:

– Стол, переверните стол.

Они скорчились за столом, ожидая конца.

Скатившись к подножью лестницы, Риттер оттолкнул от себя тело. Он был в крови, но не в собственной. Риттер заставил себя подняться на ноги и прислонился к стене. К нему протянулась чья-то рука, чтобы поддержать. Гоффер.

– Вы в порядке, штурмбаннфюрер?

– Все в отменном рабочем состоянии, или таковым прикидывается, Эрик. – Эта их дурацкая старая шутка перестала быть смешной.

Порывом сквозняка из открытых дверей с лестничной площадки снесло дым. Это напоминало живодерню: повсюду тела, кровью и мозгом залитые стены.

Человек десять финнов остались живы и не были ранены. Они собрались около главной лестницы. Риттер посмотрел на часы. Было 8.30.

– Ладно, черт вас побери. Вы мои еще тридцать минут. Все еще солдаты «Ваффен-СС». Давайте это сделаем. – Они не двинулись с места. В них не чувствовалось страха. Просто опустошенность. Лица не выражали никаких чувств, никаких эмоций.

– Плохо дело, – сказал Гоффер. – С них довольно.

Снова все затянуло дымом, и финны ушли, просто растаяли.

– Итак? – Риттер наклонился и поднял «Шмайсер».

Когда он повернулся, Гоффер схватил его за руку.

– Это сумасшествие. Куда вы идете?

– Наверх в башню, старина, куда же еще? – Риттер улыбнулся и положил ему руку на плечо. – Мы прошли вместе долгий путь, но больше никаких приказов. Этому конец. Ты меня понимаешь?

Гоффер смотрел на него с ужасом. Риттер стал подниматься по лестнице.

Когда Говард в клубах дыма появился на крыше, Файнбаум едва его не пристрелил. Говард упал на четвереньки, Файнбаум присел с ним рядом.

– Что с ним? – спросила Клодин Шевалье.

Тяжело дыша, ей ответил сам Говард.

– Мне просто нужен свежий воздух. – Он огляделся. – Где генерал?

– Здесь его не было, – ответил Файнбаум. – Что произошло внизу.

– Нам досталось, – сказал ему Говард. – Худшее из того, что мне довелось повидать. – Он оторвал руки от пола, но остался на коленях. – Мне нужно вернуться, узнать, что с ними.

Мадам Шевалье, которая подошла к парапету, чтобы взглянуть вниз, крикнула:

– Идут танки, целая колонна!

Файнбаум подбежал к ней и увидел полдесятка «Кромвелей», несколько самоходных орудий и траков, двигавшихся к крепости на полной скорости. Финны, которым удалось выжить, как раз вышли из башни и пересекали двор, когда из входного тоннеля появился первый «Кромвель» и открыл огонь из пулемета. Два финна упали, остальные немедленно бросили оружие и подняли руки вверх.

Файнбаум повернулся и увидел Говарда, облокотившегося о парапет рядом с ним.

– Видели ли вы что-нибудь прекрасней? – потребовал он ответа. Говард равнодушно смотрел вниз отсутствующим взглядом. Файнбаум его сильно встряхнул. – Эй, доблестный капитан, это кончилось. Мы выжили.

– Разве? – усомнился Говард.

Клодин Шевалье резко вскрикнула.

У выхода на лестницу в клубах дыма стоял Риттер. Он был без фуражки, на лице кровь, в утреннем свете бледным огнем сверкнули его светлые волосы. Черная форма танкиста была покрыта пылью, но на шее у него во всей своей красе сиял рыцарский крест с дубовыми листьями и мечами.

– Капитан Говард? – позвал он.

Файнбаум развернулся, снимая М1, но Говард удержал его.

– Это мое дело, не вмешивайся.

Говард улыбнулся, глаза его снова ожили. Он наклонился и поднял «Томпсон».

– Первоклассное шоу, – сказал Риттер. – Мои поздравления.

Говард выпустил длинную очередь, которой с кителя Риттера сорвало Железный крест первой степени и швырнуло его об стену. Немец согнулся, падая на колени, вскинул «Шмайсер» одной рукой, вытянул ее и выстрелил, отбросив Говарда назад к парапету, мгновенно его убив. Еще мгновенье молодой немец жил, стоя на коленях в снегу, потом упал лицом вниз.

Из дыма появился Гоффер с «Вальтером» в здоровой руке и присел рядом с Риттером. Файнбаум опустился на колено рядом с Говардом. После небольшой паузы американец вскинул М1.

Но тут вмешалась Клодин Шевалье. Ее высокий голос разнесся в утреннем воздухе.

– Нет! Хватит! Вы слышите меня? Хватит!

Файнбаум повернулся, чтобы на нее взглянуть, потом снова посмотрел на Гоффера. Немец отбросил свой «Вальтер» и сидел на корточках рядом с Риттером, положив ему на плечо руку. Не говоря ни слова, Файнбаум отпустил М1 за парапет падать в прозрачном воздухе вниз во двор.

Первая встреча Каннинга и Генри Дюбуа произошла на лестнице у главного входа. Француз приветствовал его с пистолетом в руке.

– Мое почтение, генерал. Сожалею, что мы не оказались здесь раньше.

– Чудо, что вы вообще здесь оказались, сынок.

– Мы должны благодарить за это мосье Гайллара.

– Поля? – Каннинг схватил его за руку. – Вы его видели?

– Ему удалось бежать из деревни сегодня утром. Он прошел на лыжах через горы, преследуемый по пятам несколькими из числа этих финских джентльменов. Только Божьим провидением можно объяснить то, что он вышел на нас, когда он вышел. Сейчас он в санитарной машине в конце колонны.

– Спасибо. – Каннинг стал спускаться по лестнице и остановился. – В деревне находился человек по фамилии Штрассер. Все это его рук дело. С ним мадам Клер де Бевилль. Они у вас?

– Мы прошли прямо сюда, не останавливаясь, мой генерал. Нашей главной целью был замок Арлберг, но если этот человек, Штрассер, там, мы его найдем.

– Я бы на это не очень рассчитывал.

Как и указывал Дюбуа, он нашел Гайллара в санитарной машине в конце колонны. Маленький француз лежал, закутанный до подбородка в серое одеяло, с закрытыми глазами, похоже, спал. Рядом с ним сидел санитар.

– Как он? – спросил Каннинг по-французски.

– Он прекрасно, Гамильтон. Никогда не чувствовал себя лучше. – Его веки затрепетали, он открыл глаза и улыбнулся.

– Ты славно потрудился.

– Остальные в норме?

– Клодин прекрасно. Джастина немного зацепило, но с ним все будет в порядке. Остальные, боюсь, в списках пострадавших. Убиты Макс и капитан Говард, большинство финнов и сам Риттер. Наверху была большая перестрелка.

– А Штрассер?

– Мы возьмем его. И Клер. Теперь это только вопрос времени.

Лицо Гайллара исказилось от боли, но озабоченность пересилила боль.

– Не отступайся, Гамильтон. Этот человек способен на все. То, что он сделал с девочкой просто ужасно.

– Я знаю, – сказал Каннинг успокаивающе. – Ты теперь поспи. Я приду позднее.

Каннинг спрыгнул из машины. Его мысли были целиком заняты Штрассером, ему хотелось схватить того за горло и задушить. Затем его мысли обратились к Клер. Вдруг ему стало ясно, что именно она является для него сейчас самой главной заботой.

Неподалеку стоял пустой «Джип». Без малейших колебаний Каннинг сел за руль, дал полный газ, проехал через тоннель и пересек подъемный мост.

Он остановил машину перед «Золотым орлом». На площади было безлюдно и тихо. Каждый старался не оказаться на дороге. На заднем сиденье «Джипа» лежал М1. Каннинг проверил, заряжен ли он, выпрыгнул из машины и резко распахнул входную дверь.

– Штрассер, где ты, ублюдок?

В баре было тихо, слишком тихо. Он увидел на стенах пулевые отверстия, кровь на полу. У него на затылке встали дыбом волосы. Позади него скрипнула лестница. Он повернулся и увидел на лестнице Майера.

– Где он?

– Уехал, герр генерал. Когда финны отправились вдогонку за герром Гайлларом, он завел машину во двор, чтобы ее не было видно. Когда полчаса назад появились французские солдаты на танках, они, не останавливаясь, прошли через деревню. Вскоре после этого герр Штрассер уехал на штабной машине.

– А мадам де Бевилль? Он взял ее с собой?

Лицо Майера стало серым. Он пошептал едва слышно:

– Нет, герр генерал. Она еще здесь.

Он прошел через вестибюль к своему офису, открыл дверь и отошел. Клер лежала на полу, укрытая одеялом. Каннинг стоял и смотрел на нее, не веря своим глазам. Он опустился на одно колено и стянул вниз одеяло. Ее лицо не пострадало, было бледным до прозрачности, и в нем начисто отсутствовало страдание и лживость. Наконец, ребенок заснул.

Каннинг очень бережно укрыл ее снова. Когда он повернулся к Майеру, на его лицо было страшно смотреть.

– Вы знаете, куда он поехал?

– Я слышал, как они говорили об этом несколько раз, герр генерал. В десяти милях отсюда в Арнгайме есть заброшенное летное поле. Насколько я понял, там ждет самолет.

– Как туда ехать?

– Езжайте по главной дороге до вершины холма к востоку от деревни. Через четверть мили сверните налево, дорога приведет вас прямо в Арнгайм.

Хлопнула дверь. Секунду спустя, взревел двигатель «Джипа». Майер стоял и слушал, пока его шум не затих вдали.

Когда в Арнгайме «Дакота» выкатилась из ангара, снова шел снег. Штрассер, стоя в кабине за спиной Бергера, спросил:

– Погода не помешает?

– Не о чем беспокоиться. Достаточно пасмурно, чтобы полностью отвечать нашим нуждам, вот и все.

– Хорошо. Я сейчас спущусь и займусь «Сторчем». Не хочу оставлять здесь улики такого рода. Вы разворачивайтесь, чтобы быть готовым к взлету, а я присоединюсь к вам через несколько минут.

Бергер усмехнулся.

– Следующая остановка в Испании, рейхсляйтер.

Штрассер вылез из кабины, обошел левое крыло и побежал к входу в ангар, «Дакота» пришла в движение. Штрассер достал из кармана ручную гранату и бросил ее в ангар через открытые ворота, сам нырнул в сторону. Граната взорвалась прямо под «Сторчем», который мгновенно вспыхнул.

Штрассер побежал к «Дакоте», завершавшей разворот в начале взлетной полосы. В этот момент в ворота с дороги въехал «Джип» и остановился ярдах в тридцати.

Каннинг видел «Дакоту», занимавшую позицию для взлета, и на одно убийственное мгновенье ему показалось, что он опоздал, но грохот взрыва бензобака «Сторча» заставил его посмотреть в сторону ангара. Он увидел перед ним Штрассера, который пригнулся, доставая из кармана «Вальтер».

Каннинг схватил М1 и сделал выстрела три или четыре, и дальше заело. Он отбросил автомат и пригнулся, когда Штрассер выпрямился и стал хладнокровно стрелять. Две пули пробили ветровое стекло.