Текст книги "Что-то в тебе (ЛП)"
Автор книги: Дж. Натан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
ГЛАВА 42
Кейсон
– Господи, Кейсон. Как ты мог пообещать ему такое? – спросила Жизель, в то время как я сидел за прилавком в ее бутике.
– Не знал, что еще делать, – признался я, пока она развешивала одежду на вешалке после закрытия.
– Но, Кейс, это оказывает на тебя сильное давление, потому что ты даже не знаешь, сможешь ли соревноваться.
– Я буду соревноваться. Это даже не подлежит обсуждению. – Я опустил взгляд на гипс на запястье, который подписали все мои парни и Шей. Она съязвила, сказав, что ей стоит написать формулы по физике, чтобы я смог сдать итоговый экзамен, но, в конце концов, написала свое имя вместе с сердечком. – У меня есть здоровая рука, большего мне не надо.
Во взгляде Жизель читалась неуверенность.
– Штыри, не штыри, но я поеду в Аспен, – уверил ее я, – и получу это чертово золото.
Она вздохнула.
– Я не сомневаюсь, что ты можешь выиграть. Я всего лишь говорю, что тебе не нужен лишний стресс к давлению, связанному с возвращением к соревнованиям после травмы.
– Ты помнишь, чтобы я пасовал перед трудностями?
Она пожала плечами.
– Кто знает? Ты упрямый засранец.
Я рассмеялся.
– Расскажешь Шей?
– Господи, нет.
– Она заслуживает знать, на что ты пошел ради нее, – заявила сестра, сверля меня взглядом.
– Как только получу золото, расскажу. Мы оба знаем, если я не выиграю, она все равно узнает.
Жизель опустила взгляд, осознавая, какие будут последствия, если я не получу золотую медаль.
– Яблоко от яблони недалеко падает. Как же я их ненавижу.
– Коре нужно было где-то поднасрать.
– Хотя ты и встречался с этой сукой, я горжусь тобой, братец.
Я закатил глаза.
– Я серьезно. Шей изменила тебя самым лучшим образом.
– Ты только что назвала меня упрямым засранцем.
Она рассмеялась.
– Ну, что-то остается неизменным.
– Прекрасно. Что же, Шей нравится моя упрямость.
– Нужно поговорить с ней.
– Тебе еще хватит времени. Я не настолько глуп, чтобы отпустить ее.
На лице Жизель растянулась гордая улыбка. Ей нравилась Шей. И ей нравилось видеть меня счастливым. И Шей, бесспорно, делала меня счастливым, как бы тривиально это ни звучало. Я чертов Кейсон МакКлауд. Я могу быть тривиальным, если этого, черт возьми, захочу.
ГЛАВА 43
Шей
Кейсон держал меня за руку, когда мы подходили к дому МакКлаудов. Поскольку он до сих пор был в гипсе, я несла подарочные пакеты во второй руке. Мы еще не обменялись рождественскими подарками, поэтому буду честной: мне любопытно узнать, что же он мне подарит. Однако наши подарки остались в джипе, потому что Кейсон хотел, чтобы их мы открыли наедине.
Мы зашли на кухню под рождественскую музыку. Помещение затуманило паром, а плиту, как и в День Благодарения, загромождали сковороды и кастрюли. Миссис МакКлауд в фартуке с изображением эльфа обернулась, чтобы посмотреть, кто зашел. Ее лицо засияло, когда она увидела нас.
– С Рождеством!
– С Рождеством, – ответили мы, а она поспешила обнять нас.
Миссис МакКлауд отступила назад и оценивающе осмотрела Кейсона.
– Дай-ка взглянуть на тебя.
– Мам, я всего лишь сломал запястье. И гипс скоро снимут.
Я закашляла в плечо:
– Лжешь.
Он бросил на меня взгляд.
– Ладно. Я хочу, чтобы его сняли поскорее, но скорее всего на соревнованиях я буду с ним.
Миссис МакКлауд фыркнула.
– Ты все равно хочешь участвовать?
– Еще как, – ответил он.
Она взглянула на меня.
– Он упрямый засранец.
Я рассмеялась, а она указала на подарки в моей руке.
– Дорогая, можешь положить их под елку.
Я оставила Кейсона с мамой и зашла в гостиную, в которой мистер МакКлауд и Жизель смотрели «Рождественскую историю».
– С Рождеством!
Они подскочили и обняли меня, поздравляя с Рождеством. А где парень Жизель? Кейсон сказал, что он прилетит к ней на Рождество.
Я отправилась к елке, чтобы положить подарки к остальным коробкам и пакетам. Свободного места не было, поэтому я сложила их на другие подарки. Подобного я еще не видела. В отличие от Дня Благодарения, сейчас я была дома. И создавала новые воспоминания с людьми, которые заботились обо мне. С людьми, о которых заботилась я.
В кармане завибрировал телефон. Я достала его, на экране светился неизвестный номер.
– Сейчас вернусь, – объявила я Жизель и мистеру МакКлауду, поспешив в комнату отдыха. – Да? – спросила я, ответив на звонок.
– Шей Миллер? – спросила женщина по телефону.
– Да.
– Здравствуйте, это Мэрибет Снайдер. Я представитель «Кроссроудс».
– Что такое «Кроссроудс»?
– Это реабилитационный центр для нарко– и алкоголезависимых. Ваш отец попросил сообщить вам, что он здесь.
По спине пробежался холодок, я опустилась на край декоративного диванчика.
– Он намеревается остаться с нами на девяностодневную программу.
– Я не понимаю, почему вы звоните мне, – призналась я.
– Он был уверен, что вы не ответите на его звонок.
Я фыркнул.
– Но он хотел, чтобы вы знали: он намеревается вылечиться и пройти полную программу.
– Если это правда, мисс Снайдер, то я отвечу на его звонок через девяносто дней. Надеюсь, вы понимаете, что он подводил меня бесчисленное количество раз и столько же не мог протрезветь.
– Ох, дорогая. Мы понимаем. Возможно, вы подумаете о том, чтобы посетить собрания у нас или в местном обществе анонимных алкоголиков.
– Я подумаю.
– По-моему, вам пойдет на пользу начать лечиться. С его слов вы через многое прошли.
То, что он осознал, через что я прошла, давало мне надежду, что, возможно, время в центре пойдет ему на пользу. Однако для собственного душевного спокойствия я не буду завышать ожидания. Слишком часто это делала.
– Счастливых праздников, мисс Снайдер. Спасибо за звонок.
– Счастливого Рождества, – ответила она, и я скинула.
Из меня вырвался протяжный вздох. Я не буду завышать ожидания. Не позволю себе поверить, что он исправится после центра. У меня научный склад ума, я слишком много изучала зависимость и понимала: чтобы вылечиться от алкоголизма, нужно гораздо больше девяноста дней. Хотя, возможно, после получения помощи он выйдет другим человеком. У меня множество плохих воспоминаний, множество физических и душевных шрамов, отчего трудно понимать смогу ли я простить его.
– Вот ты где, – протянул Кейсон, присаживаясь рядом. Он заметил телефон в моей руке. – Ты в порядке?
Я кивнула.
– Отец в реабилитационном центре.
– Откуда ты знаешь?
– Из учреждения позвонили.
– Как ты?
– Думала, что ничего не почувствую. Во мне столько обиды, понимаешь? Но, на удивление, мне спокойно… осознавать, что он, наконец-то, сам пошел за помощью.
Кейсон взял мою ладонь и нежно сжал ее.
– Она сказала, что я могу приходить к ним на собрания.
– Какие собрания?
– Общества алкоголиков.
– Ты пойдешь?
Я пожала плечами.
– Не знаю.
– Не знаю, смогу ли простить человека, который причинил тебе столько боли, но я в любом случае поддержу тебя. Если хочешь, буду ходить с тобой на собрания.
– Спасибо. – Я протяжно выдохнула, выпуская из тела все мысли об отце, чтобы отлично провести время с Кейсоном и его семьей. – Ладно, пойдем поможем твоей маме. Я не хочу, чтобы этот день что-то испортило.
– Будет сделано!
***
Мы поужинали в столовой и продолжали сидеть за столом, хоть и давно убрали посуду, а на смену солнцу пришла темнота.
Кейсон прокашлялся.
– У меня для вас новость.
Все взгляды устремились на него, все заинтересовались его неожиданной новостью.
– Вы знаете, что Шей занималась со мной физикой, – проговорил он.
– Бедняжка, – вставила миссис МакКлауд.
Все рассмеялись, даже Кейсон.
– Я пытался сказать, что… – он повернулся ко мне на стуле, – я сдал.
Мои глаза распахнулись.
– Ты не шутишь?
– Вчера вечером написал Реймонду. Хотел дождаться сегодня, чтобы рассказать вам.
Под столом я взяла его за здоровую ладонь и сжала ее.
– Я так тобой горжусь. Ты трудился и заслужил это.
Он кивнул, взгляд наполнился чувством благодарности и счастья.
Оставшееся время мы разговаривали о восстановлении Кейсона, предстоящих соревнованиях и бизнесе Жизель. А она ни разу не упомянула о своем парне, который должен приехать. Интересно, Кейсон знал, что случилось? Насколько мне известно, парень владел крупным бизнесом во Флориде, и ему трудно куда-то выбраться. Но сейчас же Рождество. Что сегодня вообще работает, отчего он не мог оставить работу?
Мы переместились в гостиную: Жизель устроилась на полу перед елкой, мистер и миссис МакКлауд заняли диван, а я сидела на коленях у Кейсона, но только потому, что он притянул меня к себе перед всеми, а когда я попыталась встать, он обнял меня и не отпустил. Его родители довольно переглянулись, и я поняла, что они в восторге от того, что мы встречались. Так что я осталась сидеть на его коленях, что, на самом-то деле, совершенно не тяготило.
Жизель начала раздавать подарки. По традиции МакКлаудов каждый человек по очереди открывал подарки, чтобы все могли посмотреть, что ему подарили. Первые подарки Жизель вручила родителям. Они поблагодарили меня и Кейсона за подарочные сертификаты в рестораны, кофейные кружки и звуковую панель для телевизора. Мне было смешно от того, что и мне приписывали подарки, которые купил Кейсон и всего лишь добавил мое имя на открытку. Однако он понимал, что у меня мало денег на расходы, поэтому я благодарна, что он так поступил. И так нехорошо, что я влезла в отложенные деньги ради подарков Кейсону и Кендалл, но Жизель взяла меня работать в зимние каникулы, так что ситуация с деньгами станет лучше.
Жизель отложила свои подарки в кучу, потом передала несколько подарков мне и Кейсону. Я не ждала, что мне что-то подарят, но, судя по трем подарочным пакетам с моим именем, они решили это сделать.
Жизель открыла свои подарки. По большей части ей подарили только одежду, но наш подарок – билет в оба конца без даты, которым она сможет воспользоваться, когда захочет встретиться с парнем. На мгновение с ее лица пропала улыбка, когда она осознала, что это, но потом вновь появилась, и Жизель взглянула на нас.
– Спасибо. Великолепная идея. – Однако ее слова не совпадали с выражением глаз, и мне стало не по себе от того, что я не знала, что у нее на душе.
Кейсон подталкивал меня следующей открыть подарки. Так и поступив, я распаковала носки и шарфы от МакКлаудов и украшения для волос от Жизель – такие блестящие и красивее всего, что у меня когда-либо было.
Затем Кейсон открыл свои подарки, которые по большей части были связаны со сноубордингом. Как только гостиную убрали от вороха упаковочной бумаги, мы вернулись в столовую, чтобы съесть десерт. Я могла часами сидеть и слушать разговоры МакКлаудов. И теперь, когда они приняли меня в свою семью, я вдруг стала более разговорчивой. Смех лился рекой, и каждый из них источал любовь. Мне хотелось как можно дольше купаться в этом.
Около десяти Кейсон попросил разрешения уйти из-за стола, чтобы мы смогли подняться наверх и обменяться собственными подарками.
– Спасибо вам, – поблагодарила я их троих, посмотрев каждому в глаза. Я надеялась, что в голосе слышалась благодарность за все, что они сделали для меня – и физически, и эмоционально.
– Не за что, дорогая, – ответила миссис МакКлауд, когда мы с Кейсоном встали из-за стола.
– Тебе спасибо, – сказал мистер МакКлауд. – С нетерпением жду кофе в новой кружке.
Меня рассмешил его восторг от кружки.
– Спасибо вам, – поблагодарила Жизель. – С нетерпением жду, когда смогу использовать билет.
И вновь в ее глазах не отразилась радость, я не могла смотреть на нее такую.
– Спокойной ночи, – попрощался Кейсон и, положив руку мне на спину, повел к лестнице. Как только мы оказались в его комнате, он толкнул меня на кровать. Упав на нее, я слегка подлетела вверх.
– Наконец-то, мы одни.
Кейсон забрался на меня, отчего мне не оставалось ничего, кроме как лечь. Он поцеловал меня, и я ощутила, как все тело обволокла любовь. Мне не хотелось показаться неуважительной и заниматься любовью с Кейсоном под крышей дома его родителей, которые так радушно встретили меня, но мне хотелось Кейсона так же, как и ему меня.
Когда Кейсон отстранился от меня, я раскраснелась и задыхалась.
Он подошел к шкафу и достал стопку подарков.
– А это откуда? – спросила я, сев и удобно устроившись у спинки кровати. – Они были не в джипе.
Кейсон ухмыльнулся и положил подарки на кровать.
– Они уже были здесь.
Я склонила голову, ощущая, что мне его мало.
– Кейсон.
– Шей, – передразнил он.
Я надула губы, мне было не по себе от целой кучи подарков, предназначенных для меня.
– Хватить дуться, открывай подарки, – приказал он, садясь рядом со мной.
Я рассматривала стопку коробок.
– Это слишком.
– Открывай.
Я принялась распаковывать верхнюю коробку, понимая, что Кейсон не мог завернуть ее, как и подарки для семьи, из-за недееспособной руки. Сняв обертку, я убрала крышку коробки и достала огромную розовую зимнюю куртку с белым мехом на капюшоне.
– Как тебе? – нетерпеливо спросил Кейсон.
– В ней точно не замерзну.
– Теперь ты можешь ездить на все мои соревнования и не мерзнуть, – объявил он с радостью в глазах. В этот момент я поняла, что куртка – наименьший подарок. Кейсон уверял меня в том, что хотел быть надолго со мной, поэтому наши отношения не временные. Как же ужасно приятно это осознавать.
Я открыла оставшиеся коробки, в которых лежала уличная одежда: шапки, носки, лыжные штаны и ботинки. Кейсон не шутил. Он хотел, чтобы я была рядом с ним… и хотел, чтобы я не замерзла.
Я осмотрела кипу одежды, которую Кейсон подарил мне.
– Спасибо тебе за все, но это слишком.
– Подожди. Мы еще не закончили.
– Что?
Кейсон полез под кровать и достал небольшой подарочный пакет.
– Те подарки эгоистичные. Они для меня. С ними у тебя не будет причин не появляться на моих соревнованиях.
Я склонила голову, понимая, что это правда. И так же осознала, что у этого сильного и самоуверенного парня, как и у всех нас, была уязвимая и не такая наглая сторона души.
Он передал мне пакет.
– Это для тебя.
Пакет оказался очень легким, когда я взяла его и поставила на колени. Опустив руку в тонкую бумагу, выглядывающую из пакета, я сжала плоскую коробочку. Сердце заколотилось. Я ловила его взгляд, но его глаза с нетерпением были устремлены на мою руку, которая доставала из пакета коробочку. Сделав вдох, я открыла небольшую упаковку и ахнула, увидев, что же лежало внутри. Серебряный браслет. Я подняла его и рассмотрела свисающий с него брелок: судно. Чего я не понимаю? Я встретилась с Кейсоном взглядом.
– Какой красивый.
Он разразился смехом.
– Ты поняла, к чему судно?
– Не совсем.
– На весенних каникулах мы отправляемся в круиз.
Мои глаза распахнулись.
– Что?
– Куда бы мы ни отправились, мы будем покупать тебе брелок на память. И это только начало.
Я не сводила взгляда с браслета, потеряв дар речи. Эти подарки уже перебор, они дорогие.
– Даже не знаю, что сказать.
– Соглашайся. Ты будешь в восторге.
– Это слишком.
Кейсон поднес руку к моей щеке и заставил посмотреть ему в глаза.
– Шей, ты этого достойна. Тебе не хватало Рождества многие годы. Я хотел, чтобы это Рождество стало идеальным.
– Мне нужно все обдумать.
– Прости. Я понимаю, что с моей семьей тяжело. И все это для тебя ново. Но теперь ты часть нашей семьи.
На мои глаза навернулись слезы.
– Такими заявлениями ты лучше не делаешь. – Я попыталась рассмеяться, но голос дрогнул от переполнявших меня чувств. – Позволь подарить подарок тебе.
– У меня он уже есть.
Я закатила глаза, понимая, что имел в виду, несмотря на всю банальность. Я соскочила с кровати и поспешила в коридор. Вернулась с коробкой, которую вместо меня обернула Жизель и передала ее Кейсону. Затем села к нему на край кровати. Разорвав упаковочную бумагу, он открыл коробку и рассмеялся, увидев содержимое.
– Доставай, – подталкивала я.
Он достал фирменный, уродский, розовый шлем «Слоупс», который мне удалось украдкой вынести из его комнаты. Теперь на всем шлеме были наклейки с тигриными полосками, отчего от розового цвета, который он ненавидел, почти ничего не осталось.
– Как круто.
– Это не круиз.
– Не надо, – отрезал он. – Ты знала, что я ненавижу этот шлем, и сделала его лучше. Разве ты не видишь? С первого дня ты только этим и занималась. Хоть ты и ненавидела меня, но ты все равно помогла мне стать лучше.
– Настоящий Кейсон всегда был внутри тебя. Тебе пришлось дожидаться, когда он покажет себя.
– Какой именно он? – спросил Кейсон, и мы рассмеялись.
– Кейсон, спасибо, что устроил лучшее Рождество в моей жизни.
В его глазах на мгновение промелькнула грусть.
Я не хотела, чтобы мои слова расстроили его. Я хотела, чтобы они передали, как сильно я была ему благодарна за все, что он сделал для меня.
Он улыбнулся через силу.
– С Рождеством, малышка.
ГЛАВА 44
Январь
Шей
Снег накрыл покрывалом весь Аспен и продолжал падать за окном нашего номера в отеле. Идеальный день для соревнований. К сожалению, невероятный вид на горы не успокаивал меня, как я надеялась.
Последний час тишину заглушал шум льющейся воды в ванной. Всем известно, что Кейсон любил долго принимать душ, но все указывало на то, что он там прятался. Я ждала, что он, как и всегда, будет спокоен, невозмутим и собран, но стоило Кейсону проснуться, как он не проронил ни слова и не захотел завтракать. Я пыталась рассмешить его и болтать обо всем, кроме сноубординга, но он наградил меня всего лишь парой кротких улыбок. До этого я не была с ним на соревнованиях, поэтому понятия не имела, в порядке ли вещей его состояние. Я надеялась, что так и было, и что не сделала ничего, отчего он стал таким.
Душ выключился, и внутри меня образовалась пустота. Я пыталась держать себя в руках, вести так, будто ничего странного не происходило, но теперь боялась проронить даже слово.
Дверь ванной открылась, и вышел Кейсон – вокруг талии обернуто полотенце, за спиной поднимается пар. Наши взгляды встретились через всю комнату.
Я выжидала. Ждала хоть каких-нибудь слов от него. Но он молчал.
– Господи, Кейсон! Ты пугаешь меня! – выпалила я.
Он склонил голову, и вот слабо промелькнул Кейсон, которого я знала. Он подошел ко мне и встал напротив, обхватил руками и притянул к себе, опустив подбородок мне на макушку.
– Прости.
Я расслабилась в его объятиях, но ужасно себя чувствовала из-за того, что он посчитал нужным извиниться передо мной.
– Не за что извиняться, пока с тобой все хорошо. – Я отстранилась и встретилась с ним взглядом. – Ты же в порядке, да?
Губы Кейсона изогнулись, а в глазах появилось задумчивое выражение.
– У меня столько всего в голове. Я должен отлично выступить.
– Так и будет.
Кейсон фыркнул, испугав меня своей реакцией. Я так привыкла к чересчур уверенному Кейсону. Не понимаю, как мне принимать эту неуверенную версию его. Да, он мечтал о золотой медали, так что ничего страшного, если мне придется пару часов потерпеть такую неловкость.
***
К горе мы ехали в тишине, и я не решалась нарушить молчание, поскольку Кейсон, скорее всего, в нем нуждался. Однако, от этого я не чувствовала себя менее беспомощной.
Мы вылезли из джипа на пронизывающий вечерний воздух. В горнолыжном снаряжении, которое Кейсон купил мне, я походила на эскимоса, зато не мерзла. Кейсон забрал свое снаряжение, и мы направились к хаосу за коттеджем. Как только его заметили люди, вокруг нас образовалась небольшая толпа. Его приветствовали репортеры, координаторы соревнований и друзья.
– МакКлауд, сегодня для нас намечается что-то грандиозное? – спросил репортер.
– Снегоходы готовы отвезти тебя наверх, – сказал ему мужчина в снаряжении для соревнований.
– Мы останемся внизу, – объявил ему Тайер. – Сможем поделиться с тобой впечатлениями, когда съедешь с трассы.
– Чувак, все получится, – добавил Джесси.
Не обращая на всех внимание, Кейсон обернулся и поцеловал меня в губы.
– Жди меня внизу. – Он указал на место у подножья горы, где уже за снеговым щитом с плакатами спонсоров начала собираться небольшая толпа. – Хочу увидеть тебя, когда съеду.
Сердце чаще забилось, любовь к нему и волнение за него достигли апогея.
– Удачи.
Он долго смотрел в мои глаза, словно вокруг не было ни души.
– Спасибо.
И вдруг он пропал.
Я осталась в полнейшем одиночестве в толпе людей, чувствуя себя такой же беспомощной, как и весь день.
Я направилась к трассе для слоупстайла, с каждым шагом снег хрустел под ботинками. Подняла взгляд на трамплины на спуске, где будет соревноваться Кейсон. Меня потрясало, что он мог делать флипы и твисты и выполнять все эти его трюки, особенно с загипсованной рукой. Кейсон вновь начал кататься пару недель назад. Он понимал: необходимо, чтобы штыри прижились в запястье, прежде чем он попытается выполнять трюки и получит возможность соревноваться. Если бы он снова упал, то новую операцию не миновать, и он лишился бы возможности соревноваться. Так что Кейсон придерживался предписаний. Однако у него оставалось мало времени на тренировки.
Как только на гору опустилась темнота, огромные прожектора, установленные зигзагом, осветили трассу для слоупстайла, а из громадных динамиков громко заиграла музыка. Кейсон объяснил, что на соревнованиях музыка в порядке вещей, потому что она заводит и сноубордистов, и фанатов. Кейсон прав. В воздухе вокруг собравшейся толпы начало витать воодушевление от всей обстановки.
– Большинство не верило, что МакКлауд станет соревноваться после сотрясения и операции на запястье, перенесенных в начале декабря, – проговорил в камеру комментатор, бывший сноубордист. – Но он доказал, что они ошибались, когда появился полный сил на предварительном прогоне на этой неделе. Сможет ли он получить медаль в этом году после такой травмы? Этот вопрос сегодня беспокоит всех.
Кейсон действительно доказал, что все ошибались. И я чертовски сильно гордилась тем, как ответственно он отнесся к восстановлению. Да, его рука до сих пор загипсована, но и не на ней он должен кататься. Кейсон заверил, что может соревноваться, пока способен хвататься рукой за доску.
– Остерман отлично выступил на прокатке, – проговорил другой комментатор. – Но хватит ли этого для золота в этом году?
– Они вот-вот начнут? – спросила Жизель, протиснувшись через людей за мной.
– Думаю, да.
Теперь спуск освещали разноцветные огни и стробоскопы, из громкоговорителей раздался голос диктора.
– Этого события ждали все. Мужской заезд по слоупстайлу!
Толпа вокруг меня закричала. Мое сердце заколотилось. Я ждала выступления Кейсона, но чертовски сильно переживала за него.
– Восемь участников сражаются за заветную золотую медаль. У каждого из них есть четыре попытки заезда. Оценки за лучшие два заезда определят места в финальном зачете, – объяснил диктор.
– Он говорил, что максимум можно набрать пятьдесят? – спросила я у Жизель.
– Я никогда не видела такого результата, но да. Это за заезд. Самые высокие баллы за два заезда складываются, и так определяется, кто же станет победителем, – пояснила она. В это мгновение я заметила ту же неуверенность и страх в ее глазах, которые целый день наполняли Кейсона.
Огни погасли, и спуск осветился белым светом, который озарял всю гору не только для сноубордистов, но и для толпы, чтобы те отлично разглядели трассу.
– Привет вам.
Я обернулась через плечо. Мистер и миссис МакКлауд протиснулись через толпу, чтобы добраться до нас.
– Привет.
Мы стояли плечом к плечу, и вот началось мероприятие. Меня наполняло волнение, которое становилось все сильнее, пока семь сноубордистов крутились в воздухе, некоторые из них приземлялись идеально, другие слегка теряли равновесие под конец заезда. Несмотря на то, как они финишировали, толпа поддерживала их так, словно они выиграли соревнование. Затем все повернулись к турнирной таблице, ожидая результат. Остерман, главный соперник Кейсона, набрал сорок шесть очков в первом заезде. Остальные набрали либо под сорок, либо сорок с небольшим.
Осознавая, что следующим будет Кейсон, я сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться ради него, потому что ему это точно необходимо. Из колонок по всему спуску разнеслась новая песня. Я разразилась смехом.
– Над чем смеешься? – спросила Жизель.
– Это «What You Give» группы Tesla.
– И?
– Моя любимая песня, – пояснила я.
– Теперь мы знаем, почему он выбрал ее, – ответила она.
– А теперь первый заезд МакКлауда, – объявил диктор.
Все вокруг меня кричали, а я щурилась: даже в линзах я видела только крохотную фигуру, которая спускалась по трассе. Это Кейсон, и он едет под мою песня – у меня сердце из груди выпрыгивало. Я взглянула на ближайший экран, чтобы рассмотреть его заезд. У меня перехватило дыхание, когда он прыгнул первый раз: перевернулся и перекрутился в воздухе, будто нет ничего проще на этом свете. Толпа кричала, и, как только он безупречно приземлился, я выдохнула. Кейсон направился к следующему трамплину: сначала исчез за огромной рампой, а потом появился в воздухе, схватил здоровой рукой доску и несколько раз перекрутился. Толпа восторженно завопила, а я снова выдохнула, когда он приземлился без падения. Кейсон приближался к последнему трамплину. Он еще раз скрылся за рампой, а потом выкрутил сальто в воздухе – все будто в замедленной съемке. Кейсон тяжело приземлился, но сумел устоять. Он вскинул руки в воздух, и толпа вокруг меня взорвалась радостными криками. Кейсон остановился у подножья горы с огромной улыбкой на лице, а из-под доски пеленой вылетел снег.
Тайер и Джесси, ожидавшие внутри ограждения, стали хлопать его по шлему с тигриными полосками – видимо, первый заезд удался.
Все, включая Кейсона, посмотрели на турнирную таблицу, ожидая появление результата. После длительной паузы на экране появилось число сорок шесть.
Толпа рукоплескала, Жизель обернулась ко мне и так крепко обняла, что показалось, будто у меня остановится кровообращение. Отпустив, она прокричала Кейсону:
– Молодец, братишка!
Я взглянула на Кейсона, который только кивнул, будто ждал этого. Но зная его, я понимала, что Кейсон хотел большего. Особенно, если он собирался побороться с Остерманом за золото.
Кейсон повернулся в нашу сторону. Хоть лицо почти полностью скрывалось под защитными очками, и я не видела его глаз, что-то мне подсказывало, что его взгляд был устремлен на меня.
По мне пронеслось радостное волнение. Это мой парень. И как же чертовски хорошо он выглядел, когда занимался любимым делом. Ему не из-за чего так волноваться. У него все получится.
Следующие два заезда Кейсон справился на отлично, как и в первый раз, но у него не получалось набрать больше сорока шести баллов, отчего его общий результат составлял девяносто два. К счастью, Остерман справлялся так же. Мы ждали финал, но уже было ясно, что золото получит либо Кейсон, либо Остерман. Остается лишь посмотреть, кто покажет лучшие трюки в последнем заезде.
Телефон завибрировал в кармане, как только поехал первый сноубордист. Я сняла тяжелые рукавицы, слегка расстегнула куртку и полезла во внутренний карман. Затем посмотрела на экран: звонил Красавчик – сноубордист. Сердце ушло в пятки от страха, почему он звонит. Я протолкнулась через шумную толпу и, направившись к входу в коттедж, ответила на звонок.
– Что случилось?
Он рассмеялся.
– Ничего не случилось. Хотел услышать твой голос.
Я дошла до дверного проема, чтобы четче его слышать.
– Ты спятил. Тебе нужно идти.
– Сейчас. Как, по-твоему, я выступаю?
– Господи, ты просто великолепен! – Я не могла скрыть гордость, особенно потому что его переполняло счастье впервые за весь день. – У тебя есть козырь для последнего заезда?
– Надеюсь.
Объявили следующего сноубордиста.
– Давай, иди, – подталкивала я Кейсона. – Тебе нужно сосредоточиться перед заездом.
– Шей, ты помогаешь мне сосредоточиться. Что-то в тебе есть, отчего все становится лучше.
Мое сердце ёкнуло.
– Ты серьезно говоришь такое, потому что вдалеке от меня, на горе?
– Хочешь, чтобы я снова это сказал, когда спущусь? – спросил он.
– Да, – рассмеялась я. – Но только после того, как ты получишь медаль.
– Я все еще буду нужен тебе, если не получу ее? – Вдруг он снова посерьезнел.
Толпа ликовала, когда на табло появился результат сноубордиста.
– Конечно, – заверила его я.
– Обещаешь? – спросил Кейсон, когда объявили следующего сноубордиста и тот начал свой заезд.
– Да! Иди!
– Скоро увидимся, – попрощался он и сбросил.
Я рассмеялась, спрятала телефон и поспешила к толпе, проталкиваясь между людьми и параллельно извиняясь.
Как только я пробралась в начало, Жизель обернулась ко мне с обеспокоенным выражением лица.
– Куда ты уходила?
– Твой сумасшедший брат звонил.
– Ох, слава богу.
– Что? – спросила я, сбитая с толку ее реакцией.
Через громкоговорители голос диктора представил Остермана.
– Наконец, он тебе рассказал, – сказала Жизель.
Я склонила голову набок.
– Рассказал что?
Ее глаза распахнулись.
– Забудь.
Забудь?
– Рассказывай.
Она опустила взгляд.
– Он убьет меня.
– Жизель. Что происходит? Он целый день сам не свой.
– Кейсон договорился с отцом Коры, что они не будут выдвигать против тебя обвинения, если он выиграет золотую медаль.
Моя челюсть отвисла, когда Остерман поехал по горе. Я едва ли замечала, что происходило вокруг. Воспоминания о сегодняшнем дне нахлынули на меня. Волнение Кейсона. Его нежелание разговаривать и есть. Телефонный разговор. Он страшился не выиграть золото, отчего мое будущее будет разрушено.
Я едва ли могла дышать. Я думала, что семья Коры согласилась не выдвигать обвинения. Кейсон уверил меня в этом. А теперь узнала, что мое будущее висело на волоске и зависело от его финального заезда. На это они согласились? Боже. Мой.
Остерман спустился к подножию горы, со всех сторон его облепили члены команды. Судя по восторгу окружающих меня фанатов, он отлично справился с финальным заездом. Он повысил ставки, а я понятия не имела, сможет ли Кейсон так же выступить. Я повернулась к экрану – сердце ушло в пятки, – ожидая, когда в таблице появится результат Остермана, а мир вокруг меня, казалось, вновь рушился. Вместо спокойствия, которое я ощущала с момента, как узнала, что меня не ждет наказание, пришел страх. Всепоглощающий, трепещущий, мутнящий разум страх.
Вокруг раздался рев, прежде чем я даже успела осознать, что на экране появился результат в сорок восемь баллов, отчего его общий стал девяносто четыре.
У Жизель и МакКлаудов на лице появилось одинаковое расстроенное выражение, они понимали, что едва ли возможно побить результат в сорок восемь очков, когда за весь вечер судьи всего лишь раз присудили такой балл.
– Ожидающий своей очереди МакКлауд – наш последний участник на сегодня, – объявил диктор, и заиграла музыка Кейсона. На этот раз он выбрал «Fly to the Angels» группы Slaughter. По-моему, выбор уместный, поскольку однажды я сказала ему, что он летал, когда катался на доске.
