Текст книги "Меч (ЛП)"

Автор книги: Дж. С. Андрижески

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)

– Никаких нечестных дел, – произнесла она на ломаном английском.

Джон улыбнулся; ничего не смог с собой поделать.

– Никаких нечестных дел, – пообещал мне. – Поверь мне. Мы старые друзья.

Женщина не улыбнулась.

Её глаза продолжали казаться слегка расфокусированными, что говорило Джону о том, что она всё ещё сканирует его свет. В отличие от Балидора, она не потрудилась быть деликатной.

Как раз когда он подумал об этом, реальность вновь ударила по нему.

Балидор убил его сестру.

Он застрелил её прямо у него на глазах.

Когда Джон вновь поднял взгляд, глаза женщины смягчились. Она прикоснулась к его руке тёплыми пальцами. Он ощутил в этом жесте сочувствие.

– Ты можешь идти, – сказал она и показала ладонью. Темные глаза смотрели всё ещё резко, но уже не так враждебно. – Он в конце коридора. Передай Порэшу, что я разрешила.

Джон поклонился ей и поднял ладонь в уважительном жесте.

– Спасибо, – сказал он, используя официальную версию благодарности в прекси.

Её глаза сверкнули довольным удивлением.

– Ты вежлив, человек, – заметила она, затем коснулась его лица тыльной стороной пальцев. – Приходи увидеться со мной после… если захочешь.

Джон покраснел. Он ощутил тягу из света женщины-видящих.

Элли объяснила ему, как определять такие вещи, и очевидно, по меркам людей он был довольно чувствительным. И всё же он не привык к заигрыванию сексуально агрессивных женщин-видящих. Каждый раз ему удавалось справляться весьма печально.

Должно быть, она всё ещё читала его мысли, потому что нахмурилась.

– Никаких женщин? – спросила она.

Джон пожал плечами.

– Прости, кузина. У меня есть предпочтение.

С сожалением щёлкнув языком, она пожала одним плечом в манере видящих и ушла.

– Ладно.

Сбросив последние завитки её света, Джон издал лёгкий смешок и пошёл в ту сторону, куда она изначально показала.

Он прошёл по полу из каменных плит с таким чувством, будто его ботинки создают слишком много шума по полированной поверхности. Добравшись до конца второго коридора, он нашёл мужчину-видящего по имени Порэш, или «Пори», как называла его Элли. Он сидел на складном стуле.

Он едва взглянул на Джона, затем махнул ему входить.

Однако когда Джон собирался пройти мимо, он поймал его за запястье и заговорил на прекси.

– Подумай громко, если я тебе понадоблюсь, – сказал он, показывая пальцем на свой висок. Его глаза оставались яркими и серьёзными. – Я останусь в этой части конструкции.

Его зубы казались поразительно белыми в тускло освещённом пространстве в конце коридора. Посмотрев вниз, Джон заметил, что видящий вооружился иголкой и ниткой, зашивая рубашку, которая разошлась по шву.

Джон показал утвердительный жест и улыбнулся.

– Спасибо.

Иногда с видящими определённо проще. Ему не нужно постоянно повторяться, как с людьми.

Когда Порэш наклонился и отпёр металлическую дверь, Джон толкнул её и осторожно вошёл в монашескую келью, осмотревшись в темноте. Когда дверь закрылась за ним с громким щелчком, он постоял рядом с ней несколько минут, не шевелясь.

Он резко подпрыгнул, когда увидел смотревшего на него видящего.

Скорчившись в углу камеры шесть на восемь футов, Фигран смотрел на него, протянув руки раскрытыми ладонями кверху и стоя на коленях. Он выглядел так, будто молится.

А может, срёт.

Видящий захихикал.

Одним плавным движением он поднялся на ноги. Несколько раз неуклюже повернувшись по кругу, несмотря на цепи, он опустился на колени на пол, похлопав ладонями по бёдрам.

Он улыбнулся Джону, и его лицо выражало нетерпение.

– Поболтаем-поболтаем… да?

Джон задался вопросом, что он творит.

И всё же, он зашёл уже так далеко.

Слегка вздохнув, он приблизился к видящему с совиными глазами, наблюдая, как тот тыкает в камни пола пальцами, словно ожидает, что они выпрыгнут из раствора и нападут на него. Териан пробормотал что-то про себя, продолжая тыкать и щупать – это прозвучало как цитата чего-то или, может, напевание.

У Джона не было терпения, чтобы справить.

– Фигран, – сказал он. – …Или Териан. Какая разница.

– Да, Джон?

Джон сел на трёхногую табуретку напротив видящего, вне зоны досягаемости кандалов, которые удерживали Териана у противоположной стены.

– Я бы хотел задать тебе немного вопросов, – сказал он.

Видящий не поднял взгляда.

Подавляя нетерпение, Джон наблюдал, как длинные белые пальцы вновь начинают обводить узоры камней. Его движения были дёргаными, исступлённо торопливыми, и это отвлекало – честно говоря, даже раздражало, хотя Джон не смог бы сказать, почему.

– Расскажи мне о Четвёрке, Фигран, – сказал Джон.

– Мост, Меч, Шулер, – пробормотал видящий.

– Ага, – отозвался Джон, скрещивая руки. – Мост, Меч, Шулер. Так ты сказал Элли, – он сглотнул ком в горле. – Какова твоя роль, Фигран? Что такое Шулер?

– Шулер… да… – пробормотал видящий, всё ещё водя пальцами. – Да.

– Что это значит? – спросил Джон.

– Шулер… да. Это я…

Джон закусил щеку изнутри.

– Разве Шулеры – это не Дренги, которые живут там? – Джон показал куда-то вверх. Он всё ещё невольно воспринимал Барьер именно так, хотя и понимал, что это не совсем корректно. – Как Шулеры могут быть там, и в то же время быть тобой?

Видящий пробормотал несколько слов, всё ещё водя дёргающимися пальцами

– Работать с ними… портал… нужно быть здесь… Галейт понимал…

– Галейт понимал что?

– Нужен портал. Нужен проход. Но не всегда. Не всегда. Не каждый день. Время от времени, кто-то проходит. Но всего лишь роль. Как одежда…

– Как одежда, – Джон наморщил нос, глядя на неприкрытую дыру в углу, которую Териан использовал как туалет.

– Да, да… они должны объединиться…

– Четвёрка?

– Да, да, Четвёрка. Но не только они, – Териан поднял на него взгляд. – Ты разве не слышал? О чём мы говорили, Джон?

Джон нахмурился.

– Ладно. Так что случится, если Четвёрка не объединится? – спросил он, пробуя другую тактику. – Что случится, если останешься только ты, Терри?

Териан громко расхохотался, заставив Джона подпрыгнуть в тесном пространстве.

Видящий уставился на него этими совиными глазами. Янтарные радужки изменились, сделавшись жёсткими и хищными.

– Болеет, не так ли? – он усмехнулся, внезапно походя на прежнего, психопатичного Териана, который отрезал Джону большой и указательный палец. – Чувствует себя не слишком хорошо, не так ли? Надо было ему получше держать свою жену в узде, не так ли?

Джон подавил прилив злобы.

– Ага. Ладно.

– Его работа. Беречь её. Не моя работа. Не моя вина. Теперь-то не я застрелил её, правда?

Джон нахмурился ещё сильнее. Он вновь начинал задаваться вопросом, что он здесь делал. Он не получит от этого лунатика ничего полезного. Почему он вообще захотел навестить поехавшего крышей серийного убийцу? Это как-то связано с Элли? Какая-то жалкая попытка понять её предназначение здесь? А может, просто осознать смысл её смерти?

Впервые за день Джон почувствовал, как его грудь сдавило.

Он постарался отдышаться, но ком в горле лишь увеличивался. Вытерев глаза, он зажмурился, сидя неподвижно и пытаясь взять себя в руки.

Из всех возможных людей ему пришлось заплакать перед этим психом.

– Сожалею, Джон.

Джон поднял взгляд и обнаружил, что эти совиные глаза смотрят на него. В этих жёлтых радужках виднелось настоящее сочувствие. Видящий мягко щёлкнул языком, продолжая смотреть Джону в глаза.

– Прости, Джон. Прости. Моя вина тоже.

Джон покачал головой, горько рассмеявшись, но скорее над самим собой.

– Ага, Терри, – сказал он. – Это была и твоя вина тоже.

– Моя сестра тоже. Моя сестра… старшая сестра. Не нравится её гибель. Очень грустно.

Джон почувствовал, как напрягается его челюсть. Он заставил себя отвести взгляд от детского выражения на лице видящего. Возможно, если пнуть это пустое, лживо-сочувствующее лицо своими новыми ботинками, то он почувствовал бы себя лучше – на мгновение. Однако после этого лучше не стало бы.

Он провёл пальцами по волосам, зачёсывая их от лица.

– Терри, – сказал он. – Мы можем остановить войну? Ну, знаешь, чуму, или чем там окончится Смещение. Возможно ли не допустить это без неё?

– Может, это невозможно с ней, – сказало создание будничным тоном.

– Но теперь это возможно, Терри?

– Не знаю, – сказал видящий, улыбнувшись ему.

Он вновь принялся водить пальцами. Его глаза опять изменились, сделавшись резкими, почти знающими вопреки странным отсветам в нём. Джон поймал себя на том, что невольно наблюдает за пальцами видящего.

– Что ты делаешь? – спросил он наконец.

– Записываю, – ответил видящий.

– Что записываешь?

– Формулу, – сказал Териан, удивлённо посмотрев на него.

Его голос вновь изменился, зазвучав похоже на того Териана, которого знал Джон, только на более разумную его версию. Он говорил с Джоном так, будто они были давними школьными приятелями.

– Мне нужно задокументировать это, – серьёзно объяснил он, широко раскрыв глаза. – Для того времени, когда мне это понадобится. Невероятно важно, чтобы знание не было потеряно. Видишь ли, я понятия не имею, выжила ли Ксарет. Она и я – последние, кто может такого добиться, не считая самого Вэша, а он-то не записывает вещи, верно? – он мягко щёлкнул языком и покачал головой. – В любом случае, не думаю, что старик пожелает помочь. Слишком много вины.

– Вины? – спросил Джон, поражаясь разумности в этих глазах. – Вины из-за чего?

– Нензи, конечно. Вины из-за Нензи Алгатэ.

Джон на мгновение задумался. Он понимал лишь половину.

– Задокументировать что? – спросил он наконец. – Что ты документируешь?

– Как сделать больше тел, – сказал Фигран.

На мгновение Джон лишь таращился на него. Затем он невольно улыбнулся.

– Ты хочешь сделать больше тел, – Джон выдохнул, скрестив руки под плотным пальто. – Зачем, Териан? Ну то есть, посмотри, что это с тобой сделало.

Териан на мгновение задумался, все ещё сидя на корточках перед камнем.

– Да, – сказал он задумчиво. – Я понимаю твою точку зрения, Джон. Но вот в чем штука… что случится со мной, если я этого не сделаю? Пока что я весьма безумен, как видишь.

Тут Джон мало что мог возразить. Пожав одним плечом, он кивнул и крепче скрестил руки поверх длинного кожаного пальто.

– Ага, Терри, – сказал он. – Тут ты в точку.

– Безумен как шляпник, – пропел Териан.

– Безумен как бл*дский шляпник. Ты у нас такой, – улыбнулся Джон.

Кивнув, Териан опять принялся рисовать на камне. Джон просто наблюдал за его работой, ощущая резкую волну сострадания при взгляде на видящего.

Эти создания-посредники… все они изувечены до глубины души.

Териан рассмеялся, показывая жест согласия.

Джон опять заулыбался, затем остановился, внезапно сосредоточившись на ошейнике на шее видящего. Он нахмурился.

– Ты можешь меня слышать, Терри? – спросил он. – Ты можешь слышать мои мысли?

– Конечно, конечно, – отрешённо отозвался видящий. – Жалеешь Терри. Бедный Терри. Бедный сломанный Терри. Совсем как сломанный Меч, и девочка тоже была сломанной. Все они сломаны. Никто из нас не должен быть здесь, Джон. Никто из нас. Это не каникулы. Находиться здесь – не пикник.

Он тихо щёлкнул себе под нос, покачав головой. Затем остановился, поднявшись с корточек. Он уставился на Джона, словно достиг какого-то понимания внутри себя.

– Мы здесь для тебя, – сказал он.

Он ткнул длинными белыми пальцами в Джона. Джон заметил, что кончики пальцев покрыты кровью от царапанья по камню, и вздрогнул.

– Для тебя, Джон, – серьёзно повторил он. – Мы приходим для тебя.

На мгновение Джон лишь уставился на него. Затем, вновь скрестив руки на груди, он вздохнул, выпустив весь воздух из лёгких.

– Ага, – сказал Джон. – Ну… спасибо, – он поднял изувеченную ладонь, показывая Териану результат его трудов. – Спасибо тебе большое, Терри.

Видящий улыбнулся, и все его лицо просияло.

– Всегда пожалуйста, Джон, – серьёзно сказал он. – Ты это знаешь.

Джон издал низкий смешок, невольно фыркнул.

Боже, за последние несколько лет он обзавёлся черным чувством юмора.

Поднявшись на ноги, он подошёл обратно к металлической двери. Он уже собирался заколотить по ней, чтобы Порэш его выпустил, но в последний раз остановился и повернулся.

– Он уже мёртв, Терри? – спросил он. – Ревик?

Териан мягко щёлкнул языком, все ещё рисуя символы на камне.

– Ещё нет, – мягко сказал он. – Ещё нет, ещё нет, – он вновь улыбнулся Джону той открытой улыбкой. – Но скоро, Джон. Очень скоро. Уже недолго.

Он пробормотал себе под нос что-то ещё, и Джон застыл.

– Что? – резко переспросил он. – Что ты сказал?

– Я боготворю тебя, – пробормотал видящий, тихо щёлкнув языком. Очень грустно. Это очень-очень грустно. Очень грустно.

Джон уставился на него. Сглотнув, он ощутил, как его грудь вновь сдавило.

Он резко отвёл взгляд от этого странно подёргивающегося лица и заколотил ладонью по тяжёлой металлической двери, чтобы Порэш его выпустил.

Глава 20
Мертва

Я плыла сквозь тьму. Погруженная в чувственное тепло.

Поначалу это было успокаивающим, приятным. Как ожидание рождения.

Я не знала, где я находилась. Я не знала… ничего. Моя единственная осведомлённость сводилась к плаванию в каком-то умиротворённом месте, в чём-то, не слишком отличающемся от горячей густой воды.

Одиночество беспокоило меня.

И всё же во время первых нескольких заплывов в этом жидком тепле мне в основном было приятно. Может, меня одурманили. Или, возможно, думала я, просто это и есть смерть.

На самом деле, честно… я решила, что я мертва.

Я ведь должна быть мертва, верно?

Я помнила умирание. Я помнила боль, много боли. Я помнила ужас, когда в моём сознании отложилось, что всё кончено, и я никак не могла это остановить.

Я почувствовала, как это ускользает от меня. Я провожала это взглядом.

Бл*дь, как же было больно. Умирать – это больно… очень.

Но здесь, где я теперь находилось, больно не было. В начале. Дискомфорт, притаившийся на краях моего света, поначалу был незаметным, от него легко было отмахнуться. Когда он сделался более настойчивым, держа мой спящий свет и разум на грани, я сказала себе, что это временно, это отклонение.

Какая-то часть меня боялась умирания, сказала я себе.

Эта боль, которую я ощущала – всего лишь страх. Страх неизведанного. Страх того, что придёт потом.

Настоящая боль постепенно выходила на поверхность. Она струилась по крошечным световым венам, как маленькие искорки острого, холодного и жаркого света.

Я едва это ощущала, говорила я себе. Это было эхо. Малозначимые отголоски.

Они всплывали ещё сильнее, перемещались в мои кости, в суставы моих рук и ног, мои лёгкие, пока я пыталась сделать вдох. Они передвигались в мою спину, очерчивая каждое ребро, каждый орган. Я говорила себе перетерпеть. Это всё равно отклонение, думала я. Это не могло продлиться долго.

Затем, через неопределённое количество времени, перерывы между искрами растворились.

Я едва могла спать. Мне начали сниться плохие сны.

Их снилось всё больше, даже когда я была почти уверена, что бодрствовала. Я постоянно видела сны.

Я начала покрываться потом.

Затем я уже задыхалась, постоянно потела, с меня сошло сто ручьёв пота. Я потела в этом разгорячённом тепле, но теперь это напоминало пытку, словно удушение, неспособность дышать или видеть. Такое чувство, будто мою кожу сдирали с моей плоти. А затем и саму плоть сдирали с моих костей.

Я начала кричать. Я орала и звала на помощь, чтобы кто-нибудь мне помог.

Я звала его.

Это было больнее умирания. Это было больнее всего, что я когда-либо ощущала в жизни. Было настолько больно, что я не могла оставаться неподвижной, но движение причиняло ещё больше боли. Я пыталась высвободиться из оков. Они врезались в мою плоть, натирали до кости.

Я не могла найти границы того, что меня сдерживало, и заколотить по ним.

Никаких других светов здесь не находилось. Ничто не жило в этой тёмной яме кроме меня. Я кричала, ощущая лишь потерю, пустое пространство там, где должен быть он.

Ни с чем не сравнимое горе пыталось разорвать мой разум на куски.

Это было хуже боли. Это было хуже всего, что случалось до сих пор.

Мои вопли превратились в крики. Гортанные, мучительные крики, которые вырывались как будто из моего позвоночника. Я звала его. Я звала каждой унцией своего существа…

Он так и не ответил.

Его больше нет. Я знала, что он мёртв. Эта мысль снова и снова рвала меня в клочья, сокрушая какую-то часть меня, хотя я не догадывалась, что её всё ещё можно сокрушить. Мои крики превратились в рыдания. Мой свет полыхал вокруг меня, пытаясь вырвать меня из моего тела.

Он сказал, что не может… он сказал, что не может жить без меня.

И всё же воля жить удерживала меня здесь. Она не давала мне отпустить.

Я ненавидела это. На протяжении долгого, долгого времени, казавшегося бесконечностью чёрной боли и одиночества в пустом, лишённом света пространстве, я существовала, не желая существовать.

Я мечтала о смерти.

Я мечтала, чтобы что-нибудь сокрушило во мне эту стискивающую хватку.

***

Дорже дёрнул Балидора за руку, заставляя старшего видящего повернуться.

– Мы должны её вытащить. Ты меня слышишь, 'Дори? Мы должны прекратить это… немедленно. Это не работает, Балидор. Не работает!

Балидор отпрянул от света другого видящего, ожесточив свой свет.

– Ещё немного, – пробормотал он.

При этом он не смотрел на тибетского видящего. Он добавил ещё один слой щитов на свой свет, не впуская эмоции другого. И всё же он закусил губу, переступая с ноги на ногу и глядя через застеклённое органикой окно, переводя взгляд между ним и плоской консолью.

– Зачем? – спросил Дорже. – Зачем ты это делаешь?

В ответ на это Балидор бросил на него мрачный взгляд. В голосе зазвучало предупреждение.

– Ты знаешь, зачем.

– Всё кончено! Всё кончено, Балидор! – в голосе Дорже звучали слезы. Он перевёл взгляд увлажнившихся глаз на тело, плававшее в органическом резервуаре. Его руки дрожали. – Ты мучаешь её! Ты мучаешь её хуже всего, что могли сделать с ней Шулеры! Пожалуйста, боги, Балидор… прекрати это! Все кончено! Ты уже получил свой ответ!

– Ещё немного, – вновь пробормотал Балидор, скрестив руки.

Он смотрел через толстую прозрачную стену, щурился и всматривался через бледно-зеленоватый корпус органической панели. Подавляя эмоциональные реакции при виде её в таком состоянии, он оценивал её как можно более объективно. Он изучал её тело, её черты, затвердевавшие в геле. Он наблюдал за артикуляцией её конечностей, пока она плавала, удерживаемая органическими оковами. Оковы удерживали её в центре прозрачного резервуара – резервуара в резервуаре – и подальше от стен и пола.

Он нашёл этот исцеляющий резервуар в одной из лабораторных комнат горного комплекса. Они погрузили её в регенерирующий гель, чтобы раны не пострадали, когда другое состояние ухудшится.

Она опять выглядела похудевшей, даже за последние полдня.

Гель, который уже залечил большую часть спины, где вылетела пуля, должен поставлять ей достаточное количество воды и питательных веществ через процесс впитывания – но это не оказывало результата. Она поглощала еду и опять выбрасывала всё с потом, вибрациями выбрасывала воду и плоть через кожу и aleimi быстрее, чем успевала восполнить.

Быстрее, чем её тело могло усвоить питание.

Теперь прошло в общей сложности тринадцать дней.

Такое чувство, будто прошло много месяцев с тех пор, как он впервые стоял здесь, наблюдая за ней.

И всё же каждый день он сталкивался с одной и той же проблемой – определить, насколько далеко можно зайти, чтобы не убить её по-настоящему.

***

Резервуар Барьерного сдерживания был построен десятилетия назад.

Балидор случайно наткнулся на него во время одного из рейдов.

Резервуар служил центральным элементом одной из лабораторий, которые Галейт построил в горах Восточной Азии. Каждая из этих лабораторий, похоже, сосредотачивалась на каком-то аспекте генной инженерии. Похожие лаборатории были разбросаны по Азии и Восточной Европе, в основном они сосредотачивались на ускорении процессов человеческой эволюции и/или создании гибридов, но в этой лаборатории технология отличалась. Когда Адипан определил, для чего создан резервуар, они догадались, что он несомненно служил центральным элементом очередного спорного «эксперимента» Галейта с физиологией видящих.

Иронично, но именно Териан привёл их сюда. Они следовали за одним из его тел, генетиком по имени Йонго, когда наткнулись на лабораторию.

Резервуар обладал способностью полностью отрезать видящего от Барьера.

Используя комбинацию мощной органики и электронных сигналов, вызывавших помехи, резервуар создавал поле, через которое не могло проникнуть ничего из общего Барьера.

Галейт твёрдо верил в испытание границ Барьера и манипулирование им через свои конструкции. Он несомненно прежде экспериментировал на связанных парах, используя этот самый резервуар.

Конечно, не во всех связанных парах жизни супругов зависели друг от друга.

Однако такое наблюдалось больше чем у половины пар в первое десятилетие после заключения брака. Процент таких пар лишь рос вместе с продолжительностью брака. После ста лет вместе подавляющее большинство Сарков зависело от жизни своего партнёра.

В отношении элерианцев давно считалось, что тенденция к взаимозависимости сильнее и, скорее всего, развивается раньше.

Вэш предупредил весь Совет и Адипан, что, скорее всего, так и будет с партнёром, которого выберет Элли. Скорее всего, сразу после полной консуммации.

Записи Шулеров также подтверждали это предположение.

В любом случае, Балидор не сомневался, что Галейт ранее уже использовал камеру на связанных парах. Взаимозависимые супруги послужили бы самым точным тестом работы щита.

Балидор месяцами думал об этом резервуаре.

Он надеялся, что ему никогда не придётся его использовать. Он надеялся, что она будет в достаточной мере оставаться вне влияния Дигойза, и такое не понадобится. Поскольку когда они взяли друг друга в супруги, лишь половина aleimi Ревика оставалась нетронутой, Балидор надеялся, что их связь будет легко сломать после полного воссоединения личности.

Вид её с ним на том танцполе в Нью-Дели послужил отрезвляющим шлепком реальности по этой надежде.

Дигойз и будучи Сайримном удерживал её в своей хватке – намного прочнее, чем она сама признавала. Её отрицание этого факта делала их связь ещё более опасной.

Балидор воздерживался от использования резервуара, пока у него не появилось чертовски весомой причины.

Ему не нравилась идея о том, чтобы провоцировать такой разрыв, даже временный, зная, что это с ней сделает. Он с самого начала намеревался не убивать её, а лишь протестировать, можно ли их разделить. И всё же он колебался, гадая, не будет ли это лучшим вариантом.

Он беспокоился по поводу собственной объективности.

В итоге он вынес эту идею на обсуждение, подумав, что их время в Дели наконец убедило Элисон в необходимости создать между ними некоторую дистанцию.

Вид её лица, пока Касс читала то письмо, снова заставил его передумать.

Правда в том, что они слишком долго откладывали это дело.

Им нужно было знать. Ему нужно было знать. Если он собирался по-настоящему её защитить, ему нужно было знать границы того, что он может предпринять помимо настоящего убийства.

По сути, он ей не солгал. Это действительно его обязанность – не только сохранить её в безопасности, но и сохранить мир в безопасности от неё. Им всем нужно было знать, что случится, если разлучить её с супругом.

Вэш дал добро на эксперимент и разрешил Балидору подготовить его в качестве запасного плана. Древний видящий согласился, что лучше узнать правду в относительно контролируемой среде до того, как они по-настоящему попробуют провести ритуал разделения. Потому что тогда существовала высокая вероятность, что Вэш убьёт её за считанные дни, а не недели. После этого обсуждения Балидор ввёл этот вариант как запасной план. Он и на обсуждение выдвигал его в качестве запасного плана, хотя посвятил нескольких видящих в эту процедуру на случай, если возникнет такая необходимость.

Затем пришло письмо. Балидор наблюдал за трансформациями на лице и в свете Элли, пока она слушала сердечные мольбы её супруга о воссоединении. Он видел там тягу. Она пугала его, но в то же время придала решительности.

Имелась возможность, словно специально созданная для такого действия.

Если разрыв сработает, то есть, если это её не убьёт, Дигойз будет считать её погибшей, что даст им время реабилитировать её.

Если это не сработает… что ж, тогда Дигойз тоже будет нейтрализован.

Это казалось таким продуманным планом. Он позволял достичь двух целей, а может, даже больше, если разрыв продержится и дальше.

Но наблюдая за ней сейчас, Балидор подавлял тяжесть в груди.

До сих пор он и не осознавал, как сильно он верил в то, что разделение сработает.

Она перестала кричать несколько дней назад, но по артикуляции её конечностей и тела он понимал, что боль не ослабла. Напряжение исказило черты её лица, мышцы сокращались в какой-то невидимой агонии. Её руки словно навсегда сжались в кулаки с тех пор, как крики стихли. Все её тело периодически обмякало лишь для того, чтобы вновь напрячься до тревожной степени… достаточно, чтобы напугать его.

Она повелевала себе умереть.

Временами он видел это на её лице.

И всё же её желание жить пульсировало под отчаянием, пробивалось сквозь более сознательное желание положить конец боли. Он всё ещё сохранял надежду, что оно может пересилить то тёмное решение.

В любом случае, скоро ему придётся принять решение.

– Ну же, Элли, – пробормотал он. – Давай… одержи над этим верх.

Он наблюдал за ней и молился богам, чтобы она его простила.

В то же время он испытывал некое мрачное удовлетворение, гадая, как Дигойз поживает во время их маленького эксперимента.