Текст книги "Обнаженный меч"

Автор книги: Джалал Баргушад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Подавленность еще не покинула Бабекова войска. Некоторые не знали, оставаться ли им в ополчении, или возвратиться в свои села. Насколько прославился Бабек в халифате после Хаштадсарской битвы, настолько его слава померкла после Хамаданского сражения. Противник распускал слухи, что Бабек вместе со своим войском бежал в Византию. Но Бабек никогда не покинул бы родину. В родных краях он готовился к предстоящим сражениям. Большинство его воинов верило, что их предводитель снова будет побеждать.

Враг не дремал. Бабека ожидали еще более тяжелые удары. В Самире поговаривали, что халиф так поспешно отозвал Исхака ибн Ибрагима из Хамадана неспроста. Халиф намерен назначить верховным главноначальствующим Афшина, обретшего беспримерную славу. С Бабеком мог справиться только Афшин. Говорили, что этого просил у брата халиф Мамун в своем завещании. Вероятность назначения Афшина верховным военачальником халифата привела в крайнее смятение багдадского градоправителя Исхака и нового наместника в Хорасане, сына Тахира – Абдуллу. Они состояли в родстве. Они знали, если Афшин одолеет Бабека, халиф, как и обещал, назначит его правителем Хорасана. Отцом Абдуллы был тот самый Тахир, что обезглавил халифа Амина и возвел на трон Мамуна. Тахиридам тяжко было сознавать, что после смерти Тахира на место его сына Абдуллы зарится чужак. Дворец это дворец, будь он в Багдаде, или Самире. Где двор, там и распри, там и грызня. И во дворце халифа Мотасима завязалась неописуемая свара. Таких хитросплетений не случалось в Золотом дворце даже при Гаруне.

Во времена халифа Гаруна иранская знать при дворе объединилась. Все неукоснительно подчинялись главному визирю Гаджи Джафару. Никто не смел ослушаться Бармакидов. Теперь же дело обстояло иначе. Придворные иранцы терзали друг друга, как волки. Прежнее единство нарушилось и обернулось враждой. Одни стояли за Афшина и его братьев, другие выступали на стороне Абдуллы и его родича – Исхака.

Большой Буга сколотил вокруг себя тюрок и кинулся в водоворот событий. Он целил на место Афшина. Снова, как и во времена халифа Гаруна, высокопоставленные царедворцы носили при себе алмазную пыль и яд.

Дворцовые распри были на руку Мотасиму: "Разделяй и властвуй! Посей неприязнь и укрепи свой престол".

Если раньше халиф Мотасим считал единственным средством достижения своих целей меч, то теперь он больше надеялся на изворотливость. И коварство. Он втянулся в игру и повел ее хитроумней своего брата – халифа Мамуна.

Халиф Мотасим опасался византийцев. Скрытно он передвинул часть войск из Азербайджана к рубежам Византии. Но борьбу с Бабеком продолжал, чтобы окончательно обессилеть хуррамитов и ввести в заблуждение императора Феофила. Полководца Абу Сайд Мухаммеда халиф обязал восстанавливать здания, замки, укрепления и мосты, разрушенные во время Хамаданской битвы, и вести военные действия против Бабека.

Абу Сайд Мухаммед не устоял перед разгневанным Бабеком. Войско Бабека нанесло его войску три поражения подряд. Снова слава Бабека начала распространяться по халифату, снова выросло число сторонников Бабека. Снова усилилась вера в него, его вновь почитали. И улучи, зависимые крестьяне, добровольно оказывали помощь Бабеку. Радовался успехам Бабека и византийский император Феофил.

Бабек направил послов в Амирию – столицу Византии. Он вел переговоры о сокрушительном ударе по войскам халифа Мотасима. Бабек писал византийскому императору Феофилу: "Халиф Мотасим направил все свои силы, вплоть до поваров и портных, против меня. Если император вступит в войну с халифом, он победит. Ибо халиф ни в коем случае не сможет переместить свои войска из Азербайджана к рубежам Византии. Сейчас граница с Византией оголена. Вы начинайте наступление, не дожидаясь меня, а я снова двину свое войско на Хамадан. Потом соединимся в Багдаде. Сотрем с лица земли халифа Мотасима".

Бабек все обдумал и взвесил. В такое время без хитростей не обойтись. Бабек ради конечной цели подстрекал императора Феофила на выступление против халифа Мотасима. Бабек говорил: "Я готов войти в соглашение даже с дьяволом, только бы достичь своей цели, избавить мой народ от рабства".

Наконец Бабек заключил договор с императором Феофилом. Бабек убедил последнего, что после заключения этого договора венок Ники – богини Победы142 всегда, будет принадлежать Византии.

Император Феофил набрал стотысячное войско и, возглавив его, перешел границу и двинулся на Сирию. Пограничные засады халифа не выдержали мощного натиска византийцев. Войско Феофила, продвигаясь в глубь халифата, разоряло грады и веси. Император Феофил захватывал несметное множество пленных и отправлял их в Амирию. Однако продвижение императора было недолгим. Войско Афшина, состоявшее преимущественно из тюрков и воинственно настроенных наемников, оттеснило византийцев. Произошли ожесточенные битвы – на землях сначала халифата,а затем – Византии. Византийцы проигрывали. Однажды ратники Афшина окружили даже самого императора Феофила. Ему грозила смерть. Однако отряд Феофаба, состоящий из иранцев, вступил в решительную схватку с Афшином. Император Феофил чудом спасся от гибели.

Кто же был Феофаб, спаситель императора? Сын иранского принца. Белов из Ирана, он тайно поселился в Византии. Все иранцы, недовольные Аббасидами, собирались вокруг него. И воины Бабека, ушедшие после Хамаданской битвы в Византию, поступили в распоряжение Феофаба. Войско, подчиненное ему, прошло хорошую выучку. Если бы не Феофаб, Афшин, предав огню византийскую столицу Амирию, добрался бы до самого Константинополя. Однако иранцы под началом Феофаба оказали стойкое сопротивление Афшину и наносили ощутимые удары по его войску.

В халифате и Византии распространились слухи, что императора спас от смерти не принц Феофаб, а Бабек. Говорили, будто для того, чтобы отомстить халифу Мотасиму, Бабек объединился с императором Феофилом, и вместе с ним сражается против халифа. Несмотря на усилия Феофаба и других полководцев, Афшин одержал победу над византийцами. По земле Византии текла кровь. От Афшина в Самиру, халифу Мотасиму отсылалось много писем с черными перьями. Мотасим ликовал, что война с византийцами закончилась так скоро. Теперь все свои силы он сосредоточит против Бабека и сведет с ним счеты раз и навсегда.

Однако вышло отнюдь не так, как думалось халифу Мотасиму. Соперничество в среде иранской знати послужило причиной того, что война с Бабеком затянулась.

Верховный начальник над войсками, посланными против Бабека, Афшин, намеренно медлил с решительным действиями, а в письмах халифу Мотасиму сообщал, что справиться с Бабеком будет не так-то легко. Необходимо сто раз отмерить, один раз отрезать. Бабек снова собрал пятидесятитысячное войско. Такую уйму людей нам не перебить и за десять лет...

ХL

ВСТРЕЧА

АФШИНА С БАВЕКОМ

Двуличный друг опасней неприятеля.

Абу Шукюр

Сражения 222143 года отнюдь не радовали халифа Мотасима. Войско Бабека приумножало свою славу. В горах, прилегающих к Баззу, хуррамиты устраивали засады, осуществляли внезапные нападения и наносили мощные удары по войску Афшина. Разъяренный халиф Мотасим порывался лично возглавить свои войска и повести их против Бабека. "Этот кяфир, как и император Феофил, слишком распоясался. Его судьба в моих руках. Кажется, его смерть пришла!"

Придворные успокаивали халифа Мотасима и не соглашались, чтобы он, покинув столицу, отправился на место военных действий. С тем, чтобы погубить Бабека, они отточили такой меч... И этим мечом был военачальник Афшин. Халиф повелел Афшину двинуть из Ардебиля на Бабека тюркских всадников, которые стояли в запасе.

Зима того года оказалась короткой и это было на руку Афшину. Как только солнце вошло в созвездие Льва, в окрестностях Базза потеплело. Войска, которые были и прежде под началом Афшина, а также тюркские всадники из ардебильского запаса расположились уже неподалеку от Базза – вокруг Баба чинара.

Дождливые дни перемежались с солнечными. Снега на вершинах туманных, мглистых гор постепенно таяли. Талые воды превращались в потоки и шумно низвергались со скал, клокотали в ущельях и вливались в речку Гарасу.

Была пора цветения. Горы и долы покрылись густой зеленью. И камни, словно окрашенные хной, радовались людям. Бедуины, выросшие в пекле песчаных пустынь, тюрки, обожженные степными ветрами, и полудикие негры, вывезенные Афшином из Африки, поражались щедрости здешней природы. Им казалось, что к людям, живущим в этом прекрасном крае, не смеют подступиться ни старость, ни смерть. Афшин говорил: "Много стран я повидал, но такую– впервые вижу. О, если бы Азербайджан принадлежал мне! Тут есть такие воды, что воспламеняются и горят. О боже, и вода может гореть? Тут золото и под землей, и на земле. Теперь мне -понятно, почему старшая жена халифа Гаруна – Зубейда хатун так тряслась над Азербайджаном. Из-за этой страны Зубейда хатун добилась казни главного везиря халифа Гаруна – Гаджи Джафара. Если бы не богатства Азербайджана, может быть, Мекка так и осталась без водопровода. Халиф Мотасим подсунул мне Джебельскую провинцию. А что там есть? Что есть у оборванных курдов, чтобы взимать с них? Аллах даровал им жизни, и не может их отнять. Дал бы мне халиф Азербайджан, а не голые камни Джебеля".

* * *

Второй год войскам Афшина в окрестностях Базза противостояло ополчение Бабека. Никому не удавалось добиться преимущества в продолжительной войне. Не так-то легко было покорить недосягаемый Базз. Если бы прежний начальник Баззской крепости Мухаммед ибн Баис не переметнулся на сторону халифа и не служил бы в его войске главным проводником, Афшин, может и не добрался бы до Гарасу и Баба чинара. Войско Афшина расположилось станом возле Каменного моста, что возвышался над Гарасу. В стане шли тайные пересуды об Афшине, однако из страха никто не решался передать ему их содержание.

Афшин был хитроумным полководцем. Каждое действие он заранее обмозговывал, прикидывая и так и сяк, и каждый раз высылал вперед Мухаммеда с его отрядом, только вслед за ними двигал основное войско. Мухаммед знал здесь все мосты, переправы и тропки, знал, где Бабек может устроить засаду, знал, как выручить халифское войско, если оно окажется в опасности. Когда Мухаммед впервые явился к Афшину, тот подарил ему мешок денег. Корыстолюбивый Мухаммед готов был и душу запродать Афшину. Звон динаров и дирхемов перебежчику не давал спать и по ночам. Предатель был надежней фолианта "Дороги" философа аль-Кинди, и Мухаммед вел войско в горы такими тайными тропами, о которых в книге ученого и не упоминалось.

Несмотря на все это, Афшин пока не мог достичь желаемого. Новое наступление следовало всесторонне обдумать. Афшин, наметив направление главного удара, отослал свои соображения в Самиру и ждал ответа от халифа Мотасима.

Ратники Афшина не бездействовали. Днем и ночью они рыли рвы, сооружали укрепления, возводили стены и башни. С большим трудом Афшину удалось проложить глубокие рвы от Каменного моста над Гарасу до Билалабада. Каждое мгновение он ждал удара Бабека и заранее готовился отразить его.

Бабек Хуррамит удалился в Баззскую крепость и оттуда рассылал приказы своим войскам. Разделив свои силы на части, он иногда, туманными ночами, в различных направлениях двигал их на Афшина. Тот нес крупные потери, у него оставалось чуть более половины войска. В душе Афшин побаивался Бабека и молил бога, чтобы появился повод для приостановки наступления на Базз.

После Хамаданской трагедии Бабек ожесточился. Он тоже, как и Афшин, перед каждым выступлением долго размышлял, неоднократно взвешивал любую вероятность. Осторожные и продуманные действия приносили успех Бабеку. После каждой удачи в Баззской крепости звучала музыка.

В этих неприступных горах Бабек сбил с Афшина самонадеянность. Бабек есть Бабек, это не предводитель египетского восстания Абдус Альфахри, не византийский император Феофил и не хорохорящийся в Византии Феофаб.

Из страха перед Бабеком у халифа Мотасима ухудшилось здоровье. Говорили даже, что халиф Мотасим каждый раз, получая красноперое письмо от Афшина, укладывался в постель на три дня и трясся от злости. В такое время никто не отваживался входить к халифу.

Наконец Афшин понял, что победить Бабека нельзя иначе, как хитростью. Ну, а хитрости ему, Афшину, не занимать стать. Тут Афшин превосходил самого халифа Мотасима. Он раздавал уйму денег лазутчикам и засылал их под всевозможными обличьями в стан Бабека. Афшин поставил Мухаммеда ибн Баиса начальником над лазутчиками. Мухаммед выведывал военные тайны Бабека и передавал их Афшину.

Афшин не гнушался никакими уловками и обманом. Он пустил слух, что из Хамадана в Билалабад движутся два каравана, один везет съестные припасы, другой – деньги.

Об этом донесли Бабеку. Афшин полагал, что Бабек поверит в это и спустится с Базза в Билалабад, чтобы напасть на караваны. А Афшин при пособничестве Мухаммеда устроит засаду на Кровавом поле. По замыслу Афшина Бабек должен был потерпеть поражение в предстоящем бою.

Но Бабек не любому известию, принесенному лазутчиками, доверял. К каждому своему разведчику он приставил еще одного осведомителя и всякое известие неоднократно перепроверялось. Из Хамадана в самом деле вышли два каравана и взяли путь на Билалабад. Но поклажа их была поддельной. Все это установили разведчики Бабека и донесли ему об истинном положении дел. Бабек не выступил навстречу этим караванам и раздосадованный Афшин обрушил свой гнев на Мухаммеда: "Ну, где же твой Бабек? А ты говорил, что он, заслышав звон монет, спустится с Базза и нападет на караван. Смотри, очень ты не понравился мне на этот раз. Или ты уже раскаялся и снова служишь Бабеку?"

Не удалось Афшину и еще несколько уловок. Тщетными оказались его попытки выманить Бабека из Баззской крепости на равнину. Афшину выгодно было дать сражение Бабеку на Муганской равнине. Он знал – Бабек не привык сражаться на ровном месте. Эта слабая сторона Бабека проявилась в Хамаданском сражении.

Наступила зима, крепчали морозы, вершины окрестных гор снова покрылись снегом. Непроходимыми стали дороги и перевалы. В стане Афшина, расположенном возле Барзенда, начался голод, Стужа валила воинов с ног. Наемники роптали. Они открыто высказывали недовольство Афшином.

– Почему Афшин не ведет нас в бой? Пусть пошлет нас в наступление – или умрем, или уцелеем! Ходил в войске и такой слух:

– Афшин продался Бабеку. Он с Бабеком заодно, хочет погубить халифское войско. Надо известить об этом халифа Мотасима.

Афшин действительно несколько раз тайно виделся с Бабеком, У него была своя цель. Люди хорасанского правителя Абдуллы и багдадского эмира Исхака, служившие у него в войске, подрывали его власть. Они сомневались и в его верности исламу. Среди ратников шли такие разговоры:

– Ест Афшин недозволенное мясо?

– Ест.

– Презирает Афшин войско?

– Презирает.

– Зовет Афшин колдунов гадать ему?

– Зовет.

– Садится Афшин в сандалиях на верблюда?

– Садится.

– А если он позволяет себе такое, что же он за мусульманин?

– Афшин исповедует маздакскую веру. Он – брат Бабеку по вере. Мы еще не видели, чтобы он совершал намаз.

– И поста он не соблюдает.

– Значит, он как есть кяфир.

– Ясное дело. И по-нашему говорить не хочет. Всегда по-своему, ло-исровшански говорит. Гордится своими предками принцами и ведет себя, как сасанидский падишах.

– Клянусь святым Аббасом, он – настоящий кяфир.

– Ясное дело, кяфир. Вечно превозносит старикашку аль-Киндк и рьяно поддерживает мотазилитов. И к тому же, как древние сасанидские падишахи, перед каждым сражением велит гадать по Книге царей. Кто-нибудь когда-нибудь видел, чтобы он заглянул в священный коран? Он, как зындыги, отвергает его.

– Ей-богу, однажды верблюд, что вез книги Афшину, споткнулся и упал. Вьюк развязался и из него книга одна вывалилась. "Зарова" называется. Я сам не знаю, но говорят, та книга жрецами написана против нашей веры. Ты знаешь, как переплет той книги разукрашен? Сплошь в алмазах да каменьях, поди, целого каравана стоит. Говорят, Афшин тайком читает ту книгу и наизусть заучивает.

– От Афшина чего угодно ждать можно. Он принял ислам просто так, из притворства.Коран ему не по нутру. Рано или поздно настигнет его гнев божий. Два года Бабек водит его за нос, как щенка глупого, в этих горах.

– Жаль, жаль. Нет соли в хлебе халифа Мотасима. Да буду я жертвой пророка Мухаммеда! Пророк сказал: "Кому я хлеб дал, тот меня и свалит..."

Афшину доносили о подобных разговорах. Он велел протрубить большой сбор, поднять знамя и выстроить войско на берегу Гарасу. Речку сковало льдом. Ветер осыпал снегом головы ратников. Афшин перед военачальниками и войском объявил:

– Я жду удобного случая. Некоторые же истолковывают это иначе. Коль скоро вы не верите мне, я дам сражение Бабеку. Кто хочет сразиться с ним, пусть выйдет на середину. Каждому обещаю пятьсот дирхемов. Кто отличится, получит тысячу.

Большинство наемников, жадных до денег, обнажило мечи, выказывая готовность к бою... Вперед выступили лучники. Загрохотали барабаны. Начался приступ Базза. Но и этот приступ был недолгим. Воины Бабека с гиканьем обрушились на врагов. Хуррамиты, привычные к боям в горах, искрошили их. Рвавшиеся вперед ради золота раскаивались. Горстка ратников возвратилась в стан. Она привела с собой одного пленного. Мухаммед ибн Баис сразу же узнал его. Это был сын Бабека – Атар. Афшин снова велел трубить сбор.

– Видите, во что обходятся шутки с Бабеком? – спросил он. Афшин хотел оправдать свою медлительность.

– Не торопите меня! Уничтожить Бабека не так легко, как вы думаете. Я снова говорю: я выжидаю случай, а вы торопитесь. Прекратите ропот. Кто хочет уйти, пожалуйста – можете отправляться восвояси. У меня и без того войска в избытке. И вдобавок, сколько запрошу пополнения у халифа, столько он мне и пришлет.

Как уже было сказано, он умышленно затягивал войну. На переговорах они с Бабеком не могли прийти к соглашению. Своими письмами он усыплял бдительность халифа Мотасима, как говорится, подсовывал подушку ему под голову. "Пусть недовольство, происшедшее в войске, не тревожит вас. В нем чувствуется рука-неприятеля. Все это преходяще. Разве я не желаю разгромить Бабека и тем самым приумножить свою славу? Покорнейше прошу понять меня правильно. Вот уже несколько месяцев я не могу вынудить Бабека покинуть горную крепость Базз и спуститься на равнину. Он чрезвычайно хитер. После Хамаданского сражения избегает действий на равнине. Мы взяли в плен сына Бабека – Атара. Бабека не страшит даже смерть собственного сына. Известил, дескать, если Атар допустил пленить себя, он – не сын мне. Бабек крайне зол. Убедительно прошу рассмотреть предложения о наших дальнейших действиях и срочно возвратить их. Как только потеплеет, двинемся на Базз".

Приблизительное представление о том, что происходит в войсках, халиф Мотасим имел. Хоть и не во всех подробностях, все же он понял замысел Афшина. Прослышал он и о том, что Афшин неоднократно виделся с Бабеком и Мазьяром, сыном Гаруна, вел переговоры с ними. Халифу донесли и о том, что во время одной из встреч Бабек замахнулся мечом на Афшина. Если бы не Гарунов сын Мазьяр, они бы искромсали друг друга. Халиф Мотасим едко усмехнулся: "Полюбуйтесь на этих глупцов! Карлики тужатся слепить новую Сасанидскую империю! Но я еще не умер! Врагам не раздробить мой халифат. Я велю палачу изрубить и кяфира Бабека, и Мазьяра, и предателя Афшина, и возить их головы по всему халифату!"

Однако в присутствии самирских придворных Мотасим держался так, будто доверяет Афшину, как самому себе. Что у Мотасима на уме – никто не знал. А он представлял себе даже то, как расправится с Афшином. Афшин был карающим мечом в руках Мотасима, он направлял его, когда появлялась надобность, то против Византии, то против Египта. Но этот грозный меч нельзя было оставлять без пригляда. И халиф Мотасим установил наблюдение за Афшином.

Такое отношение халифа к Афшину вызвало подозрение тахиридов. Хорасанский правитель Абдулла и багдадский эмир Исхак питали ненависть к Мотасиму. Они считали, что трагедия, постигшая Бармакидов, угрожает и им.

Наконец Афшин получил письмо от халифа. Тот одобрял решения Афшина по поводу решительного выступления. Поощряя Афшина, он писал: "Продолжай войну. Не думай, что я и мое войско отказались от мысли разбить Бабека. Пока Бабек жив, мы не оставим его в покое. Твоя задача в этом и заключается.

С полководцем Итахом посылаю десять халваров144 железных шипов. Для того, чтобы обезопасить войско от внезапного нападения, теперь не надо будет копать рвы вокруг походного стана, достаточно рассыпать в надлежащих местах эти железные шипы и они преградят доступ неприятелю".

В последующих письмах халиф слегка журил Афшина и давал ему некоторые указания. "Ты напрасно забрался в горы. Это – твой просчет. Почему оставил неприятелю простор и дороги на равнине? Как бы узки не были полевые дороги, они во много раз выгоднее для продвижения войск. Впредь продвигайся по долинам, а в горы высылай наблюдателей с тем, чтобы они своевременно могли предупредить тебя о возможных вылазках неприятеля. Лучников держи впереди. Чтобы оградить себя на новых привалах от возможного нападения, приказывай вокруг войскового стана рассыпать железные шипы". В другом письме к Афшину Мотасим извещал, что поддерживает его твердо и вдохновлял его на решающее сражение. "Пока Бабек жив, я ни в коем случае не отзову даже малейшей части войска, находящегося под твоим началом. Вышлю тебе все, что потребуется. Думай только об одном – победить Бабека".

Афшин обрел такой вес в халифате, что иногда пренебрегал указами халифа. Мотасим писал ему, дескать, приложи усилия к тому, чтобы переманить на свою сторону владетеля Шекинской крепости Сахля ибн Сумбата; лиши армян, сторонников Бабека, возможности оказывать помощь ему. Афшин же поступал вопреки этому наставлению. Без ведома халифа он двинул войско на Армению и пригрозил Сахлю: "Как смеешь ты заключать договор с византийским императором Феофилом? Разве неведомо тебе, что Феофил – наш заклятый враг? Что-то ты рассвоевольничался. Но знай, в халифате непокорные головы не держатся на плечах".

Назначая Афшина правителем Джебельской провинции, халиф Мотасим говорил ему: "Возьми Армению покамест под опеку. После уничтожения Бабека я тебе по указу дам несколько провинций". Афшин же заранее вел себя, как полновластный правитель нескольких провинций. Как говорится, засучил штанины, не доходя до речки.

Халиф Мотасим не желал портить отношения с армянами. Он говорил, что это будет на руку нашим врагам – византийский император получит повод и выступит против нас, якобы, на защиту армян. Ныне мы воюем только с Бабеком, тогда же придется раздваивать наши силы, а это невыгодно.

Были у халифа Мотасима и другие соображения, он рассуждал так: "А если вдруг Афшин и Бабек договорятся и двинут объединенное войско на Самиру? Полагаться нельзя ни на кого, так зачем же мне портить отношения с армянами?"

Кровопролитная война продолжалась. Билалабадский атешгях был сравнен с землей. Афшин назло Бабеку не оставил камня на камне в его родной деревне. До основания было разрушено недавно возведенное возле родника Новлу святилище в честь Анаид. Все жители Билалабада, способные носить оружие, снова подались в-горы. По возвращении Бабека из Хамадана Баруменд вместе со всеми своими родственниками переселилась в Базз.

Схватки завязывались то тут, то там. Война продолжалась, Бабек и Афшин действовали с переменным успехом. Но в последнее время Афшин нес особенно чувствительные потери. Его недоброжелатели в Самире, Багдаде и Хорасане распространяли слухи о том, что он преднамеренно губит халифское войско, что он вместе с Бабеком замыслил раздел халифата. Разговор о разделе халифата соответствовал действительности. Однако Бабек не соглашался на условия Афшина. Тот предлагал ему после низложения халифа Мотасима, свалить "колосса на глиняных ногах" и восстановить древнюю Сасанидскую империю. Азербайджан будет частью ее, как и в дохалифские времена. Бабек возражал Афшину именно в этом вопросе. Он желал, чтобы Азербайджан обрел независимость и утвердился как самостоятельное государство. А чтобы жить спокойна по соседству с империей заключить с ней мирный договор. Но претензии Афшина был велики, упускать Азербайджан он не желал.

В переговорах участвовал и Мазьяр, он придерживался точки-зрения Бабека.

Хотя Афшин и опасался развенчания и рисковал быть обвиненным в измене, он все же хотел встретиться с Бабеком в последний раз. Хотел уговорить Бабека, получить его согласие.

Перед каждой встречей Афшин испытывал большое волнение.

Близилось время вечернего намаза. Афшин расхаживал у родника возле Баба чинара, поджидая Бабека. Поле, умытое дождем, улыбалось. От дальней горы до Баба чинара повисла радуга. На западе погрохатывал гром. По оврагам мчались мутные потоки и издавали звуки, напоминающие орлиный клекот. Небольшие речки, пенясь, устремлялись в Араке. В стог сена, неподалеку от оврага угодила молния. Сено уже догорало. Высоко взвившийся дым чуть ли не касался радуги.

Афшин был очень возбужден: "У каждой пяди этой земли – свой цвет, своя красота! Ах, когда же этот край станет моим?"

Иногда Афшин обращал внимание и на свое отражение в прозрачном ручье. Услышав шорох, Афшин тотчас обернулся и глянул на дорогу. "Почему же он не идет? Ради сына Атара обязательно должен прийти. Я велел передать ему, если не явится на встречу, сын его лишится головы. Даже заставил сына написать ему письмо. Значит, письмо Атара рассердило его, может, поэтому он и не идет?"

Разное мнилось Афшину. Он уже раскаивался, что затеял переговоры с Бабеком. Но блеснувшую молнию возвратить невозможно. Теперь он готов был четвертовать Бабека.

Тень Баба чинара все больше сгущалась и раздавалась вширь. Прохладный ветерок шевелил листья, подобно опахалам. Последние искорки догоравшего на горизонте солнца, пробившись сквозь ветви чинара, осыпались в родник, который играл бусинками камешков и тихонько напевал. Вокруг родника зеленел мох, в котором сидела большущая лягушка, таращась куда-то и широко разинув пасть. Она напомнила Афшину Лупоглазого Абу Имрана. Он, будто бы переродившись, подстерегал Бабека. Афшин, глянув на лягушку, подумал: "Трудная это задача заманить Бабека! Гмм... Глупец, если не придешь на встречу, голова сына твоего скатится с плеч долой!"

Отражение Афшина дрожало в зеркале родника. Прихватив юстрыми, белыми зубами жидкие усы, он жевал их и сжимал отделанную каменьями рукоять подаренного ему халифом Мотасимом дамасского меча. "Гмм!.. Пусть Бабек не идет! Я не позволю, чтобы кто-то в халифате покушался на мою славу. Бабека уничтожу. Мне много чего надо высказать халифу Мотасиму".

Афшин, подняв небольшой камень, запустил им в лягушку. Камешек упал в родник, произведя слабый всплекс. Пошли круги, и вода слегка замутилась. Лягушка юркнула в воду. Афшина одолевали думы: "Бабек принимает меня за такого же глупца, что и Лупоглазый Абу Имран. Он и мою голову может рассечь в дупле Баба чинара. Да того не ведает, что я – змеиный яд, смертельный".

Вода родника снова просветлела. Афшин вновь четко увидел себя в зеркальной глади. Когда бог раздавал мужчинам лица, Афшина в левой руке держал. Его, похожее на древесный гриб, черное, холодное лицо вызывало отвращение. Казалось, брадобрей отхватил пучок волос от конского хвоста и пришлепнул к выпуклому подбородку Афшина. Глаза его так заплыли жиром, что зрачки еле виднелись. Голова будто из свинца была отлита.

Афшин мог гордиться не лицом, а ростом и осанкой. В боевых доспехах он выглядел величественно. Казалось, это не человек стоит, а высеченная из гранита статуя фараона.

Внезапно раздались шаги. Афшин так резко обернулся, что зазвенел панцирь, прикрывающий его широкую грудь. Отведя на бок меч, он величаво шагнул к дороге. Навстречу спешил безмерно преданный ему помощник.

– Великий полководец, Бабек передал, дескать, прибыть не может. Пусть не ждут меня.

Афшин рассвирепел, его грибообразное лицо перекосилось. Он, вновь сжав жидкие усы зубами, принялся жевать их и поносить Бабека:

– Ладно, Бабек! Думаешь, я – Большой Буга, или Абу Сайд Мухаммед?! Не забывай, что я – Афшин, сын исровшанского падишаха. Увидим, кто кого на плаху поведет!

Они возвратились в свой стан. Афшин приказал помощнику:

– Аида, Мухаммеда и Бабекова сына, Атара, ко мне!

– Слушаюсь, великий полководец! – помощник, сложив руки на груди, почтительно поклонился и вышел.

Афшин, уединившись в своем шатре, долго расхаживал по коврам. Он искал способа, как бы извести Бабека. А иногда жалел его: "Опомнись, такие, как ты, редко родятся, почему же ищешь смерти? На кого полагаешься?!

Ты – мечтатель, Бабек, воздушные замки строишь. Может, ты уповаешь на помющь огнепоклонников, переселившихся в Индию? Но это же неразумно – разве они, сами ищущие прибежища у индийцев, способны помочь тебе?! У тебя выбор не богат: или встать на колени передо мной, или же погибнуть. Может, надеешься на византийского императора Феофила? Разве не знаешь, что и его меч в битве я сломал? Лисья шкура должна достаться скорняку. Ты уж пеняй на себя, был бы покладистее, долго жил бы".

ХLI

ПОДВИГ АТАРА

Из орлиного гнезда орел вылетает.

Пословица

После того, как Афшин перевел халифское войско в город Барзенд" находящийся на берегу Аракса, военачальники днем и ночью проводили учения. Часть войска все еще сражалась в горах, прилегающих к Баззу. Ставка Афшина опять расположилась возле Баба чинара. Над шатром развевалось двенадцать черных знамен. Вокруг была воздвигнута стена живых тел и сабель. Подручные Афшина без его позволения никого не допускали к нему в шатер. Афши" держался, как древние сасанидские падишахи. Шатер его украшали разноцветные ковры Арана и Ширвана. Опоры шатра были из слоновой кости, покрытой золотыми узорами. Золотой полководческий трон Афшина стоял на белом войлоке особой выделки.

Афшин сидел на троне, закинув нога на ногу. Вел разговор с главным лазутчиком Мухаммедом и плененным сыном Бабека – Атаром. Запах крови, который шел от этого разговора, доносился в до часовых, с копьями в руках стоявших неподалеку от шатра. Афшин распалялся все пуще:

– Какой же ты мужчина, если твой отец оставил письмо твое без внимания? Ничего, теперь он сам явится ко мне на поклон!

Атар был строен и высок. Он напоминал Бабека в молодости, светлое лицо его было обрамлено юношеским пушком. Большие карие глаза были чисты. Он опустил голову и не смотрел на Афши-на. Плечи его поднимались и опускались, грудь колыхалась, как море. Он молчал, ибо был уверен, что отец не явится на поклон к Афшину.