Текст книги "Сократ и афиняне"

Автор книги: Джала Джада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

7

Мне все это надоело. Кто-то обидел моих землероек. Плачут. Место, где они ведут свои раскопки, приглянулось каким-то бизнесменам, которые решили тут что-то построить. Место очень красивое! На высоком берегу. Вид на реку. Скоростной проспект рядом. Вот и хотят бульдозерами все сровнять, чтобы ученые-очкарики не копошились под ногами, когда пахнет такими деньгами. Говорят, что власти не верят, что здесь есть что-то ценное. Тоже, наверно, имеют в виду клад. Смешно, но эти чудаки-археологи устроили что-то вроде охраны, сидят тут теперь и по ночам. Костры жгут. Рожи в темноте, как у этих… ну… гуртов…

– Вождь, разреши я и муж твоя дочь идти за стену, – обратился посол к Тармаку на ломаном языке, демонстрируя, что не только сын, но и он научился языку своей жены. – Баш-ир остается ты рядом. Он и Лафтия здесь родина. Я искать Лафтия надо. Он искать своя жена.

Посол говорил медленно, с трудом подбирая слова. Решив, что могут не понять его истинных намерений, он попросил сына переводить и стал говорить на языке гуртов.

– Вождь, разреши нам с мужем твоей дочери поохотиться за стеной городища. Мой сын нашел родину своей матери, – указал он на Баш-ира. – Значит, и свою. Ему возвращаться смертельно опасно. А я помогу найти твою дочь и сестру своего сына, жену этого ловкого, как я понял, охотника. Она, скорее всего, еще недалеко. Воины ждут меня. Мы спасем ее, и он, – посол посмотрел на Анмара, – вернется с ней в городище.

– А ты? Тебе тоже нельзя возвращаться в лагерь Азамурта. Оставайся с нами. Нам бы воины, знающие врага… нападающих очень пригодились.

– У вас нет никаких шансов против гуртов. Это хорошие воины. Они завоевывали и разрушали крепости более крепкие и многочисленные.

– Зачем же тогда ты оставляешь здесь сына? Мне заложники не нужны. Я верю тебе.

– Спасибо. Но у меня есть план, который может спасти вас. Для этого мне нужно пробраться в шатер Азамурта. У меня с ним личные счеты. Мне нужно найти Лафтию. Я обещал ей, что сам приведу ее на родину, к соплеменникам. Я тоже вождь своего народа. Вождь не может обманывать. Вожди и правители должны всегда выполнять свои обещания, иначе они загубят свой народ.

Тармак внимательно посмотрел в глаза посла. Потом спросил:

– Она была счастлива с тобой?

– Я был счастлив с ней. Богиня Будур сдержала обещание, данное в пустыне. А она любила сына и тосковала по родине.

Вождь подошел к Анмару, обнял его и тихо сказал:

– Когда найдете Хайрийю, она пусть идет в городище, а ты не оставляй его, собери своих братьев и охотников, помогите ему найти жену и убить Азамурта. Идите.

Истилах, хотя и слышал эти слова, отцу переводить не стал. Посол молча обнял сына и пошел вслед за Анмаром.

Анмар и посол вышли из басты. Охотник пригласил чужеземца жестом идти за ним. А сам на ходу стал что-то объяснять подбежавшему к нему такому же молодому, как он сам, охотнику, который внимательно слушал, кивая время от времени головой. От света костров их лица были похожи на красные маски. Подтвердив взмахом руки, что он все понял, охотник торопливо зашагал к воротам из городища.

Войдя в свое жилище, Анмар почувствовал горечь, сожаление и стыд за то, что отпустил Хайрийю одну. Без хозяйки дом был пуст. Анмару стало одиноко, холодно и тоскливо. Он подал стоящему молча послу пояс с кинжалом. От копья и увесистой дубинки тот отказался, выбрав топор с длинной ручкой из лиственницы. Кроме двух ножей на поясе, у Анмара был еще слегка согнутый меч, лук и стрелы с костяными и железными наконечниками.

У ворот они встретили Тармака с Баш-иром, обсудили варианты действий и еще некоторые детали. Анмар почувствовал на себе твердый, но по-братски теплый и дружелюбный взгляд своего пленника. Подняв голову, он встретился с ним глазами. Баш-ир в ответ улыбнулся, и Анмар, поддавшись неясному чувству, нахлынувшему из глубин души, подался вперед и порывисто обнял его. Тармак и посол не проронили ни слова.

Стражники толпой пошли провожать до ворот посла, который направился туда, где оставил сопровождавших его воинов-гуртов. Как и предполагали, именно они схватили Хайрийю. Но ее здесь уже не было. Десятник доложил, что отправил ее с двумя сопровождающими обратно в лагерь и приказал дожидаться, пока они не вернутся. Посол, не скрывая досады, высказал с угрозой десятнику свое недовольство. Десятник слушал, покорно опустив голову. Но по тому, как по его лицу мелькнула злобная усмешка, посол понял, кому поручено стать его убийцей. С оставшимися четырьмя воинами стали спускаться по склону к берегу Афры. По тропинке шли тихо, гуськом. Впереди шли два воина, потом посол, за ним еще один воин и замыкал ряд десятник, который, увидев пояс с кинжалом и боевой топор в руках посла, удивился. Но успокоился, когда посол объяснил, что это знаки отрицательного ответа жителей городища, не пожелавших сдаться на милость победителей. Посол некоторое время чувствовал близко за своей спиной шумное, как казалось, горячее дыхание воина и десятника, которое потом вдруг стихло. Остановились. Молча прислушались. Кроме легкого шелеста листьев, в темном лесу ничего не было слышно. Даже птицы умолкли. Выждав некоторое время, посол повелительным жестом приказал одному из воинов вернуться и посмотреть, где отставшие воин и десятник. Через мгновение оба воина тоже были мертвы. Одного пронзила меткая стрела Анмара прямо в горло. Второй упал от удара боевого топора с длинной ручкой. Анмар переоделся в одежду десятника, меч которого взял посол. Приложив ладони к губам, Анмар издал крик ночной совы, на зов которой скоро появился молодой охотник, с которым недавно Анмар разговаривал в городище, с другими охотниками, ставшими теперь воинами. Трое переоделись в одежды убитых гуртов. Ночь, как и жизнь, коротка, когда надо и хочется сделать много. Нужно было торопиться.

Войско Азамурта, хорошо организованное и привыкшее к походным условиям, совершив ночной бросок и переправившись уже через Афру, теперь, перед боем, приводило себя в порядок и отдыхало, оставив базовый лагерь на противоположном берегу, где находилась и ставка самого Азамурта.

8

Мне надоело это – быть никем. Даже на работе по имени не назовут! «Тракторист» да «тракторист»! Лишь одна глазастая землеройка имя знает. Но как она говорит! Как смотрит! Как скажет: «Ванечка, ну, Ванечка, отвали от меня этот мусор», – так душа тает, как рафинад в кипятке! Вчера вижу – сидит одна, плачет. Глазенки мокрющие, реснички – хлоп-хлоп.

– Чего, – спрашиваю, – мокроту разводишь?

– Ой, Ванюша, как мне не плакать, – а сама так жалобно на меня смотрит большущими глазищами, красивее которых в жизни не видел, потому что не бывает… красивше. – Как мне не плакать! У всех уже по 2–3 черепка, а у меня даже щепки гнилой нет… Ой-ой-ой…

Да как бросится мне на грудь. Рыдает, вся вздрагивает. Я стою на вытяжку, как дурак, не знаю, что сказать и что делать. И тут-то меня и осенило…

Посол шел, несмотря на темноту, быстро и уверенно. Выйдя на берег Афры, он произнес что-то негромко, тотчас из-за деревьев показался еще один гурт, который, не успев удивиться незнакомым сопровождающим посла воинам, пал замертво, сраженный его мечом. Анмару стало неприятно от того, как посол хладнокровно и безжалостно расправлялся со своими сородичами. Но, вспомнив, что перед ним, во-первых, один из вождей, привыкший распоряжаться чужими жизнями, во-вторых, человек, озлобленный на Азамурта и на всех, кто выполняет его приказы, понял его состояние и успокоился. Он сам сейчас был готов крушить и ломать все и всех, чтобы найти свою любимую Хайрийю.

Если воины на правом берегу Афры, готовившиеся к штурму, отдыхали, то на левом берегу, где был базовый лагерь и ставка Азамурта, шла бурная ночная жизнь. Анмар удивился тому, как быстро и продуманно устроили свой лагерь гурты. Это говорило об их трудолюбии, опыте, знаниях, дисциплине.

Между юртами и повозками сновали люди с факелами и без них. Воздух был пропитан запахом пота, кожи и навоза. Из котлов валил густой пар с запахом жирной баранины и каких-то трав. Посла никто не останавливал, изредка кто-то, узнав его, что-то спрашивал. Но, услышав резкий голос посла, тут же уходил в сторону и скрывался в толпе или в темноте.

Анмар шел следом за послом, размышляя, как им удастся убить Азамурта, где томятся Хайрийя и Бадрийя, и удивлялся странным животным, которые были у гуртов: какие-то коротышки-кони с длинными ушами без привязи бродили между повозками, а на привязи лениво жевали горбатые кони.

Посредине лагеря находился большой островерхий шатер пурпурного цвета, окруженный разноцветными юртами поменьше. Они были отгорожены рвом и изгородью из жердей. Лишь в одном месте был мостик и ворота, у которых стояли четверо вооруженных воинов. Между шатрами горели костры, сновали слуги и воины.

Чем ближе подходили к освещенному шатру, тем чаще попадались люди, оружие и ремни которых были украшены изделиями из золота, серебра, бронзы, олова, из кости удивительной белизны. В их одежде, несмотря на теплое время года, было много меха. Приблизившись к шатру Азамурта, посол стал внимательно разглядывать стоящих у ворот воинов. Подумав, повернул в сторону, разыскал у одной повозки семью воина с детьми. Что-то спросил и внимательно выслушал ответ. Анмару показалось, что посол обрадовался, хотя старался скрыть свои чувства. Потом посол что-то кратко объяснил гурту, указывая в сторону городища за рекой. Анмар уловил лишь имена «Лафтия» и «Баш-ир».

Тут же у повозки на ломаном языке, но кратко и четко, как военный, посол объяснил свой план, который был достаточно прост. Сейчас они подойдут к воинам у ворот во внутренний лагерь, где находится и шатер Азамурта. На песке посол нарисовал, как нужно расположиться переодетым охотникам и Анмару, чтобы сразу тихо и быстро заколоть стражников и сбросить их в ров под мостик, а самим занять их места. После чего Анмар с послом пойдут искать в маленьких юртах вокруг главного шатра Хайрийю и Бадрийю. Анмар почувствовал боль в интонациях посла, когда он назвал девичье имя своей жены. После того как найдут женщин, Анмар должен уйти с ними из лагеря в лес, а посол постарается добраться до Азамурта. Анмар спросил, сколько человек может быть в шатре, кроме вождя гуртов? Посол чуть помедлил с ответом, посмотрел на молодого охотника и ответил:

– Если получится, то получится у одного. Если нет, то не получится и у двоих. Ты пойдешь с женщинами.

Анмар удивился, что посол все сказал почти правильно. Хотя он и не ответил на вопрос, Анмар понял, что в шатре Азамурта будут и телохранители, и гости, и другие люди. И у него возник свой план. Посол, нетерпеливо перетаптываясь, ждал, пока Анмар переводил переодетым охотникам слова посла, не уточняя, где он внес свою поправку. Охотники, дружно кивнув головами в знак того, что они не только все поняли, но и согласны с планом, дружно двинулись за послом. Все получилось, как планировали. Стражники знали посла в лицо, поэтому его появление в сопровождении воинов не вызвало у них подозрений. Как и предполагал посол, Азамурт в свой подлый замысел убить его посвящал не всех. Приблизившись к охране, охотники и Анмар одним ударом пронзили воинов, когда те хотели копьями отгородить их от посла, указывая, что посол может проходить, а воины должны вернуться обратно по мосту за овраг. Посол даже не оглянулся, когда за его спиной раздались тихие стоны и глухие звуки падающих под мост тел. Охотники встали на места стражников, а Анмар последовал за послом, который уже сворачивал за шатер Азамурта. Анмар вздрогнул, узнав на кольях у входа в шатер вождя гуртов головы знакомых охотников, которые, видимо, оказали сопротивление, защищая в лесу и на берегу Афры свои дома. По тому, как уверенно шел посол, Анмар догадался, что его проводник знает, где могут быть женщины, где Азамурт их может прятать. Упавший замертво у входа в фиолетовую юрту воин, вероятно, не успел даже понять, что происходит. На его лице Анмар увидел гримасу, напоминавшую одновременно и удивление, и испуг. Посол молча затащил его за ногу в юрту, а у входа встал Анмар, который услышал подавленный тихий женский вскрик и быстрый шепот, где можно было различить тревожные слова «Баш-ир», «Азамурт». Видимо, эта была юрта самого посла, где под охраной находилась Лафтия, которую приволокли сюда, избитую, поймав в лесу почти на берегу реки. Изнутри слышался голос посла, который краткими фразами настойчиво что-то говорил, словно приказывал. Прошло некоторое время, и из юрты вышли посол и две женщины, которые, несмотря на теплую ночь, были завернуты в темные накидки, под которой у одной мелькнул кинжал. Посол коротко объяснил: «Служанка». Обогнув пурпурный шатер, вчетвером подошли к стражникам, чтобы пропустили женщин. Охотники были разочарованы, узнав, что одна из женщин не Хайрийя, как они сначала решили. Сновавшие мимо слуги и воины почти не обращали внимания на происходящее, видимо, уверенные, что поблизости от шатра вождя не может случиться ничего непредвиденного. Посол коротко объяснил Анмару, что один из воинов должен идти с женщинами туда, куда они ему укажут. Пусть не боится собравшихся там гуртов. Ими командует тот воин, с которым посол недавно шептался у повозки. Это личная охрана посла и Баш-ира, воины, преданные им. Они пойдут в городище в подчинение Баш-ира. Когда дойдут до стен, пусть охотник один войдет в городище, объяснит Тармаку, что происходит. А воины и женщины подождут в лесу у ворот возвращения охотника с Баш-иром. Посол торопился, путал слова, но Анмар все хорошо понял.

Когда женщины скрылись за повозками по ту сторону оврага, посол, поняв немой вопрос Анмара, как показалось ему, печально сказал:

– Бадрийя сказала, что ее здесь не было. Вероятно, десятник и солдаты решили, что это их добыча. Будем ее искать… потом… Сначала покончим с Азамуртом.

Анмар, несмотря на горе, переполнившее его от этих слов, отметил, что посол назвал свою жену девичьим именем, как бы подчеркивая, что они все сейчас из одного племени, в том числе и сам посол. Но Анмар понял и ложь в словах посла, который решил напасть на тех, кто в шатре Азамурта. Это означало, что они, скорее, все погибнут. Но, может, удастся до этого убить вождя гуртов. План смелый, но безрассудный. Анмар понял, что послом руководит слепая ненависть к Азамурту, и он готов рисковать своей и чужими жизнями ради мести. Неизвестно, удастся ли убить Азамурта, неизвестно, где Хайрийя, которая ждет помощи мужа и спасения. Такой план Анмара не устраивал, и он задумался. Посол, глядя печальными глазами, терпеливо ждал. Кроме некоторых деталей, ничего лучшего придумать не удавалось. Смерть Азамурта хоть давала шансы выжить тем, кто оставался в городище.

9

Мне все это надоело. Но чтобы Басима, так мою глазастую зовут, улыбалась чаще, судьба нам преподнесла подарок. Мы с ней нашли-таки такое, что все ахнули. Целый горшок! Я ей краешек в земле показал, а она откопала. Какое там «откопала»! Пальчиками, пальчиками, ноготками, ноготками, зубной щеточкой и зубочисткой, измеряя и фотографируя каждую секунду… У-у-ух! Профессор подозрительно поглядел, но ничего не сказал. Молодые землеройки прыгали от радости. Обнимали. Шутили, что я самый теперь крупный археолог в республике, что теперь мое имя навечно будет занесено в книгу истории родного города. Приятно, конечно. Вечная слава, может, и пришла, но вместе с ней ушла и надежда быстро поправить свои финансовые дела. Как говорят: «Лучше бы деньгами».

Басима теперь зовет меня не иначе, как «Ваня-Карамджуд», что означает «Ваня – Снежный блеск». При чем тут арабский язык, я не знаю, но мне приятно, тем более что я решил поступать в следующем году на исторический факультет. Басима обещала помочь подготовиться.

Увидев глаза стремительно идущего к нему с топором сводного брата, Азамурт вскочил на ноги и страшным голосом прокричал изо всех сил, указывая рукой на посла: «Убить!» Анмару, стоящему у двери с луком в руке, посол закрывал вождя гуртов. Оставалось еще два-три шага до Азамурта, когда от чьего-то быстрого меча отлетела в сторону голова посла. Это открыло Анмару Азамурта по плечи. Показалось даже, что вождь гуртов успел не только облегченно вздохнуть, но и улыбнуться, увидев, что его сводный брат стал ростом на голову меньше его. Но не успело тело обезглавленного посла рухнуть на землю, как в притирку с отрубленной шеей просвистела стрела, пущенная сильной рукой охотника Анмара. Пронзенный в горло, Азамурт рухнул одновременно с послом.

Анмар и три охотника бежали вместе с дико орущей толпой гуртов, которые суматошно бегали по лагерю, выискивая неизвестно кого, ибо никто не успел увидеть и обратить внимание на тех, с кем пришел посол. Но Анмар с товарищами знали, куда они бегут: к лесу, который начинался за повозками гуртов, окружавших кругом находящийся в центре лагеря шатер Азамурта.

Они уже были почти у цели, когда Анмара словно поразила молния. На плече пробегавшего мимо гурта он заметил шкуру медведя, которую он узнал бы среди тысяч таких же медвежьих шкур. Анмар бросился за гуртом и потерял своих спутников. Это его не беспокоило. Он знал, где они будут ждать его крика ночной совы. Вопли отчаяния и бестолковая беготня стали утихать. Приближенные Азамурта решали, что им теперь делать, когда убиты оба вождя, а последний наследник неизвестно где и неизвестно, куда исчезла его мать, в шатре которой нашли тело одного из личных охранников Азамурта с раздробленной головой.

Анмар, не отвечая ни на чьи вопросы и не ведая усталости, бегал от шатра к шатру, от повозки к повозке, заглядывал всюду в поисках жены, которая, теперь он точно знал, находится где-то здесь. Анмар не знал, сколько времени уже прошло. Но с каждым мгновением угасала в нем надежда и росло отчаяние. Даже полная луна, словно уставшая, покидала его, наклоняясь все больше и больше к горизонту. Внутри все ныло и звенело. И в этом шуме внутри и вокруг Анмар почувствовал нечто, что вдруг тронуло душу. Чтобы понять это, он присел и прислонился спиной к колесу повозки. Сосредоточившись и немного успокоившись, он понял, что в гаме и гвалте он слышит печальную песню о лунной ночи. Он кинулся в ту сторону и увидел, что в кругу из повозок горит костер, вокруг которого расположились несколько десятков воинов. У одной повозки сидит привязанная к ее колесу растрепанная Хайрийя в оборванном платье. Опустив голову, она поет любимую мужем грустную песню. Песня о лунной ночи, когда особенно нужно оберегать свое счастье. Появление Анмара, который был в одежде гурта, никого не побеспокоило. Все оживленно что-то обсуждали. Видимо, весть о смерти вождя уже дошла и до них. Увести Хайрийю силой – нечего было и думать. Как ни сжималось от жалости сердце, как ни хотелось Анмару броситься к жене, но он почувствовал себя охотником на опасного зверя, где нельзя рисковать понапрасну, а надо действовать наверняка. Недалеко от Хайрийи сидел гурт, на котором Анмар увидел знакомую шкуру медведя. Тут в голову Анмара пришла мысль, как спасти свою жену. Для этого нужен был Емвожика. И он, отойдя немного в сторону, стал не очень громко свистеть.

Дружба – это чувство доверия. Если так, то медведь, безусловно, дружил с человеком. Доверчивый Емвожика появился удивительно быстро. Вероятно, привлеченные шумом и запахами еды, медведи бродили где-то поблизости. Появление медведя сначала вызвало страх. Но когда увидели, что на звере верхом сидит человек, начали показывать рукой и громко смеяться. Анмар в одеянии гурта ввел в заблуждение воинов у костра. Даже тогда, когда он, быстро разрубив веревки, водрузил на Емвожику Хайрийю, никто особенно не забеспокоился. Лишь тогда, когда, пробегая мимо, держась за шерстку Емвожики, Анмар сдернул с гурта шкуру медведя, гурты что-то заподозрили. Но было уже поздно. Медведь с женщиной на спине и Анмар достигли края леса, по пути распугивая людей, которые, увидев несущегося на них в свете костров огромного зверя, шарахались в разные стороны с дикими воплями. Когда углубились в лес, Анмар поднес руки к лицу и, сложив ладони лодочкой, издал глухой прерывистый звук. На крик совы из-за темных деревьев вышли три охотника, одетые как гурты. Предполагая, что гурты будут стремиться отсечь убийц Азамурта от реки, чтобы поймать их на этом берегу, Анмар приказал охотникам идти немного впереди.

Ночной небесный ковер начинал заметно блекнуть. Звезды потеряли свою яркость и перестали сверкать. Луна, потускнев, катилась к краю горизонта. Анмар слышал уже шуршание волн о прибрежный песок и почувствовал запах воды, когда впереди за кустарником раздался радостный голос, что-то прокричавший по-гуртски, и на светлой полоске между лесом и прибрежными кустами, освещаемой луной, появилась тень человека. Анмар не мог разглядеть лица, но этот голос и эту фигуру он бы не спутал ни с кем. К ним шел… купец Килсан.