Текст книги "Девушка у обочины (ЛП)"

Автор книги: Джасинда Уайлдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Боже, Адам. – Дез откидывается назад, ее глаза полны чувств. Ее пальцы касаются моих щек, опускаются вниз на челюсть, а затем оборачиваются сзади за шею. – Заткнись и сделай так, чтобы я кончила. – И она толкает мою голову вниз к ее киске.

Я зарываюсь лицом между ее бедер, и Дез разводит колени в стороны, откидываясь на диван. Она стонет с облегчением, когда я всасываю ее клитор между губами и скольжу в нее средним пальцем. Ее бедра покачиваются пока, я сосу, и тут резко ударяю языком по клитору и вращаю головой все быстрее и быстрее.

И когда чувствую, что она напрягается, замедляюсь. Она стонет от разочарования, которое превращается в хныканье, когда сгибаю палец внутри нее, а затем добавляю еще безымянный палец. Я начинаю двигать двумя пальцами внутрь и обратно, сгибая их так, чтобы задевать переднюю стенку. И смотрю на нее: ее глаза закрыты, уголок нижней губы закушен, на лице отчаянное выражение. Я возвращаю свое внимание к киске, протягиваю свободную руку к груди, чтобы ущипнуть и покрутить сосок между указательным и большим пальцами, пока Дез стонет, и ее бедра извиваются. Я чувствую, как стенки ее лона сжимаются вокруг моих пальцев. Ее тело трясется, вытягивается, и она тихо вскрикивает. Одно ее колено и затем другое сгибаются на моих плечах, и Дез полностью приподнимается с диванных подушек, изгибается у моего лица, пока я поглощаю ее, пока дико кружит мой язык, а пальцы уверенно трахают ее. Бедра вращаются, двигаясь у моих пальцев и рта, и Дез, задыхаясь, кричит, пока волна за волной оргазма не затопляет ее блаженством.

Я твердый, мучительно твердый от того, что поглощаю ее обнаженное совершенство, ее вкуса и звуков ее оргазма. Я нуждаюсь в ней. Мне нужна ее киска на члене, ее губы на моих губах, ее руки на моей коже. Кроме того, я по-прежнему полностью одет, и понимаю, что у меня нет презервативов. Я использовал последний полгода назад, когда был с Дез, и больше не покупал.

Она приходит в себя после пика наслаждения и обмякает на диване. Сажусь рядом с ней и целую ее плечо, грудь, горло, не в состоянии оторвать от нее свои руки и рот. Я глажу ее талию, бедра, целую между грудей.

– Адам, подожди. – Она отталкивает меня, – теперь моя очередь.

Дез хватает нижний край моей рубашки, стягивает и швыряет в сторону.

Но видит мои синяки и задыхается.

– Адам...? Что случилось?

Я качаю головой.

– Всего лишь выполнял трюк. Я в порядке, не волнуйся об этом.

Она смотрит на меня.

– Ты уверен? Я не хочу причинить тебе боль.

Дотрагиваюсь до нее.

– Детка, есть только одно, что болит из-за того, как сильно ты мне нужна.

– Тогда давай разденем тебя, – вздыхает Дез.

Наклоняясь ко мне, она целует мою грудь, ее руки ласкают мои плечи и прочерчивают дорожку к животу, затем ее пальцы подбираются к ширинке джинсов и расстегивают молнию. Мне нравится ощущать, как ее руки обнажают меня. Кнопка отстегивается, и член вырывается на свободу, сдерживаемый только боксерами.

Дез, оседлав меня, толкает обратно на диван и наклоняется, целуя плечо. Ее тяжелые груди нависают над моей, трутся о кожу так мягко, как шелк. Не могу не прикоснуться к ней, мои руки скользят вверх и вниз по ее позвоночнику. Но потом Дез встает с меня на пол, становится передо мной, стягивая штаны, пока они не снимаются. Я поднимаю ноги, и она сдергивает вместе джинсы и боксеры, ее рот касается бедра, потом другого бедра, а затем прокладывает дорожку выше.

– Полагаю, ты не принимаешь противозачаточные? – спрашиваю я.

– Нет, – говорит она, обхватывая рукой член. – Зачем?

– Потому что у меня нет никакой защиты.

Она замолкает и смотрит на меня.

– Нет?

Я качаю головой.

– Не-а. У меня было три штуки в моей сумоке с туалетными принадлежностями, и я использовал их с тобой на Макино. С тех пор у меня не было необходимости в них.

– Не было?

Я мотнул головой.

– Нет. Я уже говорил тебе, с той ночи у меня никого не было.

– У меня тоже.

Когда ее ладонь скользит вниз по моей длине, мои глаза непроизвольно закрываются.

– Нам понадобятся… презервативы, – говорю я между стонами.

Она чертит круги большим пальцем по головке члена, потом опускает кулак до его основания, затем медленно поднимает назад. Я наблюдаю, как она смотрит на свою руку, на член и потом на мое лицо.

– Так что же нам делать?

– Я мог бы пойти купить.

Дез качает головой и наклоняется ко мне.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты оставлял меня.

– Это займет немного времени.

Она обхватывает меня кулачком, и да, ей определенно сейчас понадобится и того меньше.

– Это было бы слишком долго. – Дез смотрит на меня. – Твой парень может достать их для нас. Оливер.

– Тебе не будет стыдно, если он будет знать, что мы…

– Я более чем уверена, что он уже знает, Адам.

Сейчас уже нет никаких сомнений. Она наклоняется ко мне, обхватывая обеими руками мой член, твердый и пульсирующий, скользит по стволу кулаками, и рассматривает его, находясь всего в паре сантиметров.

– Дез?

Она игнорирует меня, тянется к полу с ее стороны, шарит в кармане джинсов, вынимает мобильный и протягивает его мне. Я вздыхаю, а потом беру телефон и набираю смс Оливеру.

«Очень нужна помощь, чувак».

Он реагирует через пару секунд:

«Думаешь, мне надо найти тебе кое-что в отделе средств планирования семьи?»

«Боже, благослови Оливера. Да».

«Ок. Но я не уверен, что ты сможешь расплатиться со мной за это».

«Я подниму тебе зарплату».

«Похоже, у тебя все аспекты «поднятия» под контролем, босс».

«Я уволю твою задницу, не успеешь даже моргнуть...»

«Лол. Прекрати писать смс во время прелюдии. Это грубо».

Я швыряю телефон в сторону и возвращаю внимание к Дез, которая полностью поглощена своим занятием. Ее руки медленно движутся вверх и вниз по моей длине.

– Я хочу попробовать тебя, Адам. – Она наклоняется еще ближе, ее губы медленно сокращают расстояние до меня.

– Дез.

– Я никогда не делала этого раньше, но очень хочу.

У меня перехватывает дыхание, когда ее губы оборачиваются вокруг головки моего члена. Ее рот теплый и влажный, и я не могу удержать стон блаженства, который вырывается из меня, когда она чуть скользит губами вниз. Я откидываю голову обратно на диван и с трудом заставляю себя держать глаза открытыми, чтобы смотреть на нее. Ее рот широко раскрыт, чтобы обхватить меня, а глаза поднимаются, чтобы посмотреть на меня.

Дез убирает голову назад, и член выходит изо рта с чмоканьем.

– Так хорошо?

Я смеюсь.

– Все, что ты делаешь, – потрясающе, Дез. Просто не укуси меня, и все будет просто невероятно.

Дез возвращается обратно, вбирая меня в рот. Язык, дегустируя, кружит вокруг головки. Ее рука обхватывает основание, не двигается, просто держит его. Потом она начинает поглаживает член, и я невольно приподнимаю бедра. Дез издает звук удивления и отступает, всасывает головку, а затем опускает рот, вбирая длину.

– Господи, Дез. Тебе нужно будет скоро остановиться.

– М-м-м м-м-м…, – не соглашается она, а затем ее рот медленно скользит по стволу, который она одновременно поглаживает рукой. Но затем прерывается. – Ни в коем случае. Тебе действительно нравится это, правда?

– Боже, да.

– Больше, чем трахать меня? – спрашивает она, а затем ее рот снова вокруг члена, отчего не могу не стонать.

– Черт, нет. Господи! – Последний возглас – возглас изумления, когда она начинает сосать жестче и глубже, пока это не становится некомфортным.

В этот момент, я слышу, как открывается дверь, и маленькая квадратная упаковка летит и приземляется на пол. Кидаю быстрый взгляд на нее и вижу, что Оливер купил презервативы самого маленького размера.

– Оливер, ты мудак! – пытаюсь говорить нормальным голосом.

Слышу его хриплый смех, а затем еще одна упаковка летит через прихожую и падает рядом с первой, в этот раз презервативы те, что действительно подходят мне.

Потом дверь закрывается, и он уходит.

Услышав, как открылась дверь, Дез остановилась и глянула в ту сторону, чтобы убедиться, что он не собирался появляться. Как только она слышит, что дверь закрылась, то озорно усмехается и снова берет меня в рот. И на этот раз не знает пощады. Ее кулак быстро двигается вверх и вниз к основанию члена, губы скользят по стволу, опускаясь все ниже и ниже, а затем обратно все выше, устанавливая ритм, медленный и стабильный.

Мне становится все труднее сдерживаться.

– Дез, остановись.

Я тяну ее, но она берет мои руки в свои и переплетает пальцы. Взгляд устремляются на меня, чтобы понаблюдать за мной. Я пытаюсь освободить руки, но она не отпускает их, крепко держит и борется против моей хватки. В ее глазах мелькает смех, а потом она движется сильнее и быстрее, и понимаю, что больше не могу сдерживаться.

– Бл*дь, Дез, я собираюсь кончить. Ты должна остановиться или я…

Ее губы обернуты вокруг головки, она жадно сосет, и я понимаю, что это безнадежно. Дес тянет наши сцепленные вместе руки к голове, кладет мои ладони на свои волосы, а затем берет ствол одной рукой в кулак, а другой обхватывает яйца. Я стягиваю с хвоста резинку и погружаю руки в черные локоны, отводя их подальше от лица. Она снова двигает головой, поглаживая основание и продолжая сосать.

Я пропал.

Вскрикиваю, когда чувствую, что подхожу к краю и отпускаю себя, не в состоянии предупредить ее; она издает возглас удивления, но не останавливается и не замедляется. Чувствую, как взрываюсь у нее во рту, но Дез продолжает движения головой, продолжает ласкать длину. Затем слышу, как она сглатывает, а я все еще изливаюсь, издавая стоны и отчаянно стараясь не толкаться слишком сильно.

После того, как успокаиваюсь, она выпускает меня, перемещается, расставив ноги по обе стороны от меня, и обхватывает мое лицо руками.

– Как это было?

Я моргаю, уставившись на нее затуманенным, обалделым взглядом.

– Господи, Дез, – прислоняюсь лбом к ее рту. – Такого я не ожидал.

– Я знаю.

– Но это было... даже не могу двигаться.

Дез целует меня, отчего чувствую свой вкус на ней, но мне плевать. Она сидит на мне сверху, и я ощущаю ее горячую сердцевину на размягченном члене. Грудь касаются моей, и рот настойчиво покрывает мой. Ее полные бедра в моих руках, и я понимаю, что не потребуется много времени, прежде чем буду опять готов, прежде чем смогу взять ее так, как мне хочется.

* * *

ДЕЗ

Адам встает со мной на руках и несет меня через всю комнату в спальню. Потом укладывает меня, упираясь рукой в кровать рядом с моим лицом и целует, лаская другой рукой грудь.

Потом он уходит на минутку, чтобы возвратиться с упаковкой презервативов.

Сердце сжимается, а лоно становится влажным.

Но он к этому еще не готов. Адам разрывает коробку, вытягивает один квадратик и откладывает его в сторону, затем разваливается на кровати рядом со мной. Его руки очерчивают мои ребра под грудью, опускаются ниже и находят край одной из моих татуировок. Глаза находят мои, и я вижу в них вопрос.

Перекатываюсь на него, уперев руки в живот, прямо над его зарождающейся эрекцией.

– Тоска по дому живет в каждом из нас. По безопасному месту, где нас всегда примут, не задавая вопросов, – произношу я. – Майя Энджелоу.

Адам кивает.

– Я видел это, когда ты спала. Что это значит для тебя?

Прислоняю голову к сгибу руки.

– Это просто о... доме. О принадлежности. Я никогда ни к чему не была привязана. Росла в системе, ни в одной приемной семье не задерживалась больше года, поэтому у меня никогда не было дома. Везде, где я жила, это было просто жилищем. Местом для сна. Так что я всегда больше всего хотела чувствовать себя в безопасности, и... иметь дом.

Он прослеживает татуировку на бедре. Шрам под ней.

– И татуировки скрывают шрамы?

Я закрываю глаза и зарываюсь лицом в его кожу. Его руки оборачиваются вокруг меня, охраняя. Защищая меня.

– Мне было шестнадцать. Я только что переехала в новую семью. Приемный отец был... плохой. По-настоящему плохой. Он был на инвалидности, маялся херней. Впадал в ярость. Обычно он нападал только на жену, но время от времени брался и за их дочь. Ее мать вставала между девушкой и отцом. Но однажды... он слишком сильно ударил жену, и она отключилась. Микаэла, дочь, начала кричать. Он стал просто... безумным. Я даже не знаю, какого хрена ему взбрело в голову. Думаю, что он был ветераном «Бури в пустыне» или что-то подобное, возможно, это были воспоминания? Не знаю. Там на столе был удлинитель, оранжевый. Микаэла последовала за отцом, а он сбил ее с ног. Просто повалил ее. Схватил провод и начал бить ее. Провод был длинный, около метра или полутора, и он просто сложил его пополам. И начал бить им Каэлу, а я просто не могла позволить ему это… не могла. Поэтому легла на нее, накрыла ее собой. А он просто продолжал бить. Я только что вышла из душа, и все, что было на мне, – это полотенце. Оно упало, а он просто продолжал бить меня. Не думаю, что он даже понимал, что делает. Может быть, и понимал. Не знаю. Часть меня думает, что он осознавал, что делает, потому что продолжал бить меня по одному и тому же месту, снова и снова, а потом бил по другому. Остались эти занятные шрамы.

– Мать твою, Дез. – Руки Адама сжимаются крепче, губы прикасаются к моему виску. – Что же его остановило?

– Сосед. Услышал крики, понял, что случилось что-то похуже, чем обычно. Он позвал на помощь другого соседа и трех полицейских, чтобы оторвать меня от Микаэлы. Я бы не отпустила ее.

– Дез, боже, детка.

Я поднимаюсь и смотрю на него, позволяя заглянуть в мои глаза.

– Все нормально, Адам. Это было давным-давно. И, честно говоря, если бы было нужно, я бы сделала это снова. Просто Микаэла – самая милая девушка, которую ты когда-нибудь мог встретить. Я осталась там... из-за нее, даже после этого…

– Что? – Он кидает на меня недоверчивый взгляд.

– Он провел шесть недель за решеткой, получил условный срок, электронный браслет, консультации по вопросам зависимости, обязательные посещения собраний анонимных алкоголиков и все такое. Мой соцработник хотела, чтобы я переехала, но я отказалась. Мне было шестнадцать, так что она могла бы настоять, несмотря на мои протесты. До этого мне было бы все равно. Это не имело значения; один дом был похож на другой. Но Микаэла... она нуждалась во мне. Ее мама была не слишком хороша даже в ее лучшие дни. Она нуждалась в друге, и я была единственной, кто у нее остался. – Я улыбаюсь, думая о Микаэле. – Порой я навещаю ее. Ей было всего пять, когда это произошло. Теперь ей одиннадцать.

– И ты сделала тату, чтобы скрыть шрамы?

– Вроде того, – отвечаю я. – Но больше из-за потребности превратить нечто уродливое во что-то красивое – больше, чем от неловкости из-за шрамов или чего-нибудь еще. А эта цитата, я наткнулась на нее в выпускном году старшей школы; делала доклад про Майю Энджелоу и прочитала целую кучу вещей, которые она написала. Я наткнулась на эту цитату, и она просто застряла в моей голове, которая нашла отклик у меня на очень глубоком уровне. Майя, она тоже понимала это. У нее была тяжелая жизнь, и она превратила всю эту боль в такие красивые стихи.

– Как и ты, – говорит Адам.

Я бросаю на него взгляд.

– Почему ты так решил?

Он улыбается, очерчивая большим пальцем мои губы.

– Только из-за тебя. Из-за того, какая ты. То, что ты можешь быть таким прекрасным человеком, несмотря на все, через что прошла – это тоже поэзия, Дез.

– Господи, Адам. Я сейчас расплачусь, – шмыгаю я носом.

– Это не смущает меня, – говорит Адам. – Знаешь, ты не должна быть сильной все время. Это нормально, показать слабость. Проявить эмоции.

Я пожимаю плечами.

– Это уже укоренилось.

– Так искорени это, – говорит он.

Не могу не засмеяться.

– Да уж, позволь, сейчас только щелкну быстренько переключателем…

Адам смеется и отпуская меня, зачесывая прядь волос мне за ухо. Он понимает, что это не так просто.

– Дез? У меня вопрос, и ты должна правдиво ответить на него. Ты можешь отмахнуться, потому что это глупо, но, пожалуйста, не делай этого.

Я откидываюсь назад, чтобы посмотреть на него.

– Хорошо, я попробую.

Он делает глубокий вдох и выдох.

– Почему я? – Хмурюсь и открываю рот, но он накрывает пальцем мои губы, потом скользит им по моему подбородку, губам и шее. – Ты – великолепная женщина, и работа моделью должна была показать тебе, что это не только мое мнение, как бы неудачно все не сложилось, и несмотря на то, какой ужасной может быть индустрия моды. Так почему я? Почему ты доверилась мне? Почему ты позволила мне взять твою девственность?

Я не отвечаю в течение длительного времени, обдумывая ответ.

– Во-первых, ты не брал, это я тебе отдала. Для меня это большая разница. А почему ты? Ты видишь меня. Не знаю, как это объяснить. Это как... кажется, ты видишь, какой я была, какая на самом деле, и ты обращаешься со мной, словно сто́ю того, чтобы меня желать. Ты видишь, что я скрываю. Это не значит, что то, что пережила, – нечто секретное; просто я не доверяю никому достаточно, чтобы все рассказать. Но ты... я просто доверяла тебе интуитивно или что-то в этом роде. До сих пор не могу объяснить почему. То есть, теперь—то я знаю, что ты сильный, добрый и понимающий и что ты заслуживаешь доверия, но тогда я этого не знала. Просто хотела верить тебе. И, честно говоря, это до смерти напугало меня. Было так много причин, почему я не осталась на следующее утро, как и все остальное. Я не могла понять, почему доверяла тебе, почему так сильно хотела тебя. Или почему ты хотел меня. Ничего из этого не имело смысла, и это просто напугало меня. – Лениво вывожу ладонью круги на его торсе. – Ты преследовал меня, как будто тебе это было просто необходимо... быть со мной. Я ничего подобного не испытывала прежде.

– Ты так отличаешься от всех, кого я знаю, – говорит он. – Ты честная. Всегда закрытая, как я, полагаю. Ты просто не могла быть такой, не с той жизни, которую прожила. Но ты та, кто ты есть. Я увидел красивую женщину, которая понимала себя и которой было комфортно с собой, но она не полностью осознавала свою собственную красоту. Это опьяняющее сочетание. – Его пальцы танцуют по моему бедру, а глаза горят. – И кроме того, я просто страстно желал тебя. Хотел тебя и хотел иметь. Только не осознавал…

– О чем ты спросил? – прерываю я.

– О том, что в тебе есть намного больше, чем вообще изначально представлял, – отвечает он. – Я знал с самого первого нашего разговора, что ты многое скрывала. Знал, что за всеми этими стенами скрывается сложная, красивая женщина. – Адам притягивает меня к себе, и я падаю на него, грудью вдавливаясь в его бок, перекинув через его ногу свою и устремив на него глаза. – Я был полон решимости пройти сквозь эти стены. Я хотел понять тебя. Хотел, чтобы ты доверяла мне, чтобы рассказала мне все те секреты, которые я видел в твоих глазах.

– Ну... теперь это так.

– Сейчас да, – соглашается он, и его губы находят мои.

Руки охватывают мою талию, Адам поднимает, сажает меня верхом на себя и прерывает поцелуй. Я смотрю на него сверху вниз в светло-зеленые глаза и теряюсь. Я была потеряна и раньше, но после того, как раскрыла правду и все, что скрывала, теперь тону в нем. Я вжимаюсь поцелуем к его груди, а затем, вздыхаю от удовольствия, когда его большие сильные руки странствуют по моей спине, заднице и бедрам, а потом зарываются в волосы и приближают мое лицо к его для обжигающего душу поцелуя. Он уже там, у моего входа, твердый и горячий. Я обхватываю ладонями его щеки и скольжу телом по его торсу, льну к его шее и опускаюсь, вбирая его глубоко в себя.

– Ох, бл*дь, Дез... Боже, чувствую, будто я на небесах...

– Не на небесах. – Я задыхаюсь, извиваясь на его длине. – Дома. Ты чувствуешь себя, будто ты дома.

– Есть разница? – шепчет он.

Я качаю головой, поднимаюсь, чтобы видеть его глаза, мои волосы водопадом рассыпаются вокруг наших лиц. – Нет, больше нет. Не для меня.

– Для меня тоже. – Адам вонзается в меня, губами прикасается к моей щеке, потом зубами покусывает ухо. – Я люблю это, Дез, чувствовать тебя такой. Быть внутри тебя без преград.

– Я тоже.

– Ты не принимаешь противозачаточные.

Я качаю головой.

– Нет. Не было необходимости.

– Тогда нам нужно остановиться на секунду. Я должен надеть презерватив, – Адам выскальзывает из меня, перекатывается и встает на колени между моих бедер. Хватает пакетик, который отложил заранее, разрывает его и одевает презерватив на член. – Итак. На чем мы остановились?

Широко раскрываю глаза и жду в предвкушении.

– Я не знаю. Забыла. Ты должен показать мне.

По моему лицу расплывается улыбка, когда вижу, как Адам сжимает рукой толстый член и направляет к моему входу, прижимаясь широкой головкой к клитору и медленно выводя круги. Я задыхаюсь, его глаза темнеют; в них горит жажда. Он скользит в меня, толкается до конца, затем перемещает колени ближе ко мне, разводя мои ноги еще шире.

Бл*дь, я так наполнена. Адам во мне, его тепло проникает сквозь кожу, его глаза пронизывают насквозь и заглядывают в мою душу, узнаю́т все секреты. Он смотрит на меня так, будто не может насытиться. И так глубоко во мне, что не могу принять его больше. Но потом Адам поднимает меня за бедра и вбивается еще глубже, и, охренеть, но, кажется, я могу взять его еще больше. Он нужен мне еще сильнее, быстрее, глубже.

Теперь Адам неспешно отступает, медленно скользит, почти полностью выходя из меня, дразня, и затем вдалбливается в меня по самые яйца так сильно, что грудь подпрыгивает, и я невольно вскрикиваю, задыхаясь. Хватаюсь за него, сжимая его бедра, и тянусь к нему, потому что, господи, это чувствуется так хорошо.

– Еще..., – я тяжело дышу. – Адам, сделай так снова.

Его ухмылка довольная и голодная.

– Тебе нравится это?

– Бл*дь, да.

– Тебе нравится жестко? Немного грубо? – Адам снова выходит так же медленно, усиливает хватку на моей талии, а затем обрушивается сильно, как и в прошлый раз. Глаза пронзают стрелы раскаленного экстаза, который взрывается во мне, когда он так глубоко.

– Да, Адам, да... Боже, да, мне нравится, когда ты трахаешь меня жестко.

– Тогда будет жестко. – Он толкается глубоко, наклоняется надо мной, и член погружается в меня, полностью заполняя. Его губы находят мои, целуя с такой сладкой, томительной нежностью, что защипало глаза, а сердце сдавило в груди. Этот поцелуй подсказывает мне, что неважно каким жестким и грубым он может быть, Адам трахает меня с сердцем, полным…

Нет.

Не-е-т!

Не позволю себе думать об этом. Даже сейчас не могу позволить себе поверить этому, этому слову. Это было бы слишком, как фантазия любой девушки, и слишком похоже на все то, что я когда-либо хотела, и, если позволю себе желать это или чувствовать это с Адамом, то все у меня его отберут, отчего буду разрушена.

Поэтому я признаю такие слова как «нежность» и «сладость», и сохраняю другое слово на привязи, похороненным глубоко, глубоко в темных тайниках моего сознания.

Адам выпрямляется, поднимает мои ноги и прижимает бедра к своей груди, так, что мои ноги оказываются у него за головой. Он подвигается ближе ко мне, мой зад располагается прямо перед ним, и я не могу даже вздохнуть от того, как глубоко Адам находится, не могу видеть из-за головокружения, пьянящего великолепия его члена, такого большого, твердого, горячего и идеального внутри меня...

И тут Адам начинает двигаться.

Он отодвигается назад, оборачивая руки вокруг моих бедер чуть ниже колен и вколачивается в меня. И в то же время делает это плавно. Предупредительный выстрел, если можно так выразиться. И, боже, у меня уже перехватывает дыхание, тугое огненное напряжение сворачивается в спираль в животе, заставляя сгибаться пальцы на ногах и отчаянно царапать те участки его тела, до которых могу дотянуться. Еще толчок, чуть жестче, и у меня вырывается вздох.

– Ох, бл*дь, Адам...

– Так хорошо?

– Хорошо.

– Хочешь больше?

– Боже, да, еще, – мой голос дрожит.

Его глаза не отрываются от моих также, как и мои от его, в то время как он задает неспешный и устойчивый ритм, глубоко толкаясь, медленно выходя, а затем вонзаясь все быстрее и быстрее. Все жестче и жестче. Между моими широко раздвинутыми бедрами я вижу, как его покрытый синяками торс двигается и напрягается. Когда он толкается, твердые, как гранит мышцы перекатываются под смуглой кожей, покрытой волосками и блестящей от бисеринок пота. Его массивные руки держатся за мои ноги как за рычаг, когда он начинает трахать уже всерьез, обрушиваясь на меня с неумолимой силой. Его плоть шлепается о мою, и внутри меня растает возбуждение. Экстаз и блаженство нарастают и толкают за грань.

Это нирвана, наверное?

Рай?

Чувство завершенности, может быть.

Я поднимаю бедра, встречая его толчки, и с каждым шлепком при оргастической встрече наших тел из меня вырываются зарождающиеся глубоко в горле неженственные хрипы. Он хрипит со мной, стонет и матерится, его кожа блестит от пота, выступают вены, а мышцы напрягаются и сокращаются. Я чувствую, как меня разрывает на части самым потрясающим образом от быстро растущей потребности, стоящей за каждым толчком его тела.

– Адам... я сейчас кончу.

– Дай мне услышать тебя, Дез. Покричи для меня, детка. Кричи мое имя, когда будешь кончать на моем члене.

– Только если ты тоже будешь кричать мое имя.

– Договорились, – он ухмыляется мне, сверкая белыми зубами и сосредоточенно и жарко глядя на меня красивыми светло-зелеными глазами.

Я чувствую, как киска сжимается, напряжение, стягивающее, словно резиновая лента, и на глазах появляются слезы, зарождающиеся судорожные рыдания неукротимой силы разрывают меня.

И именно тогда, в тот момент, когда оргазм вырывается на свободу, Адам отпускает мои ноги и наклоняется ко мне так, что мы оказываемся лицом к лицу. Член вдалбливается в меня дикими, быстрыми толчками, бешено и безумно, его рот заявляет права на мой, отчего мы задыхаемся в поцелуе.

– АДАМ! – я выкрикиваю его имя в момент, когда разбиваюсь вдребезги. Жар заполняет тело, бедра сжимают словно в тисках его талию и трутся об него.

И тогда, почему-то, он замедляется на пике моего оргазма. Я хватаюсь за его задницу руками и тяну его, разочарованно вскрикивая.

Он медленно выходит, приостанавливается и смотрит прямо мне в глаза, а затем загоняет в меня член жестко и быстро, отчего пронзительно кричу.

– Бл*дь, Дез, бл*дь, я кончаю, кончаю. – Адам отступает, и после бесконечно малой паузы толстый пульсирующий член вколачивается в меня.

Он дрожит, толчки медленные и отчаянные. Его глаза не отрываются от моих, но могу сказать, чтобы держать их открытыми требуется немало усилий. Я цепляюсь за его шею. Ноги обернуты вокруг его талии, губы прижаты к его уху.

– Давай, Адам, кончи в меня. Да..., – шепчу ему, извиваясь бедрами. – Да, не останавливайся, Адам. Трахай меня. Кончай.

У меня есть склонность к ругани, но никогда не знала, что была способна на подобные грязные слова. Однако с Адамом это кажется настолько правильным, что они просто непроизвольно выходят из меня.

Его хватка ослабевает, когда он глубоко хоронит себя во мне. Я переворачиваюсь так, что оказываюсь сверху, сдвигаю колени вперед, а попу назад. Руками упираюсь в его грудь и насаживаюсь на член так глубоко, как это возможно, толкаясь сильнее. Адам поднимает бедра, сжимает мои ноги своими мощными руками и громко рычит. Как можно сильнее вращаю тазом и наблюдая за тем, как закрываются его глаза и вздуваются вены на шее, предплечьях и бицепсах, как напрягается пресс. Я чувствую его жар внутри себя, чувствую, как пульсирует член.

Делаю так еще раз, а затем, приподнимаюсь, немного отклоняя бедра назад, чтобы оттянуть ствол и затем жестко сажусь на него.

– Блин! – стонет он. – Дез... твою же мать, Дез...

Адам тяжело дышит, мы оба дышим тяжело, и оба покрыты испариной, дрожа не переставая.

Я до сих пор содрогаюсь от собственного оргазма, отголоски которого сотрясают мое тело, когда насаживаю себя на Адама. Я вздрагиваю последний раз, и, уже неспособная удержаться на нем, разрываю контакт со стоном, а затем падаю на кровать рядом с ним.

– Господи, Дез.

– Это было... – Его грудь вздымается, мышцы живота напрягаются и расслабляются при каждом глубоком вдохе. – Это было охренеть, как сильно.

– Это самая удивительная вещь, которую я когда-либо чувствовала.

Адам перекатывается на бок лицом ко мне, обхватывает ладонями мои щеки, глядя откровенно и искренние.

– Я тоже. Никогда не знал, что может быть так. – Он скользит по моим губам коротким, горячим поцелуем.

–У тебя не всегда так?

Адам качает головой.

– Нет. Ни разу. – Он захватывает рукой подушку вместе с моей головой, приподнимает, целуя в этот раз глубоко, требующе, что очищает душу, чтобы можно было овладеть всеми эмоциями моей души.

– Между нами существует... связь..., и я даже не знал, что такое возможно. Я чувствую тебя, Дез. Не знаю, как еще можно сказать. Я не просто о физической связи, нет, бл*дь, про то, что секс с тобой является гораздо большим, чем когда-либо чувствовал раньше, но хочу сказать не об этом. Ты, я, мы – это нечто большее.

Мне хочется верить в это. Хочу, чтобы это было правдой. Потому что тоже это чувствую.

– Не лги мне, Адам. Не корми меня этой хренью. Не говори мне то, что ты думаешь, мне хочется услышать. – Я слишком уязвима, слишком эмоциональна, и все мои защитные механизмы доведены до предела.

Но Адам каким-то образом пробивается внутрь меня, внутрь этих механизмов.

– Эй. Не пытайся оттолкнуть меня сейчас, Дез. Не смей, бл*дь. – Он берет мою руку и кладет ладонью над своим сердцем. Оно стучит громко и быстро. Его глаза буравят мои.

– Вернись, Дез. Вернись ко мне, малыш.

Детка – это одно дело. Малыш..., это слово имеет надпись «присоединенный». Оно глубокое и близкое. Никто никогда не называл меня иначе, как по имени. Никто никогда не заботился обо мне достаточно, чтобы использовать слова нежности. Кроме Рут, конечно, которая действительно является самой близкой из всех, кого когда-либо знала.

Я зажмуриваюсь и сжимаю руки в кулаки, борясь со своим страхом эмоциональной уязвимости.

– Я здесь.

Адам садится и свешивает с постели ноги.

– Не двигайся. Не успеешь даже глазом моргнуть. Я скоро вернусь. – И, кажется, всего доля секунды, а он уже из ванной возвращается без презерватива.

И потом я каким-то образом оказываюсь в его объятиях. Его руки окружают меня, моя голова спрятана под его подбородком, тело сплелось с его. Член лежит на моем бедре, и чувствуется, что он липкий от спермы. Пот высыхает, кожа остывает, и я слышу его пульс, колотящийся в горле и груди.

Адам ни о чем меня не спрашивает. Не требует, чтобы я рассказала ему, что чувствую, и не пытается поцеловать меня. Он натягивает на нас обоих одеяло и обнимает меня. И это, оказывается, волшебный ключ к открытию ворот. Адам держит меня, и рефлекторный страх, инстинкт, защищающий меня от любого, кто вплотную подбирается ко мне, обращается в ничто.