Текст книги "Луизианская заварушка (ЛП)"

Автор книги: Джана Делеон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Деньги до сих пор на счету? – спросила я.

– Нет. Ида Белль сказала, что нужно всё устроить так, будто Харви их снова куда-то перевёл, да чтоб не отследили. Мы совершили несколько сложных манёвров, меняли страны, втянули в дело парочку подозрительных юристов, но в итоге я потратила деньги на покупку пляжного домика на Таити.

– Шутите?

– Даже не думала. Мы с Герти и Идой Белль каждый год по целому месяцу там отдыхаем. А всем говорим, что ездим в Южную Африку в качестве волонтёров. Нужно же как-то объяснять загар.

– Разумеется.

Мари смущённо на меня покосилась:

– Полагаю, они тебе не рассказывали…

– Нет. Кое о чем предпочли умолчать. В основном о том, что выставляет их в дурном свете.

Заразы! Да они теперь за свои махинации не расплатятся. Я мысленно составляла счёт. Герти должна каждый день до конца моего пребывания здесь печь мне пирог. А Ида Белль – давать тачку покататься.

– Итак, как я поняла, полиция поверила в побег Харви?

Что-то в этой ситуации по-прежнему не давало покоя.

Мари кивнула. И тут до меня дошло.

– Вы рассказывали Иде Белль и Герти о том, что видела Мардж?

– Нет. Она просила молчать, и до этого дня я всё хранила в секрете.

Кажется, всё наконец становилось на свои места.

– То есть все эти годы они действительно думали, что вы убили мужа?

– Да, но я не хотела предавать Мардж. Вскоре всё утихло и быльём поросло. К тому же Мардж всегда меня защищала. Я не могла подвергать её опасности.

– Но теперь всё изменилось. Вы же понимаете, что правде придётся выйти наружу?

– Понимаю, но боюсь, после всей этой лжи мне никто не поверит.

Я вздохнула:

– Я тоже.

Глава 18

Несмотря на то, что мой звонок застал их в кроватях, Герти и Ида Белль уже через несколько минут сидели у меня дома. Обе в халатах и тапочках – а у Иды Белль ещё бигуди по всей голове, – но явно проснувшиеся и ошеломлённые новым поворотом событий.

По мере объяснений облегчение на их лицах (Мари в порядке) сменилось потрясением (она не убивала муженька), а затем и полным замешательством (скорее всего, убийца Мардж, и она любила Мари).

– Теперь многое обретает смысл, – протянула Ида Белль. – Но кто бы мог подумать?

Герти покачала головой:

– Мари, мне так жаль. Все эти годы мы думали, что ты его убила.

– Ничего страшного. Я поняла, что вы так думаете, когда вы предложили перевести деньги.

– Но почему ты не рассказала правду?

– Она защищала Мардж, – вмешалась я.

Мари кивнула:

– Она убила Харви, защищая меня. Разве я могла позволить ей взвалить на себя вину за то, что сама должна была сделать много лет назад? Тем более зная о её чувствах… Хуже ножа в спину.

– Ты сильно рисковала, – сказала Ида Белль. – Всплыви тело Харви раньше, чем Мардж умерла, тебе пришлось бы выбирать.

– Сомневаюсь, – ответила я. – Думаю, будь Мардж жива, она бы призналась. Она бы никогда не позволила Мари сесть в тюрьму. На самом деле, вам бы повезло, будь Мардж всё ещё здесь, чтобы признаться. Из-за всех ваших махинаций в правду могут и не поверить.

– Наверное, ты права. – Ида Белль вздохнула. – Если бы мы только нашли доказательства… Их суд присяжных не сможет проигнорировать.

Поражённая внезапной догадкой, я вскочила, напугав старушек.

– Мне недавно звонил поверенный Мардж. Сказал, что у него есть письмо, которое велено передать мне после её смерти. – Я стиснула плечо Герти. – Что, если она оставила признание на случай обнаружения тела?

Три морщинистых лица осветились надеждой.

– Похоже на Мардж, – согласилась Герти. – Честь вела её по жизни.

Ида Белль кивнула:

– Когда ты сможешь его забрать?

Я глянула на часы:

– Офис юристов открывается через несколько часов. У нас есть время одеться, позавтракать и добраться в Новый Орлеан как раз к открытию.

Ида Белль и Герти вскочили.

– Идёт. Можем взять мою машину, она весь день проветривалась, – предложила Герти.

– А Мари лучше остаться здесь, – подхватила Ида Белль. – Твоё убежище пока никто не раскрыл. – Она насмешливо посмотрела на меня: – Включая человека, живущего в доме. Здесь ты в безопасности, пока не высовываешься. У Мелвина и так уже сложилось неверное представление о роли в деле Фортуны. Не хотелось бы, чтоб он тебя заметил, если вдруг решит пошпионить.

– Я вернусь на чердак до рассвета, – пообещала Мари. – Только приму душ и переоденусь. Приятно будет спокойно помыться. Когда ты уходила, я всё делала быстро, чтоб не застукали.

Герти нахмурилась:

– Но зачем ей возвращаться на чердак?…

– Всё нормально. Там мне будет спокойней, пока вы не вернётесь. Мало ли что.

– Она права, – сказала я. – Хочется верить, что Мелвин не настолько глуп и не станет врываться в дом, но если судить по нашей с ним беседе – я бы не гарантировала.

Герти погладила Мари по руке:

– Как только вернёмся, сразу заберём тебя и пойдём прямиком к шерифу. И всё проясним раз и навсегда.

Я напряглась. Слишком многое зависело от письма, о котором мы ни черта не знали.

Оставалось надеяться, что пророчество Герти сбудется.

* * *

Потребовалось задействовать всё самообладание и терпение, чтобы вежливо улыбаться мистеру Уорли, пока он разглагольствовал о женщине, которую считал моей тётей. Время вдруг словно замедлилось – об этом размеренном темпе маленьких городков все говорили? – а ведь сейчас мне как никогда хотелось, чтобы оно пролетело молниеносно. Ладно, сейчас и на воскресной службе в церкви.

Поверенный сидел напротив в огромном кожаном кресле, что, казалось, целиком поглотило все его шестьдесят с лишним килограммов, вертел в руке священный конверт и, судя по всему, замолкать не собирался. Я уже подумывала опрокинуть свой кофе, лишь бы его прервать, но тут в кабинет сунула голову секретарша и сообщила о прибытии следующих клиентов. Мистер Уорли удивлённо глянул на часы и наконец протянул мне через стол листок:

– Прошу прощения. Такая увлекательная беседа, что я потерял счёт времени.

«Пятьдесят шесть минут. Десять секунд. Одиннадцать. Двенадцать».

– Ничего страшного, – соврала я и взяла ручку, чтобы расписаться в получении.

Затем толкнула листок обратно и встала. Уорли тоже вскочил, отдал конверт и ещё добрых пять минут (по крайней мере, по моим ощущениям) тряс мне руку. Из офиса я выходила на грани сердечного приступа. А когда добежала до «кадиллака» и запрыгнула на заднее сиденье, ко мне повернулись две встревоженные физиономии.

– Ну? – спросила Ида Белль.

– Ещё не смотрела, – буркнула я, открывая конверт. – Он не затыкался.

– Давай быстрее, – поторопила Герти, стиснув спинку сиденья.

– Уж стараюсь, – проворчала я и выудила и развернула письмо.

Увидев буквы, Ида Белль облегчённо вздохнула:

– Слава богу, она написала его от руки. Можно подтвердить подлинность по почерку.

– Читай уже! – проорала Герти.

Я сделала глубокий вдох и начала читать вслух.

«Сэнди-Сью,

Прежде чем перейти к сути дела, прошу прощения за то, что взваливаю это на твои плечи. Если задержишься в Греховодье подольше и хоть чуть-чуть вникнешь в ситуацию, то поймёшь, почему я не могла привлечь никого из своих местных друзей.

Я убила Харви Чикорона.

Я принесла ему ужин и увидела, как он избивает свою жену, Мари. Я об этом и раньше подозревала, но доказательств не было. Получив их, я взбесилась. И поклялась себе, что Харви больше никогда не поднимет на Мари руку.

Я знала, сама она не уйдёт. Без денег мужа Мари не сможет заботиться о брате, а ради него она готова терпеть любые унижения.

Так что я убила Харви и обставила всё так, будто он сбежал с любовницей. Это был единственный способ для Мари получить все деньги и заслуженный покой до конца жизни.

Я сожалею, если мой поступок доставил кому-нибудь неприятности после моей смерти, но не о том, что сделала.

Пожалуйста, покажи это письмо шерифу, чтобы Мари больше не подозревали, а наконец обвинили того, кто это заслужил.

С любовью,

тётя Мардж».

Несколько минут мы молчали. Глаза Герти наполнились слезами, она шмыгнула и вытерла нос тыльной стороной ладони. Ида Белль уставилась в пол, но, как ни старалась, не сумела скрыть печаль.

Мне вдруг стало жутко стыдно притворяться родственницей женщины, по которой все так сильно скучают. До сих пор история Мари и Харви казалась мне игрой – занимательной головоломкой. Я ни на секунду не задумывалась о чьей-то утрате, которая и привела меня в Греховодье, или о том, что мои новые знакомые всё ещё переживают, хоть и пытаются бодриться.

Я загрустила. О Герти, Иде Белль и Мари, обо всех, для кого Мардж была соседкой и подругой. Она самоотверженно защищала тех, кто в этом нуждался, и не только по долгу службы. Жаль, что мы с ней никогда не встретимся. Уверена, она бы мне понравилась. Я уже её уважала.

– Что ж… – начала Ида Белль и вновь замолчала.

– Жаль, что я не знала её лучше, – сказала я. – Сочувствую вашей потере такой замечательной подруги.

Одинокая слеза скатилась по щеке Герти. Она смахнула её пальцем и улыбнулась:

– Мардж бы тебя обожала. Она всё время беспокоилась, что же из тебя вырастет. Думаю, она бы приятно удивилась.

Сердце кольнуло болью. Конечно, я лишь притворялась племянницей Мардж, но они-то этого не знали. Удивительно приятно было слышать от Герти, что я понравилась бы Мардж. Первый комплимент, полученный с маминой смерти. Я и забыла, каково это.

– Думаю, теперь можно не переживать, что Мари арестуют, – заметила Герти.

– Да, – согласилась я, но сейчас это казалось слабым утешением.

* * *

Обратный путь прошёл в молчании, сказать было нечего. Никто из нас не додумался оставить Мари мобильник, так что мы не могли ей сообщить, что узнали, пока не вернёмся. Но это к лучшему. Зачитывать письмо по телефону казалось неуместным.

Я мысленно прокручивала события нескольких коротких дней, что провела в Греховодье, поражаясь силе и мужеству женщин, которых встретила, и той, кого уже не встречу. И вдруг испугалась показывать письмо Мари, ведь она наверняка обвинит во всём себя.

К дому Мардж мы подъехали чуть позже полудня. Мари выглянула на лестницу, едва мы вошли, затем подождала, пока Ида Белль закроет шторы, и спустилась. От тревоги на её лице сжималось сердце. Свобода, безопасность, возможность ухаживать за братом – всё зависело от признания близкой подруги в убийстве. Как Мари себя сейчас чувствует? Как жила все эти годы, каждый день встречая Мардж и вместе с ней притворяясь, будто ничего не произошло?

– Мы забрали письмо, – сказала Герти. – Пойдём выпьем кофе и поговорим.

При луизианской жаре было странно пить кофе во второй половине дня, но на обратном пути из Нового Орлеана мы прихватили бутылку бурбона. Наверняка добрая его часть пойдёт прямиком в чашку Мари, что, конечно, совсем неплохо. А ещё Герти достала кофе без кофеина вместо обычного.

– Ты хоть ела сегодня? – спросила она Мари, включая кофеварку.

– Выпила стакан апельсинового сока.

– Я сделаю тосты. Тебе надо поесть. Если заболеешь, никому легче не станет.

Проснулся Кости. Потянулся, приковылял к Мари и ткнулся ей в руку. Она потрепала висячие уши, и пёс улёгся своей любимице на ногу, глядя на неё снизу вверх большими грустными глазами.

– Что ждёт Кости? – спросила я.

– Это тебе решать – удивилась Мари. – Ты унаследовала его вместе со всем имуществом Мардж.

Я уселась напротив неё.

– Ох, я об этом в таком ключе и не думала. – Тем более что я не настоящая Сэнди-Сью и вообще ничего не унаследовала. Но, наплевав на закон, собиралась распорядиться чужой собственностью. – Нельзя увозить его отсюда, в большом городе он будет несчастен. – Я посмотрела на Мари: – Не хотите забрать его себе?

Она с улыбкой глянула на пса:

– С удовольствием. Кости – лучший мужчина из всех, с кем я когда-либо жила.

– Это точно, – фыркнула Ида Белль. – И пусть это будет тебе уроком. Через пять лет сможешь вступить в Общество греховодных дам, а до тех пор довольствуйся собакой и вязанием. Так безопаснее.

Клянусь, этот древний хаунд, наверное, и правда частично человек, потому что он прошёл под столом и обслюнявил мне руку, прежде чем свернуться калачиком на своём месте. Я улыбнулась. Мари больше не будет одинока. Ида Белль одобряюще кивнула, а Герти вновь шмыгнула, но тут же притворилась, что просто нос зачесался, и быстро поставила на стол тосты.

– Кофе ещё не готов? – спросила Ида Белль.

– Уже несу. – Герти ринулась наполнять чашки.

Мари откусила от тоста и начала жевать, правда без особого восторга. Я её понимала. Стресс, как правило, убивал аппетит, а уж в стрессовых ситуациях у меня недостатка не было. Я увидела, как Герти щедро плеснула бурбона Мари в чашку и только потом понесла кофе к столу и уселась.

Мари сделала глоток и поморщилась:

– Слишком крепкий, Герти. Подай сахар.

Герти толкнула сахарницу через стол. На несколько минут воцарилась тишина. Я решила, что все ждут, когда Мари немного насытится и хлебнёт бурбона, прежде чем вываливать на неё содержимое письма.

Я потягивала кофе, призывая на помощь всю свою выдержку, и уже едва не сорвалась, когда Мари наконец дожевала последний тост, и Герти кивнула мне. Я достала письмо и протянула его Мари. Читать ей вслух было бы слишком навязчиво.

Она заколебалась, на лице отчётливо проступил страх, но всё же развернула письмо. Постепенно глаза Мари покраснели, по щекам покатились слёзы. Вскоре она положила листок на стол.

– Мы можем подождать до завтра, прежде чем идти к шерифу? – спросила дрогнувшим голосом.

– Конечно, дорогая. – Герти похлопала её по руке.

Ида Белль кивнула:

– Столько лет прошло. От ещё одного дня никому хуже не станет.

– А этого хватит? – засомневалась Мари. – Чтобы… ну вы поняли…

– Думаю, да, – успокоила я. – Конечно, полиция захочет со всеми вами побеседовать, но проблем возникнуть не должно. Никому, а тем более прокурору, не выгодно пытаться повесить что-то на вас – шансы всё равно мизерны, учитывая письмо. Для присяжных его точно хватит.

– В любом случае для начала нужно показать его шерифу, – заметила Герти.

– Точно, – поддержала Ида Белль. – И мы будем рядом, поможем, пройдём с тобой весь путь.

Мари встала из-за стола и широко улыбнулась:

– Я ценю всё, что вы сделали. Не знаю, как бы справилась одна. Вы прекрасные люди, я не заслуживаю таких подруг. А пока я опять спрячусь на случай, если Мелвин следит. Мне нужно побыть наедине с собой… и поговорить с Мардж.

Не знаю почему, но от мысли, что Мари сидит на чердаке и беседует с мёртвой подругой – женщиной, совершившей убийство ради её спасения, – сдавило горло. В носу и глазах защипало, уголки губ опустились… Я даже не сразу поняла, что происходит.

Когда по щеке скользнула капля, я перехватила её и уставила на свои мокрые пальцы. Я не уронила ни единой слезинки с самых маминых похорон двадцать лет назад. Даже отца не оплакивала, а теперь оплакиваю женщину, которую никогда не встречала. И что это обо мне говорит?

– Нам пора, – раздался голос Герти, и я только сейчас заметила, что они уже поднялись и пялятся на меня, сжимая сумки.

– Звони, если что-нибудь понадобится, – добавила Ида Белль, никогда не забывавшая о деле.

Но я видела непролитые слёзы в её глазах, хоть она и старалась сдержаться. В отличие от Герти. Та плакала открыто, даже не пытаясь вытереть с загорелой кожи мокрые полоски и гордясь этим проявлением эмоций.

Когда старушки ушли, я уставилась на стол, жалея, что совсем не похожа на Герти.

Глава 19

Я пыталась чем-нибудь себя занять, но на мытьё посуды и вытирание стола ушло всего две минуты. Затем бродила из комнаты в комнату, думая, как убить остаток дня. Мари всё ещё сидела на чердаке, и я знала, что не скоро её увижу – а то и вообще только завтра утром.

По-прежнему надо было упаковывать вещи Мардж, но я так и не нашла в себе силы залезть в чужую жизнь. И да, в кои-то веки я не испытывала голода. Вздохнув, я открыла шторы на кухне и уставилась на задний двор. Байю казался обманчиво мирным, а ведь эта грязная речушка так долго хранила страшный секрет, взбудораживший тихий город.

Справа, у самой воды, росли болотные кипарисы, своими огромными ветвями одновременно затеняя лужайку и нависая над байю. Между стволами болтался верёвочный гамак. Я пару секунд на него пялилась, а затем, осенённая идеей, поспешила наверх. Осталось только захватить книгу, улечься в гамак и сделать всё возможное, чтобы на несколько часов отвлечься. Завтрашний день обещал быть трудным, и перед походом к шерифу с тремя дамами расслабиться не помешало бы.

Я переоделась в шорты, взяла книгу и выбежала на улицу, забив на обувь. Гамак оказался невероятно удобным. Я и одну главу не успела прочитать, как задремала.

Когда раздался шум лодочного мотора, мои глаза были закрыты, и я не потрудилась их открыть. Ничего противозаконного я не делала (для разнообразия) и надеялась, что, кто бы там ни нарисовался, он проплывёт мимо, но вскоре двигатель умолк, а на берегу возле меня что-то глухо стукнуло.

Я открыла один глаз и увидела Элли, с широкой улыбкой стоящую в плоскодонке.

– Я уж засомневалась, услышала ли ты меня. Прости, что разбудила.

Я рывком выбралась из гамака и подошла к берегу.

– Нестрашно. Я вроде как читала, но потом стало так уютно, тепло и хорошо…

Элли кивнула:

– Почему, по-твоему, я прыгнула в лодку? Сама только что сползла с шезлонга, где вроде как работала над новым рецептом печенья, а в итоге вырубилась. И подумала, что если не приму вертикальное положение, то останусь там навечно.

– Значит, круиз по Греховодью? Это и правда настолько увлекательно, что не даёт уснуть?

– Едва ли, – рассмеялась она. – Но рыбалка, во-первых, отвлекает, во-вторых, обеспечит меня ужином, а в-третьих, хоть какая-то смена обстановки. Ну так что… пройдёшься по байю со мной?

Рыбалка, конечно, не входила в число моих любимых занятий, но Элли мне нравилась, и в её компании я пока в неприятности не попадала.

– А ты уверена, что не будет дождя? – Я указала на приближающиеся тёмные тучи.

– Скорее всего, только вечером. Обычное дело для луизианского лета.

– Ох, ну тогда почему бы и нет, – согласилась я. – Дай только дом запру. И да, удочки у меня нет, но, может, у Мардж что-нибудь найдётся.

– Не волнуйся, у меня есть запасная.

Я сбегала в дом, сменила футболку на майку и схватила брошенные в гостиной шлёпанцы. Наверное, не лучший вариант для рыбалки, но я заметила на Элли такие же и решила, что она жаждет не столько серьёзно рыбу поудить, сколько просто развеяться. В этом мы определённо на одной волне. Я любую свободную минуту предпочитаю проводить на свежем воздухе.

На мгновенье я задумалась, не предупредить ли Мари, но решила её не тревожить. Если ей что-то понадобится – Ида Белль и Герти на расстоянии телефонного звонка. Мельком погладив пса, я выбежала на улицу и заперла дверь.

Элли одобрительно кивнула:

– Вообще, рыбалка – это просто способ загореть. Хорошо, что надела майку, хотя у тебя и так отличный загар, особенно учитывая, что ты с севера. Ходишь в солярий?

Так как мой загар был тайно заработан в пустыне на Ближнем Востоке, я задумалась над правдоподобным ответом, но слишком плохо разбиралась в вопросе. И вдруг вспомнила интернет-страничку королевы красоты, покинувшей Греховодье ради карьеры актрисы.

– У меня домашняя лампа, – выдала я, воскресив в памяти один из её кичливых постов. – Всегда загораю весной, чтобы потом не сгореть под летним солнцем.

– Предусмотрительно. В ожогах мало весёлого. При здешней жаре и влажности они так зудят, что приходится отсиживаться дома под кондиционером, пока не заживут. Ненавижу торчать в четырёх стенах.

Я оттолкнула лодку от берега, запрыгнула внутрь и уселась на переднюю скамейку.

– Уверена, что хочешь стать поваром? Сомневаюсь, что многие пекут тортики на свежем воздухе.

Элли рассмеялась:

– Я позабочусь, чтобы в моей собственной кондитерской напротив рабочей зоны было огромное панорамное окно. А до тех пор лишний раз мучиться ни к чему.

Она завела мотор и направила лодку по байю, по пути приветствуя всех оказавшихся на берегу взмахом руки. Я же зажмурилась и наслаждалась прикосновениями к лицу ветра и солнечных лучей. Даже запах мутной воды, казалось, помогал расслабиться, и я начала понимать, почему людям нравится здесь жить.

– О, какой большой. – Голос Элли выдернул меня из прострации.

Я открыла глаза и увидела рядом с лодкой гигантского аллигатора.

– Боже, да он же метра четыре длиной!

Зверь, рассекая гладь, проплыл вниз по байю. Когда его длинное тело скрылось под водой, я передумала насчёт привлекательности здешней жизни. Если расслабишь в Луизиане слишком сильно, можешь стать чьим-то ужином.

– Полагаю, вы здесь не купаетесь?

– О, в основном они на нас внимания не обращают. Народ всё время рассекает по байю на водных лыжах. И дети ныряют с пристаней.

– Надеюсь, родители их страхуют на кругленькую сумму?

Эли рассмеялась:

– Никогда не задумывалась, но теперь буду гадать, так как моя мама тоже позволяла мне нырять.

Мы всё плыли и плыли, и вскоре я оглянулась посмотреть на удаляющийся город. Когда мы наконец достигли открытой местности, Элли остановила лодку под деревом, подняла со дна две удочки и протянула одну мне.

– Закидывать умеешь?

– Последний опыт был давненько, но я разберусь.

Я оглядела все принадлежности, пытаясь вспомнить тот единственный раз, когда отец взял меня на рыбалку. В итоге он быстро решил, что коли я не мальчик, то ни на что не гожусь.

Челюсть непроизвольно сжалась, и я выполнила идеальный бросок, послав крючок точно на середину байю.

Элли присвистнула:

– Отлично. А теперь намотай леску обратно, и давай нацепим наживку, мы ж хотим поймать рыбу.

– А, да, наживка, – пробормотала я.

Элли сунула руку в мини-холодильник и протянула мне креветку и банку пива.

– Креветка для рыб, – сказала с усмешкой.

Я нацепила приманку, забросила её в воду и открыла пиво.

– Возможно, рыбалка не так плоха.

– О, это чудесный повод пить пиво на улице. Иногда я даже наживку не цепляю. Опускаю леску в воду и сплю.

Элли забросила удочку и откинулась на скамейке в задней части лодки. Определённо, самый умный человек из всех, кто мне встретился в Греховодье. Я тоже прилегла на скамейку, наслаждаясь тенью кипариса и лёгким ветерком.

И видимо, задремала, так как следующее, что помню, – ревущий шум мотора. Я и сесть не успела. Нас качнуло, и я рухнула на пол.

– Чтоб вас черти слопали! – проорала Элли.

Поднявшись, я заметила удирающую на всех парах лодку.

– Кто это?

– Братья Лоури. В двух словах – тупые свиньи. Все на байю замедляются возле рыбаков, кроме этой парочки.

За спиной вновь раздался шум, и я приготовилась ловить равновесие, но когда обернулась, увидела помощника Леблана. Он заглушил мотор и причалил рядом с нами.

– Не пострадали? – спросил меня.

– Нет.

– Я выпишу им штраф. – Это уже к Элли. – Конечно, платить они не станут, но так у меня будут основания бросить гаденышей в камеру на пару дней. Мне надо в Новый Орлеан, так что постараюсь разобраться с ними до отъезда.

– Отлично, – кивнула Элли.

Леблан вновь повернулся ко мне и оглядел сверху донизу:

– Вижу, сегодня вы выбрали компанию получше. Чёрт, и даже оделись. Продолжайте в том же духе.

Затем ухмыльнулся, завёл мотор и умчался по байю вслед за братьями Лоури.

– Он видел тебя без одежды? – округлила глаза Элли.

– Я была в мешке для мусора, но это длинная история.

Она плюхнулась на скамью:

– У меня двенадцать банок пива и выходной. Такое я просто обязана услышать.

* * *

Мы отлично провели время, приговорили шесть банок пива и убили весь день и даже часть вечера. А ещё поймали шесть здоровенных рыбин, которых Элли определила как «пятнистую форель», пообещав приготовить и пригласить меня на дегустацию. Я всё же рассказала ей о поездке в «Трясину», только умолчала о настоящей причине и обстоятельствах своего падения в воду. Элли хохотала до слёз.

Глядя на её восторг от моего унижения, в конце концов и я рассмеялась, тут же удивившись, что мне так уютно с малознакомой женщиной, ведь дома ни с кем такого не чувствовала. Хедли знала меня с детства и, можно сказать, заменила маму, а директор Морроу был напарником отца на момент его смерти и сделал всё возможное, чтобы направить меня по нужному пути. Но ни одному из них я не доверяла полностью и в жизни бы не рассказала о чём-то столь неловком.

Всё казалось таким сложным и запутанным, что погружаться в самоанализ совсем не хотелось. Особенно сегодня. В такой чудесный день с приятным ветерком, замечательной компанией и алкоголем. Наконец, подзагорев и нагрузившись пивом, мы поплыли обратно к дому Мардж, и Элли взяла с меня обещание встретиться с ней на следующий день за поздним завтраком.

Видимо, заслышав шум закрывшейся двери, Мари спустилась с чердака, и я поджарила нам бутерброды с сыром. Она почти не говорила, но я заметила боль в усталых глазах и не завидовала тому, что ей предстояло сделать – даже в обмен на все деньги Харви. Мари явно обеспечено чувство вины до конца жизни.

Я только выключила душ, когда мобильник пискнул о полученном сообщении. Ну что теперь? День был таким спокойным, и я уже начала надеяться, что это спокойствие продержится до завтра. По крайней мере до похода к шерифу.

Обмотавшись полотенцем, я вышла в спальню. Тут же прибежала и Мари, которую таки удалось убедить перебраться с чердака в комнату напротив моей.

– Кто это?

Я уставилась на экран:

– Ида Белль.

«У нас проблемы с дизайном нового одеяла и нужна твоя помощь как эксперта по вязанию. Срочно приходи к Герти».

Пульс ускорился, кровь отхлынула от лица. Герти и Ида Белль знали, что я ни черта не смыслю в вязании. Сообщение словно вернуло меня на Ближний Восток, ко всем уловкам и кодам, что использовали мы с Харрисоном, когда попадали в беду.

Я сразу поняла, что эсэмэс – сплошная фальшивка.

Цель – заманить меня к Герти.

– Это ловушка.

Мари выпучила глаза:

– Что происходит?

– Мы ошиблись… так ошиблись.

О моём сговоре с Идой Белль и Герти знали только Уолтер, помощник Леблан, Мари и Мелвин. И лишь у одного из них была причина пытаться уловками собрать нас в одном месте.

И тут меня осенило: всё, во что все верили годами, – чушь. Мы бегали кругами, пытаясь перекинуть подозрения на Мелвина, а он и есть убийца. Я готова была все свои деньги на это поставить.

– В чём ошиблись, Фортуна? Скажи, что происходит. – Голос Мари дрожал.

Я бросила телефон на кровать и ринулась в ванную одеваться. Затем вернулась, натянула кроссовки, вытащила из тумбочки пистолет Мардж и, проверив обойму, сунула его за пояс. Мари ахнула.

Я стиснула её руки:

– Слушайте. Я не знаю, вернулся ли Леблан из Нового Орлеана, но мне нужно, чтобы вы позвонили ему и сказали, что Герти и Ида Белль в заложниках в доме Герти.

Мари побледнела:

– Кто взял их в заложники?

– Если я права… Мелвин.

Она зажала рот руками:

– Боже! Это всё я виновата.

– Самобичеванием займётесь позже. Когда свяжетесь с Лебланом, передайте, что я вооружена и отправилась на помощь. Хорошо?

– Да, – прошептала Мари.

Я слегка её встряхнула:

– Соберитесь. Герти и Иде Белль нужна сильная подруга.

И вдруг в ней что-то щёлкнуло.

Набежавшие было слёзы словно испарились, Мари выпрямилась в полный рост, сжала челюсть и, наверное, впервые в жизни разозлилась.

– Чёрт, да, я позвоню помощнику шерифа! А теперь иди и пристрели этого сукиного сына!

Я улыбнулась и побежала к дому на другой стороне улицы, собираясь сначала заглянуть в окна. Если есть шанс подкрасться к Мелвину незаметно, я его не упущу. И уж точно не пойду покорно прямо навстречу смерти.

Неслышно перемахнув через забор Герти, и поползла по заднему двору, радуясь, что она не включила свет над чёрным входом. Лужайку заливало лишь слабое лунное сияние, а тёмная тень от живой изгороди обеспечивала отличное прикрытие весь путь до кухонного окна.

Сердце билось так сильно, что грудь, казалось, вот-вот взорвётся. Я сосредоточилась на дыхании, но помогло мало. Я замерла на полдороги, пытаясь взять себя в руки. Да что такое? Это же моя работа. То, чем я живу уже пять лет, а всё равно чувствую себя как агент на первом убийстве.

«Это личное», – пришло осознание.

Люди в доме мне небезразличны, что делало это задание важнейшим в моей карьере. Не дозволено ни одной ошибки. Под угрозой жизни важных для меня женщин.

Глава 20

Я заглянула в окно, но кухня была пуста. Свет виднелся только в коридоре – тусклая полоска, протянувшаяся от гостиной. Ублюдок, видимо, держит их там, а из света оставил лишь лампу. Надеется, что это даст ему преимущество, когда я приду. И уж точно не подозревает, что я подготовилась к битве.

Конечно, откуда Мелвину знать, что он захватил подруг профессионального убийцы.

Заходить через первый этаж явно не стоило. Мелвин запросто мог проверить нижние комнаты, к тому же в оконном проёме не лучшая позиция для стрельбы – по крайней мере, для того, кто стреляет. Я оглядывала деревья возле дома, когда внезапно налетела гроза. Молния рассекла небо и врезалась в землю с оглушительным грохотом. Дом содрогнулся, стёкла задребезжали, и в следующее мгновение на мир обрушился ливень.

Превосходно! Даже если слегка пошумлю, проникая в дом, звуки бури всё скроют. Я подбежала к огромному дубу, забралась повыше, устроилась на ветке и, дождавшись очередного раската грома, спрыгнула на крышу. Затем заползла на гребень, свесилась вниз и потянулась к чердачному окошку.

Открыто!

Я дёрнула створку, схватилась за раму обеими руками и, глубоко вдохнув, одним движением перевалилась за край и втянула себя в окно, молясь, чтобы Герти не поставила рядом ничего острого или хрупкого. Плечи приземлились на стопку коробок, те под моим весом сплющились, но хранившаяся внутри одежда смягчила звук падения.

Пока всё шло идеально. Я одновременно и радовалась долгожданной благосклонности судьбы, и переживала, как бы везение не закончилось в самый неподходящий момент. Чердак был первым испытанием. Местные дома строились на славу, но все как один скрипели от старости.

Я, конечно, стянула кроссовки, чтобы чуть заглушить шаги, но совсем бесшумно пройти всё равно не получится, если только не воспарю над полом. Пришлось дождаться ещё одного раската грома, и только потом бежать к лестнице. Толкнув дверь, я вздохнула с облегчением, когда отлично смазанные петли не издали ни звука. И под рокот грозы двинулась вниз, замирая всякий раз, как ступеньки стонали.

Застыв на площадке второго этажа, я приложила ухо к двери и прислушалась. Тишина. Надеясь, что все на первом, я выглянула в коридор. Чисто.

И скользнула вперёд, ноги в носках бесшумно ступали по деревянному полу. А достигнув лестницы, легла и слегка сползла вниз, заглядывая в гостиную.

А вот это паршиво. Ида Белль сидела на диване у стены, связанная верёвкой по рукам и ногам. Прямая как доска, она впервые с нашей встречи казалась обеспокоенной. Точно так же связанная Герти занимала стул в центре комнаты. На её щеке наливался синяк, и мои глаза заволокло красной пеленой.