355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джеффри Ричелсон » Шпионы ХХ века: от царской охранки до ЦРУ и КГБ » Текст книги (страница 18)
Шпионы ХХ века: от царской охранки до ЦРУ и КГБ
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 19:58

Текст книги "Шпионы ХХ века: от царской охранки до ЦРУ и КГБ"


Автор книги: Джеффри Ричелсон


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Американские и британские криптоаналитики поддерживали связь еще до вступления США в войну. 5 сентября 1940 года начальник британской военной разведки генерал-майор Кеннет Стронг выслал из Лондона запрос, не согласится ли армия США на полный обмен немецкой, итальянской и японской кодовой и криптографической информацией с Британией. И хотя Военно-морской флот не желал обмениваться чем-либо, кроме перехватов, армия доброжелательно ответила на запрос Стронга, хотя и не поддержала идею постоянного обмена перехватами.

В декабре 1940 года последовало заключение все еще секретного соглашения между двумя странами – естественно, ограниченное по своей природе. И в начале 1941 года четыре американских офицера (два армейских и два флотских), в том числе Абрахам Синков и Лео Розен из SIS, провели десять недель в GC&CS. В контингент SIS не вошел Уильям Фридман, вскоре после 1 января переживший нервный срыв – очевидно, из-за перегрузки. Кроме того, хозяева не только показали американским коллегам несколько станций перехвата, но и проинформировали, что "бывали случаи, когда боевые приказы главнокомандования расшифровывали достаточно заблаговременно, чтобы британские войска воспользовались ими к своей выгоде".

Им также сказали, что в ряде случаев объекты атаки немецких бомбардировщиков были установлены своевременно, и их уже дожидались перехватчики, что позволило Королевским ВВС сбить значительное число атакующих – однажды сбили 14 самолетов, так и не сбросивших ни одной бомбы.

Во время ответного визита американцы предоставили информацию о японских шифровальных машинах, в том числе продемонстрировали реальную машину, техническую информацию, а также материалы по итальянским коммерческим кодам, а возможно, и ключи к торговым кодам японского ВМФ. Очевидно, это заставило британцев предложить сотрудничество в радиоразведке на Дальнем Востоке, сообщив, что их криптографическое подразделение в Сингапуре добилось хороших результатов, но ограничено в средствах из-за нехватки переводчиков с японского. Британцы предложили передать результаты Соединенным Штатам, если те предоставят переводчиков.

В июне 1941 года Соединенные Штаты и Британия договорились обмениваться разведданными по Японии между Сингапуром и военными властями США на Филиппинах, а также между Сингапуром и Тихоокеанским флотом США. И хотя в обмен, очевидно, входила информация о шифре JN25, на методики криптографического анализа соглашение не распространялось.

Но американцы отдали куда больше, чем получили во время своего визита, возможно, из-за того, что начальник SIS Стюарт Мензис противился более широкому обмену секретными сведениями. Им рассказали об организации Блетчли, предоставили информацию об итальянских кодах и дали образцы новейшей радиопеленгационной аппаратуры. И хотя Синков и Розен в то время полагали, что "для нас были открыты все двери", "Бомбу" им не показали и даже не упомянули о ее существовании.

Серьезный шаг к более обширному сотрудничеству был сделан 10 августа 1941 года, когда "старший представитель" GC&CS прибыл в Северную Америку для встречи с ведущими американскими и канадскими криптоаналитиками. Старшим представителем был Алестер Деннистон, с 10 по 23 августа гостивший в Соединенных Штатах, а последующие три недели – в Канаде. И хотя в Соединенных Штатах не последовало никаких официальных соглашений, были налажены личные контакты, в том числе между Деннистоном и Фридманом, облегчившие сотрудничество.

Но до полного сотрудничества было еще целых два года. Небольшой шаг к более полному взаимодействию был сделан в марте 1942 года на специальной радиоконференции Соединенные Штаты – Соединенное Королевство – Канада в Вашингтоне, организованной по инициативе Великобритании. На конференции договорились о целостной структуре операций по перехвату и пеленгации и заключили, что всеми подобными операциями должны руководить четыре центра в Канаде, Англии и Соединенных Штатах.

Но от распределения обязанностей по пеленгации до обмена криптоаналитическими секретами было еще очень далеко. В середине сентября 1942 года начало обретать форму военно-морское соглашение – в основном из-за того, что британские дешифровщики отчаялись взломать военно-морские шифры "Энигмы" и не смогли исполнить свое июньское обещание о доставке "Бомбы" дешифровщикам ВМФ США.

К августу руководство Блетчли, по-видимому, пришло к выводу, что разгадка военно-морского шифра "Энигмы" потребует более массированной атаки, а это, в свою очередь, потребует приобретения большого количества скоростных машин-"Бомб", способных разгадать столь сложный шифр. А Соединенные Штаты располагали техническими возможностями выпустить необходимые "Бомбы".

За визитом в Вашингтон Джона Тилтмана, высокопоставленного представителя GC&CS, в конце сентября последовал визит Эдуарда Трейвиса, нового директора Блетчли-Парк. К тому времени ВМФ США уже одобрил план производства высокоскоростной "Бомбы". Трейвис пожелал заключить соглашение по шифровальной безопасности и криптоанализу. И хотя он предпочел бы соглашение, ограничивающее всю деятельность по взлому шифра "Энигмы" стенами GC&CS, контракт на "Бомбу" подорвал его позицию. Чтобы сделать соглашение более приемлемым для англичан, Соединенные Штаты согласились предоставить Адмиралтейству кое-какие разведданные "из японских радиограмм". И 2 октября Трейвис подписал первое серьезное британо-американское соглашение по радиоразведке.

Соглашение было ограниченным, фокусировалось лишь на военно-морских делах в Атлантике, но требовало, чтобы Британия предоставляла Соединенным Штатам сырой материал "Ультра" почти на ежедневной основе. Соглашение также призывало объединить возможности "Бомб" США и Великобритании, а ВМФ США обязывался ограничить производство "Бомб" сотней экземпляров. Ответственность за основные криптоаналитические атаки на немецкие военно-морские шифры сохранялась за британцами, но как только взлом произойдет, Блетчли и OP-20-G должны были разделить ответственность за разгадку повседневных настроек.

Военно-морское соглашение по радиоразведке отнюдь не сразу распахнуло двери к соглашению между GC&CS и армией США. До начала 1943 года Блетчли-Парк противился необходимости предоставить армии США сырой материал по перехватам "Энигмы", необходимый США для осуществления независимой проверки, или информацию о "Бомбах".

Генерала Маршалла проинформировали, что GC&CS должно приготовиться поделиться криптоаналитическими секретами с представителями американской армии в Британии, но не в Соединенных Штатах. Если армия США учредит контингент в Блетчли-Парк, британцы должны быть "готовы показать [им] все". Но британцы непреклонно считали, что посылать в Вашингтон необработанные перехваты "Энигмы" немецкой армии или люфтваффе ни в коем случае не следует.

Однако американская разведывательная служба связи (Signal Intelligence Service) продолжала давить на британцев с намерением получить доступ к подобным радиограммам в Соединенных Штатах, отчасти из-за страха, что Блетчли-Парк может быть уничтожен в результате бомбежки. 23 февраля, одновременно с OP-20-G, служба сделала официальный запрос о получении сырого материала "Энигмы". В подкрепление требования англичан известили, что корпус связи весьма продвинулся в разработке собственной аппаратуры для "Бомб", что даст SIS хороший шанс взламывать разнообразные шифры "Энигмы".

Сообщения, что армия США будет проводить свои собственные некоординированные работы с "Бомбой", о которой британцам сказали, что она "ни внешне, ни по устройству не похожа на британские "Бомбы"… и… способна разрешить ряд проблем с шифрованной корреспонденцией других типов", заставила британцев задуматься.

Переговоры продолжались в марте и апреле 1943 года. Официальные представители армии США решили послать в Англию специальную делегацию высокого уровня. Изучение деятельности в Англии могло подсказать приемлемые для Британии способы, как удовлетворить требования США по поводу немецких данных "Энигмы". 25 апреля в Лондон прибыли Уильям Фридман, а также полковник Альфред Маккормак и полковник Телфорд Тейлор из специального отделения (Special Branch).

Тем временем в Вашингтоне шли переговоры между капитаном Трейвисом и полковником Картером Кларком. Эта миссия должна была стать шагом к взаимоприемлемому соглашению, но лишь после ряда трудных моментов, так охарактеризованных историком Национального агентства безопасности: "G-2 и британские власти ходили вокруг да около, глядя друг на друга, как две столкнувшиеся нос к носу дворняги".

17 мая 1943 года было достигнуто соглашение между G-2 и лондонской Коллегией радиоразведки (Signal Intelligence Board), известное под названием BRUSA. Настоящее – и весьма необычное – название документа гласило:

Соглашение между Британским училищем кодов и шифров и Министерством обороны США касательно сотрудничества в вопросах, связанных с:

США Британия

Специальная разведка А Специальная разведка

Специальная разведка В Разведка Y

Разведка ТА Прогнозирование Y.

Соглашение не нарушало монополии Блетчли-Парк на расшифровку корреспонденции "Энигмы" и в то же самое время обеспечивало армию США результатами этой деятельности. Соглашение оговаривало необходимость полного обмена расшифрованными текстами секретной корреспонденции войск, авиации, абвера и прочих спецслужб. Оно также указывало, что Соединенные Штаты "будут нести основную ответственность за разгадку японских военных и воздушных кодов и шифров", в то время как британцы "примут на себя основную ответственность за расшифровку немецких и итальянских военных и воздушных кодов и шифров".

Обе нации также согласились принять специальные правила безопасности касательно разведданных, полученных от криптоанализа вражеских кодов и шифров высокой и низкой степени секретности, и распределения подобных разведданных минимально необходимому числу людей. Соглашение отмечало, что "сохранение секретности по отношению к любой категории [шифров высокой и низкой степени секретности] – вопрос великой важности для обеих стран, и дабы поддерживать высочайшую степень секретности, необходимо, чтобы обе страны прибегали к одним и тем же мерам на всех уровнях и во всех относящихся сюда областях, поскольку утечка информации хотя бы в одном звене может поставить под удар сведения этих источников не в одной области, а на всех театрах военных действий и для всех служб".

БИТВА ЗА АТЛАНТИКУ

Блицкриги вермахта во Франции и Советском Союзе и бомбардировки Британии силами люфтваффе были наиболее явными признаками нацистской угрозы. Но Уинстон Черчилль понимал, что, если Британия намерена уцелеть в войне, категорически необходимо нейтрализовать угрозу судоходству со стороны подлодок в Атлантике. Потому что корабли, шедшие из Соединенных Штатов в Британию, доставляли продукты и прочие жизненно важные товары, без которых нация не могла бы существовать, а уж тем более сражаться. Черчилль писал:

Битва за Атлантику была доминирующим фактором на протяжении всей войны. Ни на миг не могли мы забыть, что все происходящее повсюду – на земле, на море или в воздухе – в конечном итоге зависит от ее исхода… Прежде всего наша способность к ведению войны или даже сохранению собственной жизни, не говоря уж о наших океанских трассах и свободных подходах и входе в наши порты.

В первые два года войны Британия эту жизненно важную битву проигрывала, поскольку подлодки отправляли на дно миллионы тонн необходимейших грузов и топили больше кораблей, чем Британия и Соединенные Штаты успевали построить. К исходу апреля 1941 года Британия из-за нападений подводных лодок потеряла более трех миллионов тонн грузов. В марте мясные рационы были снижены в четвертый раз. В апреле ввели рационирование сыра. Квота многих других товаров была давным-давно ограничена, а некоторые стали практически недоступными.

Своими успехами подводные лодки обязаны в том числе и B-Dienst Вильгельма Транова. К марту 1940 года эта служба добилась первых успехов во взломе британского торгового военно-морского кода, введенного в январе 1940 года. После мая 1940 года, когда на британских торговых судах были впервые захвачены криптографические материалы, способность B-Dienst расшифровывать английские депеши возросла еще более.

B-Dienst также добилась значительных успехов в разгадке британских военно-морских шифров, использовавшихся для передачи оперативной информации. В апреле 1940 года она быстро расшифровывала от 30 до 50 процентов сообщений, переданных британским военно-морским шифром № 1. 20 августа 1940 года № 1 сменили шифром № 2 (получившим у немцев кодовое название "Мюнхен" (Miinchen), и B-Dienst столкнулась с большими трудностями, но в конце концов смена процедуры шифрования значительно облегчила ее работу.

Дешифровщики Хижины 8 поначалу не могли добиться таких же успехов, как их немецкие коллеги. Расшифровка радиограмм подводных лодок, зашифрованных при помощи системы шифров Heimisch (Отечественных вод) (получившей у немцев кодовое название "Гидра" (Hydra), а в Блетчли-Парке – "Дельфин" (Dolphin)), по крайней мере, дала бы сведения о приблизительном местоположении подлодок. Но военно-морская машина "Энигма" была куда более твердым орешком, чем машина люфтваффе. Так что потенциально более ценные результаты могло дать столкновение с Kriegsmarine (ВМФ), при котором удалось бы добыть криптографическое оборудование и документацию.

И вот в июне 1940 года на U-13 была захвачена военно-морская машина "Энигма" и экземпляр инструкций по ее использованию. Но даже это оборудование вместе с ранее неизвестными роторами, два из которых были захвачены на U-33 в феврале того же года, не обеспечили регулярного или хотя бы частого потока расшифровок. Военно-морская система ключей "Энигмы" не имела уязвимых мест, позволивших дешифровщикам Хижины 6 взломать "Энигму" люфтваффе.

Не видя очевидного способа проанализировать машину, англичане задумались над возможностью захвата ключей. Очевидно, первое предложение исходило от Йена Флеминга, будущего творца Джеймса Бонда, служившего тогда личным помощником начальника военно-морской разведки Джона Годфри. Адмирал Норман Деннинг, послевоенный директор военно-морской разведки, вспоминает: "Многие идеи Йена были просто безумны… но множество его взятых с потолка идей озаряла аура возможности, заставлявшая вас подумать дважды, прежде чем вышвырнуть их в корзинку для бумаг". Одна не слишком безумная его идея породила план, предложенный в сентябре 1940 года, получивший кодовое название "Операция (Безжалостный) "Ruthless"". Флеминг вообразил мнимую катастрофу в Английском канале, призыв о помощи и пришедший на зов немецкий корабль. Невезучий немецкий экипаж должен был сложить головы, а их корабль надлежало отбуксировать в британский порт со всеми его криптографическими материалами. И хотя план был одобрен, Британия не смогла найти подходящий немецкий корабль, и операция так и не была осуществлена.

И хотя из этого диковинного плана Флеминга ничего не вышло, положенная в его основу идея оказалась ключом к успеху. Ценность подобных операций продемонстрировал британский рейд в конце февраля 1941 года на острова Лофотен, расположенные неподалеку от норвежского побережья. Рейд преследовал ряд целей, в том числе разрушение заводов по производству рыбьего жира. Любые документы, захваченные в ходе рейда, послужили бы дополнительным трофеем.

И весьма существенный трофей для Хижины 8 был получен, когда лейтенант Маршалл Джордж Клитеро Вармингтон с корабля "Сомали" прострелил замок деревянного ящика, обнаруженного на борту немецкого судна "Кребс", подбитого во время рейда. Вдобавок к находившимся в ящике роторам, которыми Хижина 8 уже располагала, были найдены разнообразные документы, в том числе таблицы ключей "Энигмы" на февраль.

Содержимое ящика было доставлено Годфри, а тот передал их в Блетчли-Парк Алану Тьюрингу 12 марта. Результат оказался весьма впечатляющим. В тот же день в Оперативный разведывательный центр ВМФ (Operational Intelligence Center, OIC) по телетайпу передали десять расшифрованных сообщений. На следующий день количество расшифровок выросло до 34. На следующей неделе количество ежедневных расшифровок оставалось на том же уровне или даже выше, и Хижина 8 расшифровала большую часть февральских радиограмм "Отечественных вод". Знания, полученные при расшифровке февральской корреспонденции, также позволили дешифровщикам с 22 апреля по 26 мая разгадать всю военно-морскую корреспонденцию "Энигмы" за апрель, а впоследствии, с задержкой около недели, и большую часть майской корреспонденции.

Но продуктивность Хижины 8 все еще оставляла желать лучшего, на что указывает ее неспособность взломать хотя бы одну радиограмму из апрельской корреспонденции до 22 апреля. 30 апреля Блетчли-Парк отправил в OIC 11 депеш общего характера и 7 радиограмм подводных лодок, и самые свежие из них успели устареть на двенадцать дней. Комната выслеживания подводных лодок OIC (Submarine Tracking Room) вынуждена была полагаться на пеленгацию куда более, чем ей того бы хотелось, ведь ее данные могли сообщить о местоположении подводной лодки в данный момент, но не о том, куда ее отправляет командующий флотом подлодок адмирал Карл Дёниц.

Без постоянного притока оперативных данных "Энигмы" Комната выслеживания подлодок могла лишь догадываться о маршрутах, по которым должны следовать конвои, чтобы избежать встречи с акульими стаями подлодок. В результате потери кораблей и грузов росли. А затем один из первейших аналитиков Хижины 8 Гарри Хинсли выдал идею – или, может быть, развил идею Флеминга.

Среди расшифровок, лежавших на столе Хинсли благодаря документам, захваченным на "Кребсе", имелись донесения немецких метеорологических кораблей, в том числе радиограммы кораблей и подтверждения их получения. На каждом из этих кораблей имелась машина "Энигма", соответствующие руководства, книга индикаторов и списки ключей. В списках перечислялись настройки "Энигмы" на каждый день месяца для всего немецкого ВМФ. Некоторые корабли брали списки ключей на два-три месяца, в зависимости от продолжительности плавания и времени его завершения. В тот момент Хинсли не знал, является ли подобная практика у немцев общепринятой, но такое предположение казалось ему весьма здравым. И если так, то очевиден и способ, как помочь Хижине 8 разгадать шифр военно-морской "Энигмы".

7 мая метеорологический корабль "Мюнхен" стал первой жертвой идеи Хинсли. Его под эскортом отправили в британский порт, а криптографический материал переправили на эсминец "Нестор", 10 мая прибывший в Скапа на Оркнейских островах. Два дня спустя близ Исландии Группа эскорта номер 3 Королевского ВМФ вынудила всплыть подлодку U-110. Командир группы Джо Бейкер-Крессуэлл, помнивший историю "Магдебурга", постарался добыть все криптографические материалы, какие мог.

Совокупно материалы с "Мюнхена", включавшие в себя шифровальные машины, шифровальную книгу ближней связи, кодовую метеорологическую книгу и военно-морскую координатную сетку, принесли огромную пользу. 21 мая среднее время между перехватом радиограммы и передачей ее расшифрованной версии составляло 11 дней. 28 марта эта цифра по необъяснимым причинам упала до 34 часов, но в последующие три дня не поступило вообще ни одной расшифровки. Но с 1 июня, когда начали действовать захваченные ключи, время от перехвата до передачи по телетайпу значительно снизилось. Между перехватом немецкой радиограммы в 00.18 и прибытием ее расшифровки в OIC истекло всего 4 часа 40 минут.

Захват "Мюнхена" являл собой лишь временное, а не окончательное решение. Как только срок действия обнаруженных на нем ключей истек, было необходимо захватить новый набор. Британцы надеялись, что немцы будут продолжать считать исчезнувшие корабли затонувшими вместе со своими криптографическими материалами.

19 июня в докладной записке Хинсли была намечена следующая мишень – "Лауэнберг". Последующий захват обеспечил ключи на июль. Благодаря знаниям, полученным в результате этих разгадок, программа "Дельфин" могла обеспечивать расшифровки практически непрерывно с 1 августа и, с небольшой задержкой, вплоть до конца войны.

И все же победы британских криптографов не оказали непосредственного влияния на исход битвы за Атлантику. Разница в объеме потерь между маем (месяцем медленных решений) и июнем (месяцем быстрых решений) была невелика, так же как и между июлем (быстрые) и августом (медленные). Потери в июле и августе снизились на две трети по сравнению с маем и июнем, но явно не благодаря Хижине 8. Последние два месяца конвои через Атлантику сопровождали более многочисленные эскорты, корабли шли на более высокой скорости, усилено было и прикрытие с воздуха. Вдобавок множество подлодок было переброшено из Атлантики для нападения на конвои, шедшие в Советский Союз. Подлодки, заменившие их в Атлантике, располагали менее опытными экипажами.

Но потенциал казался довольно большим, и определенно не было причин сворачивать дальнейшую деятельность. Однако спустя семь месяцев в расшифровке корреспонденции ВМФ "Энигмы" наступил серьезный застой. 5 октября для командных переговоров атлантических подлодок была создана отдельная система ключей, получившая у немцев кодовое название "Тритон" (Triton). А введение в эксплуатацию 1 февраля 1942 года четырехроторной машины "Энигма" для системы "Тритон", пришедшей на смену трехроторной модели, привело к полной изоляции Хижины 8. До конца года Хижине 8 удалось разгадать ключи "Тритон" только для трех дней, что усугубило дело; к февралю B-Dienst взломала британский военно-морской шифр № 3, получивший в этой службе кодовое название "Франкфурт" (Frankfurt). Шифр, введенный в июне 1941 года для использования британским, канадским и американским ВМФ, к декабрю B-Dienst была способна расшифровывать на 80 процентов, хотя, вероятно, лишь 10 процентов радиограмм были прочитаны достаточно заблаговременно, чтобы расшифровки имели оперативную ценность.

Сведения ряда разведывательных источников, включая и воздушную разведку, до некоторой степени смягчили результат, а заодно помогли накопить полезные знания об операциях подлодок – в том числе об их скорости и стойкости. Вдобавок уязвимость шифров "Энигмы" "Отечественные воды" и "Средиземное море", повлекшая расшифровку радиограмм в темпе 14 тысяч в месяц, обеспечила сведения о постройке новых подлодок, их подготовке к выходу в море, ходе обучения экипажей и времени отплытия. Решение немцев предпринять операцию "Барабанный бой", направленную на подрыв судоходства у Восточного побережья Соединенных Штатов, также снизило опасность для атлантических конвоев.

Но последствия вынужденной бездеятельности дешифровщиков тем не менее сказались весьма заметно, особенно после того, как Соединенные Штаты задержали конвои в ответ на "Барабанный бой" и подлодки в конце июня в полном составе вернулись в Атлантику. Во второй половине 1941 года водоизмещение судов, затопленных в Северной Атлантике, достигло приблизительно 600 тысяч тонн, когда Хижина 8 расшифровывала радиограммы подлодок. Во второй же половине 1942 года было потеряно около 2 миллионов тонн топлива, продуктов, боеприпасов и других грузов.

К исходу 1942 года в Блетчли-Парк поступили новые документы – "Краткая книга связи" и "Краткий метеорологический шифр", полученные с U-559, прибывшие 24 ноября в Хижину 8. За два дня до того OIC требовал, чтобы Блетчли-Парк уделил "немного больше внимания" четырехроторной машине "Энигма", получившей в GC&CS кодовое название "Акула" (Shark); OIC отмечал, что "если БП не поможет, мы рискуем проиграть войну". 13 декабря благодаря расшифровке метеорологических радиограмм трехроторной "Энигмы", переданных береговыми метеостанциями, криптоаналитикам удалось добиться перелома. Сводки погоды были переданы с подлодок четырехроторным шифром "Энигмы" метеостанциям, а те ретранслировали их своим трехроторным шифром "Энигмы".

Криптоаналитики обнаружили, что в любой конкретный день четырехбуквенные индикаторы (определявшие положение роторов) рядовых сообщений подлодок совпадают с трехбуквенными индикаторами метеорологических сводок, не считая дополнительной буквы. В результате было необходимо проверить всего-навсего 26 вариантов четвертой буквы (то есть 26 позиций четвертого ротора), как только установлено положение ежедневных метеорологических индикаторов. Первое решение четырехроторного ключа шифра "Энигмы" для подлодок начало оформляться еще до исхода суток тринадцатого числа.

Хижина 8 снова могла поставлять решающие сведения о планах подлодок. За исключением двух периодов, в общей сложности составивших 17 дней в январе и феврале, начало 1943 года стало временем, когда Хижина 8 готовила расшифровки достаточно своевременно, чтобы они представляли оперативную ценность, – редко более чем за 72 часа, а чаще всего менее чем за 24. И даже введение новой метеорологической книги шифров не остановило Хижину 8. В 112-дневный период с 10 марта по 30 июня криптоаналитики раскрыли ключи "Акула" для 90 дней.

Эти достижения сказались на ходе войны незамедлительно. Частота затопления судов в январе и феврале по сравнению в ноябрем и декабрем упала вдвое. Но этого было недостаточно; ситуация всего лишь оказалась не такой скверной, как до взлома, поскольку количество подлодок в Атлантике и Арктике на протяжении весны все возрастало – с 92 в январе до 111 в апреле. И темпы гибели кораблей союзных войск росли с пугающей скоростью – с 29 в январе до 50 в феврале и 95 в марте. В марте во время одного-единственного боя 45 подлодок сумели послать на дно десятки кораблей.

Но май стал месяцем триумфального успеха с конвоем SC-127, чей маршрут был изменен благодаря дешифровкам, предоставленным Хижиной 8 и OP-20-G. Конвой из пятидесяти семи кораблей вез разнообразнейшие грузы, необходимые Британии, – от зерна до танков. Все корабли до последнего прибыли к месту назначения 1 и 2 мая, конвой сумел совершенно избежать встречи с подлодками.

Подобные успехи участились благодаря открытию Хижины 8, что B-Dienst взломала военно-морской шифр № 3; это открытие привело к вводу с 10 июня 1943 года нового шифра, взломать который B-Dienst не смогла. 21 сентября 1943 года Черчилль доложил Палате общин, что за предыдущие три месяца в Северной Атлантике не был потерян ни один торговый корабль в результате вражеских действий. Заявление было встречено овациями.

И хотя программа "Ультра" заслуживает изрядной доли похвал за нейтрализацию угрозы со стороны подлодок, она заслуживает лишь части этих похвал. То, что Британия не потеряла ни одного корабля за четверть года до речи Черчилля, прежде всего было прямым последствием того, что 24 мая Дёниц отвел подлодки из Северной Атлантики. К этому решению Дёница подтолкнуло признание того факта, что "в Атлантике в мае за потопление 10 тысяч тонн заплатили потерей одной подлодки, в то время как незадолго до того одна потерянная лодка топила около 100 тысяч тонн". Назвав подобные потери "нестерпимыми", он приказал 17 подлодкам, действовавшим на трассах конвоев в Северной Атлантике, передислоцироваться в "менее опасные" районы юга, тем самым устранив угрозу с их стороны важнейшим конвоям, что не только поддержало Британию, но и позволило союзным войсками нанести давно обещанный возвратный визит в Европу.

"Ультра" внесла свой вклад и в это решение. Ставшая возможной благодаря ей прокладка обходных маршрутов, а также возросшая шифровальная безопасность, последовавшая за открытием, что военно-морской шифр № 3 более не заслуживает доверия, помогли добиться "нестерпимых" потерь, повлекших решение Дёница. Но ряд других факторов тоже внес существенный вклад, в том числе более многочисленные эскорты, усиленная воздушная поддержка, применение ультразвуковых и радиолокаторов. Определить точный вклад каждого из факторов просто невозможно.

И в общем контексте войны, снова-таки невозможно определить, какую именно роль программа "Ультра" сыграла в поражении Германии, поспособствовав победе Британии в битве за Атлантику. По оценке Гарри Хинсли, написавшего официальную версию истории британской разведки во Второй мировой войне, она сократила войну на два года. Вероятно, вернее было бы сказать, что "Ультра" помогла сократить войну на три месяца – таков интервал между реальным концом войны в Европе и моментом, когда Соединенные Штаты смогли бы сбросить атомную бомбу на Гамбург или Берлин, – и могла бы сократить войну на целых два года, если бы американская атомная программа потерпела неудачу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю