Текст книги "Обнаженный меч"

Автор книги: Джалал Баргушад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Бабек подумал: "Может, это – та самая скала, а это – те самые гранатовые деревья? Поднял голову, оглядел гранатовые деревья. С веток свисали разноцветные тряпицы. "О, пророк Ширвин и священные гранатовые деревья, помогите!"

А град все сыпал. Гранатовое ущелье громыхало. Будто Ахриман и великий Ормузд встретились здесь и решили покончить друг с другом. Сколько же продлится этот дикий разгул природы?! Сель разливался все шире. Вода уже доходила коням до бабок. Бабек мысленно осыпал проклятьями Лупоглазого Абу Имрана, халифа Гаруна и призывал на помощь Баруменд: "Где ты, мама? Беда нависла над нашими головами, помолись за наше спасение!"

Каждый крепко держал под уздцы своего коня. Селевые потоки теснили коней и их хозяев. Нагруженные кони переступали с ноги на ногу, старались укрыть головы в ветках гранатовых кустов" свисающих с утеса.

Молнии на вершине Хаштадсара73 вспыхивали все реже. Град редел, уровень воды убывал. Кто-то вздохнул:

– Помоги нам, пророк Ширвин!

Бабека словно кто-то предостерег. Он оглянулся. Вдруг неподалеку раздалось конское ржанье. Бабек напрягся, прислонив ладонь к уху, вслушался в ржание, еле пробивающееся сквозь шум селя. "Может, почудилось?! Может, это дух отца, превратившись в коня, разыскивает меня? Нет. Это ржание живого коня, это не дух!"

Бабек соскочил с коня, сложил камни так, чтобы отвести убывающий поток воды, нагнулся, приложил ухо к мокрой земле. Казалось, войско халифа Гаруна затеяло битву под землей. Явственно доносился топот конских копыт. Бабек взметнулся в седло, приготовив аркан, скомандовал товарищам:

– За мной! Лупоглазый Абу Имран напал на наш след! Муавия ляпнул:

– Сказано, игид от врага не бегает. Бабек наставительно заметил:

– И еще сказано: "У осторожного игида мать не заплачет!" Мы оружие везем. Оружие надо доставить обязательно. Поэтому ввязываться в драку не стоит. Что скажете?

– Поехали!

– Поехали!

Бабек пришпорил коня:

– Поживее!

Муавия окликнул брата:

– Бабек! Впереди – запруда, вода высоко стоит. Вдруг увязнем?

– Поменьше болтай, братец, другого пути у нас нет, – рассердился Бабек. Нас ждут. Оружие надо доставить во что бы то ни стало.

Единственный выход заключался в беспрекословном выполнении приказа. Цоканье подков лошадей погони становилось все ближе и ближе. Вскоре Лупоглазый Абу Имран с несколькими разбойниками подоспел в Гранатовую долину. Какой-то предатель донес, что билалабадские игиды будут вывозить оружие из Дома упокоения. Всадники Абу Имрана кинулись туда, но опоздали. И вот теперь они, напав на след, примчались в Гранатовую долину.

Главарь разбойников глядел в четыре глаза и сквернословил во всю глотку:

– Куда же удрало это отродье гяуров?! Только что, когда сверкнула молния, я видел их под этой скалой.

– Этот Бабек быстрее молнии, – отозвался кто-то из разбойников. – Куда же он подался? Скорее всего уже пересек Гранатовую долину.

– Нет! Куда он может двинуться в таком селе? Наверно, в гранатнике спрятались. Ищите! – Абу Имран вытащил меч из ножен. – Клянусь этим мечом, если щенок Абдуллы попадется мне в руки, я посажу его на железную цепь и до скончанья дней продержу в пещере! Этот щенок плохо знает меня! Его проклятый отец тоже таким гордецом был.

Сверкнула молния и разбойники разом заорали:

– Вон, всадники спустились с холма!

– Что ты мелешь, слепой что ли?! Когда они успели перевалить через холм?

Один из разбойников настаивал:

– Клянусь аллахом, при свете молнии своими глазами увидел.

– Эй, нечестивцы, куда бы вы ни убежали, все равно от меня вам не уйти! гаркнул, главарь разбойников и тронул коня. – За мной!

Разбойники Лупоглазого ринулись вперед. Однако не тут-то было. Кони огнепоклонников уже преодолели разлив, образовавшийся у запруды. Достигнув разлива, Лупоглазый принялся хлестать, своего коня, но тот, боясь воды, заартачился и, заржав, повернул вспять. Главарь разбойников, помахав мечом, издали пригрозил огнепоклонникам:

– Эгей!.. Куда чешете, собачьи дети?! Где бы ни были, все равно словлю вас в свои тенета. Напрасно стараетесь!

Бабек, крепко держась за повод Гарагашги, пригнулся к его гриве. Каждый из его товарищей, изловчившись в седле, выпустил по одной стреле. Среди разбойников Абу Имрана поднялся переполох. Бабек с друзьями пришпорили коней. Град, как назло, вновь усилился. Бабек направил своего коня в другой селевой поток. Вода доходила коню до груди.

– Не бойтесь! – сказал Бабек и пустил коня по течению.

– Братец, сель унесет нас! – сказал Муавия.

– Не бойся, Муавия. Езжайте за мной!

Бабек не знал страха. И товарищи были ему под стать. Почти плыли, охваченные селем. Сзади раздавалась ругань Абу Имрана: "Ишь, какие смелые, щенята! Даже селя не боятся! Эй, от меня не уйдете!" Голос Лупоглазого был устрашающим. Бабек сказал:

– Не с каждым лающим псом надо связываться!

Сель все бушевал, с грохотом унося глыбы камней, размывая края ложбины. В этой округе еще не случалось подобного селя.

Пока огнепоклонники серьезного урона не понесли. Их кони были крепкими. Двигались...

Досадуя на то, что не удалось настигнуть Бабека, Лупоглазый от злости не находил себе места:

– Говорят, во время обряда Верности сын Абдуллы Бабек повязался шерстяным поясом и стал огнепоклонником. У них одно на-уме: вступить в отряд Джавидана. Слышал, мне хочет отомстить за отца! Не соображает, что несмотря на то, что я сладок подобно-бахрейнскому финику74, да не так-то легко переварить меня! Я не вмещусь в его крошечную сеть.

Разбойники в один голос поддакнули:

– Конечно!..

Отряд Бабека двигался, борясь с селем. При малейшей неосторожности их могло снести, в Аракс. Игиды привязались один к другому арканами, чтобы сель не одолел их. Гнали коней вниз по течению. Они понукали коней и высматривали удобное место, чтобьв выбраться из лощины. Бабек, пришпорив Гарагашгу, ухватился за пригнувшуюся гранатовую ветку... Конь поднялся на задние ноги и, рванувшись изо всей силы, выпрыгнул на берег. Вслед за Бабеком таким же образом выбрался на берег Муавия. Уже семеро вырвались из селя, но один всадник угодил в водоворот.

– Помогите; помогите!

Бабек быстро кинул ему аркан. Всадник крепко ухватился за конец веревки.

–Тяни, Бабек!

Бабек уперся ногой в подножье гранатового дерева и что было сил тянул аркан:

– Держись! Не бойся.

И спас парня. Его конь ушибся о подводный камень и прихрамывал. Папаху парня, сшитую из волчьего меха, унесло селем, одежду разодрало ветками деревьев, кружащихся в водовороте.

Спасенный парень стоял, опустив голову.

– Конь подвел меня.

– Ничего. Ты же не виноват!

В такую грозовую ненастную ночь избегнуть смертоносных мечей Абу Имрановского сброда, преодолеть гибельные селевые потоки само по себе означало совершить подвиг.

При свете молнии на том берегу виднелись разбойники Абу Имрана. Они, нахлобучив на головы башлыки, ждали, когда прекрй-тится град и убудет сель. Лупоглазый, размахивая мечом, опять разорялся, стращая Бабека и осыпая его бранью.

...Ненастная, грозовая ночь постепенно отступала. Перед самым рассветом вдруг прекратился град. Холодный ветер дул с Аракса, разгоняя тучи, уносил их в сторону горы Базз. Мрачный лик небаг постепенно светлел... Впереди виднелся Б,-.ба чинар. Игиды поспешали туда.

XIII

ПЕРВЫЙ ПОДВИГ БАБЕКА

Лучший советник игида-его меч.

Пословица

У Баба чинара Бабека и его друзей подстерегала смерть в любую минуту. Враг преследовал их. Но у молодых огнепоклонников не оставалось сил уходить от погони. Они были вконец изнурены. С их одежды стекала вода, кони – в мыле. А подхлестывать коней, чудом спасшихся от селя, совесть не позволяла. К тому же здесь надлежало задержаться: Бабеку и его друзьям было ведено оружие, взятое в Доме упокоения, запрятать у Баба чинара.

Светало. Постепенно прояснялись очертания развороченных селем страшных оврагов, иссеченных молниями гор и скалистых склонов. Солнце поднималось, освещая вершину Базза. Большие, продырявленные градом листья Баба чинара золотились в лучах солнца. Ветер, раскачивая ветки, как опахала, обрызгивал всадников каплями дождя, оставшимися на листьях. Из аистиных гнезд на верхушке чинара все еще капала вода.

Много веков прожил этот чинар. Дупло его всегда удивляло путников, проходивших здесь. Нижние ветви чинара, облаком расстилаясь над землей, образовывали широкий тенистый круг. Говорили, что древний Баба чинар видел Александра Македонского на престоле, а иранского шаха Дария – в колыбели. Этот чинар, живой свидетель прошлого, в морозные зимние дни становился настоящим спасением для путников, в летний зной в его тени отдыхали торговцы, караванщики, гонцы. Многих раненых воинов укрыл этот чинар в своем дупле, многих спас от смерти.

Пчелы, поселившиеся в дупле Баба чинара, спозаранку хлопотала под ветками. Щебетание птиц, ночующих на верхних ветках, сливалось с жужжаньем пчел. Бабек внимательно прислушался, но кроме голосов птиц, жужжания пчел и журчанья ручья, протекающего у подножья чинара, ничего не уловил. Однако, предосторож-шости ради, выслал двух вооруженных ребят в дозор, наказав им быть повнимательнее и в случае чего подать ему знак. Остальные, остановив коней у Чинара, молча ждали распоряжений Бабека. Он же, обвязываясь арканом, объяснил товарищам:

– Я взберусь на чинар, спущу оттуда аркан, а вы хурджуны с оружием цепляйте к аркану. Я подтяну и спрячу оружие в аисти-ашх гнездах. Ну, живо.

Один из ребят засомневался:

– А выдержат ли гнезда? Все же тяжесть изрядная.

– Эти гнезда не развалятся. Если даже камнями набить, – ответил Бабек. Они свиты на развилке мощных ветвей, да к тому же за столько лет обросли мхом. Каждое величиной с два решета. Делайте, как говорю.

Муавия, скривив губы, пожал плечами:

–Брат, ничего у нас не выйдет.

– Почему?

– Вот-вот нагрянет Лупоглазый! Успеем ли спрятать оружие?

– Ты что, не видел сель в Гранатовом ущелье? Сель все еще не иссяк. Пока Лупоглазый справится с ним, мы успеем добраться до Каменного моста.

Кони, дрожащие от утренней свежести, еле стояли под тяжелой гожлажей. Их манила зеленая трава, а ребята тянули коней к, стволу чинара.

– И прожорливы же эти дьяволы... – бубнил Муавия. – Не могут потерпеть! Мы тоже голодны. – Муавия, ворча, вынимал из мокрых теров оружие. – Брат, поступай, как знаешь. Если потом что-то получится' не так, пеняй на себя.

– Ладно, ладно, работай не языком, а руками. Не видишь – кони валятся под тяжестью.

Бабек сердился. Затевать споры-разговоры в их положении было смерти подобно. У Бабека не было времени даже выжать одежду. Мокрая, она прилипла к телу. Сузившиеся от недосыпания глаза его налились кровью. В ушах стояли ночные крики и угроз" Лупоглазого. Нельзя было терять ни мгновения. Бабек, призвав па-помощь великого Ормузда, проворно взобрался на чинар и, устроившись поудобней у одного из аистиных гнезд, спустил вниз аркан.

– Привязывайте!

Муавия быстро привязал наполненную оружием суму.

– Тяни.

Сума зацепилась за ветку. Бабек дернул ее. Ветка качнулась, стряхнув с листьев капли воды. Показалось, что вновь пошел дождь. Щебетавшие птицы испуганно вспорхнули. Аисты, взлетев, принялись кружить над чинаром. Наконец птицы поутихли и дали возможность вслушаться. Настороженные глаза Бабека следили за дорогой, а слух улавливал малейший шорох. Он все еще тянул наверх хурджуны. Арканом натер себе ладони, но не обращал на это внимания. От одного гнезда перебирался к другому. В короткий срок он упрятал в аистиных гнездах несколько сот мечей. С него катился градом пот. Тянуть на самую верхушку чинары тяжелые сумки, не переводя дыхания, было нелегко. Все аистиные гнезда были набиты доверху, ни одного пустого больше не осталось.

Бабек соскользнул с чинара. Муавия с товарищами, вытащив остальное оружие из переметных сум, сложили его в большом дупле. Там уместилось много оружия.

Ствол Баба чинара не обхватили бы даже десять мужчин. В первое дупло мог бы войти любой, а во второе, вход в которое открывался из первого, мог бы протиснуться только ребенок, или худощавый подросток. Вверху дерево сгнило и там образовалось небольшое окошко. Сквозь него проникал свет во второе дупло. Остальное оружие Бабек решил спрятать в этом втором дупле.

Бабек, взяв в охапку несколько мечей, вошел в первое дупло, запах сырости и тления ударил в нос и он чихнул. Однако осмотрел дупло. А вдруг здесь змея? Что-то капнуло ему на руку. Бабек принюхался к этой капле. Оказалось, мед сочился сверху, из улья.

Бабек обернулся:

– Муавия, брат, я мед нашел, мед!.. Стоявшие у входа дупла засмеялись:

– Займись делом и берегись, а то ужалят.

Бабек еле протиснулся во второе дупло. Прислонил мечи к его стенке. Обернувшись, сказал:

– Давайте остальное!

Муавия с товарищами принялись перетаскивать оружие в первое дупло, а оттуда передавать его Бабеку. Бабек повторял: "Живее, живее". Брал у них мечи, луки, стрелы и складывал в дупле...

Все кони были загружены. Теперь можно было ускакать от Баба чинара. Каждый из ребят подтягивал подпругу своего коня. Бабек, разместив оружие, высунул руку из узкого выхода второго дупла и окликнул брата:

– Муавия, где ты, помоги!

Когда Муавия приблизился к дуплу, один из дозорных крикнул:

– Абу Имран!..

И тут донесся рык Лупоглазого:

– Ни с места, не то всех перебью!

Несколько стрел вонзилось в дерево у входа в дупло. Муавия пригнулся. Если бы Бабек стал выбираться из дупла, ему бы не избежать стрелы. Бабек, подумав, сказал брату:

– Садитесь на коней и скачите врассыпную. Я и здесь могу отбиться. Слышите? Только не слишком отдаляйтесь, можете пригодиться. А один из вас пусть поскачет к Салману и известит его. Понятно?

– Понял, брат!

Муавия проворно отполз от дупла и передал приказ Бабека. Все уже были на конях. И Муавия вскочил на своего Демира... Бабек прислушался. Цокот подков одних коней постепенно затухал вдали, а стук копыт других стал слышнее. Лупоглазый, раскорячившись у входа в дупло, орал:

– Этот негодяй здесь! Он от меня не уйдет! Виданное ли дело – такой молодой, совсем дитя, а такой ушлый!

В Бабека, будто бы в сказке, сила семи богатырей вселилась.

Он приготовился к бою, вскинув меч: "Кто смел, пусть войдет! Надвое разрублю башку!"

Лупоглазый словно на подстрелянную дичь наскочил:

– Гляди-ка, в какое узкое дупло забрался этот щенок! Даже кошке не пролезть. Ну, теперь не удерет.

Говорят: "В сердитой голове разума не бывает". Лупоглазый с вечера был зол на Бабека. Он нетерпеливо сунул голову в узкий проход дупла. Голова его застряла. Правой рукой он размахивал мечом в дупле. Долгожданный случай! Бабек, прислонясь к стене дупла, ударил мечом по мечу Лупоглазого, пожалев, что тот поспешно убрал голову.

Вдруг под чинаром раздался звон мечей. Бабек расстрогался: "Наши храбрецы не удержались!"

Лупоглазый с двумя разбойниками стоял у входа в дупло. Путь к спасению для Бабека был отрезан. Бой на поляне разгорался. Силы были неравные. Пятеро огнепоклонников пали. Один ускакал известить своих, значит, оставался только Муавия.

Несмотря на рану в плече, ему на верном Демире удалось вырваться из кольца. Он укрылся в отдалении, за скалой. Снял рубаху, разодрал ее, перевязал рану. Она оказалась легкой, вскоре перестала кровоточить. Но Муавия не знал, как ему поступить. Напасть в одиночку – безумие. Оставалось одно – ждать.

Абу Имран, подбоченясь, вышагивал под чинаром и покрикивал:

– Убитых повесьте за ноги, пусть покачаются на дереве вниз головой.

Приказ был приведен в исполнение. Однако Лупоглазый не унимался. Он приказал отрезать мертвецам головы и бросить их в дупло, к ногам Бабека.

И этот приказ был исполнен.

Бабек очень хотел выскочить из дупла и броситься на Лупоглазого. Но это было безумием. "Надо отомстить!.. Говорят: чем дольше живет змея, тем больше вреда от нее. Лупоглазый умрет от моей руки!"

Абу Имран с мечом в руке расхаживал у входа в дупло. Бабек, подавив негодование, молчал. "В такую трудную минуту огнепоклонники умеют и терпения набраться". Бабек думал о своем Гарагашге: "Не угодил ли во вражеские руки?" Парень, поехавший известить наших, сел не на своего коня, а на Гарагашгу, чтоб быстрее добраться.

Разбойники Абу Имрана, подняв гвалт, гонялись за конями убитых хуррамитов, норовя заарканить их. Но испуганные кони не подпускали их близко. Лупоглазый так орал, что аисты, сидящие на чинаре, с перепугу разлетелись. Абу Имран орал на своих людей:

– Разини, идите-ка сюда, коней не смогли поймать, хоть поищите, куда эти гяуры оружие дели?

Разбойники тотчас засуетились, обшарили все вокруг, но оружия не нашли. Обескураженно переругиваясь, они все крутились возле чинара, будто иглу в стоге сена искали. Но ничего не нашли. Чтобы отвести душу, стали стрелять в обезглавленные тела, висящие на дереве:

– Этим чертовым детям и такого мало!

– Куда же все-таки они спрятали оружие?

– Если бы головы были на месте, то у них и спросили бы.

– Может, в аистиные гнезда подняли?

– Ну, и скажешь же!.. Какой дурак в аистиных гнездах оружие спрячет?

С обезглавленных тел все еще капала кровь. Прозрачная вода в роднике, что был рядом с чинаром, заалела.

Те, что стерегли Бабека, не покидали своего места возле дупла. Бабек пожалел, что у него нет крыльев. Вот явился бы откуда-нибудь Феникс и принял его на крылья, и вынес бы отсюда! И он встав лицом к лицу с Лупоглазым, рубился бы с ним. Уж он проучил бы кровопийцу. А Абу Имран, все еще топчась у входа в дупло, бормотал проклятья и распекал своих людей:

– Заяц устраивается в сарае для хранения самана из-за нерадивости борзой. Неужели не выгоните этого мальчишку отсюда? Разини, коней не поймали, хоть оружие разыщите!

Из дупла раздался звонкий голос Бабека:

– Глупцы! Оружие здесь, рядом со мной. Сдохнете, а его не получите!

Бабек хотел раздразнить разбойников Лупоглазого, чтоб они сунулись в дупло, тогда он мог бы разить их по одному.

Абу Имран подумал: "Не брешет ли этот щенок?"

Бабек ни разу не видел его вблизи. Прищурившись, стал исподтишка разглядывать его. Злопамятный халифский верблюд был грозен. Сивая борода выглядела конским хвостом, а закрученные кверху усы – рогами дикого козла. Выпуклые глаза, окруженные морщинами, были красны. И одежда Абу Имрана была несуразной, уродливой. Поверх безрукавки он был опоясан широким ремнем, на котором висели разновеликие кинжалы в ножнах, отделанных серебром. Из-под шлема у него выбивались клочья жестких волос. На плоском, угольно-черном лице виднелись крупные впадины и эти впадины, как показалось Бабеку, были наполнены ядом. Выпуклую грудь прикрывал пластинчатый панцирь.

Бабек подумал: "Что же они задумали? Долго мне торчать здесь? Поскорее бы получил известие Салман. Эх, очутиться бы сейчас на Гарагашге, тогда хоть сотня разбойников напади, всех перебил бы".

Абу Имран был кровожаден. Будь его воля, он уже изрубил бы Баба чинар, а вместе с ним и Бабека, посмевшего взяться за доставку оружия Джавидану, Шахракову сыну. Но, подойдя к дуплу, Лупоглазый прорычал:

– Эй, щенок, как ты туда забрался?!

Бабек смолчал: "Пусть лает сколько хочет". На ругань и угрозы Лупоглазого он не обращал внимания. Молчком, прижавшись в угол дупла, держал обнаженный меч наготове. "Если живым выберусь отсюда, уж я-то знаю, что сделаю с Лупоглазым".

Бабек замер, тревожно выжидая и мысленно твердя изречение, высеченное на лезвии отцовского меча: "О игид, помни: лучший советник огнепоклонника – его меч! Если во время битвы вложишь меч в ножны, то вовсе не берись за его рукоять!" Эти слова придавали ему веру и силы.

Терпение Абу Имрана лопнуло. Он вновь не выдержал и сунул голову в дупло... Бабек молниеносно опустил меч!.. Если бы Лупоглазый не отскочил, меч рассек бы ему череп.

Абу Имран заорал:

– Помогите, кровью истекаю!

Его приспешники, скинув с себя рубахи, разорвали их на полосы и перевязали своего главаря.

Хотя Абу Имран и отскочил, меч все же сделал свое дело. – лобная кость была задета. Этот внезапный удар удесятерил злобу Лупоглазого. Со лба его стекала горячая кровь, заливала выпуклые, злобные глаза. Жесткая борода его тоже была в крови. Шлем, сбитый с головы, закатился в дупло и валялся теперь рядом с отрубленными головами юных хуррамитов. Пчелы, привыкшие к тишине, взбудораженные шумом, беспокойно жужжали и жалили разбойников. Лупоглазый отбивался:

– И откуда еще эта пчелиная напасть?!

Бабек высунул кончик меча из дупла:

– Негодяй! Попробуй еще раз сунуться!..

Абу Имран взревел на своих людей:

– Заткните ему глотку, заткните!

Его приспешники со всех сторон совали мечи в дупло, размахивали ими и поносили Бабека:

– Подохнешь, как пес!

– Зарубим!

– Выходи, проклятый!

Разбойники никогда не видели Абу Имрана таким растерянным. Но он никак не хотел уходить. Опираясь на меч, расхаживал возле дупла и пуще прежнего донимал своих подручных:

– Бездельники, быстрее вытащите этого щенка из дупла, раа-можжите ему башку! Не то я от ярости лопну!

Абу Имран то и дело ощупывал свою рану, но не стонал. Держался как ни в чем не бывало, тыкал мечом в дупло и требовал:

– Вытащить его!

Шло время. А это было на руку Бабеку. Из-за того, что выглянуло солнце, подойти к дуплу было невозможно. Пчелы, вылетев из улья, держали незваных пришельцев на расстоянии. И те при каждой попытке приблизиться к дуплу, вынуждены были поспешно отступать. Пытаясь при этом разделаться с пчелами, садящимися на лица, шеи, хлестали сами себя.

А Бабек призадумался: "Где же застрял посланец за подмогой?"

Злость Абу Имрана оборачивалась против него самого. Буйствуя, подобно умалишенным, он крушил все, что подворачивалось под руку. Его приспешники опасались, что обезумевший главарь того и гляди порубит их.

Разбойники старались держаться подальше от Абу Имрана, суетились вокруг Баба чинара. А Лупоглазый разорялся:

– Эй, недотепы! Что стоит выкурить оттуда какого-то щенка?

Со страха никто не смел подойти к главарю, уговорить его и отнять у него меч: "От Лупоглазого всего можно ожидать". Они-то хорошо знали бешеный нрав Абу Имрана.

Внезапно погода переменилась. Со стороны Базза плыли густые тучи и загромыхали над Баба чинаром. Сверкание молний и гром окончательно испортили разбойникам настроение.

– Дождь пойдет!

– Здесь торчать нельзя! Быстрее подпалите дупло. Сжечь этого щенка!

Находчивость Абу Имрана обрадовала его разбойников. Они с трудом раздобыли сухой травы и щепок, набили в дупло. Сушняк, только сверху тронутый влагой, подымил-подымил и разгорелся. Горький дым наполнял дупло, похожее на пасть дракона. Языки пламени, вырываясь тут и там из-под дыма, устремлялись в дупло. Дым густел, огонь набирал силу. В улье не осталось пчел: одни сгорели, другие покинули свое жилье. Разбойники, чтоб уберечься от пчел, укутали головы, чем попало.

Из большого дупла шел удушающий запах. Чтобы дым не набивался во второе дупло, Бабек одеждой заткнул его вход. Вырваться отсюда живым почти не оставалось надежды. Тряпье стало дымиться. Дым выедал глаза, забивался в горло Бабека. Пламя рвалось в его убежище.

И тут Бабек, подняв голову, заметил в самом верху дупла дыру. "Великий Ормузд, можно ли выбраться через него?" Прикинул и решил, что выбраться можно, и даже ругнул себя, что забыл про это отверстие, замеченное им с самого начала. Схватив несколько стрел, он стал изо всех сил вонзать их попарно в податливые стенкики дупла. Устроив таким образом себе лестницу, он начал, широко расставляя ноги, выбираться из дупла.

– Пророк Ширвин, помоги! – шептал он.

Пламя уже охватило низ дупла. Но пошел дождь, и вода, затекая через верхний лаз дупла, не давала пламени разгореться.

Абу Имран и так и этак изловчался заглянуть в дупло, чтоб увидеть воочию, как горит Бабек, но это ему не удалось. Пламя лизнуло его вспухшее лицо и он поневоле отпрянул.

Чтобы угодить Лупоглазому, разбойники принялись глумиться над Бабеком.

– Вы же, огнепоклонники, любите огонь, вот-тебе и огонь! Предостаточно, больше Ахриман не посмеет подступиться к тебе.

– Если даже твой Джавидан прискачет, то и он не погасит этого огня. Гори сколько хочешь. Выходит, ты попросту нас дурачил?

– Ха... ха... ха! Бабек, каково тебе? Великий Ормузд там, или удрал? Может, пророк Ширвин остался рядом с тобой?

Лупоглазый злорадно ухмылялся. Присев поодаль от чинара, он приложил холодное лезвие меча ко лбу. Губы у него вспухли. Треск пламени доставлял ему удовольствие: "Болван безмозглый, сейчас сгоришь в огне, которому поклоняешься, и пепла твоего не найдут! Ха... ха...ха! Да поможет тебе огонь! Ну, где же тот главный жрец, который повязал тебя шерстяным поясом? А знаешь ли ты, что золото, посланное им Джавидану, попало в наши руки? Джавидан хотел купить на это золото оружие. Держи карман шире, как же, купит! Гори!"

Дождь лил, не переставая. Разбойники толпились у входа в горящее дупло.

Огонь перекинулся на нижние ветви Баба чинара. Разбойники шарахнулись от огня. Дождь ослабевал и потому не мог погасить огня.

Кони разбойников время от времени настораживались, почуяв' отдаленный шум, беспокойно топтались и ржали.

Вспугнутые аисты с криком кружились над деревом, окутанным дымом.

Все вокруг потонуло в густом дыме. Высоко над чинаром, в дыму, шла необычная схватка. Раненая змея, свисающая из клюва аиста, извивалась, стараясь обвить крылья птицы. Но аист сопротивлялся. Разбойники, еле раскрывая распухшие от пчелиных укусов глаза, глазели на этот необычный бой в ненастном небе. И не замечали беспокойства лошадей.

Бабек, впиваясь своими железными пальцами в стенки дупла, стал осторожно подниматься по не очень-то надежным "ступенькам" вверх. Добравшись до отверстия, высунул в него голову и жадно глотнул воздух.

Ухватившись за кривую ветку у самого отверстия, прислушался. Со стороны Каменного моста доносился топот конских копыт. "Это, должно быть, наши!"

Изредка погрохатывал гром, дождь опять усилился. Конский топот и гиканье всадников приближались.

Лупоглазый, почуяв опасность, вскочил, нахмурил седые брови и еще больше выпучил вспухшие глаза.

– Неверные скачут! – крикнул и первым, обрезав путы своего коня, не вдевая ногу в стремя, вскочил в седло:

– В бой!

Разбойники, повскакав на своих коней, пустились врассыпную, как стрелы, но вынуждены были тотчас же воротиться назад, ибо были окружены хуррамитами.

Будто бы и вправду Ахриман вновь перерезал небесную жилу. Дождь все лил и лил. Под чинаром завязалась кровавая сеча. От лязга мечей закладывало уши. Много перевидевший на своем веку старый чинар, такой сшибки еще не видел.

Во главе отряда прибыл сам Джавидан, Шахраков сын. Он казался статуей, с ног до головы был одет в железо, лицо закрывала маска.

Бабек спрыгнул с чинара. Люди Абу Имрана не ожидали этого: "Он – черт, дьявол?! Откуда он взялся?" Парень, ездивший за подмогой, соскочил с Гарагашги и отдал повод коня хозяину. А сам, выскользнув из-под копыт коней, отошел в сторону и, засев за большим камнем, принялся осыпать врагов градом стрел.

Муавия несмотря на рану, присоединился к отряду, прибывшему на подмогу. Бабек, рубя направо и налево, спросил:

– Брат, ты, может, знаешь, кто этот, одетый в броню игид?

– Это Джавидан, – сказал Муавия. – Он приехал к Салману... А наш парень как раз и подоспел туда... Сам Джавидан, сев на коня, возглавил отряд.

Джавидан бился горячо. Глядя на него, Бабек ощущал прилив силы и смелости: "Джавидан, Джавидан, Джавидан! Я давно хотел увидеть этого витязя. Как хорошо, что не погиб, увидел! Храбрый человек!"

Джавидан сшибся с Абу Имраном. Мечи высекали искры.

– Гей!.. Гей!..

– О великий Ормузд!..

– На, получай!.. О аллах!

Чуть поодаль бился Салман, поглядывал в сторону Бабека и, видя, как тот владеет мечом, сердце его переполнялось гордостью.

Землю вокруг Баба чинара устилали мертвые тела. Хуррамиты истребляли разбойников Абу Имрана. Лупоглазый понял, что дела плохи, поспешил улизнуть. Он вдруг, повернув своего коня, устремился прочь от Джавидана. Конь Абу Имрана был одних кровей с хуррамитскими. Стрелой сорвался он с места и с необыкновенной быстротой выбрался из гущи свалки, устремился в долину. Джавидан преследовал Абу Имрана, и когда почти настиг его, в колено коня угодила стрела. Чья это была стрела, никто не знал.

Конь Джавидана споткнулся. Всадник раздосадованно соскочил с коня. Абу Имран со своими приспешниками скрылся.

Лязг мечей утих.

Несколько хуррамитских молодцов пустились в погоню за Абу Имраном.

– Напрасная затея, – сказал Джавидан. – Я его коня хорошо знаю. Он не раз выручал этого подлеца!

Джавидан, передав повод своего раненого коня одному из молодых хуррамитов, подошел к Бабеку:

– Это – Бабек? – спросил он, обратившись к Салману. – Сын моего друга Абдуллы?

– Он самый, – ответил Салман с гордостью. – По вашему, великий полководец, поручению постоянно забочусь о нем.

Джавидан, оглядев Бабека, похлопал его по спине.

– Гордый парень, будто сам Абдулла стоит передо мной. – Джавидан еще раз пристально, оценивающе оглядел его: – Храбрец, что надо, из него добрый полководец выйдет.

От гордости, а может, от радости Бабек чуть было не лишился дара речи. Ведь его хвалил сам предводитель хуррамитов, тигр крепости Базз – Джавидан, Шахраков сын!..

XIV

БАГДАДСКАЯ ПЛЕННИЦА

Тот, кто не берет в плен других, сам станет пленником!

Арабская пословица

С того дня, когда солнце вошло в созвездие Ковша, тревога Гаруна ар-Рашида нарастала. Казалось, лекарь Джебраиль кузнечными клещами вырвал у халифа вместо гнилого здоровый зуб. У него шумело в ушах. Мысли халифа были заняты полководцем Абдул-лой ибн Мубареком: "А вдруг в Азербайджане и его казнят, как Езида!" Абдулла с трудом усмирил восстание хуррамитов, а потом его связь с Багдадом полностью прервалась. Халифу хорошо были известны и суровая природа, и храбрые люди Азербайджана. Уж который год хуррамиты не смерялись с волей халифов, сопротивлялись насильственному омусульманиванию, уходили в разрушенные храмы – атешгяхи, зажигали там огни, пили хум. И точили мечи.

Да, халиф был не в духе, и как на зло Абу Нуввас опять отсиживал свое в тюрьме. Будь поэт во дворце, он, возможно, своими лиричными стихами о любовных похождениях развлек бы халифа. Но поэту предстояло отсиживать еще несколько месяцев. А во дворце не находилось влиятельного человека, которому удалось бы уговорить халифа, чтобы тот сократил срок заключения Абу Нувваса. Его вина была не так уж велика. Последнее время он опять писал только о вине и красавицах. Да еще тайком от халифа Гаруна сманивал наследника, принца Амина якобы на охоту, а на самом деле водил его в пригородные монастыри и там спаивал. Не однажды возлияния их бывали столь обильными, что они, опьянев, без чувств валились на землю. Эти разгулы наследника порождали во дворце нежелательные разговоры. Недоброжелатели халифа получали пищу для пересудов и сплетен. Язык главного визиря Гаджи Джафа-ра был острее меча...