Текст книги "Посланная Небесами"

Автор книги: Дж. Чаней

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Дж. А. Чаней
Посланная Небесами

Пролог

Позвольте объяснить, что Небеса совсем не то, что принято о них думать. Когда была жива, я считала, что Небеса – не что иное, как возможность отдохнуть, развалившись на облаках, словно на диване в гостиной, причем на ногах обязательно должны быть сандалии, а вместо одежды – сверкающая мантия. Сидишь себе, потягиваешь нектар и амброзию, или как там ее, целый день. И у всех обязательно должны быть крылья. Ах да, и золотые венчики – о них ни в коем случае нельзя забыть.

Но Небеса совсем не такие. Не поймите меня неправильно – они прекрасны. Мне никогда не хочется ни есть, ни пить. У меня больше нет месячных, и меня совершенно не волнует, как я выгляжу, мне больше не нужно покупать эти затейливые штучки, чтобы моя грудь казалось более пышной.

Но жизнь после жизни – работа. Тяжелая работа. Ангелы – если вы хотите так называть нас – не сидят в подушках целыми днями – нам нужно отрабатывать содержание. Небеса занимают огромное пространство, и, как и везде, там необходимо поддерживать порядок. «Нужно, чтобы поезда ходили по расписанию, – говорил, бывало, мой отец, – это жизненно важно для любого бизнеса». А это именно то, что Небесам тоже необходимо. Здесь нет зарплаты по пятницам, листков нетрудоспособности или пособий по болезни, но тем не менее это – работа.

На земле есть миллионы людей, нуждающихся в защите и поддержке. Иногда им нужен всего лишь небольшой толчок, чтобы выбрать правильное направление. Есть ангелы, которые вдохновляют художников, другие доставляют послания. А есть такие, кто разгадывает тайны, которые не могут разгадать живые. Это и есть моя работа, как оказалось.

После смерти я должна раскрыть тайну моего убийства. Паршивая работенка, если уж честно, но нужно уметь выкручиваться. Это еще один шедевр моего отца, и я с ним полностью согласна.

Глава 1

Когда я была жива, меня звали Анжела Талботт. И теперь предполагаю, что имя у меня осталось таким же. Все, что касается установления личности, не имеет особого значения, даже после смерти. В тот день, когда я умерла, мне было двадцать пять лет, у меня были темные волосы, большие карие глаза и пышные формы. Мне всегда казалось, что я несколько полновата, но мужчинам, похоже, нравилось мое тело, так что мне приходилось мириться с этим. По крайней мере, мне удалось преодолеть свое неприятие себя, еще пока я дышала, а это, согласитесь, гораздо лучше, чем не завершить ничего за время жизни.

Меня не стало в четверг в сентябре. Когда я была жива, я работала секретарем-референтом в крупной компании. То, чем занималась компания, не имеет значения, и я не стану утомлять вас подробностями. Моя работа в основном состояла в том, что я отвечала на телефонные звонки, заказывала ланчи, подвозила еду из «Старбакса» и хорошо выглядела. Все это наводило тоску, так как за плечами у меня было пять лет колледжа и куча долгов по студенческому займу, так что я была вынуждена в качестве мартышки работать на неблагодарного босса, которому было абсолютно все равно, что у меня есть степень в области европейской литературы или что я свободно говорю по-французски. Единственное, о чем думал мой босс, когда смотрел на меня, так это можно ли уговорить меня на оральный секс, в то время как он будет сидеть в своем мягком кресле на колесиках. Я это знаю, потому что он спросил меня об этом в первый же день работы. Дважды.

Я помню, что в день моей смерти было жарко, очень жарко. Я провела весь день, сидя столом, попеременно проверяя свою почту и залезая в Интернет, где просматривала страницы с дизайнерскими моделями туфель, которые я никогда не смогла бы позволить себе. Когда зазвонил телефон, я притворилась, что не слышу его, и он переключился на голосовую почту. Мой босс к тому времени уже ушел, а я была привязана к своему месту просто на случай, если понадоблюсь. Да, именно так. Я пыталась ничего не делать. Как только маленькая стрелка остановилась на цифре «пять», я пулей вылетела из офиса.

Я вышла из офиса и пошла по тускло освещенному гаражу, мои острые каблучки сексуально цокали по гладкому цементному полу. Мне хотелось есть, и я предвкушала, как сложу вместе огромный кусок арахисового масла с виноградным желе. И еще мне нужно было пописать, срочно. Мобильный зазвонил, когда я проходила мимо ряда припаркованных машин, – это был мой брат Джек. Я не ответила. Решила, что перезвоню потом – сначала облегчусь, а потом закину что-нибудь в рот – именно в таком порядке.

Вот и все. Это все, что я помню о происходившем до моей смерти. Как будто кто-то прокрался в мою голову и удалил все остальное. Отправил в корзину и очистил ее.

Я не знаю, что произошло после этого. Вот я жива, а в следующее мгновение – меня уже нет. Я огляделась: я была уже не в гараже, а стояла в поле, окрашенном в зеленый и золотой цвет и простиравшемся так далеко, как только хватало глаз. Острые кончики туфель моего убийцы заглушались мягким грунтом. Небо над головой было ярко-синим и безоблачным, само совершенство. Я никогда раньше не была в поле, это я точно знала. Даже не помню, когда была за городом далеко-далеко от цивилизации – я сугубо городской житель. К тому же я наверняка запомнила бы такое красивое место, как это.

– Привет, Анжела.

От неожиданности я подскочила и повернулась. Рядом со мной стоял мужчина, руки у него были за спиной, и вся его поза показывала, что он глубоко задумался. На нем были рваные синие джинсы, а сверху – топ, что-то наподобие туники, если я правильно употребляю это слово, правда, мне не часто приходилось им пользоваться. Лицо молодого человека выражало спокойствие и невозмутимость, оно было мне знакомо – его имя вертелось у меня на языке, но все время ускользало. Губы его кривились, напоминая нечто, похожее на улыбку.

– Ты кто? Где я?

Я поискала сумочку, собираясь достать баллончик со слезоточивым газом, который всегда носила с собой на тот случай, если кто-то станет приставать. Но сумочки не было.

– Можешь называть меня Джоном. – На нем были очки в металлической оправе, он не спешил с ответом и сначала поправил их, отодвинув подальше на нос. Он говорил с английским акцентом, таким же спокойным тоном, как и все вокруг нас. – А это, – он широким жестом указал на окружающее нас поле, – это – жизнь после жизни.

– О чем, черт тебя дери, ты говоришь?

– Изумительно. Как это характерно для леди.

– Ах! Извините уж. Я хотела сказать, что вы имеете в виду, – в моих словах нельзя было не услышать сарказма, – сэр?

Джон вздохнул:

– Я никогда не был в восторге оттого, что мне приходится сообщать плохие вести. – Он едва заметно покачал головой. Его волосы, подстриженные так, что на голове была шапка темных волос длиной до плеч, всколыхнулись. – И как только я привык к этому?

– Извини, Джон, но я все же не пойму, о чем ты говоришь.

Джон пристально посмотрел на меня, и я увидела, что у него карие глаза, светлого оттенка, напоминающие янтарь. Но они были не просто карие, в них плескалась грусть.

– Ты – мертва, Анжела. Твое тело умерло три дня назад, а твоя душа прибыла сюда. – Он снова вздохнул, на этот раз так глубоко, что казалось, его вздох идет из самой глубины его оболочки. – Добро пожаловать на Небеса.

Глава 2

После того как Джон сообщил мне о моей смерти, я не кричала, не плакала, не рвала на себе волосы, не делала ничего подобного. Верьте не верьте, но первым делом я рассмеялась. Я так смеялась, что у меня свело мышцы живота, а слезы ручьем бежали по щекам.

– Что в этом такого забавного? – улыбнулся мне Джон, несколько смущаясь.

– Это сон. – Мне удалось набрать немного воздуха во время перерывов между приступами хохота. – Мне иногда снилось неизвестно что, но это не идет ни в какое сравнение.

– Это – не сон.

Я ущипнула себя за щеку.

– Похоже, это – реальность.

– Это и есть реальность.

Я снова ущипнула себя, сильно, так, что, похоже, повредила себе капилляры и испортила внешний вид на пару дней.

– Перестань щипать себя. Это тебе не снится.

– Конечно-конечно. – Я вытерла слезы, которые все еще текли по щекам, тыльной стороной ладони и машинально проверила, не смазала ли подводку на глазах. Все было в порядке.

Джон потер лоб, как будто у него внезапно заболела голова.

– Никто мне никогда не верит, – пробормотал он едва слышно. – Говорил же им, да и не раз, что менять нужно систему.

– Итак, Джон, – улыбнулась я ему, обнажив зубы. – Если тебя действительно так зовут. Он округлил глаза. – Это и есть Небеса. Да? А я-то всегда думала, что это где-то там, наверху, и у меня будут разноцветные крылышки или что-нибудь в этом роде. – Я подалась вперед и с силой ткнула его в грудь. – Скажи, если я – мертвая, то ты тоже мертв. А где твой золотой нимб?

– Ну, это не совсем так, – медленно произнес он, затихая.

Я снова рассмеялась:

– Забавно, что только человеку не привидится, так? – Я посмотрела на часы. Они все еще тикали. – Послушай, все было просто замечательно. Но я должна проснуться. Сейчас. Вообще-то я даже не помню, как я заснула.

– Так тебе нужны доказательства?

– Доказательства чего?

– Того, что ты действительно у… умерла.

– Да, пожалуй. – Я посмотрела вниз под ноги, но не увидела своей сумочки. – Но сначала не мог бы ты помочь мне найти мою…

Джон не выслушал до конца мою просьбу. Внезапно он обхватил мои запястья пальцами, как браслетами. Однажды, когда была маленькой, я раскрепила скрепку и воткнула ее в электрическую розетку. Боже, я была глупышкой. Глупенькой, но любопытной. Удар, который Джон направил по моей руке, был подобен тому шоку, но только теперь мне не было больно. Я зажмурила глаза и съежилась.

Когда снова открыла глаза, я была на похоронах.

Глава 3

Я стояла в центре огромной толпы. Было ужасно тихо, и большинство людей стояли опустив головы, как будто кланяясь. Я видела, как слезы серебряным дождем текли по их лицам. Все были в черном. В отдалении я слышала знакомый голос, он становился то тише, то громче.

Я оглянулась, но Джона поблизости не было.

Какой странный сон. У меня еще оставалась надежда, что я проснусь до того, как он превратится в кошмар.

Я не могла ничего видеть с того места, где стояла, – я небольшого роста, – и стала пробираться сквозь толпу, стараясь никого не потревожить. Я узнала многих в лицо, когда проходила мимо. Здесь были члены моей семьи, которых я не видела годами, бывшие одноклассники, с которыми я училась в старших классах и которых не видела со времени окончания школы. Я увидела десятки коллег и даже своего близкого друга, он стоял наклонив голову, но его глаза были сухими.

Никто, похоже, не замечал меня, когда я проходила мимо, но все они были настолько охвачены горем, что меня это не насторожило. Мне нужно будет подойти и поговорить с каждым потом, когда закончится похоронная церемония.

Я обогнула толпу – толпа была огромной. На меня это произвело сильное впечатление. Тот, кто умер, пользовался большой популярностью. Зеленая лужайка у меня под ногами была сырой, а небо над головой темным, с густыми нависшими тучами. Я надеялась, что у всех, кто пришел сюда, есть с собой зонты, потому что была уверена, что вот-вот пойдет сильный дождь.

Люди теснились, как сельди в бочке, и мне потребовалось немало времени, чтобы пройти сквозь их плотные ряды. Но когда я уже добралась до середины, у меня заплелись ноги, и я споткнулась. Я никогда не отличалась грациозностью и изяществом. Мама говорила, что, если рядом со мной будет что-нибудь бьющееся, я обязательно это разобью. Не скажу, что мое падение было особенно удачным. Я с размаху шлепнулась плашмя и проехалась по мокрой траве. Остановилась я в нескольких метрах от прямоугольной ямы, вырытой в сырой земле. Рядом с могилой стоял гроб чистейшего белого цвета, усыпанный фиолетовой благоухающей сиренью – моими любимыми цветами.

Я с осторожностью подняла голову и осмотрелась, лицо у меня горело от стыда. Мне казалось, что все взгляды будут устремлены на меня, осуждая мою неуклюжесть. Но никто даже не посмотрел в мою сторону. Я почувствовала облегчение, но вместе с тем растерялась. Почему же никто не заметил, что я лежу на земле, распластавшись как идиотка?

Да потому, что я была невидима.

Я встала на колени, отряхивая прилипшую грязь с локтей. Подняла я голову только тогда, когда услышала голос, который знала всю жизнь.

– Я хочу поблагодарить всех, кто сегодня пришел сюда. – Это была Джессика, моя младшая сестра, она стояла в середине возвышения в центре толпы. На ней был изящный черный костюм, который я никогда раньше не видела. Волосы она убрала в аккуратный узел на шее. Выглядела она сдержанно и была очень красивой. – Моей семье придает силы сознание того, что вы все поддерживаете нас в это нелегкое время.

В смущении я оглянулась. Мои родители, как я заметила, стояли перед возвышением, держась за руки. Мама, согнувшись, рыдала, закрыв лицо платком. Отец, которого я никогда не видела плачущим, стоял рядом с ней с каменным лицом, но из уголков его глаз катились слезы. Рядом с родителями стоял мой младший брат Джек. Он не плакал, но вид у него был такой, что казалось, он сейчас упадет в обморок.

– Я помню то время, когда мы с Анжелой были маленькими девочками. Дрались, бывало, из-за пустяков. – Голос моей сестры дрогнул, и я отчетливо услышала, как кто-то в толпе разрыдался. – Однажды она без спроса взяла мои джинсы. Чтобы наказать сестру, я спрятала все ее диски. Тогда она добралась до моей косметики, выбросила все тени и вылила духи в раковину.

Я медленно встала. И тут мне попалась на глаза фотография, которую трепал ветер. Она была прикреплена за гробом к высокой стойке. Это была моя фотография, сделанная во время Рождества годом раньше. Мы все были в кухне, помогали маме печь печенье, и кто-то щелкнул нас. Я смеялась, и у меня на щеке была мука.

Я сделала шаг назад и почувствовала внезапную слабость и дурноту.

Я снова ущипнула себя за щеку. Ничего.

– Вы знаете, я бы позволила Анжеле взять все – мои джинсы, косметику, все-все, – только бы вернуть ее нам. – Голос Джесси задрожал, и она заплакала. – Я не знаю, как все мы будем без нее.

Мертва. Я – мертва. И вся моя семья, все мои друзья здесь, чтобы увидеть, как мое тело закопают и земля мне станет пухом.

Я посмотрела вниз. На мне все еще была та цветистая бледно-желтая блузка, в которой я была на работе, и, пока я рассматривала себя, кровь, проступавшая сквозь материал, как будто превращалась в цветы, распускавшиеся под лучами утреннего солнца.

Я вскрикнула, но никто даже не обернулся посмотреть на меня.

Они не могли меня слышать.

Мои ноги стали ватными, и я упала на сырую землю, с которой только что поднялась. Теперь я провалилась в черную бездну и не приходила в себя очень и очень долго.

Глава 4

Когда я наконец снова открыла глаза, толпа уже рассеялась. Единственное, что она оставила после себя, была вытоптанная трава и несколько скомканных носовых платков. На кладбище было тихо, и все располагало к размышлениям.

Я заставила себя сесть.

Я была не одна.

Здесь был Джон, он сидел на краю открытой могилы, качая ногами. Руки были сложены на коленях. Он криво улыбался странной улыбкой, одним уголком рта.

– Говорил тебе, – сказал он.

– Ладно. Ладно. – Я слегка потерла лоб. Странно, но я не была шокирована или с недоверием отнеслась к тому, что узнала. – Единственно, что я чувствовала теперь, – печальное смирение. Что-то внутри меня – какой-то инстинктивный голос сказал мне, что это все правда. – Итак, я мертва. Я верю тебе. И нечего злорадствовать по этому поводу.

Я подскочила к открытой могиле и села, свесив ноги через край, подражая Джону. Мой гроб стоял внизу, на дне ямы, откуда сиял наподобие луны на фоне мокрой грязи. Я с грустью посмотрела на него.

– Джон, ты… – Я взглянула на него, и он увидел тревогу на моем лице. – Ты знаешь, как я умерла?

Джон, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке.

– Я в действительности не…

– Меня сбила машина? Я умерла от болезни? – Губы Джона были плотно сжаты, так плотно, что от них оставалась лишь белая полоска. – Как я могла умереть? Я не помню ничего, что тогда происходило. Меня… – Я с трудом проглотила слюну. – Меня убили?

Лицо Джона стало мертвенно-белым от какого-то чувства, которое, как я позже определила, был страх. Не просто боязнь, это было нечто гораздо более глубокое и более сильное, чем страх. Это был ужас.

– Да, – ответил он печально. – Тебя убили. Это было скверно.

– Кто это сделал?

– А вот это тебе придется выяснить самой. Извини.

Я на минутку закрыла глаза. В моей памяти что-то вспыхнуло, какое-то воспоминание, затененное облаком. Мой мозг был как белый лист. Ужасное ощущение.

– Хорошо. Разузнаю об этом сама. Поняла.

Некоторое время мы сидели рядом, не произнося ни слова. Я размышляла о своей смерти, Джон… что ж, я не знаю, о чем думал Джон.

Через несколько минут какой-то мужчина прошел по кладбищу и остановился у моей могилы. В руках у него была лопата, а в углу рта торчала самокрутка. Он воткнул лопату в гору черной плодородной земли рядом с моей могилой и стал забрасывать ее в яму. Земля больно отзывалась стуком по крышке гроба.

Я встала и пошла прочь от могилы. Я просто не могла смотреть на то, как какой-то случайный мужик забрасывает мое тело, навсегда пряча его под землей. От одного этого можно снова умереть.

– Ну и что теперь?

Лицо Джона посветлело, когда я сменила тему.

– Тебе многое нужно узнать. – Он встал, его колени хрустнули. – Нужно многому научиться. Нам лучше сразу приступить к этому.

Затем он протянул ко мне руку и сжал запястье, снова посылая безболезненный сигнал вверх по моей руке.

Глава 5

– Предупреди меня, когда снова соберешься сказать такое, договорились?

Я споткнулась, ноги у меня дрожали. От одной только мысли, что меня переносил с места на место какой-то покойник, мне стало плохо, мой желудок стал конвульсивно сжиматься.

– Для тебя это впервые, – пробормотал Джон.

Я оглянулась. Теперь мы находились в доме моих родителей, точнее, в гостиной. И мать и отец были там. Мама сидела на краю дивана, она скрестила ноги, а руки положила на колени. Всегда дама. Отец стоял, повернувшись к камину, он опустил голову и одной рукой опирался на красный кирпич кладки.

– Ого! – тихонько присвистнул Джон. – Твои родители неплохо устроились.

– Да. Я рада, что ты это заметил. Мой отец – адвокат, и довольно успешный. Я думаю, что мы никогда ни в чем не нуждались только благодаря отцовской зарплате.

– Я знаю, что это – твои родители, но это – кто? – спросил Джон, кивая на третьего человека, находящегося в комнате. На нем был поношенный темно-синий костюм.

– Это – Джаспер Хокстеттер. Он – лучший друг моего отца и мой крестный. От него несколько месяцев назад ушла жена, и он с тех пор проводит много времени с моими… – Я внезапно замолчала. Горло вдруг превратилось в узенькую трубку, и я не могла произнести ни слова. До меня дошло, что больше никогда я не буду рассказывать ему анекдоты, слушать его, есть с ним мороженое. Принять это было совсем не просто.

– Ты уже что-нибудь узнал? – спросила мама, ее голос странно дрожал. – Кто это сделал?

Джаспер медленно покачал головой. И тут только я заметила, что он держит блокнот и карандаш. Похоже, он здесь по делу.

– В лаборатории исследуют кровь и волокна на образцах с места преступления, – сказал он. – Но на это требуется время, Джулия. Я сразу же дам вам знать, как только что-нибудь узнаю.

Джаспер – полицейский. Но он не обычный коп, он – старший полицейский в отделе по расследованию убийств. Он хороший специалист, и если уж кто-нибудь сможет выяснить, кто убил меня, так это Джаспер.

Интересно, мог бы Джаспер когда-нибудь представить себе, что будет расследовать убийство своей крестницы?

– Ты должен узнать, кто убил Анжелу, кем бы этот человек ни был, Джаспер, – сказал мой отец. Он не повернулся, а остался стоять у камина, когда говорил, и его подбородок все еще упирался ему в грудь. От этого его слова звучали нечетко, и его трудно было понять. – Ты должен узнать, кто убил мою маленькую девочку.

Отец закрыл лицо руками и разрыдался. Но слышать, как рыдает отец, было выше моих сил.

– Хочешь, уйдем, – пробормотал Джон мне в ухо.

Я кивнула, и без слов Джон взял меня за руку и унес нас подальше от той боли, которая слышалась в голосе отца.

Мы снова были в поле. Оно осталось таким же умиротворенным, не изменилось с тех пор, как мы покинули его. Нас обдувал теплый благоухающий ветер, он приносил запах свежих цветов. Где-то рядом журчал ручей, деловито жужжали шмели.

Я села, подогнув под себя ноги, равнодушно утирая слезы, текущие из глаз.

– Так я теперь – ангел?

Джон улыбнулся, в уголке его губ появилась небольшая ямка. Мой вопрос показался ему забавным.

– Пожалуй, ты можешь сказать так.

– Тогда все это… – Я с сомнением оглянулась. – Это – Небеса?

– А что ты ожидала? – Джон сел рядом со мной, подогнув ноги. – Облака, только облака и поющие хоры, ангелы повсюду?

Я закусила губу и обернулась, но краска залила мое лицо. Именно так я и думала.

Джон вздрогнул и взглянул вверх, на облака, бросив украдкой взгляд на меня.

– Никто не ожидает, что Небеса – такие. Но по правде говоря, – он понизил голос и заговорщически шепнул мне, – здесь совсем не плохо. Начальство строгое, но справедливое.

И он указал пальцем на небо, смешно закатывая глаза.

Однажды я слышала, как бабушка говорила, что на Небесах будут ангелы – святые и праведные. Не будет никакого святотатства, как смех, например.

Но когда я посмотрела на лицо Джона, я не могла не засмеяться. Он долго сдерживался, глядя на меня с удивлением, но потом тоже рассмеялся.