Текст книги "Шпионы ХХ века: от царской охранки до ЦРУ и КГБ"
Автор книги: Джеффри Ричелсон
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)
ПРЕДИСЛОВИЕ
Двадцатый век стал свидетелем множества революционных преобразований в самых разных областях, но нигде это не проявилось настолько ярко, как в разведывательной деятельности. В начале столетия большинство важных разведывательных операций исходило из Европы, и чаще всего в них участвовало весьма малое число агентов, рассеянных по всему континенту и выведывавших военные и внешнеполитические секреты. В общем и целом разведывательной деятельностью было занято не более нескольких тысяч человек.
В наши дни основные разведслужбы опираются на поддержку правительств – от Вашингтона до Москвы, от Лондона до Канберры. Вдобавок разведка перестала быть миром шпионов, контрразведчиков, политических интриганов, предателей и головорезов. Вернее, к этому списку прибавился целый мир из тридцати тысячефунтовых спутников-шпионов, ощетинившихся локаторами антенных полей, сверхскоростных компьютеров и аналитиков с учеными степенями в области математики, физики, иностранных языков, экономики, техники и политологии. Это целый мир с миллионами обитателей, ежегодно поглощающий более сотни миллиардов долларов.
Преображение мира в двадцатом столетии – усложнение социальной структуры общества, всеохватная природа войны, бурное развитие науки и техники, появление новых государств – не могло не привести к преображению искусства разведки. Необходимость в сведениях обо всех аспектах жизни и деятельности иноземных держав, в том числе об их совершеннейшем вооружении, помогла превратить разведку в современную мультимиллиардную отрасль, нуждающуюся и в системах сбора данных, созданных по последнему слову техники, и в индивидуумах, обладающих обширными познаниями в естественных и общественных науках, и в таких загадочных дисциплинах, как интерпретация фотографий.
В то же самое время успехи и неудачи разведки оказали значительное влияние на ход мировой истории. Успехи дешифровки помогли вовлечь Соединенные Штаты в Первую мировую войну, обеспечив тем самым победу Антанты. То ли неправильное истолкование разведывательных данных, то ли неумение воспользоваться ими перед Второй мировой войной позволили Гитлеру развязать войну и даже добиться временных успехов на Восточном фронте. Во второй половине века ЦРУ не сумело предсказать, что Советский Союз установит на Кубе ракетные установки, а израильская военная разведка упорно игнорировала многочисленные признаки надвигающегося нападения египтян в октябре 1973 года.
С другой стороны, разведка добивалась и грандиозных успехов. Постепенное совершенствование технических средств разведки со времени Первой мировой войны и до войны холодной в конце концов помогло обуздать страх перед превосходством противника и перед внезапным нападением, позволило контролировать выполнение договоров об ограничении вооружений (таким образом создав почву для переговоров) и обеспечило контроль за развитием кризисных ситуаций. Немалое воздействие на историю оказали и разведчики – от Рихарда Зорге во время Второй мировой войны, Эли Кохена и Олега Пеньковского в 1960-е годы и вплоть до Олега Гордиевского, повлияв на исходы сражений и кризисов, изменив стратегию дипломатии.
Александрия, штат Вирджиния
Октябрь 1994 года
ЧАСТЬ I
1900–1939
ГЛАВА 1 СОМНИТЕЛЬНАЯ ПРОФЕССИЯ
В 1800 году житель Лондона выделялся среди обитателей прочих городов благодаря одной существенной черте: он принадлежал к числу жителей самого большого города Европы, насчитывавшего 900 тысяч жителей. Лондон и Париж, население которого достигало 600 тысяч человек, были единственными городами Европы, чье население превышало полмиллиона. К началу XX века они разрослись до мегаполисов с населением в 4,7 и 3,6 миллиона человек соответственно, а еще шестнадцать городов перевалили через полумиллионный рубеж. Население Берлина, Глазго, Москвы, Санкт-Петербурга и Вены превысило миллион человек.
Урбанизация, преобразившая облик Европы, стала следствием двух факторов: бурного роста населения и индустриализации. С 1821 по 1871 год население Британии выросло почти вдвое – с 14 до 26 миллионов, а в Германии с 1900 по 1913 год прирост населения составлял около миллиона человек в год. Богатство и рабочие места, порожденные промышленной революцией, повлекли крестьян в города. Они работали на фабриках, производящих потребительские товары и средства производства, трудились на сталелитейных заводах и были заняты в сфере обслуживания.
Девятнадцатое столетие стало также эпохой заметного прогресса в сфере транспорта и связи, развитие которых внесло свой вклад в урбанизацию и индустриализацию. Телеграф появился в 40-х годах XIX века. С начала 60-х годов того же века все шире и шире использовались паровозы и пароходы, снижая транспортные затраты. А в 1876 году Александр Грэхем Белл изобрел телефон.
Телеграф и телефон неузнаваемо видоизменили способы обмена информацией. До середины девятнадцатого века основными средствами ее передами были курьеры, а также обычная и дипломатическая почта. Визуальные сигналы на небольшое расстояние передавали при помощи семафора или зеркальных гелиографов. Появление телеграфа (в середине века) и телефона (под конец столетия) дало возможность общаться на большом расстоянии без малейшего промедления.
К началу XX века урбанизация, индустриализация и научно-технические достижения уже оказали заметное влияние на жизнь человечества. Эти же силы разительно сказались на военном искусстве и искусстве шпионажа.
МАРКОНИ И БРАТЬЯ РАЙТ
У телеграфа и телефона имелись и недостатки. И тому, и другому требовались специальные провода для передачи сообщений голосом или азбукой Морзе. Из-за этого обмениваться сообщениями с кораблями, находящимися вне пределов видимости с земли или с других кораблей, можно было разве что посредством разведывательных катеров. Кроме того, оперативная связь была возможна лишь там, где телефонные или телеграфные линии уже проложили. Но Гульельмо Маркони эти ограничения устранил.
Отдыхая в 1895 году в Итальянских Альпах, Маркони прочел научную статью, натолкнувшую его на мысль о возможности передачи сигналов без проводов, прямо по воздуху. Охваченный энтузиазмом Маркони досрочно прервал отпуск, чтобы вернуться в свою лабораторию на чердаке виллы Гриффоне.
Первоначальные эксперименты показали, что хотя связь без проводов и возможна, но на расстояние не выше 100 метров. Однако вскоре Маркони открыл, что, если поднять антенну повыше, радиус связи существенно возрастает. 2 июня 1896 года Маркони подал заявку и сразу же получил патент на первый в мире беспроволочный телеграф. 2 марта 1897 года он зарегистрировал подробную спецификацию, а менее пяти месяцев спустя открылась компания «Беспроволочная телеграфия и сигнализация», ставившая своей целью коммерческое использование устройства Маркони. Успешная демонстрация изобретения в августе того же года в присутствии короля и королевы Италии привела к тому, что итальянский военно-морской флот поставил систему Маркони на вооружение. В октябре изобретателю удалось наладить связь между Солсбери и Батом, разделенными расстоянием в тридцать четыре мили.
Не менее радикальное влияние на грядущее столетие оказали и двое братьев, родившихся в американском штате Огайо во второй половине девятнадцатого века. В то время как Маркони стремился отправить по воздуху лишь человеческие голоса и сигналы, Уилбур и Орвилл Райты стремились поднять в воздух самого человека.
После ряда изысканий и дискуссий Орвилл и Уилбур окончательно уверились, что полет человека вполне осуществим, и захотели принять участие в достижении этой заветной цели. Они принялись изучать проблемы, связанные с управлением летательным аппаратом. В качестве полигона они избрали деревушку Китти-Хоук в Северной Каролине, где роза ветров оказалась наиболее благоприятной.
И вот 17 декабря 1903 года в 10 часов 35 минут три с лишним года упорных трудов и экспериментов увенчались успехом: состоялся первый в истории полег на аппарате тяжелее воздуха с двигателем внутреннего сгорания. Самолет «Flyer» («Летун») с Орвиллом Райтом на борту поднялся в воздух на собственной тяге и продержался в полете 12 секунд, одолев расстояние 120 футов. В тот же день братья совершили еще три полета. Во время последнего полета Уилбур продержался в воздухе 59 секунд, одолев дистанцию 852 фута.
НАЧАЛО
Когда Маркони и братья Райт приступили к своим научным изысканиям, на них обратили внимание лишь весьма немногие представители разведок, а то и вовсе никто. По сути говоря, в 1900 году разведывательное сообщество представляло собой крохотный мирок. Хотя правительства Европы обладали организациями для сбора политических и военных сведений о своих нынешних и потенциальных врагах, эти организации, как правило, представляли собой периферийные ответвления, страдавшие недостатком персонала и средств. Они не так уж регулярно вводили своих премьер-министров в курс мировых событий, а их работа нечасто сказывалась на повседневной внешней и военной политике их правительств.
Хотя Великобритания якобы располагала обширной шпионской сетью, охватившей весь материк, на деле все обстояло иначе. В 1873 году военное министерство учредило подразделение разведки, состоявшее всего-навсего из двадцати семи военнослужащих и гражданских лиц. К тому времени технический прогресс армий и флотов стал вполне очевиден благодаря появлению многозарядных винтовок, нарезных орудий, заряжавшихся с казенной части, и броненосцев. В сферу интересов военной разведки вошли не только вооружение, тактика и численность войсковых соединений, но и техническая информация.
В 1882 году Адмиралтейство последовало примеру военного министерства, учредив Комитет иностранной разведки (Foreign Intelligence Committee), в 1887 году переименованный в Департамент военно-морской разведки (Naval Intelligence Department). Комитет получал от Королевских ВМФ рапорты по размещению и действиям иностранных военных судов и торговых кораблей в открытом море. Посещавшие порты иностранные суда тоже служили полезным источником экономической информации о месте их назначения и доставляемых туда грузах.
Британские военные атташе в Берлине, Вене и Санкт-Петербурге докладывали о военных успехах стран их пребывания. Но делали они это весьма деликатно и щепетильно, как истые джентльмены. Никто и не рассчитывал, что они будут заниматься «секретной деятельностью»; более того, малейшее касательство к подобной деятельности рассматривалось крайне неодобрительно. Один из атташе писал:
«Я ни за что не стану заниматься секретной работой. С моей точки зрения, военный атташе – гость страны, аккредитующей его, и потому должен видеть и узнавать лишь то, что дозволено гостю. Несомненно, он должен держать глаза и уши открытыми и не упускать ничего, но секретная деятельность – не по его части, он должен решительно отказываться прилагать к ней руку».
Во Франции разведка тоже не блистала. После катастрофического разгрома Франции в войне 1870 года с Германией, повлекшего утрату Эльзаса и Лотарингии, был учрежден отдел статистической и военной разведки, в чье ведение входил сбор сведений о немецких войсках, оккупирующих бывшие французские провинции.
По окончании оккупации в 1873 году отдел разросся и в дальнейшем фигурировал под двумя названиями: службы информации (Service de Renseignement, SR) или специальной службы. К 1880 году служба обзавелась агентами в Берлине, Вене, Дрездене, Лейпциге, Франкфурте, Кёльне и Мангейме. Среди ее достижений следует упомянуть получение немецких планов мобилизации.
Однако причастность некоторых членов SR к делу Дрейфуса в 1899 году привела к утрате службой независимого положения. Ее обязанности по контрразведке перешли к Surete Generate (сыскной полиции) Министерства внутренних дел, а роль разведки за рубежом заметно снизилась. Service de Renseignement превратилась в Section de Renseignement (отдел информации), подчиненный Deuxieme Bureau (Второй, или Разведывательной, канцелярии) Генерального штаба.
Самой совершенной разведывательной сетью на переломе столетий располагала имперская Германия. 23 июня 1866 года, всего за десять дней до начала войны с Австрией, указом кайзера была учреждена политическая полевая жандармерия Министерства иностранных дел (впоследствии тайная полевая жандармерия) под началом Вильгельма Штибера. В круг обязанностей жандармерии входило «обеспечение военных властей добытыми сведениями о вражеской армии». По окончании войны Штибер расширил свою секретную службу и переименовал ее в Central-Nachrichtenburo (Центральную разведывательную канцелярию). Канцелярия не только преследовала противников режима, но и содержала агентов в Париже, Лондоне и Вене.
Штибер полагал, что для получения достоверного образа потенциального противника необходима обширная разведывательная сеть. Он объяснял:
Традиционно употребляемое разведками других стран локальное наблюдение, в котором задействованы весьма немногие шпионы, приносит весьма скромные результаты… Многочисленность агентуры позволит нам проникнуть в самые сокровенные секреты… Более того, важность и точность каждого донесения, полученного армией от агентов, можно будет тщательно проанализировать, сопоставив с другими донесениями, подтверждающими или опровергающими его.
Глава прусского Генерального штаба Гельмут фон Мольтке счел, что успехи Штибера и неспособность армии добыть сведения самостоятельно выставляют армию в невыгодном свете. И потому 11 февраля 1867 года фон Мольтке учредил постоянную конкурирующую службу – Разведывательную канцелярию.
Недуг Штибера, вынудивший его в середине семидесятых уйти в отставку и окончившийся его смертью в 1882 году, позволил генералам захватить власть над военной разведкой. К концу восьмидесятых разведывательная канцелярия располагала небольшой, но надежной агентурной сетью в Париже, Брюсселе, Люксембурге, Бельфоре и других французских городах. Семьдесят пять агентов и информаторов работали в России. С 1889 года они поставляли подробности мобилизационных планов и диспозиции царской армии.
В 1889 году был учрежден ряд должностей заместителей главнокомандующего, или обер-квартирмейстеров, и Разведывательную канцелярию подчинили III обер-квартирмейстеру. Поэтому она и заслужила обозначение IIIb.
До конца столетия субсидии на ее деятельность неизменно возрастали, и в результате бюджет канцелярии превысил бюджет разведслужб всех прочих европейских государств, не считая России. В итоге это учреждение, крохотное поначалу, так разрослось, что к 1901 году в нем работали уже 124 офицера, управлявшие разведывательной деятельностью через разведывательные пункты в Бельгии, Швейцарии, Англии, Италии, Испании, Люксембурге, Дании, Швеции и Румынии.
Первостепенной задачей российских спецслужб был отнюдь не сбор данных об иноземных державах, а надзор за противниками царизма, как действовавшими в пределах страны, так и за рубежом. В 1900 году преемником ряда тайных полицейских ведомств стало охранное отделение, прозванное в народе просто охранкой. Иностранное подразделение охранного отделении работало в основном во Франции, Швейцарии и Британии, где скапливались русские революционеры и диссиденты.
Военная разведка находилась в ведении Генерального штаба российской армии. Сбор и анализ разведывательных данных был поручен пятой канцелярии первого отделения оперативного управления. Различные подразделения изучали вооруженные силы и средства Германии, Австро-Венгрии, Балканских государств, Скандинавии, Турции и Персии. Военные атташе посылали донесения непосредственно в 5-ю канцелярию.
В отличие от России и Германии Соединенные Штаты на переломе веков не располагали ни обширными спецслужбами для работы внутри страны, ни обширной агентурной сетью за рубежом. Как и в Британии, первые постоянные разведывательные организации в Соединенных Штатах были учреждены армией и военно-морским флотом США. В данном случае пальма первенства принадлежала ВМФ, в 1882 году учредившему Управление военно-морской разведки (Office of Naval Intelligence, ONI). Согласно приказу по министерству № 292 ONI должно было «собирать и накапливать военно-морские сведения, каковые могут оказаться полезными министерству как в военное, так и в мирное время». С целью получения разведданных для ONI командиру каждого корабля было предписано назначить офицера разведки, в обязанности которого входило бы составление детальных рапортов об иностранных гаванях, береговых укреплениях и судах.
В 1885 году военный министр Уильям К. Эндикотт якобы затребовал у своего заместителя генерала Р. К. Драма информацию о вооруженных силах какой-то европейской страны – видимо, то ли Германии, то ли России. И с изумлением выяснил, что Драм не располагает ни самими сведениями, ни средствами их получения. В результате, как гласит предание, Драм учредил отдел военной информации (Military Information Division, MID) для сбора «военных данных по нашим собственным и иностранным войскам для использования их военным министерством и армией в целом». Штат отдела состоял всего-навсего из одного офицера и одного гражданского служащего.
В последующие годы каждая из этих организаций развернула целую сеть атташе. Представители ONI обосновались в Париже, Берлине, Риме, Вене и Санкт-Петербурге. В 1887 году военные атташе были отправлены в Берлин, Париж, Лондон, Вену и Санкт-Петербург. Вклад военных атташе в деятельность MID в 1891 году помог подсчитать численность и типы различных вооружений, находившихся в арсенале одиннадцати европейских держав.
Но к 1900 году одна из новых разведслужб пришла в упадок. Став в феврале 1900 года главой ONI, капитан Чарльз Д. Сигсби отправил своему непосредственному начальнику рапорт, утверждая, что в ONI царит полнейшая неразбериха. Согласно рапорту Сигсби анкеты, высылаемые офицерам действующего флота, давно устарели, а собираемые сведения не позволят ONI ответить ни на один серьезный тактический или стратегический вопрос. Вдобавок сами офицеры почти не обучались разведывательной деятельности. В ближайшие год-два дела ничуть не поправились. А в 1903 году, под конец пребывания Сигсби на этом посту, ВМФ сократил количество профессиональных военных моряков, приписанных к ONI, с семи до пяти.
СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА
Еще до исхода первого десятилетия нового века взаимосвязанные страхи перед войной и перед иноземными шпионами немало способствовали разрастанию разведывательных учреждений многих стран. Британская политика «безупречной изоляции» пала под давлением международных политических событий. Немецкий акт 1900 года «О Военно-морском флоте» бросил недвусмысленный вызов британскому господству на море, предусмотрев постройку в ближайшие двадцать лет девятнадцати новых линкоров и двадцати грех крейсеров. Свои колониальные проблемы Британия и Франция урегулировали в 1904 году. За англо-французским договором последовал аналогичный англо-российский договор 1907 года. Тем временем у Франции в 1905 году возникли разногласия с Германией по поводу Марокко. Начали складываться военные союзы, противостоявшие друг другу во время Первой мировой войны.
Февраль 1904 года отмечен рядом перемен в британских спецслужбах. Департамент разведки, лишившись мобилизационного отдела, был переименован в Оперативное управление (Directorate of Military Operations). Разведка в том или ином виде входила в круг обязанностей трех или четырех отделений нового управления. MO2 – отдел разведки (Foreign Intelligence Section), МОЗ – отдел администрации и специальных служб (Administration and Special Duties Section), a MO4 – топографический отдел (Topographical Section).
Штат отдела разведки начал разрастаться практически с момента появления, прибавка числа занятых в нем военнослужащих и гражданских лиц оказалась куда более значительной, чем во всех прочих отделах. Еще до конца года появились два подотдела, занимавшиеся Соединенными Штатами и Дальним Востоком. К «специальным службам» относилась цензура, контрразведка и, очевидно, тайная полиция.
Озабоченности многих британских чиновников сбором разведданных об иностранных державах ничуть не уступал их страх перед иноземными шпионами. С самого начала столетия Британию то и дело охватывали приступы шпиономании, зачастую спровоцированные писателями и журналистами, для которых подобные страхи были хорошей статьей дохода. Если в 1900 году потенциальным противником считалась Франция, после 1904 года угрозой номер один стала Германия. И ничуть не удивительно, что в 1905 году писатель Уильям Лекю «открыл» «огромную немецкую шпионскую сеть, опутывающую все Соединенное Королевство».
Страх перед нашествием гуннов еще более усугубляли достижения немцев в области военно-морской техники и объявление в ноябре 1907 года об ускорении программы строительства боевых кораблей. В число подливавших масло в огонь осенью 1907 года входили Лео Максзе, редактор и владелец влиятельного журнала «Нейшнл ревю», и полковник Чарльз Репингтон, военный корреспондент «Таймс». При поддержке некоторых руководителей тори они убедили правительство учредить подкомитет Комитета имперской обороны (Committee of Imperial Defence, CID) для изучения угрозы вторжения. Результат вовсе не оправдал ожиданий Максзе и его союзников: исследование вопроса показало, что нападение врасплох неосуществимо.
Выводы CID ничуть не убедили ярых прорицателей вторжения и не устранили страх перед сетью немецких шпионов, работающих на всей британской территории. Среди убежденных в массовой инфильтрации немецких агентов в Британию был и друг Лекю, подполковник Джеймс Эдмондс, отвечавший в 1907 году за контрразведку и организацию агентурной сети в Германии.
Эдмондс представил свой рапорт военному министру Р. Б. Холдейну, в марте 1909 года учредившему и возглавившему новый подкомитет CID для выяснения «природы и объема иностранного шпионажа, имеющего место в пределах страны, и опасности, каковую упомянутый может навлечь на нас». В подкомитет вошли еще одиннадцать высокопоставленных чиновников, в том числе первый лорд Адмиралтейства (военно-морской министр), министр внутренних дел, первые заместители министра финансов и министра иностранных дел, специальный уполномоченный по безопасности метрополии, начальник оперативного управления и начальник военно-морской разведки.
Эдмондс представил подкомитету множество доказательств существования немецкой шпионской сети в Британии, по большей части неправильно истолкованных или сфабрикованных. Однако на третьем заседании подкомитета Холдейн резюмировал, что улик вполне достаточно для подачи доклада. Остальные члены комитета согласились:
«Представленные доказательства не оставляют у комитета ни малейших сомнений, что в стране действует обширная немецкая агентурная сеть, а у нас нет организации, способной контролировать эту агентуру, а также определить ее масштабы и цели».
Комитет также пришел к выводу, что агентурная сеть Британии за рубежом явно не отвечает предъявляемым требованиям. В 1908 году, во время заседания подкомитета по агрессии начальник оперативного управления генерал-майор Джон Юарт признался, что «существующий механизм получения сведений из Германии и с материка вообще в военное либо мирное время» крайне несовершенен. Подготовленные Генштабом планы вероятного немецкого вторжения строились на «гипотетических допущениях». Отдел военно-морской разведки (Naval Intelligence Division, NID) согласился с ним. Когда же начальником военно-морской разведки в октябре 1907 года стал контр-адмирал Эсмонд Слейд, он обнаружил, что военно-морские «секретные службы… совершенно не организованы».
Сухопутная и морская разведка предприняли попытки завербовать агентов, но не слишком в этом преуспели. В начале 1907 года в Европе не работал ни один британский агент. До конца года Эдмондс получил одобрение начальника оперативного отдела на организацию агентурной сети в Германии. Первые попытки выглядели крайне по-дилетантски. Эдмондс просил друзей, посещающих Германию, выяснять в местной полиции имена проживающих там британских граждан. Первого агента обеспечила пивоваренная компания «Кураж и компания», заставившая своего гамбургского представителя собирать «информацию по флотским и армейским вопросам касательно устройства портов, числа кораблей, расположения железнодорожных путей, перемещения войск и т. д.». За следующие два года этот шпион поневоле ни разу не получил специального задания. Съездив в Германию в 1908 и 1909 годах, он просто взял с потолка сведения, которые, по его мнению, должны были доставить военному министерству удовольствие.
Морская разведка Слейда тоже сложа руки не сидела, вербуя агентов. В марте 1908 года Слейд отправил офицера NID в Германию, чтобы наладить контакт с потенциальным шпионом. Годом позже он доложил, что «в нашей службе занято три или четыре агента, по большей части работающих одновременно и на Министерство обороны, и на Адмиралтейство».
Комитет по иностранному шпионажу счел агентурные сети военного министерства и Адмиралтейства не отвечающими стоящим перед ними задачам. Адмиралтейство подозревало, что немцы втайне ускоряют свою кораблестроительную программу – накапливают орудия, орудийные башни и броню загодя, задолго до начала строительства самих судов. Поскольку выпуск самих орудий, их подвески и брони требует куда больше времени, чем постройка корпусов, подобные накопления могли сократить трехлетний срок, необходимый для строительства, до двух с половиной, а то и двух лет. Вдобавок подозревали, что постройку начнут до срока, установленного актом «О Военно-морском флоте», даже до того, как рейхстаг утвердит бюджет этих работ. Последствия подобных ухищрений могли сыграть решающую роль – при начальном соотношении 16:13 по военным кораблям в пользу Британии в 1912 году Британия встала перед угрозой, что пропорция изменится до 17:16–21:16 в пользу Германии.
Именно в этой обстановке комитет CID по шпионажу рекомендовал образовать канцелярию секретных служб, призванную служить трем целям: встать барьером между вооруженными силами и иностранными шпионами; служить посредником между управлениями вооруженных сил и британскими агентами за рубежом; и заняться контрразведкой.
Канцелярия секретных служб (Secret Service Bureau) начала работу 1 октября 1909 года под номинальным надзором военного министерства. Канцелярия, первоначально состоявшая из двух отделов – сухопутного и военно-морского, через месяц претерпела реорганизацию, сухопутный и военно-морской отделы соответственно сменились внутренним и внешним – вероятно, потому, что сухопутный отдел занимался в основном контрразведкой, а зарубежные британские агенты работали в основном в портах и на верфях, посылая донесения военно-морскому отделу. В 1910 году оба отдела разделились, внутренний отдел перешел под начало Министерства внутренних дел, а внешний – под юрисдикцию Адмиралтейства, своего основного заказчика.
Главой внешнего отдела секретных служб был назначен невысокий коренастый морской офицер, капитан третьего ранга (впоследствии капитан первого ранга) Мансфилд Джордж Смит-Камминг. Родившийся 1 апреля 1859 года, Камминг служил в патрульной службе в Ост-Индии, принимал участие в рейдах против малайских пиратов и был удостоен награды за доблесть во время Египетской кампании 1882 года. Личное дело характеризует его так: «умный офицер, питающий большое пристрастие к электричеству», обладающий «познаниями в фотографии», «владеющий французским» и «хорошо рисующий».
Однако вдобавок к пошатнувшемуся здоровью Камминга донимали все более жестокие приступы морской болезни – недуга, весьма неуместного для моряка. В 1885 году его внесли в пенсионный список как «непригодного службе».
Камминг устроил и внешний отдел канцелярии секретных служб, и собственную лондонскую квартиру на верхнем этаже по адресу Уайтхолл-Корт, 2, в «настоящем лабиринте из коридоров, лестниц и комнат диковинной формы», и добраться туда можно было только персональным лифтом. В кабинете Камминга стоял простенький рабочий стол, большой сейф, на стенах висели карты и таблицы, один-два морских пейзажа, стояла ваза с цветами и разнообразные механические приспособления, в том числе патентованный компас и новомодные электрические часы.
Сам Камминг, известный под прозвищем К-1, по начальной букве имени (как и по сей день называют всякого главу спецслужбы), вполне мог сойти со страниц приключенческого романа. Писал он исключительно зелеными чернилами. Лишившись ноги из-за несчастного случая, он передвигался по коридорам, водрузив свой протез на детский самокат и бодро отталкиваясь здоровой ногой. Посетителям не раз доводилось лицезреть впечатляющее представление: желая подчеркнуть свою точку зрения, Камминг энергично вонзал в свою деревянную ногу нож для бумаг. По собственному признанию, он считал секретную службу «грандиозной забавой».
Уделяя первостепенное внимание военно-морским аспектам, Камминг был весьма ограничен в средствах. Как отмечено в послевоенном докладе, внешний отдел был не в состоянии нанимать штатных агентов и вынужден был прибегать к услугам «случайных агентов», не слишком преуспевавших на ниве шпионажа.
Наиболее продуктивной из «агентов на полставки» была небольшая группа кораблестроителей и оружейников, либо наносивших в Германию регулярные визиты, либо проживавших там, частично совмещая деловые поездки с разведывательной деятельностью. По большей части эта деятельность не требовала настоящей секретной работы. Вместо этого внештатные агенты Камминги собирали обширную подборку газет и журналов, выходивших в Киле, Вильгельмсхафене, Данциге (ныне Гданьск) и Берлине. Кроме того, они вели наблюдения за гаванями и берегами Гамбурга и Бремена, где находились крупнейшие судоверфи, а также Киля.
Наиболее удачной из известных агентурных сетей Камминга управлял Макс Шульц, принявший немецкое гражданство саутгемптонский торговец судами. За время своих поездок по Германии в 1910–1911 годах Шульц завербовал четырех информаторов, наиболее важным из которых был инженер по фамилии Гипзих, работавший на бременской верфи «Везер». За два года работы до разоблачения Гипзих сумел проинформировать англичан о проектах немецких военных кораблей и, по-видимому, переслать немалое количество чертежей.
Немецкая агентура Камминга обеспечила массу технических разведданных о немецком военном флоте – от противопожарного оборудования до дальномеров. И хотя большинство донесений основывалось на опубликованной информации, она прошла бы незамеченной, если бы не агентура Камминга. Благодаря рапортам агентов отдел военно-морской разведки пребывал в курсе кораблестроительных программ Hochseeflotte (океанского флота) и подводных лодок. Зачастую они предоставляли данные лишь о финальных этапах строительства военных кораблей или испытаний подводных лодок на скорость и надежность. В начале 1911 года агенты предоставили Адмиралтейству «полное иллюстрированное описание» нового крупнокалиберного снаряда, поставленного на вооружение годом ранее, а также «отчет о его [впечатляющей] действенности против разнообразнейших бронированных мишеней».