Текст книги "Ричард Блейд Айденский"

Автор книги: Джеффри Лорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 39 страниц)

Но такая перспектива отнюдь не соблазняла странника. Сейчас, в преддверии нового эксперимента над его разумом и душой, он словно проигрывал про себя два варианта, поочередно превращаясь то в Блейда-в-теле-Блейда, то в Блейда-в-теле-Рахи. Разумеется, слияние их сознаний будет происходить лишь в том случае, если оба они окажутся в одном мире, в Айдене или на Земле, в противном случае эти две ипостаси вскоре преобразуются в разные личности.

И что же тогда? Блейд-старший продолжит карьеру государственного чиновника, тоскуя и о прежних, и о новых временах, об Айдене, о Лидор, о свободе… Что касается Блейда-младшего, то ему никогда уже не увидеться с дочерью и Дж. Разве можно подвергать их такому потрясению? Как он объяснит им, ребенку и старику, что является тем же Ричардом Блейдом, по-прежнему любящим их всем сердцем? Да и будет ли он тем же Блейдом, если его двойник в нынешнем немолодом теле не прекратит своего существования?

Да, такие душевные муки, тоска по возлюбленной или дочери и старому Дж., слишком большая плата за возможность включить Асринда бар Ригона в затеянную им комедию! И даже если бы оба Блейда навсегда остались в Айдене, это тоже не решило бы проблемы! Как, например, они поделили бы Лидор?! Тут Блейд вспомнил, как едва не сцепился со своим двойником в Зазеркалье из-за аналога Зоэ Коривалл. Нет, такие эксперименты не для него!

Внезапно странник почувствовал, как волосы у него на голове становятся дыбом. Он просмотрел еще одну возможность, причем крайне неприятную! Что, если Джек Хейдж произведет свой мерзкий опыт насильственным путем, поставив его перед свершившимся фактом? В некоторых вопросах – а научное любопытство полностью относилось к их числу – этому фанатику нельзя доверять ни на фартинг! Собственно говоря, в состоявшемся разговоре он уже начал подводить базу под сей фокус рассказал про их эксперимент с Лейтоном, пожаловался на муки, кои претерпел ради знания и спасения лейтоновского таланта… а заодно сообщил, что в случае двух Блейдов подобную же гнусную операцию можно осуществить с гораздо меньшими издержками!

Нет, Ричард Блейд определенно чувствовал, что не может оставить свое старое тело, то самое, в которое он был сейчас облачен, бесхозным! Самое лучшее – уничтожить его, вернувшись к естественному порядку вещей: одна душа, одно тело. Но как это сделать?

Как минимум, подумал он, оба его тела должны быть одновременно живыми и дееспособными в какой-то промежуток времени, иначе такую операцию не совершить. Значит, согласиться на раздвоение? Почему бы и нет, если обе его ипостаси затем отправятся в Айден, где все вопросы можно решить по-семейному? Причем Хейджу совсем не нужно знать, что Блейд-старший никогда не вернется на Землю… да, совсем не нужно… пусть считает, что, завершив айденские дела и погуляв в личине Асринда, он покорно возвратится домой, прямо в кресло, нагретое Джорджем О’Флешнаганом.

Прикрыв глаза, странник расслабился и начал прикидывать время. Предположим, дня через два-три он отправится в Айден… нет, они отправятся в Айден! Там Блейд-младший подаст прошение бар Савалту насчет признания прав Арраха, сына Асринда, а заодно обвенчается с Лидор… Пергамент наверняка будет вылеживать у верховного судьи месяц или полтора… рыжая крыса не упустит возможности проявить свою власть… Это время Блейд-старший может провести в одном из поместий в сотне миль от Тагры… А когда делу дадут ход, он появится в замке под видом папаши Асринда, только что прибывшего из далекой Диграны…

Неплохая комбинация! Блейд улыбнулся, представив себе физиономию целителя Артока, когда мифический родич бар Ригонов обретет плоть и кровь. Великолепно! Безупречные фамильные грамоты, изготовленные по его просьбе в Ратоне и присланные еще осенью, вдруг как будто начали обретать жизнь, теперь за ними маячила фигура Асринда бар Ригона, его отца и кузена покойного Асруда. Отлично!

Он довольно вздохнул, словно художник, завершивший долгий труд над изысканным и многоцветным пейзажем. В картине, однако, еще не был положен последний мазок. Блейд пока не знал, где, когда и как уничтожит свое прежнее тело. Впрочем, это его сейчас не волновало; Айден являлся весьма беспокойным миром и предоставлял великое число возможностей для доблестной смерти.

Глава 5. Плавание

Ксидумен, месяц Сева

(апрель по земному времени)

Огромный плот покачивался на морских волнах, ветер срывал с них соленые брызги, бросая еще по-весеннему прохладную воду в лицо Ричарду Блейду. Солнце, однако, палило вовсю, днем, когда оранжевый ослепительный шар поднимался в зенит, странник сбрасывал плащ и тунику, оставаясь в одной коротенькой юбочке, перепоясанной ремнем с медными бляхами. К поясу были подвешены два меча, длинный и короткий, с которыми он не расставался ни днем, ни ночью, в каюте, под деревянным топчаном, хранился фран, мощный хайритский арбалет и два колчана, под завязку набитых стальными стрелами.

Плот неторопливо полз на восток, к проливу, за которым лежал округлый эстуарий внутреннего Ксидумена. Море было еще неспокойным, шел месяц Сева, когда в империи, и в эдорате Ксам, и в княжествах Перешейка, и в далеком Кинтане люди начинали взрыхлять почву сохой, забрасывая в нагретую солнцем землю семена, когда окапывали фруктовые деревья, выгоняли на луга, покрытые первой травкой, скот, палили старую стерню, удобряли виноградники. Хорошее время! Да, очень хорошее – для землепашцев, скотоводов и одиноких путников. Но месяцы Мореходов и Караванов, сезон дальних торговых экспедиций, были еще впереди. Еще пятнадцать-двадцать дней, и Ксидумен, Длинное море, протянувшееся на тысячи миль от Западного до Северо-Кинтанского океана, ляжет перед плотами-садрами и крутобокими парусными кораблями ровной дорогой, вечером блистающей изумрудами, утром – сапфирами, и Алтор, ветер странствий, один из Семи Священных Ветров Хайры, понесет суда на север и юг, на запад и восток.

Ричард Блейд, Асринд бар Ригон, однако, не мог ждать; воля императора, изреченная устами щедрейшего казначея и верховного судьи, погнала его в море с первой же большой садрой, вышедшей из торговой гавани Айд-эн-Тагры. Этот плот и покачивал его сейчас – вместе с двумя сотнями мореходов и солдат Береговой Охраны, вместе с вороным Тарном и десятком лошадей, вместе с дорогим грузом, что плыл за многие тысячи миль в далекий город Ханд.

Блейд со своим экспедиционным отрядом занимал три каюты в нижнем ярусе кормовой надстройки. Впрочем, вряд ли он мог считать этот отряд своим, ему безраздельно принадлежал лишь Кайти, парнишка лет семнадцати, взятый в услужение из замковых челядинцев. Волосы у него походили на медную проволоку, носа и щек под веснушками не было видно вовсе, но слугой он оказался заботливым и расторопным. Три остальных члена экспедиции, лазутчик бар Кейн и его помощники, Поун и Хор, не столько подчинялись Блейду, сколько присматривали за ним. Бар Кейн, нобиль из мелкопоместных, был чиновником департамента Охраны Порядка, мужчиной крепким и опытным, из тех, кого на мякине не проведешь, Поун же и Хор являлись, если пользоваться земной терминологией, боевиками. Кряжистые парни с бычьей мускулатурой, отличные мечники и стрелки; кроме того, оба превосходно метали кинжалы – в чем Блейд вскоре убедился, понаблюдав за их тренировками на палубе. Видно, бар Савалт не хотел рисковать и отправил с Асриндом лучших своих людей, памятуя, что этот дворянин из Диграны может в одиночку справиться с октой солдат.

Итак, они занимали три каюты, среднюю и самую просторную – Блейд; слева от него расположился бар Кейн; справа, по самому борту, – слуга и пара горилл. Места эти на грузовом плоту были самыми удобными и почетными, ибо капитан-сардар знал, что везет не простых купцов, а двух имперских нобилей с важной миссией от самого щедрейшего и милосердного. По этой причине он оказывал пассажирам все подобающие знаки внимания, безуспешно пытаясь угадать, кто же из пары дворян главный: бар Кейн, в богатой тунике с вышитым гербом империи на плече, или бар Ригон, смуглый немолодой господин с грозным взглядом и лицом, словно камень.

В начале плавания не обошлось без эксцессов. Поун и Хор, вероятно, решили, что юный Кайти должен прислуживать не только своему хозяину, но и им – раз уж все трое оказались в одной каюте. Для парня было нетрудно сбегать лишний раз за едой к очагам в центре плота или помыть посуду, но его старания не нарваться на скандал успеха не имели. Вскоре скулу Кайти украсил роскошный синяк, а взгляд стал затравленным, как у приблудного котенка. Увидев это, Блейд не замедлил навести порядок.

Для намечаемой экзекуции странник выбрал обеденный час. Если позволяла погода, они с бар Кейном ели вместе, за столиком, который Кайти расставлял прямо на палубе, у простенка между дверями господских кают. Благородные нобили, посланные в дальние края по важному государственному делу, общались без излишнего дружелюбия, но и без враждебности, присматриваясь один к другому словно пара недоверчивых псов. С точки зрения Кейна его спутник являлся жалким провинциальным дворянчиком, которому несказанно повезло – ибо сын его мог претендовать на поместья, богатства и титул главы рода бар Ригонов. Кейн полагал, что этот самый Асринд вылезет вон из кожи, но исполнит повеление верховного судьи, доберется до Сайлора и, если надо, пропашет носом дорогу на тот таинственный мыс, с которого открывалась морская дорога в царство светозарного Айдена. Ему же, Кейну, надлежало вести запись пути, оплачивать расходы да присматривать, чтобы с Асриндом – упаси бог! – ничего не случилось. Впрочем, в последнем деле он полагался на Поуна и Хора.

Что касается Блейда, то, с одной стороны, совместные трапезы и беседы с бар Кейном развлекали его, с другой – он временами испытывал к своему спутнику нечто похожее на нежность. То была любовь хищника к своей жертве; Блейд знал, что рано или поздно доберется до глоток всех людей Савалта.

– Вчера мы миновали побережье Стамо, – заметил бар Кейн, откладывая обглоданную ножку цыпленка. – Доводилось ли тебе, почтенный, бывать в этих краях?

Он произнес это с некоторым высокомерием, поскольку по делам службы объездил половину империи, чего нельзя было сказать о небогатом нобиле из далекой провинции.

– Нет, любезнейший, – ответствовал Блейд. – Я нигде не бывал, кроме Диграны и Киброта, а от них до Стамо сотни тысяч локтей. Такое путешествие мне не по средствам.

– Разумеется, разумеется, – снисходительный кивок, – Но если твой сын будет восстановлен в правах, ты сможешь повидать мир. Ты ведь еще не так стар и, как я вижу, сохранил интерес к жизни.

Бар Кейн покосился на кувшин с вином, где уже виднелось дно. Этот напиток из розового винограда, произраставшего под Тагрой, Блейд потреблял как воду; вино было ароматным, чуть кисловатым, и по крепости не шло ни в какое сравнение с бренди или «Джеком Дэниэльсом».

– Кстати, насчет интереса… – странник повернулся к Кайти, стоявшему за его походным стулом. – Ну-ка, парень, тащи еще кувшин!

Кайти как ветром сдуло.

– Сегодня к вечеру войдем в пролив у западной оконечности Дорда… слышал о таком? – сказал бар Кейн. Блейд покачал головой, хотя география сих мест была ему ведома куда лучше, чем собеседнику. Дорд являлся огромным полуостровом Хайры, северного материка, и напоминал очертаниями Италию. Он лежал слева по курсу, а справа вдоль побережья Ксайдена шли горы, естественная граница империи с эдоратом Ксам. Между этими горами и полуостровом лежал четырехсотмильный пролив, соединявший западную и восточную части Ксидумена, Длинного моря; восточный эстуарий, похожий на неровный круг, обычно называли внутренним Ксидуменом. Чтобы добраться до Ханда, плоту предстояло пересечь его из конца в конец.

– Когда мы пройдем пролив, наступит беспокойное время, – заметил бар Кейн, придвигая к себе десерт – засахаренные фрукты.

– Почему?

– Разве ты не понимаешь? – Кейн пренебрежительно хмыкнул. – День или два придется плыть вдоль берега ксамитов, проклятье Шебрет на их головы! И хотя месяц Мореходов еще не наступил, их галеры уже могут рыскать в море!

Блейд кивнул, разглядывая громаду парусов, заслонявших восточных горизонт. Садра несла пять мачт, но двигалась не слишком быстро, подобные плоты предназначались для перевозки грузов и войск и не могли соперничать в скорости с настоящими кораблями.

– Ничего, отобьемся, – заметил он. – У нас на борту ала Береговой Охраны и двадцать катапульт. Хватит, чтобы разделаться с любой галерой.

– А если их будет две или три? – бар Кейн наморщил лоб. – Ты знаешь, что за товар мы везем? – он махнул рукой в сторону деревянных ящиков, ровными рядами тянувшихся вдоль палубы – Оружие, почтеннейший, оружие! Пять тысяч мечей, столько же секир, двадцать тысяч наконечников для копий! Еще – доспехи и щиты добротной айденской ковки… Такого на востоке не видывали! Лакомый кусочек для ксамитских ублюдков!

Оружие повсюду самый выгодный товар, подумал Блейд, но вслух спросил:

– Кому в Ханде это нужно? Тут хватит на целую армию!

– В Ханде, возможно, никому, – Кейн бросил на провинциала покровительственный взгляд. – Но Ханд – город торговый, и его корабли повезут наш товар дальше, в Зохт, Хиртам и Тараколу. Ни один имперский купец не добирался в те края, но, как говорят, хорошие мечи и копья пользуются там большим спросом! – Он наставительно поднял палец – Потому-то мы и вышли в морс столь рано, почтеннейший! Надо проскользнуть мимо ксамитского побережья, пока не кончился сезон бурь!

– Понимаю, – Блейд кивнул. – Шторм не так страшен садре, как галерам. Но дни сейчас стоят отменные.

– Увы! Легкое волнение не помешало бы… – бар Кейн плавно повел рукой, обозначив приемлемый уровень непогоды. – Кстати, уважаемый, остается только дивиться мудрости господина нашего бар Савалта, пославшего нас в Ханд вместе с этим грузом.

– Какое отношение мы имеем к грузу? – странник приподнял бровь.

– Никакого, совершенно никакого. За него отвечает капитан-сардар, и он же примет оплату золотом от хандских купцов. Но мы, посланцы бар Савалта, прибудем вместе с этим товаром, столь выгодным для Ханда, и одно это обеспечит нам содействие местных властей.

– Разве недостаточно императорских грамот, которые ты везешь с собой?

– Может быть, достаточно, а может, и нет… Айден очень далеко от Ханда, и лучше, когда написанное на пергаменте слово подкреплено соображениями выгоды. Не забывай, что в Сайлор мы поплывем на хандском судне.

– В том случае, если выберем северо-восточный путь, – уточнил Блейд.

– Разумеется – бар Кейн оглянулся. – Где же этот бездельник, твой слуга? В горле пересохло…

Но Кайти, с вместительным кувшином в руках, уже спешил к ним, ловко балансируя на чуть покачивающейся палубе. Повинуясь кивку хозяина, он наполнил вначале кубок Кейна, затем склонился над чашей своего господина. В этот момент странник взглянул в лицо Кайти, ловко разыграв удивление.

– Эй, парень! Кто тебя так разукрасил? – склонив голову, он оценил размеры и цвет синяка. – Здоровым же кулаком тебя приложили! Кто-нибудь из Береговой Охраны? Они такие забияки!

– Да, – выдавил Кайти, пытаясь отвести взгляд в сторону.

– Ну, а как ты ответил? Надеюсь, у драчуна осталась на память пара таких же фингалов?

Кайти покраснел, по молодости лет он еще не научился складно врать.

– Нет, мой господин… я… я не ответил. Парень попался уж больно здоровый.

Еще бы, подумал странник, что Поун, что Хор могли бы переломить его слугу пополам. Продолжая спектакль, он гневно нахмурил брови.

– Не ответил? Как не ответил? И посмел тем самым нанести урон фамильной чести бар Ригонов? – Блейд потянулся к длинному мечу, прислоненному рядом к переборке – Теперь по всем алам и ордам Береговой Охраны пойдет слух, что слуги Ригонов – трусливые шерры, и их хозяева ничем не лучше! Ну-ка, пойдем, покажешь мне этого драчуна!

Он поднялся, прицепил к поясу меч и в три глотка опорожнил свою чашу.

– Э-э-э… почтеннейший… – бар Кейн тоже встал. – Что ты собираешься делать?

– Сначала сверну забияке шею, а потом выпорю слугу… чтоб знал, как отвечать обидчикам!

– А если парня ударил не ратник Береговой Охраны? Может, твой слуга врет… – Кейн выглядел смущенным; ему-то было хорошо известно, кто приложился кулаком к физиономии Кайти.

– Кто-то же его ударил, – до половины обнажив клинок, Блейд со свистом вогнал его обратно в ножны. – По мне, хоть сам капитан-сардар! Я и ему сверну шею!

– Слушай, почтенный Асринд, не надо затевать драку. Мы с тобой сидели тихо-спокойно… беседовали… стоит ли благородному нобилю связываться с простолюдином? Давай лучше выпьем и забудем про украшение твоего слуги. Слугам тумаки только на пользу.

Он настойчиво потянул Блейда за рукав туники, но тот резко заявил:

– Моим слугам я раздаю затрещины сам! Ну, веди! – Это уже относилось к Кайти.

Парень потупился.

– Мой господин, то был не ратник Береговой Охраны…

– Как? Ты осмелился мне солгать? – Блейд угрожающе занес кулак, и слуга в ужасе съежился, пролепетав:

– Прости, хозяин…

Кулак не опустился.

– Кто? – проревел странник с самым грозным видом. – Говори, кто! Или, клянусь клыками Шебрет, я швырну тебя за борт!

Это было неприятное наказание – как всегда, за бортом суетились саху, десятифутовые ксидуменские акулы. Кайти вздрогнул и шепнул:

– Хор… это Хор, мой господин…

– Послушай, почтеннейший, – вмешался бар Кейн, – давай замнем это дело. Я приношу извинения за своего человека… И подумай, стоит ли тебе тягаться с Хором? Ты – человек в летах, а Хору так просто не свернуть шею…

– Извинения не принимаются, – ответил Блейд. – Я полагаю, бар Кейн, что каждый в империи должен знать свое место. И если простолюдин поднял руку на слугу благородного человека, он понесет наказание. Во всяком случае, так принято у нас в Дигране!

– Ну, смотри, – Кейн пожал плечами. – Я тебя предупредил.

– Принято к сведению, – Блейд отвернулся от своего спутника и проревел:

– Хор! Эй, Хор!

Через пару минут дверца в крайней каюте приоткрылась, и Хор высунул наружу заспанную физиономию.

– Чего?

– Сюда! И приятеля своего прихвати!

Будучи людьми военными, Хор и Поун собирались недолго; миг – и они уже стояли перед начальством в полном боевом снаряжении, с мечами у пояса и перевязями с метательными ножами поперек груди. Блейда оба старательно не замечали, поглядывая на бар Кейна с невысказанным вопросом.

– Ты, вонючий шерр, – палец странника уткнулся в живот Хора, – решил, что мой слуга уже принадлежит тебе? Что ты можешь хлестать его почем зря? Ну, отвечай!

Хор пожал плечами и вызывающе огладил ладонью рукоять меча.

– Большое дело, господин! Может, я разок и съездил парию в ухо, чтоб быстрей поворачивался!

– Этот парень должен быстрее поворачиваться только тогда, когда я прикажу, – наставительно произнес Блейд и отодвинулся в сторонку. – Эй, Кайти, сынок! Съезди-ка ему по скуле, да покрепче!

Кайти бросил взгляд на хозяина и, повинуясь его кивку, ударил. Драться он явно не умел, ибо вырос в месте тихом и мирном, при замковой кухне, где разве что главный повар мог слегка потаскать за волосы. Кулак его скользнул по гранитной скуле Хора, парень тут же скривился и начал дуть на костяшки.

Хор захохотал.

– Славно! Сразу почесаться захотелось!

Он и почесался – только в заднице.

– Я тоже хочу, – заявил Поун приятелю. – Не тебе ж одному все ласки!

Блейд покосился на бар Кейна, который едва сдерживал смех, и, огорченно покачав головой, произнес:

– Да, Кайти, парень, придется тебя поучить… Смотри, как надо!

В следующий миг Хор лежал на палубе, держась за щеку; вид у него был самый ошеломленный. Он попытался подняться, но новый мощный удар опять сбил его на гладкие доски. Блейд задумчиво поглядел на свою жертву.

– Вот так это надо делать, Кайти… И тебе тоже предстоит отведать моего кулака, если соврешь снова! Ну, – он кивнул слуге на Хора, – хочешь сам попробовать?

Хор, покачиваясь, поднялся.

– Не был бы ты благородным господином… – с нескрываемой злобой процедил он.

– А ты забудь, что я – благородный господин, – посоветовал ему Блейд. – Тебе и Поуну положено нас охранять на долгом и опасном пути в Сайлор… Предположим, я желаю удостовериться, как это у вас выйдет.

Хор поглядел на начальника, и бар Кейн усмехнулся.

– Давай! Докажи почтенному Асринду, что мы с ним находимся под надежной защитой!

– Смотри, мой господин, пожалеешь… – Хор уже не качался, а твердо стоял на палубных досках, и пальцы его сжимали рукоять меча. – В столице все-таки фехтуют получше, чем в твоей деревне под Диграной… Да и клинки дигранские годятся только для шинковки овощей…

– Много говоришь, – заметил Блейд. Его левая рука метнулась вперед, и Хор, получив сокрушительный удар в челюсть, опять растянулся на палубе. Он замер, боясь пошевелиться, потому что меч странника щекотал его горло, а нога, обутая в кожаный сапог, тяжело давила на грудь.

– Много говоришь, – повторил Асринд бар Ригон, – медленно шевелишься, – Он отвел острие клинка от горла поверженного и повернулся к Кейну. – Похоже, милейший, мне придется охранять вас всех на пути в Сайлор.

Бар Кейн нехотя выдавил улыбку, но теперь она больше походила на злобный волчий оскал.

* * *

Подобные развлечения позволяли убить время. К тому же Блейд вовсе не хотел, чтобы гориллы Савалта измывались над слугой, приставленным к нему сыном и его прекрасной супругой.

Сыном!

Он скривил губы, вытянувшись на жестком топчане и глядя в низко нависавший потолок. Темнело, и в крохотное оконце его каюты, прорезанное рядом с дверью, струились последние солнечные лучи, багряно-оранжевые и гаснущие с каждой минутой, словно пламя догорающей свечи.

Сыном!

Он был сам себе и сыном, и отцом, и братом, и кузеном…

Предположения Хейджа оказались верны; каждую ночь он, Асринд, объединялся с Аррахом, восстанавливая цельную личность Ричарда Блейда… Это было поразительное ощущение!

Вначале, как всегда, он засыпал. Сны приходили легкие, не тревожные; он парил в утреннем небе над синей гладью Ксидумена, которая простиралась во все стороны, заворачиваясь у горизонта вверх, словно огромная чаша из полупрозрачного кобальтового стекла. Синий ласковый Ксидумен, Средиземное море Айдена… Или то был безбрежный уренирский океан?

Внезапно он начинал падать вниз, но не стремительно, а плавно, без страха, без боязни… Он уходил в теплую воду, опускался все глубже и глубже, растворяясь в соленой влаге, в непроницаемой бархатной тьме, в живом и трепетном космосе, нежно покачивавшем его в могучих объятьях. Сознание гасло, но подступающее беспамятство не вызывало испуга; каким-то образом он знал, что впереди – не смерть, не вечное забвение, а нечто совсем иное, чего ему никогда не доводилось испытывать раньше.

Взрыв!

Бесшумный, безболезненный, ослепительный взрыв!

Контакт!

Джек Хейдж ошибся лишь в одном: для слияния двух совершенно адекватных разумов и обмена информацией не требовались минуты. Хватало доли секунды! Какой именно, Блейд не мог и представить; казалось, беззвучный взрыв в его сознании вообще не имеет временного измерения. Он вспыхивал и гас, словно стремительный проблеск молнии, заблудившейся в темной океанской бездне.

Но темнота сразу же кончалась, и наступало самое интересное: новый сон, яркий и реальный, подобный запущенной с огромной скоростью киноленте. Память в невероятном темпе прокручивала события дня – пробуждение, завтрак, обед, ужин, прогулки, беседы, дела, мысли, расчеты, планы… Мелькали стены опочивальни Лидор, сменяясь большим столом с драгоценной посудой, другим столом, с картами и свитками, потом – деревьями, куртинами цветов, бассейном, башнями, лестницами, переходами… Иногда он оказывался в тайнике, где стоял, сверкая яркой обшивкой, ратонский флаер; иногда – на улицах Тагры, в военной гавани или в торговом порту, на площади перед императорским дворцом, на шумном огромном рынке или в роще, среди ветвей, покрытых нежно-зеленой весенней листвой… Выплывали, сменяясь стремительным калейдоскопом, лица: сухощавое и бритое – целителя бар Занкора; подсвеченное золотым ореолом волос – Лидор; морщинистое и строгое – серестора Клама; хитровато-лукавое – Чоса; хищное, крысиное – Савалта. Лица слуг, лица солдат, лица чиновников, лица женщин и лица мужчин, лица пэров, застывшие в холодном и важном спокойствии…

Он, Блейд-старший, видел, слышал, ощущал все, что видел, слышал и ощущал его двойник в далеком замке на окраине Тагры; он вдыхал аромат вина и кожи Лидор, он чувствовал вкус ее губ, он впитывал мысли, надежды и тревоги своего второго «я», и эти мысли, надежды и тревоги становились его собственными, неотъемлемой частью его памяти, его сознания, его разума. Все, как положено; все, как предсказывал Хейдж.

Этот процесс – беззвучный взрыв и кинофильм, который разворачивался следом за ним – уже не вызывал удивления, ибо Блейд (вернее говоря, обе ипостаси Ричарда Блейда) переживал его не в первый раз, и даже не в десятый или двадцатый. По земному счету времени, Асринд и Аррах вернулись в Айден в середине января, три месяца назад, и в первую же ночь молниеносная вспышка соединила их на ничтожную долю секунды, словно две заряженные электричеством сферы. Заряд переместился, потенциалы выровнялись; теперь каждый из них хранил в памяти все, что случилось с его двойником за день. Но это были не просто воспоминания; обоим казалось, что день прожит как будто бы дважды.

Это удивительное ощущение лишь усилилось, когда Блейд-старший удалился на месяц в одно из поместий бар Ригонов, в ста двадцати милях к западу от столицы. Там был просторный сельский особняк, удобный, но совсем не похожий на родовой замок; там было всего два десятка слуг, небольшая конюшня и скромный винный погреб; там главными развлечениями считались верховые прогулки да охота. И Ричард Блейд, вспоминая по утрам вчерашний день, мог перечислить двойной комплект блюд, поглощенных во время каждой трапезы, и с удивлением констатировать, что после обеда он гонял антилоп в степи и одновременно вел мудрую беседу с целителем Артоком. Примерно так же он чувствовал себя и сейчас, когда одна его ипостась по-прежнему обитала в замке на окраине Тагры, а другая покачивалась на палубе садры, с каждым часом приближаясь к восточному пределу айденской ойкумены. Иногда эта двойная жизнь преподносила ему забавные сюрпризы; так, одновременно с маленькой экзекуцией, учиненной над Хором, он пребывал в имперской палате пэров, где важного вида сановник, окруженный седовласыми старцами и зрелыми мужами в роскошных мантиях, протягивал ему драгоценный свиток, украшенный подписью и печатью Пресветлого. В совпадении этих событий Блейду чудилось нечто символическое: он удостоился титула пэра в тот же самый момент, когда доказал, кто на самом деле является лидером их маленькой экспедиции.

После стремительно мелькавших видений, восстанавливавших в памяти день, проведенный его двойником, приходили иные сны. Иногда странник видел уренирскую Большую Сферу, сияющее гигантское пространство океана, его приподнятую к краям чашу с пестревшими в ней материками; иногда он оказывался в Ратоне или Таллахе – местах столь же спокойных и благополучных, как и Уренир. Но почему-то чаще всего ему снилась Талзана, его первая встреча с паллатами, звездными странниками.

Это случилось лет двадцать назад, во время десятой экспедиции, когда он попал в местность лесистую и безлюдную, в мир деревьев, неспешных ручьев и просторных полян, на которых паслись олени. Тут было спокойно, ни людей, ни опасных хищников, кроме больших пестрых кошек, похожих на ягуара. Блейд любил лес. В первые дни адаптации к новой реальности лес являлся отличной защитой, тут имелись и вода, и пища, тут можно было выломать дубину или гибкую ветвь для лука, промыслить зверя, разыскать съедобные плоды. Но главное, лес служил убежищем, скрытным местом, откуда пришелец из иного мира мог производить разведку, и в этом смысле чем более глухая чаща окружала его, тем лучше.

Талзанийский лес, однако, был другим, просторным и светлым, огромные стволы высились здесь на расстоянии пятидесяти ярдов друг от друга, а между ними стелились мягкие мхи и трава. Здесь было бы нелегко спрятаться, но, похоже, в том и не ощущалось нужды – Блейд шел, не скрываясь, поглядывая лишь на древесные кроны, где могли затаиться местные ягуары.

Вскоре он наткнутся на прелестное местечко, напоминавшее пейзажи Страны Оз, – большое озеро с хрустальной водой и песчаным откосом, переходившим в луг, окаймленный деревьями. К его изумлению, этот райский уголок был обитаем: на берегу стояли две хижины, горел костер, у которого хлопотали туземцы – смуглые, черноволосые и ухоженные, словно богатое семейство с калифорнийских пляжей. К счастью, эта троица, мужчина, юная девушка и женщина редкой красоты, оказались мирными людьми, они встретили Блейда приветливо и гостеприимно.

И все же в момент первого контакта странник испытал шок – он не понимал их языка! Такое случилось впервые за все годы предыдущих путешествий в иные миры, ведь компьютер, перестраивая нейронные связи в мозгу Блейда, всегда адаптировал его к лингвистической среде новой реальности. Заинтригованный этим обстоятельством – и завороженный красотой двух женщин, – он решил остаться у озера и начал изучать наречие новых знакомцев. Прошло некоторое время, и Блейд догадался, что эти люди не относятся к примитивной расе хотя их быт был прост, у них имелось несколько удивительных устройств вроде пояса палустара, создающего силовой защитный экран, перстней-ринго – миниатюрных лазеров страшной разрушительной силы, дротиков-эссов с телепатическим управлением. По мысли странника, эти трое, Джейд, юная Калла и красавица Саринома, были туристами откуда-то с севера, отдыхающими среди благодатной природы девственного южного континента. Они же принимали Блейда за местного охотника и прозвали Талзаной, Пришедшим из Леса. Этим же именем он назвал и весь мир, в котором очутился в тот раз.

Дней через пять-шесть странник решил двинуться дальше, у него были свои цели в этой реальности, своя миссия, которую требовалось выполнить в этой стране деревьев и озер. Туземцы – они называли себя паллатами или оривеями-лот – не отказались сопутствовать ему. Блейд не знал, почему было принято такое решение, возможно, они просто скучали на берегу райского озера, возможно, не хотели расставаться с ним – к тому времени обе женщины, и прекрасная Саринома, и юная Калла, не обошли Талзану своими милостями.

Итак, они отправились в дорогу, к горам, синевшим далеко на горизонте, чьи пики возносились над свежей зеленью талзанийского леса. Если не считать мелких деталей, поход оказался весьма приятным, Блейду редко удавалось странствовать в такой милой компании. Через пару недель путники достигли горного хребта, затем углубились в ущелье и разыскали пещеру, откуда подземный тоннель вел в самую глубь горы. Этот коридор выглядел слишком соблазнительно, чтобы оставить его неисследованным, разумеется, они вошли туда и, после довольно продолжительного путешествия, очутились на морском побережье.