Текст книги "Луизианская заварушка (ЛП)"

Автор книги: Джана Делеон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Понятия не имею, что заставило меня посмотреть на Леблана – просто не смогла удержаться. Он всё ещё сидел со стариками, но, почувствовав мой взгляд, вскинул голову и подмигнул.

Я вздохнула. Возможно, прежде чем идти домой, стоит заскочить к Герти и попросить чуток «сиропа от кашля».

Глава 13

Я как раз наливала в рюмку «сироп от кашля», когда зазвонил телефон. Я замерла на секунду (всё же странно снимать трубку в доме умершей женщины), но потом сообразила, что все знают о её смерти, значит, если кто-то звонит, то по мою душу. Глянула на часы – восемь – и ответила, ожидая услышать Герти или Иду Белль, но заговорил мужчина:

– Мисс Морроу?

– Да.

– Прошу прощения за поздний звонок. Это Альберт Уорли, юрист из «Уорли и Пикар».

«Повестка!»

– Мне жаль, мистер Уорли, но я не могу помочь вам в поисках Мари. Я её даже не знаю.

На мгновение повисла мёртвая тишина, и я подумала, что он повесил трубку. Затем Уорли прокашлялся:

– Боюсь, я немного запутался, мисс Морроу. Я адвокат вашей покойной тётушки.

– Ой. Ой! Извините, мистер Уорли. Кое-что произошло, когда я приехала в дом тёти, и я подумала, что вы звоните по другому поводу.

Он прочистил горло:

– Надеюсь, ничего страшного…

– Да, всего лишь небольшое недоразумение. Чем я могу помочь, мистер Уорли? Сожалею, но я ещё не начала разбирать тётины вещи.

– Не торопитесь. Ваша тётушка довольно удачно вложилась в акции и недвижимость, так что ваше пребывание будет оплачиваться так долго, как это необходимо.

– О, ладно. Но я надеюсь всё утрясти до конца лета.

– Замечательно, мисс Морроу. Я просто хотел прояснить, что мы на вас не давим. Знаю, вы из большого города, но в провинции все становятся немного медлительными.

– Мне уже говорили.

Правда, испытать этого мне так и не довелось, но надежды я не теряла.

– Я звоню насчёт документа. По настоянию вашей тётушки, он должен быть передан вам после её кончины.

– Что за документ?

– Простите, я не в курсе. Бумаги запечатали, когда она принесла их к нам на хранение. Мы лишь обязаны доставить конверт вам. Вы можете и сами забрать его в нашем офисе в Новом Орлеане, или же давайте встретимся в доме вашей тёти. Я бы отправил всё с курьером, но мне необходима ваша подпись на бумагах на недвижимость.

Дерьмо. Меньше всего мне хотелось подделывать подпись Сэнди-Сью на юридических документах. К тому же, что бы там ни находилось в конверте, Мардж оставила это племяннице, а не мне.

– Я пока не уверена в своих планах на неделю, мистер Уорли. Тётин джип вышел из строя, но, надеюсь, скоро его починят. А потом я и так собиралась в Новый Орлеан. Что, если я позвоню вам, когда определюсь с датой?

– Конечно. Как я уже говорил, нет никакой спешки. Условимся о встрече, когда соберётесь в город. Спасибо, мисс Морроу, и хорошего вам вечера.

Я повесила трубку и отправилась наверх, прихватив «сироп» и рюмку. Одну я уже выпила, но подумала, что две – гораздо лучше, особенно если приходится идти спать в такую рань. Совсем не в моём духе. Так как первый глоток чуть не сжёг мои голосовые связки, я даже думать не хотела, что он делает с сосудами. И решила, что перед вторым надо бы натянуть пижаму и забраться в кровать. Не помру, так хоть посплю.

* * *

Сотовый зазвонил, когда я была уже на середине лестнице. Я застонала – настроение даже близко не походило на «хочу прогуляться с двумя престарелыми Королевами неприятностей». Затем выудила телефон из кармана, и сердце забилось быстрее. Харрисон!

– Какого чёрта у тебя там творится? – прогремел его голос, едва я ответила.

Я застыла:

– В смысле?

– У меня выскакивает предупреждение, когда кто-то запускает поиск по национальной базе данных. Вчера запустили – о твоей мёртвой тёте.

– О! – А Леблан гораздо резвее, чем я предполагала.

– Зачем кому-то искать информацию о женщине, скончавшейся по естественным причинам?

Я объяснила ситуацию со всплывшей костью, а вот о своих делишках с греховодными пенсионерками-мафиозницами решила умолчать – а то беднягу ещё удар хватит.

– Иисусе, Реддинг, ты притягиваешь мертвецов. Прошу, скажи, что ты не причастна.

– Шутишь? Парня убили сто лет назад. Я тут точно ни при чём.

– Но помощник Леблан, очевидно, думает, что тётя Мардж что-то об этом знала. Иначе с чего ему под неё копать?

– Она дружила с женой покойника, который, по словам местных, был жестоким, но богатым засранцем. Возможно, Леблан считает, что кто-то из близких друзей помог жёнушке от него избавиться.

– Ты болтала об этом с местными? Завязывай! Не вмешивайся в чужие неприятности. Сосредоточься на упаковывании коробок, поливе цветочков… ну или чем там в этой глухомани занимаются.

– Тебе лучше не знать, – пробормотала я.

– Что?

– Ничего. Поверь, я стараюсь никуда не влезать, но было бы странно, не прояви я хоть немного интереса. Я никого не расспрашиваю, но и не затыкаю народ, когда кто-то хочет посплетничать.

На несколько секунд повисло молчание, затем Харрисон вздохнул:

– Ясно. Тогда просто слушай, но своё мнение ни о чём не высказывай.

– Обещаю, моё мнение останется при мне. – «А ещё при Иде Белль и Герти. Кстати, о них…» – Эм, Харрисон… там может всплыть ещё несколько имён. Покойная тётушка состояла в каком-то старушечьем обществе, которое, кажется, управляет этим городом.

– Хорошо. Если всплывут старушки, я буду знать, что это опять ваш помощник рыбачит.

– О моей ситуации есть новости?

– К сожалению, нет. Ахмад залёг на дно. Разведка молчит, никакой связи с пятницы.

– Но заказ всё ещё в силе?

– Да. Мы перехватили сообщения двух известных бразильских наёмников. Мы знаем, что они въехали в страну, но пока их не нашли.

– Ясно, – кратко ответила я, опасаясь, что иначе в голосе отразится разочарование.

– Слушай, Реддинг, мне правда жаль. Знаю, мы не всегда сходимся во взглядах, но только по работе, ничего личного. И будь уверена, я сделаю всё возможное, чтобы вытащить тебя оттуда. Как и Морроу.

– Не сомневаюсь.

И я действительно не сомневалась. Пусть мы с Харрисоном вечно цапались, будто озлобленные экс-любовники, а Морроу своими головомойками и неодобрительными взглядами порой напоминал мне покойного отца, но я знала, что они хотят разобраться с проблемой не меньше моего.

– Ну ладно, – сказал Харрисон. – Не стоит висеть на линии слишком долго. Я не буду больше звонить, пока что-нибудь не изменится, но проверяй электронную почту.

– Спасибо… Харрисон?

– Да?

– Я ценю всё, что ты делаешь.

– Не сомневаюсь, – повторил он мои недавние слова.

Нажав отбой, я поплелась дальше по лестнице. Итак, пока что Леблан под меня не копает. Конечно, на то никаких причин, ведь Сэнди-Сью и близко не было в Греховодье, когда пропал Харви. Но в какой-то момент любопытство пересилит, и он запустит проверку просто так.

Столько всего нуждалось в обдумывании, что у меня разболелась голова. Я собиралась переодеться, лечь в кровать с книгой и глотнуть ещё «сиропа». Если повезёт – впаду в кому, тем самым решив все свои проблемы.

* * *

Я как раз надевала наушники, но, заслышав скрип над головой, бросила их на кровать и выскользнула из-под одеяла. Вокруг царили духота и безмолвие, так что звук явно не ветром принесло.

Кто-то ходил на чердаке.

Я обнаружила ведущую туда лестницу в конце коридора, ещё когда обследовала дом. Правда поначалу решила, что это кладовка, но ступеньки-полки оказались такими узкими, что хранить на них что-либо было попросту невозможно.

Схватив пистолет и натянув носки, чтобы заглушить свои шаги, я прокралась по коридору. Дверь к лестнице открывала, затаив дыхание, но, к счастью, она не скрипнула, и я шмыгнула в узкое пространство, на цыпочках поднялась по ступенькам и, наконец, заглянула на чердак.

Свет полной луны проникал в единственное окно, прочерчивая мерцающую дорожку по центру комнаты. Я осмотрелась, пытаясь уловить какое-либо движение среди теней, но… ничего.

Даже ни единого колебания воздуха, и на мгновение я решила, что ошиблась.

Но тут вновь услышала шум.

Я медленно взобралась на чердак, молясь, чтобы половицы не заскрипели, и замерла. Тишина. Кто бы сюда ни влез, двигался он бесшумно, а значит, знал, что я здесь: уже увидел или почуял запах. Но на моей стороне всё ещё был элемент неожиданности – пистолет.

Держась начеку, я осторожно шагнула вперёд. Пришлось вновь вернуться в боевой режим и положиться на инстинкты, дабы получить хоть какое-то преимущество. Вдоль стен высились груды коробок и мелкой мебели. Что-то было накрыто простынями, создавая атмосферу домов из ужастиков.

И тут я, блондинка в пижаме, ползущая навстречу опасности, вместо того, чтобы бежать прочь. То ещё клише, вот только я не грудастая и не чирлидерша, и влёгкую уделала бы этого слизняка из «Крика».

В дальнем углу гора коробок почти касалась потолка. Чёрт, да чем же Мардж так запасалась? В моей крохотной квартирке имелся один-единственный шкаф, и если убрать оттуда всё оружие, он и на четверть не будет заполнен.

Я сделала пару шагов в ту сторону, и тут одна из простыней колыхнулась где-то на уровне моего плеча. Я застыла, осознав, что, если коробки стоят не вплотную к стене, за ними легко может кто-то прятаться. Кто-то с винтовкой, нацеленной точно мне в голову.

За долю секунды я рванула к коробкам, сорвала простыню и нырнула в сторону прежде, чем меня успели подстрелить. Вот только проблема оказалась совсем иного рода. Стоило наклониться, как прямо мне на плечо приземлилось нечто большое и пушистое. Разглядеть удалось только сверкнувшие белки глаз да зубы.

Я не закричала. Обученные убийцы не кричат, даже когда на них нападет мех с зубами, но пару раз выстрелила, пытаясь попасть в гадёныша. Безуспешно. Зубастый комок шерсти пронёсся в дальний конец комнаты, запрыгнул на старый книжный шкаф, открыл окно и сиганул на дерево снаружи.

Я рванула следом, полагая, что пуля его и там достанет, споткнулась о вешалку и впечаталась в стопку коробок, которая в итоге меня и погребла. Откопавшись я таки добралась до окна, но лохматого зубастика уже и след простыл. Преисполненная негодования, я закрыла окно – на сей раз не забыв запереть, – развернулась и ударилась о какую-то коробку. Разозлившись ещё сильней, я от души пнула преграду, древний картон развалился, и содержимое высыпалось на пол.

В глаза бросился блеск военной медали. Я наклонилась и подняла армейскую форму, к которой она была прикреплена. Времён Вьетнама. На куртке имя Мардж. Значит, она ветеран Вьетнамской войны и, судя по количеству полосок и медалей, не крестиком там вышивала. Тётушка повидала кое-что серьёзное.

Служба в армии. Теперь понятно, почему в доме Мардж всё так незатейливо и упорядочено и откуда такое собрание книг. А ещё, возможно, это объясняет, почему мне здесь вполне уютно, хотя я везде чувствую себя не в своей тарелке.

Почёт и уважение не позволили бы мне оставить воплощение военных заслуг валяться на полу чердака, так что я сгребла всё обратно в коробку и, придерживая рукой сломанную картонку, понесла вниз. Завтра отутюжу форму и найду для неё более подходящее место.

Добравшись до комнаты, я поставила коробку на стол, глянула на часы и застонала. Два ночи. Для сна осталось всего пять часов, а потом сработает мой внутренний будильник, и начнётся очередной «безмятежный» день в Греховодье. Луизиана – ад для тех, кто не прочь поспать. Не удивлюсь, если местные – сплошь вампиры.

Перезарядив пистолет, я взяла наушники, готовая насладиться теми немногими часами сна, что мне отведены, но надеть их не успела. Кто-то забарабанил в дверь. Бога ради, ну что ещё могло произойти?

Я протопала вниз и распахнула дверь. На пороге стоял помощник Леблан: помятый, уставший и не более счастливый, чем я.

– А теперь чего? – спросила я.

– Поступил звонок о выстрелах в этом районе.

– И вы, естественно, тут же решили, что это я.

– Естественно.

Я собралась было отрицать, но вспомнила, что придётся нанимать кого-нибудь для починки крыши и всё в любом случае всплывёт.

– Кое-кто забрался на чердак. Я пару раз пальнула, но тварь сбежала.

Леблан вскинул бровь:

– Сбежала? Как?

– Открыла окно и спикировала на дерево. Я понятия не имела, что на болотах водятся обезьяны. Хотя, должна признать, я вообще мало знаю о вашем штате.

Он вздохнул:

– Обезьяны у нас водятся только в зоопарке и на политических постах. Если зверь открыл окно, то это енот. У них противопоставленный большой палец, да и соображалки хватает. А ещё они совершенно безобидны.

– Она напал на меня! Сиганул сверху, а потом ещё и преследовал.

– Он не нападал. Вы его напугали, а когда он попытался сбежать с чердака – едва не убили. Вопрос в том, где вы взяли пистолет?

«Ой».

– Уолтер продал мне винтовку.

– И стреляй вы из неё, проблем бы не было. Но местные знают разницу между выстрелами из винтовки и из пистолета. И достать его вам было бы сложновато, учитывая, что после смерти Мардж я лично убрал из её дома всё оружие.

– Убрали? Это моё наследство! Какое вы имели право?

– Оно в целости и сохранности, заперто в управлении шерифа. Я не мог оставить пустой дом полным оружия, особенно когда весь город в курсе, что оно там.

– Ладно, но теперь-то у вас какое оправдание?

– Я собирался всё вернуть, когда вы приехали, но после нашей встречи… решил подумать дважды. И трижды, и четырежды. И был прав, поскольку вы, наверное, уже изрешетили собственную крышу.

Я попыталась придумать достойный ответ, но в итоге признала, что меня уделали, и хорошего настроения это не добавило.

– Позволю себе предположить, – продолжил Леблан, – что введённый в заблуждение Уолтер решил позаботиться о красивой женщине и одолжил вам свой пистолет. И завтра вы его вернёте, иначе нас ждёт очередная встреча.

Он достал блокнот с квитанциями, и я почувствовала, как подскочило давление.

– Вы мне штраф выписываете? Дайте-ка угадаю: по вторникам запрещено пугать диких животных в собственном доме?

Не обращая на меня внимания, Леблан продолжил писать, затем оторвал листок и протянул мне. Вместо штрафа там значился только номер телефона и имя «Бадди».

– Бадди починит крышу, – сказал Леблан. – Только перед началом работы убедитесь, что он трезвый, а то свалится, и его жене придётся шесть недель мириться с его бездельем – именно столько обычно уходит на исцеление якобы сломанной ноги. Я знаю Бадди всю жизнь, поверьте, терпеть его шесть недель никто не заслуживает.

– Убедиться, что трезвый. Поняла. Спасибо.

Он кивнул:

– Теперь, пожалуйста, надевайте наушники и ложитесь в кровать, пока дело не закончилось травмой или чем похуже. По крайней мере, не трогайте пистолет, пока я не разживусь напарником, у которого нет проблем со слухом и зрением. Я нормально не спал с самого вашего приезда.

Леблан сошёл с крыльца и забрался в свой внедорожник.

– Нас таких двое! – крикнула я, когда он отъехал от обочины.

На другой стороне улицы кто-то быстро задёрнул шторы. Любопытные заразы. Я хлопнула дверью – просто потому, что могла – и в тот же миг услышала, как в спальне что-то с глухим стуком упало на пол, и поспешила наверх. Коробка. Видимо, я поставила её слишком близко к краю стола, а вибрация от хлопка закончила дело.

Кости, которого не разбудили ни шум на чердаке, ни выстрелы, ни визит Леблана, выбрал именно этот момент, чтобы завыть. Я вышла в коридор и перегнулась через перила. Бедняга безуспешно пытался взобраться по лестнице, и когда он соскользнул вниз второй раз, я решила, что лучше спуститься и удержать его, пока у меня на руках не оказался ещё один труп.

Спустя два лакомства и двадцать минут, в течение которых пёс их мусолил, он успокоился и вновь уснул. Я поплелась к себе, окончательно убедившись, что во время наёмнической деятельности в моей жизни было куда больше отдыха и меньше драм. Но на пороге замерла и вздохнула. Содержимое коробки всё так же валялось на полу.

Окончательно добитая порванной картонкой, енотом, «одолженным» пистолетом и очередной бессонной ночью, я начала выкладывать вещи на стол в неком подобии порядка. А когда поднимала с пола последний комплект формы оттуда выпала пачка конвертов. Я взяла их, ожидая увидеть письма от родных и друзей Мардж, отправленные ей во время войны, но конверты оказались чистыми, без адресата.

Стянув с пачки тугую резинку, я распечатала один из них и достала листок.

«7 сентября 1961

В джунглях тяжко, но пока я сосредоточена на работе, которую должна выполнять, мне ничего не грозит. И да, я уделяю обязанностям всё свое внимание, и всё же в самые странные времена ловлю себя на мыслях о тебе. Порой я вспоминаю, как мы каждый год на Осенний фестиваль вышагивали по главной улице. Или выражение твоего лица, когда мы застряли на вершине колеса обозрения на окружной ярмарке. Я скучаю по твоей улыбке, по нашим прогулкам на лодке и по тому, как ты смеёшься над глупыми чёрно-белыми фильмами.

Я всегда тебя любила. И ни расстояние между нами, ни жертвы, которые я ежедневно приношу во имя свободы, не уменьшили этих чувств. Если бы я только могла тебе открыться и не нести эту тайну в одиночку, тогда б на сердце не было так тяжело.

Мардж».

Я вытащила следующее письмо – то же самое. Мысли и мечты солдата, скучающего по любимому человеку. Пролистнув пачку, я насчитала конвертов пятьдесят и ни одного подписанного.

Мардж писала всё это любимому, но никогда не отправляла.

Я оставила письма на столе рядом с формой и забралась в кровать. И лежала в темноте, размышляя. Каково это, любить кого-то так… всецело? Чтобы в разгар жуткой войны думать о его улыбке?

Мне никто никогда не был так дорог. Я даже сомневалась, что способна на столь сильные чувства. Я встречалась с мужчинами, но это и отношениями-то не назовёшь, не то что бессмертной любовью.

И почему, в конце концов, написав все эти письма, Мардж не набралась мужества их отправить? Что ей было терять? Если человек не отвечает на твои чувства, пожалуй, лучше уж об этом знать, чем не знать. А если отвечает – то у вас есть шанс на совместное будущее.

Я выдохнула, заставила себя закрыть глаза и начала считать ручные гранаты. И так уже по шею увязла в делах, которые, во-первых, меня не касаются, а во-вторых, мне не по зубам. Не хватало ещё разбираться с неразделённой любовью пятидесятилетней давности.

Но даже проваливаясь в сон, я продолжала гадать, призналась ли Мардж, ответили ли ей взаимностью, и если да, то почему эти письма так и оставались у неё все эти годы.

Глава 14

Солнечные лучи пробрались сквозь шторы в моей спальне, и я открыла один глаз, чтобы взглянуть на часы на тумбочке. Девять! Наверняка это какая-то ошибка. Я открыла второй глаз, но время не изменилось: всё та же большая белая девятка.

И непонятно, радоваться или беспокоиться.

С одной стороны, я наконец-то выспалась. С другой – Ида Белль и Герти должны были ещё несколько часов назад колотить мне в дверь, и я гадала, куда они запропастились. Ну не печально ли? Провела в городе три дня и уже привыкла, что меня будят на рассвете.

Я села, сняла наушники и потянулась. Затем потопала вниз будить Кости – он явно нуждался в завтраке и прогулке.

Но пёс, проснувшись, отправился вовсе не наружу, а в гостиную. И замерев у подножья лестницы, вновь завыл.

– Да что с тобой?

Потратив море сил на то, чтобы уволочь его обратно на кухню и вытолкнуть на улицу через заднюю дверь, я наконец облегчённо вздохнула и распахнула холодильник. Пустота. По возвращении с Большой Нужды я заскочила к Уолтеру за своими вещами и наушниками и успела захватить только хлеб, мясо на обед и печенье, которое позже выбросила. Собиралась вернуться в магазин после того, как отмоюсь, и закупиться по максимуму, но остаток дня оказался ещё безумнее его начала, так что ничего не вышло.

Теперь же всё равно надо было возвращать Уолтеру пистолет, так что я решила заодно и запасы пополнить. Очень уж хотелось питаться хоть с какой-нибудь регулярностью, не обращаясь к Франсин. А ещё стоило узнать, как там дела с аккумулятором для джипа. Без поездки в Новый Орлеан не обойтись, а вновь садиться в машину к Герти я желания не испытывала – особенно после вчерашнего «Великого потопа». К тому же, Ида Белль заикнулась, что Герти нужны очки для вождения, а она их не носит.

В желудке заурчало, и я закрыла холодильник. Вспомнив, как помощник директора ЦРУ Рейнольдс однажды сказала, мол, не стоит ходить по магазинам на голодный желудок, я приняла ответственное решение для начала позавтракать у Франсин. Натянула джинсы, футболку и кроссовки, прихватила деньги и книгу и трусцой устремилась к кафе. Пробежка в два квартала должна была перекрыть хотя бы десятую часть того, что я планировала съесть.

Клиентов у Франсин оказалось всего четверо – две пожилые пары, – но длинный стол в углу выглядел так, будто непосредственно перед моим приходом там кто-то знатно пошвырялся едой. Крошки и молочные лужицы покрывали каждый сантиметр столешницы и пола вокруг. Кто-то явно нуждался в уроке хороших манер.

Я устроилась за угловым столиком, где сидела накануне, и поклялась на сей раз не погружаться в книгу настолько, чтобы кто-нибудь мог ко мне подкрасться. Дверь кухни распахнулась, но вместо ожидаемой Франсин ко мне направилась девушка с длинными каштановыми волосами и зелёными глазами.

«Чуть за двадцать, метр шестьдесят семь, хороший мышечный тонус, гибкая».

Наряду со мной и Лебланом – третий здоровый человек в Греховодье. Она остановилась возле моего столика и улыбнулась:

– Ты, должно быть, племянница Мардж. Наслышана.

– Что бы там ни наговорил помощник Леблан, он преувеличил. Наверное.

Незнакомка рассмеялась:

– Я не его имела в виду, но теперь ты пробудила моё любопытство. Селия Арсено – моя тётя. И ей было что сказать после твоего воскресного забега во имя бананового пудинга.

Я чуть встревожено посмотрела на девушку:

– Ты же не откажешься меня обслуживать?

– Боже, нет! Я держусь подальше от всего, что происходит вокруг этих престарелых бандиток. Хоть это и расстраивает тётю. Она почему-то уверена, что раз я здесь работаю, то должна иметь влияние на Франсин.

– А это не так?

– На Франсин никто не имеет влияния, даже её муж. Тверда как камень и упряма как осёл. А ещё она великий мастер не ввязываться в городские разборки.

– Очень умно с её стороны, – проворчала я, думая, насколько приятными были бы последние три дня, держись и я подальше от городских разборок.

– Ох, совсем забыла о манерах! – Девушка протянула руку: – Я Элли.

Я пожала её ладонь. Было очень приятно и освежающе пообщаться с кем-то новым и таким непосредственным.

– Сэнди-Сью, – представилась я, изо всех сил стараясь не скривиться, – но все зовут меня Фортуной.

– Мне нравится.

– Спасибо. – Я указала на грязный стол: – А что там произошло? Кого-то не впечатлила еда?

– Нет, это мамочки. – Элли закатила глаза. – Они всегда приходят сюда с малышами, едва высадят старших детей у школы. Боюсь даже представить, на что похожи их дома.

– В какое время? – в ужасе уточнила я. – Хочу убедиться, что мы с ними не пересечёмся.

– Обычно около восьми, – рассмеялась Элли, – а уходят в девять. В любое время до и после опасаться нечего. К счастью, они в основном посещают только кафе и парк, так что избегать их довольно просто.

Я сделала мысленную заметку.

– Что ж, – продолжила Элли, – полагаю, мне лучше принять твой заказ. А то через пару минут у меня перерыв, и на смену выйдет повар Оскар. Он не очень-то доброжелателен.

Не знаю, что толкнуло меня на следующий шаг. Может, одиночество. Может, Элли просто показалась мне милой и явно не имела никаких особых планов на ближайшее время. Но, скорее всего, мой мозг решил, что от неё можно почерпнуть немало сведений о горожанах. В общем, независимо от причин… я пригласила её позавтракать вместе.

Элли снова улыбнулась:

– С удовольствием. Утром перед сменой я съела рогалик, но уже давно его переварила. Давай приму твой заказ, а когда всё принесу – поболтаем.

Она протянула мне ламинированную карточку, я глянула на меню завтрака и рассмеялась. «Главный грех дня», «Безгрешный», «Смертный грех», «Семь смертных грехов», «Создай свой собственный грех».

– А на ленч меню совсем другое, – заметила я.

– Ага, потому что ленч подаётся и по воскресеньям. А так как завтраков у нас в воскресенье нет, мы пользуемся случаем пощеголять столь дерзким меню. У Франсин жуткое чувство юмора.

– И отличный вкус в еде. Возьму-ка я «Семь смертных грехов».

Яйца, бекон, колбаски, бисквиты, соус, картофель-фри и блины. Закаляйтесь, артерии, закаляйтесь.

– Отлично. Вернусь через пять минут.

Я открыла книгу, полагая, что за это время успею пролистать несколько страниц. И как раз читала главу о взрывчатых веществах, когда Элли вернулась с полным подносом еды – на армию бы хватило. Она начала выставлять тарелки, и мой рот наполнился слюной.

– А на стол всё поместится? – спросила я.

– О, конечно. Правда будет похоже на фуршет, но влезет всё.

Вскоре на столе осталось только крошечное отверстие для бутылки кетчупа, которую Элли выудила из кармана передника.

– Ты не представляешь, какой это кайф, – сказала она, усаживаясь напротив, – позавтракать с другой незамужней женщиной моложе шестидесяти.

– Основываясь на впечатлениях последних дней, я тебя прекрасно понимаю.

Сунув в рот наколотые на вилку ломтики картофеля, я зажмурилась, наслаждаясь невероятно вкусным сочетанием приправы и лука. Затем сглотнула, выдохнула и только потом открыла глаза.

– Вам с картошкой не нужно уединиться? – с улыбкой уточнила Элли.

– Нет. Чувства к картошке я могу выразить публично, но вот когда доберусь до блинов… мы вернёмся к этому вопросу.

Она засмеялась:

– Услышав о твоём приезде в Греховодье, я и не предполагала, что ты окажешься такой занимательной личностью.

– Почему? – Вдруг стало любопытно, что тут болтали до моего появления.

– Ну, я слышала, что ты королева красоты и библиотекарь – такое сочетание не навевает мысли о ком-то весёлом, с кем приятно позавтракать. – Элли, кажется, немного смутилась. – Я училась в школе с участницей конкурсов красоты. Мы не слишком-то ладили.

– Я вроде видела её страничку на «Фейсбуке» – скукота. Неудивительно, что вы не ладили. И кстати, конкурсы – дело рук моей мамы. Я держусь от них подальше с тех пор, как сама оплачиваю свои счета.

– Теперь ясно.

– Итак, – решила я сменить тему, – я заметила, что тут не очень-то много молодёжи. С мамочками, что гуляют в парке и сидят по домам со своими малышами, всё ясно. Но где их мужья?

– Здесь мало работы, так что большинство мужчин всю неделю трудится на стройке в Новом Орлеане или на буровых вышках. По субботам строители, как правило, торчат в универмаге. А нефтяники работают две недели через две, и сейчас их как раз нет. Женщины заняты детьми и сведением концов с концами, потому их тоже не часто увидишь. Это старомодный город, когда дело касается женщины и карьеры.

– А одиночки?

– Одиноких мужчин – кот наплакал. Всех мало-мальски достойных быстро расхватывают, а девчонки, которые не обзавелись парой в старших классах или вообще не желают здесь оседать, уезжают на поиски рыбки покрупнее.

Я глянула на руку Элли без кольца:

– Ну а твоя история? Ты умная и, уверена, без проблем отхватила бы себе парня, что бы это ни значило. Но вот ты здесь, без детей, и явно много младше средней возрастной группы.

Она вздохнула:

– Я почти уехала. Папа умер, когда я была подростком, а мама ничего толком не умела. Она работала администратором в экспедиторской конторе в соседнем городке. Денег на колледж не было, так что несколько лет я после школы подрабатывала в кафе, чтобы заплатить за первые два года обучения. Думала, что потом найду халтурку на неполный день в Новом Орлеане и оплачу остальное. Но едва начался первый курс – мама заболела.

– И ты вернулась, чтобы о ней заботиться?

Элли кивнула:

– Франсин меня спасла, дала старую работу. И я учусь онлайн, когда появляются подходящие курсы, но для медсестёр их не так много.

– А твоя мама… как она сейчас?

– Умирает… Рак. Одна из тех болезненных разновидностей, которые могут убить за месяц или растянуться на годы. Мама мучается уже три.

– Кошмар, сочувствую. Это, должно быть, так тяжело.

– Ох, в последний месяц это уже не на мне. Её состояние так ухудшилось, что врачи настояли на переезде в новоорлеанский дом престарелых.

– Тогда почему ты всё ещё здесь?

– Не знаю, – пожала плечами Элли. – В смысле, начав учиться, я точно знала, что хочу стать медсестрой и жить в большом городе. Но когда вернулась домой, этот план вдруг перестал мне нравиться.

– Может, просто слегка боишься возвращаться в колледж?

– Возможно, – согласилась она, но в голосе слышалось сомнение. Элли зачерпнула ложку овсянки, но тут же опустила её обратно в тарелку и посмотрела на меня. – Тебе когда-нибудь казалось, будто ты нашла все ответы, но стоило отступить назад, выбраться из гущи событий, вдруг понимала, что была слишком занята достижением цели и ни на секунду не останавливалась, дабы убедиться, действительно ли хочешь именно этого?

Эти слова врезались в меня словно товарный поезд. Там, в Вашингтоне, я была вечно занята. Если не работала, то думала о работе, готовилась к работе или анализировала проделанную работу в поисках слабых мест. Я не позволяла себе даже чуток замедлиться, не то что отступить. Возможно, потому что боялась тех вопросов, которыми задавалась Элли. Ведь ответы мне вряд ли понравятся.

Я понятия не имела, что сказать. Но, в конце концов, правда ничем не хуже всего остального.

– Наверное, я никогда об этом не задумывалась. Уже слишком давно иду на автопилоте.

Элли кивнула:

– Если б мама не заболела, я бы осталась в Новом Орлеане, закончила колледж, устроилась на работу. Думаю, порой необходимо какое-то судьбоносное событие, чтобы оценить свою жизнь и сделанный выбор со стороны.

– Да уж…

– Возможно, однажды такое событие произойдёт и с тобой, заставив всё переосмыслить.

«Вроде того, что за мою голову назначат награду, и придётся прятаться на болоте, притворяясь бывшей королевой красоты?»

– И возможно, – продолжила Элли, – тебе повезёт, и окажется, что твой выбор был верным.

– В любом случае все эти глубокомысленные выводы задним числом и тому подобное как-то сомнительны. Мне кажется, большинство людей всегда недовольны своими поступками.

«Кроме моего отца. Мистер Совершенство».

– Это да, – согласилась Элли.

– Ну и, ты в итоге выяснила, чем хочешь заниматься?

– Ты решишь, что я чокнутая.

– Ты наименее чокнутая из всех, кого я тут встретила. Что бы ты сейчас не сказала, это меня не удивит.

Она усмехнулась:

– Хочу открыть собственную пекарню и готовить прекрасные необычные десерты.

– Полагаю, ты говоришь не о Греховодье.

– Нет. Здесь такое не прокатит. У людей нет денег на мудрёные вкусности, да и большинство местных женщин могут сами всё испечь. Но маленькая кафешка в центре Нового Орлеана – моя мечта. Свежий кофе весь день… покупатели берут конфеты, заказывают свадебные торты и пирожные для вечеринок… – Элли вздохнула. – Как будто это осуществимо.