Текст книги "Ложное впечатление (в сокращении)"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

9/24

По утрам Анна следовала золотому правилу – проснувшись, принять душ, одеться, позавтракать, проглядеть «Нью-Йорк таймс» и лишь затем просмотреть сообщения на сотовом. Поскольку же последние две недели она только и делала, что нарушала все свои золотые правила, то прочитала сообщения прямо в постели. Одно было от Слежака с просьбой перезвонить, что вызвало у нее улыбку, другое – от господина Накамуры, заставившее ее нахмуриться: «Пожалуйста, срочно позвоните. Накамура».

Она с замирающим сердцем набрала токийский номер.

– Хаи, Шачо-Шицо десу, – ответила секретарша.

– Будьте добры, соедините меня с господином Накамурой. Звонит Анна Петреску.

– Сию минуту, он ждет вашего звонка.

– Доброе утро, доктор Петреску.

– Добрый день, господин Накамура.

– Мне просто хотелось сообщить вам, что я по вашей просьбе перевел на счет моих лондонских адвокатов депозит в пять миллионов долларов. Поэтому я бы хотел посмотреть на Ван Гога как можно скорее.

– Я могу вылететь в Токио, – заверила его Анна, – но сначала мне придется отправиться в Англию за картиной.

– Этого, возможно, и не понадобится. На среду у меня назначена в Лондоне встреча с представителями сталелитейной компании «Корус». Мне ничего не стоит прилететь днем раньше, если это устроит леди Арабеллу.

– Уверена, что ее это устроит, – ответила Анна. – Я свяжусь с Арабеллой, а потом перезвоню вашей секретарше.

– Прекрасно, – сказал Накамура. – С нетерпением буду ждать встречи с вами и леди Арабеллой завтра вечером.

Фенстон перечел заметку в третий раз, все с той же довольной миной. Ему не терпелось поделиться новостью с Липманом. Он взглянул на настольные часы: почти десять утра. Липман никогда не опаздывал. Куда он пропал?

Тина сообщила ему, что в приемной дожидается мистер Джексон из лондонского «Ллойда», а с поста охраны на первом этаже только что передали, что Крис Сэвидж из «Кристис» поднимается в лифте.

– Когда появится Сэвидж, давайте обоих ко мне, – приказал Фенстон, – и скажите Липману, чтоб пришел тоже.

– Я сегодня не видела мистера Липмана, – сказала Тина.

– Как только объявится, вызовите его.

«Убийца с кухонным ножом бежала», – прочитал Фенстон заголовок, когда Тина постучала в дверь и ввела в кабинет обоих посетителей.

– Мистер Джексон и мистер Сэвидж, – сказала она.

Фенстон пожал руку низенькому лысеющему мужчине, который представился как Билл Джексон, и кивнул Сэвиджу, с которым как-то познакомился в «Кристис». Сэвидж был при фирменной «бабочке».

– Скажу с самого начала, чтоб было ясно, – произнес Фенстон. – Я хочу застраховать всего одну картину, вот эту, – он показал на Ван Гога, – на двадцать миллионов долларов.

– При том, что на аукционе она может уйти в пять раз дороже? – спросил Сэвидж и принялся рассматривать холст.

– Страховой взнос будет ниже, – вставил Джексон, – если наша служба охраны решит, что картина надежно защищена.

– Оставайтесь на месте, мистер Джексон, и судите сами.

Фенстон набрал шестизначный цифровой код на щитке рядом с выключателем и вышел из комнаты. Как только за ним закрылась дверь, из потолка выскочила металлическая решетка и через восемь секунд вошла в пазы в полу, закрыв картину. Одновременно пронзительно взвыл сигнал тревоги.

Джексон зажал уши, обернулся и увидел, как вторая решетка перекрыла выход из кабинета. Через несколько секунд сигнал смолк, металлические решетки поднялись. Вошел Фенстон, очень довольный произведенным эффектом.

– Замечательно, – сказал Джексон. – Сколько людей знают код?

– Всего двое, – ответил Фенстон, – я и начальник службы кадров. Раз в неделю я меняю порядок цифр.

– Как с окном, его можно открыть?

– Нет, это стеклопакет с пуленепробиваемыми стеклами.

– А сигнализация…

– Проведена в службу охраны «Эббот секьюрити». У них отделение в этом здании, они дают гарантии, что будут на этаже через две минуты.

– Высший кредитный рейтинг, – сказал Джексон. – Стало быть, страховой взнос может не превышать одного процента, в финансовом выражении это примерно двести тысяч долларов. Я готов оформить бумаги, как только мистер Сэвидж подтвердит оценку в двадцать миллионов.

– Вряд ли это займет много времени, – заметил Фенстон, – ведь он уже заверял, что «уэнтвортский» Ван Гог стоит порядка ста миллионов.

– «Уэнтвортский» Ван Гог, несомненно, столько и стоит, – произнес Сэвидж, – но у этой картины настоящая только рама, полотно же – подделка.

– Подделка? – повторил Фенстон, уставившись на картину. – Но ее же доставили прямо из Уэнтворт-Холла. Почему вы так уверены?

– Не то ухо перевязано, – твердо заявил Сэвидж. – Ван Гог отрезал себе левое ухо, но писал автопортрет, сидя перед зеркалом, поэтому на картине перевязано как раз правое ухо. Правда, должен признать, – добавил он, – что этот вариант написал истинный мастер.

– Липмана ко мне! – оглушительно заорал Фенстон, заставив Тину бегом влететь в кабинет.

– Он только что пришел, – сообщила она, – я передам, что вы его вызываете.

Служащий «Ллойда» и эксперт «Кристис» предусмотрительно удалились.

– Картина – подделка! – орал Фенстон.

Липман пристально посмотрел на холст и сказал:

– Тогда я знаю, кто это сделал.

– Петреску, – злобно выкрикнул Фенстон.

– Не говоря о ее сообщнице, которая снабжала Петреску информацией с того самого дня, как вы ее выгнали.

– Верно, – согласился Фенстон и, повернувшись к открытой двери, рявкнул: – Тина!

Та вбежала в кабинет.

– Видите эту картину? – спросил он, не в силах заставить себя взглянуть на холст. Тина утвердительно кивнула. – Упакуйте ее в тот же контейнер и отправьте в Уэнтворт-Холл вместе с требованием на…

– Тридцать два миллиона восемьсот девяносто две тысячи долларов, – подсказал Липман.

– А потом, – орал Фенстон, – собирай свое барахло, потому что я тебя выгоняю, стерва ты чертова!

Фенстон поднялся из-за стола, и Тину охватила дрожь.

– Но перед уходом сообщи своей подружке Петреску, что она все еще в моем списке «пропавших без вести, вероятно, погибших».

Ленч с Кеном Уитли мог бы пройти удачнее. Заместитель председателя «Кристис» дал понять Анне, что ее коллеги в мире искусства еще не готовы считать досадный инцидент, из-за которого она покинула «Сотбис», «делом прошлого». Да и Брайс Фенстон распространялся на каждом углу, что выгнал ее за недостойное служащей банка поведение, что также не шло ей на пользу. Правда, Уитли признал, что слова Фенстона на веру никто не принимает. Однако аукционный дом не мог позволить себе обидеть такого выгодного клиента, а стало быть, ее возвращение в мир аукционного бизнеса будет делом отнюдь не легким. Как дипломатично заметил Уитли, у них в настоящее время нет достойного места для специалиста с ее квалификацией. Впрочем, Кен обещал поддерживать с нею связь.

Выйдя из ресторана, Анна остановила такси. Может быть, от второй встречи будет больше толку.

– Федерал-плаза, двадцать шесть, – сказала она водителю.

Джек ждал Анну, стоя в вестибюле нью-йоркского оперативного отделения своей «конторы». Когда Анна приехала, охранник попросил у нее водительские права и внимательно их изучил, прежде чем отметил галочкой ее фамилию в книге посещений. Джек открыл перед ней двери.

– У меня было другое представление о первом свидании, – сказала она, входя.

– У меня тоже, – попытался ободрить ее Джек, – но шеф придает этой встрече большое значение и хочет, чтобы вы в этом убедились.

Они поднялись в лифте на девятнадцатый этаж. Дик Мейси вышел в коридор ее встретить.

– Как любезно с вашей стороны, доктор Петреску, нас посетить, – сказал он, поздоровавшись, словно она могла отказаться. Он провел их в свой кабинет и усадил Анну в удобное кресло напротив письменного стола. – Нет слов выразить, как важно для нас, в Бюро, ваше содействие.

– Зачем вам мое содействие? – спросила Анна. – Вы же, по-моему, арестовали Липмана.

– Его отпустили нынче утром. Он подписал соглашение с обвинением, и за сотрудничество ему по приговору скостят срок всего до пяти лет. Он утверждает, что может доказать прямую финансовую связь между Фенстоном и Кранц. Однако ему нужно побывать в офисе на Уолл-стрит, чтобы достать нужные документы.

– Он может вас обмануть, – заметила Анна. – Большинство документов сгинуло при крушении Северной башни.

– Верно, – согласился Мейси, – но он также согласился стать свидетелем обвинения, если дело дойдет до суда.

– Слава Богу, что Кранц под надежным запором, а то бы ваш главный свидетель и до здания суда не дошел.

Мейси удивленно воззрился на Джека и обратился к Анне:

– Вы что, не читали сегодняшнюю «Таймс»?

– Нет, – ответила та, не понимая, о чем он говорит.

Мейси открыл досье и через стол передал Анне заметку о побеге Кранц из особо охраняемой тюремной больницы.

Еще не дочитав до конца, Анна заметила:

– Теперь мне придется до конца жизни бояться.

– Не думаю, – возразил Джек. – Кранц входит в десятку самых разыскиваемых ФБР преступников. Вряд ли она поспешит с возвращением в Штаты.

– Фенстона это не остановит, он все равно захочет поквитаться.

– С какой стати? – спросил Джек. – Он получил своего Ван Гога, вы для него больше не существуете.

– Не получил он Ван Гога, – сказала Анна.

– То есть как не получил? – удивился Джек.

– Мне позвонила Тина и предупредила, что Фенстон устроил оценку картины на предмет страховки.

– Что же в этом страшного? – спросил Джек.

– То, что картина – подделка, – ответила Анна, подняв голову.

– Подделка? – в один голос переспросили фэбээровцы.

– Да, для этого мне и пришлось слетать в Бухарест. Один изумительный портретист, мой старый друг, сделал копию.

– Так вот почему вы отправили красный контейнер назад в Лондон и даже позволили «Хранилищу искусств» его перехватить и переправить в Нью-Йорк, – заметил Мейси.

– Но вы же понимали, что обман будет разоблачен, – сказал Джек.

– Да, но со временем, – согласилась Анна, – в этом все дело. Мне требовалось время, и только время. Я бы успела продать оригинал еще до того, как Фенстон разгадает мои планы.

– И успели? – спросил Мейси.

– Да. Накамура согласился купить картину за пятьдесят миллионов долларов. Этих денег Арабелле хватит с лихвой, чтобы расплатиться с долгами сестры и сохранить поместье. Он уже перевел пять миллионов на счет своих лондонских поверенных и согласился заплатить остальные сорок пять, как только увидит оригинал своими глазами.

– У вас хватит времени? – поинтересовался Мейси.

– Сегодня вечером я вылетаю в Лондон, а Накамура намерен приехать к нам в Уэнтворт-Холл завтра вечером.

– Можете не успеть, – заметил Джек.

– Успеет, если Липман передаст обещанное нынче вечером, – возразил Мейси.

– Не посвятите ли меня в ваши планы? – спросила Анна.

– Нет, не посвятим, – отрезал Джек. – Садитесь в самолет, летите в Англию и завершайте продажу, а мы займемся нашими делами.

– В ваши дела входит наблюдение за Тиной? – осведомилась Анна. – Нынче утром ее выгнали со службы.

– Почему? – спросил Мейси.

– Фенстон узнал, что она помогала мне.

– Доктор Петреску, если Фенстон получил подделку, то где же оригинал? – спросил Мейси.

– В Уэнтворт-Холле. Забрав холст из «Сотбис», я сразу доставила его на такси к Арабелле. Оттуда я увезла всего лишь красный футляр и раму от картины.

– И весь ваш ложный маневр вы провели на глазах у Джека?

– Провела, и еще как провела, – улыбнулась Анна.

– Где же находился Ван Гог, когда два моих опытнейших агента завтракали с вами и леди Арабеллой?

– В спальне Ван Гога, прямо над ними, – ответила Анна.

– Так близко, – сказал Мейси.

Кранц ждала, и только после десятого звонка раздался щелчок и голос спросил:

– Где вы?

– В России.

– Прекрасно. У меня для вас еще одно дело. Уэнтворт-Холл. Двойная оплата.

– Туда мне нельзя. Слишком рискованно.

– Может, рискнете, если я скажу, чью глотку вы должны перерезать на этот раз.

– Слушаю, – сказала она, и Фенстон назвал очередную жертву. – Вы заплатите мне за это два миллиона долларов?

– Даже три, если заодно прикончите и Петреску. А четыре, если первую глотку перережете у нее на глазах.

Долгое молчание, затем:

– Два миллиона вперед.

– В обычном месте?

– Нет, – ответила она и назвала номер счета в московском банке.

Фенстон положил трубку и позвонил Липману по внутреннему:

– Вы мне срочно нужны.

Через миг Липман явился.

– Она сбежала и сейчас в России, – сообщил Фенстон.

– Собирается вернуться в Нью-Йорк?

– Нет, слишком рискованно.

– Разумно, – заметил Липман, стараясь скрыть облегчение.

– А я тем временем поручил ей еще одно дельце.

Липман не поверил своим ушам, услышав, чью глотку он заказал Кранц на этот раз и почему у нее не выйдет отрезать жертве левое ухо.

– Кстати, фальшивку вернули в Уэнтворт-Холл? – спросил Фенстон. Липман посмотрел на увеличенную фотографию председателя, пожимающего руку Джорджу Бушу, – снимок вернулся на почетное место над креслом Фенстона.

– Да. «Хранилище искусств» забрало холст сегодня после полудня, – ответил Липман. – Кстати, я переговорил с нашим лондонским юристом. В среду суд заслушает ходатайство о выдаче ордера на арест имущества. Если к тому времени оригинал не возвратят, поместье автоматически переходит в вашу собственность. Вы можете распродавать собрание, пока вырученные деньги не покроют долга.

– Если Кранц справится, долг никогда не будет покрыт. Поэтому немедленно выставляйте собрание на продажу. Распределите картины между «Кристис», «Сотбис», «Филлипс» и «Бонемс», пусть продают одновременно.

– Но это наводнит рынок и собьет цены.

– Прискорбно, – ухмыльнулся Фенстон, – поскольку мне останется всего один выход – выставить на продажу Уэнтворт-Холл и загнать все до последних доспехов. Когда я покончу с леди Арабеллой, она станет нищей, и британская пресса раструбит о ее позоре.

– А Петреску?

– Этой не повезет – окажется не в то время и не в том месте, – заявил Фенстон, не в силах скрыть самодовольную ухмылку.

– Стало быть, Кранц одним выстрелом убьет двух зайцев, – произнес Липман, направившись к двери. – Удачного выступления, председатель.

– Выступления? – переспросил Фенстон.

– Мне казалось, вы сегодня выступаете на ужине с речью перед банкирами.

– Черт возьми, верно. И куда Тина дела мою речь?

В шестнадцать минут восьмого Липман выключил свет у себя в кабинете и закрыл, но не запер дверь. Он прошел в пустой лифт, по пути отметив, что на всем этаже свет пробивается только из-под двери Фенстона. Спустившись на первый этаж, он подошел к стойке охраны, отметил свой уход и отступил на шаг, пропуская стоящую сзади женщину, чтобы та расписалась. Он не сводил глаз с двух охранников за стойкой. Первый наблюдал за густым потоком покидавших здание служащих, второй принимал у курьера пакет. Липман отступал и отступал, пока не добрался до пустой кабинки лифта. Скользнул внутрь, прижался к стенке, чтобы его не было видно охранникам, и нажал кнопку 32-го этажа. Не прошло и минуты, как он вышел в безлюдный коридор.

Свет по-прежнему горел только у Фенстона. Липман открыл дверь своего кабинета, вошел и запер дверь. Уселся за стол и принялся терпеливо ждать.

Фенстон отодвинул письмо о займе и начал перелистывать последний каталог «Кристис». Он понял, что стоимость его собственного собрания значительно возросла, и на губах у него появилась улыбка. Он поглядел на настольные часы: 19.43. Нужно поторопиться, а не то он опоздает на собственное выступление. Фенстон взял каталог и быстрым шагом прошел к двери. Набрав на панели у выключателя шесть цифр, он вышел в коридор и запер дверь. Через восемь секунд он услышал, как защитные решетки скользнули в пазы.

Спустившись на лифте, он отметил свой уход. Время – 19.48.

Проходя через вестибюль к выходу, он увидел за стеклом своего водителя – тот ждал у подножия лестницы. Фенстон расположился на заднем сиденье.

– Я извиняюсь, сэр, – сказал водитель, – вы ведь едете на ужин банкиров?

– Да, и давайте-ка поскорей.

– Я к тому, сэр, – произнес водитель, поднимая с переднего пассажирского кресла карточку с золоченым тиснением, – что в приглашении сказано: «Форма одежды – смокинг».

– Вот черт! – выругался Фенстон.

Тина загодя бы вывесила смокинг. Он выскочил из машины, взлетел по лестнице, перескакивая через ступеньку, и пробежал мимо охраны, не удосужившись расписаться.

Выйдя из лифта, Фенстон сразу увидел полоску света под дверью своего кабинета. Он мог бы поклясться, что выключил свет, поставив кабинет на охранную сигнализацию. Он протянул руку набрать код, но тут услышал за дверью какие-то звуки.

Фенстон недоуменно замер: кто бы это мог быть? Он проскользнул в соседний кабинет и тихо прикрыл дверь. Сел в кресло своей секретарши и поискал взглядом выключатель, о котором сообщил ему Липман. Выключатель нашелся под столом. Фенстон нажал кнопку, на экране возникло изображение, и Фенстон не поверил своим глазам. За его письменным столом сидел Липман, перед ним лежало открытое пухлое досье, он листал страницы и время от времени делал снимки наиновейшей, судя по виду, камерой.

В голове у Фенстона разом пронеслось несколько догадок. Липман собирает компромат, чтобы его шантажировать; продает информацию банку-конкуренту; Липмана прижало Налоговое управление США… Фенстон остановился на шантаже. Продумал возможные ответные действия и наконец выбрал то, которого, по его мнению, заслужил Липман.

Фенстон отключил режим входящих и исходящих звонков своего служебного телефона, выскочил в коридор и набрал на наружной панели у двери в свой кабинет правильный код – 170 690, – как если бы уходил. Затем повернул ключ в замке, бесшумно приоткрыл дверь – и снова закрыл.

Раздался оглушительный сигнал тревоги, однако Фенстон подождал, чтобы решетки встали в пазы, после чего набрал код прошлой недели, 170 680, еще раз открыл дверь и резко ее захлопнул.

Затем бросился в кабинет секретарши и набрал номер экстренных вызовов «Эббот секьюрити».

– Дежурный службы безопасности, – произнес голос.

– Говорит Брайс Фенстон, председатель правления Фенстон-банка. Включился сигнал тревоги. Я, вероятно, ошибся и набрал старый код, вот и звоню сказать, что оснований для тревоги никаких нет.

– Повторите, пожалуйста, вашу фамилию, сэр.

– Брайс Фенстон, – проорал он, пытаясь перекрыть сигнал тревоги.

– Спасибо, мистер Фенстон. Мы не замедлим отправить сотрудника на тридцать второй этаж.

– Можете не спешить. Офис откроется только завтра, в семь утра.

– В таком случае, мистер Фенстон, мы, с вашего разрешения, сменим ваш статус со «срочного» на «приоритетный». Стоимость вызова во внерабочее время по-прежнему составляет пятьсот долларов. Но если вы обратитесь в пункт охраны на первом этаже и отмените вызов, расписавшись в списке срочных нарядов, стоимость автоматически снизится вдвое. Правда, ваш статус перейдет в разряд «обычный». То есть мы сможем заняться вашим делом лишь после того, как разберемся со всеми срочными и приоритетными вызовами.

– Мне это подходит, – буркнул Фенстон.

Спустившись лифтом на первый этаж, он торопливо выскочил из дверей и сбежал по ступенькам к машине.

Водитель закрыл за ним дверцу и сел за руль, решительно ничего не понимая: шеф так и не облачился в смокинг.

Джек Дилени припарковал машину на Броуд-стрит в половине десятого вечера и стал ждать. Липман предупредил фэбээровцев, что придет от десяти до одиннадцати передать им их же камеру со снимками, которые отправят Фенстона за решетку.

Джек начал подремывать, когда услышал сирену. Его часы показывали четверть двенадцатого. Липман предупредил Джека, что не придет с точностью до минуты, но уже после этого разговора позвонил ему на службу в начале восьмого и сказал, что Фенстон сообщил ему нечто убийственнее любого компромата. Однако раскрывать, что именно, по телефону не стал.

Теперь сирена завывала всего в двух кварталах.

Джек вылез из машины и не спеша пошел к зданию, где работал Липман. Перед входом, проскрежетав тормозами, остановилась карета «скорой помощи», на тротуар выскочили три санитара с носилками на колесиках и кислородным баллоном и бросились вверх по лестнице. Джек проводил их глазами.

Затем он глянул в сторону стойки охранников. Один из них, тыча пальцем в журнал, что-то доказывал мужчине постарше, видимо, своему начальнику, а другой говорил по телефону. Люди входили в лифты и выходили из лифтов – привычная картина для Уолл-стрит, где финансовая деятельность не прекращается круглые сутки. Санитары выкатили носилки с пострадавшим, все расступились. Джек поднялся по ступенькам, чтобы взглянуть. Вдали завыла полицейская сирена, а Джек уставился на бледное лицо человека с выпученными остекленевшими глазами, словно застывшими в ярком свете автомобильных фар. Это был Липман. Один взгляд на это лицо сказал Джеку, что дар речи вернется к Липману очень нескоро.

Джек задержался на проходной и предъявил жетон ФБР. В лифте он ткнул в кнопку 32-го этажа. Когда лифт открылся, он побежал по коридору. У распахнутой двери стояли охранники, двое механиков в красных комбинезонах и уборщик.

– Кто вы такой? – задал вопрос охранник.

– ФБР, – бросил Джек и вошел, на ходу показав жетон.

Первым, что бросилось ему в глаза, был увеличенный снимок – Джордж Буш пожимает руку Фенстону. Джек сразу нашел взглядом то, что искал, – вещь лежала на стопке страниц у открытой папки.

– Что случилось? – спросил Джек властным тоном.

– Какой-то мужчина запер себя в этом офисе на три с лишним часа и, должно быть, включил сигнализацию.

– Мы ни при чем, – поспешил оправдаться один из механиков, – нам приказали понизить статус вызова.

Джек подошел к письменному столу, пробежал глазами по документам, поднял взгляд и увидел, что мужчины, все четверо, продолжают на него пялиться. Джек в упор посмотрел на охранника и произнес:

– Ступайте к лифту, дождитесь полицейских и ведите прямо ко мне.

Охранник ушел.

– Вы трое – освободите помещение. Возможно, произошло преступление, и здесь нельзя ничего трогать.

Мужчины повернулись к двери. Джек схватил камеру и опустил в карман тренча.