Текст книги "Операция «Валгалла»"

Автор книги: Джек Хиггинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Одиннадцать

Колонна, по-прежнему с Сорсой в головном бронетранспортере, была не дальше, чем в ярдах пятнадцати от въезда в замок, когда ворота с грохотом закрылись. Немедленно Сорса взмахом руки приказал колонне остановиться.

Риттер встал в машине и крикнул:

– Приготовиться к атаке. Быстро.

Финны мгновенно пришли в движение. Два других бронетранспортера продвинулись вперед и заняли позиции по обеим сторонам от бронетранспортера Сорсы. Пулеметные команды заняли места у пулеметов. Остальные финны спрыгнули на землю и рассыпались цепью.

На мгновенье после выключения двигателей наступила тишина. Риттер посмотрел в полевой бинокль и заметил движение на стене.

– Что там? Что происходит? – спросил Штрассер.

– Интересно. Я вижу там американские каски вперемешку с немецкими. Уж не началась ли Третья Мировая Война?

На стене, Каннинг, Гессер и Говард собрались под укрытием восточной сторожевой башни и наблюдали.

– Что дальше? – спросил Бирр. У него был в руках «Шмайсер», а Каннинг держал пистолет «Вальтер».

– Мы попробуем их немного расшевелить. Просто покажем, что мы настроены всерьез, – сказал Каннинг, переместившись ближе к Шнайдеру, присевшему рядом с пулеметной командой, которая устанавливала пулемет, чтобы стрелять через бойницу рядом с одной из пушек восемнадцатого века. – Я хочу, чтобы вы выпустили длинную очередь в землю на расстоянии десяти ярдов от головного бронетранспортера, – сказал он по-немецки.

Шнайдер в тревоге обернулся и взглянул на Гессера.

– Герр оберст, что мне делать?

– Выполнять приказания генерала Каннинга, – сказал Гессер. – Мы теперь подчиняемся ему.

Шнайдер похлопал по плечу пулеметчика. Этот человек по фамилии Стрэнг, тоже был резервистом, кто, как и большинство из них, никогда в своей жизни не выстрелил в гневе. Он колебался, на лице у него выступил пот. Тогда Файнбаум убрал М1, оттолкнул Стрэнга в сторону и ухватился за рукоятки.

– Тебя, дядюшка, могут одолевать сомнения, но у меня их нет.

Он выпустил длинную очередь, вращая ствол так, что снег и гравий образовали линию метательных снарядов прямо перед бронетранспортерами.

Риттер поднял широко разведенные руки.

– Не стрелять. Это только предупреждение.

Гувер прошептал Говарду:

– Вы видели, эти парни не шелохнулись?

Файнбаум поднялся и обернулся к ним.

– Эти парни опасные люди, поверь мне, Гарри. Уверяю тебя, здесь будет очень весело.

Риттер выпрыгнул из машины и Сорса пошел ему навстречу.

– Мы пойдем внутрь?

– Нет, сначала попробуем поговорить, я думаю. – Он обернулся к Штрассеру. – Вы согласны?

– Да, я тоже так считаю. Гессер может начать сомневаться, дадим ему шанс передумать.

– Хорошо. – Риттер обернулся к Гофферу. – Эрик, нам предстоит небольшая прогулка. Только нам с тобой.

– Слушаюсь, штурмбаннфюрер, – четко произнес Гоффер.

– Я тоже мог бы пройтись, если вы не возражаете, майор Риттер, – сказал Штрассер.

– Если хотите.

Штрассер обратился к Эрлу Джексону:

– Вы держитесь сзади. Позаимствуйте у кого-нибудь куртку с капюшоном и наденьте. Я не хочу, чтобы они вас видели, понимаете?

Джексон нахмурился, но возражать не стал, и пошел к бронетранспортерам.

Сорса поинтересовался:

– Вдруг они откроют огонь?

– Тогда вы примете командование на себя, – сказал Риттер и пошел вперед.

Снег скрипел у них под ногами. Риттер достал портсигар, выбрал сигарету, протянул портсигар Штрассеру.

– Нет, спасибо. Я никогда не курил. Вы, наверно, удивились, что я почувствовал необходимость пройтись?

– Немного. Но, с другой стороны, я мог бы сказать, это указывает на доверие к моим суждениям.

– Или на веру в мое предназначение, это вам не приходило в голову?

– Полагаю, это ваша личная точка зрения. Если это вам придает уверенность, желаю удачи.

Каннинг, наблюдавший со стены, сказал:

– Бог мой, ну и хладнокровие у этого дьявола в черном. Видимо, хотят поговорить.

– Что нам делать, генерал? – спросил Гессер.

– Принять их, разумеется. Вы, я и капитан Говард. Но не вы, Джастин. Вы остаетесь здесь за командира на тот случай, если в бронетранспортере какому-нибудь любителю захочется пострелять. – Он зло усмехнулся, явно получая удовольствие от происходящего. – Хорошо, джентльмены. Послушаем, что они имеют нам сказать.

Риттер, Штрассер и Эрик Гоффер остановились на подходе к подъемному мосту. Спустя некоторое время отрылась маленькая калитка в воротах, вышел Каннинг в сопровождении Гессера и Говарда. Когда они продвинулись вперед, Риттер и его спутники тоже ступили на мост. Они встретились на середине моста.

Риттер четко отсалютовал и представился на прекрасном английском:

– Штурмбаннфюрер Карл Риттер, 502-ой СС батальон тяжелых танков, в настоящий момент исполняющий обязанности командира этого подразделения. Это герр Штрассер.

– Департамент администрации по делам военнопленных в Берлине, – добавил Штрассер.

– Бригадный генерал Гамильтон Каннинг, армия Соединенных Штатов, капитан Говард, второй десантный, оберстлейтенант Гессер, возможно, известный вам.

Все это очень вежливо, очень официально, разве что лицо Джека Говарда покрылось смертельной бледностью, и побелели от напряжения костяшки пальцев, сжимавших оружие. Его глаза ожили снова, впервые за многие дни, поскольку он сразу узнал Риттера.

– Что мы можем для вас сделать? – спросил Каннинг.

– Оберстлейтенант Гессер. – Штрассер достал приказ Гитлера и развернул его. – У меня предписание моего департамента в Берлине, подписанное, как вы увидите, самим фюрером. В соответствии с ним, вам надлежит передать под мое покровительство пятерых заключенных, находящихся в замке Арлберг. – Он протянул Гессеру бумагу, но тот отвел ее.

– Слишком поздно, джентльмены. Я сдал командование капитану Говарду по его прибытии. Не более тридцати минут тому назад. Теперь здесь командует генерал Каннинг.

Установилось молчание. Снегопад усилился, порывом ветра снег взметнуло, и вокруг них затанцевал вихрь.

– Это совершенно незаконный акт, полковник Гессер. Мне точно известно, что общей капитуляции не было, не было переговоров об условиях мирного соглашения. Не может быть, пока жив фюрер, чтобы руководить борьбой немецкого народа из своего штаба в Берлине.

– Здесь имела место капитуляция, – сказал Гессер. – В соответствии с военными законами. Я не совершил ничего постыдного.

– Капитуляция перед тремя представителями американской армии? – сказал Штрассер. – И вы говорите мне, что в этом нет ничего постыдного?

– Будьте любезны вести переговоры со мной, – сказал Каннинг. – Как ясно дал понять этот джентльмен, здесь командую я, как старший здесь по званию офицер Союзной армии.

– Нет, генерал. У меня другая точка зрения, – сказал спокойно Риттер. – Наше дело касается офицера, который является комендантом крепости Арлберг. Для нас он должен оставаться оберстлейтенантом Максом Гессером, пока не будет освобожден от своих обязанностей высшим командованием германской армии. – Он обратился к Гессеру: – Вы принимали присягу, полковник Гессер, как все мы, я полагаю.

– Бесноватому, – ответил Гессер, – который довел Германию до того, что она теперь на коленях.

– Но также государству, своей отчизне, – возразил Риттер. – Мы с вами солдаты, Гессер, как генерал Каннинг и капитан Говард. Никакой разницы. Мы играем за одну сторону, они за другую. Нельзя надеяться изменить правила посреди игры так, чтобы они стали удобными для личного пользования. Любого из нас. Разве не так, генерал?

Ответил ему Говард:

– Так вы это видите? Игра? Не больше?

– Возможно, величайшая игра, в которой ставкой является страна и народ, и если человек не может оставаться собой, он ничтожество.

Он повернулся к Гессеру, ожидая. Гессер сказал:

– У меня есть информация о том, что прямой приказ направлен СС самим фюрером, авторизующий казнь всех пленных знаменитостей. Я рассматриваю этот приказ как бесчеловечный. Это прямое нарушение Женевской конвенции и преступление против человечности. Ни я сам, ни служащие этого гарнизона не будут в этом участвовать.

Штрассер сказал:

– Это абсолютная чушь. Откровенная ложь. Как представитель департамента администрации по делам военнопленных, ведающий этим вопросом, я могу дать вам слово, что это не так.

– Зачем мы вам нужны? – спросил Каннинг. – Скажите это мне.

– Все пленные знаменитости собираются вместе в одном центре, ради их собственной безопасности.

– В качестве заложников на черный день?

– Уверяю вас, герр генерал, только как благоразумная предосторожность.

– Для кого? Ради вас или нас?

Опять возникла пауза. Снежинки танцевали вокруг них. Гессер медленно произнес:

– Я не отступлюсь от того, что сделал. Здесь теперь командует генерал Каннинг.

– Этим все сказано, – заявил Каннинг. – Я не вижу больше предмета для обсуждения. Позвольте мне, старому служаке, дать вам совет, майор. Вам и вашим людям лучше убраться отсюда к чертовой матери, пока у вас есть такая возможность. Мы уходим, джентльмены.

Он повернулся и четким шагом направился к воротам, Гессер шел рядом с ним. Говард остался стоять, прижимая к груди «Томпсон». Гоффер не сводил с него глаз и держал руку на рукоятке «Вальтера», что был у него в кобуре на ремне. Риттер словно не замечал Говарда. Он спокойно закурил и стал рассматривать ворота и стены над ними.

– Такое впечатление, что у них серьезные намерения, – сказал Штрассер.

Риттер кивнул.

– Да, судя по всему.

Риттер повернулся на каблуках. Говард сказал:

– Майор Карл Риттер, 502-ой СС батальон тяжелых танков, вы сказали?

Риттер медленно повернулся.

– Именно, так.

– Мы встречались.

– Неужели?

– В прошлую среду утром. Небольшое дело на дороге к Инсбруку, когда вы полностью уничтожили английскую бронетанковую колонну. Я и двое моих друзей выжили. Они здесь на этих стенах.

– Поздравляю, – спокойно сказал Риттер. – Вам сопутствует удача.

– Скажите своему человеку, что он может не держаться за свой «Вальтер». Я не собираюсь вас убивать. Пока. Я имею в виду, что это значило бы играть в эту вашу игру не по правилам, не так ли?

– Выбор за вами, друг мой.

– Вы войдете внутрь? – спросил Говард. – Вернее, попытаетесь войти?

– Да, я так думаю.

– Я буду вас ждать.

Каннинг позвал от ворот:

– Капитан Говард! – Говард повернулся и побежал по снегу.

– Этот не шутит, – сказал Штрассер. – Последние пять минут я держал палец на курке, представляя, как проделываю еще одну дырку в кармане пальто. Интересно, он догадывался?

– О, да, – сказал Риттер. – Он знал это. – Риттер повернулся и пошел назад к бронетранспортерам.

– Какого черта вы задержались? – потребовал ответа Каннинг, когда Говард проскользнул вслед за ними в калитку, и она захлопнулась за ним. – Поднимитесь сразу на стену и скажите полковнику Бирру, что я присоединюсь к вам через пару минут.

Когда Говард стал подниматься по лестнице, Каннинг обратился к Гессеру:

– Я вспоминаю, что вы поднимали мост шесть или семь месяцев назад, так?

– Вы правы, герр генерал. Проверяли, исправен ли механизм.

– Тогда давайте проверим, работает ли все еще чертова штука.

Гессер кивнул Шнайдеру, и тот немедленно открыл дверь в основании башни с левой стороны от ворот, и они вошли внутрь. Шнайдер включил свет, стало видно массивный стальной барабан десяти футов в поперечнике, с намотанной на него цепью, конец которой терялся в темноте наверху. С обеих сторон от него было по колесу со спицами.

– Давайте это сделаем. – Каннинг подошел к одному из колес, Шнайдер подбежал к другому, и они одновременно начали их вращать.

Говард присел у амбразуры, наблюдая за Риттером и двумя его компаньонами, шедшими назад к финнам. Рядом с ним остановились Гувер и Файнбаум.

– Что там произошло, капитан? – спросил сержант. – Между вами и немецким офицером?

– Это был он, – сказал Говард. – Тот парень, что раздолбал в среду нашу колонну. Его зовут Карл Риттер.

– Парень в «Тигре», который раздавил «Джип»? – резким голосом спросил Файнбаум. – Вы утверждаете, что там именно он? – Он поднял М1 и подошел к амбразуре. – Может, я его еще смогу достать.

Говард оттащил его.

– Не сейчас, – сказал он. – И в любом случае, он мой.

– Атаковать сейчас же! – сказал Штрассер. – Это единственная возможность. Использовать первый бронетранспортер как таран. Лобовая атака, пока они еще задаются вопросом, каким будет наш следующий шаг.

– На этих стенах двадцать человек, вооруженных до зубов. По меньшей мере, один тяжелый пулемет, установленный рядом со старой пушкой, что между башнями. Я рассмотрел его очень хорошо, пока раскуривал сигарету. Скорость стрельбы близка к тысяче патронов в минуту. Вы служили в Первую мировую войну, герр Штрассер? Мне думается, вы должны помнить, что происходит с теми, кто идет в лобовую атаку на тяжелые пулеметы, позиционированные опытной рукой.

– В любом случае, спор имеет чисто академический характер, – заметил Сорса, приглашая Штрассера и Риттера оглянуться, чтобы увидеть, как конец моста начал подниматься надо рвом.

Они наблюдали, как мост равномерно поднимался, пока не замер.

– Да, ситуация, которую можно описать только как средневековую. Нам туда не войти. Невозможно…

– А им так же невозможно выйти, – сказал Риттер. – И это, как никак, немаловажно. Однако меня беспокоит одна вещь.

– Что именно?

– Вопрос радиосвязи с окружающим миром. Экстренный вызов случайно может быть услышан воинской частью Союзников, которая находится в этом округе.

– Этой опасности не существует, – успокоил его Штрассер. – У них в крепости Арлберг проблемы в центре связи уже несколько дней. Поверьте, майор, у них нет никакой возможности связаться с внешним миром.

– Еще один пример воплощения вашего организационного таланта, я догадываюсь, – сказал Риттер. – Так или иначе, это решает проблему. Теперь мы уйдем отсюда, я думаю.

– Вы, буквально, это имеете в виду, или у вас есть план?

– Факт нашего отхода может успокоить генерала, однако, только временно. Вопрос планирования придется отложить, пока я не расследую настоящую ситуацию. – Он кивнул Сорсе. – Уезжаем, остановите колонну за первым поворотом, где ее не будет видно из замка.

– Слушаюсь, штурмбаннфюрер.

Каннинг и остальные наблюдали со стен за их отходом.

– Что ты об этом думаешь, Гамильтон? – спросил Бирр.

– Не знаю, что и думать. Меня заинтриговал Штрассер, тот мужик, который утверждает, что он из администрации по делам военнопленных. Уверен, что я где-то видел этого мерзавца.

– А как тебе второй, Риттер?

– Из тех, что никогда не отступают. Господи, ты обратил внимание на его ордена?

– Он человек достаточно известный, – сказал Гессер. – Можно сказать, легендарный. Величайший истребитель танков на Восточном фронте. В прошлом году о нем много писали в прессе.

– А Штрассер? Вы его видели когда-нибудь?

– Нет, никогда.

Каннинг кивнул.

– Хорошо. Теперь вот что мы сделаем. Я хочу выставить двух дозорных на вершине северной башни и держать с ними связь отсюда по полевому телефону. Оттуда они смогут обозревать подходы по всей окружности стен. Они должны докладывать о любом замеченном движении. Остальной гарнизон должен быть разбит на три огневые команды по шесть-семь человек, готовые ринуться в любую точку на стене, рядом с которой дозорными будет отмечено движение. – Он повернулся к Говарду. – Займитесь этим вместе с Гувером. Файнбаум может составить мне компанию в качестве моего связного.

– Я с вами, генерал, – сказал Файнбаум. – Вместе, нам черт не брат, это точно. – Он неодобрительно взмахнул рукой. – Не сочтите за непочтительность, генерал.

– Это еще посмотрим. – Каннинг обратился к Гессеру: – Теперь, я хочу посмотреть арсенал, которым мы располагаем. Все, что у вас здесь есть.

Колонна остановилась, как только миновала первый поворот дороги. Риттер сказал Сорсе:

– Я сейчас возвращаюсь в деревню. Возьму с собой главного сержанта Гештрина и еще четверых. Они могут поехать на второй штабной машине. Вы с бронетранспортерами остаетесь здесь. Я хочу, чтобы пятнадцать-двадцать человек непрерывно обегали на лыжах вокруг стен. Пусть бегут по лесу, но так, чтобы их могли видеть. Постоянно держите связь через полевой телефон.

– А потом? – спросил Сорса.

– Я дам вам знать, – ответил Риттер.

Поль Гайллар и Майер стояли на лестничной площадке у окна, когда на площадь выехали две штабных машины и остановились у «Золотого орла». Гештрин и его люди внесли внутрь свои лыжи и полевую рацию.

Гайллар сказал:

– Лучше вам пойти вниз и узнать, что они хотят. Я снова спрячусь в гардеробной, если услышу, что кто-нибудь идет.

Майер спустился вниз в тот момент, когда открылась дверь, и Риттер вошел в помещение бара. Штрассер и Джексон вошли за ним следом, за ними шел Гоффер с чемоданом Штрассера, в котором была рация.

Штрассер обратился к Майеру:

– У вас есть для меня отдельная комната?

Майеру ничего не оставалось, как сказать:

– Пожалуйте сюда, мой господин. Мой офис.

– Прекрасно. – Штрассер обратился к Эрлу Джексону:

– Скажите, им удалось для вас добыть форму американского пилота?

– Она осталась в «Дакоте», – сказал Джексон.

– Хорошо. Я хочу, чтобы вы съездили за ней в одной из машин. Возьмите с собой парочку солдат Гештрина. И возвращайтесь как можно скорей. – Джексон замялся, на лице удивленное выражение, и Штрассер сказал: – Никаких вопросов, просто сделайте это. – Джексон повернулся и вышел. Штрассер взял чемодан. – Теперь, прошу меня извинить, мне нужно связаться кое с кем. – Он кивнул Майеру, и тот повел его в свой офис.

Гоффер зашел за стойку бара и спросил:

– Выпьете, штурмбаннфюрер?

– Почему бы нет? – ответил Риттер. – Бренди, пожалуй. – И затем он радостно вскрикнул и быстро пересек комнату.

На противоположной стене висел в раме план крепости Арлберг восемнадцатого века, превосходного качества план всего замка, каждого прохода в нем, каждого укрепления, все четко обозначено.

Арсенал вызвал некоторое разочарование. С десяток дополнительных «Шмайсеров», еще двадцать винтовок, пара ящиков с гранатами, немного пластиковой взрывчатки. Совсем никакого тяжелого вооружения.

– Одно хорошо, патронов много, – сказал Каннинг. Он выбрал пару пристреленных «Вальтеров» и сказал остальным: – Ладно, теперь пойдем побеседуем с дамами.

Они нашли мадам Шевалье в верхнем обеденном зале северной башни, греющейся у камина, в котором горели дрова. Каннинг спросил:

– Где Клара?

– Она пошла в свою комнату. Она очень замерзла. Мы слишком долго простояли на улице.

Каннинг протянул к ней руку с «Вальтером».

– Вы знаете, как пользоваться подобными штуками?

– Как вам прекрасно известно, я играю на другом инструменте.

– Поверьте мне, вам лучше быстренько освоить этот. – Он обратился к Файнбауму: – Посмотрим, солдат, сможешь ли ты в пять минут преподать мадам Шевалье основные премудрости.

– Как прикажете, генерал.

Мадам Шевалье с ужасом посмотрела на него. Файнбаум изобразил самую загадочную из своих улыбок.

– Говорят, вы играете на фортепьяно, мадам? Вы знаете «GI Jive»?

Мадам Шевалье сразу закрыла глаза, потом открыла.

– Не покажете ли теперь, как работает пистолет? – попросила она.

Когда Каннинг подергал ручку двери в комнате Клары, она оказалась запертой. Он постучал и позвал ее по имени. Прошло две-три минуты прежде, чем задвижка отодвинулась, и она выглянула из комнаты. Она была очень бледна, глаза широко распахнуты.

– Прости, Гамильтон. Входи, – сказала она.

Он прошел мимо нее в спальню.

– Ты выглядишь неважно.

– Дело в том, что меня сильно рвало. Я запаниковала там внизу, когда появились эти эсэсовцы.

Каннинг вспомнил, как умер ее муж.

– Это заставило тебя подумать об Этьене, о том, что с ним случилось?

Она посмотрела на него и стала еще бледней.

– Нет, это заставило меня подумать о себе, Гамильтон. Видишь, я совершенная физическая трусиха, даже мысль об этих дьяволах приводит…

Он приложил ей к губам палец и достал из кармана «Вальтер».

– Я принес тебе спасательное средство. Я полагаю, ты знаешь, как им пользоваться?

Она взяла у него пистолет двумя руками.

– Для меня самой, – сказала она. – Прежде, чем позволю им взять меня отсюда.

– Прекрати. – Каннинг нежно ее поцеловал. – Никто никуда тебя не заберет, поверь мне. Теперь пойдем вниз к остальным.

Риттер снял со стены оттиск и рассматривал его, когда вошел Штрассер.

– Полезная находка, – сообщил ему Риттер. – План крепости Арлберг.

– Это теперь не имеет значения, – ответил Штрассер. – Я сделал еще более интересное открытие. Гоффер, приведите сюда нашего друга Майера.

– Что же это за открытие? – удивился Риттер.

– Оказывается, некий доктор Поль Гайллар находится прямо здесь. Мальчишка Майера сегодня утром сломал ногу.

– Вы это знаете наверняка?

– О, да. Мой информант абсолютно надежен.

Риттер нахмурился.

– Вы работали с рацией. Куда вы радировали? В замок? Я, действительно, должен вас поздравить, рейхсляйтер. Прошу прощения, герр Штрассер. Ваши организаторские способности выше всяких ожиданий.

– Я стремлюсь к эффективности, понимаете, майор? Роковая ошибка, если хотите, всей моей жизни.

Дверь открылась, Гоффер ввел в комнату Майера. Штрассер повернулся к ним и улыбнулся.

– Итак, герр Майер, получается, что вы не были с нами абсолютно откровенны.

Несколькими мгновеньями позднее Поль Гайллар, склонившийся над мальчиком, все еще пребывавшим без сознания, услышал на лестнице шаги. Они уверенно приближались к двери. Он несколько мгновений колебался, затем вышел в гардеробную и спрятался в шкафу.

Последовал некоторый период тишины, или так ему только показалось, потом легкий скрип, и, совершенно неожиданно, дверцы шкафа открылись, и внутрь хлынул свет.

Перед шкафом стоял Риттер. Он даже не доставал свой пистолет, а просто улыбнулся и сказал:

– Насколько я понимаю, доктор Гайллар? Ваш пациент, видимо, приходит в себя.

Гайллар помешкал немного, потом прошел мимо Риттера в спальню, где обнаружил Штрассера и Майера около постели мальчика, который стонал в бреду.

Майер повернулся, умоляюще глядя на Риттера, он был озабочен только состоянием своего сына.

– Когда вы прибыли в первый раз, штурмбаннфюрер, мы с доктором не знали, что и думать. Нам нужно было позаботиться о мальчике.

– Да, я вижу, – сказал Риттер. – Он очень плох?

– Не хорош, – сказал Гайллар. – Сложный перелом ноги, высокая температура. Его нужно постоянно наблюдать, поэтому я и остался. Но я не могу работать, когда здесь такая толпа. Вам придется уйти. – Риттер взглянул на Штрассера, тот слегка кивнул. Гайллар, не глядя на них, потрогал у мальчика лоб. – Похоже, вы не смогли попасть в замок.

– Мы попадем, доктор, мы попадем, – сказал Риттер. – Я вынужден выставить караул, естественно, но мы вас оставляем здесь, пока.

Он кивнул Майеру, и тот вышел. Гайллар сказал:

– Придется примириться, если нельзя иначе. – Он посмотрел вверх и впервые увидел Штрассера. У него от удивления раскрылся рот. – Боже мой, я же вас знаю.

– Не думаю, – возразил Штрассер. – Моя фамилия Штрассер. Я из департамента администрации по делам военнопленных в Берлине, что может подтвердить майор.

Гайлар повернулся к Риттеру. Риттер улыбнулся.

– Мы оставляем вас вашему пациенту, доктор. – Он подтолкнул Штрассера к выходу и закрыл за собой дверь.

– Борман, прошептал Гайллар. – Когда нас познакомили? В 1935 году в Мюнхене. Рейхсляйтер Мартин Борман. Могу дать голову на отсечение. Это он.

В этот момент в Берлине в бункере Мартин Борман и генерал Вильгельм Бургдорф, военный адъютант Гитлера, ждали в центральной галерее у входа в личные апартаменты Гитлера. Как человеку, доставившему яд, которым обязали отравиться самого фельдмаршала Роммеля, казалось, такая ситуация должна бы быть привычной для Бургдорфа, но он выглядел охваченным ужасом и очень сильно потел.

В 3.30 раздался выстрел. Мартин Борман поспешил в апартаменты фюрера. За ним вошел камердинер фюрера Гайнц Линге и его эсэсовский адъютант полковник Отто Гюнше. В помещении сильно пахло цианидом, посредством которого ушла из жизни Ева Гитлер. Фюрер неуклюже растянулся рядом с ней, у него не было лица.

Доктор Штампфеггер, личный врач фюрера, и Линге, его камердинер, отнесли тело, завернутое в серое одеяло, в сад Канцелярии. Рядом с ними шел Мартин Борман с телом Евы Гитлер на руках.

При этом имело место забавное происшествие. Поскольку шофер фюрера Эрик Кемпка знал, что при ее жизни Борман был злейшим врагом Евы Гитлер, он вышел вперед и взял у рейхсляйтера ее тело. Ему казалось неправильным оставлять ее у него на руках.

Тела поместили в неглубокую яму, вылили на них пятьдесят галлонов бензина и подожгли. Когда в небо взметнулось пламя, присутствовавшие встали по стойке «смирно», вытянув руку в последнем партийном салюте.

Русские в этот момент времени были, возможно, в ста пятидесяти ярдах от бункера.