Текст книги "Узник ночи (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
Решение возникло само собой, когда его взгляд остановился на предмете, выпавшем из ее штанов.
Как потянулся за пультом от своего ошейника и схватил его, как палочку-выручалочку.
– Помоги мне, – сказал он. Хотя это больше было похоже на мольбу.
Амари смутилась… и ужаснулась, когда он вложил черную коробочку ей в ладонь.
– Что? Нет, я не собираюсь…
Прежде чем она успела возразить, он сам нажал кнопку…
Электрический разряд, который прошел через него, был настолько силен и внезапен, что он прикусил щеку изнутри, чувствуя вкус крови, когда его тело напряглось от шока. Но, черт побери, ослепительная боль, пронзившая его до самых кончиков пальцев, открыла дверь для его освобождения. Как толпа, несущаяся по полю, его оргазм вырвался из него, его эрекция ударила внутри Амари.
Потерявшись в ощущениях удовольствия и боли, он взорвался на части, даже когда оставался целым, его мозг не мог обработать ничего, кроме того, что он вытолкнул из себя.
Когда он, наконец, замер, опустив голову ей на плечо, его дыхание вырывалось из открытого, кровоточащего рта, он знал, без сомнения... что он допустил ошибку.
Амари в ужасе застыла под ним.
Средства не оправдали цель, и каким бы сильным ни был оргазм, и он почувствовал, как она отдалилась от него, даже когда лежала под его усталым, дергающимся телом.
И он не винил ее за это.
Глава 18
КОГДА, НАКОНЕЦ, ТОЧНО В НАЗНАЧЕННЫЙ СРОК, НАСТУПИЛА НОЧЬ, Амари была одета, ее оружие было в кобуре, волосы стянуты резинкой, ботинки зашнурованы, и она стояла перед выходом, готовая выходить.
Позади нее, за перегородкой, Дюран пользовался туалетом, как и она, минуту назад.
Странно было чувствовать, что она вторгается в его личную жизнь, учитывая, что она не могла видеть его за перегородкой, и привет – у них был секс.
Она закрыла глаза и постаралась не думать о том, как все закончилось. Как они неловко разъединились, а потом лежали рядом друг с другом на холодном, твердом полу. То, что, казалось, было таким идеальным и совершенным, сейчас имело колени, ребра, локти и подбородки.
Ты в порядке?
Да, а ты?
Она не могла вспомнить, кто спрашивал, и кто отвечал. Но она припоминала, как вернулась на свою койку, а он вернулся на свое место на полу напротив, как торопливо они натягивали одежду, словно хотели исправить какую-то ошибку.
Но, что это была за ошибка? Секс? Нет, она ни о чем не жалела.
Ты в порядке?
Да, а ты?
Кто спросил об этом первым? Может быть, это было одновременно…, а что касается ответов… Они лгали оба? Она была..., нет, она не была в порядке, не сейчас…, но последнее, чего она хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным заботиться о ней.
Поскольку было совершенно ясно, что это именно за ним нужно присматривать.
Возможно, Дюран был прав. Возможно, в глубине души она и была сострадательной, потому что мысль о том, что ему пришлось причинить себе боль, чтобы достичь оргазма, заставляла ее сердце болеть.
Или, возможно, ее сострадание было связано не столько с тем, кем она была, сколько с тем, что она чувствовала к нему. Каким-то образом, в эти тихие моменты в бункере, она привязалась к Дюрану, доказывая, что эмоциональные связи могут укрепляться двумя способами: количеством времени вместе или интенсивностью опыта. И никто не поспорит, что их отношения строятся вторым способом.
– Готова?
Когда его голос раздался у нее за спиной, она вздрогнула, словно он мог прочитать ее мысли. Она развернулась, встречаясь с ним лицом к лицу, демонстрируя, что ей нечего скрывать, что у нее и в мыслях нет переживать за него, и что она совсем не задается вопросами, печальными, душераздирающими вопросами о том, что эти охранники сделали с ним...
О, черт возьми, она знала, что они с ним сделали. Он сказал ей, что он не девственник, но она боялась, что это было правдой лишь отчасти. Удивление и недоумение, которые он выказал, когда вошел в нее, были вызваны тем, что это был его первый раз.
Ты в порядке?
Да, а ты?
Когда их глаза встретились, Дюран был абсолютно не здесь, его выражение, его взгляд, даже его большое тело, были полностью отстраненными. Он отрезал свои волосы, свои пышные, красивые волосы, несколькими взмахами ее охотничьего ножа, и ей пришлось игнорировать то, что пряди лежали на полу, как мусор. Как будто они не имели значения. Как будто они не были его частью.
Опять же, обстоятельства, при которых…
– Ты готова? – снова спросил он.
Она откашлялась.
– Да, готова.
Он кивнул и ввел код на панели. Послышалось шипение, и у нее защекотало в носу, когда запах пещеры, влажной земли и старой плесени заполнил ее ноздри, как будто поджидал снаружи и стремился завоевать новую, ранее недоступную территорию.
Амари пошла вперед, не дожидаясь его согласия. Ей просто нужен был свежий воздух. Она почти достигла выхода из тесной пещеры, как Дюран схватил ее за плечо и сразу же отпустил. Она остановилась.
– Я должен идти первым, – прошептал он. – Если тебя убьют охранники Чэйлена, которые наверняка ждут нас, или Даавос узнает, что мы здесь, никто не спасет твоего брата.
– А если тебя убьют, я понятия не имею, куда идти.
– Я пойду первым. Жди моего сигнала.
Когда он прошел мимо нее и вышел во влажную ночь, она последовала за ним, держась прямо за его спиной, с пистолетом в одной руке и с ножом в другой. Пульт от его ошейника, который она теперь ненавидела, висел у нее на поясе. Она думала о том, чтобы не брать его с собой, потому что не боялась, что он набросится на нее. Но он мог сбежать или, по крайней мере, попытаться, хотя ей не хотелось даже думать о том, что придется бросить его на землю, просто чтобы удержать от этого...
Дюран резко остановился и уставился на нее: – Какого черта ты делаешь?
Несмотря на то, что он говорил тихо, выражение его лица было весьма красноречивым.
– Я не собираюсь отставать.
Он указал за ее плечо: – Вернись внутрь.
– Нет. – Она посмотрела прямо в его сердитые глаза. – И, PS, я не какой-нибудь претранс, чтобы ты мне приказывал, поэтому прекрати это прямо сейчас.
– Ты думаешь, я сбегу?
– Нет, не думаю.
– Лгунья. И я дал тебе слово.
«Ты сказал, что не причинишь мне вреда, – подумала она, – а, это не одно и тоже».
– Я нуждаюсь в тебе, – сказала она. – Такова реальность. Хочешь поговорить о доверии? Тогда скажи мне, куда мы идем…
Внезапно они оба одновременно посмотрели на склон горы. Запахи трех мужчин явственно чувствовались в слабом ветерке.
Пленник схватил ее за руку и затащил в заросли болиголова.
– Тащи свою задницу обратно и позволь мне позаботиться об этом.
– Нет. – Она сердито посмотрела на него. – Я чертовски меткий стрелок. Ты нуждаешься во мне, даже если твое эго говорит, что это не так. И избавь меня от этой мужской ерунды.
Напряжение потрескивало между ними, усиливаясь от того, сколько всего было невысказано.
– Я не собираюсь с тобой спорить, – сказал он.
– Отлично! Чем меньше болтовни, тем лучше.
Он явно имел в виду не это, а то, что обсуждать нечего, потому что он был прав, и точка. Но вот сюрприз! Свободная воля распространяется и на женщин...
– Подожди, – сказала она, снова сосредоточившись на деревьях впереди. – Они меняют позиции.
Дюран замолчал, прищурившись, хотя его нос чуял тоже самое.
Конечно же, теперь запах изменил направление, и не потому, что они с Дюраном прыгнули в заросли.
– Ты сказал, что Чэйлен пытался узнать у тебя местонахождение своей ненаглядной. – Она понизила голос. – Значит, предполагается, что это его охрана, и они просто следят за нами. Они не убьют нас, по крайней мере, пока мы не приведем их туда, куда хочет Чэйлен.
Ярость омрачила взгляд Дюрана.
– Есть простое решение.
Он бросился бежать сломя голову без всякого предупреждения, его мощное тело ломанулось вперед так быстро, что она ни за что бы не успела схватить его, да и ей бы не хватило сил, чтобы удержать его.
С проклятием, по-быстрому определив место, Амари дематериализовалась и оказалась с наветренной стороны прямо за троицей мужчин. Конечно же, они были одеты в форму Чэйлена и прятались за группой валунов. Оружия было не видно, кроме ножей.
В ту же секунду, как она вновь обрела форму, они учуяли ее запах, и обернулись.
– Я не могу взять вас с собой, мальчики. – Она покачала головой, направив на них пистолет. – Пожалуйста, не заставляйте меня решать эту проблему...
Грохот и хруст создаваемый огромным телом, несущимся через лес, становился все громче и громче, приближение Дюрана было подобно танку, сокрушающему все на своем пути.
Она заговорила быстрее: – Я прошу вас уйти. Если я снова увижу вас поблизости, я буду считать это нападением, даже если в ваших руках не будет оружия. Вы меня понимаете?
Они не успели ответить. Дюран появился с ревом, и когда он направился к охраннику справа, мужчины Чэйлена схватили кинжалы.
Их бывший пленник был слишком быстр для них.
Дюран схватил первого попавшегося охранника и с разворота швырнул его об дерево. Когда раздался ужасный треск, как будто ствол раскололся от удара, он улыбнулся, как чистое зло двум другим, выпустив клыки.
– Я узнаю вас, – прорычал он, – вас обоих.
Его нападение на тех, кто причинял ему боль, было местью в движении, расплатой за страдания, которые он перенес, и было кровавым и уродливым: разорванные конечности, сломанные кости, разбитые головы. Ущерб был нанесен только одной стороне. Только одной.
Амари отпрыгнула в сторону, особенно когда налитые кровью, широко раскрытые глаза уставились на нее поверх собственных плеч охранника, голову которого Дюран свернул одним движением. Слишком напоминало Ролли. Невозможно было отвести взгляд или уйти, даже когда второй охранник, цепляясь руками за рыхлую, грязную землю, усыпанную сухими сосновыми иголками, пытался отползти подальше, чтобы увеличить расстояние между ним и бывшим пленником.
У него не было ни единого шанса.
Когда Дюран оттолкнул мертвое тело охранника со свернутой шеей, он зарычал, как животное, которое Амари впервые увидела в той камере, животное, в котором ничего не было от цивилизованного вампира
Остановить его было невозможно, а она и не собиралась, и не потому, что боялась стать сопутствующим ущербом. Его жестокость заставила ее подумать о кнопке на пульте, которую он использовал для оргазма. Как он напрягался, концентрировался и пытался найти то, что должно было быть естественной и прекрасной кульминацией занятий любовью… и, в конце концов, ему понадобилась боль, чтобы достигнуть ее.
И это из-за того, что эти мужчины сделали с ним.
Ты в порядке?
Да, а ты?
А теперь: Я узнаю вас. Вас обоих.
Может, она и была сострадательной, но она не чувствовала необходимости спасать этих мужчин от последствий совершенного ими зла и несправедливости. Все это было настолько личным, настолько интуитивным, что все оружие Дюрана осталось в кобурах. Это была кровь за кровь, боль за боль, и здесь не было места пулям, выпущенным на расстоянии, и не было места лезвиям, слишком быстро проникающим в плоть.
Дюран набросился на пытавшего уползти охранника. Схватив его за волосы, он дернул голову назад, оскалил клыки и впился зубами в горло. Когда он вырвал кусок плоти, артериальная кровь дугой взмыла в воздух и расплескалась на земле брызгами краски.
Амари отвернулась и зажала рот руками. Она не была уверена, что пытается сдержать: Крик? Плач? Проклятия? Так много вариантов.
Боже, она не знала, сколько еще сможет выдержать.
Глава 19
ТИШИНА.
Нет, слышно было дыхание, смутно осознала Амари: ее собственное – жаркое, частое, поверхностное, и Дюрана – глубокое и неровное. Она все еще стояла отвернувшись, и все еще зажимала рот рукой, все еще... с чувством, что больше она не выдержит.
Чтобы избавиться от головокружения, она сделала глубокий вдох, и в этот момент до нее донесся мясной запах свежей крови и плоти. Уронив руки, она поняла, что ей нужно повернуться…
Дражайшая... Дева-Летописеца.
Оказалось, после первого укуса Дюран перевернул тело, …и началась бойня... сейчас нельзя было даже сказать, какой была анатомия до того, как ударили клыки. И даже сейчас, когда в теле охранника не осталось жизни, он все еще сидел, склонившись над своей добычей, словно ожидая воскрешения.
– Дюран? – окликнула она.
Он рывком поднял на нее взгляд, его безумные глаза были расфокусированы и не мигали, нижняя часть лица была в красных пятнах, с клыков капала кровь.
– Он умер, – выдохнула Амари. – Он больше... неживой.
Дюран несколько раз моргнул. Затем посмотрел на мужчину перед ним. Раздалось сдавленное проклятие, и Дюран упал на бок, его тело приземлилось на плечо, так что он и труп встретились глазами, один живой, другой мертвый, оба уставились друг на друга по двум совершенно разным причинам.
Дюран закрыл лицо руками и перевернулся на спину. Затем он снова повернулся, отодвинулся от тела и встал на четвереньки. Когда он опустил голову, ей показалось, что его сейчас вырвет. Но этого не случилось.
Это напомнило ей, как она чувствовала себя после Ролли. В шоке. В ужасе. И это еще больше сблизило ее с ним. Его реакция означала, что, даже потеряв контроль, он не потерял самого себя. Во всяком случае, не навсегда. Смерть влияла на людей, особенно если они несли за нее ответственность, независимо от причин, независимо от оправданий.
– Возьми их оружие, – хрипло сказал он. – Мы сможем использовать его.
– Хорошо.
Она была рада чем-нибудь заняться. По крайней мере, до тех пор, пока она не поняла, что должна приблизиться к трупам. Собравшись с духом, она подобрала кинжалы, два с пропитанной кровью земли, а третий у охранника со сломанной шеей. Но ни за что на свете она не смогла бы дотронуться до изуродованного охранника. Ее желудок уже сжался в кулак…
Но был еще один.
Мужчина, которого швырнули на дерево, был еще жив. Несмотря на то, что он врезался в ствол, как машина, потерявшая сцепление на зимнем повороте, он не просто дышал, но и осознавал, что прижимается спиной к сосне, удар о которую чуть не парализовал его.
Выражение ужаса на молодом лице под копной рыжих волос говорило о том, что он никогда в жизни не видел ничего более наглядного и жестокого. Рот у него был разинут, из него вырывались тихие щелкающие звуки, когда язык прижимался к зубам, но без голосовых связок он не мог молить о пощаде.
Он напомнил ей Алана: попал в ситуацию, с которой не может справиться, чувствует себя, как будто тонет.
И на самом деле вот-вот будет убит.
Амари осторожно приблизилась к нему, направив пистолет ему в грудь. – Отдай мне свой нож.
Как только она скомандовала, он нащупал нож за поясом, но тот выскользнул из его руки, он поднял его и протянул ей рукояткой вниз.
– Брось его к моим ногам, – приказала она.
Он подчинился, и она наклонилась и подняла нож, не отводя от него дула пистолета.
– Пистолеты? – грубо спросил Дюран.
Краем глаза она увидела, что он сидит, скрестив ноги, щеки и подбородок, вытертые рукавом, стали чище, но рубашка по-прежнему вся в крови.
– Только ножи. – Она не сводила глаз с оставшегося охранника. – У каждого.
– Ты меня разыгрываешь.
– Нет. – Она оглянулась. – Почему это тебя удивляет?
– Брось мне один. – Когда она передала ему один из ножей, поднятых с земли, наступила пауза. – Сукин сын. Они не работают на Чэйлена.
– Что?
С каждым словом голос Дюрана становился все яснее, спокойнее и ближе к норме. – Чэйлен тщательно контролирует все оружие в своем лагере. Я помню, когда они работали надо мной, то всегда обсуждали, как заиметь клинок, пистолет или меч втихаря от Завоевателя. Их разочаровывало, что единственными охранниками, которые регулярно вооружались, были те, кто следил за выходами и арсеналом. – Он повнимательнее рассмотрел нож. – Это ножи ручной работы. Они сделали их в свободное от работы время, вероятно, из столовых приборов, которые украли во время еды. Они работают независимо, иначе у них были бы кинжалы получше.
– Это правда? – спросила она у оставшегося охранника.
Мужчина кивнул.
– Итак, вы решили последовать за нами самостоятельно, – продолжила она. Когда он покачал головой, Дюран начал было говорить, но она перебила его: – Не только вы нас преследуете? – последовал кивок. – Поэтому ты хочешь держаться подальше от официальных следопытов, потому что, если они найдут тебя, ты труп.
– Он все равно мертв, – мрачно сказал Дюран. – Я сам об этом позабочусь…
– Подожди, – прервала она, когда Дюран поднялся на ноги. – Подожди. Ты узнаешь его?
Дюран подошел, и она почувствовать, что не контролирует его и не потому, что он был слишком большим, а из-за его настроя – угроза смертельного насилия читалась в линии его твердой челюсти и в сжатых кулаках.
– Нет, не узнаю, – сказал он через мгновение. – Но это, черт возьми, не имеет значения…
– Имеет. – Она снова сосредоточилась на охраннике. – Можешь встать?
Молодой человек кивнул и поднялся на ноги. Было очевидно, что одна из его ног не работает, но в остальном он, казалось, был относительно цел.
– Уходи, – сказала она ему…
– Что за черт! – взорвался Дюран.
Она не обратила внимания на его проклятия.
– Дематериализуйся и больше не следуй за нами…
– Я сейчас убью его…
Амари схватила его за окровавленную рубашку на груди. Скомкав ее в кулаке, она рывком дернула его на себя, одновременно переместившись между ним и охранником.
– Если он не причинил тебе вреда, отпусти его.
Дюран обнажил клыки. – Он работает на Чэйлена. Помнишь, это тот, кто собирается убить твоего гребаного брата!
Амари покачала головой.
– Никаких смертей без крайней необходимости. В случае, если я останусь жива, я хочу иметь надежду прожить в мире с собой остаток моих ночей, после всего, что мы делаем. И я не потерплю убийства ради убийства. Если он не причинил тебе вреда, если он не был одним из тех охранников, которые были с тобой в темнице, ты не можешь забрать его жизнь. Это не месть. Это зло и ничем не отличается от Чэйлена. Я не буду в этом участвовать.
Она не отпустила Дюрана и повернулась к охраннику.
– Уходи сейчас же. Если я увижу тебя снова, или он увидит, я не стану его останавливать. Ты меня понимаешь? Это мое последнее предупреждение. Я не стану снова вмешиваться и спасать тебя.
Молодой охранник кивнул. Глубоко вздохнул. И дематериализовался.
Когда он ушел, Дюран оттолкнул ее и прошелся вокруг. Когда он остановился, то разорванный труп охранника оказался между ними.
– Вот что они собираются сделать с твоим братом. – Он ткнул пальцем в труп. – И ты только что отослала охранника, который точно знает, где мы находимся, и, возможно, даже знает, где мы провели день, если он видел, как мы вышли из укрытия.
– Я ни о чем не жалею.
Дюран склонился над своей добычей, уперев руки в бока и опустив подбородок так, что его глаза сверкнули из-под нависших бровей.
– Все впереди. Обещаю, ты пожалеешь о том, что только что сделала, и, скорее всего, именно твой брат заплатит за твое неуместное сострадание.
Амари указала на бойню взмахом руки.
– И ты дал знать где мы. Здесь повсюду кровь, и ветер разносит ее запах. Поэтому я предлагаю прекратить споры и выдвигаться. Если мне придется ждать еще один день, я сойду с ума…
Дюран пошатнулся, попытался сохранить равновесие.
А затем потерял сознание, рухнув замертво на землю.
Глава 20
ПЕРВОЙ МЫСЛЬЮ АМАРИ, ладно второй… Первой была мысль, что Дюран получил удар ножом и он умер от внутренней потери крови. Итак, второй мыслью Амари была мысль не о местонахождении культа, не о Чэйлене, не о ненаглядной Чэйлена. Даже, не о ее брате.
Преобладающей мыслью было: «я не хочу его потерять!»
Жизнь Дюрана, возможно в этот самый момент покидающая его тело, было единственным, что имело значение, когда она рухнула рядом с ним на колени. Ее руки оказались у него на груди, она склонилась над ним, как будто могла своим телом остановить уход его души в Забвение. Его глаза были устремлены вверх, как будто пытались прочитать на ночном небе послание, призрачные символы древнего языка, предназначенные только ему.
– Дюран? – выдохнула она, ощупывая его.
На его одежде было так много крови, что трудно было сказать кому она принадлежала, ему или тому охраннику, которого он укусил. К тому же, колотая рана шириной в пару сантиметров могла затянуться на поверхности кожи, в то время как разрезанная артерия под ней превращалась в разлив нефти в океане, разрушая все.
– Дюран! – она стала настойчивей. – Ты...
Ты жив?
Глупый вопрос, но не поэтому она не закончила предложение. Она боялась ответа…, вернее отсутствия оного.
Внезапно его торс дернулся вверх так резко, что он ударил ее плечом, отбросив назад. И вдох, который он сделал, был такой силы, что она могла поклясться, что почувствовала его притяжение.
– Ты в порядке? – спросила она.
Да, а ты?
Он повернул к ней голову. И, казалось, без проблем сфокусировался на ней, зрачки не были расширены.
– Извини. Не знаю, что со мной.
Выдохнув, она почувствовала себя так, как будто завершает выдох вместе с ним.
– Все в порядке. Но мы должны осмотреть тебя.
Он задрал рубашку, и они оба посмотрели на его брюшной пресс. Ничего. Затем он повернулся, чтобы она осмотрела его спину. Там тоже не было ран.
Это хорошо, подумала она. Если только его не ранили в пах. Хотя, если бы была задета одна из бедренных артерии, кровь била бы ключом, и штаны уже пропитались бы кровью, а этого не было.
– Пошли, – сказал он, делая движение вверх.
Амари показалось, что он сейчас поднимется на ноги, потому что он выглядел более-менее хорошо и говорил связно. Нет. Он снова опустился, на этот раз сев на землю – и учитывая, что им надо было бежать… Это не хорошо.
– Я не знаю, что со мной. – Он посмотрел на свои ладони и потер их. – Как будто тело не слушается команд.
Амари окинула взглядом лес, отметив, что, в отличие от густых зарослей, преграждавших путь к горе, у ее подножия не было ничего зачем можно спрятаться, кроме стволов деревьев и сосновых ветвей. Учитывая отсутствие прикрытия, они были легкой добычей, даже при том, что луна была в легкой дымке, что уменьшало ее свечение.
А потом был практически расчлененный труп, не более чем в полутора метрах от них, маяк для любого с хотя бы немного чувствительным носом.
Дюран сделал вторую попытку встать. Третью.
Когда он упал последний раз, она сложила два плюс два и получила в ответ: «О, черт!»
– Тебе нужно питаться, – грубо сказала она.
Он отпрянул: – Нет, со мной все будет в порядке. Я питался около двух недель назад.
Нахмурившись, она спросила:
– Чэйлен приводил к тебе женщин?
– Это был единственный способ сохранить мне жизнь. – Он взглянул на два мертвых тела. – Я брал вену, чтобы быть достаточно сильным для мести.
Он казался смущенным, как будто кормление было частью сделки с судьбой, и он сдержал свою часть сделки, а она нет, иначе почему он не был достаточно силен, чтобы продолжать идти сейчас?
Она опустилась на колени и закатала рукав.
– Давай сделаем это.
– Нет. – Он нахмурился и оттолкнул ее руку. – Нет, я просто…
– Ты хочешь продолжить тратить время впустую, пытаясь встать в четвертый раз? И да, я их считала, на случай, если ты этого не делал. И ты, возможно, питался четырнадцать ночей назад... – Боже, она не хотела думать о подробностях, …и, возможно, он был с женщиной раньше, возможно, она ошибалась – ...но ты не хуже меня знаешь, что стресс и физические нагрузки быстро истощают силы. И не пытайся сказать мне, что ты не получил чертовски хорошую нагрузку, потому что я все видела собственными глазами.
Дюран отвернулся в сторону леса, как будто то, что она наблюдала, как он не контролирует себя и творит жестокое насилие, опозорило его.
– Давай, – сказала она, снова протягивая к нему запястье. – Здесь нас не застанут врасплох, и я не хочу тащить тебя обратно к тем валунам. Но я сделаю это, если придется.
***
Амари была права.
Ему действительно нужно было покормиться. Учитывая расстояние, которое ему пришлось преодолеть с тех пор, как они ушли от Чэйлена, учитывая, сколько он потратил, расправляясь с охранниками... его запас энергии был сведен к нулю.
Тогда была Некси.
Сейчас – Амари.
Все придет в равновесие, как только он возьмет вену. Так устроена биология, так устроен вид, созданный Девой-Летописецей: мужчина берет у женщины, женщина берет у мужчины.
– Просто сделай это, – сказала она. Потом закатила глаза. – Боже, ты заставляешь меня говорить рекламными слоганами.
– Что это?
– В секте не было телевизора, не так ли? – она поднесла запястье к своему рту. – Мне надоело попусту болтать.
Он хотел умолять: «пожалуйста-не-делай-этого». Но не стал, потому что он знал, что это бесполезно, еще до того, как запах ее крови стремительно, как торпеда, ударил ему в нос.
А теперь-то он точно не сможет сказать «нет».
Дюран даже не понимал, почему отказать себе в ее вене было так важно. Они с Некси кормились друг от друга, когда это было необходимо, и даже не занимались при этом сексом. Это был просто обмен необходимым, ну, по крайней мере, с его стороны так и было. И это должно было быть таким же образом с Амари, но…
Даже. Близко. Не лежало.
Когда она прокусила свою вену и приложила запястье прямо к его губам, сразу стало ясно, что «просто обмен» к Амари, ну совершенно не применимо, ну совсем ни разу.
Ничто в этом гребаном мире не могло сравниться с этим.
Нет, во всей Вселенной.
Все во Всей Гребаной Вселенной плюс Бесконечность.
Дражайшая Дева-Летописеца, невозможно было описать эти первые капли ее драгоценной крови, первое ощущение во рту..., вкус на стенках горла. Его тело больше не принадлежало ему, а стало ее собственностью, которую она могла полностью контролировать и направлять куда ей вздумается.
И он подозревал, что это навсегда.
Это и было истинной причиной его «нет». На каком-то подсознательном уровне, на уровне инстинктов, он знал, что пути назад нет. Ее вкус…, жизненная сила, пронзавшая каждую клеточку его тела, вызывающая покалывание и гул, стремительно вливалась в его тело, одновременно и ослепляя, и делая все пронзительно ясным…
Стон.
Кто-то стонал – и это был он. Звуки поднимались из его горла, он не мог на них отвлекаться, потому что он был слишком занят, глотая вино, прекрасное вино, поразительное, невероятное, преображающее вино ее крови.
Он упал на спину, или это земля поднялась, чтобы поддержать его. И когда мягкая, благоухающая сосновая хвоя подхватила и удержала его, как природный матрас, Амари переменила положение, придвинулась ближе, чтобы он мог продолжать пить.
В отличие от него, она не была сосредоточена на кормлении.
Она, стоя спиной к вершине горы, отслеживала все запахи и движения вниз по склону. В свободной руке она держала пистолет и медленно водила им по сторонам. По мере движения ствола, двигалась и ее голова, но в противоположном направлении.
Так что или пистолет, или ее глаза могли отреагировать на опасность.
И сейчас, когда он был так уязвим, он знал в глубины души, что она станет смертельно опасной, если ей придется защищать его, …и она с успехом сделает это. Она была свирепой, но не взволнованной. Настороженной, но не напуганной. И проявит агрессию только в крайнем случае.
В глазах его стояли слезы, и не только потому, что кто-то защищал его, но и потому, что он ненавидел ситуацию, в которой она вынуждена защищать его. Боже, как бы он хотел, привнести в ее жизнь что-то другое, кроме как удовлетворять его потребность в кормлении…, к тому же сразу же после того, как ей пришлось наблюдать его манифест мести. Даже если те охранники были теми, кто наслаждался, причиняя ему боль в темнице.
– Продолжай, – сказала она, не глядя на него. – Я не хочу останавливаться еще один раз для этого.
Дюран закрыл глаза, почувствовав укол в сердце. В разгар своего экстатического очарования он напомнил себе, что это не начало отношений, не фундамент, на котором можно начать что-то строить.
Это была биология военного времени.
И когда, черт возьми, он успел стать таким романтиком?
Глава 21
АМАРИ ПРИШЛОСЬ ОТДАТЬ ЕМУ ДОЛЖНОЕ.
Дюран взял ровно столько, сколько было нужно, а потом зализал ранку и поднялся на ноги. Обычно после кормления наступало время для ленивой неги, слабости, сонливости, которые окутывали любого, кто только что насытился. Но он явно игнорировал все это ради того, что ей от него было нужно.
Ему требовалась кровь. Ей требовалось двигаться вперед.
Поэтому, кивнув ей в знак благодарности, он указал на запад и побежал, сначала медленно, а потом все быстрее. Довольно скоро они вдвоем уже бежали по лесу, как опытные марафонцы.
Ветер дул ей в лицо, тело двигалось на автопилоте, и все ее чувства ожили, готовые обнаружить в лесном пейзаже преследователей, агрессоров, следопытов… убийц. Она посматривала по сторонам и время от времени оглядывалась назад, ее глаза выискивали в тенях за деревьями и большими валунами, за отдельно стоящими стволами, и упавшими бревнами, за пнями возможные укрытия для засады.
Дюран делал то же самое, и его сосредоточенность на окружающей обстановке была хорошим напоминанием о причине, по которой они были вместе, о цели этого пересечения их жизней. Вынужденная близость дневных часов, которая привела к тому, что обнаженная кожа оказалась на очень обнаженной коже, была такой же, как сейчас.
Шаг в сторону, а не конечная цель.
И в каком-то смысле она была благодарна. В противном случае, ее мозг, отравленный ощущениями его рта на ее запястье, мог увести ее в сладкое забвение, которое она не могла позволить себе посетить, не говоря уже о том, чтобы остаться в нем…
– Вон там, – сказал он. – Это вход.
Это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как они побежали, и тот факт, что он нисколько не запыхался, как будто все это время отдыхал на диване со спящей кошкой на груди, заставил ее глупо гордиться. Да ладно, она же не могла контролировать на сколько питательным для него было содержимое ее крови.
И все же она чувствовала, что это имеет какое-то значение, и не только в каком-то эфемерном эмоциональном смысле, но и в сугубо материальном, как топливо для сложного агрегата, коим и являлось его тело по сути.
Это казалось более надежным, более осязаемым, чем то, что произошло между ними в бункере.
Когда они подошли к старой, ничем не примечательной, охотничьей лачуге, которая, казалось, была построена и брошена много веков назад людьми, охотившимися ради пропитания, а не ради развлечения, ее охватило беспокойство, и она с удивлением поняла, что беспокойство не имело ничего общего с тем фактом, что они собирались ворваться в секту.
Дюран собирался вернуться к Чэйлену, не так ли?
Ее договор с Завоевателем был таков: она берет оружие, которое он ей дал, использует его, чтобы заполучить его женщину…, а после возвращает его. Если она этого не сделает, Алан не выберется из замка живым.
