Текст книги "Луизианская заварушка (ЛП)"

Автор книги: Джана Делеон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Я кивнула. Коняга шерифа прошлым вечером справила нужду на моём заднем дворе. В такой куче и армейские сапоги можно потерять.

Внезапно я напряглась, почувствовав на себе чей-то взгляд. А потом нашла и его обладательницу, глазеющую на меня через дорогу. Примерно ровесница Герти, с серебряными волосами и в бронзовом брючном костюме.

«Метр шестьдесят, пятьдесят кило, родилась, наверное, в начале прошлого века, прихрамывает на левую ногу».

Мы сошли с тротуара, дабы перейти дорогу к баптистской церкви, а незнакомка в тот же момент двинулась навстречу, очевидно, к церкви католической. Посреди улицы мы встретились, и дамочка, одарив Герти довольной улыбкой, чуть спустила с плеча сумку, чтобы мы смогли разглядеть содержимое.

Герти с шумом втянула воздух, а женщина продолжила свой путь, теперь улыбаясь ещё шире.

– Как будто возможность надевать в церковь штаны даёт им мало преимуществ, – возмутилась Герти, когда мы вошли в святилище баптистов. – Селия Арсено купила новые «найки». Мы обречены.

– Не переживайте, я её обгоню.

«С завязанными глазами и ползком».

Герти уселась на заднюю церковную скамейку и кивнула:

– Садись с краю, так быстрее выскочишь. Как только проповедник выдаст «а» из слова «аминь» в последней молитве – можешь бежать.

Порывшись в сумке, Герти извлекла розовый бутылёк с надписью «Сироп от кашля», от души глотнула и предложила мне.

– Нет, спасибо, я здорова.

И не пью из одной бутылки с тем, кто болен. Их тут в Греховодье совсем ничему не учат?

Я огляделась и поняла, что мы пока одни, и согласно часам, до службы ещё прилично времени. А охватившая меня зевота напомнила о причине, по которой я не выспалась – ну, помимо всей этой церковной ерунды.

– Герти… Вчера случилось кое-что странное.

Герти погладила меня по ноге:

– Уверена, тебе это показалось странным, но Греховодье всегда выглядит несколько ненормальным на фоне других городов.

– Нет, уже после всего. Я вышла ночью, чтобы убить лягушку, не дававшую мне спать, а в кустах прятался помощник шерифа.

Она нахмурилась, но ничего не сказала.

– И вот я думаю: учитывая аллигаторов, несчастные случаи на охоте и тот факт, что живёте вы ниже уровня моря и при хорошем урагане возможно наводнение – для нахождения в байю человеческой кости есть как минимум сотня убедительных причин. Но в моих кустах засел коп, а значит, речь не о несчастном случае, наводнении или четвероногих убийцах.

– Да, полагаю, не о них. – Герти это явно ничуть не радовало.

– Рассуждаем дальше: если он считает, что совершено убийство, то должен хоть примерно догадываться, кому принадлежала кость.

– Вероятно, должен, – уклончиво пробормотала Герти.

Я прищурилась и постаралась припомнить то немногое, что знала о библейских правилах.

– Умалчивание – та же ложь. Собираетесь и дальше лгать? Мы же в церкви!

– Ты права, – вздохнула она, – на болоте происходит много несчастных случаев. Обычно от тел хоть что-нибудь остаётся, так что можно узнать, кем был тот или иной счастливчик. Но около пяти лет назад бесследно исчез Харви Чикорон.

– Полиция его искала?

Герти кивнула:

– Поисковая группа прочёсывала болота. Конечно, Картер в то время ещё служил в морской пехоте, но мать наверняка всё ему рассказала. Эммалин знатная сплетница.

Резко включился мой инстинкт самосохранения. Морская пехота? А с Помощником Очаровашкой надо держать ухо востро. Оказывается, он куда сложнее, чем выглядит.

– Так что, по-вашему, случилось с Харви?

– Кто-то считает, будто его стрескал аллигатор, да так, что и не осталось ничего. По мнению других, Харви сбежал с любовницей, так как незадолго до исчезновения перевёл на свой оффшорный счёт значительную сумму денег. Он всегда изменял Мари, потому побег с другой женщиной никого бы не удивил. – Герти тряхнула головой. – Но в основном всем плевать. Харви был подлецом. Самым неприятным человеком в Греховодье. Как только первое удивление от его пропажи схлынуло, все лишь порадовались, что его больше нет с нами.

– Даже Мари?

– О, особенно она. Её мать при жизни была тем ещё тираном и буквально продала Мари в рабство этому засранцу. Заставила выйти за него. – Герти вздохнула. – Ну вот, я сказала «засранец» в церкви. Пять лет прошло, а этот человек по-прежнему пробуждает во мне всё самое худшее.

– Уверена, Бог в курсе, что он был засранцем.

– Бесспорно. Бедная Мари сначала с матерью мучилась, а потом с Харви, что ещё страшнее. С его исчезновением она впервые за шестьдесят девять лет своей жизни получила шанс думать и поступать, как заблагорассудится.

– Похоже, всё сложилось наилучшим образом, так почему тогда все так переживают? Что, по-вашему, произошло с Харви?

– Ну как что… Конечно же, его убила Мари.

Глава 5

В голове мигом возникла целая сотня (если не больше) вопросов, но озвучить их я не успела – задняя дверь распахнулась, и в церковь, распевая, вплыл хор. Проклятье. Просижу здесь час, и список вопросов точно увеличится вдвое.

Самый главный: с чего Герти взяла, что её безвольная подружка убила своего мужа? Второй по важности: почему её это, кажется, ни капли не беспокоит? У женщины, что настаивает на еженедельном посещении церкви, убийство – пусть даже короля засранцев – должно вызывать хоть какие-то эмоции, может, даже чувство вины.

Герти ткнула меня локтем, и я поняла, что все уже встали и присоединились к пению. Вздохнув, я тоже поднялась. Жизнь гражданских такая странная. В ЦРУ служат профессиональные агенты и бывшие военные. Всё чётко структурировано, эмоции во время операций не без основания запрещены. И именно из-за присущих только гражданским эмоций я в итоге оказалась в греховодной церквушке Луизианы, гадая, как бесхребетная жёнушка стала убийцей.

Агенты ЦРУ не делятся своими страхами, мыслями и мечтами – предположительно, у агентов их вообще нет, как и богатого внутреннего мира. А если и есть, то они так хорошо запрятаны, что, наверное, распивают пиво где-нибудь с Д. Б. Купером. ^[3] Все в ЦРУ с головой погружены в работу, и пусть она сложная, но всё вокруг хотя бы понятно-чёрно-белое.

Греховодье же радовало таким количеством оттенков серого, что мне грозил дальтонизм.

Хор оборвал своё слегка фальшивое пение, и слово взял проповедник, а мои мысли под звук его голоса потекли совсем в другом направлении. Я думала о нынешней ситуации и том, сколько мне ещё торчать в мире бананового пудинга. Иногда проповедник долбил ладонью по кафедре, выдёргивая меня в реальность. Наконец он закончил обрекать народ на муки адские, и все встали, дабы спеть ещё разок.

После песни пастор завёл очередную молитву, и Герти, наклонившись ко мне, прошептала:

– Готовься.

Я достала из сумки кроссовки, радуясь возможности избавиться от туфель, в которых пришла, и через двадцать секунд уже была на старте.

– Мы просим именем твоим, – провозгласил проповедник.

– Вперёд, – прошептала Герти.

– А…

«Минь» ещё не прозвучало, а я уже была у выхода. Когда же выскочила на улицу, распахнулась дверь католической церкви, и наружу выкатилась врагиня Герти – Селия. Утреннее солнце светило ей прямо в глаза, но бабулька даже не притормозила, вслепую наяривая по тротуару гораздо быстрее, чем я от неё ожидала.

Но до меня ей было далеко.

Когда я задрала юбку и перепрыгнула через лоток с мороженым, позади раздались аплодисменты и подбадривающие крики Герти. Я где-то метр пролетела над пыльным асфальтом и, очень вовремя приземлившись прямо перед дверью кафе, толкнула створку и заскочила внутрь. А спустя несколько секунд следом ворвалась Селия, тяжело дыша и гневно сверкая глазами.

Крупная женщина лет пятидесяти с уложенными на макушке тонкими светлыми волосами вскинула бровь:

– Похоже, кто-то нанял спортсменку. Ты даже не запыхалась, девочка.

– Ничуть, – подтвердила я.

В кафе вплыла Герти с широкой, точно Большой Каньон, улыбкой, и Селия раздражённо на меня прищурилась.

– И не надо сверлить мою подругу презрительным взглядом, – обратилась к ней Герти, – только потому, что ты потратила кучу денег на эту обувь и всё равно осталась без пудинга. – Затем повернулась к большой блондинке. – Нас будет восемнадцать, Франсин.

– Сюда, мисс Герти. – Франсин захватила меню и повела нас к двум длинным столам, расположенным прямо перед стеклянной витриной. – Полагаю, вы хотите начать с пудинга?

Герти кивнула, и хозяйка кафе скрылась за двойными дверями позади стойки – видимо, чтобы подготовить к выносу восемнадцать порций бананового пудинга.

– Мы начнём с десерта? – удивилась я.

– Конечно нет. Просто заказываем десерт в первую очередь, чтобы нам хватило. В холодильник Франсин помещается только двадцать пять порций, а в команде Селии пятнадцать человек.

Последний факт Герти явно очень радовал, а я всё гадала, что же «команда Селии» ей устроит, когда поймёт, что «найки» с работой не справились. А ещё хотела понаблюдать, как они будут решать, кому достанутся оставшиеся порции пудинга.

Герти настояла, чтобы я как «почётный гость» села во главе стола.

– Сейчас и правда придут ещё шестнадцать человек? – спросила я, ибо не заметила, чтобы она хоть с кем-то общалась в церкви.

Герти кивнула:

– Все греховодные дамы вот-вот появятся.

– Они пропустили службу?

– Нельзя пропустить службу, а потом наслаждаться едой, – ужаснулась она. – Иначе о тебе потом целый месяц на каждом углу будут судачить.

– Не говорите, что они католички…

– Боже, нет! – Герти рассмеялась. – Ну ты и фантазёрка. Те из нас, кто не поёт в хоре, выполняют другие церковные обязанности. Меня сегодня освободили, так как я сопровождаю гостью.

Я как раз собиралась спросить её о недавнем загадочном заявлении, дескать, Мари убила своего мужа, когда на стол упала чья-то тень. Я перевела взгляд с очень недовольной Герти на хмурого Леблана.

– Добро утро, мисс Герти, – поздоровался он. – Как вы сегодня?

– Прекрасно, спасибо, – отозвалась она, при этом избегая смотреть Очаровашке в глаза.

Меня он, кстати, полностью игнорировал, что не могло не радовать.

– Вы были в городе, когда исчез Харви Чикорон, верно?

– Ты же знаешь, что да.

– Тогда находили ещё какие-нибудь намёки на побег, помимо переведённых денег?

Герти поджала губы:

– Ты же полицейский. Вся информация наверняка есть в отчётах, и так как я четыре года учила тебя в школе, уверена, ты в состоянии их прочесть.

– Отчёты я смотрел, но хотел бы услышать точку зрения кого-нибудь из местных.

– Он пропал, и никто не знает, что случилось. Вот и всё.

– Всегда есть что-то ещё. Когда кто-то исчезает, его жизнь становится достоянием общественности. К примеру, местные любили Харви?

– Ты прекрасно знаешь, что он был самым злобным человеком в городе.

– Хм. То есть он никому не нравился?

– Ты знаешь, что нет.

Леблан поднял брови:

– В том числе Мари?

– Я думаю, что Мари хватало проблем, – разозлилась Герти.

– Я не спрашиваю, что вы думаете. Я спрашиваю, нравился ли Мари её муж.

Повисла мёртвая тишина. Я переводила взгляд с Герти на Леблана и обратно. Напряжение было гуще, чем банановый пудинг Франсин, который она как раз поставила передо мной. После чего, кстати, тут же сбежала на кухню, словно там требовалось срочно потушить пожар.

– Я уже сказала: его никто не любил, – наконец выдавила Герти.

– Он ведь унаследовал нефтяные скважины от родителей? Значит, с его исчезновением Мари зажила припеваючи.

– Я не расспрашиваю людей о деньгах. Это грубо.

Леблан прищурился:

– А сама она ничего не говорила?

– Нет, – буркнула Герти. – Мари не посвящала меня в свои финансовые дела. Это всё? А то ты портишь мне воскресную трапезу.

Он изучал её пару секунд, затем кивнул:

– Пока всё, но, возможно, я ещё вернусь, когда вновь просмотрю те отчёты, и если возникнут дополнительные вопросы. – Бросив взгляд на меня Леблан кивнул ещё раз: – Мэ-эм. – И вышел из кафе.

– Это что за фигня была? – спросила я. – Между вами такое напряжение плескалось, что в нём стадо слонов можно утопить.

– Он знает, что я не стану лгать в воскресенье. Я пыталась юлить, но ему всё равно удалось кое-что вытянуть.

Теперь мне были понятны более чем уклончивые ответы Герти.

– Итак, насколько Харви богат?

Она вскинула голову:

– Ты же только что слышала: Мари не обсуждала со мной свои финансы.

– Это да, но кто-то другой вполне мог пообсуждать.

Герти рассмеялась:

– Как хорошо, что Картер не столь проницателен, как ты.

– Так вы знаете?

– Конечно. Мари сказала Мардж, а та – мне и Иде Белль. Нефтяные скважины Харви продал несколько лет назад. Ещё его родители владели целой кучей недвижимости, а когда он исчез, всё досталось Мари – все десять с половиной миллионов.

– Срань господня!

Герти хлестнула меня салфеткой:

– Не богохульствуй в воскресенье.

– Ой. – Я потёрла красное пятно, выступившее на предплечье. Она, наверное, была адской училкой. – Десять миллионов – веская причина избавиться от засранца. Вы поэтому думаете, что она его убила?

– Не только, но говорить об этом я не стану. Нужно обсудить всё с дамами из Общества. Мы должны придумать, как утрясти ситуацию, пока она не вышла из-под контроля. – Герти указала в окно. – А вот и они.

Я глянула на улицу и увидела, что к кафе несётся толпа седых женщин.

«Шестнадцать штук. Вероятно, все из Юрского периода. Четырнадцать в очках, у семи протезы вместо тазобедренных суставов. И судя по цвету кожи, давление у всех зашкаливает».

– Почему никто из ваших мужей не пришёл в церковь? – поинтересовалась я. – Или на сей счёт тоже есть какое-то правило?

Герти махнула рукой:

– Замужним в Общество греховодных дам путь заказан. Первоначально членами становились лишь старые девы, как я. Потом мы начали принимать вдов, но для этого их мужья должны быть мертвы не менее десяти лет.

– Почему именно десять?

– Похоже, именно столько нужно времени, чтобы избавиться от глупой привязанности к мужчинам.

– Значит, Мари не в Обществе?

– Пока нет, но она может подать прошение через пять лет.

– Если не загремит в тюрьму.

– Этого не случится, – уверенно заявила Герти, но выражение лица её выдало. Она беспокоилась.

Ида Белль плюхнулась на стул рядом со мной и дала Герти «пять».

– Отлично справились с обгоном католиков, – похвалила она и с довольной улыбкой уставилась на банановый пудинг. – Держу пари, Селия сейчас костерит себя за покупку этих дорогущих башмаков.

– А если сама не костерит, – вставила Герти, – то её муж точно будет, как только увидит счёт за обувь и не получит при этом пудинг.

Ида Белль кивнула и наконец оглядела собравшихся.

– Пора вспомнить о манерах. Знакомьтесь, это племянница Мардж Будро. Именно из-за неё мы сегодня наслаждаемся банановым пудингом, так что не забудьте упомянуть девочку в своей благодарственной молитве на ночь.

Дамы разразились восторженными аплодисментами. А Селия и её товарки из своего угла смерили нас злобными взглядами.

– Как тебя зовут, солнышко? – спросила одна из старушек. – Хочу увериться, что скажу Богу правильное имя.

– Сэнди-Сью, – представила меня Ида Белль.

Я поёжилась, чувствуя, как вся моя спина, от задницы до шеи, напряглась.

– Вообще-то, – выпалила я, пока не успела передумать, – меня все всегда называли Фортуной.

– Правда? – удивилась Герти. – Почему?

– Ну…

Я заёрзала на стуле, пытаясь придумать что-нибудь правдоподобное. Наверное, если скажу, что это от «солдата удачи» – в связи с моей наёмнической деятельностью, – то разрушу свой образ.

– Ничего страшного, дорогая, – заверила Герти. – Я не хотела тебя смущать.

И тут меня озарило.

– Да нет, всё нормально. Так меня мама звала. Говорила, мол, когда-нибудь я ухвачу удачу за хвост – ну, знаете, со всеми этими конкурсами красоты. Она действительно ждала, что я стану моделью или актрисой. А потом прозвище просто прилипло, и я уже ни на что другое не откликалась.

Я была потрясена тем, как легко ложь сорвалась с языка. И меня даже не затошнило, несмотря на слова «конкурсы красоты», «модель» и «актриса», употреблённые в одной фразе. Но ещё сильнее поражала реакция пожилых леди. Никого не удивило, что мне прочили успех, основанный на привлекательности. Они просто кивнули и улыбнулись, словно в мире нет ничего естественней.

Окулист в этом городе мог бы сколотить целое состояние.

– Почему Франсин до сих пор не принесла специальное меню? Она снова пьёт? – Ида Белль вытянула шею, пытаясь заглянуть на кухню через плечо Герти.

Та опустила взгляд на стол и промолчала.

– Насчёт последнего не в курсе, хоть я и не противник выпивки, – сказала я, – но она, вероятно, прячется, потому как помощник Леблан допрашивал тут Герти о вашей подруге Мари.

Дамы затихли и уставились на меня. Я не привлекала к себе столько внимания с тех пор, как украла золотистого ретривера у наркобарона.

– Здесь был Картер? – уточнила Ида Белль.

Я кивнула:

– Спрашивал, любила ли Мари мужа, и сколько денег она унаследовала…

Ида Белль прищурилась и прошептала Герти:

– Что ты ему ответила?

Бедняга побледнела и закусила губу.

– Ничего, – вмешалась я. – Она лишь выдала факты, которые он и без того знал, и отлично справилась, учитывая ваши правила насчёт правдивого воскресенья.

– О которых Картер прекрасно осведомлён, – нахмурилась Ида Белль.

– Ну-с, кто-нибудь скажет, во что я вчера вляпалась? – поинтересовалась я.

Чем больше информации я выужу, тем проще будет избегать неприятностей.

Ида Белль оглядела собравшихся и покачала головой:

– Сейчас не время и не место. – Затем помахала появившейся в дверях кухни Франсин. – Мы готовы заказать.

Остальные дамы мигом вернулись к беседам, которые вели до моего заявления. Герти собралась что-то сказать Иде Белль, но та едва заметно мотнула головой, и открытый было рот вновь захлопнулся.

Это из-за меня или из-за остальных старушек?

Глава 6

Остаток ленча прошёл спокойно, а потом все дамы разошлись, утверждая, мол, до вечерней службы им надо срочно успеть повязать, написать письма и почитать книжки. Хотя я подозревала, что они могут встретиться где-нибудь тайком и обсудить ситуацию Мари.

Меня, к счастью, не впутали, так что я поковыляла домой, предварительно впихнув в себя куриный стейк, пюре с подливкой, нечто под названием «жареная бамия», чёрт знает сколько булочек и большую миску лучшего в моей жизни бананового пудинга. Герти заметила, дескать, прежде я ела лишь охлаждённые взбитые сливки, так что это первый в моей жизни банановый пудинг.

И всё же я надеялась, что не задержусь в Греховодье надолго. Пробежка до кафе была несопоставима с потреблёнными после калориями, и чтобы сжечь их, мне, наверное, до октября придётся неустанно тренироваться. Я решила, что начну в понедельник.

Греховодные дамы оказались ходячим пособием по психологии. Вслух они оживлённо болтали о проповеди, пудинге и новой ткани в главном универмаге, но при этом бросали друг на друга косые взгляды и чуть заметно кивали или качали головами – в общем, вели ещё один, тайный, разговор, в который меня не посвятили. Интересно, поделилась ли Герти с остальными своей теорией о том, что Харви убила Мари? Что-то она наверняка сказала, ибо при мне тему найденной кости не поднимали, а ведь в таком маленьком городке, как Греховодье, в настоящий момент это должно было стать самой большой новостью.

Но самое интересное, что и обо мне самой меня не расспрашивали. Я ждала, что всё вернётся к вопросам о моей жизни, и хоть и изучила документы, всё равно немного переживала, хватит ли мне знаний, чтобы удовлетворить старушек. Выглядели они совершенно безобидными, однако я достаточно работала под прикрытием и знала: в тихом омуте черти водятся.

Что-то стряслось в Греховодье, штат Луизиана, и я готова была поставить свою последнюю коробку патронов на то, что эти дамы находились в самом эпицентре событий. Но меня это не касалось, и я собиралась и дальше оставаться вне радара. Точно как требовал Морроу.

Остаток дня я потратила на распаковку отвратительных чемоданов и осмотр дома. И так как помощник Леблан имел привычку являться без приглашения, решила, что сжигать сумки, вероятно, не стоит, и спрятала их в шкафу в гостевой комнате, где они хотя бы не будут глаза мозолить. Этот тяжкий труд занял минут тридцать, после чего я отправилась на кухню изучать запасы.

А открыв кладовку, замерла. С полок на меня пялились консервы, пресервы и крупы – ровные ряды, под каждым продуктом отпечатанная бирка. Я слышала подобное о людях, переживших Великую депрессию, но Мардж явно была не настолько стара. Затем до меня дошло, что этот район подвержен воздействию ураганов. Наверное, каждая кладовая в Греховодье точно так же забита на случай непогоды.

Я ещё раз глянула на полки и, покачав головой, закрыла дверь. Мардж либо однажды сильно скучала, либо страдала лёгкой формой ОКР. Распахнув морозильник, я достала единственный завалявшийся там пакет. На упаковке значились лишь дата и надпись «Стейк из оленины». Я понятия не имела, как готовить олений стейк – собственно, как и большинство блюд, которые нельзя просто сунуть в микроволновку.

Может, у Мардж в сарае припрятан гриль? Иначе придётся добывать его где-то ещё или же всё время здесь питаться консервированными фруктами и овощами. Рядом с телефоном обнаружились ручка и бумага. Я быстро нацарапала на чистом листке слово «Мясо» и задумалась, есть ли в местном универмаге фасованные куски, или, чтобы получить порцию белка, мне нужно будет кого-нибудь убить. Впрочем, пока на этом можно не зацикливаться.

Даже если я никого, кроме человека, никогда не убивала.

Кстати, забавно: для подавляющего населения страны и, наверное, для всех жителей Греховодья старше пяти лет всё с точностью до наоборот. За исключением, пожалуй, Мари. Я нахмурилась, вспомнив, как Герти встревожил допрос Леблана и с каким беспокойством она смотрела ему вслед. Но самое главное, я вспомнила, с какой уверенностью она заявила, что Мари убила своего мужа.

«Он знает, что я не стану лгать в воскресенье».

Я напряглась. Герти прям так убеждена, что Харви убит собственной женой, или она просто предполагала? Как бы я ни пыталась держаться подальше от всего, что назревало в Греховодье, мои мысли упорно возвращались к этой теме. И если я что-то и знала о себе, так это извечную правоту моих инстинктов. Навязчивые мысли – предупреждение.

Рванув в спальню, я схватила ноутбук. Самое время разведать побольше об этом городке и его жителях. Нужно понять, куда я вляпалась.

Пока я себя не раскрыла.

Я плюхнулась на банкетку у окна и откинулась на прислонённые к стене подушки. Ноутбук, казалось, просыпался целую вечность, и я нетерпеливо стучала по клавиатуре.

Прежде чем начинать полномасштабное расследование о Греховодье, наверное, стоит для начала проверить, нет ли посланий от Харрисона насчёт моего возвращения домой. Мы всё равно должны связаться сегодня вечером, так почему бы не сейчас.

Да, Морроу запретил контакты, но Харрисон создал для меня поддельный почтовый ящик. Будто бы он переписывается с какой-то девицей из Айдахо, с которой познакомился в сети. По мне, так та ещё мерзость, но Харрисон уверил, мол, отношения по интернету в наши дни – норма. Это объясняло его нежную привязанность к смартфону и отвращение к выходам в люди, однако я мудро удержала свои выводы при себе, тем более что Харрисон в тот момент взламывал протокол, дабы установить мне обновления.

Ноутбук наконец-то загрузился, и я дважды кликнула на специальную иконку, которая перенаправляла моё подключение к интернету, создавая видимость, будто я выхожу на связь из Айдахо. Пока мы осторожны, нас не поймают. Я подумала, что если буду повторять себе это почаще, то в конце концов поверю.

Процесс перемаршрутизации завершился, я вошла в электронную почту и увидела новое сообщение. А глянув на адрес отправителя, закатила глаза. Это точно не спам. Абсолютно в духе Харрисона.

КОМУ: [email protected]

ОТ КОГО: [email protected]

Привет. Надеюсь, дела на ферме идут хорошо. Успешно влилась в летний сезон?

У нас тут с каждым днём всё жарче. Кажется, предстоит то ещё пекло. Если повезёт, холодать начнёт ближе к концу августа.

Черкани пару строк, как выдастся минутка.

На втором абзаце моё сердце сжалось. «С каждым днём всё жарче» – значит, ситуация накаляется. Но что Харрисон имел в виду: организацию Ахмада или поиск «крота» в ЦРУ?

Я вздохнула. В любом случае он ясно дал понять, что ближайшие позитивные сдвиги ожидаются не раньше конца августа. То есть топтаться мне в Греховодье всё лето.

Я кликнула «ответить» и набрала сообщение.

КОМУ: [email protected]

ОТ КОГО: [email protected]

В сезон влилась прекрасно. Жаль слышать, что тебя ждёт такое палящее лето. Я всегда надеюсь на умеренную погоду, поскольку жара, как правило, имеет свойство спадать. Но, полагаю, от нас это не зависит.

Собираешься в этом году в отпуск?

Хотелось бы поскорее тебя увидеть.

Я ещё раз перечитала сообщение, убеждаясь, что Харрисон получит именно то, что я хотела передать. Суть проста: я благополучно прибыла на место, интересуюсь, не отправляют ли его в ближайшее время на задание, и жажду поскорее вернуться в Вашингтон. Часть о «благополучном прибытии», к сожалению, мало отражала действительность, учитывая мои приключения в Греховодье, но чем меньше Харрисон о них знает, тем лучше.

Я нажала «отправить» и уставилась в окно. Не знаю, каких вестей я ожидала, всего-то день прошёл, но разочарования сдержать не могла. Я надеялась, что поездка будет короткой – к примеру, двухнедельной, – а потом всё придёт в норму. Я бы притворилась, что должна вернуться домой по каким-то срочным делам, а настоящая Сэнди-Сью по возвращении со своих европейских каникул наняла бы кого-нибудь заняться домом и выставить его на продажу. И никто бы ни о чём не догадался.

Вместо этого я, похоже, крепко застряла в Греховодье, пытаясь не влезать в расследование убийства и притом слиться с местными жителями, большинство которых в этом самом расследовании увязло по уши.

* * *

Следующим утром меня разбудил бьющий прямо в глаза солнечный свет. Я со стоном поднялась с банкетки, на которой и отключилась ночью. Ноутбук обнаружился на полу, куда я его поставила, чтобы глаза немного «отдохнули». Они, видимо, действительно устали, поскольку, глянув на часы, я поняла, что продрыхла здесь шесть часов.

Мозг, наверное, просто впал в ступор от полного отсутствия в сети информации о жителях Греховодья. Засветились только пятеро: мэр, священник, пастор, местная королева красоты и некто, выигравший медаль на ярмарке штата за самую большую тыкву. Первые трое были включены в список на сайте о городах Луизианы. Кроме их имён там же значилась численность населения – двести пятьдесят три человека, – и всё.

У королевы красоты имелась страничка на «Фейсбуке», где она сутки напролёт вещала миру о том, сколько усилий требуется, чтобы оставаться красивой – четырёхчасовые процедуры для волос, потребление минус пятидесяти калорий в день… У меня от одного чтения об этом началась изжога. «Фейсбук» вскоре станет крупнейшей площадкой для самых эгоцентричных идиотов, каких когда-либо видывал свет.

Я уже даже начала молиться, чтобы эта красотуля не прослышала о моём приезде в Греховодье и не решила, будто мы обязаны вместе болтаться по салонам и обувным магазинам. Но выяснилось, что годом ранее она укатила в Голливуд, потому как «просто знала, что станет знаменитой», и я вздохнула с облегчением. Учитывая, что больше никаких упоминаний о дамочке в интернете не нашлось, вопрос о её успехе в кинематографе не стоял.

Три часа поисков, а я только и нарыла что упражнения для подтяжки внутренней стороны бедра и больше советов по макияжу, чем могла дать даже Тэмми Фэй Баккер. ^[4] У меня началась ломка по цэрэушной базе данных. Должно же быть в этом городе ещё что-то помимо Бога, бананового пудинга и мертвяков.

Полезная информация нашлась только об аллигаторах. Вот он, достойный противник. Я видела, как он движется в воде, и знала, что там мне его не превзойти, но понятия не имела, сколь быстр зубастик на суше. И кроме подбрюшья, которое он вряд ли подставит, имелась ещё одна уязвимая зона – небольшое пятно на затылке. У меня нет привычки уклоняться от проблем, но я решила во время своего пребывания здесь держаться подальше от воды, что как раз таки являлось проблемой, ведь вода начиналась чуть ли не сразу за задней дверью моего дома. Ну, по крайней мере, больше никаких походов за лягушками.

Я ждала открытия магазинов, надеясь найти шумоподавляющие наушники. Они, конечно, помешают услышать злоумышленников, но кроме мёртвого парня, найденного мною в первый же день, больше никаких признаков угрозы Греховодье не проявило. К тому же наушники решат вопрос с моей подружкой-лягушкой, которая всю прошлую ночь напевала мне нечто подозрительно похожее на итальянскую оперу. Затычки из салфеток кваканье не приглушили.

Натянув джинсы и футболку, я спустилась вниз, чтобы отправить пса на утренний променад. Поначалу я немного переживала, что на меня навесили заботу о живом существе – у меня даже кактусы дохли, – но Кости проблем не доставлял. Он выходил на улицу трижды в день и каждый вечер съедал банку собачьего паштета, а всё остальное время храпел в углу.

Тридцать минут спустя, едва я прикончила кофе, омлет и тост, в дверь постучали. Конечно, никакой церковной службы в понедельник быть не могло, и я знала только одного человека достаточно наглого, чтобы ломиться ко мне в семь утра.

«Ну сейчас он узнает о себе много нового!»

– Какого чёрта тебе ещё надо? – рявкнула я, распахнув дверь.

И поняла, что ко мне явился вовсе не Леблан. На крыльце, вскинув брови, стояли Герти и Ида Белль.

– Я предупреждала, что она не ранняя пташка, – заметила Герти.

– Ох, Бога ради, – возмутилась Ида Белль, – ты разбудила меня, заставила нацепить вставную челюсть и вытащила из дома, не дав даже кофе глотнуть. Так что она не помрёт, если впустит нас и предложит чего-нибудь выпить, чтобы мы могли рассказать, зачем пришли. – Она прищурилась. – Или скоро в байю найдутся ещё кости.

Я не знала, кого она имеет в виду – меня или свою подругу, – но решила не рисковать. В драке с Герти Ида Белль, скорее всего, одержит верх, а я и правда не хотела никого убивать, пока живу здесь. Потому отступила и жестом пригласила их войти, полагая, что ради новости, из-за которой старушка в такой спешке выскочила из дома, можно сварить ещё кофе.

Ида Белль первая проплыла на кухню и к тому моменту, как мы с Герти к ней присоединились, уже наполнила чашку, тут же залпом её осушив, словно рюмку виски. Я задумалась, не обожгла ли она себе нёбо, но увидев, как Герти едва заметно качнула головой, поняла, что лучше пока рта не открывать.

Ида Белль вновь наполнила чашку, потом налила кофе мне и Герти и поставила вариться очередную порцию. Я мудро не вмешивалась.