Текст книги "Узник ночи (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
Как бы тихо он ни ставил сапоги, звук его шагов отдавался эхом в золотой толстой кишке, вывалившейся из личных покоев отца. Старая привычка молчать угасла с трудом, и ему стало неуютно от этого звука.
– Я был силен даже как претранс, – сказал он ей. – И я нашел в нашей спальне воздуховод, который позволял мне путешествовать под потолками и наблюдать за планировкой комплекса и расписанием медитаций и молитв. Когда я нашел прачечную и мантии, я мог даже гулять по ночам, сливаясь с толпой. Наблюдать из-под капюшона. У меня хорошо получалось воровать. Он поднял глаза к золоченому потолку. – Могу поклясться, что все украденные мной вещи: одежда, ключи от машины, очки и туфли по-прежнему там, где я их оставил в воздуховоде. Я был скрягой, но все это было нужно чтобы снарядить меня и мамэн к тому времени, когда мы сбежим.
– Сколько народу там погибло?
– Зависит от того, когда он приказал им умереть. Когда меня забрали отсюда, в культе было более трехсот человек. Может, число приверженцев продолжало расти, не знаю. Может быть, начало уменьшаться. Это зависит от того, когда он разыграл карту «Конца света». Он, конечно, собирался расширять свою паству. Примерно за два года до того, как меня забрали, – он постучал пальцем по стене, – этот комплекс расширили. Так я нашел человеческих подрядчиков, чтобы построить бункер, и заплатил им деньгами, которые взял из его хранилища.
– Он пускал сюда людей?
– А какой у него был выбор? Если бы он использовал представителей нашего вида и об этом узнал бы Роф или Совет? Ему приходилось использовать людей, и он платил им достаточно хорошо, чтобы они не задавали вопросов, работали по ночам и держали язык за зубами.
Они подошли к массивной золотой двери. Когда он ввел пароль и ключ, у него перехватило горло.
И...
Когда замок открылся, он широко открыл панель и направил фонарик в темноту.
– Ни... хрена себе, – прошептала Амари.
***
«Это Крид Брэттон из Офиса», – подумала Амари, входя в роскошно обставленную спальню. Включив свет на своем сотовом, она посветила вокруг.
Эта невообразимая роскошь заставила ее вспомнить, как Крид смотрел в камеру и говорил: «Я участвовал в нескольких культах. Последователем быть прикольно. Но вы получите больше денег как лидер».
Учитывая то, как эти бедняги умерли на арене, первое было, очевидно, неправдой, и она ненавидела, что ее мозг выдал настолько поп-культурную ассоциацию, потому что это казалось неуважительным к тем, кто потерял свои жизни. Но когда она посмотрела на пастельные шелковые стены, и шелковые драпировки на круглой кровати, и атласные простыни с профилем, который был выгравирован на тех двойных дверях на арене, она решила, что в этом случае «больше денег как лидер» было явно правильным.
Здесь не было линолеума. На полу лежал толстый ворсистый ковер…
– Фрески, – сказала она, поворачивая фонарь.
Огромный сад с фонтаном в центре, птицами в полете и клумбами, полными цветов, украшал гладкую штукатурку, очевидно, нарисованный кем-то, кто хорошо знал свое дело. И как будто это был не рисунок художника, а скорее живописное окно, или, возможно, открытая арка, выходящая на улицу, по бокам этого произведения искусства висели шторы, и сейчас полосы солнечно-желтого дамаста были отодвинуты, чтобы не закрывать «вид».
Воплощение утопии, прекрасной, невозможной для вампира, дневной-не-реальности, которая, тем не менее, пленяла.
Это было похоже на счет о фальшивых товарах, который Даавос продавал своей пастве.
– Ты хочешь ненаглядную Чэйлена? – спросил Дюран. – Вот она.
Она развернулась и опустила фонарь, чтобы не ослепить его. Дюран стоял у кровати рядом с ящиком в виде витрины, вмонтированным в стену.
Когда Амари приблизилась, она сосредоточилась на том, что он освещал. За стеклом что-то лежало... что-то светящееся.
– Жемчужина? – выдохнула она. Потом она вспомнила дряхлое тело Завоевателя на троне. – Конечно. Спереди на короне Чэйлена была пустая оправа – вот что в нее входило.
– Даавос был не просто духовным лидером, он был хорошим бизнесменом, оптовым торговцем наркотиками, а Чэйлен был посредником в торговле героином и кокаином, доставляя товар на улицу после того, как мой отец ввозил его в страну. Я слышал, когда был в воздуховодах, как они говорили о сделках по телефону. Отгрузки. Поставки. Чтобы играть с крупными зарубежными контактами, нужны были наличные, а у Даавоса была ликвидность благодаря тому, что его паства передавала ему свои мирские блага. У них с Чэйленом было выгодное партнерство, пока не возникла какая-то двойная игра. В отместку мой отец проник в крепость Чэйлена и забрал то, что мужчина любил больше всего. Жемчужину. Как мой отец это сделал, я понятия не имею.
Дюран сжал кулак и ударил по стеклу, разбив хрупкий барьер. Протянув руку, он взял жемчужину и передал ей, как будто бесценное создание устриц ничего не стоило.
Для него, наверное, так и было.
Когда она ощутила прохладу драгоценности в своей ладони, ей показалось, что она держит в руке жизнь брата.
«Ни за что не потеряю», – подумала она, упрятывая ее в обтягивающий спортивный бюстгальтер.
– Я думаю, – сказал Дюран, осматривая фонариком одно из других «окон», – что мой отец предполагал убить двух зайцев одним выстрелом, когда оставил меня у двери Чэйлена…
Внезапно в дальнем углу вспыхнула полоска света, похожая на ту, что можно увидеть из-под двери. Как будто снаружи была еще одна комната..., и кто-то там только что щелкнул выключателем.
– Оставайся здесь, – приказал Дюран, когда они оба повернулись в ту сторону и он выключил фонарик.
Когда спальня погрузилась в темноту, Амари не стала с ним спорить, хотя и не потому, что собиралась следовать его правилам. Вместо этого она снова достала пистолет и приготовилась бежать за ним.
– Выключи свет, – прошептал он, не оборачиваясь. – И они не увидят тебя, когда я открою дверь. И отойди в сторону, чтобы оставаться в тени.
Хороший совет, подумала она, выключая фонарик. Лучше оставаться в тени как можно дольше, прежде чем они бросятся в другую комнату.
Чтобы уйти с наиболее вероятного пути освещения, она отступила на несколько футов, прижимаясь к стене. Затем она затаила дыхание, когда Дюран приготовился открыть вещи и прыгнуть на того, кто был…
Как только Дюран распахнул дверь и выскочил из спальни, тихий звук за спиной привлек ее внимание.
Она не успела среагировать. Капюшон, закинутый на голову, пах старой шерстью, и прежде чем она успела закричать, тяжелая рука зажала ей рот, пистолет был отобран, а толстая рука обхватила ее за талию.
С жестокой быстротой ее унесли.
Глава 25
КОГДА ДЮРАН РАСПАХНУЛ ДВЕРЬ, он старался держаться с боку на случай если…
В тот момент, когда он уловил запах в воздухе, он ожил, инстинкты взревели, возможности засветили новыми красками. Это был такой же порыв, как после щедрого дара Амари – ее вены, сила и целеустремленность вернулись.
Его отец был еще жив.
Его отец все еще был в комплексе.
Когда глаза Дюрана привыкли к яркому свету, ему захотелось убрать пистолет, чтобы нападение было более личным. Но он держал сороковой наготове на случай, если мужчина вооружен – хотя он не беспокоился ни о ком другом, потому что в воздухе не было других запахов. Даавос был один.
– Отец, – прорычал он, – разве ты не хочешь поприветствовать своего сына?
Дюран огляделся, и все остальное мгновенно перестало иметь значение.
Роскошная прихожая, ведущая в спальню Даавоса, была освобождена от причудливых позолоченных и мягких аксессуаров. В ней был только один предмет мебели.
Койка его мамэн. И на койке... скелет, череп на атласной подушке, чистая простыня, натянутая до ключиц, одеяло, аккуратно сложенное на ногах. Рядом с останками на полу лежали скомканные одеяла. Наполовину съеденный кусок хлеба. Бутылки с водой с этикеткой «Poland Spring». Книга.
Несколько книг.
Дюран споткнулся и упал на колени перед койкой. Волосы его мамэн... ее длинные темные волосы... сохранилась коса, сбоку, перевязанная атласной лентой.
– Мамэн, – прошептал он. – Я здесь. Я собираюсь вытащить тебя...
Впадины глазниц невидяще смотрели в потолок, а челюсть была прикручена к месту чем-то похожим... на зубную нить. Зубная нить была намотана вокруг челюстного сустава, чтобы держать зубы вместе.
– Прости, мамэн. – Он откашлялся. – Я был недостаточно быстр. Я не успел все подготовить. Мне очень жаль.
Боль от того, что он увидел ее останки и почувствовал, что не смог спасти ее, была такой сильной, что он не мог дышать, а потом и зрение затуманилось, когда на глаза навернулись слезы. Опустив голову, он попытался, как и подобает мужчине, быть кем-то сильным. Кем-то, кто достоин любви, которую она так необъяснимо подарила ему.
Собравшись с силами, потому что, видит Бог, его эмоции были настолько велики, что его тело едва могло их сдерживать, он выпрямился и вытер лицо рукавом рубашки.
– Я вытащу тебя отсюда.
Пытаясь собраться с мыслями, он натянул одеяло повыше, как будто она все еще была жива, как будто она чувствовала холод в воздухе, и он мог что-то сделать, чтобы это исправить. При этом он нечаянно ударил по койке и то, что аккуратно лежало на подушке сдвинулось.
Череп упал на бок, повернулся к нему, пустые глазницы уставились в его сторону.
Дюран быстро поправил одежду и пригладил волосы.
Как будто она все еще могла видеть свое драгоценное дитя. Которое выглядело уже гораздо старше, пройдя переход, и которое никогда не было ей дорого, что бы она ему ни говорила.
– Я люблю тебя, мамэн, – прошептал он.
Он положил руку на то место, где, по его представлениям, должна была находиться ее рука под одеялом, и огромная пропасть между живыми и мертвыми никогда не была для него так ясна. Она никогда не услышит ни его слов, ни его ответов. Не почувствует никаких прикосновений. Не обменяется улыбками.
Никакого будущего, только прошлое.
И невозможно было достичь конца пути, чтобы наконец соединиться, по крайней мере, пока он был жив, так же как, вероятно, этого нельзя будет сделать, когда он умрет.
В конце концов, отец ошибался во всем, что говорил своей пастве. Почему тогда должны оказаться правдой слухи о Забвении? О Деве-Летописеце?
Если нельзя доверять, как лидеру, бессмертной Деве, то уж тем более нельзя было доверять временному лидеру.
Глубоко вздохнув, он взглянул на бутылки с водой и мгновенно сфокусировался.
Его отец был жив.
Черт побери, этот ублюдок жив и находится где-то здесь.
– Амари, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Давай уведем тебя отсюда вместе с ненаглядной.
Ему нужно было, чтобы она в безопасности направлялась к Чэйлену, прежде чем он отправится за Даавосом. Он не знал, в каком состоянии его отец, но не мог рисковать с Амари. И не хотел отвлекаться на нее.
– Амари. – Она, без сомнения, давала ему пространство. – Можешь войти.
Нахмурившись, он оглянулся через плечо на открытую дверь и темноту спальни. – Амари?
В голове зазвенели тревожные колокольчики, когда он включил фонарик и подошел к двери.
Еще до того, как его Луч сделал полный обзор, он уже знал, что ее там нет.
– Амари!
Глава 26
АМАРИ БОРОЛАСЬ СО СВОИМ ПОХИТИТЕЛЕМ изо всех сил, извиваясь, лягаясь, нанося удары. Она бы использовала и свои клыки, но мешок на голове не давал сделать этого. Ворчание стало громче, как будто мужчина, тащивший ее через тесное пространство, с трудом справлялся с ней.
А потом он сильно ударил ее по голове, и она увидела звезды, целую галактику, сверкающую в замкнутом пространстве капюшона.
Поначалу слабость была непреодолимой: она не чувствовала ног, руки бессильно повисли, мысли путались. Но так как мужчина продолжал тащить ее дальше, она решила не сопротивляться, а поберечь силы, рассчитывая на то, что его хватка ослабнет.
Последовала пауза. Затем воздушный шлюз, как будто они проходили через запечатанный портал.
Затем ее бросили на землю, и что-то закрылось.
Дыхание. Тяжелое дыхание, не ее. И освещение. Сквозь толстый капюшон она чувствовала источник света.
Когда он снова схватил ее, на этот раз за запястье, она, прекрасно понимая, что он собирается связать ее, а этого допустить нельзя, атаковала его. Резко развернувшись, она из всех сил пнула его ботинком, упираясь спиной о твердый пол, так что показалось что позвоночник в пояснице треснул.
Но она попала в точку, скорее всего в грудь или в живот.
Удар был достаточно сильный, чтобы отбросить его? Должно быть он пролетел по воздуху, учитывая, с каким громким треском он приземлился. Она молилась, чтобы головой вниз.
Амари быстро сорвала капюшон и потянулась за одним из своих ножей – вот только их не было. Каким-то образом он сорвал их с нее. Видимо, она все же теряла сознание.
Свет на мгновение ослепил ее. Когда же зрение прояснилось, она увидела массивного мужчину, идущего на нее, в лохмотьях вместо одежды, с яркими белыми прядями в длинных черных волосах.
Он был похож на Дюрана. Истощенное, безумное, старое альтер эго.
С обнаженными клыками.
Амари вскочила на ноги, зная, что на полу против его веса ей будет трудно. Устроившись поудобнее, она приняла стойку. Они находились в хранилище, заваленном разнообразными деревянными стульями, составленными друг на друга в пять, шесть этажей и столами, опрокинутыми на бок. Лампы над головой мигали, как и в коридорах, и от этого стробирующего эффекта все движения казались остановившимся.
– Мой сын нашел себе женщину, – сказал Даавос. – И она воровка. Или ты думаешь, я не знаю, что ты отняла у меня.
Даавос атаковал ее лоб в лоб, нацелившись на горло вытянутыми руками. Пригнувшись, увернувшись и крутанувшись, она скользнула ему за спину и толкнула его, придав импульс, который он не мог преодолеть, хоть и пытался. Он влетел в стопку стульев, как шар для боулинга. Нарушив порядок, стулья разлетелись в разные стороны.
Он быстро вскочил на босые ноги и отломил ножку стула, превратив ее в кол. Это было что-то реально прямо из Брэма Стокера, когда он снова пошел на нее с деревяшкой с зазубренным, заостренным концом, держа ее на плече.
Амари сделала еще лучше. Она схватила стул, развернув к нему всеми четырьмя ножками, и удерживая его, как льва, снова перенаправила его инерцию, отбрасывая в сторону. С равновесием у него было плохо, вероятно, потому, что он выживал на низшей крови – людях, оленях – но он был очень мотивирован. Врезавшись в стол, он перехватил свое оружие и бросился на нее снова.
Цель заставила его двигаться, чего он давно не делал. Хоть, он и был исхудавшим, но было ясно, откуда у Дюрана такая мускулатура, вот только все эти мышцы не работали как надо уже долгое время и сейчас его физическая сила стала слабостью, которую она могла использовать.
На этот раз, когда он рванулся вперед, она отпрыгнула в сторону и ударила его по спине стулом с такой силой, что он развалился на куски.
И в этот момент жемчужина выскочила из ее спортивного лифчика.
Ненаглядная Чэйлена вывалилась из-под ветровки и упала на пол, отрикошетившая радужная вспышка привлекла ее внимание, потому что на мгновение ей показалось, что Даавос каким-то образом нашел нож.
Амари нырнула за жемчужиной.
Даавос снова вскочил на ноги.
Она упала на пол, вытянув руку.
И в этот момент, он ударил ее.
Глава 27
ДЮРАН ПОЗНАЛ НОВЫЙ ВИД УЖАСА, который говорил, блять, очень много – он судорожно закрутил своим фонариком вокруг-да-это-действительно-пустая спальня.
Она бы не оставила его. Он был уверен в этом до глубины души. Амари ни за что не взяла бы жемчужину и не сбежала, не сказав ему ни слова. А потом он подумал о свете, который зажегся в прихожей.
Его отец. Его отец повернул выключатель, чтобы отвлечь внимание... и, должно быть, прошел через потайной ход, чтобы забрать ее без звука.
– Амари! – закричал Дюран.
Он схватил первое, что попалось ему под руку – бюро – и швырнул его через всю спальню, дерево разлетелось вдребезги, когда оно долбанулось в одну из садовых фресок. Когда он снова выкрикнул ее имя, ему захотелось разгромить это место, сорвать шторы, разорвать кровать, разбить зеркала.
Дюран овладел своей яростью, потому что она не поможет ему найти свою женщину. Пытаясь мыслить логически, он вернулся к золотому проходу на случай, если отец вошел с тыла. Никаких запахов. Они не пошли в ту сторону, значит, должна быть секретная точка доступа. Сосредоточившись на стене позади того места, где стояла Амари, он поискал шов... царапины на полу...
На фреске, которую она разглядывала перед тем, как зажегся свет, с одной стороны была изображена дверь, как будто зритель мог пройти через нее, чтобы попасть в другую часть изображенного поместья.
Поднеся фонарик поближе к стене, он обнаружил узенький зазор, который повторял контуры нарисованной двери, реальность посреди иллюзии.
Дюран отошел. Сделал три прыжка. И врезался всем телом в «дверь».
Панель поддалась, штукатурка, покрывавшая деревянные опоры, рассыпалась в пыль от удара, и он поймал себя на том, что стоит лицом к проходу.
Запахи ни с чем не спутаешь. Более того, теперь, когда он успокоился, он мог отследить Амари, потому что питался от нее, нацеливаясь на нее, как на маяк.
Она не только прошла здесь, она была где-то неподалеку.
Посветив фонариком вперед, он побежал по узкому проходу и обнаружил ее оружие, в десяти или двенадцати метрах пистолеты и ножи были разбросаны, как будто их в спешке с нее сняли. Он почти пробежал мимо. Но какая бы ни была срочность, он понятия не имел, что его ждет, поэтому засунул пару пистолетов за пояс, но оставил охотничий нож и цепь.
Пока он шел, сердце колотилось, ладони вспотели, половина его мозга была в ярости, другая – в ужасе.
Пройдя еще метров двенадцать, он добрался до конца коридора и не стал терять времени. Повернувшись плечом к твердой стене, он, как и прежде, разбежался и бросился на панель. Словно кувалда, ударившаяся о стальную пластину, но вместо того, чтобы прорваться, его тело отлетело назад. Приземлившись на задницу, он заскользил по бетонному полу, потеряв фонарик, луч которого светил теперь где-то в стороне. Поднявшись на ноги, он сделал вторую попытку. И как будто панель улучшила свой удар, он был отброшен еще дальше, дыхание вышибло, когда он снова упал на пол.
Пароль, болван.
Затаив дыхание, он увидел в луче фонарика слева панель и бросился к ней. Вводя цифры, он ударял по клавишам.
В дальнем конце он услышал своим острым слухом звуки борьбы.
Это было хорошо. Это означало, что она жива.
Он толкнул дверь. Она не шевельнулась.
Снова набрав код, он ударил кулаком, чтобы она услышала, что он идет за ней.
Замок не поддавался. Код не сработал.
***
Когда Амари скользнула по полу животом вниз, она почувствовала, как ножка стула впилась ей в плечо.
Проникновение было настолько глубоким, что она остановилась, когда деревянный кол пригвоздил ее к линолеуму.
Даже несмотря на боль, она продолжала смотреть на жемчужину, тянулась, напрягалась. Считанные сантиметры, всего несколько.
– Это все, что тебе нужно? – сказал Даавос, тяжело дыша. – Никчемная ненаглядная Чэйлена?
Громовой удар. На дальней стене. Как будто кто-то ударился в нее всем телом.
«Дюран», – подумала она.
Внезапно наступила тишина, как будто отец узнал сына. И... вдох. Долгий, медленный вдох.
– Дражайшая Дева-Летописеца, – почтительно прошептал Даавос.
– Я думала, ты веришь только в себя, – пробормотала она.
Еще один удар, такой громкий, что она могла бы поклясться, Дюран пробьет штукатурку.
– Нет, – ответил отец Дюрана. – Твоя кровь... Так долго у меня этого не было. Правильного питания...
Снова раздался грохот, как будто Дюран колотил кулаками с другой стороны.
– Он придет за тобой, – мрачно поклялась она. – Отпусти меня и беги, спасая свою жизнь. Я видела, что бывает после его нападения, и обещаю тебе, ты не выживешь после этого.
Он злобно рассмеялся.
– Волноваться не о чем. Это стальная дверь. Он не пройдет через нее – так что у нас достаточно времени, чтобы познакомиться.
Внезапно кол убрали, и она оказалась на свободе – по крайней мере, от пола. Но прежде чем она успела повернуться и добраться до него, он схватил ее сзади за шею и толкнул вниз так сильно, что она подумала, что он раздавит ей лицо
Он начал сосать. Прямо из раны.
Ублюдок пил ее кровь.
Амари почувствовала, как ее захлестнула волна силы, и вдруг стало не важно, что он мужчина, сильный и весит больше, чем она. Упершись ладонями в пол, она отжалась, поднимая грудь и тело, лежащее на ней. Ее гнев был так велик, что она смогла подобрать под себя колени.
А потом она взревела и сбросила с себя отца Дюрана, отчего тот отлетел к груде стульев.
Она набросилась на него в мгновение ока, атакуя, вырывая клыками кусок плоти из его шеи – вот только он не сопротивлялся. Он обмяк и распахнув глаза, восторженно смотрел на нее, словно ее реакция пленила его каким-то нечестивым образом.
О, она вылечит его от этого.
Амари так сильно ударила этого ублюдка коленом по яйцам, что он сел, как школьник, обхватив руками то, что она прибила, его глаза вылезли из орбит от боли.
Она хотела продолжать метелить его.
Но она должна заполучить ненаглядную.
Спотыкаясь, поскользнувшись в луже собственной крови, она вернулась к тому месту, где потеряла ее. Где она, черт возьми?
Она оглянулась через плечо. Даавос лежал там, где она его оставила, свернувшись калачиком и кашляя.
Опустившись на четвереньки, она оглядела беспорядок на полу. Должно быть, жемчужина откатилась в сторону. В хаос стульев.
– Черт побери…
Грохот раздался сверху, часть потолка обрушилась, что-то огромное ввалилось внутрь вместе с кучей обломков воздуховодов.
Дюран приземлился, как супергерой, ботинки крепко уперлись в пол, тело готово к бою, секция вентиляционного отверстия упала с его огромного плеча и лязгнула, ударившись об пол.
Звук, который он издал, был ревом тираннозавра, сотрясающего самый фундамент комплекса.
За его спиной отец вскочил и исчез через дыру в стене, которая появилась, как по волшебству и также исчезла, как будто его никогда и не было.
– Твой отец! – Она указала на другой конец комнаты. – Он прошел там!
Глава 28
МОЗГ ДЮРАНА ПРИКАЗЫВАЛ ЕМУ БЕЖАТЬ ЗА ОТЦОМ. Отомстить. Разорвать того на куски и съесть несколько.
Но его тело отказалось двигаться в тот момент, когда он уловил запах крови Амари.
– Ты ранена!
Она лежала на полу, как будто потеряла сознание.
– Ты умираешь…
– Жемчужина! – Она оглянулась через плечо. – Я пытаюсь найти ненаглядную! Она выпала, когда мы дрались…
– Он ударил тебя ножом!
Они оба кричали в тишине: она, пока хлопала по полу рукой и он, стоя над ней. И чем дольше она не находила жемчужину, тем больше приходила в ярость.
Дюран опустился на колени и взял ее за руки, привлекая ее внимание к себе. С бьющимся сердцем он оценивал ее зрачки, цвет кожи, дыхание.
– У тебя кровь.
– Я ничего не чувствую…
– Ты в шоке
– Я должна найти жемчужину! – Ее голос дрожал от нетерпения. – Я не могу вернуться без нее. Иди за своим отцом!
Дюран осмотрел хранилище
Неровная дорожка через груды стульев, как будто сквозь них пронеслось тело. Пол в красных полосах. Там был также след из капель крови, заканчивающийся у стены.
Его отец. Сбегающий.
– Иди, – сказала она настойчиво. – Я найду жемчужину и уйду. Ты сказал мне, как выбраться: следовать по прямым, а не изогнутым коридорам, и у меня есть нужный код. Если ты пойдешь за ним сейчас, ты сможешь поймать его – может быть, снова по воздуховодам?
Он подумал о костях матери на койке и о том, как ее череп смотрел на него.
– Дюран, иди. Это то, зачем ты пришел. Со мной все будет в порядке.
Он опять посмотрел на Амари. Кровь из раны на плече растекалась по ветровке. Чем, черт возьми, отец ударил ее? Дыра в легкой водонепроницаемой ткани на плече была слишком велика для кинжала.
– Со мной все будет в порядке, – повторила она с внезапным спокойствием. Потому что это был единственный результат, который она рассматривала.
Сколько он себя помнил, он всегда полагал, что его жизнь сведется к одному моменту, к одному решающему, всеобъемлющему моменту... когда он вонзит нож в черное сердце отца. Или свернет ему шею. Или выстрелит ему в лицо.
Метод убийства не имел значения, и в его фантазиях он часто бывал и другим. Но та точка невозврата, когда смерть заберет его отца в Дуунд, всегда была моментом истины для Дюрана, тем, к чему сводился весь его жизненный путь, его знаковым событием.
Для него было шоком осознать, что он ошибался.
Его момент истины на самом деле сводился к тому, помочь ли женщине, которую знал всего двадцать четыре часа... или оставить ее, чтобы выполнить предназначение, которое он сам себе назначил.
И как оказалось, спорить не о чем.
Дюран опустился рядом с ней.
– Ты ищи здесь, а я немного дальше. Мы не уйдем, пока не найдем ненаглядную.
Она заколебалась на мгновение, но он не этого не увидел. Он был слишком занят, ощупывая бледный линолеум, пытаясь найти жемчужину, которая была бы почти такого же цвета, как пол в комнате, где повсюду был мусор и мигающие флуоресцентные лампы над головой.
Он не думал об отце. Для этого еще будет время.
Сейчас его волновала только жемчужина. Только то, что нужно Амари, чтобы освободить брата.
Перемещая взгляд слева направо, ощупывая все вокруг руками, он двигался быстро, но осторожно. Дойдя до брошенного деревянного стула, он поднял его и отставил в сторону. Следующее, что он увидел была дыра в полу.
Место, где что-то было вбито в линолеум.
Кровь Амари отмечала место удара. И вокруг было еще больше ее крови, уже подсыхающей, заставляя его думать о смертях на арене. Но ему пришлось изменить направление мыслей. Ему нужно было отвлечься от мыслей о том, как она была ранена, или его голова взорвется от напряжения между его любовью к этой женщине и его…
Его любовью…
К этой женщине…
Дюран взглянул на нее. Ее темноволосая голова была опущена, свежая кровь оставляла за собой след, но решимость была так сильна, что он был убежден, что она поднимет гору, под которой они находились, чтобы найти то, что она искала.
Он любил ее. Вероятно, с того момента, как она вошла в подземелье.
«Вероятно» – абсолютно лишнее слово.
Запах темных специй, исходивший от него, когда она прибыла в подземелье, должны были стать его первой зацепкой. Но сколько бы ни было зацепок, сейчас пришло осознание.
Он покачнулся и уперся ладонью в пол, чтобы не упасть.
И почувствовал под ладонью округлый бугорок.
– Нашел!
***
Амари обернулась, когда Дюран торжествующе закричал, и ее раненое плечо завопило от боли – впрочем, ей было все равно. – Слава Богу!
Они встретились посреди хранилища, протягивая друг другу руки, и он держал ненаглядную между большим и указательным пальцами. Она поцеловала его, не задумываясь, и он без колебаний ответил на поцелуй, их губы встретились в порыве облегчения.
Отстранившись, она нахмурилась.
– Почему ты так смотришь на меня?
Дюран просто стоял и смотрел на нее. Затем он, казалось, очнулся и вложил жемчужину ей в руку.
– Я покажу тебе, куда идти. Таким образом буду уверен, что ты уберешься отсюда.
Реальность того, что они расстаются, поразила ее, когда он повел ее к двери. Она все еще не знала, что произойдет, когда она вернется к Чэйлену одна. Она думала, что Дюран пойдет с ней, и они вместе справятся с Завоевателем. Но ему нужно было свести счеты здесь.
Положив жемчужину в карман ветровки и застегнув молнию, она решила, что Чэйлен должен быть доволен возвратом ненаглядной. И пока у нее есть эта чертова штука, у нее есть рычаг давления. Этого должно быть достаточно.
Прежде чем они с Дюраном выбежали в коридор, он вернул ей оружие, и она была рада, что его отец не догадался снять с нее пояс с боеприпасами. Она проверила обе обоймы и кивнула, что готова.
Дюран замер на один долгий момент, его глаза блуждали по ее лицу. По спине ее пробежал холодок, и она поняла, что он делает.
– Нет, – ответила она. – Это не в последний раз. Слышишь меня? Мы видимся не в последний раз. Мы встретимся... как-то. Где-то. Это не то.
Он взял ее лицо в ладони, погладил большими пальцами по щекам. Затем он прижался губами к ее губам и задержался.
Все было сказано этим поцелуем. Хотя не было не произнесено ни слова, было выражено все: тоска и печаль, обязательства, которые не включали в себя будущее, желание обеих сторон, чтобы все было по-другому.
Их начало, середина и конец.
Все это.
– Пожалуйста, – прошептала она.
Это было все, что она могла противопоставить неизбежности, которая почти что убивала ее. Но не было времени останавливаться на эмоциях.
Над головой замигали красные огни, а вдалеке завыла сигнализация.
Глава 29
ДЮРАН ВЗГЛЯНУЛ НА КРАСНЫЕ ОГНИ И ЧУТЬ НЕ ДАРИЛ КУЛАКОМ В СТЕНУ.
– Сукин сын.
Мысленно он сориентировался, где они были, и молился, как дьявол, чтобы хранилище было расположено там, где он думал. Разных хранилищ на объекте, или было много двадцать гребаных лет назад.
Схватив Амари за руку, он вытащил ее в коридор и бросился бежать. В отличие от люминесцентных ламп, которыми пользовались постоянно и которые теперь отказывали, красные лампочки, тоже вделанные в потолок, были свежими, как чертовы маргаритки, среди них не было мигающих или неработающих, их сила подавляла слабое освещение и оставляла все окрашенным в цвет крови.
Как все это подходило месту и ситуации!
Когда они добрались до нужного перекрестка, он направил их обратно к комнате с мотыльками и ко входу, через который они проникли. И пока они бок о бок неслись по коридорам, он подсчитывал в уме. Три минуты – ничто, когда от этого зависит твоя жизнь, и еще меньше, когда нужно спасти кого-то другого.
Оставалась одна минута сорок секунд, когда они достигли двери, через которую вошли, той, с кодом, оставленную открытой для охранников Чэйлена, которые так и не материализовались.
– Пойдем со мной, – сказала она, когда он остановился. – Потом мы вместе поохотимся на твоего отца.
– Я возвращаюсь не поэтому. – Он крепко поцеловал ее. – Я не оставлю здесь останки матери.
– Я могу помочь! – Когда он покачал головой, она схватила его за плечо. – Дюран, ты не выберешься отсюда живым.
Он видел ее панику, ее боль и хотел, чтобы у нее, у них, была другая судьба.
– Я с этим смирился. – Он в последний раз вгляделся в ее лицо. – Я люблю тебя. Желал бы я чтобы все для нас было по-другому…
– Пойдем со мной!
– Иди! Я найду тебя.
Конечно, это была ложь. Шансы на то, что он доберется до останков мамэн и выберется вовремя? Меньше нуля – и он чертовски хорошо знал, что она тоже подсчитывает в уме.
Она задержалась на еще один, последний удар сердца.
– Я тебя не забуду. Обещаю.
Он закрыл глаза, когда боль пронзила его. Когда он снова открыл их, она входила в спасительный туннель.
