Текст книги "Чёрному, с любовью (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
Глава 28
Раздираемый противоречиями
Наоко ощутил, как здание начало трястись.
Поначалу он подумал, что это какая-то защитная система – какой-то безумно дорогой, скорее всего экспериментальный, вероятно незаконный, высокотехнологичный протокол против проникновения, который Блэк внедрил в своём здании после возвращения с острова Мангаан.
Когда это началось, Наоко застыл, слившись с тенью припаркованного вертолёта. Под его пальцами на двери свинцово-серого корпуса был выгравирован чёрный орёл.
Он стоял на вертолётной площадке, балансируя на покрытии, которое так и шло рябью, и смотрел по сторонам с настороженным и озадаченным удивлением. Даже определив, что это, должно быть, естественный феномен, что он переживает ещё одно из знаменитых землетрясений Сан-Франциско, он наполовину ожидал, что металлическая дверь, ведущая к бетонным лестницам в здание, вот-вот распахнётся.
Он ждал этого.
Он ждал, что появится Декс и полдюжины людей Блэка с транквилизаторами и тазерами, одетые в чёрную броню и инфракрасные очки.
Наоко ждал, выпустив клыки. Кровь лихорадочно пульсировала по его венам, пока земля тряслась под его ногами, грудью, ступнями и руками как злой гавайский бог.
Он смотрел на единственную дверь в главное здание и ждал.
Никто не пришёл.
Когда толчки усилились, его колени согнулись, опустив его ближе к полу. Он легонько балансировал, наполовину присев на взлётной площадке. Его пальцы коснулись фюзеляжа вертолёта, но в остальном он не шевелился.
Его взгляд ни на секунду не отрывался от той металлической двери.
Наконец, толчки замедлились.
Затем, ещё более постепенно…
Всё прекратилось.
Несколько секунд Наоко оставался на прежнем месте, присев у низа фюзеляжа вертолёта. Он посмотрел на небо, заметив тонкую полоску месяца, наполовину скрытую серебристыми и чёрными облаками. Своим вампирским слухом он издалека слышал голоса. Он слышал сигнализации в машинах, сработавшие из-за глубинных толчков земли.
Голоса, которые он слышал, переговаривались встревоженно.
Там всё ещё звучал страх, но Наоко уже слышал попытки нормализовать только что случившееся.
«Что думаешь? Шесть баллов? Мне показалось мощным…»
«Как минимум 5,8. Но я думаю, даже больше – зависит от того, где был эпицентр…»
«Чёрт, стеклянный стол разбился…»
«Ты улицу видела? Там куча повреждений…»
Ещё дальше Наоко слышал резкие, более ожесточённые звуки беспорядков. Он слышал скандирование, крики, угрозы, звон бьющегося стекла, рёв вспыхивающего бензина и спирта.
Он чувствовал, как землетрясение успокоило эти беспорядки на несколько минут.
Земле начхать на политические разногласия. Она бунтовала против животных, живущих на ней, отвлекая их друг от друга и от их жалких разногласий, заставляя их посмотреть в лицо своей смертности, бессилию, отсутствию контроля.
Теперь, в свете отголосков эти беспорядки лишь усилятся.
В конечном счёте, люди не так уж сильно отличались от любого другого животного. Они выли, с лаем кидались на луну. Они рычали, когда испытывали неуверенность или страх.
Они паниковали, когда земля делалась жидкой под их ногами.
Теперь же им нужно вернуть себе контроль.
Чарльз, конечно, это подстегнёт. Его цепные псы в округе будут действовать как его глаза и уши, контролируя разум и свет людей.
Наоко нахмурился, бесшумно поднимаясь на ноги.
Он посмотрел по сторонам, ища урон, нанесённый толчками. Армейский вертолёт, за которым он прятался, выглядел нетронутым, его лопасти всё ещё слегка вибрировали от отголосков земных толчков. Само здание выглядело по-прежнему.
Если не считать одной-единственной вьющейся трещинки на белом квадрате цементной вертолётной площадки, Наоко вообще не видел значимых изменений. Трещина сформировала зазубренный раскол на чёрном орле, изображённом на большом белом квадрате. Сам символ образовывал своими изогнутыми крыльями почти ровный круг, обозначая цель, куда приземлялся вертолёт.
Наоко отошёл от безмолвной чёрно-серебристой птицы.
Он начал шагать к металлической двери.
Землетрясение теперь могло даже помочь ему.
Чем бы они ни занимались внутри, землетрясение таких масштабов послужит отвлекающим фактором. А ещё, если теперь Наоко спровоцирует какие-то сигналы тревоги, они могут списать это на землетрясение. Как минимум из-за землетрясения они будут медленнее реагировать.
Он уже проделал половину пути до двери, когда в здании взвыл сигнал тревоги.
Громкий завывающий звук заставил его на мгновение застыть.
Это напоминало сирену воздушной тревоги.
А может, на предупреждение о цунами, которое несколько раз в неделю тестировалось в Сансет Дистрикт и Ричмонде, где жили он и Мири.
Он прислушивался к нарастающему, завывающему звуку, не вздрагивая – такие вещи уже не причиняли ему боли; его вампирские органы чувств естественным образом притуплялись и обострялись, адаптируясь под изменение мощности света и звука, и для этого не требовалось усилий воли – но причина вызывала у него любопытство. Он опять гадал, не распахнётся ли металлическая дверь ещё до того, как он войдёт в здание, и стоит ли ему ожидать, что сюда хлынут люди и видящие Блэка с оружием наизготовку.
Никто не пришёл.
Наоко осторожно пошёл вперёд, готовый бежать.
В худшем случае он перемахнёт через край здания и спустится обратно тяжёлым способом. В идеале не уворачиваясь от пуль, не схлопотав дротик с транквилизатором и не рухнув на тротуар внизу.
Он уже почти дошёл до двери, когда…
Сирена стихла.
Это произошло так внезапно, что Наоко опять застыл.
Он стоял там, прислушиваясь к тишине.
Когда эта тишина не нарушилась, он сделал последний шаг и дотянулся до ручки двери. Он только-только коснулся пальцами полированной металлической поверхности, когда…
Кто-то ахнул.
Звук донёсся с расстояния менее дюжины ярдов.
Женщина.
Раньше там никого не было. Никто не делил с ним крышу.
Он был в этом уверен.
По крайней мере, никто здесь не дышал – никто, кто мог бы так ахнуть. Здесь не было никого с сердцебиением. А теперь он слышал это сердцебиение, гулко пульсирующее за изогнутыми рёбрами груди, гоняющее кровь по её венам мощными импульсами, прямо под самой кожей. Голод нахлынул на него болью, заставив его затвердеть, а клыки – удлиниться настолько, что их острые как бритва кончики легонько прикоснулись к губам и языку.
Наоко не думал.
Ну, он не думал ни о чём, кроме этого – кроме того, чего хотело тело.
Этой ночью он недостаточно кормился.
Учитывая, чем он занимался всю ночь, он кормился далеко не достаточно.
Слегка присев, он скрылся в тени у стены, затем немедленно последовал вдоль поверхности из цементных блоков в сторону звуков сердца и тех вздохов. Он завернул за первый угол и сошёл с покрытия вертолётной площадки.
Его туфли опустились на гравий.
Он вновь полностью остановился.
Теперь он её видел.
Она лежала на земле у стены, растянувшись на спине. Её кожа выглядела бледной, и ох, сколько же её было. Темные волосы обрамляли её лицо, разметавшись вокруг плеч и головы.
Она была совершенно обнажённой.
Он моргнул.
Уставившись на неё, он не поверил своим глазам.
Затем он во второй раз посмотрел на её лицо, на эти высокие скулы, полные губы, длинные тёмные ресницы, почти чёрные волосы… и та боль и голод в нём накатили до боли мощно… так мощно, что у него закружилась голова. В те доли секунды это желание ревело в его сознании громче сирены воздушной тревоги, которая отключилась несколько секунд назад.
Это была Мириам.
Он понятия не имел, как или почему это она.
Это не имело значения.
Это была она.
Он сделал ещё один шаг по направлению к ней.
Как и ранее той ночью, когда она кричала его имя, когда она бежала за ним в темноту, как будто не понимая, что ему пришлось сдерживаться, чтобы не осушить её на месте… сам факт её присутствия перед ним на мгновение парализовал Наоко.
Воспоминания вновь попытались нахлынуть, сбивая его с толку.
С теми воспоминаниями шла боль – другая боль, не боль голода.
Он смотрел на неё и осознал, что задыхается без воздуха, борется с той болью в груди, как тогда в клетке с Дорианом… как это так часто случалось с Дорианом после. В своём сознании он слышал, как она смеётся, видел, как она запрокидывает голову, и её глаза отражают солнечный свет. Он видел, как она сидит напротив него в их любимом ресторанчике в Джапан-тауне, куда они бессчётное количество раз ходили на ланч.
Они на протяжении многих лет почти каждый день вместе ходили на ланч – иногда с Энджел, иногда нет. Это продолжалось почти всё то время, что он работал в Северном участке, а она держала офис на противоположной стороне улицы.
На глаза навернулись слезы, шокировав его, затем сбив с толку.
Он уставился на неё, и эта боль сокрушала его грудь.
Когда он вновь смог видеть, её глаза открылись.
Те гигантские глаза орехового цвета уставились на него, и там было больше зелёного и золотого цвета, чем он помнил.
Блэк каким-то образом изменил даже её глаза.
– Ник, – её голос звучал низко, испуганно, почти хрипло.
Она прочистила горло, посмотрев вокруг, где она лежала. Теперь она приподняла верхнюю часть туловища, опираясь на ладони и глядя на часть крыши, усыпанную гравием. Он видел, как её взгляд фокусируется на вертолёте позади него.
Он видел, как она сообразила, где находится – где они находятся. Он видел, как она перевела взгляд обратно на него, бегло оценивая его лицо. Он видел, как включается её ум, её чёртов ум, который всегда его возбуждал и иногда даже пугал.
– Ник, как ты меня сюда вытащил?
Он лишь стоял там, глядя на неё.
Он видел, как она всматривается в его лицо. Он видел, как она замечает что-то в его взгляде. Прежде чем он сам это осознал, её глаза наполнились слезами.
– Ник, – в этот раз её голос прозвучал тихо, сломлено. – Ник…
Он смотрел, как она пытается найти ещё слова, придумать, что ему сказать.
Но говорить было нечего.
Она бросила его там. Она, Блэк и остальные отдали его Брику.
Теперь он принадлежал Брику.
Похоже, это она тоже увидела на его лице.
– Ник, возвращайся домой, – мягко сказала она, вытирая лицо, но не отводя от него взгляда. – Ник, возвращайся домой. Оставайся с нами. Не делай это с Бриком. Не проходи через всё это с Бриком… с бл*дским Дорианом. Сделай это с нами. Позволь нам помочь тебе.
Он издал невесёлый смешок.
Ничего не мог с собой поделать.
Её слова также наконец-то выдернули его из этого парализованного сломленного места, куда отправился его разум – где Мири, может быть, всё ещё любила его. Где у него была семья, друзья, и было важно, что он делает. Он вспомнил слова Дориана в своих ушах, его бледные руки, обхватывающие его, и задрожал.
Он постарался вернуть то чувство, ту…
Пустоту.
– Ник, – она покачала головой, прочистив горло. – Ник, даже Брик говорит, что ты изменишься. Ты почувствуешь себя иначе. Ты вернёшься. По крайней мере, вернётся больше тебя.
Она смотрела ему в глаза, и он невольно видел там эмоции. Он невольно видел там бл*дскую надежду.
Однако он знал, на что она надеялась. Он знал, насколько это полный, бл*дь, бред. Более того, он знал, что дело, наверное, даже не в нём.
– Тебе нет нужды винить себя, Мириам, – сообщил он ей.
Он шагнул в её сторону, и что-то в этом скользящем движении напомнило ему, включило другую часть его разума. Переключило его обратно в режим охоты. Выдернуло из прошлого в настоящее, в настоящую версию него самого. Ощущение наполнило его рот, уши, глаза. Звук её крови, пульсирующей в нём, следующей за каждым сокращением её сердца, каждым расширением и сжатием её лёгких.
Он остро осознавал её наготу.
Не принимая сознательного решения, он посмотрел на остальное её тело, длинные мускулистые ноги, эти бл*дские груди, о которых он бессчётное количество раз фантазировал, будучи человеком. Когда её загорелые плечи отведены назад, как сейчас, эти груди выставились напоказ, словно она была порнозвездой на развороте какого-то журнала для взрослых восьмидесятых годов.
Он смотрел на неё ступни, лодыжки, мускулистые руки, узкую талию.
Возможно, ему не хватит духу убить её, пока что нет.
Но он определённо её трахнет.
– Блэку придётся научиться делиться, – сказал он наконец.
Его голос прозвучал хрипло, грубо… как у животного.
Он уже не возражал. Он уже не возражал против всего – уже нет. Его клыки остро впивались в губы. Он чувствовал, как кровь подступает к его глазам, к его члену, языку и рту.
Через считанные секунды ему уже всё стало безразлично.
Подняв взгляд в этот раз, он увидел, что Мириам широко распахнула глаза. Те ореховые глаза окружил белый белок, и он улыбнулся, даже не успев осознать своё намерение. Охотнику в нём нравилось это выражение её лица. Охотнику в нём это чертовски нравилось.
– Ник, – в этот раз её голос прозвучал жёстко, с предостережением. Она подняла ладонь. – Ник, нет. Нет, мать твою. Он убьёт тебя. Ты знаешь, что он убьёт тебя.
– Я знаю, что он попытается, – пробормотал Наоко, окидывая её тело взглядом.
Он видел, что она задышала чаще.
Она была обнажённой. При ней не было никакого оружия.
У неё даже ножа не было.
Он слышал, как её сердце оглушительно стучит в груди.
– Ник, – она хрипела, уже задыхаясь, и снова подняла ладонь, качая головой. – Ник… нет. Не надо. Не надо, черт подери. Не надо…
Но теперь он её едва слышал.
Он уже сдвинулся с места.
***
Он их не слышал.
Он не слышал их разговоры.
Он не слышал, как открылась металлическая дверь, ведущая вниз.
Он не слышал их дыхание. Он не слышал их шаги по цементу или по гравию, когда они прошли за край белой стены из цементных блоков.
Вопреки его вампирскому слуху, вампирскому зрению, способности ощущать малейшие смещения в воздухе и свете, даже происходившие вне его поля зрения…
Он ни черта не слышал.
Удовольствие раз за разом омывало его каскадами, пока её пальцы стискивали его руки. Её киска сжимала его член, пока он кормился от неё, двигаясь всё жёстче. Он чувствовал себя так, будто его окутывало жаркое жидкое одеяло секса, чувствовал, как её сердце бьётся под его пальцами, слышал, как она хрипло всхлипывает ему в ухо, когда он вновь вдолбился в неё.
Ей нравился его член.
Ей нравился его член, его пальцы, его губы… то, как он целовался.
Он затерялся в ощущениях.
Бл*дь, он по-настоящему затерялся.
Остальной мир совершенно исчез… растворился.
Это не похоже ни на одного человека или вампира, с которым он был.
Он никогда в жизни не был таким насытившимся, одурманенным, возбуждённым, раздражённым и таким, бл*дь, оголодавшим. Он никогда не чувствовал так много во время секса. Он никогда не хотел так глубоко проникнуть в кого-либо, в разум или тело. Он никогда не уходил вот так с головой в обе вещи одновременно.
Она принадлежала ему. Бл*дь, она принадлежала ему…
Так что нет, он их не слышал.
Он ничего не слышал, пока звук выстрела не прогремел как будто прямо над ухом, как будто в то же мгновение, когда пуля пронзила его туловище.
Они ждали, когда Наоко поднимется.
Он ждал – предположительно, чтобы не попасть в Мири.
Наоко смотрел, как его собственная кровь брызгами разлетается по телу Мири, попадая ей на лицо, шею, груди, живот. Воцарилась тишина, и он услышал, как она резко втягивает воздух. Это был единственный звук во всем мире. Она отпустила его руки и вскинула предплечья, инстинктивно пытаясь защититься.
Его тело гудело от её крови.
Его член так глубоко погрузился в неё, что на долю секунды он ощутил нежелание, сожаление – прежде чем включились инстинкты выживания.
В ту долю секунды он подумывал забрать её с собой.
Даже после того как пуля прорвалась через него, врезалась в кости и плоть, вылетела спереди и расплющилась в металлический блинчик на цементной стене, он всё ещё чувствовал себя словно под кайфом, словно всё в ней одурманивало его.
Он подумал о том, что она принадлежала ему, по-настоящему принадлежала ему.
Он посмотрел на неё, на её кожу, забрызганную кровью, и подумал об этом, хоть из его груди только что вырвалась пуля.
Они оба так опьянели от его яда, что он даже теперь ощущал её присутствие. Не совсем мысли, не совсем слова, уже нет, но он чувствовал, что она осознает его и чувствует его в себе.
Он чувствовал, как ей было хорошо.
Он придавил её к гравию, стиснув её волосы в кулаке.
Его инстинкты включились в работу ещё до того, как она закончила тот вдох.
Затем он перекатился.
Он вышел из неё и вскочил на ноги, тут же перейдя на бег. Его тело и разум адаптировались за миллисекунды, переключившись обратно в режим охотника. Его органы чувств активизировались в то самое мгновение, когда он подтянул штаны и метнулся к наружной стене, петляя и виляя к вертолёту, чтобы укрыться за ним от пистолета Блэка.
Пистолет выстрелил вновь.
Затем ещё раз.
Затем ещё раз.
Теперь всё ощущалось как в замедленном режиме, хотя он знал Блэка… он знал, что видящий стреляет без промедления, без колебания, опустошает магазин в его удаляющуюся спину в темноте, не делая ни малейшей паузы между нажатиями на курок.
Наоко не сомневался, что Блэк стреляет так быстро, как только позволяет ему модель пистолета.
Он только-только миновал вертолёт, когда пуля попала ему в бок, отбросив тело в сторону и заставив его изогнуться в воздухе, чтобы продолжить двигаться вперёд. К тому времени он добрался до края стены. Он не колебался, а сразу перемахнул через край, перебросил ноги и как можно быстрее скрылся из поля зрения видящего.
Он в точности знал, где прыгать.
Он в точности знал, куда целиться.
Он в точности знал, где гладкий стеклянный верх здания сменялся стальными выступающими рёбрами нижней части архитектурной постройки. Эти ребра начинались на пятидесятом этаже и выдавались из основания здания, которое было на добрых двадцать футов шире самого высокого пика, сделанного полностью из стекла.
Падение, казалось, тоже заняло целую вечность.
Падая, он ощутил резкую, обжигающую боль, кольнувшую его в шею.
Ник в воздухе хлопнул рукой по этому месту, но что бы там ни было, это не смертельно, и даже не какой-то транквилизатор, как он боялся. Он подумал, что врезался в один из беспилотников Блэка размером с насекомое… но боль уже начала стихать.
Более того, она не шла ни в какое сравнение с болью от пулевых ранений в груди и низе живота.
В любом случае, у него не было времени размышлять над своими травмами.
Он врезался в ту верхнюю часть более широкого здания. Столкновение со стальными рёбрами напоминало падение на шипы металлического забора. Выдохнув из лёгких воздух, в котором он не нуждался, он схватился за гладкую поверхность пальцами, скользкими от собственной крови, сумев замедлиться настолько, чтобы задержаться между двумя рёбрами здания.
Через считанные секунды он втиснулся между двумя параллельными частями выступающего металла, спиной к одной стороне, ступнями к другой – как скалолаз, застрявший в узком ущелье.
Он дал себе секунду, просто задержавшись на месте.
Может, две секунды.
Ему не нужно было дышать, но такое чувство, что он переводил дух.
Такое чувство, будто он завис там всего на время одного вдоха.
Может, это было просто осознание того, что он жив, а также осмысление новых обстоятельств, состояния своего тела, которое адски болело, втиснутое в узкое пространство между двумя рёбрами здания. В то же мгновение он застегнул штаны, поддёрнув их вверх и продев ремень в пряжку. Рубашку он проигнорировал, позволив распахнутым полам болтаться по обе стороны обнажённой груди. Он уже скинул куртку, пока был с Мири.
Та куртка, подарок Дориана, осталась где-то наверху, на гравии крыши.
Затем… передышка окончилась.
Ещё больше выстрелов раздалось сверху.
Не глядя вверх, Наоко соскользнул, отпустив ладони и ступни настолько, чтобы соскользнуть между двумя зазубренными стенами металла. Он упал так быстро, как только мог, полностью контролируя падение и подстраивая своё тело, пока он не нашёл оптимальный угол, под которым смог направить себя вниз и не врезаться камнем в цементный тротуар.
Он уже знал, что видящие и люди будут ждать его у основания здания. Как бы быстро он ни падал, Блэк уже направил бы их туда, поджидать его, наверное, прямо под тем местом, куда он сейчас устремлялся.
Ему придётся или напасть на них прежде, чем они успеют его устранить, или найти путь обратно в здание до того, как он достигнет первого этажа.
Как раз когда он подумал об этом, над головой раздалось ещё больше выстрелов.
Они отскакивали от ребристого металла, и вопреки тому, как быстро он падал, одна пуля просвистела в считанных дюймах от его головы.
Видимо, у Блэка есть инфракрасные очки.
А ещё он определённо переключился с пистолета на винтовку.
Наоко не знал наверняка, могут ли они его видеть. Он сомневался в этом – по крайней мере, в этот самый момент, но сильно подозревал, что для Блэка это не будет иметь значения. Он просто прицелится в промежуток, в который упал Наоко, и будет стрелять, пока не закончатся пули.
Более того, Блэк скоро пошлёт беспилотники, если ещё этого не сделал.
Теперь Блэк пошлёт на него всё, что только есть в его распоряжении.
В этот самый момент Наоко осознал, что ударяться о тротуар в таком состоянии – с двумя пулевыми ранениями, без оружия, без других вампиров – не лучшая идея.
Ему нужно найти путь внутрь.
Отпустив ребристые стальные балки, он позволил себе падать быстрее, пролетев в свободном падении минимум пятнадцать этажей – в основном ради того, чтобы создать расстояние между ним и Блэком.
Однако он знал, куда направляется.
Что-то в этом знании успокоило его, хотя сирены в здании за ним вновь взревели. Он слышал, как они ещё громче воют наверху, эхом отдаваясь по всей улице и отражаясь между высоких небоскрёбов.
Он гадал, сколько людей сейчас могут решить, что надвигается большая волна.
Падая, он ни на секунду не переставал считать этажи.
Через несколько секунд он начал замедлять падение.
Ещё через несколько секунд он полностью остановил себя. В отличие от предыдущего раза он ждал не для того, чтобы собраться с силами. Окна позади него оставались тёмными, что служило бонусом, но он знал, что у него мало времени.
Если он вскоре не упадёт на землю, они начнут искать его на верхних этажах.
Зная Блэка, он наверняка осветит прожекторами каждый дюйм здания снаружи
Стиснув стальное ребро перед собой обеими руками, он закряхтел – скорее по привычке, нежели из необходимости – затем перетащил себя через кусок металла толщиной в фут, используя лишь силу туловища и рук. Перебравшись через первую грань и обретя равновесие ногами и ступнями, он втиснулся между следующей парой стальных балок, затем перебрался через следующую, двигаясь примерно в северо-западном направлении вокруг здания.
Он перетащил себя через следующие балки.
Затем через следующие.
Затем через следующие.
Таким образом он преодолел примерно восьмую часть здания, двигаясь как можно быстрее, не останавливаясь, чтобы отдохнуть или точно определить, где он находится.
Он увидит, когда окажется близко.
Он преодолел ещё шесть балок в такой же манере…
Затем он её увидел.
В четырёх этажах под ним появилась терраса более бледного цвета, чем окружающая её чёрная сталь. Ухоженные деревья легонько покачивались на ночном ветерке, обрамляя стеклянный балкон и располагаясь геометрическими узорами на самой террасе. Их маленькие листья образовывали жидкую рябь во тьме. Выступающая из здания цементная площадка была уставлена стеклянными столиками с тёмно-красными и синими зонтиками и уличными шезлонгами. Она уже закрылась на ночь. Цветы в горшках стояли по краю террасы под деревьями, пруд с золотыми рыбками располагался в центре цементной площадки. Его украшала изогнутая арка деревянного мостика.
Наоко не ждал.
Посмотрев вниз, он оценил точное расстояние до всего, что находилось под ним.
Затем, запомнив всю планировку.
Он рухнул вниз.
