Текст книги "Ложное впечатление (в сокращении)"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Давай без шума, Том. Не стоит вовлекать Бюро. Пойду в участок и все улажу.

Том неохотно вернул жетон в карман.

Джек встал, и сержант надел на него наручники.

– Эй, это и вправду необходимо? – резко спросил Том.

– Том, не вмешивайся, – спокойно попросил его Джек. – Просто подожди здесь – я уверен, что вернусь к кофе.

Тина услышала, как открывается дверь в ее кабинет, но не подняла глаз. Только один человек имел наглость входить к ней без стука.

– Полагаю, вы знаете, что Петреску пыталась украсть Ван Гога?

– Слышала, – ответила Тина, продолжая печатать.

– Бросьте ваши штучки, со мной это не пройдет, – сказал Липман. – Думаете, я не знаю, что вы подслушиваете все телефонные разговоры председателя? – Тина перестала печатать и подняла глаза. – Возможно, пришло время сообщить мистеру Фенстону о переключателе, с помощью которого вы за ним шпионите.

– Вы мне угрожаете, мистер Липман? – спросила Тина. – Если да, то я могла бы рассказать председателю о еженедельных звонках мистера Пикфорда.

Липман убрал руки со стола и выпрямился.

– Приставленному к вам сотруднику службы пробации наверняка будет интересно узнать, что вы преследуете сотрудников банка, в котором не работаете, не имеете своего кабинета и не получаете зарплаты.

Липман сделал шаг назад, помешкал и, не сказав ни слова, вышел. Когда дверь закрылась, Тину заколотило так, что ей пришлось вцепиться в подлокотники.

Дежурный сержант обыскал Джека, и двое детективов препроводили его в комнату для допросов. Сержант уголовной полиции Франкем попросил его сесть напротив и достал из папки длинную анкету.

– Фамилия и имя? – начал он.

– Джек Фицджеральд Дилени, – ответил Джек.

– Дата рождения?

– 22 ноября 1963 года.

– Кем работаете?

– Старшим следователем в нью-йоркском отделении ФБР.

Детектив опустил ручку:

– У вас есть какие-нибудь документы?

Джек предъявил жетон и удостоверение личности.

– Спасибо, сэр. – Франкем обратился к коллеге: – Распорядитесь, пожалуйста, чтобы агенту Дилени сделали кофе. Допрос может занять немало времени.

Сержант Франкем оказался прав – прошел час, прежде чем в комнату вошел пожилой мужчина в идеально подогнанной форме, с серебряным галуном на кокарде и сел напротив Джека.

– Добрый вечер, мистер Дилени. Я старший суперинтендент Рентон. Теперь, когда мы смогли установить вашу личность, возможно, вы окажете нам любезность и ответите на несколько вопросов.

– Если смогу, – произнес Джек.

– Из вполне надежного источника к нам поступила жалоба на то, что в течение последней недели вы следуете за одной дамой, не поставив ее в известность. В Англии по Закону 1997 года о защите от преследования это считается преступлением. Однако, уверен, у вас есть объяснение.

– Доктор Петреску – фигурант текущего расследования, которое мне с некоторых пор поручили вести.

– Это расследование как-то связано с убийством леди Виктории Уэнтворт?

– Да, – ответил Джек.

– Доктор Петреску подозревается в убийстве?

– Нет. На самом деле мы думали, что она может стать следующей жертвой. К счастью, убийцу арестовали в Бухаресте.

– И вы не поделились с нами информацией? – спросил Рентон. – Хотя наверняка были в курсе того, что мы занимаемся расследованием убийства?

– Приношу извинения, сэр, но я сам узнал об этом несколько часов назад. Уверен, что наше лондонское отделение намеревалось с вами связаться.

– Мистер Том Красанти кратко изложил мне суть дела – подозреваю, лишь потому, что мы задержали его коллегу. Он заверил меня, что вы будете нас подробно информировать о дальнейшем ходе расследования. – Старший суперинтендент встал. – Доброй ночи, мистер Дилени. Надеюсь, вы хорошо долетите домой.

– Спасибо, сэр, – поблагодарил Джек, и Рентон вышел.

Через несколько секунд вернулся сержант Франкем и вывел Джека из здания.

Том ждал на улице.

– Осужденному следует дать возможность вернуть себе доброе имя, – заявил он.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Джек.

– Мы оба приглашены завтра в Уэнтворт-Холл на завтрак с леди Арабеллой и доктором Петреску, и, между прочим, Джек, насчет Анны я тебя понимаю.

9/22–9/23

Выйдя из гостиницы в половине восьмого утра, Джек увидел у входа «роллс-ройс». Водитель открыл перед ним заднюю дверцу.

– Доброе утро, сэр. Леди Арабелла просила передать, что жаждет познакомиться с вами.

– А я – с ней, – ответил Джек, устраиваясь на заднем сиденье.

– Приедем через несколько минут, – заверил шофер. Миновав кованые железные ворота и длинную подъездную аллею, «роллс-ройс» остановился у дома, водитель вылез, обошел машину сзади и открыл дверцу.

Джек вышел и увидел наверху лестницы дворецкого.

– Добро пожаловать в Уэнтворт-Холл, сэр, – приветствовал тот Джека. – Соблаговолите проследовать за мной, леди Арабелла ждет вас.

Дворецкий проводил Джека в гостиную и объявил:

– Мистер Дилени, миледи.

– Доброе утро, мистер Дилени, – поздоровалась Арабелла. – Думаю, мы обязаны перед вами извиниться. Это же очевидно, что вы никакой не преследователь.

Джек пристально посмотрел на Анну – та тоже выглядела подобающе смущенной, а потом перевел взгляд на Тома, который не мог сдержать ухмылки.

В дверях снова появился Эндрюс:

– Завтрак подан, миледи.

Когда Кранц проснулась во второй раз, молодой врач менял ей повязку на плече.

– Когда я поправлюсь? – первым делом спросила она.

Врач отрезал кусок бинта.

– Дня через три-четыре. Но я бы не торопился выписываться. Ваша следующая остановка – Жилава.

Кранц не забыла кишащее крысами здание с каменными стенами, куда раньше каждый вечер ездила допрашивать заключенных. Из Жилавы еще никому не удавалось бежать, даже Чаушеску.

После ухода врача Кранц выяснила, что ее караулят шесть охранников, дежуривших в три смены по восемь часов каждая. Первая смена заступала в шесть утра, вторая – в два, и ночная – в десять вечера. Кранц заметила, что один из охранников ленив и полночи спит, второй все время отлучается на пожарную лестницу покурить, третий – бабник, всегда отирается у медсестер, а четвертый все время ворчит, что ему мало платят. Два других были старше и слишком хорошо ее помнили по былым временам.

Но и они уходили на перерыв, чтобы поесть.

Джек воздал должное яичнице с беконом, жареным почкам под острым соусом и грибам с помидорами, а также тостам с джемом и кофе.

– Вы, должно быть, проголодались после такого сурового испытания, – заметила Арабелла.

– Если б не Том, мне, вероятно, пришлось бы довольствоваться тюремным пайком.

– И боюсь, виной всему – я, – сказала Анна. – Ведь это я вас сдала, – добавила она с усмешкой.

– Неправда, – возразил Том. – За то, что Джека и арестовали, и отпустили, нужно благодарить Арабеллу.

– Но я до сих пор одного не понимаю, хотя Том все подробно объяснил, – призналась Анна. – Зачем вы продолжали за мной следить, если были уверены, что у меня уже нет картины?

– Потому что думал, что женщина, прикончившая вашего водителя, последует за вами в Лондон.

– Где и убьет? – тихо спросила Анна.

Джек кивнул.

– Слава Богу, я об этом и не подозревала, – сказала Анна, отодвинув тарелку.

– Но к тому времени ее уже арестовали за убийство Сергея? – осведомилась Арабелла.

– Верно, – ответил Джек. – Но я этого не знал, пока не встретился с Томом.

– Значит, ФБР держало меня в поле зрения? – спросила Анна у Джека, который намазывал маслом тост.

– И довольно давно, – признался Джек. – Одно время мы задавались вопросом, не вы ли убийца. Консультант по живописи – хорошая ширма, к тому же вы спортсменка. – Он отхлебнул кофе. – Мы уже собирались закрыть ваше дело, когда вы похитили картину Ван Гога.

– Я ее не похищала, – отчеканила Анна.

– Она забрала ее с моего позволения, – вставила Арабелла.

– Надеетесь, что Фенстон согласится продать картину, чтобы погасить ваш долг? Если так, то в его практике такое случится впервые.

– Нет, – поспешила возразить Арабелла. – Этого я хочу в самую последнюю очередь.

У Джека на лице появилось недоуменное выражение.

– Только после того, как полиция раскроет тайну гибели вашей сестры, – заметила Анна.

– Мы все знаем, кто убил мою сестру, – отрезала Арабелла.

– Знать и доказать – разные вещи, – возразил Джек.

– Значит, убийство сошло Фенстону с рук, – заметила Анна.

– И, думаю, не одно, – признал Джек. – Имеются пять убийств с почерком Кранц. Но существует крошечная зацепка. Когда Кранц отвезли в охраняемую больницу, у нее, кроме ножа и небольшой суммы наличными, нашли ключ с выбитыми буквами НРК и цифрой 13. Если нам удастся выяснить, от чего он, возможно, мы свяжем Кранц с Фенстоном.

– Викторию и Сергея убила Кранц? – спросила Анна.

– Несомненно, – ответил Джек.

– А полковник Сергей Слатинару был командиром вашего отца и его близким другом, – сообщил Том.

– Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь, – пообещала готовая расплакаться Анна. – Хотите, останусь в Англии, пока вы продолжаете расследование?

– Нет, мне нужно, чтобы вы вернулись в Нью-Йорк, – возразил Джек. – Пусть все узнают, что вы целы и невредимы. Только не давайте Фенстону повода для подозрений.

– Мне можно общаться с бывшими коллегами? – спросила Анна. – Мы дружим с Тиной, секретаршей Фенстона.

– Вы в этом уверены? – спросил Джек. – Как вы объясните, что Фенстон всегда знал, где вы находитесь, если Тина ему не сообщала?

– Объяснить не могу, но знаю, что Тина ненавидит Фенстона и ее жизнь подвергается опасности.

– В таком случае вам следует связаться с ней как можно быстрее, – сказал Том.

Джек кивнул в знак согласия.

– У меня заказан билет на сегодняшний дневной рейс из Станстеда, – сказала Анна.

– У меня тоже, – сообщил Джек, – но только из Хитроу.

– Что ж, одному из вас придется поменять билет, – предложил Том.

– Не мне, – сказал Джек. – А то опять заметут за преследование.

– Хотелось бы знать, нахожусь ли я еще под следствием, – спросила Анна.

– Не находитесь, – заверил Джек. – Когда убили сестру Арабеллы, ваше алиби подтвердил безупречный свидетель.

– Могу я спросить кто?

– Я, – ответил Джек. – Бегал следом за вами в Центральном парке.

– Вы бегаете в Центральном парке? – переспросила Анна.

– Делаю круг каждое утро. За последние шесть недель я вас несколько раз обгонял.

Анна изумленно на него посмотрела.

– Мужчина в зеленой футболке? Неплохо бегаете.

– Да и вы не так…

– Извините, что вынужден прервать встречу бегунов клуба Центрального парка, но мне пора на рабочее место, – сказал Том, отодвинувшись от стола.

Джек улыбнулся:

– Я бы не возражал, если бы ты подбросил меня до «Герба Уэнтворта».

– Подброшу, – пообещал Том.

– И поскольку теперь я могу без опаски показаться с вами в Хитроу, где мы там встретимся? – спросила Анна, вставая из-за стола.

– Не волнуйтесь, я вас найду, – заверил Джек.

Липмана доставили в аэропорт за час до того, как самолет с картиной должен был приземлиться. Это не помешало Фенстону звонить ему каждые десять минут, когда тот ехал в аэропорт, и каждые пять, когда лимузин с красным футляром в багажнике возвращался назад.

Когда Липман приехал и ждал в коридоре, пока Барри Стедмен и водитель вынесут из лифта красный футляр, Фенстон уже метался по кабинету.

– Откройте, – приказал он еще до того, как футляр успели поставить у стены.

Барри и водитель сняли специальные зажимы, затем вытащили из рамы футляра длинные гвозди. Барри осторожно вынул картину и поставил на пол у стола председателя. Фенстон начал голыми руками рвать поролоновую прокладку, пока наконец не увидел то, ради чего шел на убийства.

Он задохнулся от восторга.

– Портрет даже прекрасней, чем я ожидал. Истинный шедевр. Я точно знаю, куда повешу моего Ван Гога.

Его взгляд остановился на стене над столом, где висела большая фотография, на которой Джордж Буш пожимал ему руку на Нулевом уровне.

Джек ждал Анну у стойки регистрации. Анне было неловко, все-таки этот мужчина следил за ней последние девять дней. Но когда они поднимались по трапу в салон самолета, Джек уже знал, что Анна поклонница бейсбола, любит спагетти и Дастина Хоффмана, а она узнала, что он тоже болеет за «Никсов», что его любимый артист – Фернандо Ботеро и ему ничто не заменит мамино ирландское рагу.

В самолете Анне удалось заснуть. Проснулась она за час до прилета и обнаружила, что Джек спит, опустив голову ей на плечо. Сонная Анна села и взяла у стюардессы чашку чая.

Джек выпрямился.

– Так что вы намерены предпринять первым делом, после того как чудесным образом восстали из мертвых? – поинтересовался он чуть погодя.

– Выяснить, захочет ли кто-нибудь меня нанять. А вы?

– Придется доложить шефу, что мне так и не удалось подобраться к Фенстону, и он выдаст одну из двух своих любимых фразочек: «Повысьте ставки, Джек» или «Прибавьте газа».

– Вряд ли это справедливо, ведь Кранц – за решеткой.

– Но я тут ни при чем, – заметил Джек. – А потом мне придется столкнуться с гневом куда страшнее, чем гнев шефа, – когда стану объяснять матушке, почему пропустил субботний ужин с ее рагу. Единственная надежда на спасение – выяснить, что означает сокращение НРК. – Джек опустил руку в карман. – Благодаря современным технологиям Тому удалось изготовить точную копию ключа, хотя оригинал находится в Бухаресте.

Джек протянул Анне ключ. Анна повертела его в руках и предположила:

– Нью-йоркский регби-клуб, Нью-йоркский рестлинг-клуб, что еще?

– Нью-йоркский рок-клуб, и если вам что-то еще придет в голову, сообщите, потому что я намерен выяснить это до понедельника.

– Может, вы чуть сбавите темп на завтрашней утренней пробежке и скажете, удалось ли решить головоломку?

– Вообще-то я надеялся рассказать вам это за ужином сегодня вечером, – признался Джек.

– Не получится. Мне жаль, Джек, мне и самой бы очень хотелось, но я ужинаю с Тиной. Завтра в шесть утра вас устроит?

– Тогда, чтобы встретиться на середине дистанции, мне нужно завести будильник на полседьмого.

– К этому времени я уже выйду из душа.

– Жаль, что я этого не увижу, – сказал Джек.

Липман без стука ворвался в кабинет председателя.

– Вы это видели? – спросил он и положил ему на стол номер «Нью-Йорк таймс», тыча пальцем в заметку из международной рубрики.

Фенстон впился взглядом в заголовок – «РУМЫНСКАЯ ПОЛИЦИЯ АРЕСТОВАЛА УБИЙЦУ» – и прочитал заметку.

– Выясните, сколько хочет начальник полиции.

– Все может оказаться не так просто, – нахмурился Липман. – И есть еще один вопрос. После того, что случилось с Моне, этого Ван Гога надо застраховать.

– Никогда не страхую мои картины. Мне не нужно, чтобы в Налоговой службе узнали стоимость моей коллекции, да и в любом случае такое не случается дважды.

– Уже случилось, – заметил Липман.

Фенстон скривился и какое-то время молчал.

– Хорошо, но страхуйте в лондонском отделении «Ллойда» и заявите страховую стоимость ниже двадцати миллионов, – в конце концов согласился он. – Я все еще надеюсь заполучить остальную коллекцию Уэнтвортов, и чего мне точно не нужно, так чтобы Ван Гога оценили в сто миллионов.

Кранц помочилась в постель и объяснила врачу, что у нее слабый мочевой пузырь. Он разрешил частые посещения уборной, но только в сопровождении как минимум двух конвоиров.

Эти частые, но короткие прогулки позволили Кранц изучить планировку этажа, но у них была и другая цель. Когда охранники закрыли ее в кабинке, она, сев на стульчак, извлекла из прямой кишки презерватив, промыла водой из унитаза, развязала узелок на конце и вытащила плотно скрученные двадцатидолларовые купюры. Взяв две, она засунула их под бинт и повторила все действия в обратной последовательности.

Кранц спустила воду, охранник открыл дверь, и поднадзорную отвели обратно в палату. Остаток дня она проспала.

Сидя на заднем сиденье такси, Джек позвонил шефу и доложил о возвращении в Нью-Йорк.

– Отдохнули бы до понедельника, Джек, – предложил Мейси. – Вы это заслужили.

– Сегодня суббота, – напомнил Джек.

– Значит, в понедельник утром первым делом – ко мне.

Джек решил позвонить матери.

– Ты сегодня придешь поужинать? – спросила она, и Джек прямо-таки ощутил аромат тушеного мяса.

– Неужто пропущу, ма?

– А на прошлой неделе?

– Ну да. Я собирался тебе позвонить, но кое-что произошло.

– Может, приведешь это «кое-что» с собой на ужин? – Джек замешкался, что было с его стороны глупым промахом. – Она католичка?

– Нет, мама. Она разведена, была три раза замужем, двое ее бывших погибли при загадочных обстоятельствах. Да, еще у нее пятеро детей, и не все от тех трех мужей. Но тебе будет приятно узнать, что только четверо сидят на тяжелых наркотиках, ведь пятый – в тюрьме.

– У нее есть постоянная работа?

– Конечно, ма, она получает наличными. Клиентов обслуживает в основном по выходным, но заверила меня, что всегда выкроит часок ради миски ирландского рагу.

– Так чем она занимается на самом деле?

– Ворует картины. Специализируется на Ван Гоге и Пикассо.

– Все лучше, чем предыдущая, та специализировалась на разбазаривании твоих денег.

– Пока, мама, – попрощался Джек. – До вечера.

Закончив разговор, он обнаружил, что поступило сообщение от Анны, в котором она дала ему прозвище:

«Включите мозги, Слежак. „Р“ лежит на поверхности. Вам меня не догнать!»

Охранники ночной смены первые два часа вышагивали взад-вперед по коридору, каждые несколько минут открывая палату Кранц и включая свет, чтобы проверить «наличие» поднадзорной. Потом их активность ограничилась каждым получасом.

В пять минут пятого, когда двое охранников постарше ушли поесть, Кранц позвонила в звонок у кровати. Ворчун с материальными проблемами и заядлый курильщик проводили ее в уборную. Когда она вошла в туалет, второй охранник остался в коридоре, а первый стал караулить у двери. Кранц достала еще две купюры и спустила воду. Охранник открыл дверь. Улыбнувшись, она сунула деньги ему в руку. Быстро, не выходя в коридор к напарнику-курильщику, он положил их в карман. Охранники отвели Кранц в палату и закрыли.

Через двадцать минут после перерыва вернулись два других охранника. Один из них открыл палату проверить, на месте ли Кранц. Убедился, отступил назад в коридор, закрыл дверь и сел играть в нарды с напарником.

Кранц сделала вывод, что попытаться сбежать можно только между четырьмя и четырьмя двадцатью утра, когда охранники постарше отлучаются поесть. Бабник, курильщик и соня так и так будут при деле, а ее ничего не подозревающий соучастник будет только рад сопроводить ее в туалет.

В поисках НРК Джек вдоль и поперек прочесал телефонный справочник Нью-Йорка. Кроме тех трех организаций, до которых он уже додумался, он не смог найти ни одну такую, что, по словам Анны, «лежала на поверхности». Он включил ноутбук и ввел в Гугл словосочетание «Нью-йоркский рестлинг-клуб». Вылезло несколько красивых снимков здания на Парк-авеню. Не приходилось сомневаться, что проникнуть внутрь он сможет, только выдав себя за члена клуба.

Разобрав чемодан и приняв душ, Джек остановил выбор на темном костюме в неяркую полоску, синей рубашке и соответствующем цели визита галстуке, сел в такси и приехал на Парк-авеню, дом 370. Полюбовавшись четырехэтажным особняком конца XIX века в духе эпохи Возрождения, Джек поднялся по ступенькам к двери с неприметной гравировкой «НРК» на стекле и направился к стойке администратора.

– Я могу быть вам полезен? – осведомился молодой мужчина.

– Я в этом не уверен, – признался Джек. Он достал из кармана дубликат ключа. – Видели когда-нибудь похожий?

Молодой человек взял ключ:

– Нет, сэр, не видел. Похож на ключ от сейфового шкафчика, но не от нашего.

– Может, есть какие-то предположения? – спросил Джек, стараясь скрыть отчаяние в голосе.

– Нет, сэр. Разве что это было еще до меня. Я здесь одиннадцать лет, но, может, вам сумеет помочь Эйб.

Из комнаты за стойкой появился мужчина постарше.

– Чем это я, может, сумею помочь?

– Джентльмен хочет знать, не знакомо ли вам это, – объяснил молодой администратор и протянул ключ Эйбу.

– Точно не наш, – подтвердил Эйб, – но я знаю, что значит буква «Р», потому как лет двадцать назад к нам зашел молодой человек и спросил, не здесь ли Румынский клуб.

– Разумеется, – прошептал Джек, – какой же я идиот.

– Он не умел читать по-английски, – продолжал Эйб, – так что пришлось поискать для него адрес. И запомнил я его только потому, что клуб находился на Линкольн-стрит. Улице, названной в честь Линкольна, – пояснил он. – По-моему, это где-то в Куинсе.

Джек вошел в винный магазинчик на углу Линкольн-стрит и Гаррис-авеню.

– Я ищу Румынский клуб, – объяснил он женщине за прилавком.

– Закрыт много лет назад. Теперь там гостиница. – Она смерила его взглядом. – Но не думаю, что вы захотите в ней остановиться.

– Номер дома знаете? – спросил Джек.

– Нет, но дом где-то посередине квартала на другой стороне.

Джек поблагодарил и, вернувшись на Линкольн-стрит, попытался разобраться, где находится середина квартала, и наткнулся взглядом на выцветшую табличку – «Сдаются комнаты». Вниз с улицы вели несколько ступенек. Джек посмотрел – на двери внизу виднелась еще более выцветшая табличка: «НРК, основан в 1919 году». Джек спустился и вошел в обшарпанный темный вестибюль. Прямо перед ним была маленькая стойка, за которой в клубах сигаретного дыма сидел старик и читал «Нью-Йорк пост».

– Мне нужен номер на ночь, – сказал Джек, стараясь придать голосу убедительность.

Старик окинул его недоверчивым взглядом и ответил:

– Семь долларов. Вперед.

– И еще мне нужно поместить куда-нибудь ценные вещи.

– Еще доллар. Вперед.

Джек дал ему восемь долларов и получил ключ от комнаты.

– Номер три, шкафчики в конце коридора, – объяснил портье, вручил ему второй ключ и снова уткнулся в газету.

Джек дошел по коридору до стены, у которой стояли сейфовые шкафчики. Открыл свой и заглянул. Сейф был на вид сантиметров двадцать в ширину и семьдесят в глубину. Перед тем как пройти дальше, Джек оглянулся на стойку портье. Достав дубликат ключа из внутреннего кармана, он открыл шкафчик под номером 13, глянул внутрь и постарался взять себя в руки. Он закрыл шкафчик и вышел на улицу.

Вернувшись домой, Джек попробовал подсчитать, сколько стодолларовых банкнот можно втиснуть в шкафчик номер 13. Прежде чем звонить Дику Мейси, он разметил на кухонном столе участок размером с дно сейфа и, с помощью книжек по пятьсот страниц в каждой, произвел вычисления.

– Я, кажется, велел вам отдохнуть в выходные, – заметил Мейси.

– Я нашел сейфовый шкафчик, который отпирается ключом НРК 13.

– Что внутри?

– Точно не скажу, но около двух миллионов долларов.

– Отдых отменяется, – распорядился Мейси.

Анна начала утреннюю пробежку незадолго до шести утра. Сэм выскочил из-за конторки, чтобы открыть ей дверь, – с тех пор как она вернулась, на его лице сияла широкая улыбка Чеширского Кота.

Анне было интересно, где Джек ее догонит. Ей пришлось признать, что он очень занимал ее мысли, и она надеялась, что их отношения, возможно, выйдут за рамки чисто профессиональных.

Пробегая под Воротами мастера, Анна увидела Джека.

– Долго ждали, Слежак? – спросила она, проносясь мимо.

– Нет, – ответил он, догнав ее. – Уже сделал два круга, а сейчас так – расслабляюсь.

– Уже расслабились, верно? – спросила Анна, вырываясь вперед. Он отстал лишь на несколько секунд, и она решила, что ее единственная надежда – отвлечь его. – Догадались, что означает «Р»?

– Скажите первая.

– Я бы предположила, что речь о Румынии, – почти задыхаясь, ответила Анна.

– Вам бы работать в ФБР, – заметил Джек, замедляя бег.

– Так где же Румынский клуб?

– В захудалом квартале Куинса, – сообщил Джек.

– И что вы нашли, когда открыли сейф?

– Порядка двух миллионов долларов.

– Двух миллионов? – переспросила Анна. – Кто же держит два миллиона наличными в сейфовом шкафчике в Куинсе?

– Тот, кто не может рисковать, открыв счет в банке.

– Кранц, – догадалась Анна.

– Теперь ваша очередь. Выяснили что-нибудь на ужине с Тиной?

– Фенстон считает, что последнее пополнение его коллекции – просто чудо. Но важнее другое. Когда Тина принесла ему утром кофе, на столе у него лежал свежий номер «Нью-Йорк таймс», открытый на семнадцатой странице.

Анна вытащила из кармана газету и протянула Джеку.

Он прочитал заголовок.

– Наблюдательная девушка, ваша подруга Тина. Беру все свои слова обратно. Она в нашей команде.

– Нет, Слежак, в моей, – возразила Анна, как всегда пробегая через Земляничную поляну в ускоренном темпе.

Джек бежал вровень с ней.

Липман выбрал воскресенье, потому что это был единственный день недели, когда Фенстон не приходил на работу.

У себя дома Липман пообедал полуфабрикатами. Съев все до последней крошки, он вернулся в спальню, надел серый спортивный костюм и достал из-под кровати спортивную сумку. Потом открыл комод, в котором лежал блок «Мальборо», и вытащил пачку. Под конец он сунул под комод руку и отлепил приклеенный к днищу ключ.

Липман запер дверь квартиры на два оборота, прошел квартал и только тогда остановил желтое такси и назвал водителю адрес. Он в последний раз выполнял особое поручение Фенстона, человека, который использовал его каждый день на протяжении последних десяти лет. За это время Липман положил в сейфовый шкафчик под номером 13 в гостинице на Линкольн-стрит больше пяти миллионов долларов и всегда знал, что оставляет их там с концами, – пока она не совершила ошибку. Это был его единственный шанс.

– Можете высадить меня на углу, – сказал он таксисту.

Водитель остановился:

– Двадцать три доллара.

Липман протянул через решетку три десятки:

– Вернусь через пять минут. Если подождете, получите еще пятьдесят.

– Подожду, – сразу же согласился таксист.

Липман взял пустую спортивную сумку и вышел из такси. Он дошел до дома 61 и немного постоял, проверяя, не проявляет ли кто к нему интереса. Хотя с чего бы? Он спустился по ступенькам и открыл дверь.

Портье поднял глаза, увидел, кто вошел, кивнул и вернулся к рубрике о результате бегов. Липман положил на стойку пачку «Мальборо». Каждый человек имеет свою цену.

Липман всмотрелся в сумрак коридора, освещенного голой сорокаваттной лампочкой. Он точно знал, где ее шкафчик. Липман оглянулся – зажженная сигарета из его пачки уже светилась в темноте.

Липман достал из кармана спортивного костюма ключ, сунул в скважину, повернул и расстегнул молнию на сумке. Меньше чем за минуту он опустошил сейф, набил сумку банкнотами и застегнул молнию. Подняв сумку, он на мгновение удивился ее тяжести, вернулся к стойке и выложил ключ.

– Мне он больше не понадобится, – сказал он старику, который не позволил этому неожиданному сообщению отвлечь его от изучения ставок на Бельмонтских скачках в четырехчасовом забеге.

Липман поднялся по ступенькам на Линкольн-стрит и, с облегчением увидев, что такси все еще не уехало, торопливо пошел к машине.

Метров через двадцать из ниоткуда появились с дюжину мужчин в джинсах и синих нейлоновых ветровках с яркими желтыми буквами «ФБР» на спине и окружили его. С двух концов на Линкольн-стрит въехало по машине. Визжа тормозами, они взяли Липмана в клещи. Такси умчалось прочь.

– Зачитайте ему права, – сказал один из агентов. Второй одновременно надел на Липмана наручники, а третий забрал у него спортивную сумку.

– «У вас есть право хранить молчание…»

Зачитав Липману права, его отвели к одной из машин и бесцеремонно запихнули на заднее сиденье, где его ждал агент Дилени.

Наутро четвертого дня Кранц услышала, как часы на соседней церкви пробили четыре раза. Потом она услышала, как один из охранников сообщил:

– Мы пошли перекусить.

Курильщик кашлянул, но ничего не сказал. Кранц лежала тихо, пока шаги не удалились. Тогда она позвонила в звонок у кровати, и в замке повернулся ключ.

– Где ваш товарищ? – спросила Кранц.

– Пошел подымить, – ответил охранник. – Не волнуйтесь, он свою долю получит.

Кранц встала с кровати. Третий охранник в другом конце коридора дремал, развалясь на стуле. Курильщика и бабника видно не было.

Охранник отвел Кранц в туалет. Она вошла, достала еще две двадцатидолларовые купюры, сложила, зажала в правой ладони и спустила воду. Охранник открыл дверь. Когда она вышла в коридор, он улыбался в предвкушении денег. Охранник в дальнем конце коридора не шевелился.

Кранц кивнула на бельевую. Ее личный «опекун» открыл дверь, они проскользнули внутрь. Кранц разжала кулак. Охранник потянулся за долларами, но она уронила одну банкноту на пол. Он наклонился поднять, и тут она со всей силы ударила его в пах коленом, ухватила за волосы и вспорола ему горло хирургическими ножницами. Не лучшее, конечно, лезвие, но другим ей не удалось разжиться. Собрав все силы, она свалила тело в желоб, по которому белье отправляли в прачечную, и нырнула следом.

Они, подскакивая, пронеслись вниз по широкой металлической трубе прямо в прачечную и глухо приземлились на кучу грязных полотенец. Кранц вскочила, сорвала с вешалки самый маленький комбинезон, натянула, кинулась к двери и выглянула в коридор. Никого, кроме уборщицы – та, стоя на коленях, драила пол. Кранц прошла мимо, толкнула дверь и взбежала по ступенькам. Подняла оконную раму на первом этаже и вылезла на клумбу. С неба лило как из ведра.